CC BY
79
198
Lingua mobilis № 7 (33), 2011
В. В. Федоров
Челябинск, ЧелГУ
«ТОЛСТЫЕ» ЛИТЕРАТУРНЫЕ ЖУРНАЛЫ О СОВРЕМЕННЫХ ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРЕМИЯХ
В статье рассматривается профессиональная рецепция института литературных премий на материале критических публикаций в современных литературно-художественных журналах. Автор выделяет четыре основных направления «премиального» текста.
In article it is considered professional рецепция institute of literary awards on a material of critical publications in modern literary and art magazines. The author allocates four basic directions of the «bonus» text.
Литературные премии и «толстые» журналы формируют литературный процесс, отделяют плевела от зерен. Функции журналов и журнальной критики в этой парадигме сводятся к селекции номинантов и комментированию результатов. При этом большинство авторов этих самых изданий становятся членами жюри различных премий. Таким образом, формируется единое информационное пространство. С другой стороны, комментирование и интерпретация «премиальных» итогов есть способ анализа современной литературы и социума.
Предметом нашей статьи является профессиональная рецепция самого феномена «литературная премия», то есть восприятие в профессиональной среде института литературных премий и связанных с ним смежных вопросов. Материалом исследования стали критические статьи и публицистика в трех литературно-художественных журналах «Новый мир», «Знамя», «Арион» за последние семь лет. Выбор изданий определили эстетические установки и социокультурные ориентиры. Условно говоря, полюс традиции представляет «Новый мир», либеральная, «золотая середина», направленность проявляется в «Знамени», а полюс авангарда в «Арионе». Временные же рамки (с 2005 года по 2011 год) обусловлены конкретным фактом - подведение итогов первого десятилетия развития русской литературы XXI века (С. Чупринин впервые употребил термин «нулевые» для обозначения данного периода).
Проанализировав «толстожурнальный» материал можно выделить несколько аспектов восприятия и интерпретации премиаль-
199
ного института. Во-первых, литературная премия как вид социальной практики, социальный институт. Во-вторых, как составляющая часть современной культурной и общественной жизни. В-третьих, как законодатель литературной моды, обнаруживающий и «выпячивающий» самые актуальные тенденции. В-четвертых, как «премиальный сюжет», особый нарратив, который имеет свои жанры и стилистику. В этих четырех основных направлениях мы и попробуем описать профессиональное отношение критиков и публицистов к данному феномену.
Самый главный вопрос - премия как социальный институт. Большинство авторов «толстых» журналов делают попытку объяснить саму природу литературной премии, специфику отношения всех субъектов и правила игры. Животрепещущей темой становится здесь уподобление литературной премии коммерческому проекту, который не поддерживает новые имена, а зарабатывает деньги и имиджевый капитал. В журнале «Знамя» (2008, №°№ 3, 5) состоялась дискуссия между Анной Кузнецовой и Георгием Цеплаковым.
В статье А. Кузнецовой «Три взгляда на русскую литературу из 2008 года» работа литературных премий сводится к госзаказу, конъюнктурному сотрудничеству с властью. Автор включает свои рассуждения о премиях в более широкий контекст - отсутствие в современной России элиты, которая заменяется чиновниками и менеджерами:
«Теперь не самым плохим писателям вручает денежные премии “Большая книга”. В “эксперты” и “академики” новой премии тихо влились те члены АРС’С, которых менеджеры соизволили позвать. Почти ничего не изменилось. И никто ничего не заметил -узурпация литературной власти произошла по хорошо знакомому сценарию, так много раз опробованному российской политической властью, что все к нему давно привыкли. Узурпация власти у нас в стране - так уж исторически сложилось - норма.
Ведь что такое “Большая книга” - формируется список “знатных писателей ” по хорошо известной модели. Именно в этом заключается госзаказ, именно поэтому здесь на кону такие непомерные деньги, разительно отличающиеся от всех известных литературных премий. Приз в три или два миллиона рублей при минимальной пенсии в полторы тысячи (и поколению детей не стыдно перед ограбленными отцами?) - более всего это напоминает установление размера Сталинских премий I степени в 300 тысяч рублей при средней зарплате менее 100 рублей. Знатных писателей можно только поздравить и пожелать им благоденствия» [7].
200 Lingua mobilis № 7 (33), 2011
Георгий Цеплаков, наоборот, защищает и отстаивает проект в литературе и премиальном институте:
«Искусству вредит вовсе не проектный менеджмент. Ему вредит чересчур настойчивое навязывание законов менеджмента операционного» [9].
В целом авторы, развивающие это направление, показывают интерес к самому процессу и церемонии, механизмам присуждения премии. Так, например, Евгений Абдулаев в статье «Большой филфак, или «экспертное» сообщество?» («Знамя», 2011, № 1) пишет о факторах, определяющих имена победителей, о типичном поведении жюри:
«Ретроградом я быть не захотел и поставил поэтам-верлибри-стам высокие оценки. После чего в оргкомитете произошел довольно примечательный разговор, постараюсь его воспроизвести. “Вы, наверное, раньше не бывали в жюри?” - “Бывал... А что?” - “У вас в баллах между поэтами не очень большая разница. А многие члены жюри, если им нравился кто-то один, сразу ставили ему максимальный балл, а всем остальным - самый низкий ”.
Нет, дело здесь, думаю, не в “нечестной ” игре.
И “ридер ”, и члены жюри играли честно.
Просто действовали они как эксперты.
Иными словами, их оценки во многом определялись внетекстовыми, внепоэтическими факторами - делались с учетом властных, институциональных и прочих моментов» [1].
В этом отношении, как нам кажется, несколько релятивистскую позицию занимает Данила Данилов, который в статье «Московский счет, бессмысленный и беспощадный» («Арион», 2005, № 1) рассказывает о работе литературной премии «Московский счет». Автор прямо заявляет:
«Если эта премия так и не сделалась механизмом определения реальных лидеров поэтического сегодня, то индикатором профессиональных пристрастий и вкусов стала безусловно» [3].
Второй аспект, выделенный нами в «премиальном» тексте «толстых» журналов, - литературная премия как составляющая часть современной культурной и общественной жизни. Здесь лидером является Наталья Иванова («Знамя»). В ее статьях премиальные сюжеты почти всегда связаны с общественной жизнью России, общими социокультурными тенденциями. Один из генеральный тезис всех ее статей на эту тему - общее снижение уровня образованности и художественного всех участников литературного процесса. И пре-
201
миальный институт отражает этот «упадок». Например, постоянным объектом критики автора является премия «Большая книга», оплот усредненности и массовости, а также «Национальный бестселлер» («Знамя», 2007, № 6):
«Как-то незаметно, но подверглась сюжету упрощения и премиальная система. Премия “Национальный бестселлер ” - потому что бестселлер должен быть доступен массам, а массы, как замечал Ж. Бодрийяр, “представляют собой клонический агрегат, работающий от тождественного к тождественному, без обращения к иному”. Возьмем премиальную концепцию “Большая книга”. Большая? В самом названии уже содержится подход, ясный массам (страниц и букв должно быть много; толстая) и абсолютно не ясный экспертам (смешение всех и всяческих жанров). Упрощающая массовидность действует и через количество (сотня) членов жюри» [5].
Критик часто говорит о «культурной революции» гламура и глянца, о трансформации категории «читатель» в «покупатель», социальной конъюнктурности современной литературы и премиального института.
В очередной своей статье «Литературный дефолт» («Знамя», 2005, № 10) Н. Иванова определяет общее впечатление от работы литературных премий как раздражение, недоумение. На лексическом уровне этот тезис обыгрывается перефразированной цитатой «Если столько премий вручают, - значит, это кому-нибудь нужно?» [4]:
«Одним из общих раздражителей, действующих, по-моему, на всех (может быть, исключения есть среди ублаготворенных и удостоенных), является система премиальная.
Неизбывное раздражение литературной публики вызывает практически каждое - повторяю, каждое - решение того или иного жюри той или иной литературной премии. За последние годы я поработала в разных жюри разнообразных премий; одну сама придумала.
Литература, отмеченная экспертами, не влияет на выбор читателя. Или влияет, но в другую сторону - в сторону отторжения, отталкивания от литературы вообще.
Свежий прискорбный случай - сюжет Пушкинской премии года. Секция комиссии по литературе выбрала и утвердила тайным голосованием одну кандидатуру, а президиум утвердил другую. Отвратительное послевкусие. Ссоры и неприязнь среди выдвинутых. Неприязнь среди решающих - на самом деле, ничего не решающих, как оказалось псевдо. Неприязнь среди лоббирующих...»[4].
202
Lingua mobilis № 7 (33), 2011
При этом Н. Иванова не боится делать прямых выпадов в сторону оргкомитета некоторых литературных премий, обвиняя в местничестве и пособничестве («Знамя», 2010, № 1):
«Вот А. Проханов исступленно борется против “либералов” в литературе, изощренно придумывая все новые обвинительные заключения.
Либералы/демократы от литературы не столь успешно борются (как могут!!) с Прохановым, - правда, сдавая ему одну позицию за другой. (И премию имени И.А. Бунина, врученную ему жюри под председательством С. Бэлзы, - я имею в виду тоже.)
Но ведь - если чуток поскрести! - лит. происхождение-то близкое.
Все изумлялись: зачем издательству... жюри... и т.д. Так ведь все - родом оттуда. И А. Проханов, и председатель букеровского жюри, отдавший премию мамлеевско-сорокинскому эпигону, - из одного места родом. И все мы хорошо, просто отлично помним, как оно называлось» [6].
В приведенной цитате видна уже не столько литературная полемика, сколько мировоззренческое и политическое противостояние.
Третий подход к феномену литературной премии - законодатель литературной моды, обнаруживающий и «выпячивающий» самые актуальные тенденции. Так, анализируя «премиальные» итоги, многие авторы отмечают, что в них обнаруживаются ростки нового, аккумулируются назревшие идеи и формы. В статье С. Шишковой-Шипуновой «Писательские биографии становятся у нас популярным жанром» («Знамя», 2008, № 8) утверждается, что литературные премии и обнаружили интерес к литературной биографии:
«Когда в 2006 году только что учрежденная литературная премия “Большая книга ” была присуждена Дмитрию Быкову за биографию Бориса Пастернака, выпущенную в серии ЖЗЛ, этому, кажется, никто особо не удивился. Через год ситуация повторилась, с той разницей, что Алексею Варламову за биографию Алексея Толстого, вышедшую в той же серии, присудили на конкурсе “Большая книга” не первую, а вторую премию.
На этот раз было чему удивиться. Само совпадение воспринималось как тенденция, правда, не очень понятная» [10].
В публикациях самых разных авторов именно литературная премия становится индикатором, обозначает поколенческий переход, смену имен. В статье Н. Ивановой «Трудно первые десять лет» («Знамя», 2010, № 1) заявляется о «вытеснении» молодым поколением старого при объявлении победителя «Букеровской премии» за 2005 год:
203
«Если говорить о прозаиках, это новая волна, вытеснявшая предшественников.
Впрочем, предшественники уходили и сами по себе.
Выразительным - в этом отношении - стало не столько решение жюри, сколько вручение премии “Русский Букер ” за 2005 год.
Победителем стал Денис Гуцко, а председателем жюри был Василий Аксенов, с решением не согласный и демонстративно отказавшийся от своего участия в ритуале вручения.
Кто такой Денис Гуцко и какова его проза, знают и читатели нашего журнала - “Знамя ” первым напечатало этого автора, отдав должное не столько веществу текста, сколько весьма острой и болезненной теме» [6].
Здесь же Н. Иванова отмечает и другую тенденцию, влияющую на премии:
«О жанре вообще позабыли - и, мне кажется, говорят и рассуждают об этой важнейшей категории только члены жюри трех премий - за лучший роман (“Букер ”), за повесть года (“Белкин ”) и за рассказ (“Казаковка”). Всему остальному - общий целлофановый мешок под названием “Большая книга”. Ну что это такое - большая книга? есть маленькая? средняя? А мерить как будем - в каких единицах?» [6].
Примерно об этом же пишет Лев Данилкин в статье «Клудж» («Новый мир», 2010, № 1). Он демонстрирует, как произошла переоценка литературных тенденций на рубеже 90-х и 00-х [2].
Показательна в этом отношении статья Льва Оборина, посвященная премии «Antologia» журнала «Новый мир». Автор делает и комментарий списков победителей, а также выявляет интенции данной премии, который можно определить как ориентация на традицию («Новый мир», 2011, № 1):
«Уже из этого списка видно, что «Anthologia» поддерживает «классичную», «традиционалистскую» ветвь русской поэзии, - эти слова я пишу безоценочно и с осторожностью, осознавая, что внутри «традиции» - множество векторов и смыслов» [8].
Четвертый аспект рецепции - «премиальный нарратив». Иными словами, рассказ об основных событиях работы премии, использование устойчивых повествовательных структур, жанров. Есть в этом направлении и особый подход. Интерпретация результатов премирования через описание «забавных» деталей, историй, произошедших на торжественных обедах, во время вручения. Например, ряд статей Анны Латыниной в «Новом мире»: «Случай Елизарова» (2009, № 4), «Воля к жизни и воля к смерти» (2005, № 12). В этом направлении мы можем выделить два устойчивых жанра. Во-первых,
204
Lingua mobilis № 7 (33), 2011
речь лауреата премии без комментариев и критика. Так, например, в каждом третьем номере года журнал «Знамя» публикует речи финалистов премии имени Ивана Петровича Белкина. С другой стороны, появился прецедент, член жюри премии А. Белого, критик А. Барзах опубликовал в «НЛО» свои выступления.
Второй жанр - комментированный обзор конкретной премии: Данила Данилов «Московский счет, бессмысленный и беспощадный» («Арион», 2005, № 1), Лев Оборин «Журнальный вариант: премия «Anthologia»» («Новый мир», 2011, № 1).
Таким образом, современные литературные премии являются значимой частью литературного процесса, причем они попадают в сферу профессиональных интересов критиков и публицистов. Отдельный вопрос - журнальные премии, которые во многом отражают политику издания, его эстетические, художественные позиции и общественную направленность.
Список литературы
1. Абдулаев, Е. Большой филфак, или «экспертное» сообщество? [Текст] / Е. Абдулаев // Знамя. - 2011. - № 1. - С. 212-213.
2. Данилкин, Л. Клудж [Текст] / Л. Данилкин // Новый мир. -2010. - № 1. - С. 135-170.
3. Данилов, Д. Московский счет, бессмысленный и беспощадный [Электронный ресурс] / Д. Данилов // Арион. - 2005. - № 1. -URL : http://magazmes.mss.ru/arion/2005/1/dd26.html.
4. Иванова, Н. Литературный дефолт [Текст] / Н. Иванова // Знамя. - 2005. - № 10.
5. Иванова, Н. Сюжет упрощения [Текст] / Н. Иванова // Знамя. - 2007. - № 6. - С. 190.
6. Иванова, Н. Трудно первые десять лет [Электронный ресурс] / Н. Иванова // Знамя. - 2010. - № 1. - URL : http://magazines.russ.ru/ znamia/2010/1/iv16.html.
7. Кузнецова, А. Три взгляда на русскую литературу из 2008 года [Электронный ресурс] / А. Кузнецова // Знамя. - 2008. - № 3. - URL : http://magazines.russ.rU/znamia/2008/3/ku15.html.
8. Оборин, Л. Журнальный вариант премии «Antologia» [Текст] / Л. Оборнин // Новый мир. - 2011. - № 1. - С. 171.
9. Цеплаков, Г. Талант и лепта проектной литературы [Текст] / Г. Цеплаков // Знамя. 2008. - № 5. - С. 201.
10. Шишкова-Шипунова, С. Писательские биографии становятся у нас популярным жанром [Текст] // Знамя. - 2008. - № 8. - С. 194.
