CC BY
26
запасах человеческой культуры. Таким образом, интерпретация символов является не только непременным условием рационального дискурса и научного мышления, но имеет, прежде всего, принципиальное значение для присвоения отдельным индивидом тех культурных норм и способов бытия, которые выработало человечество.
Акты интерпретации включают в себя приобщение к разным жизненным ценностям и ориентирам, присвоение иного человеческого опыта деятельности и, значит, историческую преемственность разумной жизни. В конечном счете, считает Рикёр, интерпретация символов есть рациональный способ постижения того конкретного бытия человека, который, вслед за Хайдеггером, следует называть собственно понимающим, а не познающим. Итак, только на пути интерпретации как методически выраженного в различных гуманитарных дисциплинах понимания символов, можно достичь единства человека с формами общественного бытия, единства с культурой и единства культурных значений между собой (единства различных культур).
Установление такой связи — важнейший момент герменевтики. Поэтому, в отличие от Гадамера, в конечном итоге сводящего герменевтический опыт к языковому опыту, Рикёр нацеливает герменевтику на интерпретацию также и внеязыковых феноменов. Философская герменевтика должна вступить в продуктивный диалог с теориями интерпретации, поставляемыми такими направлениями исследования, как психоанализ и структурализм.
Давая оценку тому варианту герменевтики, который предложен Рикёром, следует сказать, что, безусловно, феноменологическая герменевтика французского философа, наследуя эвристически значимые наработки гуссерлевской феноменологии, хайдег-
геровскои онтологии, универсальной герменевтики Гадамера и других влиятельных течений современной философской мысли, расширяет границы герменевтической программы. Она позволяет перейти от анализа фрагментов культуры, запечатленных в отдельном слове или фразе, к анализу текстов культуры вообще, в конечном итоге — к бытию культуры как исторической целостности. Тем самым, становится очевидным, что потенциал герменевтической и феноменологической методологии далеко еще не исчерпан.
Библиографический список
1. Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности / М. К. Мамардашвили. — М. : Изд-во Лабиринт, 1994. — 90 с.
2. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://www.i-u.ru/ biblio/archive/haydegger_vved/ (дата обращения 10.04.2011).
3. Хайдеггер М. Бытие и время / М. Хайдеггер. — М. : Изд-во «Ad Marginem», 1997. — 451 с.
4. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике / П. Рикер. — М. : Медиум, 1995. — 415 с.
5. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика (Московские лекции и интервью) : пер. с фр. / П. Рикер. — М. : Изд. центр «Academia», 1995. — 160 с.
6. Рикер П. Герменевтика и метод социальных наук. [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://philosophy.allru.net/ perv109.html (дата обращения 15.03.2011).
ЧЕРНЯК Наталья Алексеевна, кандидат философских наук, доцент (Россия), доцент кафедры философии. Адрес для переписки е-таі1:сЬетіакпа1@гатЬ1ег.га Статья поступила в редакцию 22.06.2011 г.
© Н. А. Черняк
удк 101.1316 к. В. ВАСИЛЮК
Л. М. ДМИТРИЕВА
Омский государственный технический университет
ТОЛЕРАНТНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ СТАТИЧНОГО И РАЗВИВАЮЩЕГОСЯ ОБЩЕСТВА
В зависимости от типа конфликта толерантность должна радикально меняться. В западном обществе конфликт статичного типа порождает нарастающий конфликт, который снимается в развитии; в восточном обществе этот конфликт носит принципиально иную структуру. В работе исследуется западный и выдвигается гипотеза о специфике восточного типа толерантности как типа снятия статичного и динамичного конфликтов.
Ключевые слова: толерантность и идентификация как статичный тип отмежевания и нарастания конфликта. Быстрый и медленный тип конфликта. Развивающееся общество и развивающийся конфликт. Толерантность в восточной традиции: не отделение, а «поедания» чужого своим.
Толерантность как система отношений строится на механизме идентификации и диалога с другим. Она в демократическом обществе приобретает смысл престижа и культурности поведения. Ее плюсом яв-
ляется положительный социальный выход ситуации, и она играет существенную роль в снятии конфликта. Однако если она не предполагает развития ситуации, то это снятие только повышает напряжение вну-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (105) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (105) 2012
три социума и индивидуальности. Внутри социума это напряжение проявляется в нарастании агрессивности, а в индивидуальности в интенсификации идентификации в направлении все более точного отделения себя от другого.
Требование социума и прав человека в демократическом обществе повышает уровень толерантности и делает ее престижным моментом поведения и отношения человека к себе, другим и миру. Более того, само толерантное поведение престижно и может выступать, по крайней мере, какое-то время, автономной мотивацией терпимого поведения.
Минусом такого престижного значения толерантности является отставание разрешения конфликта в его причинах, ибо в большем случае проблем между людьми толерантность снимает следствия, но не причины.
Современный мир отличается существенным инновационным характером и он стремительно развивается, бросая тем самым вызов индивидуальности, которая должна приспосабливаться к этому развитию и изменению. Этот вызов развития обычно не рассматривается в системе толерантности, потому что последняя берется как способ разрешения конфликтов между людьми. Между тем именно развитие мира приводит к обострению конфликта.
Предположим, что между людьми есть конфликт. В традиционном стабильном обществе этот конфликт может быть погашен или понижен, и это может длиться достаточно долго. Если же общество развивается, то оно развивается неравномерно, например, одни народы увеличиваются по численности, например, исповедующие ислам, а другие — уменьшаются, например, европейские народы и российский. Стабильная ситуация погашенная толерантностью сохраняет некое равновесие и вызывает общее впечатление стабильности, но развивающаяся ситуация не вызывает уверенности в будущем, особенно у человека, который боится в перспективе утратить свой статус. В этом смысле символическое значение толерантности как достойного поведения в самой индивидуальности противоречит нарастающему напряжению в ожидании будущего поражения и отстранения.
Если мы возьмем национальные отношения, в сфере которых человек чаще всего и рассматривается в контексте толерантности, то тут смена прежнего равновесия сталкивается с изменением соотношения сил и численности этносов. Тут пониманию сути проблемы мешают эмоции, как самим участникам конфликтов, так и его исследователям. Иное дело, если мы возьмем ситуацию развития, где человек противопоставление себе самому, как Я-прошлый против Я-будущего. Эта ситуация непосредственно дает выход к диалектике толератности, хотя в ее контексте рассматривается гораздо реже.
Опять-таки возьмем общество развивающееся и стабильное. В стабильном обществе развитие индивидуальности есть ее индивидуальный рост и продвижение по лестнице карьеры, например. В данном случае напряжение развития будет проявляться неудовлетворенностью медленным, по мнению недовольного «Я», продвижения по этой лестнице.
Возьмем теперь развивающееся общество. В нем человек оказывается в новой ситуации. Он теперь не растет и не продвигается в направлении улучшения своего состояния и положения, статуса и роли. Он, наоборот, благодаря быстрому развитию общества утрачивает уже имеющееся положение и статус. Он оказывается в жесточайшей конкуренции со временем. Но конкурировать с временем нелепо, поэто-
му он видит беду в окружающих его людей, а не в отставании самого себя.
Частным случаем этого процесса является падение авторитета власти, при относительно медленном развитии страны, как это происходит сейчас в России. С одной стороны, идет работа и идет развитие, и власть считает, что она эффективна, с другой — идет медленное развитие, вроде случая, когда инфляция обгоняет рост зарплаты, и нарастает недовольство властью, которая со стороны кажется неэффективной.
В целом можно сказать, что толерантность является мощным инструментом, который дает время для решения проблемы, но не решает проблему самостоятельно. Толерантность оказывается неполноценна со стороны полного снятия конфликта, она дает в основном эффект во временном снятии. Для стабильного общества и ситуации это время для решения проблемы достаточно велико, для развивающегося общества и ситуации оно существенно меньше, а чаще всего оно недостаточно.
Недостаточность времени является следствием того, что толерантность оппозиции, или другого, скрывает от власти или от «Я» причину конфликта, да и сам конфликт.
Для фиксации этой проблемы очень важно соотношение толерантности с коммуникацией, ибо толерантность, как правило хорошего тона, предпочитает умалчивание конфликта, то есть формальную коммуникацию, которая не раскрывает конфликта и делает его, по сути, невидимым.
Итак, толерантность в статичном обществе увеличивает надежность системы и время для разрешения конфликта, но в развивающемся обществе приводит к эскалации конфликта, что требует нового типа толерантности в развивающемся обществе.
Посмотрим на разные состояния толерантности в аспекте коммуникации. Отношения, которых касается толерантность имеют разное значение в ее собственном контексте. Это связано с нормами, принятыми в гражданском обществе. Например, развитие индивидуальности и ее конфликт с собой, это один аспект возможного конфликта, а конфликт межэтнический — совершенно другой. И второй конфликт принято умалчивать. Так что получается, что коммуникативная открытость в рамках этнического конфликта, или диалога свой-чужой — опасна и нецелесообразна, по крайней мере, нужна в ограниченных масштабах, в то время как конфликт развития предполагает гораздо большую коммуникативную открытость, и эта открытость способствует не нарастанию и эскалации конфликта а ее снятию, причем возможно в самой причине, потому что понимания возможностей и необходимости развития ускоряет развитие индивидуальности.
Между тем эти отношения имеют разные области или уровни реализации. Главное различие между уровнями состоит в гибкости самой системы индивидуальности, которая входит в толерантный тип отношений с другим. Таким образом, отношения к другому можно развести на четыре уровня.
Во-первых, это касается другого как чужого, это национальное и религиозное различие, в данном случае коммуникативная открытость, как это характерно для стабильного общества — существенно ограничена. Ситуации этого типа конфликта по большей мере замалчиваются, чтобы не спровоцировать усиления конфликта. В традиционном обществе это целесообразно, но там люди живут раздельно. В современном обществе этническое различие начинает
противоречить открытости мира, и умалчивание такого рода конфликтов приводит к существенному искажению отношений между людьми.
Так что проблема отношения свой-чужой при переходе от стабильного общества к развивающемуся вырастает в существенную проблему, требующую радикальной смены коммуникативной стратегии в отношении к конфликту. В какой-то момент времени эта проблема проявляется уже не как статичная, а как динамичная и тогда устаревшая тактика толерантности и снятия конфликта скорее усугубляет конфликт. Таким образом, старое средство становится скорее вредным, чем полезным, а само сужение открытости воспринимается как специальное умалчивание и утаивание информации от граждан, и может стать причиной эскалации конфликта. В обществе, где начинает доминировать развивающийся стиль поведения и открытой коммуникации, старинные методы оказываются взрывоопасным и инородным веществом.
Это важный момент в диалектике развития и традиции. Если раньше традиция препятствовала или ускоряла развитие, то теперь речь идет о разрушении развития или традиции. Это и свидетельствует об усилении конфликта.
Важным моментом развивающегося общества является момент ускорения коммуникации и таким образом смещение соотношения между внутренней и внешней сторонами коммуникации и толерантности. Внутренняя сторона толерантности заключается в идентификации, или внутреннем переживании напряжения, перенаправлении его энергии на изменение границ себя самого. Идентификация как следствие конфликта с чужим приводит к более четкому отделению своего от чужого в самой индивидуальности. Это ведущий процесс внутри самой индивидуальности. Внешним процессом развертывания толерантности является сдерживание собственных поступков.
Таким образом, в переходе к развивающемуся состоянию толерантность меняет свою динамику, она требует все более открытой коммуникации, а также преобладания внешней формы толерантности над внутренней.
Разведем статичный конфликт, который характерен для статичного общества, и протекает между этносами, то есть по схеме свой-чужой. Конфликт временной, между я-прошлый и я-будущий, имеет динамичный характер. В развивающемся обществе динамичный характер получает также и конфликт «свой-чужой». Более того, вдвойне динамичным становится конфликт свой-чужой в развивающемся обществе.
Разрыв в рамках стабильного конфликта в развивающейся система чреват взрывом, тут толерантность скрывает сам конфликт, который становится неожиданным для власти.
Идентификация как тип внутренней самокомму-никации, достаточная для разрешения статичного конфликта, не справляется с динамичным конфликтом в рамках развивающегося общества. При переходе к динамичному конфликту тип коммуникации внутри толерантности должен смениться. Внутренняя коммуникация при толерантности в форме идентификации работает как система усложнения и самоизоляции своего от чужого. Толерантность в идентификации сопровождается коммуникацией, но закрытой и таким образом отделяющейся от конфликта и отделяющей от конфликта сознание. В прогрессирующем отделении сознания от конфликта определенную роль также играет неприятность участия
в конфликтах типа свой-чужой. Другой тип дискомфорта вызывает медленно разрешаемый конфликт в сознании человека, привыкшего к развитию и быстрому разрешению конфликта. Таким образом, человек, попадающий в два конфликта сразу: типа свой-чужой (который разрешается медленно) и прошлое-будущее (который разрешается быстро), оказывается на разрыве темпорального дискомфорта, он просто не желает тратить время на медленный конфликт, привыкая к быстрому решению. Это позволяет говорить об особенном внутреннем разладе человека, сосуществующего в двух типах конфликта одновременно. Эта ситуация часто разрешается тем, что человек просто игнорирует слабопроявляющийся медленный конфликт на форме быстрых конфликтов.
Мы получаем круг забывания, с одной стороны, человек не говорит о медленном конфликте, захваченный быстрым потоком развития, с другой стороны, сам этот конфликт не замечает власть, которая считает себя вполне успешной. Таким образом, медленный конфликт на фоне быстрого теряется из внимания и восприятия как власти, так и самого участника конфликта.
Возникают особенные разрывы трека внутреннего развития коммуникации внутри толерантности. Во-первых, самоидентификация как трек статичного типа конфликта порождает потенциал эскалации, во-вторых, соседство двух разнотипных по времени конфликтов приводит к исчезновению из внимания медленного конфликта.
По сути, это ставит особенный вопрос перед коммуникацией, которая, во-первых, должна развести два темпа движения внимания и постоянно напоминать о медленном конфликте, кроме того, подразумевает двойственное время реакции внутри коммуникации толерантности, можно сказать, требует сосуществования быстрого и медленного дискурса внутри толерантности. Таким образом, при добавлении к идентификации, которая также имеет собственный ритм и стиль, появляется три уровня временного разведения дискурса толерантности.
Конфликт типа свой-чужой носит существенный статичный характер и порождает внешние и внутренние помехи для коммуникации, что отрицательно сказывается на внимании к такого рода конфликтам. Аналогичный тип конфликта можно проследить всюду, где люди занимают статичную позицию, например, при затянувшихся семейных конфликтах. Этот тип конфликта становится таким не потому, что имеет неразрешимое или острое и враждебное содержание, а потому, что человек к этому содержанию относится статично. Статичным может стать и конфликт прошлое-будущее, но это встречается реже.
Таким образом, статичность создает особенный тип медленной толерантности, в которой из трех выделенных типов временных отношений доминируют медленные.
Такого типа человек может прекрасно существовать со своей внутренней нишей жизнедеятельности, но побоится выйти за границы этой ниши. Если мы учтем, что статичность и развитие явления относительные, то по мере ускорения социального или экономического преобразования человек может переходить из состояния развивающейся личности в состояние статичной в зависимости от утраты ли-дерства или стремления к развитию, в результате преобладания внешних факторов развития, тогда вдруг толерантность скачком переходит из состояния адаптации к состоянию «разбалансировки». У такого человека учащаются спады и кризисы развития. Он, на-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (105) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (105) 2012
ходясь в состоянии медленного развития, не может перестроиться, хотя чувствует отставание от ритма жизни и его охватывает нарастающая усталость от жизни.
Итак, схема коммуникации определяется ключевым критерием разведения человека на уставшего и успешного. В первом случае в толерантности человека преобладает конфликт типа прошлое-будущее, который по своему характеру динамичен и побуждает к развитию, во втором — преобладает динамика свой-чужой, которая носит принципиально статичный характер.
Не рассматривая пока схемы коммуникации, отметим, что сопоставление статичного и динамичного типа коммуникации можно проследить на уровне цивилизации и на уровне индивидуальности.
Современное общество все еще строится на стремлении к власти и лидерству. Френсис Фукуяма называет это стремление тимосом. Он утверждает, что вся история западного мира строится на этом мотиве. Однако в XX веке он ослабевает [1], что и приводит к кризису западной цивилизации, к утрате ею мирового лидерства. Альтернатива тимосу, как стержню мотивации западного человека, пока не предложено. Например, в практике рекламы господствует мнение, что лучше быть первым, чем быть лучше, поэтому лучше создавать свое авторское, нежели совершенствоваться, лучше занимать нишу новации, чем оптимизировать имеющееся. Западный путь есть путь ти-моса и героя, стремящегося к авторству, лидерству, к подтверждению личной значимости.
Альтернативой западному пути является путь совершенствования, характерный для восточного, прежде всего китайского и японского человека. Возможно, пришло время Западу учиться у Востока. Реклама может стать материалом сопоставления пути тимоса и пути совершенствования, моделью их трансформации при переносе с Востока на Запад. Ее успешность является критерием эффективности и целесообразности этого заимствования. В рекламной коммуникации отношение путей определяется не только желанием хозяина и производителя, но и предпочтением покупателя и потребителя. Отметим, что на Востоке существенно иное распределение этих желаний, там вторая важнее, и лидерство является побочным результатом самосовершенствования и оптимизации. В этом смысле между Западом и Востоком есть некое разделение функций. Запад изобретает и стремится к авторству, и тем самым членится, причем в индивидуалистической манере, а Восток применяет и совершенствует, но при этом интегрируется.
Юрген Хабермас произвел революцию в понимании онтологии субъекта, предложив, что стратегии создания метафизических систем продолжаются в позиции познающего субъекта, который рассматривает предмет вообще, как тот есть сам по себе, и это отношение переносится на отношения между людьми. В этом контексте путь тимоса предполагает вход на рынок через сознание потребителя и вторжение в его восприятие. Именно конкуренция, борьба за лидерство ускоряют развитие брендов и знаний. Более того, удачный бренд стремится к максимальному расширению, словно он один в мире.
Восточный путь не всегда противоположен тимосу, но он полагается на невозможность познания всех аспектов и его акцент не на лидере, знающем, чего он добивается, а на традицию, на повторение интуитивно найденного состояния успеха. Модель оказывается все более сложной и неэкономной для использования. Лучше помогать конкуренту, кото-
рый становится соседом, и тогда максимальное расширение, разрушающее соседа, приводит к разрушению собственного благополучия. Тут покупатель и продавец напрямую договариваются о сделке, что предполагает обратную связь. Эти переговоры несут еще и корпоративную связь. В современном магазине цена опосредует эту коммуникацию, в супермаркетах исчезают даже продавцы. Но второй путь делает возможным ценностную солидарность и объединение как потребителей с потребителями, так и потребителей с производителями. Между людьми возникают устойчивые отношения иного типа, причем нетрадиционного для экономической среды типа, помимо классовых и функциональных различий. Для их анализа скорее необходима коммуникационная теория, а их конструирование требует учета именно правил складывания сообществ иного, нежели в экономике, типа. Здесь «участники интеракции предстают теперь не созидателями, которые с помощью соответствующих действий преодолевают ситуации, а порождением традиций» [2].
Итак, первый путь тимоса порождает экономическую борьбу всех против всех; второй путь порождает солидарность и отношения неэкономического типа. В первом случае преобладает разделение игроков, и отделение ими своих сфер действия, во второй, наоборот, солидарность и объединение. Отметим, что для нового дела, пожалуй, эффективнее первая стратегия, она прорывна, но в отношении успешности и непрерывности развития, а также поиска новых ресурсов и оптимизации. Этим обусловлена общая динамика: в сфере новых разработок и производств целесообразна первая стратегия, а в сфере старого производства — вторая. Так что Запад становится новатором, а Восток продолжателем эффективного развития.
В этом случае понятно желание отдельных фирм или государств овладеть обеими стратегиями. Искусство же этого овладения состоит в понимании качественного скачка в коммуникативных правилах мышления и поведения. Причем это не просто лавирование между Сциллой и Харибдой, а существенная перестройка методологии, что и требует философского осмысления смены ролей коммуникативных стратегий.
Посмотрим основные аспекты пространства этого изменения. В первом случае будущее строится на расширении и захвате. Во втором — на сохранении состояния и круговом движении, без существенного изменения положения. Следовательно, в первом случае коммуникация направлена на войну и истребление конкурентов, во втором на солидарность и приветливость.
Первый путь предполагает ароморфоз, естественный отбор, смену лидера и по существу непредсказуема, что означает большие общие потери на развитие. Второй путь предполагает, планируемое медленное прорастание, возможность гармоничного развития всех сторон жизни и действия. Первый путь включает блеф, риск, проект, неопределенность, которая проявляется в неполноте знания и коммуникации. Второй означает прозрачность на базе повторения и понимание другого на высоком уровне, как это и существует в традиции.
Первый путь предполагает учебу у лидера и затем рывок, чтобы его обогнать. Со стороны лидера этому препятствует тайна успеха, авторское право, защищающего в основном старого лидера, новый же должен исхитряться в коммуникации для раскрытия тайны. Вторая — не предполагает никакой тайны,
она построена на правде и очевидности, как на принципиальном повторе того, что уже было. Можно сказать, что в этом случае преобладает коммуникация с прошлым, как с посредником. В первом случае также есть третий собеседник, но он потаен, он провокационного, скрытого типа, как туз в рукаве.
В тимосе имманентно предполагается миссия, означающая будущий слом того, что есть в настоящее время, при этом человек вовсе не неудовлетворен тем, что есть, скорее наоборот, он готов отказаться от хорошего, чтобы получить лучшее. Это предполагает переменчивость чувств и общение в стиле противоречивости с самим собой. При этом реализация проекта миссии означает также и ее понимание, и понимание себя.
В пути совершенствования себя понимать не надо, так как «Я» понимается как повторение предков. Человек гораздо более устойчив и традиционен, он дорожит тем, что имеет и вряд ли способен отказываться от этого. В целом, можно сказать, что общая динамика первой стратегии предполагает дивергенцию всех и вся, аналитическое разделение понятий и позиций в коммуникации, во втором случае — преобладает конвергенция, и попытки возвращения и объединения состояний и положений.
Отметим, что лидер в западном пути — яркая иллюстрация динамичного типа конфликта и толерантности, а традиция в восточном — статичного. Опыт сопоставления западной и восточной модели развития — статики показывает, что относительность существенно меняется в зависимости от культуры. Это ставит вопрос о разной роли и структуре развития в разных цивилизациях и о возможности успешной статичной стратегии, в восточной традиции, а также о ее проблематичности в западной.
Пока можно предположить рабочую гипотезу, что восточная система соучастия подразумевает толерантность совершенно иного типа, которая построена не на отделении своего и чужого, а на адаптации чужого к своему, то есть она в статике снимает разрывность толерантной самокоммуникации. Идентификация в рамках этой установки и традиции должна протекать существенно иначе, то есть она должна не подчеркивать границу своего и чужого, а постоянно перешагивать эту границу в целях эффективного «переваривания» чужого своим. Без понимания этого существенного отличия развитие статичной конфликтности в рамках толерантности чревато эскалацией конфликтов.
Библиографический список
1. Фукуяма, Ф. Конец истории и последний человек / Ф. Фукуяма. - М. : АСТ, 2005. - С. 304.
2. Хабермас, Ю. Философский дискурс о модерне / Ю. Хабермас. — М. : Весь мир, 2008. — С. 309-310.
ВАСИЛЮК Ксения Викторовна, преподаватель Неф-теюганского филиала ОмГТУ, аспирантка кафедры «Дизайн и технологии медиаиндустрии» Омского государственного технического университета. ДМИТРИЕВА Лариса Михайловна, доктор философских наук, профессор (Россия), заведующая кафедрой «Дизайн и технологии медиаиндустрии» Омского государственного технического университета.
Адрес для переписки: dmlara@yandex.ru
Статья поступила в редакцию 19.12.2011 г.
© К. В. Василюк, Л. М. Дмитриева
уДК 130 2 Е. Б. НОВИКОВА
Омский государственный педагогический университет
ТРАНСЦЕНДЕНТНАЯ ПРИРОДА ИМПРОВИЗАЦИИ________________________________________
В статье рассматривается концепт трансцендентной природы импровизации, который включает в себя её внеположенность, интенциональную устремлённость к высшим началам, изменение ею существующего культурного текста. Т рансцендентность импровизации проявляется в ускользании её от рациональной рефлексии. Импровизация как наивысшее проявление творческих способностей субъекта рассматривается на примере музыки.
Ключевые слова: трансцендентность, импровизация, музыка, интенциональность, культурный текст.
Трансцендентный, то есть выходящий за пределы, недоступный познанию, находящийся за пределами всякого возможного опыта [1, с. 699]. Трансцендентный — значит, внеположенный, находящийся вне чего-то, что можно постичь с помощью разума. Трансцендентным в философии принято полагать Бога, как высшее существо, недоступное возможному опытному познанию. Насколько правомерно ставить вопрос о трансцендентной природе импровизации, если импровизация (англ. improvisation) определяется в гу-
манитарном дискурсе как особый вид творчества, предполагающий создание продукта творчества непосредственно в момент его исполнения, без предварительной подготовки? Что может быть внеполо-женного, недоступного познанию в творчестве, осуществляемом без подготовки? Импровизация как творчество без подготовки достаточно широко представлена как в искусстве музыки, театра, танца, так и в иных областях творческой деятельности. В то же время частная искусствоведческая рефлексия импро-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (105) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
