Толерантность в Грузии: религиозные и этнические аспекты Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Арчил ГЕГЕШИДЗЕ

Ведущий эксперт Грузинского фонда стратегических и международных исследований (ГФСМИ), преподаватель Тбилисского государственного университета. Профессиональные интересы связаны с вопросами региональной безопасности и сотрудничества на Южном Кавказе, а также с анализом политического риска. До работы в ГФСМИ в течение одного академического года находился в научной командировке в Стенфордском университете по стипендии Фулбрайт. Активную профессиональную деятельность начал в 1992 году на государственной службе, где восемь лет занимал различные должности, в том числе был помощником руководителя государства по вопросам национальной безопасности и главным советником президента по внешней политике. В 1992 году составил курс обучения по геополитике и написал учебник. Автор ряда публикаций по вопросам внешней политики и безопасности Грузии, создания Нового шелкового пути и т.д. Кандидат географических наук, имеет дипломатический ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла.

ТОЛЕРАНТНОСТЬ В ГРУЗИИ: РЕЛИГИОЗНЫЕ И ЭТНИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

Резюме

Статья посвящена актуальным проблемам сохранения и усиления в Грузии толерантности, которая, по мнению автора, является неотъемлемой характеристикой современного грузинского общества. Анализируется взаимосвязь между этническими и религиозными составляющими региональных конфликтов. Показывается, что конфликты на религиозной почве между различными

этническими группами, проживающими в Грузии, довольно редки. Однако, считает автор, необходимо предпринять энергичные меры для их недопущения в будущем. В этой связи особую актуальность имеет эффективное координирование действий международных организаций и иностранных государств, заинтересованных в политической стабильности и экономическом развитии Грузии.

В Грузии понятие «этничность» тесно связано с понятием «религия», однако здесь отсутствует причинно-следственная связь между тем или иным верованием и этническими конфликтами. Вряд ли можно выявить в истории страны случаи конфронтации по религиозному признаку между различными этническими группами. Тем не менее пара-

доксально, но факт: современная история Грузии изобилует конфликтами именно на религиозной и этнической почве, однако это не мешает политикам спекулировать на толерантности грузин. Действительно, власти более десяти лет муссируют тезис о чрезвычайной толерантности грузинской нации по отношению к другим этническим группам населения и религиозным направлениям. Наиболее частым примером, приводимым в данной связи, является ссылка на Майдани, где в небольшом квартале, находящемся в нижней части Тбилиси, рядом с грузинской православной церковью располагаются армянская апостольская церковь, синагога и мечеть. В этом смысле Майдани издавна привлекает внимание туристов как свидетельство мирного сосуществования различных конфессий, хотя и в других районах Грузии можно наблюдать немало подобных случаев. Тем не менее ряд экспертов и обозревателей считают тезис о толерантности Грузии неким пропагандистским трюком центрального правительства, призванным создать благоприятное общественное мнение о стране. Это отчасти справедливо, если учесть то обстоятельство, что Грузия проиграла две войны: в Абхазии и Южной Осетии (правда, главным образом благодаря вмешательству России). Поэтому грузинское руководство стремится заручиться в деле мирного возвращения утраченных территорий международной поддержкой, рассматриваемой в качестве приоритетной политической задачи. И все же скептики подвергают сомнению широко распространенное мнение о толерантности грузин, указывая в этой связи на проявления ультранационализма и вмешательства в свободу вероисповедания.

Опасные воззрения

В 1980—1990-х годах, после краха коммунистической идеологии, в Грузии возникла настоятельная необходимость в заполнении образовавшейся бреши. Актуальность этой задачи стала особенно очевидной в свете развернувшегося в стране движения за национальную независимость во главе со Звиадом Гамсахурдиа, стремившимся избавить Грузию от советского господства и разработать модель самоидентификации нации. Поиск новой модели ознаменовался появлением двух воззрений, предопределивших ход последующих событий. Появление первого воззрения было связано с тем, что в обществе отсутствовал дискурс о гражданских правах или правах человека, предусматривающих в числе прочего право на национальное самоопределение для этнических меньшинств. На этом фоне лица не грузинской национальности стали считаться «иностранцами», более лояльными по отношению к России, нежели сами грузины1. В силу этого предполагалось строить новую грузинскую государственность на основе «этнической чистоты». После прихода к власти Гамсахурдиа и его сторонников, подобная точка зрения превратилась в новую государственную политику Грузии.

Другое воззрение, также «подогревавшееся» националистическими чувствами, основывалось на идее грузинского православия как исключительного религиозного верования для «настоящих грузин». Подобный подход был связан с той важной ролью, которую сыграла грузинская православная церковь в объединении нации на самых трудных исторических этапах ее существования, хотя внутренне грузины не были готовы отдаться всей душой идеалам церкви (особенно после долгих лет неверия в условиях советской власти). Широкие народные массы воспринимали переход в стан верующих как веление времени, а в среде лидеров политических движений стало модным демонстрировать свою религиозность2.

1 См.: Suny R.G. The Making of the Georgian Nation, Indiana University Press, 1994. P. 324—325.

2 См.: Хаиндрава И. Церковь в современной Грузин // Центральная Азия и Кавказ, 2003, № 5 (29).

С. 27.

Указанные тенденции быстро стали популярными, и неудивительно, что с течением времени обе точки зрения оказали существенное влияние на последующий ход политических процессов, приведших в своем большинстве к отрицательным последствиям.

От этнического национализма к этническому конфликту

Отражением этнического национализма как официальной идеологии явилась враждебная политическая линия по отношению к национальным меньшинствам: в частности, титульным этническим группам Абхазии и Южной Осетии. Местные сепаратисты и их российские «хозяева», со своей стороны, добавили масла в огонь своими действиями, преследуя при этом собственные цели, обусловленные историческим прошлым и задачами геополитики3. Первое серьезное столкновение произошло в январе 1991 года в Южной Осетии, когда несколько тысяч грузинских солдат вошли в административный центр области Цхинвали. Последовали хаос и дальнейшая эскалация боевых действий при растущем вмешательстве со стороны России. Спустя год противоборствовавшие стороны достигли договоренности о прекращении огня. Последствия военного противостояния оказались плачевными: около 1 000 убитых и 100 пропавших без вести, разрушенные дома и инфраструктура4, порядка 30 000 беженцев и внутренне перемещенных лиц5.

Тем временем власть Гамсахурдиа пала в результате гражданской войны в Грузии, и бывший советский министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе был приглашен в республику из Москвы, чтобы возглавить руководство с целью стабилизации обстановки. Однако с 1992 года отношения между осетинами и грузинами не улучшились. Президент Саакашвили попытался выйти из 12-летнего тупика и предпринял шаги для восстановления территориальной целостности Грузии путем ослабления позиций сепаратистов в Цхинвали, однако он серьезно просчитался6. Впоследствии подход грузинских лидеров к проблеме претерпел некоторые изменения: был разработан трехэтапный мирный план урегулирования конфликта7. Теперь, вся ответственность возлагается на Грузию, чтобы при поддержке со стороны международных партнеров укрепить безопасность и восстановить доверие людей, живущих в зоне конфликта, содействовать экономической реабилитации и развитию, обеспечить права осетин при их возвращении в Южную Осетию и остальную Грузию, создание условий, гарантирующих эффективную автономию региона8.

3 Так, накануне парламентских выборов 1990 года местное руководство Южной Осетии провозгласило 20 сентября суверенитет в рамках СССР. Правительство Гамсахурдиа отреагировало на этот шаг жесткими мерами, первым долгом отменив 11 декабря 1990 года статус автономной области. Вскоре после этого началось вооруженное противостояние.

4 См.: International Crisis Group. Georgia: Avoiding War in South Ossetia. Europe Report # 159. Tbilisi — Brussels, 2004. P. 3—4.

5 См.: Пряхин В. Политико-географический четырехугольник «Тбилиси — Цхинвали — Владикавказ — Москва»: Перспективы грузино-югоосетинского урегулирования // Центральная Азия и Кавказ, 2003, № 5 (29). С. 58.

6 Грузинский подход к разрешению проблемы потерпел неудачу большей частью из-за того, что основывался на недостаточном анализе причин конфликта. Ошибочно считалось, что фактический президент Южной Осетии Эдуард Кокойты пользовался недостаточной поддержкой населения и не имел имиджа демократически избранного руководителя. На этом фоне ожидалось, что народ области быстро «переметнется» от Цхинвали к Тбилиси. Кроме того, политтехнологи недооценили российский фактор, наивно полагая, что Россия не будет противодействовать попыткам Грузии изменить статус-кво.

7 Мирный план был разработан на основе инициативы Президента Саакашвили, обнародованной 26 января 2005 года на заседании ПАСЕ. Позднее план поддержали ОБСЕ, ЕС, правительство США и т.д.

8 См.: International Crisis Group. Georgia: Avoiding War in South Ossetia. Europe Report # 159. P. 3—4.

Согласно общей оценке, конфликт в Абхазии имеет более глубокие корни и его результаты гораздо разрушительней, как для строительства грузинской государственности, так и для межэтнических отношений между грузинами и абхазами. В ходе войны 1992—1993 годов, поддержанной Россией, абхазские вооруженные формирования сумели нанести поражение грузинским войскам. Около 300 000 человек лишились своих жилищ, что вызвало глубочайшее негодование общественности. Накопившиеся обиды и возникшие в результате войны амбиции сторон остаются серьезным барьером для установления мира. Если не удастся преодолеть эти проблемы, можно с уверенностью сказать, что усилия по реинтеграции Абхазии в состав Грузии неизбежно приведут к повторному насилию. Основным препятствием на пути достижения мирного урегулирования конфликта является отсутствие представления о том, как его разрешить. Проводившаяся за последнее десятилетие непоследовательная политика привела к еще большему отчуждению абхазов и грузин. В политическом отношении стороны конфликта более отдалились друг от друга по сравнению с периодом, который последовал после прекращения военных действий в 1993 году9.

Другая историко-географическая зона Южной Грузии — Джавахетия — также является потенциально конфликтным регионом. В основе возможного противостояния лежит преобладание в этой части страны армянского населения, живущего в тяжелых условиях — бедности, социальной незащищенности, повсеместной коррупции и организованной преступности, причем при наличии огромных нелегальных запасов огнестрельного оружия на фоне неэффективности механизмов обеспечения национальной безопасности. Первые признаки потенциальных коллизий были зафиксированы в начале 1990-х годов. В этот период в Грузии уже полыхали два конфликта — в Абхазии и Южной Осетии, а в столице республики бушевала гражданская война. Тем не менее ситуация в Джавахетии не переросла в крупномасштабное насилие или межэтническое противостояние (за исключением ряда демонстраций политического характера). Участники названных акций требовали, главным образом, автономии; им оказывали содействие армянские националистические организации, однако даже в то время население Джавахетии не поддержало экстремистских призывов к выходу из состава Грузии10. Начиная с 1999 года, положение в Джавахетии вновь стало ухудшаться. Пронеслась новая волна протестов, вызванная ухудшавшимися экономическими условиями, перебоями с поставками электроэнергии, а также спекуляциями вокруг вывода российской военной базы11. В настоящее время центральное правительство контролирует ситуацию в этом районе, однако риск возникновения конфликтного положения все еще остается12.

Со временем радикальные националистические идеи уступили свои позиции более либеральным воззрениям: в настоящее время данная тенденция стала все более очевидной. «Революция роз», свершившаяся в Грузии, привела к власти политические

9 В указанный период абхазская сторона вела переговоры с Грузией по поводу федерального статуса. В настоящее же время она упорно противодействует любой попытке включения вопроса о статусе в переговорный процесс, настаивая на полной независимости.

10 См.: Antonenko O. Assessment of the Potential Implications of Akhalkalaki Base Closure for the Stability in Southern Georgia. EU Response Capacities, CPN Briefing Study, September 2001.

11 В Джавахетии размещена одна из крупнейших военных баз России на грузинской территории. В настоящее время база находится в режиме вывода. Функционирование указанного объекта приносило жителям Джавахетии большую экономическую выгоду. Речь идет о занятости, закупках местной сельскохозяйственной продукции, помощи в транзите местных товаров в Россию и Армению, о нелегальной экономической деятельности, осуществляемой местными политическими элитами, и т.д. Вследствие ряда исторических факторов, местное армянское население рассматривает в качестве гарантии своей безопасности от Турции не грузинское государство, а наличие в регионе российских вооруженных сил.

12 См.: Gegeshidze A. Georgia’s Regional Vulnerabilities and the Ajaria Crisis // Insight Turkey, April — June 2004, Vol. 6, No. 2.

силы, осознающие необходимость ненасильственного разрешения этнических противоречий. Широкая народная поддержка позволяет властям придерживаться принципов мирного политического урегулирования проблем и подавлять ультранационалистические проявления в грузинском обществе. Тем не менее некоторые решения экономического характера нового правительства вызвали беспокойство в таких периферических регионах, каковым является, например, населенный преимущественно азербайджанцами Квемо Картли. Азербайджанцы всегда являлись и до сих пор остаются самым преданным грузинскому государству этническим меньшинством. Этому, наряду с историей и геополитикой, во многом способствовала личная дружба между бывшими президентами Грузии и Азербайджана. И все же активные действия нового правительства, направленные на искоренение контрабанды, в том числе в Квемо Картли, были восприняты местным населением как попытка этнической дискриминации. Многочисленные случаи конфискации контрабандного товара вызвали протесты и стычки с правоохранительными структурами. По всей видимости, грузинскому правительству нужно признать приоритетной задачей более основательную гражданскую интеграцию азербайджанцев в Квемо Картли, дабы избежать ухудшения существующего межэтнического согласия.

Обуздание религиозного экстремизма

Невзирая на наличие общего толерантного отношения к национальным меньшинствам, граждане страны опасались деятельности протестантских групп, а также представителей других нетрадиционных религий, которые, по их мнению, стремились воспользоваться экономическими трудностями населения путем оказания материальной помощи новообращенным и привлечения их на свою сторону. Деятельность указанных групп рассматривалась как угроза позиции национальной церкви и культурным ценностям Грузии. В обществе бытовало представление о необходимости ограничения деятельности христианских миссионеров за пределами нехристианских территорий. Со временем подобная тенденция приобрела агрессивный характер.

В отличие от ультранационалистических подходов, религиозная нетерпимость явственно проявилась в конце 1990-х годов в форме яростных атак на представителей ряда религиозных течений, таких как баптисты, Свидетели Иеговы, евангелисты, кришнаиты и пятидесятники. Данные группы столкнулись с резкой критикой в свой адрес и неистовыми атаками организованных групп сторонников православной церкви. Грузинское государство не сумело адекватно отреагировать на эти угрозы; более того, в ряде случаев оно поддерживало «насильников», которые перенесли свою деятельность из Тбилиси во многие регионы страны. Нападения и острая критика, касавшиеся функционирования нетрадиционных религиозных течений, постепенно ослабли накануне ноябрьских выборов 2003 года. Стали высказываться мнения по поводу способности правительства принять эффективные меры по борьбе с этим явлением. В 2004 году появились сообщения о направленных против религиозных меньшинств угрозах и даже насильственных действиях, осуществлявшихся, правда, в не столь существенных масштабах, нежели в предыдущие годы.

Необходимо отметить, что президент, секретарь Совета национальной безопасности и омбудсмен активно защищают принципы религиозной свободы, делают заявления по данному вопросу и часто появляются на публике, демонстрируя поддержку религиозных меньшинств. Министерство внутренних дел и прокуратура стали проявлять боль-

шую энергичность в деле защиты религиозных свобод, возбудили ряд уголовных дел против православных экстремистов в связи с их непрекращающимися нападениями на представителей религиозных меньшинств.

Проблема сохраняет свою актуальность, невзирая на то что накал страстей, связанных с этими событиями, заметно ослаб, и тревожных сообщений по данному вопросу появляется все меньше. Проблема заключается в том, что в настоящее время в стране отсутствуют законы, касающиеся регистрации религиозных образований, и грузинская православная церковь остается единственной духовной структурой, пользующейся легальным статусом. Новое правительство не приняло мер по регистрации религиозных меньшинств либо внесению изменений в их статус. Достаточно отметить, что незарегистрированным религиозным группам официально не разрешается арендовать помещения, приобретать права на строительство, импортировать литературу, представлять международную церковь. Римская католическая и армянская апостольская церкви не сумели добиться возвращения своих храмов, ранее закрытых по распоряжению властей или переданных в советское время грузинской православной церкви. Следует отметить, что по распоряжению Министерства образования четвероклассникам преподается предмет «Религия и культура», в рамках которого изучается история мировых религий. Вместе с тем многие родители возражают против того, чтобы учителя общеобразовательных учебных заведений концентрировали внимание школьников исключительно на истории грузинской православной церкви. Эта последняя играет консультативную роль при разработке всех учебных планов13.

Что касается отношения к традиционным религиям, представленным в Грузии, в том числе к исламу, то факты, свидетельствующие о недоразумениях и проблемах, отсутствуют. В этой связи на основе вышеприведенных примеров религиозной нетерпимости было бы неправильно утверждать о наличии ксенофобии и религиозного национализма. Предположительно, описанное выше следует объяснить тем, что грузинская православная церковь, стремясь выжить в этих сложных условиях, использует явные и тайные рычаги, для того чтобы укрепить свои позиции на фоне усиления нетрадиционных религиозных верований.

Что дальше?

Грузия находится на уникальном, критически важном этапе своей истории. Недавние феноменальные перемены в «политическом ландшафте» страны открыли дорогу к строительству эффективной демократии и формированию правового государства. В настоящее время важнейшими задачами являются «модернизация» стандартов в сфере прав человека и мирное разрешение существующих этнических конфликтов; успех или неудача на этом поприще определят, главным образом, не только судьбу грузинского государства, но и стабильность текущего политического режима, его прочность. Тем не менее проблемы страны достаточно остры и носят настолько широкомасштабный характер, что новому правительству Грузии предстоит нелегкий путь к демократии и строительству правового государства. В этой связи актуальной представляется энергичная поддержка со стороны международного сообщества.

Фундаментальной проблемой, требующей немедленных и координированных усилий со стороны международного сообщества, являются региональные этнические конф-

13 Cm.: Georgia — International Religious Freedom Report 2005. Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor. U.S. Department of State, 2006.

ликты, которые представляют собой основное препятствие на пути к политической стабильности и экономическому развитию. Указанные факторы играют важную роль на фоне сокращающегося в Грузии этнического радикализма. Однако продолжающаяся обструкционистская политика России ограничивает потенциал страны в части мирного урегулирования конфликтов.

Предыдущий опыт международной поддержки показывает, что существует острая необходимость более активного участия международного сообщества в решении этнических споров. Сказанное вытекает из следующего:

• координация между международными организациями и правительствами в вопросе более эффективного использования дипломатических и финансовых ресурсов отсутствует;

• многосторонние форматы по политическому урегулированию конфликтов (например, Совет Безопасности Организации Объединенных Наций или Друзья Генерального секретаря ООН по Абхазии/Грузии) малоэффективны в силу наличия у России права на вето;

• деятельность СНГ и МООНГ, направленная на поддержание мира, не принесла ощутимых результатов вследствие ограниченности их мандата либо отсутствия соответствующей мотивации.

Следует подчеркнуть необходимость более тесного партнерства Запада и РФ; вместе с тем вопрос вступления Грузии в ЕС и НАТО не должен подорвать сотрудничество с Россией. Необходимо сделать основной упор на предрасположенность РФ к более конструктивному взаимодействию на двусторонней основе (например, диалоги США — Россия, ЕС — Россия и т.д.).

Кроме того, защита и культивация в «сепаратистских регионах» западных либеральных ценностей должны способствовать выработке альтернативы существующему «российскому выбору». Нужно интенсивно насаждать понимание того, что западное сообщество — как последнее политическое «место назначения» — способно в большей степени обеспечить реализацию национальных целей Абхазии и Осетии. Это способствует налаживанию конструктивного диалога с грузинскими властями, но при условии, что официальный Тбилиси, со своей стороны, предпримет практические шаги в указанном направлении.

В сфере внутренней политики международным структурам предстоит разрешить проблемы национализма и упоминавшихся меньшинств, с тем чтобы в будущем исключить возрождение религиозной нетерпимости и межэтнических трений. По этой причине необходимо всячески поощрять дебаты по вопросам гражданства, национализма и этнической идентичности. Положение меньшинств, включая нетрадиционные религиозные формирования, следует учитывать во всех программах, рассчитанных на оказание помощи Грузии.

И, наконец, необходимо позаботиться о тех, кто в наибольшей степени пострадал в результате конфликтов. Учитывая тот факт, что эти люди являются представителями самых неимущих слоев социума, возрастает угроза повышенной агрессивности по отношению к де-факто «отколовшимся обществам». Исходя из этого, следует укрепить их гражданскую позицию посредством реализации программ микрофинансирования и повышения лидирующего статуса женщины.