CC BY
29
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.П. Дьяконов
Типы высшей богословской школы в древней церкви III-VI веках
Опубликовано:
Христианское чтение. 1913. № 5. С. 597-629.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Типы высшей богословской школы въ древней церкви
ІП-ѴІ вв. *).
Ф РУГОЙ типъ представляла школа, созданная на далекомъ за-евфратскомъ востокѣ сирійцами. Эта семитическая нація по своему духовному складу довольно рѣзко
отличалась отъ арійцевъ-грековъ. Если грекъ тяготѣлъ
[ къ синтезу и умозрѣнію, то сиріецъ обнаруживалъ особенную склонность и способность къ позитивному, аналитическому мышленію т). Въ этомъ отличіи сиріецъ не усматривалъ, однако, своей «посредственности» 178), потому что превосходство ума онъ цѣнилъ далеко не такъ высоко, какъ эллинъ. Для сирійца на первомъ мѣстѣ стояли интересы нравственнаго и практическаго характера 174), и эту область интересовъ онъ не рѣшался подчинять руководству ума, какъ эллинъ, а искалъ для нея болѣе прочной опоры въ авторитетѣ; потому и апостолъ сказалъ: «іудее знаменія просятъ, и эллини премудрости ищутъ» (I Кор. 122) 175). Подобно іудеямъ, сирійцы искали авторитета въ преданіи 1,в). Въ связи съ этимъ складывалось и различное отношеніе къ міру и мірской культурѣ: въ то время какъ грекъ стремился въ единомъ религі-
*) Окончаніе. См. апрѣль.
1,а) Th. Nöldeke, Orientalische Skizzen, Berlin 1892, S. 16—17. ш) E. Kenan, Do philosophia peripatetica apud Syros, Paris 1852, p. 3. ш) B. Strassburger, Geschichte der Erziehung und Unterrichts bei den Israeliten, Stuttgart 1885, S. 34. Nöldeke, цит. еоч. S. 6—7. m) Cp. Clement. Alex. Strom. I 2, Migne t. VIII c. 712. m) Cp. А. Дьяконовъ. Іоаннъ Ефѳсскій, СІІБ. 1908, стр. 19, 20.
И.
озномъ синтезѣ обнять все сущее, ибо «Господня земля и исполненіе ея вселенная!» (Пс. 231)—восклицалъ Климентъ Ал. ,Г)), сиріецъ проводилъ рѣзкую грань между Божіимъ и человѣческимъ, между религіей и культурой 1'1*). Отсюда понятно, что у сирійца не могло быть положительнаго отношенія къ богатой умственной культурѣ грековъ, ибо она была для него не только чужой, но и чуждой по своему характеру и содержанію.—Когда говорятъ объ отношеніи древней церкви къ античной образованности, чаще всего отстаиваютъ такое обобщеніе, что на востокѣ отношеніе было положительное, а на западѣ отрицательное; но при этомъ всегда приходится дѣлать весьма существенныя оговорки 1,#). Послѣднія были бы излишни, если бы кромѣ западной линіи раздѣленія по данному вопросу была принята еще болѣе важная—восточная. Первыя и самыя энергичныя возраженія противъ греческой образованности были высказаны во II в. лицами, по происхожденію принадлежавшими сирійскому востоку, какъ Татіанъ и Ѳеофилъ Антіохійскій |8°). Это отношеніе по существу не измѣнилось и впослѣдствіи, хотя догматическіе споры, вынесенные греками на философскую почву, заставляли иногда сирійцевъ браться за чуждое имъ оружіе. Въ такомъ случаѣ они искали въ философіи не идей, а діалектическихъ методовъ, и потому своимъ философскимъ авторитетомъ они избрали, въ противоположность александрійцамъ, Аристотеля, который болѣе соотвѣтствовалъ ихъ характеру и своимъ трезвымъ реализмомъ. Но и подобные примѣры были среди сирійцевъ лишь рѣдкимъ исключеніемъ. Огромное большинство сирійцевъ, и въ особенности монашество, смотрѣло на занятія эллинской наукой, какъ на языческое суевѣріе 18t).—Въ результатѣ всего этого и въ устройствѣ сирійской школы мы видимъ черты, рѣзко отличающія ее отъ греческаго типа, а именно: идея цѣльнаго знанія, включающаго въ себя мірскія эллинскія на- * 18
"») Strom. Ѵі 11, Migne IX с. 309; VI 17, е. 393.
17в) Дьяконовъ цит. соч. 18, 21.
”9) Напр. П. Смирновъ, Святоотеческое воззрѣніе на значеніе научнаго н философскаго образованія, въ жур. „Вѣра и Разумъ“ 1898, № 12, стр. 746—747, и многіе другіе; въ болѣе осторожной формѣ—Вилльманъ, цит. соч. т. I, стр. 252, 256.
18°) О. Bardenhewer, Geschichte der altkirchlichen Litteratur, В. I, Frei-burg i/B 1902, S. 242, 283.
m) Дьяконовъ, цит. соч. 18.
уки, здѣсь устраняется, и слѣдовательно школа получаетъ узко-спеціальный богословскій характеръ; умозрительное и си-стематическое богословіе почти отсутствуетъ, и все вниманіе направляется на тщательное изученіе Св. Писанія по историко-грамматическому методу подъ руководствомъ опредѣленныхъ авторитетовъ; настойчиво выдвигается практическая, профессіональная цѣль школы; наконецъ, воспитаніе, нераздѣльно связанное съ образованіемъ въ греческой школѣ, здѣсь получаетъ форму особой дисциплинарной системы. Главнѣйшія изъ этихъ особенностей, а равно и нѣкоторыя другія подробности школьнаго устройства, сближаютъ сирійскую богословскую школу съ іудейской школой типа beth-hammidrasoh или beth-vaad, вліяніе которой въ виду національной и географической близости сирійцевъ къ евреямъ является вполнѣ понятнымъ т).
Образцомъ сирійской богословской школы была школа Эдесско-Низибійская, которая для сирійскаго востока имѣла такое же значеніе, какъ Александрійское бабаохаХеТоѵ для востока греческаго. Основанная сначала въ Одессѣ, школа была перенесена потомъ въ болѣе восточный городъ Нессйбинъ или, какъ мы привыкли произносить, «Низибію». Эти географическія опредѣленія не случайны и не безразличны. Одесса была главнымъ центромъ сирійскаго христіанства и чистой сирійской культуры, которая господствовала на востокѣ за-евфратскомъ, тогда какъ ближняя до-евфратская область, имѣвшая центромъ Антіохію, была болѣе или менѣе эллинизо-вана 1W). Что касается Низибіи, то этотъ городъ, находившійся съ 363 г. за границей Имперіи, служилъ точкою опоры для сирійцевъ, жившихъ въ предѣлахъ Персидской монархіи. Огромное значеніе, которое имѣла Эдесско-Низибійская школа не только для востока, но и для латинскаго запада, было извѣстно давно, но представленія о ея характерѣ до послѣдняго времени были довольно смутны: обычно считали ее простымъ сколкомъ съ Александрійской школы 1М). Только въ недавнее * *
ш) Ср. проф. Н. К. Маккавейскій, Воспитаніе у древнихъ евреевъ, Кіевъ 1903, стр. 67 слѣд. Strassburger, Geschichte d. Erziehung bei den Israeliten., S. 63.
*83) It. Duval. La litterature Syriaque. 3 ed. Paris 1907. P. 4—5.
18‘) В. Преображенскій, Восточныя и западныя школы стр. 324;
J. А. Lalanne, Influence des peres de 1’ Egliee sur Education publique, Paris 1850, p. 30 и друг.
сравнительно вромя вповь открытые сирійскіе источники пролили надлежащій свѣтъ на ея исторію и устройство.
Для исторіи школы много даетъ недавно изданное сирійское сочиненіе конца YI в. (между 581—604 гг.), посвященное спеціально разсказу «объ основаніи школъ» и принадлежащее перу одного изъ учениковъ Низибійской школы Бар-хадбешаббы Арбаи еп. Халвапскаго (въ Персіи) 185 * *). Подобно александрійцамъ, приписывавшимъ основаніе своей школы св. Марку, сирійцы считали основателемъ Эдесской школы просвѣтителя Месопотаміи св. ап. Ѳаддоя, или, какъ они называли его, Адцая 18в; но опредѣленныхъ и точныхъ свѣдѣній о судьбѣ школы до 2-й половины IY вѣка не имѣется. Есть только одно житійное сказаніе, что извѣстный пресв. Лукіанъ—основатель Антіохійской школы—учился въ Эдессѣ у нѣкоего Макарія, который занимался толкованіемъ Св. Писанія ,81); отсюда можно заключать, что во второй пол. III в. школа уже существовала. Въ 363 г. учителемъ школы сталъ св. Ефремъ Сиринъ, переселившійся въ Эдессу изъ Низибіи, послѣ того какъ послѣдняя отошла къ Персіи 188). Съ этого времени Бархадбешабба даетъ полный и точный списокъ начальниковъ Эдесско-Низибійской школы вплоть до конца YI в. 188). Послѣ 3-го всел. собора въ школѣ начали развиваться несторіанскія тенденціи, особенно вслѣдствіе вліянія извѣстнаго Эдесскаго епископа Ибы (435—449, 451—457 г). На этой почвѣ послѣ смерти Ибы (457 г.) между «братіей» школы произошло раздѣленіе, при чемъ сторонники Ибы, вмѣстѣ съ начальникомъ школы маръ-Нарсаемъ, должны были
185) Mar Barchadbsabba 'Arbaya. Cause de la fondation des ecoles, texte syriaque public et traduit par M. Addai Scher („Patrologia Orientalis“ ed. p. Graffiu et Nau, tom. IV fase. 4), Paris 1907, p. 32Э.
18e) Ibid. p. 382.
ш) I. S. Assemani Bibliotheca Orientalis, t. Ш 2 (Itomae 1728), p. 924.
188) Barchadbsabba p. 381. Св. Ефремъ также называется здѣсь учредителемъ школы („онъ устроилъ тамъ [въ Эдессѣ] великое собраніе школы“),—очевидно, въ томъ видѣ, въ какомъ она существовала при авторѣ, т. е. въ видѣ „собранія“ (knosya) или общежитія (см. ниже).
18°) Вотъ этотъ списокъ: св. Ефремъ (363—373), Kiopg [иди Киръ] (373—437). Нарсай (437—457 въ Эдессѣ и въ Низибіи 457.—502), Елисей (502—509), Авраамъ изъ Betk-Rabban (509—569), Ишоябъ (569—571), Авраамъ Низибійскій (571—572), Хнана изъ. Адіабеиід (современникъ автора).
удалиться изъ Эдессы 1Э0). Послѣ этого Эдссская школа существовала до 489 г., когда была разрушена по приказанію императора Зинопа, сочувствовавшаго, какъ извѣстно, моно-фиситствѵ 191). Что касается Нарсая, то онъ удалился въ Ни-зибію, гдѣ епископомъ былъ его товарищъ по Эдесской школѣ извѣстный Баръ-Саѵма, и здѣсь основалъ новую школу, организованную по образцу Эдесской 1М). Эдесская школа называется иногда «школою персовъ» ,93), но это не значитъ, что она была назначена для обученія только персовъ: называющіе ее такимъ образомъ православные и монофиситскіе авторы имѣютъ въ виду позднѣйшее ея уклоненіе въ несторіанство, которое называлось вѣрою персовъ, потомучто принималось христіанами, жившими въ предѣлахъ Персіи 19*). Такова въ краткихъ чертахъ исторія школы.
Относительно ея устройства подробныя свѣдѣнія сообщаетъ открытый и изданный проф. Гвиди уставъ Низибійской школы. Послѣдняя редакція этого устава относится къ 602 г., но она включаетъ въ себя цѣликомъ болѣе древнюю редакцію 496 г., которая въ свою очередь ссылается на утраченный уставъ 457 г.19s). Такимъ образомъ Низибійскій уставъ является древнѣйшимъ уставомъ духовной школы. При оцѣнкѣ этого документа нельзя, конечно, забывать, что его происхожденіе относится къ тому времени, когда школа стала уже несторіанской. Это обстоятельство должно было отразиться нѣкоторымъ обостреніемъ «восточныхъ» особенностей, развитіемъ крайностей, которыхъ несомнѣнно чужда была православная Эдесская школа. Однако, основныя черты восточнаго типа, выраженныя
19°) Simeon Beth-Arsamensis, De Barsauma ep. Nisibeno. Assemani Bibliotheca Orientalis, t. I 353, cf. 351—352. BarchadbSabba p. 384.
191) Chronic. Messen. № 73, ed. Hallier (Texte u. Untersuchungen v. Gebhardt u. Harnack IX 1, Leipz. 1892) S. 117. Theodori Lectoris hist, eccles. fragm. lib. II, Migne t. 86 c. 185.
192) Barchadbiabba p. 386.
m) Theod. Lect. 1. c., Chron. Edess. 1. c., Simeon Beth-Arsam. у Assent. I 351 и др.
1,1) Cp. Н. Kihn. Theodor von Mopsuestia und Junilius Africanus als Exegeten, Freiburg i/B 1880, S. 259.
105) 1. Guidi. Gli statuti della scuola di Nisibi, въ „Giornale della So-cieta Asiatica Italiana“ vol. IV (1890), p. 169—195. Нѣмецкій переводъ E. Nestle въ Zeitschrift f. Kirchengeschichte В. VIII (1897), H. 2,S. 214—229. Въ дальнѣйшемъ цитированіи „статутовъ“ римскою цифрою (1, II) будетъ обозначаться № редакціи, арабскою—Л6 правила.
въ Низибійскомъ уставѣ, можно распространять и па древнѣйшій Эдесскій періодъ существованія школы, не только въ виду свойственнаго Низибійской школѣ традиціонизма, приверженности къ старымъ формамъ, но и потому, что свѣдѣнія Бар-хадбешаббы, относящіяся къ концу ІУ-го и началу Ѵ-го вѣка, вполнѣ совпадаютъ съ той картиной школьнаго устройства, какую изображаетъ уставъ 19в).
Уже съ внѣшней стороны Эдесско-Низибійская школа отличается отъ Александрійской своей стройной и довольно сложной организаціей.—Школа (esko\ü-°xoH) имѣетъ видъ корпораціи (knosya-conventus, ооѵауш-р)), всѣ члены которой, за рѣдкими исключеніями, живутъ въ школьномъ зданіи, въ особыхъ келліяхъ по нѣскольку человѣкъ въ каждой, и называются «братіей» (асѣё) Тѣмъ не менѣе это—не монастырь, ибо уставъ прямо говоритъ братіи: «кто хочетъ болѣе совершенной жизни, пусть идетъ въ монастырь или въ пустыню» т). Въ составъ «братіи» входятъ люди всякаго званія и возраста: и пресвитеры, и міряне, и молодые, и старые і89). Количество ихъ въ VI в., если вѣрить позднѣйшимъ источникамъ, доходило до 800 и даже до 1000 20°). Во главѣ братіи стоитъ главный учитель—экзегетъ (mepasqana), носящій почетное званіе «rabban» («учитель нашъ») 201 і. За нимъ слѣдуютъ два учителя второго ранга и «начальникъ дома» (rabbaytha), въ лицѣ котораго совмѣщаются функціи инспектора, эконома и библіотекаря 202). Вся братія распадается на два неравныхъ разряда: большинство составляютъ ученики въ собственномъ смыслѣ (eskolaye) 20S); меньшинство составляютъ прошедшіе уже * 18
19й) Barchadbsabba р. 331—383. Разница касается не существа дѣла, а большей сложности въ организаціи Низибійской школы, каковая сложность объяснялась естественнымъ развитіемъ школы въ теченіе столѣтія между св. Ефремомъ и первой извѣстной намъ редакціей устава.
m) Stat. I 10, II 2, 9. Разрѣшеніе жить въ городѣ давалось только въ случаѣ недостатка мѣстъ въ общежитіи (II 2і.
1S8) Stat. II 3. Мнѣніе ІІІабо, что школа устроена была въ монастырѣ, очевидно, этимъ правиломъ устраняется. J. В. Chabot. L’ecole de Nisibe, son histoire, ses Statuts, въ „Journal Asiatique“ 1896, 9-е вёгіе, t. V*III, p. 63.
19e) Stat. I 9, II 12.
a0°) Amru у Assam. Bibi. Orient. Ill p. 81. Cf. „Chronique de Seert“ (XIII в.), publ. par А. Scher, „Patrologiа Orientalis“ t. VII 2 (Paris 1909). cap. IX; p. 116.
2U1) Stat. I 1; I append. Guidi p. 188, Nestle 224; H append. Guidi p. 195, Nestle 229.
"*) Stat. I 2, I 14, II l. 9I») Stat. I 8, II 14-
школьный курсъ и получившіе ученую степень badoqö—< изслѣдователей» или »докторовъ» 204),—они служатъ, вѣроятно, помощниками учителей въ преподаваніи, подобно еврейскимъ chakhamim, сидѣвшимъ у самой каѳедры abbethdin’a въ beth-hammidrasch 20S * * 208). Они же, повидимомѵ, состоятъ и «начальниками келлій» (risay qelyatha) и въ этомъ званіи являются помощниками «начальника дома» (раббайты) 20*). Кромѣ того вмѣстѣ съ учителями они составляютъ коллегіальный органъ управленія, которому предоставлены большія полномочія, а именно: избраніе «начальника дома», которое производится еже* годно, рѣшеніе важныхъ дисциплинарныхъ дѣлъ и выработка устава школы 20"). Высшее управленіе школой несомнѣнно принадлежало епископу, хотя по этому вопросу и высказано было обратное сужденіе *08). Это видно изъ того, что епископы утверждали уставъ школы во всѣхъ его редакціяхъ, разбирали внутреннія несогласія среди братіи и, вѣроятно, назначали учителей, по крайней мѣрѣ раббана, объ избраніи котораго
20‘) Stat. I praefatio, Guidi р. 169, Nestle 212; II pracf., Guidi 189, Nestle 225. Они называются также „извѣстнѣйшими и знатными братьями“ (асііё idl'd, qriche). Stat. I praef. 1. с., I 2, II append. G. 195, N. 229.
205) Cf. Stat. I 20. Проф. H. K. Маккавейскій, Воспитаніе у древнихъ евреевъ, Кіевъ 1903, стр. 68.
!06) Stat. II 5, I 2.
”’) Stat. I 1; I 2, I 21; I praef. G. 174, N. 215. Возможно, что избраніе раббайты производилось собраніемъ „всей братіи“ (I 1), такъ какъ ему передавались взносы на содержаніе, и поручалось веденіе общаго хозяйства (I 2).
208) Chabot, L’ecole de Nisibe, Journ. As. 1. c. p. 76—77. J. Lubourt, Le christianisme dans l’empire Perse, Paris 1904, p. 296. Основаніемъ для сужденія оба автономности школы можетъ служить только право избранія раббайты (I 1) и запрещеніе ученикамъ школы искать „защиты и покровительства у клирика или мірянина“ для того, чтобы избавиться отъ наказанія, наложеннаго раббайтою и собраніемъ старшихъ (Stat. I 21, cf. I praef. G. 179, N. 219). Но первый фактъ вытекалъ исключительно изъ соображеній экономическихъ, кь которымъ сирійцы, какъ восточные люди, были особенно чувствительны (см. напр. Stat. I 6, cf, Chabot 1. с. р. 71), и ни о какихъ другихъ выборахъ въ уставѣ рѣчи нѣтъ. Второй фактъ ограждалъ школьную администрацію отъ давленія со стороны лицъ, не имѣвшихъ никакого отношенія къ школѣ, и, можетъ быть, предупреждалъ непосредственное обращеніе учениковъ къ суду епископа помимо ближайшаго начальства; но онъ не исключалъ вмѣшательства епископа во внутреннія дѣла школы (St. I praef.) и даже не исключалъ обращенія учениковъ къ суду свѣтскому, съ разрѣшенія, однако, школьной администраціи (St. I 12).
школою нѣтъ никакихъ указаній 209). Далѣе, извѣстно, что епископы Иба Эдесскій и Барсаума Низибійскій имѣли на школу огромное вліяніе 219). Наконецъ, и въ Эдессѣ, и въ Низибіи школа помѣщалась въ самомъ городѣ, близъ епископской каѳедры 2,‘). Отъ епископской каѳедры школа несомнѣнно получала и средства содержанія. По крайней мѣрѣ изъ устава видно, что обученіе въ школѣ было безплатнымъ, между тѣмъ учителя получали жалованье, и даже бѣднѣйшіе изъ учениковъ получали пособіе на свое содержаніе 212). Другихъ источниковъ, помимо церковныхъ, школа имѣть не могла, и потому еп. Барсаума, приглашая раббапа Нарсая основать школу въ Низибіи, обязался «снабдить ее всѣмъ необходимымъ» 21*).
Такимъ образомъ Эдесско-Низибійская школа была школою церковною, какъ и Александрійская. Но въ отличіе отъ послѣдней, она преслѣдовала не общія религіозно-просвѣтительныя, а практическія профессіональныя цѣли; онѣ заключались въ приготовленіи достойныхъ членовъ клира и школьныхъ учителей. Послѣдняя цѣль подчеркнута въ уставѣ особенно энергично: окончившіе курсъ ученики получали отъ раббана назначеніе на учительскія мѣста въ опредѣленныя школы и обязаны были принимать назначеніе подъ угрозой позорнаго изгнанія из’р школы и изъ самаго города 2‘4). Тенденцію къ широкому развитію школьнаго дѣла сирійцы унаслѣдовали, очевидно, отъ іудейской традиціи: согласно послѣдней, «всякій городъ, въ которомъ нѣтъ школы, долженъ подлежать разрушенію» 215). Такова была организація школы.
Относительно учебной части свѣдѣнія устава гораздо бѣднѣе, тѣмъ не менѣе они достаточно характерны для школы восточнаго
аоа) Stat. I praef. G. 172-174, N. 214-215, ef. II app. G. 195, N. 229. Въ разсказѣ Бархадбешаббы о замѣстителяхъ Кіоры (р. 383) можно еще усматривать нѣкоторое указаніе, хотя не вполнѣ твердое, на избраніе двухъ второстепенныхъ учителей; но изъ того, что братія „просила“ Нарсая принять должность раббана, не слѣдуетъ, конечно, что она его избирала.
а,°) Simeon Beth-Ars am. у Assent. I 351—352.
ai1) Barchadbsabba p. 384. О мѣстоположеніи Эдесекой школы, слѣды которой указываются доселѣ, см. Е. Sachau, Reise in Syrien und Mesopotamien, Leipzig 1883, S. 197.
212) Stat. I 20; II 3, TI 1, ef. I 2.
***} Barehadbsabba p. 384, cf. 386. -H) Stat. II 7.
al5) B. Strassburger. Geschichte der Erziehung und Unterrichts bei den Israeliten, Stuttgart 1885, S. 34.
типа.—Программа школы одредѣляется пзъ названій учителей и отчасти отъ усвояемыхъ изъ функцій. Первый учитель, онъ же и «раббапъ», называется «толкователемъ» (m'pasqana), разумѣется, Gb. Писанія 21в). Второй — «учитель произношенія» (mahgeyana); онъ преподаетъ искусство вокализаціи и пунктуаціи текста Св. Писапія, т. е. сирійскую масору, вѣроятно, въ связи съ грамматикой 212). Третій учитель называется «учи-
-16і Stat. I 1, cf. і append. G. 188, N. 224.
2l7) Значеніе термина mahgeyana, впрочемъ, далеко не устойчиво. Онъ имѣетъ собственно два смысла: „заставляющій размышлять“ (увѣщатель или ораторъ) и „дѣлающій слогъ“ (т. е. прибавляющій гласный звукъ къ согласному, а также и самый гласный звукъ). См. Payne-Smith, Thesaurus Syriaeus с. 967. Поэтому ученые комментаторы относящихся сюда мѣстъ Низибійскаго устава и сочиненія Бархадбешаббы (Nestle Die Statuten ѵ. Nisib. S. 232, 223, 224; Chabot L’ecole de Xis. p. 65; «rf. Ldbourt Le ehristianieme Perse p. 297; Chabot Narsai le docteur et ies origines de l'ecole de Xisibe, extrait du Journ. Asiat. 1905, Paris 1905, p. 6; A. Scher въ изд. Бархадбешаббы p. 399) колеблются между двумя толкованіями названнаго термина: въ смыслѣ обученія масоретскому искусству („lire correctement“, „Leselehrer“, „Buehstabiermeister“), или въ смыслѣ преподаванія гомилетики („Іа rhetorioftfe“, „l’eloquence sacreo“, „Meditationsmeister“), хотя, за исключеніемъ Scher’a, склоняются болѣе къ первому толкованію. Тѣмъ не менѣе и Scher, склонный вообще преувеличивать широту Низибійской школьной программы (ср. р. 398—399 о badoqe), считаетъ нужнымъ оговориться, что этотъ „учитель элоквенціи“ могъ преподавать лишь „элементарныя свѣдѣнія“-и именно „разъяснять слова, такъ какъ могло существовать большое различіе между сирійскимъ разговорнымъ языкомъ и литературнымъ“ (р. 399). Но въ такомъ случаѣ оба значенія термина „махгеяна“ оказываются почти тождественными, тѣмъ болѣе, что сирійскій масорѳть былъ до извѣстной степени и риторомъ: онъ не только преподавалъ искусство вокализаціи и пунктуаціи текста, но также училъ „выдѣлять предложенія въ различныхъ фразахъ, возвышать и понижать голосъ, принимая разныя интонаціи, какихъ требовалъ смыслъ“ (А. Scher р. 398). Въ пользу гомилетическаго смысла разсматриваемаго термина могли бы говорить два обстоятельства. Во-первыхъ, у Бархадбешаббы mahgayanutha соединяется, иовидимому, съ amurutha sermo (р. 383; Chabot, впрочемъ, предпочитаетъ читать zamurutha-ars musicae, Narsai р. 6). Но этотъ терминъ часто имѣетъ въ виду только внѣшнюю сторону рѣчи-dictio. ars dicendi. Р.-Smith, Thesaur. Syr, с. 245. Во-вторыхъ, сирійскіе масореты въ масоретскихъ рукописяхъ Св. Писанія большею частью носятъ названіе maqreyane (Л. Duval, La litterature Syriaque, Paris 1907, p. 55), и это, повидимому, заставляетъ усвоятъ махгеянамъ другую функцію. Но въ Низибійскомъ уставѣ макреянѣ приписывается несомнѣнная функція литургиста (см. слѣд. прим.). Смѣшеніе терминовъ „макреяна“ и „магхеяна“ могло объясняться тѣмъ обстоятельствомъ, что обѣ эти должности, близкія по су-
40
телемъ чтенія» (maqr'yana), но въ дѣйствительности ему усво-яется преподаваніе науки богослуженія и церковнаго пѣнія 21*). Такимъ образомъ двѣ каѳедры относятся къ наукѣ Св. Писанія и одна—къ литургикѣ. Та же самая программа, по показанію Бархадбешаббы, была принята и въ Эдесской школѣ при первомъ преемникѣ св. Ефрема; только сначала всѣ три науки преподавались однимъ лицомъ, а въ 437 г. онѣ были раздѣлены между тремя преподавателями 21°). Но весьма вѣроятно, что эта программа принята была и при св. Ефремѣ, ибо извѣстно, что его литературная дѣятельность сосредоточивалась главнымъ образомъ на экзегетикѣ и гимнографіи 220).—Назван-
ществу, въ нѣкоторыхъ школахъ (можетъ быть иногда и въ Низибій-екой) совмѣщались иногда въ одномъ лицѣ, которое обучало правильному и выразительному чтенію какъ Св. Писанія, такъ и литургическихъ молитвословій, тѣмъ болѣе, что и въ богослуженіи чтеніе Св. Писанія несомнѣнно занимало важное мѣсто. Во всякомъ случаѣ Низи-бійскій уставъ, неоднократно и въ одной стереотипной формѣ перечисляющій классныя занятія учениковъ (18, II 5, II15, см. ниже!, не оставляетъ и намека на то, что предметомъ преподаванія могло быть „церковное краснорѣчіе“. МЪжно предполагать, что и упоминаемая въ уставѣ должность „писца“ (saphra) (I praef. G. 170—171, N. 215) не отдѣлялась отъ должности махгѳяны, такъ какъ уроки списыванія Библіи съ соотвѣтствующей пунктуаціей были неразрывно связаны съ уроками вокализаціи (cp. Stat. I 8). Дѣйствительно, должности „писца“ и „махгеяны“ никогда ие перечисляются въ уставѣ вмѣстѣ и рядомъ (см. Stat. I ргае/. G. 174, N. 215; cf. G. 169, N. 212.
аі8) Stat. I 20, II praef. G. 183, N. 225. Уроки макреяны опредѣляются въ уставѣ слѣдующими терминами: „чтеніе хоровъ“ [или „богослужебныхъ собраній“]—coetuum (qeryana d« si'atha, St. 18), „чтеніе и слушаніе хоровъ“ (St. 1115) или просто „хоры“ (II 5). Въ номоканонѣ Абдишо, представляющемъ, между прочимъ, вь tract. IX еар. 3 извлеченіе изъ неизвѣстной яамъ редакціи Низибійскаго устава, этимъ терминамъ соотвѣтствуетъ выраженіе: „хоры вмѣстѣ съ чтеніемъ“ (si'atha'am qeryana) разныхъ богослужебныхъ послѣдованій. А. Mai, Scriptorum veterum nova eollectio, vol. X 2, p. 274. Отсюда можно заключать, что названными выше терминами условно и сокращенно обозначалось изученіе а) богослужебнаго чтенія и б) церковнаго хорового пѣнія. Во всякомъ случаѣ приведенныя данныя свидѣтельствуютъ достаточно ясно, что макреяна преподавалъ литургику.--Тѣ же три каѳедры перечисляются и въ другихъ источникахъ, относящихся какъ къ Низибійской, такъ и къ другимъ восточнымъ школамъ. См. напр. W. Wright, Catalogue of the Syriac manuscripts in the British Museum, v. I 53a (о школѣ въ Tell-Dinawad ок. 600 г.), 536 (о Низибійской школѣ ок. 615 г.).
”9) Barchadbsabba р. 383.
!2°) Е. Nestle, Ephräm der Syrer, въ RE3 S. 408.
ными науками программа школы исчерпывалась, и Низибій-скій уставъ не подверждаотъ давно сложившагося мнѣнія, будто въ Эдесско-Низибійской школѣ V—VI вв. преподавалась перипатетическая философія 221). Тотъ фактъ, что въ У—VII вв. появился цѣлый рядъ сирійскихъ переводчиковъ и комментаторовъ Аристотеля,—фактъ, на которомъ это мнѣніе основывалось,—въ данномъ случаѣ не имѣетъ никакого значенія, такъ какъ нѣтъ никакихъ основаній предполагать, что названные переводы и комментаріи имѣли какое-либо отношеніе къ школьному преподаванію. Они были частнымъ дѣломъ немногихъ лицъ, въ большинствѣ не имѣвшихъ никакого отношенія къ Эдесско-Низибійской школѣ 222), хотя косвеннымъ образомъ эти приватныя занятія философіей и оказали вліяніе на постановку школьнаго богословія, какъ это будетъ видно изъ дальнѣйшаго. Въ Низибійскомъ уставѣ можно видѣть даже опредѣленно отрицательное отношеніе къ свѣтской наукѣ. Здѣсь запрещается, между прочимъ, ученикамъ школы жить вмѣстѣ съ врачами, «дабы не читались въ одномъ [мѣстѣ],—говоритъ уставъ,—книги мірской мудрости и книги святости» 223). Равнымъ образомъ, ученикъ, оставившій школу для обученія врачебному искусству, пе могъ быть принимаемъ обратно, еслибы пожелалъ, за рѣдкими исключеніями 224).—Такова же была и іудейская традиція, по которой школьная программа сводилась къ изученію закона, и приватныя занятія греческой наукой разрѣшались только лицамъ, закончившимъ школьное образованіе, съ опредѣлившимися религіозными убѣжденіями 225). 22 * * * * * * * * * * * * * * *
22 >) Е. Renan, De phiiosophia peripatetica apud Syros, Paris 1852, p. 17,
cf. 10—12. R. Duval, Litter Syr.3 p. 216. Наоборотъ, отрицательно отно-
оятся къ этому мнѣнію Labourt р. 300—301, Ghabot L’ecole de Nisibe p. 65.
222j Ни одинъ изъ нихъ не былъ учителемъ Эдесско-Низибійской
школы. Иба Эдесскій (Assem. Bibi. Orient. Ill 1, 85) былъ покровителемъ
школы въ качествѣ епископа Эдесскаго, Павелъ Персъ УІ в. (Junilii
Afric. Instituta regularia, ed. Kihn S. 468, cf. Labourt op. cit. 166 ff), Ана-
нишо VII в. (Duval, Litt. Syr.3 p. 253) —учениками школы. Остальные не
имѣли никакого отношенія къ школѣ. Извѣстіе Бархадбешаббы (р. 387),
что раббанъ Елисей (502—509 г.) былъ начитанъ „въ книгахъ церков-
ныхъ и внѣшнихъ“, стоитъ одиноко и не подтверждается никакими
фактами.
-») Stat. II, 19. 22<) ibid. II 20.
225> Strassburger, Geschichte der Erziehung... S. 31—32, 67, 92. Ch. Tay-
lor, Sayings of the Jewish Fathers (Pirqe Aboth), Cambridge 1897, p. 40,n. 45.
40*
Такимъ образомъ программа школы ограничивалась предметами богословскаго курса. Но и въ этомъ послѣднемъ мы не видимъ наукъ систематическаго характера, за исключеніемъ краткаго введенія къ экзегетическому курсу. Учебникъ по этому предмету, принятый въ Низибійской школѣ со 2-ой четверти УІ столѣтія и принадлежащій перу нѣкоего Павла Перса—автора «трактата о логикѣ Аристотеля» и комментарія къ его сочиненію тері epp^vetac аав), сохранился до настоящаго времени въ переводѣ Юнилія Африкана—современника Павла ааі). Этотъ учебникъ, занимающій въ печатномъ изданіи всего 60 страницъ in 8°, содержитъ во-первыхъ общія свѣдѣнія о священныхъ книгахъ и во-вторыхъ краткій очеркъ библейскаго богословія. Въ діалектическихъ раздѣленіяхъ и опредѣленіяхъ книги, а также въ ея историко-грамматическомъ направленіи можно видѣть вліяніе Аристотеля, въ особенности его сочиненія яері ёрріг)ѵе£а; и «введенія въ категоріи Аристотеля» Порфирія (III в.); эти два произведенія пользовались особенною извѣстностью у сирійцевъ въ У—УІ вв.
Въ постановкѣ богословскихъ предметовъ также можно замѣтить особенныя восточныя черты. Изъ экзегетики рѣшительно устранялись всякіе элементы умозрѣнія и аллегоріи. «Толкователь» обязанъ былъ руководствоваться при объясненіяхъ опредѣленнымъ «школьнымъ преданіемъ» (maslmanutha deskola) аа#). Этимъ «школьнымъ преданіемъ» до пол. У в. служили толкованія св. Ефрема Сирина, который, по вѣрованію сирійцевъ, въ точности записалъ древнѣйшее устное преданіе, исходившее отъ самого ап. Аддая *30). Но около пол. V в. это древнее преданіе было замѣнено только что переведенными на сирійскій языкъ толкованіями Ѳеодора Мопсуе-стійскаго, который въ качествѣ «толкователя» хаУ ё;о^ѵ получилъ съ тѣхъ поръ безраздѣльное господство въ школѣ т) и способствовалъ уклоненію ея въ нѳсторіанство. Оба названные авторитета указываютъ на то, что въ Эдесской школѣ * 8
s,e) Labourt, Le ehristianisme dans 1‘Bmpire Perse, p. 166—167. Duval, La litterature Syriaque p. 250, n. 1.
S27) Junilii Africani Instituta regularia Divinae legis, изд. у H. Kihn’a, Theodor von Mopsuestia und Junilius Africanus, Freiburg */b 1880, S. 467-528.
Si8) H. Kihn, цит. соч. S. 337—343. Duval, Litt. Syr.3 p. 248 sqq.
2,“> Bärehadbsabba, ed. A. Scher, p. 382. 2S0) ibid,
ibid. 383.
господствовалъ историко-грамматическій методъ толкованія, но что въ развитіи этого метода школа шла по наклонной плоскости отъ умѣреннаго историко-грамматическаго метода, допускавшаго на ряду съ буквальнымъ и т. н. «типическій» смыслъ 23Z), къ грубому буквализму, которымъ Ѳеодоръ заслужилъ справедливый упрекъ въ іудаизмѣ мз). Что касается литургики, то ея постановка была чисто практическая и заключалась въ чтеніи и пѣніи по богослужебнымъ книгамъ, съ участіемъ въ церковномъ хорѣ 231).
Учебный курсъ былъ раздѣленъ на три года; при чемъ программа каждаго года точно опредѣлена 235). Экзегетика
*“) О. Bardenhewer, Patrologie, Freiburg '/в 1894, S. 363.
а33) 11. Kihn, Die Bedeutung der Antiochenischen Schule auf dem exegetischen Gebiete, Weissenburg 1866, S. 71.
a3*) См. іірим. 218.
*35) Дальнѣйшія свѣдѣнія объ учебномъ курсѣ школы заимствуются изъ номоканона Абдишо (і 1318), гдѣ 3-ья глава IX трактата содержитъ правила „о томъ, какія книги долженъ читать каждый изъ классовъ учениковъ“, и въ числѣ правилъ имѣется „канонъ школы Низибійской“ (Mai, Scriptorum veterum nova collectio, t. X 2, p. 273—274). Среди „статутовъ“ Гвиди (подлинное названіе тамъ и здѣсь тождественное—„каноны“) „канона“ Абдишо пѣтъ. Тѣмъ не менѣе нельзя въ этомъ канонѣ видѣть практику XIV в. (какъ Labourt, цит. соч. р. 297), потому что самъ Абдишо вцдѣлъ въ немъ очень древнее преданіе. Это ясно изъ того, что. располагая относящіяся къ данному вопросу правила въ хронологическомъ порядкѣ, онъ помѣщаетъ „канонъ Низибійской школы“ между апостольскимъ правиломъ о канонѣ Св. книгъ и правиломъ католикоса Сабришо, относящимся къ 834 г. Р. X. Имѣя въ виду то обстоятельство, что уставъ Низибійской школы редактировался неоднократно, что одна изъ редакцій (древнѣйшая—Баръ-Саумы) не дошла до насъ, что могли быть, поэтому, и другія не сохранившіяся до настоящаго времени редакціи,—можно предполагать, что Абдишо воспроизводитъ одну изъ утраченныхъ теперь древнихъ редакцій, которук самъ онъ считалъ во всякомъ случаѣ древнѣе IX вѣка. По внутреннимъ признакамъ „канонъ“ Абдишо вполнѣ подходитъ къ эпохѣ „статутовъ“ Гвиди: составъ предметовъ, ихъ названія, способы обученія—тамъ и здѣсь одни и тѣ же. Что касается самаго распредѣленія наукъ по годамъ, которое въ „статутахъ“ Гвиди не указано, но которое, будто бы, дротиворѣчитъ агіографическимъ даннымъ древнѣйшей эпохи, ибо согласно имъ обученіе начиналось съ нсалтири, а не съ „закона“ (Labourt, цит. соч. р. 298), то здѣсь нужно различать программу высшей школы отъ начальнаго обученія. Послѣднее, о которомъ и говорятъ указываемые БаЬоигГомъ агіографическіе источники, дѣйствительно вездѣ и всюду начиналось съ заучиванія и пѣнія псалмовъ (см. напр. Land, Anoedota Syriaca, t. II, p. 48, 136); но о началѣ высшаго курса, кромѣ „канона“ Абдишо, другихъ данныхъ не имѣется.
начиналась изученіемъ и списываніемъ «книги Павла», т. е. учебника по исагогикѣ 236). Затѣмъ слѣдовало списываніе и объясненіе всей Библіи, при чемъ книги историческія и учительныя (за исключеніемъ псалтири), соединявшіяся у сирійцевъ въ одинъ отдѣлъ подъ общимъ названіемъ beith mauthbe («книги Судей») 231), были распредѣлены поровну между всѣми тремя классами, а остальныя книги изучались въ послѣдовательномъ порядкѣ: на первомъ курсѣ—«Законъ», т. е. Пятокнижіе, на второмъ—«Давидъ (т. е. Псалтирь) и Пророки», на третьемъ—«Новый Завѣтъ». Соотвѣтственнымъ образомъ распредѣлены были и книги богослужебнаго круга.—Учебный методъ Эдесско-Низибійской школы существенно отличался отъ Александрійскаго. Если Климентъ имѣлъ въ виду главнымъ образомъ активное усвоеніе ученикомъ самой сущности преподаваемаго «знанія» и указывалъ на безполезность «подражанія» (ибо £х jxt[xrpcüj(; aXipleia ot> 8і8аохетаі, dtXX’ іх jMcihjoeu);) -38); то здѣсь имѣлось въ виду прежде всего точное и полное усвоеніе изучаемаго матерьяла не только по содержанію, но и по формѣ 238). Тамъ разсчитывали на способности ученика и болѣе всего на его разумъ, здѣсь—на прилежаніе и память. Если первый методъ можно выводить изъ традиціи эллинской философской школы, то второй оказывается близкимъ къ методу іудейской школы, которая держалась, между прочимъ, такихъ правилъ: «сначала учи, а потомъ и объясняй» и «не вѣрь тому, кто скажетъ, что приложивъ стараніе не достигъ ничего» 24°). Дѣйствительно, прилежанія и усидчивости въ Нпзибійской школѣ требовалось не мало. Учебный день былъ дологъ и тру-
зз«) цт0 зд-ьсь имѣется въ виду не ап. Павелъ, это видно изъ того, что „Новый Завѣтъ“ относится къ третьему году обученія. Cf. Н. Кгіт, Theodor von Mopsuestia, S. 205.
23!) См. Wright. Catalogue of the Syriae Manuscripts in Brit. Mus. vol. I 1026, 103a; vol. II 627a. Payne-Smith, Thesaurus Syriacus, c. 1646. Что beith mauthbe имѣетъ отношеніе не къ богослуженію („intercessiones uesto-rianorum“ у Mai цит. изд. 110а lat.; „»абіор-тта des grees“ у Ghabot L’eeole de Nisibe, p. 69; „breviaire“ у Labourt цит. соч. p. 297), a къ Св. Писанію, это ясно изъ того, что въ дальнѣйшемъ перечисленіи священныхъ книгъ опускаются только и именно тѣ книги, которыя у сирійцевъ включались въ отдѣлъ beith mauthbe.
,3S) Strom. VI 17, Migne IX c. 380. Cf. Platon. Respubl. X у Вилль-мана цит. соч. I 178.
>ss) Stat. 113: ученики должны „знать порядокъ слова“ (taksa demeltha).
24°) Strassburger цит. соч. 85. Маккавейскій цит. соч. 86.
день. Утромъ, «какъ только прокричитъ пѣтухъ», который по Низибійскому уставу долженъ былъ играть роль современнаго звонка, всѣ ученики являлись въ классъ и оставались здѣсь (съ небольшимъ перерывомъ) до вечера, каждый на своемъ мѣстѣ, располагаясь рядами противъ каѳедры (sapsila) учителя, при чемъ переднія мѣста занимали священники 241). Первые часы посвящались чтенію и списыванію назначенныхъ па этотъ день мѣстъ Св. Писанія подъ руководствомъ махгеяны. Затѣмъ слѣдовалъ главный урокъ—объясненіе записанныхъ мѣстъ «рабба-номъ». Послѣдній урокъ посвящался литургическому чтенію и пѣнію подъ руководствомъ третьяго учителя (макреяны), и потомъ день заканчивался вечернимъ богослѵжепіемъ 242). Такова была постановка учебной части.
Основная особенность воспитательной стороны заключалась въ томъ, что она имѣла видъ отдѣльной отъ образованія системы съ особыми органами, особыми правилами поведенія и наказаніями. Воспитателями были «начальникъ дома» (раббайта) и его помощники—«начальники келлій»; однако они должны были сообразоваться съ указаніями «раббана» и совѣта старшихъ братьевъ 243). Правила поведенія подробно изложены были въ уставѣ школы, который разъ въ годъ торжественно читался предъ всѣмъ собраніемъ, дабы добронравныхъ ободрить, а «лѣнивыхъ и негодныхъ» исправить 244). Для послѣднихъ правила казались настолько обременительны, что они однажды похитили и спрятали уставъ, и большого труда стоило его разыскать 245). Основпая тенденція правилъ—строгая церковность воспитанія. Хотя школа и не была монастыремъ, но
-41) Stat. I 9. И по талмуду школа должна быть открыта круглый день, и ученикъ „не долженъ и на часъ оставлять школу“ (Sabbath 83). Strassburger цит. соч. S. 64.
,42) О такомъ именно порядкѣ учебнаго дня свидѣтельствуетъ то обстоятельство, что классныя занятія учениковъ перечисляются въ уставѣ всегда въ одномъ и томъ же стереотипномъ порядкѣ: 1) „писаніе и чтеніе, 2) школьное толкованіе и 3) чтеніе хоровъ“ (Stat. I 8); 1) „чтеніе, 2) толкованіе и 3) хоры“ (II 5); 1) „чтеніе словъ Писанія, 2) слушаніе толкованія и 3) чтеніе и слушаніе хоровъ“ (Stat. II 15). Въ послѣднемъ правилѣ тѣхъ изъ учениковъ, которые „прежде опредѣленнаго времени“ пришли къ „чтенію словъ Писанія“, предоставляется освобождать отъ „чтенія и слушанія хоровъ“, т. е. отъ послѣдняго урска. Извѣстно, что и іудейская традиція принимала трехчастное раздѣленіе школьнаго дня между Торою, Мишною и Талмудомъ. Strassburger, цит. соч. S. 88.
“») Stat. I 2, II 5. *“) Stat. II арр., Guidi 194—195, Nestle 229.
*,ъ) Stat. I praef. G. 170, N. 213.
ученики должны были вести образъ жизни близкій къ монашескому: они обязаны неукоснительно посѣщать всѣ богослуженія и уроки, не должны выходить изъ школы безъ разрѣшенія «начальника дома», должны имѣть общій съ братіей столъ и повиноваться своимъ «начальникамъ келлій» 246). И по наружности они должны приближаться къ лицамъ духовнымъ: имъ запрещается брить бороду и носить завитые локоны, предписывается носить скромную, «чуждую суетности» одежду241). Особенно озабочены правила огражденіемъ учениковъ отъ вліянія внѣшняго міра, отъ тѣхъ соблазновъ, какіе представляла жизнь въ большомъ городѣ: запрещается, напр., посѣщеніе безъ особаго разрѣшенія праздничныхъ и поминальныхъ обѣдовъ, хожденіе по тавернамъ, прогулки въ садахъ и рощахъ, долгіе разговоры съ женщинами и т. п. 248).—Тяготѣніе къ внѣшнему міру не всегда вызывалось дурными наклонностями, по еще крайнею бѣдностью учениковъ. Правила предусматриваютъ такіе случаи, что ученики просятъ милостыню у дверей богатыхъ домовъ отъ имени школы; другіе промышляютъ въ городѣ уроками. То и другое правилами строго запрещается; только старымъ и немощнымъ разрѣшается имѣть два три урока съ мальчиками 248). Чтобы добыть сумму, необходимую для взноса на содержаніе, ученику предоставлялось использовать время вакацій, которыя продолжались отъ начала августа до конца октября. Въ это время ученики отправлялись на заработки, при чемъ имъ разрѣшалось заняться торговлей и приличнымъ ремесломъ, подъ условіемъ строгой корректности въ сдѣлкахъ и поведеніи 25°). Другая часть правилъ касается отношеній учениковъ между собою: здѣсь предметомъ взысканій являются ссоры и даже драки между учениками, похищеніе и присвоеніе книгъ и т. п. 2М), а также ростовщичество; интересно, что уставъ разрѣшаетъ все-таки давать деньги въ ростъ, но только ограничиваетъ прибыль однимъ процентомъ въ годъ ги).—Что касается системы наказаній, то она отличалась большою строгостью и простотой. Самымъ обычнымъ наказаніемъ было псключепіе изъ школы съ изгнаніемъ изъ города и безъ права на обратный пріемъ; гораздо рѣже примѣнялся денежный штрафъ, иногда соединявшійся съ исключеніемъ изъ школы *и).
Stet. II 11 и 5; II 13 и 4; II 9. ,<7) Stat. II 17.
,48) Stat. II 13; II Іб; II 18. Me) Stat. II 14; П 12.
«Ь) Stat. I 5, II ю. t5‘) Stat. I 18, 14 и др.; I 6.
2S1) Stat. I 3, 12, 13 et passim; I 4, 14, 19.
Болѣе легкимъ наказаніемъ былъ выговоръ (до трехъ разъ) предъ собраніемъ всей братіи, однакоже настолько энергичный, что правила обозначаютъ. его терминомъ близкимъ по значенію къ слову «пытать» 252).
Вліяніе Эдесской школы на развитіе и организацію восточныхъ школъ VI—VII вв. было огромное. Ближайшимъ образомъ это вліяніе распространялось на востокъ за-евфратскій, который въ VI в. оказался уже стоящимъ за оградою церкви, а потому въ настоящемъ случаѣ долженъ лежать внѣ поля нашего зрѣнія. Здѣсь можно ограничиться лишь немногими словами, чтобы показать, что Эдесско-Низибійская школа дѣйствительно была типичною для востока. Несторіаискія школы, основанныя въ ѴІ-мъ и слѣдующихъ вѣкахъ въ разныхъ мѣстностяхъ востока при епископскихъ каѳедрахъ и монастыряхъ, были организованы въ точности по образцу Низибійской школы 253). Но и мопофиситскія школы, открывавшіяся главнымъ образомъ при монастыряхъ вмѣстѣ съ епископскими каѳедрами (какъ напр. въ мон. Кеннешрэ на Евфратѣ противъ Эвропа, въ мон. Каркафта близъ Решъ-Айны и друг.), насколько можно судить по отрывочнымъ даннымъ (до XIII в. прямо ничтожнымъ), въ существенныхъ чертахъ сохраняли тотъ же восточный типъ, и это вполнѣ понятно, такъ какъ первые представители сирійской монофиситской учености, въ томъ числѣ и ея родоначальникъ Филоксенъ Маббогскій, вышли изъ Эдесской школы 254). Во всякомъ случаѣ вышедшіе изъ монофиситскихъ школъ VI—VII вв. литературные труды и рукописи относятся или къ толкованію Св. Писанія, или къ масоретскому искусству, въ которомъ эти школы стояли въ зависимости отъ Низибійской школы *55). Можно, впрочемъ, предполагать, что предметомъ «чтенія и толкованія» въ нѣкоторыхъ школахъ служили не только книги Св. Писанія, но и произведенія патристической литературы. Что же касается сирійскихъ переводовъ и коментаріевъ Аристотеля, которые появлялись въ разныхъ мѣстахъ въ V и слѣдующихъ вѣкахъ и сыграли потомъ огромную историческую роль въ смыслѣ передачи греческой философіи арабамъ, а черезъ нихъ и средне-
,5І) Stat. I 18, 19: mthngd. Cf. Nestle, Die Statuten S. 223.
«*) Cm. Assemani Bibi. Orient. IV 2 p. 929 sqq. Labourt, цит. сот. p. 288 sqq. Wright, Catalogue I 53a, 1046.
2“) Simeon Beth-Arsam. у Assemani Bibl. Orient. I, p. 352—353.
35‘) R. Duval Litter. Syr.3 p. 56-59; 64—66.
вѣковой Европѣ 256), то эти переводы и комментаріи были результатомъ приватныхъ занятій отдѣльныхъ ученыхъ, стоявшихъ въ особыхъ, индивидуальныхъ отношеніяхъ къ греческому западу и интересовавшихся Аристотелемъ не только съ точки зрѣнія богословія, но еще и съ точки зрѣнія медицины, ибо эта практическая паука пользовалась на востокѣ большою популярностью а57). По крайпей мѣрѣ первые труды этого рода принадлежали врачамъ: Пробу (У в.) и Сергію Расайнскому (УІ в.) 258). Напротивъ, нѣтъ никакихъ указаній, что Аристотель или какой-либо другой философъ былъ предметомъ изученія въ восточныхъ богословскихъ школахъ древняго періода, и все, что объ этихъ школахъ извѣстно, такому предположенію противорѣчитъ. Внесеніе философіи въ программу высшей богословской школы произошло на востокѣ значительно позднѣе и обязано было вліянію арабовъ, которые, научившись этой наукѣ у сирійцевъ, затѣмъ далеко превзошли своихъ учителей 25э). Это возрожденіе греческой философіи подъ вліяніемъ арабовъ началось въ УІІІ в., но совершенно опредѣленное указаніе на существованіе философіи въ программѣ восточныхъ школъ (и имонно яковитскихъ) относится лишь къ концу XIII в. ав0).—То же самое нужно сказать и относительно изученія греческаго языка въ восточныхъ школахъ. Подобно тому, какъ въ Эдесской школѣ преподаваніе шло исключительно на сирійскомъ языкѣ, и раббанъ Кіора въ началѣ У в. не могъ воспользоваться любезными ему толкованіями Ѳеодора, «потому что они не были тогда переведены на сирійскій языкъ» аеі), такъ и другія восточныя школы за-евфратскаго востока (а съ УІІ в. и до-евфратскаго) не знали иного языка, кромѣ сирійскаго. Исключеніе въ этомъ отношеніи представлялъ лишь знаменитый у монофиситовъ монастырь Іоанна баръ-Афтоньп въ Кеннешрэ па берегу Евфрата. Но судьба этого монастыря была совсѣмъ особенная: основанный первоначально въ Селевкіи на Оронтѣ, т. е. близъ самаго центра эллинской культуры на востокѣ—Антіохіи, онъ во время монофиситскпхъ смутъ начала УІ в. былъ цѣликомъ пересаженъ
аг'е) Е. lienan, De philosophia peripatetica p. 9. 257) ibid. p. 16—17.
258J R. Duval цит. соч. p. 247, 363. a5S) E. Renan цит. соч. p. 35. 260) Въ „номоканонѣ“ Баръ-Эбраи. См. А. Mai. Script, vet. nov. coll. X 2, 55.
“') Barchadbaabba, ed. A. Seher, p.382.
въ Кеннегпрэ и сдѣлался для сирійцевъ главнымъ центромъ, откуда распространялись переводы съ греческаго ів2). Однако, для распространенія греческаго языка въ другихъ школахъ этотъ монастырь не сдѣлалъ ничего, и попытка въ этомъ направленіи Іакова Одесскаго (въ VII в.) окончилась неудачею. По разсказу Баръ-Эбраи, Іаковъ, пришедши въ монастырь Эвсебоны, 11 лѣтъ преподавалъ тамъ «псалмы и чтеніе божественныхъ писаній по-гречески и возстановилъ греческій языкъ, уже упавшій», но «преслѣдуемый братіей, которая ненавидѣла грековъ», онъ долженъ былъ оставить монастырь івз).
Важнѣе для насъ другой вопросъ: въ какомъ отношеніи къ восточному типу школы стояла Сирія до-евфратская, эллиниЗо-ванная Сирія, центромъ которой была Антіохія? По авторитетному сужденію Моммсена 2в4), «изъ всѣхъ смѣшанныхъ формъ, какія принималъ эллинизмъ, сирійско-эллинская была такою, въ которой оба элемента достигли наибольшаго равновѣсія». Западные сирійцы «никогда не переставали сознавать себя восточными людьми» и поддерживали живыя сношенія со своими за-евфратскими одноплеменниками. Но, съ другой стороны, они жили бокъ-о-бокъ съ греками, пользовались греческимъ языкомъ и греческими школами,—главнымъ образомъ риторскими, но отчасти также и философскими, при чемъ еще со времени селевкидовъ особенными симпатіями здѣсь пользовался Аристотель 264а). Эта двойственность не могла не отразиться и на устройствѣ Антіохійской богословской школы.
«Антіохійская школа» гораздо болѣе извѣстна въ качествѣ богословскаго направленія, чѣмъ въ качествѣ образовательнаго учрежденія. Въ послѣднемъ смыслѣ она, повидимому, уже существовала около начала IV в., имѣя своимъ учителемъ пресв. Лукіана (t 311 г.), который, вѣроятно, и былъ ея основателемъ 2в5). Но дальнѣйшая судьба школы представляется совсѣмъ неясной. Нельзя даже сказать, существовала ли она въ теченіе IV в. непрерывно, тѣмъ болѣе, что аріанскіе споры этого времени, въ которыхъ сторонники ереси называли себя * *•*)
2И) В. Райтъ, Краткій очеркъ исторіи сирійской литературы, Спб. 1902, стр. 59.
,es) Assemani Bibi. Orient. II, 336.
*•*) Римская исторія, т. V, стр. 443 и слѣд. гИа) ibid. 448. slr‘) Theodoret. hist, eccles. I 4. Migne t. 82, c. 912. U. Kihn, Die Bedeut. d. Antiochen. Schule, S. 47, cf. 39.
«силлукіанистами» 2в6), очевидно, мало способствовали ея процвѣтанію. Невидимому, школа сначала находилась въ самомъ городѣ при епископской каѳедрѣ 26'’), но въ началѣ 2-ой половины IV в. мы находимъ ее уже въ монастырѣ близъ Антіохіи йодъ управленіемъ Діодора, гдѣ школа достигла высшаго процвѣтанія 26"). Возможно, что и другіе антіохійскіе монастыри имѣли въ это время подобныя же учрежденія (напр. монастырь Евпрепія), такъ что съ конца IV в., можетъ быть, правильнѣе было бы говорить не о школѣ, а о школахъ Антіохійскихъ 26в). Это тѣмъ болѣе вѣроятно, что начальное образованіе процвѣтало тогда во всѣхъ монастыряхъ, и тамъ, гдѣ находились достаточныя научныя силы, оно легко могло развиваться и до высшаго: по крайней мѣрѣ св. Іоаннъ Златоустъ совѣтуетъ «вѣрующему отцу» «не безпокоиться и не скорбѣть, хотя бы [его сыну] должно было воспитываться въ монастырѣ десять или двадцать лѣтъ, потому что чѣмъ болѣе кто станетъ упражняться въ школѣ, тѣмъ болѣе пріобрѣтетъ силы» 1,°).
Что Антіохійская школа находилась въ самой тѣсной связи съ Эдесскою, на это имѣются опредѣленныя данныя: основатель школы Лукіанъ получилъ экзегетическую подготовку у Одесскаго учителя Макарія 211); съ другой стороны, антіохійцы дали Эдесской школѣ ихъ «толкователя» ё£оу^ѵ Ѳеодора, который учился въ школѣ Діодора 2’2 3 * * *). Отсюда и въ устройствѣ школъ можно видѣть общія черты. Прежде всего, Антіохійская школа была спеціально-богословскою: это видно уже изъ того, что ея ученики, желавшіе имѣть болѣе широкое образованіе, предварительно проходили свѣтскую школу— риторскую и философскую, какъ св. Іоаннъ Златоустъ, Ѳеодоръ Могісуестійскій и др.213). Далѣе, она была школою преимущественно или даже спеціально экзегетическою: начиная съ Лукіана, «та? UpГраера« ei« ахроѵ г(хрфа>х6то«»!m), всѣ ея учителя
-,e) Theodoret. 1. е.
3‘7) Cf. Theodoret. IV 22, Migne t. 82, с. 1184 (о Флавіанѣ и его ученикахъ Діодорѣ и Лфраатѣ).
гв8) Socrat. hist. eecl. VI 3, Migne t. 67, c. 665. Kihn цит. соч. S. 65—66. -,э) Kihn цит. соч. S. 77—78, cf. 64.
„Къ вѣрующему отцу“ III 17, русск. иерев. т. I (Сиб. 1895) стр. 114. 3,1) Metaphr. Vita Luciaui, у Assemani ВіЫ. Orient. Ill 2, p. 924.
*”) Barchadbsabba p. 382—383. Socrat. hist. eccl. VI 3 1. c.
Kihn, Antiochen. Schule, S. 61. s,<) Sozom. hist, eccies. Ill 5, Migne t. 67, c. 1044.
и ученики (какъ Діодоръ, св. Іоаннъ Златоустъ, Ѳеодоръ, Поли-хроній) были главнымъ образомъ или даже исключительно экзегетами или изслѣдователями текста св. Писанія 275). Наконецъ, въ Антіохіи, какъ извѣстпо, процвѣталъ тотъ же, что и въ Эдессѣ, историко-грамматическій методъ толкованія св. Писанія Но существенное отличіе Антіохійской школы отъ Эдессісой, являвшееся естественнымъ результатомъ эллинизаціи, заключалось въ томъ, что она, исключая эллинскую науку изъ программы богословской школы, въ то же время не отказывалась отъ этой науки совершенно, а предоставляла своимъ ученикамъ получать предварительную подготовку въ свѣтской школѣ 277). Такая система вытекала очевидно, изъ особой оцѣнки эллинской науки: подобно восточнымъ, антіохійцы не раздѣляли стремленія Александрійской школы построить систему цѣльнаго знанія изъ религіозныхъ и научпо-философ-скихъ элементовъ; но они считали нужнымъ учиться въ эллинской школѣ совершеннѣйшимъ формамъ мышленія и рѣчи для своихъ экзегетическихъ цѣлей. Отсюда — преимущественный интересъ антіохійцевъ къ риторикѣ и діалектикѣ, который имѣлъ, впрочемъ, свое основаніе и въ несамостоятельномъ, производномъ характерѣ сирійско-эллинской образованности: извѣстно, что и языческая Антіохія интересовалась больше формой, чѣмъ содержаніемъ, больше риторикой, чѣмъ метафизикой 21*). Результатъ такого отношенія къ эллинской наукѣ былъ тотъ, что въ Антіохійской школѣ экзегетика получила болѣе научную постановку, чуждую того односторонняго тра-диціонизма, которымъ отличалась школа Низибійская.
III.
Латинская богословская школа во многихъ отношеніяхъ занимала среднее положеніе между греческимъ и восточнымъ типами, но имѣла и свои особенныя черты. Расовое родство съ греками и энергичное вліяніе съ ихъ стороны, начавшееся задолго до Р. X., заставили латинянъ подчиниться эллинской культурѣ. Но извѣстная всѣмъ особенность ихъ національнаго характера, заключавшаяся въ преобладаніи прак-
”5) Kihn, Antioch. Schule, S. 49, 50, 57, 59 ff.
37e) ibid. 28 ff. S77) ibid. 61.
a78) Моммсенъ, Римская исторія, т. V, стр. 449. Harrent, Les ecoles d’Antioche, Paris 1898, p. 76-
тическихъ интересовъ и дарованій, сближала ихъ скорѣе съ семитамп, чѣмъ съ греками, а несамостоятельный, производный характеръ латинской культуры, всегда и всюду сказывающійся преобладаніемъ формы надъ содержаніемъ, отчасти напоминалъ смѣшанную сирійско-эллинскую культуру Антіохіи. Этими основными чертами опредѣлялись особенности латинской образовательной системы и особенности церковной жизни Запада, каковыя, въ свою очередь, опредѣлили собою и характеръ латинской богословской школы. Латиняне приняли греческую систему общаго («свободнаго») образованія, но устранили изъ нея самую душу—философію, ибо теоретическіе вопросы ихъ занимали мало, и если отдѣльныя лица {въ родѣ Цицерона) интересовались философіей, то ихъ увлекалъ болѣе самый процессъ спекулятивнаго мышленія, а также желаніе испробовать на философскихъ матеріяхъ свой литературный стиль *19). Поэтому латинская школа заканчивалась ступенью реторики * 28°), каковая для эллина была только переходомъ къ высшему объединенному знанію, безъ котораго вся система «свободныхъ наукъ» теряла смыслъ. Напротивъ, римлянина реторика удовлетворяла вполнѣ, во-первыхъ, потому, что она давала ему внѣшній видъ образованнаго человѣка; во-вторыхъ, потому, что изъ нея получалась и практическая польза въ видѣ подготовки къ общественной и въ особенности адвокатской дѣятельности т). Поэтому образованнымъ человѣкомъ у латинянъ считался не тотъ, кто постигъ науку «о подлинно сущемъ», а тотъ, «кто красиво, убѣдительно и съ пониманіемъ дѣла можетъ говорить (и писать) по какому угодно вопросу, соотвѣтственно обстоятельствамъ и къ удовольствію слушателей» 282). Отсюда и ёу'/йхма (падишаха, реципированная на западѣ подъ именемъ artes liberales, являются здѣсь не какъ «служанки философіи», а какъ «служанки» словеснаго искусства— «филологіи» 2М): онѣ должны вооружить человѣка разнообразной «эрудиціей» для упражненія въ высшей наукѣ—«элоквенціи» 284).—Западное христіанство не внесло существенныхъ измѣненій въ эту систему, хотя отношеніе къ ней было двой-
s,a) Вилльмапъ, Дидактика, какъ теорія образованія, т. I, стр. 219.
280) ibid. 231. 281) ibid. 221—222.
S8S) Tacit. Dialog, de orat. 30, у Вилльмана, цит. соч. 225.
газ) Marcianus Capelia, Satiricon libri IX, у Вилльмана цит. соч. 217.
28‘) ibid. 224.
ствѳнное *'* 5). Причина двойственности заключалась въ формальномъ характерѣ риторскаго образованія: кто смотрѣлъ па-него съ точки зрѣнія идей, тотъ не могъ относиться къ нему иначе, чѣмъ Климентъ Александрійскій относился къ безпринципной софистикѣ; но кто заранѣе отказывался считаться съ содержаніемъ риторской «эрудиціи» и видѣлъ въ ней только форму, тому риторика могла представляться для христіанства безразличной и даже не безполезной въ качествѣ подготовки къ церковному краснорѣчію. Въ силу извѣстнаго римскаго консерватизма, который съ трудомъ разставался со старыми формами, перевѣсъ оказался на сторонѣ послѣдняго мнѣнія, и въ Y—YI вв. можно было видѣть на западѣ епископовъ (какъ Эннодій), которые блистали риторскимъ образованіемъ и пользовались языческой миѳологіей даже при разработкѣ богословскихъ темъ 2*8).—Въ полномъ соотвѣтствіи съ указанными національно-культурными особенностями складывалась на западѣ и церковная жизнь. Теоретическіе богословскіе интересы, какъ извѣстно, развиты были на западѣ слабо: они сводились къ охранѣ установленныхъ уже ранѣе положеній, которыя разсматривались съ юридической точки зрѣнія—какъ законъ (lex, praeeeptum). Напротивъ доминирующими были интересы практическіе: вопросы церковной дисциплины и каноническаго устройства 281).
Отсюда понятно, какой характеръ должна была получить латинская богословская школа: профессіонально-практическія цѣли, господство традиціи въ теоретическомъ богословіи, преобладаніе практическихъ богословскихъ дисциплинъ, на службу которымъ привлекается латинская «элоквенція», — таковы ея основныя черты. Что касается общеобразовательныхъ наукъ, то па западѣ, какъ видно изъ сказаннаго ранѣе, не могло быть принципіальныхъ возраженій противъ принятія ихъ въ программу духовной школы; но на первыхъ порахъ не было и особыхъ побужденій къ этому, такъ какъ греческая идея цѣльнаго знанія была чужда латинянамъ, и потому они могли довольствоваться параллельною свѣтской школою. Включеніе общеобразовательныхъ наукъ въ программу духовной школы
285) F. X. Eggersdorf er, Der heilige Augustinus, als Pädagoge (Strassburger Theologische Studien, В. ѴШ 3—4), Freiburg >/B 1907, p. 109 sqq.
,8e) Г. Вуасье, Паденіе язычества, M. 1892, стр. 145—146.
587) Л. Ilarnack, Lehrbuch der Dogmengeschichte, Freiburg 1890, B. Ill,
S. 14 ff., 20.
произошло на западѣ довольно поздно (въ YI в.) и вызвано было не столько принципіальными соображеніями, сколько внѣшними условіями,—особымъ положеніемъ Римской церкви послѣ варварскаго завоеванія: разрушивъ античное государство и общество, варвары пощадили только церковь, которая, не желая варваризаціи, естественно должна была сдѣлаться единственною хранительницей античной культуры, а слѣдовательно и «свободныхъ наукъ» школьнаго курса. Такимъ образомъ до Y1 в. латинская духовная школа ограничивается богословской программой, а еъ YI в. включаетъ въ программу и artes liberales.
Древнѣйшимъ образцомъ школъ перваго періода является «monasterium clericorum» блаж. Августина, основанный имъ ок. 396 г. въ Иппонѣ 2S8). Какъ извѣстно, это учрежденіе было въ сущности общежитіемъ для членовъ Иппонскаго клира, обязанныхъ жить въ епископскомъ домѣ; но оно имѣло также и педагогическую задачу, такъ какъ здѣсь младшіе клирики (tirones Christi) получали образовательно-воспитательную подготовку къ служенію въ священномъ санѣ подъ руководствомъ самого епископа 28®). Біографія Августина, составленная его ученикомъ Поссидіемъ, нѣкоторыя йисьма Августина и особенно его сочиненіе «De doctrina Christiana», представляющее обзоръ всего духовно-образовательнаго курса и несомнѣнно имѣвшее связь съ преподавательскою дѣятельностью автора 2®°), даютъ довольно ясное представленіе о содержаніи и ходѣ учебныхъ занятій въ «монастырѣ клириковъ».
Цѣль школы—воспитать учениковъ для церковной потреб-
ss') О происхожденіи и цѣли „монастыря“ см. Eggersdörfer, Der heil. Augustinus als Pädagoge, S. 131—134; В. Герье, Блаженный Августинъ, M. 1910, стр. 100 слѣд.; А. Theiner, Geschichte der geistlichen Bildungsanstalten, Mainz 1835, S. 10 fl'.
S8S>) Epist. ad Laetum 243 n. 6. Migne t. 33, c. 1057. Какъ учебное заведеніе, „монастырь“ Августина имѣлъ нѣкоторые прецеденты въ „діатрибахъ“, собиравшихся около епископа въ такихъ крупныхъ центрахъ, какъ Римъ, Миланъ и Аквилея. Здѣсь молодые клирики получали отъ самаго епископа практическую подготовку къ служенію въ священномъ санѣ въ видѣ ознакомленія съ церковными канонами. Но эти учрежденія, не имѣвшія ностоянной и опредѣленной организаціи, не были школами въ собственномъ смыслѣ и тѣмъ болѣе школами высшими. Eggersdorf er, цит. соч. р. 131.
20°) ibid. S. 117 ff1., cf. S. 140 u. 153.
пости,—«utilitati ecclesiasticae erudire» 29‘). Этимъ опредѣляется и программа, и постановка предметовъ. Ученикъ долженъ знать «законъ» (praeceptum), или «волю Божію», т. е. Св. Писаніе, и умѣть преподать его другимъ 292). Отсюда главные предметы преподаванія — экзегетика и церковная «элоквенція», и методъ преподаванія—преимущественно практическій.
Artes liberales не считаются излишними: онѣ полезны при объяненіи Св. Писанія, и особенно зпаніе правилъ <элоквенціи» необходимо будущему проповѣднику 293). Но этимъ предметамъ нужно учиться особо (seorsum discendum est) въ болѣе раннемъ возрастѣ у хорошихъ учителей — спеціалистовъ 294).—Въ постановкѣ богословскаго курса школа Августина отчасти напоминаетъ восточную традицію. Систематическое богословіе почти отсутствуетъ: оно исчерпывается самымъ краткимъ очеркомъ библейскаго богословія, который предпосылается объясненію Св. Писанія вмѣстѣ съ герменевтическими правилами 295). Изученіе Св. Писанія начинается тѣмъ, что ученикъ читаетъ сначала безъ объясненія всѣ каноническія книги, чтобы ознакомиться съ ними напередъ, «хотя еще не по смыслу, но по буквѣ» (etsinondum intel-lectu, jam tarnen lectione) 29e). Затѣмъ учитоль ведетъ объясненіе тѣхъ мѣстъ, которыя ему представляются для его цѣли особенно важными, строго держась преданія (regulam fidei) 29Т), а ученики записываютъ его замѣчанія (adnotationes) на поляхъ своихъ кодексовъ, или въ отдѣльныхъ книгахъ 298).—Но совер- 3
3Sl) Augustin. De doctr. Christ., lib. IV, n. 4, Migne t. 34, c. 90.
292) ibid. IV n. 44, eol. 36. Cf. Possidii Vita Augustini cap. 19 fin., Migne t. 32, c. 50.
293) De doetr. Christ, lib. II u. 24--26, Migne t. 34,47—48; ІЬ. IV 4, c. 90
*®4) ibid. IV n. 2, col. 89; IV n. 4, c. 90.
295) De doctr. ehrist. I n. 5—39 et passim.
"*) ibid. II n. 12, col. 40. 297) ibid. Ill n. 2, col. 65.
298) August. Retractationum lib. II, cap. 32, Migne t. 32 c. 643—644; ibid. II 13, col. 635. Изъ этихъ ссылокъ видно, что толкованія Августина на посланіе ап. Іакова и на книгу Іова (первое не сохранилось! представляли собою ученическія записи лекцій, которыя читалъ (dictavit) авторъ,—записи, сдѣланныя сначала in frontibus codicis, а потомъ собранныя „прилежаніемъ братіи“ въ отдѣльныя книги. Въ постановкѣ Св. Писанія школа Августина имѣла нѣкоторое сходство съ александрійскою школою въ томъ отношеніи, что Августинъ держался аллегорическаго метода и былъ принципіальнымъ противникомъ „служенія буквѣ“
41
шенно оригинальную черту школьной экзегетики Августина составляетъ приспособленіе ея къ цѣлямъ проповѣди. Знаніе Св. Писанія, по блаж. Августину, не есть знаніе цѣнное само себѣ: если человѣкъ имѣетъ вѣру, надежду и любовь,—говоритъ Августинъ, — то «онъ не нуждается въ Писаніи, развѣ только для наученія другихъ» (non indiget Scripturis, nisi ad alios instruendos) 2"). Такимъ образомъ знаніе Св. Писанія (sapientia) должно давать матеріалъ или «эрудицію» для церковной «элоквенціи». Поэтому и вся «Христіанская Наука» Августина построяется по риторической схемѣ: она говоритъ во-первыхъ «de inveniendo» (lib. I—III) и во-вторыхъ de pro-ferendo (lib. IV), т. e. во-первыхъ учитъ разыскивать въ Св. Писаніи матеріалъ для проповѣди и во-вторыхъ научаетъ самому искусству проповѣди. Изъ этого видно, что наука церковнаго краснорѣчія составляла послѣднюю цѣль обученія въ школѣ Августина. Такъ какъ общія правила краснорѣчія предполагались уже извѣстными ученикамъ, то постановка этой науки въ школѣ Августина была чисто практическая 30°). Ученики должны были читать выдающіяся по краснорѣчію произведенія церковной литературы, слушать опытныхъ проповѣдниковъ и въ особенности упражняться въ составленіи, декламаціи и наконецъ свободномъ произнесеніи проповѣдей (accedente vel maxime exercitatione sive scribendi, sive dictandi, postremo etiam dicendi) 30t). Хотя никогда не упускалось изъ вида, что въ церковной проповѣди центръ тяжести долженъ лежать въ содержаніи, а не въ формѣ 302), но послѣдней при-
(sub signo service, см. De doctr. ehrist. Ill n. 9, col. 70). Но это сходство было скорѣе внѣшнимъ, потому что аллегорическій методъ Августина и вообще западныхъ отцовъ стоялъ внѣ связи съ какой-либо „спекулятивной системой“ и примѣнялся случайно и „фрагментарно“ (см. проф. А. И. Брилліантовъ, Вліяніе восточнаго богословія на западное въ произведеніяхъ Іоанна Скота Эригены, Спб. 1898, стр. 84).
209) De doctr. Christ. I n. 43, Migne t. 34 col. 36.
Mfl) Въ теоріи Августинъ ограничивался тѣмъ, что разъяснялъ ученикамъ, въ какой мѣрѣ правила мірского краснорѣчія (и именно въ формулировкѣ ихъ Цицерономъ) примѣнимы къ церковному ораторству. Въ „Христіанской наукѣ“ онъ оцѣниваетъ съ этой точки зрѣнія ученіе Цицерона о трехъ задачахъ ораторства—„docere, delectare, flectere“ (De doctr. ehr. IV n. 27, col. 101) и о трехъ стиляхъ—„submissus, temperatus, grandis“ (ib. IV 34, c. 104—105).
301) De doctr. Christ. IV o. 4, Migne t. 34, o. 90.
soa) ibid. IV 7, c. 92.
давалось очень большое значеніе, и даже высоко цѣнилась самая манера произношенія: Августинъ совѣтовалъ пользоваться чужими проповѣдями тѣмъ, которые «могутъ хорошо произносить, но не могутъ придумывать» (qui bene pronun-tiare possunt, excogitare non possuut) 303 * 30SJ.—Рядомъ съ гомилетикой въ школѣ блаж. Августина получила большое значеніе и другая практическая наука—пастырское богословіе; но она не имѣла систематическаго характера, а сводилась къ бесѣдамъ Августина съ учениками по текущимъ вопросамъ его пастырской практики 304J.
Учебныя занятія въ «монастырѣ клириковъ», разумѣется, не могли быть строго регулярными, потому что на учителѣ лежали другія сложныя обязанности по епархіи; но, по словамъ Поссидія, Августинъ все свободное время отдавалъ урокамъ и бесѣдамъ съ учениками 305).
Въ воспитательной системѣ, которая въ школѣ Августина занимала очень важное мѣсто, элементы дисциплины и принужденія совмѣщались съ личнымъ вліяніемъ учителя. Въ организаціи своего «монастыря» Августинъ стремился осуществить идеалъ перво-христіанской общины. Всѣ ея члены должны были отказаться отъ собственности, имѣть общій столъ и вообще получать все необходимое отъ спеціально назначеннаго «начальника дома» (domus praepositus)30в). Кто не хотѣлъ принимать на себя этихъ обязательствъ, вычеркивался изъ списка клириковъ 306 *). Составленныя Августиномъ для общежитія правила (Regula ad servos Dei) должны были читаться членами общины одинъ разъ въ недѣлю, чтобы кто-нибудь «вслѣдствіе забвенія не пренебрегъ чѣмъ-нибудь» 3<”). Но въ составъ
303) ibid. IV 62, с. 119.
30*) Possid. Vit, Aug. cap. 15, Migne t. 32 c. 46; cf. cap. 22, eol. 51.
305) ibid. cap. 19 fin., col. 50.
306) Possid. Vita August, cap. 24, Migne t. 32, c. 53—54. Въ отличіе отъ восточной школы, domus praepositus (изъ клириковъ) имѣлъ здѣсь только хозяйственную функцію, и Авгусгивъ хотѣлъ даже отдать эту должность мірянину. August. Sermo 356 u. 15. Migne t. 39, c. 1581.
306) August. Sermo 356 n. 14, Migne t. 39 col. 1580.
30,1 Reg. ad serv. Dei cap. 12, Migne t. 32 c. 1384. Монастырская дисциплина школы вполнѣ отвѣчала Августивовой теоріи нравственнаго воспитанія. въ основу котораго онъ полагалъ принципъ „принужденія“ (cogitio, violentia). Epist. 93 (ad Viucentium), Migne t. 33 c. 323. Cp. также M. Ктардинъ, Система педагогики но твореніямъ блаж. Августина, Казань 1911, 30 слѣд.
41*
общины входилъ и самъ учитель, не перестававшій вліять на учениковъ словомъ и примѣромъ 308).
По словамъ Поссидія, .изъ школы Августина вышло не мало епископовъ, которые заняли каѳедры въ разныхъ городахъ не только Африки, но и Италіи; по примѣру Августина они также основали въ своихъ епархіяхъ monasteria сіегісо-rum, и такимъ образомъ типъ школы Августина получилъ на западѣ широкое распространеніе 309 * *). Но этотъ типъ былъ еще неполный, такъ какъ въ немъ недоставало общеобразовательныхъ наукъ. Первый опытъ включенія ихъ въ программу западной духовной школы представляла монастырская школа Кассіодора. Объ этой школѣ и нужно сказать теперь нѣсколько словъ, тѣмъ болѣе, что она представляла нѣкоторый интересъ еще и въ другомъ отношеніи.
Магпъ Аврелій Кассіодоръ Сенаторъ былъ едва ли не центральною фигурою въ жизни латинскаго запада первой половины YI в. Состоя секретаремъ и руководителемъ политики остъ-готскихъ королей, онъ въ тоже время считалъ себя вѣрнымъ хранителемъ христіанизованной греко-римской культуры, для развитія которой, по его оптимистическому воззрѣнію, съ варварскимъ завоеваніемъ наступили не худшія, а лучшія времена 31°). Совершенно естественно, что этому именно человѣку принадлежала попытка поднять духовное просвѣщеніе запада. Школа Августина его не удовлетворяла, не только потому, что въ ней отсутствовали artes liberales, но еще болѣе потому, что и постановку богословія въ ней онъ не считалъ достаточно научной 3,і). Въ 535 г. Кассіодоръ, по его собственному разсказу, составилъ вмѣстѣ съ папою Агапитомъ планъ открыть въ Римѣ «общественную школу» подобную Александрійской и Низибійской, отъ коей «и душа вѣрныхъ получала бы вѣчное спасеніе, и языкъ ихъ украшался бы чистѣйшимъ и безупречнымъ краснорѣчіемъ» 312). Потерпѣвъ неудачу съ этимъ проектомъ изъ-за начавшейся войны готовъ съ Византіей, Кассіодоръ рѣшилъ осуществить свою мечту въ
308) Possid. Vita August, cap. 19, Migne t. 32 c. 50.
309) ibid. cap. 11 c. 42.
3,°) L. M. Hartmann, Geschichte Italiens im Mittelalter, В. I, Gotha 1902, S. 185.
3“) M. A. Cassiodori, De institutione divinarum litterarum, praef., Migne lat. t. 70, col. 1105.
812) ibid. col. 1105- 1106.
мастномъ предпріятіи. Въ 540 г., удалившись отъ дѣлъ, онъ основалъ въ своемъ роскошномъ помѣстьѣ въ Бруттін, на берегу моря, монастырь подъ названіемъ Vivarium (отъ бассейна съ рыбами, который тамъ былъ устроенъ), а при монастырѣ школу 31;>). Здѣсь любознательные монахи — fratres studiosi имѣли отъ богатаго магната всѣ удобства для учебныхъ занятій и въ томъ числѣ богатую библіотеку какъ церковныхъ, такъ п классическихъ авторовъ 314). Въ качествѣ учителя этой школы Кассіодоръ составилъ для нея два учебника, — одинъ по богословію, а другой—по «свободнымъ наукамъ» (Institu-tiones divhiarum et saeoularium litterarum или lectionum)ais), каковые и даютъ намъ представленіе о характерѣ школы Кас-сіодора.
Въ постановкѣ общеобразовательныхъ наукъ Кассіодоръ всецѣло примыкаетъ къ традиціи риторской латинской школы. Какъ тамъ старались въ самый короткій срокъ снабдить ученика возможно полною и разнообразною «эрудиціей» для «элоквенціи», такъ и Кассіодоръ въ самомъ краткомъ компендіумѣ хочетъ дать ученикамъ всю сумму «свободныхъ наукъ», необходимыхъ, по его мнѣнію, для цѣлей церковно-богословскаго образованія. Поэтому учебникъ Кассіодора существенно не отличается отъ принятаго тогда въ риторскихъ школахъ учобника Марціана Капеллы, и подавляющее большинство матерьяла посвящается въ немъ формальнымъ наукамъ—ре-торикѣ и діалектикѣ. Мотивомъ изученія «свободныхъ наукъ» является у Кассіодора ихъ важное вспомогательное значеніе при объясненіи Св. Писанія ЗІв). Но мотивы вклю-
,13) Cassiod. De instit. div. litt. cap. 29; Migne t. 70 с. 1143. Cf. А. Franz, М. Aurelius Cassiodorius Senator, ein Beitrag zur Geschichte der theologischen Litteratur, Breslau 1872, S. 26—28. Ebert (Hauck), Cassiodorius, RE3 II, S. 749.
su) Cassiod. De instit. div. lit. cap. 8, Migne t. 70, c. 1120,1121; cf. ibid, praef. c. 1107, 1108. См. также „каталогъ библіотеки монастыря Vivarium“ у А. Franca,, цит. соч. S. 80 folg.
зі5) Первый изъ нихъ (De institutione diviuarum litterarum) долженъ былъ служить введеніемъ къ изучеиію Св. Писанія, а второй (De artibus ае disciplinis litterarum) даетъ краткій компендіумъ всѣхъ „семи свободныхъ наукъ“. Ebert, Cassiodorius, RE3 В. II, S. 750. Въ отличіе отъ блаж. Августина Кассіодоръ былъ въ своемъ монастырѣ только учителемъ, а настоятельство предоставлялъ другимъ лицамъ. А. Franz, цит. соч., S. 28.
»»«) De inst. div. litt., cap. 28, Migne t. 70, c. 1142.
ч е н і я ихъ въ программу духовной школы не указываются; отсюда можно полагать, что они были не принципіальные, а внѣшніе-практическіе и заключались въ упадкѣ свѣтской школы или вообще въ невозможности воспользоваться ею 3"). Во всякомъ случаѣ органической связи между свѣтской и богословской наукою здѣсь быть не могло, потому что отсутствовало посредствующее между ними звено-философія. Внѣшній характеръ этой связи обнаруживается не только въ томъ, что Кассіодоръпризнаетъ за «свободными науками» исключительно формальное значеніе, но также и въ его своебразной аргументаціи въ пользу допустимости свѣтскаго образованія, каковая въ то время ревнителями благочестія энергично оспаривалась 317 318). Онъ указываетъ, между прочимъ, на чисто внѣшній признакъ—седмеричное число «свободныхъ наукъ», которое въ Писаніи неоднократно выступаетъ какъ священное319 *), и утверждаетъ, что всѣ реторическія и діалектическія формы классической литературы заимствованы древними авторами изъ Св. Писанія 32°). Александрійцы утверждали это только относительно содержанія классической литературы.
Что касается богословскаго курса школы Кассіодора, то здѣсь заслуживаетъ быть отмѣченной только одна характерная особенность, касающаяся отношенія этой школы къ восточному типу. Уже въ школѣ Августина можно было замѣтить черты, сближающія ее со школами восточнаго типа; однако, имѣло ли здѣсь мѣсто непосредственное вліяніе со стороны востока, или дѣло объяснялось нѣкоторымъ сходствомъ въ національныхъ характерахъ, сказать трудно. Несомнѣнно то, что въ VI в. на западѣ появляется сильное тяготѣніе къ школѣ Низибійской, хотя въ это время она была уже еретической. Около 530 г. африканецъ Юнилій, состоявшій министромъ при имп. Юстиніанѣ, познакомился въ Константинополѣ съ Пав-
317J Коли Кассіодоръ утверждаетъ, что свѣтское образованіе въ его время стояло высоко (De inst. div. litt., praef., Migne t. 70, c. 1105), то имѣетъ въ виду лишь относительную распространенность свѣтской школы въ сравненіи съ почти отсутствовавшей духовной. Фактъ повсемѣстнаго упадка классической школы въ VI в. не подлежитъ никакому сомнѣнію.
318) De inst. div. litt. cap. 28, Migne t. 70, с. 1141. Cf. Л. Franz, Cassio-dorius Senator, S. 38—40.
3la) De art. ac discipl. lib. litt., praef., Migne t. 70 c. 1149.
J2°) Die inst. div. litt. cap. 27, Migne t. 70 c. 1141. In psalteriüm prae-fatio cap. XV, Migne t. 70 c. 19.
ломъ Персомъ, ученикомъ Низибійской школы и авторомъ принятаго въ этой школѣ учебника по исагогикѣ 32‘). Онъ заинтересовалъ этимъ богословомъ своего друга Нримазія еп. Адруметскаго (въ Африкѣ) и по просьбѣ послѣдняго въ 551 г. перевелъ руководство Павла на латипскій языкъ а22). Въ 535 или 536 г. папа Агапитъ и Кассіодоръ, намѣреваясь открыть въ Римѣ богословскую школу, имѣли въ виду въ качествѣ образца школу Низибійскую 321 322 323 *). Теперь, въ школѣ Кассіодора, вліяніе Низибіи становится несомнѣннымъ фактомъ: въ числѣ руководствъ по исагогикѣ. которые должны были изучаться въ школѣ Кассіодора, указывается и переводный трудъ Юпилія зм); кромѣ того и основное руководство по исагогикѣ, составленное самимъ Кассіодоромъ, носитъ слѣды зависимости отъ того же восточнаго источника з25 * *). Въ связи съ этимъ и въ самой постановкѣ науки Св. Писанія обнаруживается новая черта: Кассіодоръ придаетъ большое значеніе внѣшней сторонѣ текста,—интерпункціи, орѳографіи и каллиграфіи, т. е. тому самому, что въ Низибіи было предметомъ особой каѳедры 32в). Это была наиболѣе сильная сторона школы Кассіодора. Что касается собственно экзегетики, то ее не удалось поставить на надлежащую высоту и ему: здѣсь дѣло сводилось къ механическому собиранію возможно большаго количества святоотеческихъ толкованій, почти исключительно латинскихъ, при чемъ установлена была особая система знаковъ, связывающихъ текстъ съ толкованіями 32,1).
Школа Кассіодора послужила образцомъ для другихъ монастырскихъ школъ, которыя стали появляться на западѣ въ YII в. прежде всего въ Бенедиктинскомъ орденѣ 328). Особенность бе-
321) Н. Kihn, Theodor von Mopsuestia, S. 267, ef. 241; S. 205, cf. 468. Для даты см. Labourt, Le christianismo dans l’empire Pevse, p. 166.
322) Kihn, цит. соч.. S. 468, ef. 289.
823) Cassiod. De inst. div. litt., praef., Migne t. 70, c. 1105 -1106.
a24) ibid. cap. 10, col. 1122.
326) Kihn, Theodor v. Mopsuestia, S. 211—212.
32e) De inst. div. litt. cap. 12, 17, 4, 30, 15 etc. A. Franz, Cassiodorius Senator, S. 53 folg.
32?) De inst. div. litt. cap. 26, Migne t. 70 c. 1140. Cf. .1. Frans, цит. соч. S. 69.
328) A. Franz, Cassiodorius Senator, S. 124. 0. Baumert, Die Entstehung der mittelalterlichen Klosterschulen und ihr Verhältniss zum klassischen Al-tertume (Jahresbericht der Oberrealschule zu Delitzsch), Delitzsch 1912, S. 10—11.
недиктинскихъ школъ заключалась въ томъ, что онѣ, согласно практическимъ—миссіонерскимъ и церковно-просвѣтительным'ь задачамъ ордена, ставили себѣ прежде всего профессіональную цѣль—приготовленіе клириковъ 32а), тогда какъ Кассіодоръ, не задаваясь практическими цѣлями, смотрѣлъ на занятія своихъ учениковъ, какъ на особый видъ монашескаго подвига 33°). Въ этомъ отношеніи бенедиктинскія школы приближались къ епископальнымъ школамъ, имѣвшимъ свой корень въ школѣ Авгусѣина. Но ш> свою очередь н епископальныя школы YII в. приблизились къ школѣ Кассіодора въ томъ отношеніи, что онѣ включили въ программу artes liberales, которыя въ школѣ Августина не были приняты. Такимъ образомъ произошла ассимиляція западныхъ школъ, и въ результатѣ «каѳедральныя» и «монастырскія» школы, господствовавшія на западѣ въ теченіе всего средневѣковья и имѣвшія свои корни въ школахъ Августина и Кассіодора, не различаясь между собою по существу, представляли собою одинъ и тотъ же латинскій типъ школы и основывались на двухъ главныхъ принципахъ латинской традиціи: «eruditio» и «eloquentia». Эти
принципы, подновленные въ эпоху «возрожденія», не смотря на всѣ глубокія перемѣны, пережитыя западомъ въ теченіе столѣтій, сохранены были до новѣйшаго времени школой іезуитской.
Изъ всего сказаннаго можно сдѣлать слѣдующіе выводы. Всѣ высшія богословскія школы древне-христіанской эпохи были сходны между собою въ самомъ главномъ и существенномъ. Всѣ онѣ давали ученикамъ, въ предѣлахъ возможнаго, высшее богословское знаніе, основанное на Св. Писаніи и церковномъ преданіи, и вмѣстѣ съ тѣмъ соотвѣтствующее религіозно-нравственное воспитаніе. Всѣ стояли въ самой тѣсной связи съ церковью и находились въ зависимости отъ епископовъ. Въ другихъ отношеніяхъ школы сохраняли свои особенности въ зависимости отъ своихъ національно-культурныхъ и образовательныхъ традицій. Эти особенности касались не только учебныхъ и воспитательныхъ методовъ, но и формулировки ближайшихъ задачъ, и объема и содержанія учебнаго курса. Если греческая школа имѣла въ виду прежде 329
329) G. Baumert, цит. соч., S. II.
33°) De inst. div. litt. cap. 32, Migne t. 70 с. 11*8: „ama lectionem Scriptururum, et earnis vitia non amabis“ (Hieron.).
всего общую христіански-просвѣтительную задачу, то восточносирійская и въ особенности латинская преслѣдовали главнымъ образомъ практическія профессіональныя цѣли. Въ то время, какъ греческая школа стремилась обнять всѣ общеобразовательныя науки, имѣвшія отношеніе къ богословію, и въ особенности философію, восточно-сирійская школа ихъ совсѣмъ устраняла, а западная ограничивала изученіе ихъ ші-пітшп'омъ, разсматривая ихъ главнымъ образомъ съ точки зрѣнія красиорѣчія. Въ области богословія всѣ школы сосредоточивались прежде всего на толкованіи Св. Писанія, но вмѣстѣ съ тѣмъ въ каждой изъ нихъ была своя особая, излюбленная богословская область, которая изучалась съ особеннымъ усердіемъ: въ греческой школѣ—систематическія богословскія науки, въ восточно-сирійской — историко-грамматическій экзегесисъ, въ латинской—церковное краснорѣчіе.
Если изъ этихъ историческихъ наблюденій позволено будетъ сдѣлать заключеніе къ настоящему времени и случаю, то оно будетъ состоять въ слѣдующемъ: наша высшая духовная школа, утверждаясь на незыблемымъ основаніи православной вѣры въ содержаніи преподаваемаго ученія, во всемъ остальномъ имѣетъ право и должна быть школою національною и основываться на своихъ школьныхъ преданіяхъ.
А. Дьяконовъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
