CC BY
16
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А. И. Сагарда
Очерки
по истории христианства в Сирии:
лекции, читанные в Лондоне, в церкви св. Маргариты в 1904 году профессором Кембриджского университета Ф.К. Бёркиттом
Опубликовано:
Христианское чтение. 1914. № 6. С. 843-857.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Очерки по иеторіи христіанство въ Сиріи.
Лекціи, читанныя въ Лондонѣ, въ церкви св. Маргариты, въ 1904 году профессоромъ Кембриджскаго университета Ф. К. Бёркиттомъ * *).
ЛЕКЦІЯ ІІ-ая.
Библія на сирійскомъ языкѣ.
ІйбГНѢ извѣстно очень мало примѣровъ, когда бы въ ори-Жі| гинальныхъ сирійскихъ произведеніяхъ послѣ 430 г.
по р. X. евангельскія цитаты приводились по переводамъ, 4 болѣе древнимъ, чѣмъ Пешитта. Одинъ изъ нихъ — двѣ I ссылки на Евангеліе въ романѣ о Юліанѣ Отступникѣ. Если мы сравнимъ эти цитаты съ другими, то дѣлается вѣроятнымъ, что ничтожная разница съ ІІешиттой, найденная въ этихъ ссылкахъ, есть скорѣе воспоминаніе о Діатессар онѣ. чѣмъ случайный варіантъ или погрѣшность памяти.
Другой—у Іакова Серугскаго въ его до сихъ поръ неопубликованной бесѣдѣ на молитву Господню, въ которой онъ передаетъ прошеніе о насущномъ хлѣбѣ, такъ: «И дай намъ постоянный насущный хлѣбъ», согласно со старымъ сирійскимъ переводомъ и—могу добавить—въ формѣ, знакомой св. Ефрему ‘). Конечно, въ текстѣ молитвы Господней мы можемъ ожидать найти слѣды болѣе древнихъ переводовъ: въ этомъ самомъ мѣстѣ римская церковь въ литургіи удержала р а n ѳ m cotidianum древняго латинскаго перевода, хотя Вульгата Мѳ. УІ, 11 переводитъ рапеш supersubstantialem.
*) Продолженіе. См. „Христіанское Чтеніе“, 1914, май, 676—684.
*) См. L а m у III, 53.
Разсматривая періодъ времени до епископата Раббулы, мы найдемъ совершенно другое положеніе вещей. Прямого свидѣтельства рукописей у насъ здѣсь нѣтъ, такъ какъ сомнительно, можно ли какой-нибудь изъ сохранившихся библейскихъ кодексовъ отнести къ четвертому вѣку. Я склоненъ думать, что Синайскій палимпсестъ Евангелій—отъ 4-го столѣтія, но рукопись не датирована, и доказательства поэтому чисто палеографическаго характера и слѣдовательно внушаютъ нѣкоторое сомнѣніе. Съ другой стороны, на сирійскомъ языкѣ есть значительное количество иатристическихъ свидѣтельствъ древнѣе 400 г. по р. X. У насъ есть Дѣянія Іуды Ѳомы, Ученіе Аддая, Эдесскіе Каноны, опубликованные Кьюртономъ, гомиліи Афраата, гомиліи Кири л лона, и, наконецъ (last), но ни въ коемъ случаѣ не менѣе всего (lea'st), подлинные труды св. Ефрема. Все это даетъ очень значительное количество сочиненій, въ которыхъ находится много цитатъ изъ Ветхаго и Новаго Завѣта. Но въ то время, какъ цитаты изъ Ветхаго Завѣта весьма сходны съ текстомъ Пешитты Ветхаго Завѣта, цитаты изъ Новаго Завѣта въ массѣ случаевъ не согласуются съ текстомъ Пешитты Новаго Завѣта.
Но эта разница не является результатомъ небрежности, ибо большинство цитатъ представляетъ замѣтное сходство съ текстомъ рукописи Кьюртона и Синайскимъ палимпсестомъ, двумя сохранившимися рукописями Евангёліонъ да-мё-фарр’шэ, а также сохранившимися отрывками Діатессарона. Мнѣ врядъ ли нужно утруждать васъ примѣрами: фактъ очевиденъ всякому, кто пожелалъ бы сравнить самыя ссылки, и давно уже сдѣлался бы безспорнымъ, если бы свидѣтельство св. Ефрема не было искажено. Позвольте мнѣ поспѣшить прибавить, что подлинность трудовъ, приписываемыхъ древнему отцу, не отрицается здѣсь только по какому-либо апріорному основанію. Труды св. Ефрема очень хорошо сохранились въ древнихъ рукописяхъ, находящихся въ Лондонѣ и Римѣ. Около 400 метрическихъ гимновъ и берѣдъ и около 250 страницъ прозы содержится въ томахъ, которые древнѣе времени нашествія магометанъ въ седьмомъ вѣкѣ. Все это можетъ быть принято, какъ несомнѣнно подлинное, и, конечно, достаточно для опредѣленія характера библейскаго текста, которымъ пользовался св. Ефремъ. Но римское изданіе св. Ефрема отъ половины ХѴІІІ-го вѣка заключаетъ въ себѣ нѣсколько отрывковъ, взятыхъ изъ позднѣйшихъ рукописей и
катенъ, изъ которыхъ нѣкоторые, несомнѣнно, представляютъ собой трудъ авторовъ, жившихъ послѣ дней св. Ефрема. Дѣйствительно, нѣкоторые изъ нихъ въ болѣе древнихъ рукописяхъ опредѣленно усвояются другимъ сирійскимъ писателемъ. Эти болѣе позднія сочиненія, приводя цитаты изъ Св. Писанія, пользуются не тѣмъ текстомъ, которымъ пользовался св. Ефремъ, но распространеннымъ переводомъ [т. е. Пешиттой], и поэтому и кажется, будто св. Ефремъ самъ бралъ цитаты изъ Пешитты. Теперь, когда подложныя произведенія взяты отъ св. Ефрема и приписаны ихъ полноправнымъ собственникамъ, не остается ни одного примѣра, гдѣ бы св. Ефремъ, несомнѣнно, пользовался Пешиттой въ то время, какъ, съ другой стороны, въ его цитатахъ много пунктовъ, сходныхъ съ Евангёліонъ да-мефарр’шэ и съ Діатессарономъ. Это, дѣйствительно, то, чего можно было ожидать, ибо св. Ефремъ написалъ комментарій на Діатессаронъ, но нѣтъ указаній, чтобы онъ когда-либо составилъ комментарій на Четвероевангеліе.
Возвратимся къ Раббѵлѣ. До епископата Раббулы цитаты сирійскихъ писателей не совпадаютъ съ Новымъ Завѣтомъ Пешитты и весьма широко согласуются съ Діатессарономъ и-сохранившимися рукописями Евангёліонъ да-мёфäрр’шэ. Послѣ епикопата Раббулы онѣ согласуются съ Пешиттой и не совпадаютъ съ Евангёліонъ да-мёфäрр’шэ и Діатессарономъ. Прямой выводъ отсюда, что самъ Раббула принималъ главное участіе въ обнародованіи Пешитты. Этотъ выводъ, по моему мнѣнію, переходитъ почти въ увѣренность, когда мы читаемъ, что въ началѣ своего епископата «онъ (Раббула) перевелъ премудростію Бога, бывшей въ немъ, Новый Завѣтъ съ греческаго языка на сирійскій, въ виду его отступленій, со всею точностью» (Overbeck 172). Какъ мы видѣли, Раббулла былъ именно человѣкъ, расположенный къ такому пересмотру и способный успѣшно довести его до конца. Его сочувствіе церковному единообразію возмущалось различіями между кодексами и тѣмъ, что кодексы Кьюртона и Синайскій палимпсестъ отличались отъ греческаго текста, какимъ зналъ его онъ, Раббула. Но, кромѣ всего прочаго, употребленіе Діатессорона было невыносимо для того, кто желалъ строй церкви, говорящей по-сирійски, сдѣлать одинаковымъ со строемъ вселенской церкви. Діатессаронъ былъ трудомъ еретика; кромѣ практики, ничто не говорило въ пользу него, а, за исключеніемъ христіанъ, говорящихъ по-сирійски, такой практики не
быдо въ церквахъ Господнихъ. И кто другой могъ бы провести эту реформу такъ хорошо, какъ Раббула? У него не было ни оффиціальныхъ соперниковъ, ни организованной оппозиціи, съ которой нужно было бы бороться. Вардесаниты, болѣе всѣхъ другихъ представлявшіе туземное сирійское христіанство, подъ вліяніемъ Раббулы присоединились къ главному христіанскому обществу.
Итакъ, по этимъ основаніямъ я отождествляю «переводъ», о которомъ говоритъ біографъ Раббулы, съ самой Пешиттой. Я смотрю на нее, какъ на пересмотръ, сдѣланный Раббулой или по его непосредственнымъ указаніямъ, и полагаю, что употребленіе ея было принудительнымъ во все время, пока Раббула занималъ эдесскую каѳедру.
Теперь мы должны разсмотрѣть нѣсколько возраженій противъ этой теоріи,—возраженій, я думаю, не непреложныхъ, но которыя, конечно, необходимо устранить прежде, чѣмъ теорія можетъ считаться прочно установленной. Во первыхъ, мнѣ представляется, что неполнота канона Пешитты можетъ служить аргументомъ противъ столь поздней датировки перевода, какъ временемъ Раббулы. Какъ хорошо извѣстно, Апокалипсисъ и 4 меньшія соборныя посланія не включены въ него. Но это тѣ самыя книги, которыя обойдены въ цитатахъ св. Іоанна Златоуста и Ѳеодорита. Кромѣ того, канонъ ІІешитты, заключающій въ себѣ посланія Іакова, 1-е Петра, 1-е Іоанна дѣйствительно ближе къ полному греческому канону, чѣмъ что-либо ранѣе найденное на сирійскомъ языкѣ. Ни у Афраата, ни въ подлинныхъ трудахъ св. Ефрема нѣтъ ни одной явной ссылки на какое-либо изъ соборнымъ посланій, и «Ученіе Аддая» ясно говоритъ: «Законъ и Пророки и Евангеліе... и Посланія Павла... и Дѣянія двѣнадцати Апостоловъ... Эти книги читайте въ храмѣ Божьемъ и вмѣстѣ съ ними не читайте другихъ» Вотъ древній канонъ сирійской церкви. Канонъ Пешитты, который далеко не имѣетъ неудачно приписаннаго ему покойнымъ епископомъ Весткоттомъ значенія — «самаго ранняго памятника каѳолическаго христіанства», есть только промежуточная ступень, представляющая практику въ Антіохіи въ началѣ пятаго вѣка, какъ тѣмъ, что онъ заключаетъ въ себѣ, такъ и тѣмъ, чего въ немъ нѣтъ.
Другое возраженіе противъ Пешитты, какъ труда Раббулы— это принятіе ея несторіанами. Какъ могли бы несторіане при-знать пересмотръ, сдѣланный «тираномъ эдесскимъ»? Такое возраженіе было бы, дѣйствительно, очень серьезнымъ, если-бы
во времена Раббулы несторіане были тѣмъ, чѣмъ они сдѣлались потомъ, а именно опредѣленной сектой говорящихъ по-сирійски христіанъ. Но въ эпоху, разсматриваемую нами теперь, греческіе несторіане были также вліятельны, какъ и тѣ, которые говорили по-сирійски, и только въ 449 г., 15 лѣтъ спустя послѣ смерти Раббулы, догматы несторіанъ подверглись формальному осужденію. Древнѣйшая несторіаяская школа вмѣстѣ со своими противниками въ своемъ ученіи опиралась на греческихъ теологовъ и, какъ всякая другая партія, желала имѣть переводъ Библіи, совпадающій съ греческимъ. Въ самомъ дѣлѣ, только очень немногія «разночтенія» поддерживаютъ несторіанъ противъ ихъ оппонентовъ или наоборотъ; главное исключеніе— посланіе къ Евреямъ II 9, и въ этомъ стихѣ разница между хсоріс Ѳеоб и х®РІХІ Ѳб°5 дѣйствительно отражена въ рукописяхъ Пешитты. Рукописи несторіанскаго происхожденія поддерживаютъ хшР^ 6so5, въ согласіи съ Ѳеодоромъ мопсуэстійскимъ, въ то время какъ яковитскія рукописи имѣютъ «Богъ Своею благодатію (in His grace)», странный переводъ, который, можетъ быть, передаетъ x®PtTt
Что касается наиболѣе характерной разницы между Пешиттой и древней практикой говорящихъ по - сирійски христіанъ, то вожди несторіанской партіи были заодно съ Раббулой въ ихъ желаніи замѣнить Діатессарона Четвероевангеліемъ. Раббула приказалъ, чтобъ въ каждой церкви былъ экземпляръ отдѣльныхъ Евангелій, а Ѳеодоритъ, приверженецъ Несторія [личности, но не ученія], самъ разсказываетъ, какъ онъ изъялъ изъ обращенія свыше 200 экземпляровъ Діатессарона въ своемъ діэцезѣ и замѣнилъ ихъ Евангеліями четырехъ Евангелистовъ. Дѣйствительно, перемѣна мнѣнія Раббулы въ ученіи о природѣ нашего Господа могла способствовать распространенію перевода, который онъ рекомендовалъ, ибо, если несторіанскую партію убѣдили отказаться отъ Діатессарона до того, какъ Раббула перешелъ къ ея противникамъ, то она не могла возвратиться къ употребленію его послѣ того, какъ Раббула оставилъ ее. Христіанская община пятаго вѣка, отказавшаяся отъ Діатессарона въ пользу Четвероевангелія, едва ли возвратилась бы къ своей еретической гармоніи. Между тѣмъ переходъ Раббулы въ лагерь антинесто-ріанской партіи (какъ мы можемъ назвать православныхъ и будущихъ монофиситовъ) помогъ ему ввести и среди нихъ свою библейскую систему. Явные слѣды Пешитты оказываются въ библейскихъ цитатахъ и ссылкахъ Исаака Антіохійскаго,
который скончался около 460 г. по р. X. послѣ долгой литературной дѣятельности. Достойно во всякомъ случаѣ замѣчанія, что монофиситскіе ученые, повидимому, были менѣе удовлетворены Пешиттой, чѣмъ ученые другой партіи. Всѣ позднѣйшія попытки пересмотра Пешитты, какъ, напр, Гераклѳйскій переводъ, были дѣломъ монофиситовъ. Отсюда, можетъ быть, можно заключать, что они не приняли Пешитты такъ рано, какъ другіе круги говорящихъ по-сирійски христіанъ.
Предписаніе Раббулы, упомянутое выше, которымъ пове-лѣвается читать отдѣльныя Евангелія, требуетъ нѣкотораго вниманія. Оно гласитъ слѣдующее: «Пусть священники и дьяконы позаботятся, чтобы во всѣхъ церквахъ былъ списокъ отдѣльныхъ Евангелій и чтобы послѣдній и читался». Сирійское выраженіе, переведенное здѣсь: «списокъ отдѣльныхъ Евангелій», есть Евангёліонъ да-мёфйрр’шэ,т. е. Евангеліе отдѣльныхъ (или по отдѣльнымъ). Что точно подразумѣвается подъ Евангёліонъ да-мефйрр’шэ?
Вѣроятно, будетъ яснѣе, если даже и не логичнѣе, сначала указать мнѣ свои заключенія. Я думаю, что выраженіе Евангёліонъ да-мёфйрр’шэ обозначаетъ четыре Евангелія, какъ нѣчто противоположное Діатессарону, но не четыре Евангелія въ Кьюртоновскомъ переводѣ въ противоположность Пешиттѣ. На самомъ дѣлѣ, я не знаю сирійскаго термина, употреблявшагося, чтобы отличить списокъ Кьюртоновскаго перевода отъ списка Пешитты. Всѣ мѣста, гдѣ употребляется терминъ Евангёліонъ да-мёфйрр’тэ, можно отнести ко времени, когда существовало сознательное соперничество между двумя классами сирійскихъ рукописей Евангелія, а именно тѣми, въ которыхъ Евангеліе было собрано въ одно сплошное повѣствованіе, и тѣми, которыя содержали Евангеліе въ четырехъ отдѣльныхъ книгахъ. Этотъ терминъ одинаково приложимъ какъ къ Пешиттѣ, такъ и къ Кьюртоновскимъ Евангеліямъ, въ противоположность Діатессарону; но, кромѣ предписанія Раббулы, приведеннаго выше, онъ никогда не прилагался къ Пешиттѣ, потому что Пешитта сразу вытѣснила Діатессаронъ. Кьюртонов-скія Евангелія и Діатессаронъ существовали, какъ соперники другъ подлѣ друга, но для поколѣнія, слѣдующаго за Раббѵ-лой, Діатессаронъ сдѣлался только литературной достопримѣ-чателыюстью: причинъ говорить объ отдѣльныхъ Евангеліяхъ было ничуть не больше, чѣмъ говорить объ отдѣльныхъ посланіяхъ св. Павла.
Есть, правда, одно мѣсто, говорящее какъ будто объ Е в а н-гёліонъ да-мёфйрр’шэ, какъ о рецензіи текста въ противоположность Пешиттѣ. Баръ-Салибій, комментируя Матѳея XXVII 16, 17, говоритъ относительно Вараввы: «Іисусъ было его имя, ибо такъ написано въ Евангёліонъ да-мёфарр’ш»». Кодексъ Кьюртона дефективенъ въ этомъ мѣстѣ, но сообщеніе Баръ-Салибія подтверждается открытіемъ Синайскаго палимпсеста. Синайскій палимпсестъ имѣетъ Іисусъ Баръ-Абба [Варавва] въ то время, какъ Пешитта, въ согласіи съ обычнымъ текстомъ, имѣетъ только Баръ-Абба. Но Баръ-Салибій пріобѣлъ свои свѣдѣнія не изъ сличенія рукописей. Онъ былъ только компиляторомъ болѣе древнихъ ученыхъ, и это самое сообщеніе дословно находится въ словарѣ Баръ Бахлула. Общій источникъ Баръ-Салибія и Баръ-Бахлула теперь неизвѣстенъ. Невидимому, это не былъ комментарій къ Діатессарону св. Ефрема, но, очень возможно, какой-либо другой трудъ, происходившій отъ того времени, когда Діатес-саронъ былъ въ употребленіи. Діатессаронъ содержитъ многія изъ тѣхъ особенностей текста, которыя дѣлаютъ кодексъ Кьюртона и Синайскій палимпсестъ такими интересными документами, но интересенъ фактъ, что въ нашихъ свидѣтельствахъ о Діатессаронѣ нѣтъ слѣдовъ чтенія Іисусъ Баръ-Абба. предполагаю поэтому, что мѣсто, повторяемое Баръ-Салибіемъ и Баръ-Бахлуломъ, взято ими изъ какого-нибудь толкованія на Діатессаронъ или изъ какой-нибудь бесѣды о Вараввѣ, въ которой Діатессаронъ использованъ какъ основа для изложенія. Въ этомъ случаѣ компиляторъ сообщенія сопоставлялъ Е в а н-гёліонъ да-мёфйрр'шэ не съ Пешиттой, но съ Діатес-сарономъ.
Остается отмѣтить еще одинъ пунктъ. Если мое предположеніе вѣрно, что Раббула, предписывая употреблять Евангёліонъ да-мефйрр’шё, имѣлъ, дѣйствительно, въ виду замѣну Діатессарона Пешиттой, то слѣдуетъ, что Діатессаронъ былъ единственнымъ серьезнымъ противникомъ Пешитты, существовавшимъ во время ея опубликованія. Что «древній сирійскій переводъ» Новаго Завѣта (если я могу употребить этотъ терминъ) имѣлъ длинную и сложную литературную исторію, доказывается громадной разницей между текстами двухъ сохранившихся рукописей Евангелій въ этомъ переводѣ. Синайскій палимпсестъ и кодексъ Кьюртона несомнѣнно представители одного и того же перевода, но въ нѣкоторыхъ мѣстахъ они очень да-
леко отклоняются другъ отъ друга, почти такъ же далеко, какъ рукописи стараго латинскаго перевода Евангелій. По патристи-ческимъ свидѣтельствамъ нельзя предположить, что переводъ, къ которому принадлежитъ Синайскій палимпсестъ и кодексъ Кьюр-тона, въ ІѴ-мъ и Ѵ-мъ вѣкахъ былъ въ большомъ обращеніи въ церкви. Каково бы ни было положеніе вещей относительно Дѣяній и посланій, о которомъ мы знаемъ мало или ничего, во всякомъ случаѣ очевидно, что, когда Раббула сталъ епископомъ эдесскимъ, говорящимъ по-сирійски христіанамъ Евангелія фактически были извѣстны въ формѣ гармоніи Татіана. Этимъ объясняется успѣхъ усилій Раббулы и отсутствіе рукописей Евангелія, содержащихъ текстъ .Пешитты, смѣшанный съ чтеніями «стараго сирійскаго перевода». Латинскія рукописи со смѣшанными текстами произошли изъ не вполнѣ основательно исправленныхъ старыхъ латинскихъ рукописей, а не изъ оффиціальной Вульгаты. Но вы не можете переправить экземпляръ Діатессарона на экземпляръ Четвероевангелія. Вопросъ шолъ не объ измѣненіи перевода, но о замѣнѣ одной книги другой. Вездѣ, поэтому, гдѣ такая замѣна была сдѣлана, а мы узнаемъ отъ Ѳеодорита, что замѣнена была цѣлая книга, смѣшеніе текстовъ не имѣло мѣста. Кодексъ Діатессарона былъ изъятъ, а на его мѣсто былъ поставленъ экземпляръ Пешитты.
Въ то же время экземпляры не пересмотрѣннаго Е в а н-гёліонъда-мѳфйрр’шэ остались тамъ, гдѣ они были. Два сохранившіеся экземпляра не содержатъ литургійныхъ отмѣтокъ на поляхъ, что обыкновенно случается съ книгами, предназначенными для богослужебнаго употребленія. Они являются, такъ сказать, библіотечными томами. Для насъ они имѣютъ несравненную цѣнность, какъ пережитки предшествующей эпохи, какъ остатки того времени, когда сирійская церковь еще не сдѣлалась рабской подражательницей греческаго христіанства. Но для современниковъ Раббулы, которые ихъ оставили нетронутыми на полкахъ, они были трудами не рекомендованными къ употребленію, но и не осужденными церковной властью на уничтоженіе; эти экземпляры оказались просто старомодными книгами, которыя нужно оставить и забыть. Благодаря этому случилось, что двѣ рукописи древнихъ сирійскихъ Евангелій сохранились, тогда какъ отъ нѣкогда популярнаго сирійскаго Діатессарона въ руки современныхъ ученыхъ не попало ни одного экземпляра.
Мы можемъ теперь оставить Пещитту въ сторонѣ. Мы видѣли, что утвержденіе Пешитты Новаго Завѣта отмѣчаетъ на-
чало новаго порядка вещей почти такъ же опредѣленно, какъ принятіе англійской Библіи характеризуетъ англійскую реформацію. Заглянемъ теперь въ темные года болѣе ранняго періода и досмотримъ, можетъ ли раннѣйшая исторія сирійской Библіи сказать намъ что-либо о развитіи древней сирійской церкви. Три документа, которые мы должны разсмотрѣть, слѣдующіе: Ветхій Завѣтъ Пешиггы, Діатессаронъ иЕвангёліонъ да-мё-фйрр’шэ. Къ какому времени относятся эти документы, и съ какой ступенью развитія сирійской церкви связаны они?
Мы имѣемъ два экземпляра Евангѳліонъ да-мёфйр-р’шэ, древняго сирійскаго Четвероевангелія, а именно Синайскаго палимпсестъ и кодексъ Кьюртона. Ветхій Завѣтъ Пешит-ты сохранился во многихъ рукописяхъ, всѣ онѣ въ существенномъ имѣютъ одинъ и тотъ же текстъ. Діатессаронъ въ своей первоначальной формѣ не сохранился ни въ одной рукописи, но можно составить вполнѣ ясное представленіе о характерѣ Евангельскаго текста, изъ котораго была составлена гармонія Татіана, собирая цитаты изъ толкованія св. Ефрема (послѣднее сохранилось только въ армянскомъ переводѣ) и дополняя ихъ цитатами въ другихъ подлинныхъ твореніяхъ св. Ефрема и гомиліяхъ Афраата.
Одно только мы знаемъ о Діатессаронѣ. Намъ извѣстно довольно точно время его составленія; это могло быть не позднѣе 172 или 173 года по р. X. Татіанъ, составившій эту гармонію четырехъ Евангелій, возвратился въ родную Месопотамію изъ Рима около этого времени, т. е. за нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ, какъ Хистаспъ, христіанскій епископъ, обратилъ Вардесана. Нѣсколько лѣтъ спустя, согласно сирійскому церковному преданію, Падутъ былъ посвященъ во епископа эдесскаго Серапіономъ антіохійскимъ. Серапіонъ же былъ не только опорой православія; его дѣятельность, узнаемъ мы отъ Евсевія (Н. Е'. VI, 12), была направлена, главнымъ образомъ, къ искорененію чтенія противниковъ каноническихъ Евангелій. Невѣроятно, чтобы онъ одобрялъ Діатессаронъ, замѣнвяшій собой Четвероевангеліе и являвшійся трудомъ человѣка, придерживавшагося еретическихъ мнѣній. Отсюда мы прежде всего заключаемъ, что соединеніе миссіи Палута съ употребленіемъ Діатессарона было бы противорѣчіемъ. Допустимо, что Падутъ или его преемники могли санкціонировать употребленіе Діатессарона; но немыслимо, чтобы Падутъ, посланникъ Сера-піона, самъ ввелъ его.
Но кто-нибудь можетъ сказать, не объясняется ли миссіонерскимъ трудомъ Татіана и послѣдующимъ употребленіемъ Діатес-сарона въ сирійской церкви быстрое распространеніе христіанства въ долинѣ Евфрата. Мы уже показали вамъ, и это можно подтвердить, что легендарные разсказы объ евангелизаціи Эдессы полны противорѣчій. Не могли ли самъ Татіанъ и его товарищи быть первыми проповѣдниками Евангелія? Предпринимая этотъ трудъ, Татіанъ могъ составить сирійскую гармонію Евангелій. Въ такомъ случаѣ она была формой, въ которой Евангеліе первоначально достигло Эдессы. Палутъ могъ принести съ собой Евангеліонъда-мефйрр’шэ, древній сирійскій переводъ четырехъ отдѣльныхъ Евангелій. Но Діатессаронъ былъ уже дорогъ говорящимъ по—сирійски христіанамъ, и православные епископы добились послушанія своей паствы, разрѣшивъ читать въ церкви еретическую гармонію.
Я вѣрю, что часть этого предположенія соотвѣтствуетъ дѣйствительности. Я пришелъ къ убѣжденію, что Діатессаронъ былъ предшественникомъ древняго сирійскаго перевода Евангелій въ Эдессѣ. Въ Ученіи Аддая разсказывается, что проповѣдь Аддая каждый день собирала народъ на дневное богослуженіе и чтеніе Ветхаго Завѣта и Новаго изъ Діатессаро-на *). И по общимъ основаніямъ очень трудно предположить, что гармонія могла гдѣ-либо вытѣснить четыре каноническихъ Евангелія въ послѣднюю четверть второго вѣка. Воздухъ былъ полонъ теорій, которыя нашли точное выраженіе у св. Иринея.
Прежде, чѣмъ итти теперь дальше въ этомъ вопросѣ, перейдемъ къ третьему документу, происхожденіе котораго мы также должны объяснить, если желаемъ писать литературную исторію начала христіанства въ Эдессѣ. Переводъ Пешитты Ветхаго Завѣта не былъ исправленъ Раббулой. Мы доказали, что Пешитта Новаго Завѣта впервые появилась во времена Раббулы, потому что цитаты въ сирійскихъ произведеніяхъ до Раббуллы не совпадаютъ съ ея текстомъ. Тотъ же аргументъ доказываетъ, что Пешитта Ветхаго Завѣта существовала задолго до пятаго столѣтія. Цитаты св. Ефрема и Афраата, ссылки въ Дѣяніяхъ Ѳомы: всѣ онѣ въ существенномъ схожи съ текстомъ, сохранившимся въ нашихъ древнихъ рукописяхъ. Я не говорю, что нѣтъ отклоненій, но ихъ удивительно мало. Мы дошли до конца второго вѣка, какъ послѣдней даты, которой можно датировать существованіе сирій-
') Doctrine ofAddai, стр. 34.
скаго перевода Ветхаго Завѣта. Такимъ образомъ онъ относится почти ко времени Палута и Татіана. Спросимъ теперь, въ какомъ же отношеніи стояли они другъ къ другу?
Здѣсь снова часть отвѣта ясна. Ветхій Завѣтъ на сирійскомъ языкѣ не могъ быть трудомъ Татіана. Ничто изъ того, что мы знаемъ о Татіанѣ: его воззрѣнія, жизнь или сочиненія, не даетъ основаній предполагать, что онъ зналъ еврейскій языкъ. Но сирійскій Ветхій Завѣтъ переведенъ главнымъ образомъ прямо съ еврейскаго. Это одинъ изъ основныхъ фактовъ, который необходимо принять въ разсчетъ, конструируя нашу исторію появленія христіанства въ Эдессѣ. Во всемъ Ветхомъ Завѣтѣ, а въ особенности въ Пятокнижіи, обнаруживается, что Пешитта—трудъ человѣка, владѣвшаго прекраснымъ знаніемъ языка подлинника и имѣвшаго еще болѣе глубое знакомство съ нѣкоторыми вѣтвями еврейскаго преданія. Я не забываю, что вліяніе греческой Библіи, особенно въ Исаіи, часто чувствуется: на этотъ элементъ я обращу вниманіе потомъ. Но главный пунктъ ясенъ. Какому бы пересмотру ни подвергался впослѣдствіи этотъ переводъ, почти невозможно представить себѣ, что элементы Пе-шитты, указывающіе на знаніе еврейскаго языка, были трудомъ сирійцевъ-христіанъ. Пешитта Ветхаго Завѣта первоначально должна была быть работой евреевъ. Возьмемъ одинъ только примѣръ изъ многихъ. Что, какъ не знаніе еврейской номенклатуры, могло внести въ сирійскую Библію названіе земли Васанъ (которую греки называютъ Ба та не я) именемъ Mathnin? Невѣроятно, чтобы добрый эдесскій народъ имѣлъ спеціальныя названія для маленькихъ областей къ востоку отъ Іордана.
Вы помните, что, когда Аддай изъ Палестины пришелъ въ Эдессу, онъ нашелъ тамъ согласно сказанію, общину купцовъ-евреевъ. Онъ самъ поселился у нѣкоего Товія, сына Товія, палестинскаго еврея. Сказаніе говоритъ также, что проповѣдь Аддая была успѣшной среди евреевъ. Нельзя ли заключить отсюда, что Эдесса была центромъ еврейской жизни до того, какъ она сдѣлалась центромъ христіанства, и что. когда тамъ появилось христіанство, въ числѣ обращенныхъ, какъ и въ Коринѳѣ во времена св. Павла, было много членовъ еврейской общины? Изъ этого мы можемъ заключать, что сирійскій Ветхій Завѣтъ первоначально былъ мѣстнымъ переводомъ еврейскихъ Писаній, *)
*) Haiip. Nahum I 4; I Chr. V 16 и т. д.
сдѣланнымъ евреями для евреевъ, жившихъ въ Эдессѣ и говорившихъ на мѣстномъ языкѣ.
Нѣкоторыя указанія, кажется мнѣ, подтверждаютъ эту теорію. Съ того времени, какъ національная жизнь въ Палестинѣ пришла въ упадокъ, дѣлалось все болѣе нужнымъ дать Писанія на языкѣ мѣстной общины. Возможно также, что благосклонность въ теченіе нѣкотораго времени царствующаго дома Адіабены къ еврейской религіи, о которой разсказываетъ намъ Іосифъ, могла послужить толчкомъ дать переводъ Закона и Пророковъ на туземный языкъ долины Евфрата. Кромѣ того, Пе-шитта, кажется, послужила основой для существующаго еврейскаго арамейскаго Таргума на книгу Притчей. Но разсматривая Пешитту, какъ трудъ евреевъ, мы должны въ тоже время признаться, что не имѣемъ права утверждать, что у насъ есть переводъ въ его первоначальной формѣ. Въ отдѣлѣ пророковъ сирійскій переводъ, очевидно, былъ пересмотрѣнъ мѣстами, чтобы привести его къ единообразію съ греческой, т. е. церковной Библіей. И здѣсь, снова мнѣ кажется, замѣтна рука Палута или,—можетъ быть, было бы болѣе научно здѣсь, чѣмъ въ другомъ мѣстѣ, сказать—миссіи изъ Антіохіи, которая соединяется съ именами Палута и Серапіона.
Относительно древняго сирійскаго перевода Евангелій я думаю, что онъ моложе Пешитты Ветхаго Завѣта. Это явствуетъ изъ того, какъ правильно написаны имена въ Ветхомъ Завѣтѣ. Не нужно итти дальше Авраама, Исаака и Іакова. Чтобы переписать семитическими буквами греческія слова ’ А (3 р а а ja, ’I а а & х, ’Iaxiuß, требуются нѣкоторыя археологическія познанія. Каждое изъ этихъ именъ по-еврейски складывается изъ различныхъ гортанныхъ буквъ, и начертаніе ихъ точно сохранено въ Пешиттѣ Ветхаго Завѣта, какъ это естественно въ переводѣ съ оригинала. Но сирійскія Евангелія представляютъ собой, конечно, переводъ съ греческаго, и семитическихъ гортанныхъ въ нихъ нѣтъ. Тотъ фактъ, что древнія сирійскія Евангелія вѣрно передаютъ имена патріарховъ самъ по себѣ является сильной уликой, что переводчикъ древнихъ сирійскихъ Евангелій былъ знакомъ съ Ветхимъ Завѣтомъ по-сирійски.
Этотъ же самый аргументъ указываетъ на пріоритетъ Пешитты Ветхаго Завѣта передъ Діатессарономъ, хотя въ Діатессаронѣ собственныя имена не такъ заботливо уравнены съ еврейскими. Взаимныя отношенія древнихъ сирійскихъ Евангелій и Діате-ссарона—я употреблялъ это выраженіе обдуманно, ибо тексты
этихъ трудовъ были измѣнены одинъ подъ вліяніемъ другого во время ихъ долгой исторіи—ихъ взаимныя отношенія можно также обсуждать въ подробностяхъ, но детали текста въ высшей степени не подходятъ къ лекціямъ, подобнымъ этимъ. Но главныя отличительныя черты текста Діатессарона и Еван-гёліонъ де-мефйрр’шэ, т. е. древняго сирійскаго перевода 4-хъ Евангелій, можно обозначить самымъ общимъ образомъ. Оба труда часто схожи по языку весьма любопытнымъ и тѣснымъ образомъ. Снова и снова мы находимъ, что Діатессаронъ въ формѣ выраженій или примѣчательныхъ переводовъ совпадаетъ съ Синайскимъ палимпсестомъ или кодексомъ Кьюртона. Но въ случаяхъ дѣйствительныхъ разночтеній въ самомъ греческомъ текстѣ, лежащемъ въ основаніи, сходство не такъ сильно выражено. Текстъ Діатессарона гораздо больше, чѣмъ древній сирійскій переводъ, согласуется съ Codex Bezae и съ древнимъ латинскимъ переводомъ. Однимъ словомъ, онъ пришелъ съ запада, изъ Рима и согласуется съ западнымъ и римскимъ текстомъ.
У меня сильное подозрѣніе, что многое изъ того, что считается спеціально «западнымъ» въ древнихъ сирійскихъ Евангеліяхъ происходитъ черезъ Діатессаронъ изъ текста, бывшаго въ распространеніи въ Римѣ въ половинѣ второго вѣка.
Какъ я сказалъ, самый процессъ доказательства этой текстуальной близости вообще утомителенъ и неубѣдителенъ, за исключеніемъ тѣхъ, кто привыкъ взвѣшивать большое количество техническихъ доказательствъ и разрабатывать незначительныя проблемы ради ихъ собственныхъ достоинствъ.
Я не намѣренъ здѣсь дать опытъ такого доказательства. Вмѣсто этого, я покажу вамъ картину заключеній, къ которымъ я пришелъ. Такая картина не можетъ быть болѣе, чѣмъ связнымъ объясненіемъ историческихъ данныхъ; доказательство ихъ общей правильности, если вамъ угодно, должно быть попыткой найти въ нихъ соотвѣтствіе съ дѣйствительнымъ ходомъ исторіи.
Во-первыхъ, мы должны предположить, что въ Эдессѣ была еврейская колонія, сдѣлавшая для себя переводъ еврейскихъ Писаній, включая нѣкоторыя неканоническія книги, какъ, напримѣръ, Премудрость сына Сирахова. Въ эту колонію пришелъ христіанскій миссіонеръ, по имени Аддай. Миссія такъ же, какъ и въ Коринѳѣ, была удачной. Большая часть евреевъ присоединилась къ новому движенію вмѣстѣ съ нѣ-
которымъ числомъ язычниковъ-туземцевъ. О томъ, когда было это движеніе, можно только догадываться. Безъ сомнѣнія, оно было послѣ разоренія Эдессы въ троянскую войну. Въ то же время, предполагаю, произошло возстаніе Баръ-Кохбы, около 135 г. Этотъ періодъ былъ временемъ отступленія для многихъ евреевъ; тѣ, которые не одобряли системы политическаго возмущенія и теологіи Акибы (Agiba), тогда скорѣе, чѣмъ въ послѣдующій періодъ, могли принять предлагаемое христіанствомъ разрѣшеніе религіозныхъ вопросовъ.
Первая христіанская община въ Эдессѣ, вѣроятно, не имѣла Новаго Завѣта. Законъ и Пророки, истолкованные въ новомъ свѣтѣ, были достаточны для нихъ. Но поколѣніе спустя, послѣ того, какъ христіанство появилось въ Эдессѣ, Татіанъ, философъ, возвратившійся, чтобы провести остатокъ дней своихъ въ родной Месопотаміи, удовлетворилъ нужду, издавъ сирійскій переводъ своей гармоніи Евангелій. То обстоятельство, что въ Сиріи не было другихъ переводовъ, доставило сирійскому Діатессарону быстрый и вѣрный успѣхъ. Гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ онъ считался бы литературной достонримѣчательностью, но среди говорящихъ по-сирійски христіанъ онъ. сталъ евангельской книгой. Наконецъ, около 200 г. по Р. X., послѣ того, какъ преслѣдованіе дезорганизовало эдесскую церковь, она была снова возстановлена на основѣ тѣснаго единенія съ каѳолическою церковью внутри римской имперіи при Палутѣ, епископѣ, , принесшемъ переводъ Новаго Завѣта, т. е. 4-хъ Евангелій, Дѣяній и 14 Посланій апостола Павла вмѣстѣ съ изданіемъ Ветхаго Завѣта, немного измѣненнымъ согласно греческому тексту, въ особенности въ книгѣ пророка Исаіи и псалмахъ, и расширеннымъ апокрифическими книгами Ветхаго Завѣта, переведенными съ греческаго.
Сначала нѣкоторые смотрѣли на Палута, какъ главу секты, но онъ или егО непосредственный преемникъ примирилъ громадное большинство христіанъ въ Эдессѣ и долинѣ Евфрата съ каѳолической организаціей. Одинъ пунктъ, однако, былъ уступленъ обычаю. Четвероевангеліе было принято и изучалось учеными, но въ церкви продолжали читать Діатессаронъ, и онъ остался той формой, въ которой Евангеліе было хорошо извѣстно говорящимъ но-сирійски христіанамъ до епископата Раббулы, въ началѣ 5-го вѣка. Раббула запретилъ Діатѳс-саронъ и ввелъ на его мѣсто пересмотрѣнный древній сирійскій
переводъ 4-хъ Евангелій, въ которомъ и чтенія и переводы были приведены въ гораздо большее согласіе съ греческимъ текстомъ, какъ онъ читался въ Антіохіи въ 5-мъ вѣкѣ. Въ это же самое время, тоже согласно антіохійской практикѣ въ началѣ пятаго вѣка, Раббула ввелъ переводъ перваго посланія св. Петра, перваго посланія св. Іоанна и посланія св. Іакова, вмѣстѣ съ пересмотрѣннымъ текстомъ Дѣяній и посланій апостола Павла.
Евангельскій текстъ, легшій въ основаніе сирійскаго Діатессарона, представляетъ греческій текстъ, какъ онъ читался въ Римѣ около 170 г. по р. X. Текстъ Евангелій въ древнемъ сирійскомъ переводѣ тамъ, гдѣ онъ отличается отъ Діатессарона, представляетъ собой греческій текстъ, какъ его читали въ Антіохіи около 200 г. по р. X. Наконецъ, текстъ Евангелій Пешитты тамъ, гдѣ онъ отличается отъ древняго сирійскаго перевода и Діатессарона, представляетъ греческій текстъ, читавшійся въ Антіохіи около 400 г. по р. X.
Этотъ краткій итогъ заключеній, конечно, до нѣкоторой степени гипотетиченъ. Но я вѣрю, что онъ сдѣланъ согласно съ тѣмъ, на что дѣйствительно намекаютъ какъ текстуальныя, такъ и историческія свидѣтельства, и надѣюсь, что болѣе важныя части его будутъ установлены въ будущемъ болѣе точно.
А. Сагарда.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
