CC BY
123
ТИПОЛОГИЯ ПРЕДИКАТОВ (опыт синтаксической теории - на материале русского языка)
О.А. Цыпин
Tsypin O.A. A typology of predicates (an experiment in the theory of syntax; with examples from Russian). The article frames a positive theory of predicates, which is exclusively based on phrase actual division.
Все развитие синтаксической теории в России шло под флагом освобождения от влияния логики и искоренения логической терминологии из языка описания фразы [1; 2]. Такое стремление к эмансипации грамматики было и романтичным и прагматичным одновременно. Синтаксическая теория, основанная на античных [3] и средневековых [46] традициях, объясняла только часть естественного материала; за пределами оставался океан фраз, которые при самом активном желании подвести под логические фигуры было невозможно; между тем именно они, как казалось, составляли сущность естественного языка. Логика мешала, логика сковывала, а грамматика имела свои довольно яркие признаки, по которым было легко опознавать и главные, и второстепенные элементы фразы, и самое фразу, и даже синтаксическую систему в целом - во всем многообразии ее речевых проявлений.
Языковедов совершенно не интересовала судьба логики, которая в отрыве от естественного языка превращалась в абстрактную теорию символов [7], некий формальный метаязык [8], который, несмотря на это, продолжал опираться на естественный, но очень упрощенный; начиналась игра в неузнавание, когда естественная языковая информация переводилась на язык логики [9], и пафосом грамматических описаний становились перечни логических функций, найти адекватные соответствия которым в языке становилось все труднее и труднее.
Между тем и грамматика без логических смыслов превращалась в сплошную схоластику: мышление (логику) невозможно оторвать от языка, поскольку это и есть содержательная сторона коммуникативных единиц и вообще коммуникации, а лишенная содержательной стороны грамматика мертва и бессмысленна. Результаты борьбы с логикой довольно скоро представились в схоластической грамматике, которая фразу «В лесу раз-
давался топор дровосека» представляла в виде следующей модели:
(подлежащее) (сказуемое)
ТОПОР (согласование) РАЗДАВАЛСЯ ! !
(управление) (управление.)
ДРОВОСЕКА В ЛЕСУ -
без какого-либо намека на содержание [10]. Или с таковым намеком:
1) «Кто? - что?» - «ТОПОР»; 2) «Топор что делал?» - «РАЗДАВАЛСЯ»; 3) «Топор кого? - чего?» или «топор чей?» - «Дровосека»; 4) «Раздавался где?» и даже - «в чем?» (иначе не догадаешься, что «в лесу» - это существительное с предлогом).
Конечно, все это было далеко от жизни, от реальной языковой картины, поэтому так называемая «учебно-исследовательская модель» [11] была представлена как «вторая реальность», как параллельная подлинной реальности суть [12].
Парадоксальная ситуация, когда логическая модель была неадекватна синтаксической реальности в целом, но значительную часть фактов объясняла в достаточной степени и без логики эти факты объяснялись трудно, не обязательно должна была разрешаться освобождением грамматики от логики: можно было просто искать дополнительные возможности усилить синтаксическую модель, прибавить ей объяснительную силу. К большому сожалению, такая необходимая работа была проделана не в России, а в Германии усилиями Х.Г.К. фон дер Габелленца (1840-1893) и Г. Пауля (1846-1921) [13-15]; идеи актуального членения предложения, выдвинутые этими учеными, в силу их перегруженности психологической терминологией не были осмыслены и развиты в достаточной степени ни современниками, ни более
поздним поколением лингвистов в большинстве стран; их продуктивность, однако, хорошо поняли в Праге, и в дальнейшем теория актуального членения распространялась под флагом Пражского структурализма и была связана с именем одного из ярких его представителей В. Матезиуса (1882-1945) [1618].
Необходимость хотя бы учета актуального членения при анализе русского предложения хорошо была осознана выдающимся лингвистом XX века В.В. Виноградовым (1894/95-1969) [19]. При непосредственном участии В.В. Виноградова была выполнена блестящая работа И.П. Распопова (19251982), посвященная актуальному членению простого предложения в русской повествовательной речи [20]; параллельно аналогичное исследование велось И.И. Ковтуновой [21]. Типы актуального членения русской монологической фразы, установленные И.П. Распо-повым и описанные им на большом числе примеров, стали хрестоматийным, опорным материалом для дальнейших синтаксических исследований; сущность последних сводилась к двум моментам: во-первых, к попытке представить типологию актуального членения фразы в виде единой порождающей системы, во-вторых, обойтись при создании типологии русской фразы только актуальным членением и ни в коем случае не опираться на грамматическое; обе попытки были предприняты профессором В.Г. Руделевым [22]. Первая, достаточно удачная, все же была подвергнута сомнению ученицей профессора
В.Г. Руделева Н.И. Рудневой [12]; нами усилия Н.И. Рудневой были осмыслены не сразу (сейчас мы снимаем свои критические замечания, сделанные в адрес молодого исследователя еще совсем недавно [1]). Вторая попытка была еще менее удачной: построить модель порождения русской фразы только на материале актуального членения, без учета грамматического В.Г. Руделеву не удалась. Тем не менее, ценны сами идеи актуального членения как единственно возможного членения русской фразы, по крайней мере, ее главного, магистрального, участка. Заметим, что И.П. Распопов не считал актуальное членение единственным возможным членением фразы, противопоставляя его формальнограмматическому; что касается И.И. Ковту-новой, то она относила актуальное членение к речевым факторам, находя в языке только формально-грамматическое.
С другой стороны, трудно не оценить положительно рассуждение В.Г. Руделева о том, что словосочетания типа «красные розы» или «ловить рыбу» являются целыми блоками предложения и на магистральной линии не подвергаются членению, как не подвергаются членению и слова, которые являются элементарными членами предложения (актантами, сирконстантами, предикатами). Но даже здесь мы должны отметить два недостатка синтаксической теории
В.Г. Руделева. Во-первых, в число словосочетаний профессором не включены так называемые «предикативные синтагмы» типа «разболелись зубы» и иные, в которых актуальное членение отсутствует; между тем предикативные блоки трактовались как словосочетания основателем русской теории словосочетаний Ф.Ф. Фортунатовым [23], а также его учеником А.А. Шахматовым [24]; и только позже по указанным блокам была проведена граница между словосочетанием и предложением, конечно, без учета актуального членения [25]. С другой стороны,
В.Г. Руделев не учитывает возможности актуализации элементов словосочетания (эпитета и прямого дополнения) и перемещения этих структур на магистральную линию высказывания [26]. Наконец, В.Г. Руделев вообще отказывается от анализа словосочетаний при описании структуры предложения, хотя и говорит о неодномерности предложения, осложненного словосочетаниями (в этом его теория обнаруживает неожиданное сходство с трансформационной теорией Н. Хомского) [27]. Нам предоставляется возможность пойти вслед за И.П. Распоповым в противопоставлении актуального и формальнограмматического членения, но отнести второе к тем участкам фразы, которые оказываются в стороне от основной магистрали сообщения и не претерпевают актуализации; они, так сказать, потенциальные предикаты (псевдопредикаты), в отличие от подлинных предикатов или их аналогов, выделенных актуально.
Вот здесь мы и подошли к самому важному моменту нашей работы - к установлению типов русских предикатов. Заметим, что такая типология устанавливается только на материале актуального синтаксиса; обращение к морфологии, теории частей речи и вообще классов слов не позволяется [28]: согласно нашим постулатам, синтаксис предшествует всему остальному в языке; именно
поэтому мы поддерживаем рассуждение
В.Г. Руделева о некорректности выражений «именное сказуемое», «глагольное сказуемое», заменяя термины «глагол», «имя» и проч. терминами «актант», «сирконстант», «предикат» [22].
Материалом нашего исследования являются тексты пьес выдающегося русского драматурга А. Вампилова, еще не осмысленного достаточно в плане языка (кроме работы Н.И. Рудневой [12], специальных лингвистических анализов творчества А. Вампи-лова, как нам кажется, нет).
* * *
Актуальному членению подвергаются освобожденные от модальных рамок участки диктума, в которых обнаруживаются тема и рема (= «данное» и «новое» = «основа» и «предицируемая часть» и так далее). Прежде всего в предложении выявляются экспозиты (= «сирконстанты» = «обстоятельства» и тому подобное); это своего рода «сцена», на которой развертываются события (= драмы = действия и так далее) [29; 30]. Модель отношений между Т-о (тематическим обстоятельством) и Р-соб (рематическим событием) описана В.Г. Руделевым на основании примеров и типологических классификаций И.П. Распопова и нами не изменяется; вводится только наименование Р-соб (событийной ремы) - суперпредикат (это еще не сам предикат, это то, что может быть приравнено к предикату или выделит предикат из своего состава в результате последующих операций); однако соотнесение с предикатом для нас в данном случае необходимо, потому что никакого иного «уровня», кроме коммуникативного, мы не предусматриваем, и предикативность для нас имеет только один смысл -это актуальное членение [31].
* * *
1. П = (Т-о --> Р-соб). (1)
Значения символов: П - <предложение>; Т-о - <тематическое обстоятельство^ --> -знак <слабой зависимости>; Р-соб - <событийная рема>.
Примеры встречаются как в ремарках, так и в репликах диалогов:
[Ремарка]: В большой комнате вынесены кровати, сдвинуты столы.
Г о м ы р а. Сейчас, Вася, сейчас... Значит так... Сегодня здесь в виде жениха и влюбленного человека сидит мой друг и геолог Вася Букин... (Прощание в июне)
П о т а п о в. ...А что у вас тут происходит?.. Здесь в коридоре вся гостиница собралась. (История с метранпажем)
К у ш а к. А знаете, здесь неплохо готовят...
В е р а. ...По вечерам здесь бывает музыка. (Утиная охота)
[Ремарка]: Из домика слышится смех Ма-карской.
С а р а ф а н о в. Володя! Я все понял. Из этого дома надо уходить... (Старший сын)
Событийная рема откладывает отпечаток на все предложение, которое в целом является событийным. Операция № 1 (П = Т-о --> Р-соб) отделяет событийные предложения от тех, которые в современных синтаксических описаниях представлены в качестве эталонов («Ученик идет в школу» или «Джон принялся падать»). Предложение «По вечерам здесь бывает музыка» не может быть разобрано по модели: «Что?» - «Музыка»; «Музыка что делает?» - «Бывает» и так далее, потому что естественный вопрос, который предшествует данному предложению или может ему предшествовать, - событийный: Что здесь происходит по вечерам?» Современные учителя и вузовские преподаватели русского языка часто даже не представляют себе событийных вопросов, полагая, что в предложении «Наступила весна» («Что произошло?») подлежащее «весна» («что?») противопоставлено сказуемому «наступила» («что сделала?»); на самом деле здесь обнаруживается суперпредикат, без экспозита (= сирконстан-та), который либо вообще отсутствует, либо опускается. Такой же суперпредикат без экс-позита-обстоятельства находим в «Утиной охоте» А. Вампилова:
[Ремарка]: Раздается телефонный звонок.
Событийные предложения следует отличать (если это бывает возможно в результате коррекции) от неполных (бессубъектных) предложений типа:
[Ремарка]: Общежитие... Свадебный ужин... Разгар веселья. (Прощание в июне)
В этих предложениях рема представлена подлинными предикатами (не суперпредикатами). Ср.: *Это общежитие. *Это [происходит] свадебный ужин. *А это уже [наступил] разгар веселья.
Долгий спор относительно единственного члена предложения в «назывных высказываниях» [32] должен быть решен в пользу предиката, а не субъекта. Но поскольку субъект опускается (отсутствует), то и предикат превращается в суперпредикат; происходит нейтрализация высказываний сложного субъектно-предикатного строения и событийных высказываний с суперпредикатами в сторону последних. Об этом хорошо свидетельствуют экспозиты-обстоятельства в начале высказываний, в которых предикат превращен в суперпредикат:
На переднем плане тахта, на которой спит Зилов. У изголовья столик с телефоном. (Утиная охота)
* * *
1-2. П = (Т-о --> Р-соб). (1)
Р-соб = (Т-д -->> Р-соб). (2)
1 2 П = (Т-о --> (Т-д -->> Р-соб)). (1-2)
Значения символов: П - <предложение>; Т-о - <тематическое обстоятельство>; -- > -знак <слабой зависимости>; Т-д - <тематическое дополнение>; Р-соб - <событийная рема>; -->> - знак <сильной зависимости>.
Примеры также в ремарках и репликах диалога:
1) с тематическими обстоятельством (Т-о) и дополнением (Т-д):
Нин а. ...На работе у него вечно какие-нибудь сложности.
[Она же]. Папа, сейчас тебе лучше помолчать.
С а р а ф а н о в. ...Ах, беда! К семи мне придется съездить в филармонию, но это ненадолго. ...Сегодня у нас серьезная программа -Глинка, Берлиоз.
[Он же]. Хорошо еще, что сегодня ему не надо в школу. (Старший сын)
Г а л и н а. Вечером тебя видели в городе... (Утиная охота)
2) только с тематическим дополнением
(Т-д):
К о л е с о в. Видите, вам скучно.
Т а н я. (Пожала плечами) ...
К о л е с о в. ...Вас как зовут? У вас нет имени?
[Реплика]: Молчание.
[Он же]. У меня хорошая память. (Прощание в июне)
Н и н а. ...Что это? Что здесь происходит?
С а р а ф а н о в. ... Нина, у нас большая радость. Наконец-то нашелся твой старший брат.
[Он же]. У меня было звание капитана, меня оставляли в армии...
С и л ь в а (у окна). А знаете, Нина, я с вами согласен. В этой Наталье нет ничего особенного.
[Он же]. ...На вас просто нельзя смотреть -плакать хочется.
Н и н а (смеется). ...А с тобой, знаешь, не соскучишься.
Б у с ы г и н (поднимается). К тому же тебе пора в казарму. У тебя в запасе всего тридцать минут. (Старший сын)
З и л о в. ...Ну кое-что изменилось - жизнь идет, но мы с тобой - у нас с тобой все на месте. Во всяком случае, у меня к тебе все в целости-сохранности. Как шесть лет назад. Как в тот вечер.
[Он же]. ...Скажи... Тебе такие шутки нравятся?..
М а л ь ч и к. Мне надо идти.
С а я п и н. ... У него же дом рядом. (Утиная охота)
З и л о в. У меня срочные дела. Дела, дела. Днями и ночами.
С а я п и н. У нас вся контора в отпуске. Вдвоем пластаемся.
Ср. еще в вопросительном предложении:
С а я п и н. ... У тебя какая программа? Мы идем на футбол. (Утиная охота)
Приведенные в качестве примеров на модель П = (Т-д -->> Р-соб) предложения весьма интересны в том смысле, что синонимичны предложениям структуры П = (Т-п <--> Р-ск), о которых речь пойдет чуть позже: Ср.: «Мне надо идти» и «Я должен идти». Именно этот факт дает возможность русистам предполагать в данном случае особого рода предикаты и субъекты [33]. Это, как будто бы, подтверждается и иными фактами, например, однородностью текста, в котором предложения типа «Я должен идти» чередуются с предложениями типа «Мне надо идти». Ср.:
[Ремарка]: Появляется Вера. Ей ОКОЛО ДВАДЦАТИ ПЯТИ. Она явно привлекательна, несколько грубоватая, живая, всегда «в
форме». Сейчас она в костюме промтоварного магазина. А вообще она одевается красиво и носит неизменно роскошную прическу. (Утиная охота)
Нам кажется более предпочтительным различение актантов типа «я» и «мне», поскольку они могут употребляться рядом, создавая довольно заметные оттенки значения [29]. Ср.:
Б у с ы г и н. А как иначе? Ведь он тебе не кто-нибудь - отец родной. (Старший сын)
И «он», и «тебе» - актанты с одинаковым субъектным значением. Но первый ак-тант-<субъект> - предмет высказывания, главная тема речи, в нем присутствует некоторая доля рематичности, которой нет в актанте «тебе». У И.П. Распопова встречается предложение с аналогичным распределением семантической энергии: «Пондалевский побаивался Рудина» (из И.С. Тургенева), которое В.Г. Руделев счел возможным назвать трехсоставным [22].
Ср. еще:
В а л е р и я (о Саяпине). Его мы лишаем футбола! На сегодня. А?.. А Зилову, знаете, задержите ему отпуск. На недельку... (Утиная охота)
Рематическую часть предложений типа П = (То --> (Т-д -->> Р-соб) целесообразно отличать от аналогичных предложений без тематического дополнения и (одновременно) от предложений с предикатом (последние будут рассмотрены уже сейчас). Если в первом случае событийная рема была названа суперпредикатом, то во втором случае она -часть суперпредиката, но еще не сам предикат; предлагаем называть ее квазипредикатом [31].
Предложения с тематическими обстоятельствами и дополнениями, противопоставленными рематическому событийному квазипредикату, при утрате тематических элементов смешиваются с предложениями первого типа (с суперпредикатами). Ср.:
Б у с ы г и н. Послушай сестренка. Надо что-то решать.
С и л ь в а. ... А нельзя ли это самое кино перенести? (Старший сын)
З и л о в. ... (Ощупывает челюсть.) Да! Слушай, а драки вчера не было?.. Нет? Странно...
Ну не важно... Да нет, ничего страшного... Ну ясно...
К у ш а к. Какое несчастье!.. (Утиная охота)
* * *
И вот (только теперь) мы подходим к описанию предложений, под которые искусственно подгонялись все синтаксически конструкции русского языка, которые были и главными, и единственными синтаксическими моделями русского языка, - предложений, содержащих подлинные предикаты. Эти предложения отвечают формуле:
1-3. П = (Т-о --> Р-соб). (1)
Р-соб = Т-д -->> Р-соб). (2)
Р-соб = (Т-п <<-->> Р-ск). (3)
1 2 3
П = (Т-о --> (Т-д -->> (Т-п <--> Р-ск))). (1-3)
Поскольку в предложении данного типа может быть обстоятельственная тема, оно является событийным и отвечает на событийный вопрос. Ср.:
В а с е н ь к а. Что случилось? У тебя свидание?
М а к а р с к а я. Пока ты ходил за билетами, тут кое-что изменилось. (Старший сын).
Ш а м а н о в. А что такое?
Х о р о ш и х. Не видите? Ни свет ни заря уже запузыривают. (Прошлым летом в Чулим-ске)
Предикативное предложение является разновидностью событийного, его развитием и в определенной степени венцом. Оно предполагает как общий событийный вопрос, так и вопрос к предикату-сказуемому:
М а к а р с к а я (Васеньке)... Что ты делаешь?
В а с е н ь к а. Так. Жгу одно послание...
(Старший сын)
Мы не имеем возможности, опираясь исключительно на актуальное членение фразы, отождесталять сказуемое-предикат с каким-либо одним словом, как это принято в традиционном анализе русского предложения. В переводе на слова сказуемое-предикат многочленно. Ср.:
[Реплика]: ...Зилов просыпается не сразу и не без труда. Проснувшись, он пропускает два-три звонка, потом высвобождает руку из-под одеяла и нехотя берет трубку. (Утиная охота)
В следующих предложениях, как самостоятельных, так и являющихся элементами сложных, выделяем актуальные предикаты:
1) на фоне тематического обстоятельства и тематического дополнения:
1 2 3
[П = (Т-о --> (Т-->> (Т-п <--> Р-ск)))]:
М а ш а. Постойте. Что-то я его не поняла (Гомыре.).
2) на фоне тематического обстоятельства:
1 3
[П = (Т-о --> (Т-п <--> Р-ск))]:
Г о м ы р а. ...По кустам он [Вася] никогда не прятался, друзей [он] в беде не бросал...
(Прощание в июне)
[Ремарка]: ... (Молчит. Потом смеется, но недолго и без особого веселья.)
В а л е р и я. Вы только подумайте, вчера он собирался на охоту, шутил... Еще вчера! А сегодня?!.
В е р а. ...Но ведь сегодня вы идете на новоселье. (Утиная охота)
3) на фоне тематического дополнения:
2 3
[П = (Т-д -->> (Т-п <--> Р-ск))]:
Г о м ы р а. ...На козью морду он не способен.
[Он же]: С Васей я бывал во всевозможных маршрутах... друзей [*он] в беде не бросал...
Т а н я. Она вам нравится?
К о л е с о в. Интересная женщина.
Т а н я. Вот и пригласите ее на свадьбу. (Прощание в июне)
Г а л и н а. Да, я понимаю. Твоему отцу я была чужая. И тебе я давно чужая... (Утиная охота)
4) без тематического фона:
3
[П = (Т-п <--> Р-ск)]:
Г о м ы р а. ...Вася - такой парень, что если он чего надумал, то он идет прямым путем, честно и откровенно. Без козьей морды.
[Он же]: С Васей я бывал во всевозможных маршрутах... кто-кто, а я знаю, какой Вася парень...
[Ремарка]: Все, кроме Маши и Фролова, выпивают.
Г о м ы р а (Букину.) Вася, почему он не пьет?
Б у к и н. Не волнуйся, он выпьет.
Т а н я. Ну, вы так торопитесь. Конечно, вы все забываете. (Прощание в июне)
З и л о в. ...Привет, Дима... Поздравляю, старик, ты оказался прав... Да вот насчет дождя, черт бы его подрал!
[Он же]: ...Да, кто-то врезал. Разок... Да, по морде... Думаю, что кулаком... Интересно, кто, ты не видел?..
[Он же]: Дима! А что если он зарядил на неделю?.. Да нет, я не волнуюсь... Ну ясно... Сижу дома. В полной готовности. Жду звонка... Жду... (Положил трубку.)
К у ш а к. Нет, нет, вы не подумайте, я далеко не ханжа, но... словом. Словом, я согласен (Собрался с духом, погрозил Вере пальцем.) Смотрите, выходит, что вы меня... мм... совратили. (Озирается.)
З и л о в... Где они? Внизу?
М а л ь ч и к. Нет: они ушли.
З и л о в (не сразу). Пошутили и ушли...
М а л ь ч и к. Я пойду.
З и л о в. Проваливай... Нет, подожди. Скажи... Тебе такие шутки нравятся?.. Остроумно это или нет?
З и л о в. Ты тоже хорош. Живым людям венки разносишь, а ведь настоящий пионер. Я бы в твоем возрасте за такое дело не взялся бы.
М а л ь ч и к. Я не знал, что вы живой.
З и л о в. А если бы знал, не понес бы.
М а л ь ч и к. Нет.
С а я п и н. Спорим, что он распустил слух, а сам сидит в «Незабудке».
[Ремарка]: Кузаков и Саяпин исчезают. (Утиная охота)
В случае отсутствия тематических актантов и сирконастантов предложение, содержащее предикат, не смешивается с другими моделями благодаря яркости глагольной формы предиката. Ср.:
К о л е с о в. Давно нет автобуса?
Т а н я. Не знаю. (Оборачивается.)
К о л е с о в. И все же, Таня, зря вы от свадьбы отказываетесь. Пожалеете, Таня.
Т а н я. Ничего, переживу как-нибудь.
К о л е с о в. Ну, смотрите. А то приходите, если вздумаете.
[Он же]: Нас ждут.
Т а н я. Нас?.. Ну знаете, вы... И где же нас
ждут?
[Она же]: Пристаете? (Прощание в июне)
Смешение происходит, если коррекция предложения невозможна, то есть если нельзя восстановить нужные тематические сегменты. Ср.:
М а к а р с к а я (равнодушно). Ну вот. Начинается. (Старший сын).
Аналогичное смешение происходит и с предложениями, содержащими квазипредикаты:
В а с е н ь к а. Встретимся завтра! Один раз! На полчаса! На прощанье!.. Ну что тебе стоит!
* * *
Мы завершили рассмотрение только первых трех операций опознания предикативных участков предложения (суперпредикатов, квазипредикатов и подлинных предикатов). Этим не завершается наше исследование русского предложения в плане опознания предикативных элементов на базе актуального членения (без учета структурнограмматических моментов, по крайней мере, -без выставления этих моментов на первый план); предполагается публикация второй части настоящего исследования в виде отдельной статьи.
В данной же работе, завершая описание указанных операций, попробуем взглянуть на установленные типы предикативных участков предложения (и, следовательно, предложений в целом, поскольку предикаты - это самое главное в предложении) с точки зрения теории оппозиций [34; 35].
Несомненную оппозицию представляют предикаты и суперпредикаты (соответственно: предикативные и суперпредикативные предложения); первые нейтрализуются со вторыми в случае эллиптических фраз (ср.: «Ну вот. Начинается.»). Обозначив предикативные предложения через символ П-пр, а суперпредикативные - через символ П-суп-пр, построим оппозицию:
[П-пр] --> [П-суп-пр],
с маркированным элементом [П-пр]. Это вполне естественно, поскольку в предикате отражается высочайшее развитие мыслительной и речевой деятельности человека, опознание субъекта действия, события, признака и тому подобное.
Аналогичная оппозиция обнаруживается и в случае рассмотрения наряду с [П-суп-пр] квазипредикативного предложения - [П-кв-пр] (нейтрализацию [П-кв-пр] : [П-суп-пр] подтверждают примеры типа «Ну что тебе стоит»):
[П-суп-пр] <-- [П-кв-пр].
В целом троичная оппозиция (участок системы) представляет вид:
1 2
[П-пр] --> [П-суп-пр] <-- [П-кв-пр].
Крайние члены троичной оппозиции маркированы по отношению к среднему по признаку «субъектность»; в отношении между крайними элементами троичной оппозиции играет роль признак «событийность», причем в отрицательном своем значении, то есть оппозит [П-пр] содержит максимум информации сравнительно с двумя остальными оппозитами.
Схема-дерево отношений:
+ 1
2
[П-пр] [П-суп-пр] [П-кв-пр]
Классификационные признаки: КП-1
«субъектность», КП-2 «несобытийность».
1. См.: Цыпин О.А. Что такое предикат? (В помощь учителям-русистам). Тамбов, 2002.
2. Храковский В.С. Концепция членов предложения в русском языкознании XIX века // Грамматические концепции в языкознании XIX века. Л., 1985. С. 133-180.
3. Попов П.С., Стяжкин Н.И. Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения. М., 1974.
4. См., напр., «Всеобщую и рациональную грамматику» 1660 г. («Грамматика Пор-Рояль») А. Арно (1612-1684) и К. Лансело (1616-1695) [«Grammaire ge'ne'rale et raison-ne'e». P., 1660].
5. См. об этом: Кацнельсон С.Д. История типологических учений // Грамматические концепции в языкознании XIX века. Л., 1985. С. 18-28.
6. См.: Березин Ф.М. История лингвистических учений. М., 1975. C. 20-21.
7. Беркли Э. Символическая логика и разумные машины. М., 1961.
8. Гвишиани Н.Б. К вопросу о метаязыке языкознания // Вопр. языкознания. 1983. № 2.
9. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка. Пер. с англ. // Новое в лингвистике. Вып. 1. М., 1960.
10. Ср.: Шапиро А.Б. Русский язык. М., 1925. См. также: Хрестоматия по истории грамматических учений в Советском Союзе / Сост.
B.В. Щеулин. Ростов, 1972. С. 222.
11. См.: Сидоренко Е.Н. Вопросительные местоимения в роли коммуникативных и учебноисследовательских вопросов // Ученые записки [Бельцск. пед. ин-та], 1970. Вып. 14.
C. 127-132.
12. Наиболее острой и обоснованной критике так называемые «учебно-исследовательские» модели были подвергнуты в работе Н.И. Рудневой. См.: Руднева Н.И. Статус вопросительных местоимений (на материале драматических произведений Александра Вампилова): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Тамбов, 1998. На подобное отрицательное отношение к вопросо-ответной модели существовало и раньше (Храковский В.С. Концепция членов предложения в русском языкознании XIX века // Грамматические концепции в языкознании XIX века. Л., 1985. С. 133-180).
13. См., напр.: Пауль Г. Принципы истории языка. Пер. с нем. А.А. Холодовича. М., 1960.
С. 338-361.
14. История вопроса в книге: Ковтунова И.И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. М., 1976.
С. 28.
15. См.: также: Шевякова В.Е. Актуальное чле-
нение предложения // Большой энциклопедический словарь. Языкознание. М., 1998.
С. 22-23.
16. Матезиус В. О так называемом актуальном членении предложения // Пражский лингвистический кружок: Сб. ст. М., 1967. С. 239-245 (впервые статья опубликована в 1947 году). Его же. О системном грамматическом анализе // Там же. С. 226-238 (1947 г.). Известный русский синтаксист И.И. Ковтунова находит, впрочем, элементы теории актуального членения в трудах А.М. Пешковского и Л.В. Щербы [14: 18-25].
17. Непосредственными последователями учения
В. Матезиуса в Чехословакии были Ф. Данеш и К. Гаузенблас (Данеш Ф., Гаузенблас К. Проблематика уровней с точки зрения структуры высказывания и системы языковых средств // Единицы разных уровней грамматического строя и их взаимодействие. М., 1969).
18. См. также: Крушельницкая К.Г. К вопросу о смысловом членении предложения // Вопр. языкознания. 1956. № 5.
19. Виноградов В.В. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения // Вопр. языкознания. 1964. № 1. С. 23.
20. Распопов И.П. Актуальное членение предложения: На материале простого предложения (преимущественно в монологической речи). Уфа, 1961. 163 с. Его же. Актуальное членение и коммуникативно-синтаксические типы повествовательных предложений в русском языке: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 1964. 37 с.
21. Ковтунова И.И., впрочем, опубликовала свою работу по актуальному членению предложения [14] только в 1976 году.
22. [Руделев В.Г.]. Рукопись конкурсного учебника «Русский язык, 8-9 класс. Выход из лабиринта» - под шифром 15/8/25-02/. М., 1988. 280 с. Его же. Русский язык. Учение о предложении. Учебник для УШ-К классов. Тамбов, 1992.
23. Фортунатов Ф.Ф. Избранные труды: В 2 т. М., 1956-1957.
24. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Изд. 2-е. Л., 1941.
25. См., напр.: Прокопович Н.Н. Словосочетание в современном русском литературном языке. М., 1966.
26. Подобная работа, но только в отношении именных словосочетаний, была проделана ученицей В.Г. Руделева Г.В. Панкиной (см. ее работу: Актуализация эпитета (на материале перевода прозы Дж. Голсуорси на русский язык): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Тамбов, 1998. 19 с.).
27. Хомский Н. Синтаксические структуры // Новое в лингвистике. Вып. II. М., 1962. С. 412527.
28. Ср.: Степанов Ю.С. Имена, предикаты, пред-
ложения: Семиологическая грамматика. М., 1981. Разумеется, подобные классификации могут иметь место, как и типологические исследования предложения на основе структурно-грамматических признаков (см.: Коп-
ров В.Ю. Сопоставительная типология предложения. Воронеж, 2000), но это - более сложный подход к исследованию синтаксического материала, нежели тот, которым руководствуемся мы; что же касается объяснительной силы теории, то она в нашем случае может быть ничуть не меньшей, если не большей.
29. Такое (художественное) представление тематического обстоятельства и рематического события (Т-об и Р-соб) заимствовано нами у Л. Теньера (Теньер Л. Основы структурного синтаксиса: Пер. с франц. М., 1988).
30. Намного раньше подобные образы были у
А.А. Дмитриевского (см. его работу: Практические заметки о русском синтаксисе. Два ли главных члена в предложении? // Филологические записки. Вып. III, 1877. С. 12; Вып. IV, 1878. С. 76).
31. Представляемая здесь терминология, как и сама теория, отличается от того, что нами
было предложено в книге «Что такое предикат?» [1: 26-33].
32. Ширяев Е.Н. Односоставное предложение //
Русский язык: Энциклопедия. М., 1979.
С. 173-174.
33. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973. С. 157 и сл.
34. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960.
35. Руделев В.Г. Теория нейтрализации. Некоторые результаты. Перспективы развития //
Теория нейтрализации: Сб. ст. под ред. В.Г. Ру-делева. Тамбов, 1980. С. З-і0. Его же. Синтаксис глазами фонолога II Исследования по семантике: Семантические аспекты синтаксиса: Межвуз. сб. Уфа, 1985. С. 11-і8. Его же. Открытие, не осмысленное веком [A discovery that has not received all consideration it deserved] II Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы: Тез. Междунар. конф. М., 1995. Т. II. С. 446-447.
ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ АКУСТИЧЕСКИХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ РЕЧИ В ДИАГНОСТИКЕ ПСИХОЭМОЦИОНАЛЬНЫХ СОСТОЯНИЙ
Ю.А. Агарков, М.Д. Козина, В.Н. Косырев
Agarkov Y.A., Kozina M.D., Kosyrev V.N. On the use of acoustic characteristics of speech in diagnosing psycho-emotional states. A hypothesis was tested that when encoding non-verbal information, acoustic means, normally combining with each other, form a kind of patterns which can be used to determine the speaker’s psycho-emotional state. Significant correlation was revealed between acoustic characteristics of speech (such as its rate, voice loudness, average time and frequency of pauses and periods of active speaking) and various psycho-emotional states.
Проблема различения видов эмоциональных состояний человека на основе акустических характеристик речи представляет интерес, как в теоретическом, так и в прикладном отношениях. Задачи определения эмоционального состояния человека по звучанию его голоса актуальны в различных сферах деятельности. Например, в экстремальных условиях (космонавты, спасатели, спелеологи), когда говорящий находится вне зоны видимости; в ситуации судебно-психологической экспертизы, когда подозреваемый отказывается от своих прежних показаний, утверждая, что они были даны под давлением следственных органов; в психиатрической практике в случаях симулирования эмоциональных расстройств пациентами и так далее.
Анализ эмоционального состояния говорящего обычно базируется на двух составляющих звучащей речи: вербальной (семантической) и невербальной (экстралингвисти-ческой). Однако в экспертной практике ориентация на смысловую сторону сообщения при определении состояния говорящего не вполне надежна из-за возможных мотивационных искажений. Гораздо труднее управлять тонкими эмоциональными модуляциями в голосе, на это способен далеко не каждый человек, поскольку в большинстве своем они
спонтанны и непроизвольны. И не каждый эксперт обладает способностью «прочитывать» эмоциональное состояние по акустическим характеристикам. Есть попытки создания машин, идентифицирующих эмоциональное состояние человека на основе динамики основного тона [1], на базе оценки темпоритмических характеристик речи [2].
До недавнего времени исследователей интересовали лишь вербальные характеристики речи. Однако в последние годы именно экстралингвистические свойства речи, в частности ее эмоциональный компонент, вызывают возрастающий интерес специалистов. Изучением акустических средств эмоциональной выразительности речи занимались
В.П. Морозов, В.И. Галунов [3], известно исследование динамики показателей темпа речи у больных депрессией Н.А. Еращенко [4] и другие. Ученые все больше сходятся во мнении, что эмоциональный компонент системы звуковой невербальной коммуникации человека дает наиболее точную информацию об эмоциональном состоянии говорящего, его отношении к предмету разговора и слушателю. Он рассматривается в аспекте следующих основных свойств и особенностей невербальной коммуникации, отличающих ее от вербальной:
