CC BY
14
Фактически одинаково острой как в России, так и в Западной Европе представляется проблема анклавов. Их образование несет с собой не только опасность нарушения исторически сложившегося этнодемографического баланса и обострения социокультурных противоречий. Будучи замкнутыми, национально ограниченными образованиями они де-факто производят захват жизненного пространства, определенной территории, на которой устанавливаются фактически экстерриториальные права. Рассчитывать на занятость в их пределах могут прежде всего соплеменники. Здесь действуют свои законы, а само функционирование анклавов отличается отсутствием прозрачности. Создаются идеальные условия для этнического криминала. Вокруг анклавов возникают зоны повышенной криминогенности, они, по сути дела, превращаются в постоянно действующие источники конфликтов на бытовом уровне. Возрастает также конкуренция иммигрантов с местным населением за рабочие места. Готовность иммигрантов трудиться за любые деньги приводит к тому, что они не только получают рабочие места, которые не устраивают местных жителей, но и вытесняют их из других сфер занятости. Когда негативные последствия иммиграции приобретают ощутимые масштабы, проявления ксенофобии также приобретают массовый характер.
Еще одной общей для России и для Западной Европы проблемой является замещающая иммиграция, причем речь идет не только о восполнении трудоспособного населения, но и в целом о замещении населения. Приглашая иммигрантов из-за рубежа, и Западная Европа, и Россия рискуют тем, что рано или поздно у них кардинально изменится этнический состав населения.
«Актуальные проблемы Европы», М., 2010 г., № 4, с. 172-201.
А. Салагаев,
политолог (КГТУ, г. Казань) ТИПИЧЕН ИЛИ УНИКАЛЕН ТАТАРСТАН НА ФОНЕ РОССИЙСКИХ РЕГИОНОВ?
Появление в России на рубеже 1980-1990-х годов множества новых акторов политического процесса - региональных политических сообществ, элит, политических систем и пр. - было бы точнее, наверное, назвать «проявлением». Регионы России и ранее отличались один от другого, в том числе и в политическом отно-
шении (в отличие, допустим, от партий), но это разнообразие не могло проявиться в полной мере.
Усиление региональной идентичности в России 1990-х годов стало также реакцией на кризис советской идентичности, в то время как российская идентичность находилась в процессе становления. Возможно, процесс региональной дифференциации и децентрализации в 1990-е годы зашел слишком далеко и потому сменился в следующем десятилетии обратным процессом. Можно предположить, что процессы рецентрализации и децентрализации, уменьшения или увеличения доли региональной составляющей в общественном сознании будут еще некоторое время сменять друг друга, как приливы и отливы, пока не будет достигнуто некоторое - оптимальное на тот момент - равновесие.
Что является источниками регионального разнообразия? Как представляется, их можно свести к основным четырем группам факторов. Во-первых, это население региона, обладающее специфическими количественными и качественными характеристиками. К количественным характеристикам следует, в первую очередь, отнести численность населения, к качественным же - этническую, конфессиональную и иные разновидности идентичности, распространенные в регионе.
Вторым важным источником регионального разнообразия являются физико-географические особенности региона, определяющие его экономико-хозяйственную специализацию. Хотя промышленность Татарстана сохраняет унаследованную с советских времен многоотраслевую структуру и территориальную поли-центричность, преобладающую роль в ней играют нефтедобыча и нефтехимия. Ведущими отраслями экономики они стали в 1990-е годы, в то время как машиностроение сократило объемы производства в 1,5 раза. Успеху нефтехимии и нефтедобычи способствовал ряд факторов. Помимо того что на внешнем рынке спросом пользовалась - за немногими исключениями - лишь татарстанская нефть, нефтяники были политическими союзниками и опорой режима. Директорат республики на рубеже 1980-1990-х годов был фактически расколот по вопросу о поддержке политики суверенитета.
Директора оборонных предприятий ориентировались почти исключительно на союзный центр, а нефтяников республиканскому руководству удалось привлечь на свою сторону: Р. Галеев, секретарь Альметьевского горкома КПСС (а ранее начальник старейшего нефтегазодобывающего участка «Альметьевскнефть»),
отказался в пользу М. Шаймиева от борьбы за кресло первого секретаря Татарского обкома КПСС. Представители нефтяников занимали важное место в региональной элите на протяжении всех 1990-х годов, занимают его и сейчас. Р. Галеев длительное время, вплоть до 1999 г., был гендиректором «Татнефти», председатель Госсовета РТ Ф. Мухаметшин - выходец из Альметьевска («нефтяной столицы» Татарстана), с 1972 по 1989 г. попеременно работал на различных должностях в Альметьевском горкоме КПСС и Альметьевском исполкоме. Важность «Татнефти» постоянно подчеркивается республиканским руководством: кроме «Татнефти», мы почти ни от кого не получаем налог на прибыль, заявил Ф. Му-хаметшин 24 сентября 2009 г.
Большее значение первого фактора - по сравнению со вторым - проявляется, в частности, при сравнении двух республик, достаточно схожих по наличию полезных ископаемых и структуре хозяйства - Татарстана и Башкортостана. В рейтинге крупнейших компаний России по объему реализации продукции нефтедобывающие и нефтехимические предприятия Татарстана занимают 10-е и 14-е места («Татнефть» и группа «ТАИФ»), а Башкортостана - 35-е, 44-е, 229-е, 315-е и 319-е (АНК «Башнефть», «Салават-нефтеоргсинтез», «Уфанефтехим», Ново-Уфимский и Уфимский НПЗ). Совсем рядом в рейтинге находятся энергетические компании («Башкирэнерго» - 72-е место, «Татэнерго» - 79-е место). Между предприятиями машиностроения разрыв больше: «КамАЗ» занял 46-е место, а Уфимское мотостроительное ПО - 309-е место. Тем не менее совершенно ясно видно, что в обеих республиках лидируют именно три-четыре перечисленные выше отрасли промышленности.
Однако вывод о том, что экономическим базисом «авторитарных ситуаций» является «нефтяное проклятие», может быть преждевременным.
Различия этнического состава населения республик, как представляется, оказали воздействие на структуру правящих элит Татарстана и Башкортостана, отчетливо проявившиеся в 2000-е годы. Дело в том, что башкиры не являются в Башкортостане доминирующим в количественном отношении этносом. В 1989 г. они составляли 21,9% от численности населения республики, в 2002 г. доля башкир значительно возросла (до 29,8%), но количественно преобладающей группой они не стали (доля русских - 36,3%, татар -24,14%). Соответственно социальная база, как представляется, была менее устойчивой, чем у М. Шаймиева, а реакция на проявле-
ния оппозиционности - более жесткой. В итоге в 2000-х годах М. Рахимов был вынужден пойти на большие уступки федеральному центру: башкирская «нефтянка» перешла под контроль АФК «Система».
Третьим источником регионального разнообразия выступают особенности социального и политического развития, сложившиеся в результате «исторически обусловленного пути» (path-dependent). В частности, рекрутирование М. Шаймиевым своей команды первоначально из хозяйственников республиканского уровня (Совет Министров ТАССР) и аграриев объясняется тем, что Совет Министров, возглавлявшийся в 1985-1989 гг. М. Шаймиевым, контролировал преимущественно торговлю, транспорт и сельское хозяйство (в 1969-1983 гг. М. Шаймиев был министром мелиорации и водного хозяйства ТАССР). Отсюда недоверие к директорату промышленных предприятий (за исключением нефтяников) и городским управленцам. Опираясь на поддержку аграриев и нефтяников, а также используя демократическое движение, группа М. Шаймиева вытеснила с политической авансцены сначала партийных управленцев республиканского уровня, заняв «позицию обкома», а затем нейтрализовала директорат промышленных предприятий. После этого судьба оппозиционных (или полуоппозиционных) политических движений - демократов, коммунистов и татарских этнонационалистов - была предрешена. В середине 1990-х годов они вытесняются с политической авансцены и марги-нализируются.
Наконец, четвертым фактором, обусловливающим региональное разнообразие, являются непредсказуемые, но неизбежные случайности, которые, в соответствии с теорией хаоса, имеют свойство быстро накапливаться в сложных и сверхсложных системах, даже если таковые первоначально имели одинаковые исходные параметры. Случайные флуктуации быстро делают системы, развивающиеся самостоятельно, непохожими друг на друга. В частности, та внутренняя структура региональной правящей элиты РТ, которая сложилась на рубеже 1990-2000-х годов была, на наш взгляд, во многом результатом сочетания ряда случайностей. Если структура позднесоветской региональной элиты была во многом основана на отраслевом и иерархическом принципах (а основными группами были партийные управленцы республиканского уровня, советские управленцы республиканского уровня, директорат, аграрии, городские управленцы), то к концу 1990-х годов эти принципы во многом исчерпывают себя и заменяются
при рекрутировании членов элит во многом принципом личной лояльности, а отраслевые группы - личными «кланами».
То что во главе групп, описанных выше, оказались именно те фигуры, кто их возглавляет - во многом случайность. Но, окажись эти люди в другом месте, подобные субэлитные группы возглавлял бы кто-то другой, и расклад сил внутри элиты Татарстана, в структурном отношении оставаясь таким же, в персональном отношении выглядел бы иначе.
Так уникален или типичен Татарстан? Татарстан уникален -как уникален любой из российских регионов - в смысле неповторимости тех исходных компонентов, из которых складывается социокультурный портрет региона, тех компонентов, которые детерминируют разнонаправленные и противоречивые процессы, которые составляют социально-экономическую, политическую и культурную жизнь региона. Нельзя назвать другой российский регион, где в течение многих столетий мирно и дружно сосуществовали бы два этнических сообщества, примерно равных по численности, причем не просто мирно сосуществовали бы, но и теснейшим образом «срослись» друг с другом. Добавьте к этому относительное экономическое благополучие региона, во многом основанное на нефтедобыче и нефтехимии, наличие города-миллионника с богатой историей и культурой, и уникальность сочетания этих условий будет неоспорима.
Однако Татарстан и типичен. И дело здесь не во внутренней неоднородности любого регионального сообщества, как полагают пермские исследователи. Типичны для современной России те ценностные ориентации населения, которые проявились в ходе массовых опросов. И дело здесь совсем не в том, что в одних регионах больше людей испытывают по отношению к своему региону «радостные чувства», а в других - менее. В конце концов различие в 5% в ту или другую сторону хоть и важно, но не играет принципиальной роли.
Важно то, что к сегодняшнему дню, по-видимому, совершенно исчерпан тот импульс социальной активности, «воли к переменам», что охватил Россию в конце 1980-х годов. Страна погрузилась в «спячку», предавшись социальной пассивности. В одних регионах, как в Татарстане, это произошло раньше, в других - чуть позже. Эта социальная пассивность сделала возможным складывание «авторитарной ситуации» сначала в отдельных регионах, а затем и в общенациональном масштабе.
Социальная пассивность затрудняет и модернизацию: даже среди самых активных и состоятельных граждан всего около трети верят, что модернизационная кампания даст положительные результаты. Почти 60% граждан (по данным опроса, проведенного ВЦИОМ) не знают, какие группы могут стать движущей силой инноваций, а еще 23% уверены, что таковых нет вообще. Почему? Потому что большинство российского населения не надеются на собственные силы и считают, что иначе как сверху изменить ситуацию невозможно. Те же, кто полагается на собственные силы, не ждут от этих изменений сверху ничего хорошего. Эти же общественные настроения - патернализм слабых социальных групп и индивидуализм сильных - ярко продемонстрировали результаты опросов общественного мнения в Татарстане.
«Социокультурный портрет Республики Татарстан»,
Казань, 2009 г., с. 109-124.
З. Амирова, А. Магомеддадаев, политологи (г. Махачкала) ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИСЛАМ В ДАГЕСТАНЕ: РОЛЬ ВНЕШНЕГО ВЛИЯНИЯ
Если в 1986 г. на территории Дагестана действовали 27 мечетей, то, согласно данным Комитета Правительства Республики Дагестан, на 1 июля 2003 г. в РД функционируют 1679 мечетей с 2400 имамами и муэдзинами, 16 исламских вузов с 52 филиалами, 141 медресе, 324 мактаба с общим числом обучающихся 15 630 человек. Из них в мактабах - 4300 человек, в медресе - 5400 человек и в вузах - 5930 человек, более 30 тыс. суфиев накшбандий-ского, шазилийского и кадирийского тарикатов. Более 150 тыс. дагестанцев совершили хадж и умра, около 1200 человек обучаются в зарубежных исламских учебных заведениях. Сотни молодых выпускников заграничных исламских учебных заведений уже вернулись в республику.
90-е годы стали свидетелями нового подъема деятельности экстремистских террористических организаций и движений, выступавших с религиозно-этнических позиций и добивавшихся главным образом торжества их идеологических и морально-нравственных принципов. Источниками радикализма и экстремизма становились те течения и организации, которые, как и ультралевые революционеры, стремились присвоить себе право
