CC BY
44
С. А. Сергеев
РЕГИОНАЛЬНАЯ ОППОЗИЦИЯ В РЕСПУБЛИКЕ ТАТАРСТАН: РАСПАД И НОВЫЕ ФОРМЫ1
В статье рассматриваются и анализируются процессы деградации и упадка партийной оппозиции в Республике Татарстан в 1995-2007 гг., возникновение массовых и локальных социальных протестов в 2005-2007 гг., а также противоборство различных групп в региональной элите Татарстана. Предложена авторская трактовка понятия «политическая оппозиция».
Сворачивание электоральной конкуренции и диктат исполнительной власти, с которыми Россия вплотную столкнулась в 2000-е годы, были в немалой мере подготовлены аналогичными процессами в российских регионах, начавшимися еще в 1990-е. Одним из весьма показательных примеров в этом отношении является случай Республики Татарстан (РТ). В первой половине 2000-х годов появился ряд исследований, детально анализирующих практику применения административного ресурса правящей элитой РТ, начиная с референдума по статусу республики в 1992 г. и вплоть до настоящего времени (см.: Особая зона, 2000; Михайлов, 2004).
В течение последних 12-15 лет региональный режим РТ выдавил из публичной сферы и ослабил все силы, которые могли бы претендовать на роль политической оппозиции. Вместе с тем устранение (или, скорее, отстранение) партийной (протопартийной) политической оппозиции не могло снять с повестки дня проблемы социального протеста. Социальное недовольство лишилось одного из каналов для своего выражения — канала, кстати, достаточно формального — и стало менее предсказуемым и более спонтанным в своих проявлениях. После исчезновения реальной угрозы со стороны оппозиции стали более заметны и противоречия в региональной правящей элите.
После первых — и пока последних — относительно свободных выборов в региональную легислатуру (Верховный Совет РТ) в 1990 г. в ней сформировалась сравнительно небольшая (20-30 человек), но активная группа продемократически настроенных депутатов, в дальнейшем связавших свою политическую судьбу с СПС или «Яблоком». Именно эта группа была в первой половине 1990-х годов наиболее последовательной оппозицией правящей в республике региональной элите. В 1995 г. на очередных выборах региональной легислатуры никто из этой группы, как и их сторонники, не смог по-
1 Статья написана на основе доклада, сделанного автором на VI международной конференции Евразийской сети политических исследований (Москва, 2008 г.). © Сергеев С. А., 2008
пасть в новый состав региональной легислатуры (см.: Сергеев, 2004, с. 354-358). Как с организованной политической силой с демократической оппозицией в РТ после этого было покончено. Попытки возродить ее в том или ином формате предпринимались неоднократно, но были неудачны.
Но оставалась еще коммунистическая оппозиция, пользовавшаяся немалой популярностью. Хотя она не была представлена до 2004 г. в региональной легислатуре, несколько депутатов-коммунистов из РТ в 1995-1999 гг. были в Государственной думе (во второй половине 1990-х гг. список КПРФ получал в РТ до 20-25% голосов избирателей). Общий упадок КПРФ начала 1990-х годов коснулся и Татарстана. Весной 2004 г. на выборах в региональный парламент (Госсовет РТ) список КПРФ получил менее 7% голосов избирателей, но поскольку в Госсовете должно быть представлено не менее двух партий, участвовал в распределении мест (четыре места). После этого, однако, наиболее популярные лидеры в среде коммунистов Татарстана приняли участие в «тихоновском» параллельном съезде ВКПБ летом 2004 г. и были за это исключены. К настоящему времени организация КПРФ в РТ находится в коллапсе, хотя на выборах 2007 г. список КПРФ в РТ получил 6,71% голосов, то есть результат по сравнению с предыдущими думскими выборами несколько ухудшился, а по сравнению с выборами в ГС РТ весной 2004 г. — остался прежним.
Особенностью Татарстана было то, что в 2000-2005 гг. на роль политической оппозиции Шаймиеву претендовало отделение «Партии жизни», курируемое давним его оппонентом, членом СФ ФС РФ, бывшим главой Набережных Челнов Р. Алтынбаевым. В первой половине 2000-х годов оно пыталось позиционироваться как выразитель интересов слоев социально обездоленных, пострадавших от номенклатурных реформ, слабых. Можно предполагать, что определенный расчет делался на сельское татарское население. Это ниша КПРФ, но КПРФ использовала потенциал данных слоев далеко не полностью, как раз в эти годы ее позиции в республике стали ослабевать. Чтобы сделать РПЖ привлекательной не только для оппозиционно настроенных татар, в руководство были приглашены отдельные активисты демократического движения первой половины 1990-х годов (Там же, с. 371-372).
Велась достаточно ожесточенная полемика, члены РПЖ подвергались административному давлению. С большими затруднениями проходило и формирование отделения «Справедливой России» в РТ. В преддверии кампании 2007 г. федеральное руководство «СР», по всей вероятности, не решилось на открытую конфронтацию с М. Шаймиевым и уступило его настойчивым «прось-
бам», поставив во главе двух региональных списков «СР» по Татарстану фигуры, лояльные по отношению к региональной элите.
Таким образом, в противостоянии с региональной элитой РТ потерпели поражение все три политические силы, которые могли претендовать или претендовали на политическую оппозицию ей. Это обстоятельство побуждает обратить более пристальное внимание на массовые и локальные социальные протесты последних трех лет в Татарстане. Ведь было бы, на наш взгляд, чересчур узко понимать политическую оппозицию исключительно как политическую партию, движение или коалицию, в данный момент не располагающую властью, но способную прийти к власти на следующих выборах.
Политическая оппозиция, по нашему мнению, охватывает все формы и методы выражения организованного несогласия с политикой правительства или отдельными ее аспектами, в большей или меньшей мере институционализированные в соответствии с исторической эпохой, страной и существующим политическим режимом. Роль политической оппозиции могут взять на себя элитные группы, группы давления или, напротив, такие массовые акторы, как профсоюзы, социальные и профессиональные группы — шахтеры или студенты, гражданские движения. Субстратом, основой для политической оппозиции является широкий спектр эмоций, установок, ценностей и взглядов, в большей или меньшей степени отрицающих эмоции, установки, ценности и взгляды, предлагаемые и культивируемые властью, способный выражаться в тех или иных формах протестного поведения и названный нами оппозиционностью (см.: Сергеев, 2007б, с. 152-155). Поэтому исследователь оппозиции не может игнорировать социальные движения, тем более протестного характера, особенно в условиях, когда функционирование политической оппозиции в партийной форме затруднено или блокировано.
В январе 2005 г. Татарстан стал одним из регионов, где стихийные митинги против монетизации льгот приняли наибольший размах. По оценкам Центра исследований политической культуры России, с 9 по 26 января наиболее многочисленными были протесты в Московской области (61,5 тыс. чел.), Башкортостане (37,8 тыс. чел.), Санкт-Петербурге (33,8 тыс. чел.), Татарстане (28,6 тыс. чел.) и Нижегородской области (25,2 тыс. чел.) (КПРФ во главе, 2005, http://www.kprf.ru/upload/ cipkr_akcii_svodka31.doc). Как писала социолог-антиглобалист К. Клеман, «эта социальная активизация ... по преимуществу связана с новой волной "постсоветских" реформ, которые особенно сильно затронули социальный и государственный сектор (социальную защиту, образование, здравоохранение, транспорт, жилье), что вызвало сильное общественное недовольство, охватившее разные социальные слои» (Клеман, http://www.aglob.info/
_ 53
ПОЯИТЭКС. 2008. Том 4. № 3
analysis/?id=1854). Первое выступление против роста тарифов ЖКХ и монетизации льгот в РТ состоялось 21 декабря 2004 г. в Елабуге. Социальную напряженность там удалось снять достаточно быстро, повысив компенсационные выплаты для некоторых категорий льготников со 100 до 200 рублей. Более серьезный и затяжной характер митинги пенсионеров и ветеранов приобрели в январе 2005 г. Начавшись в Альметьевске (6-13 января), центре нефтедобычи Татарстана, они перекинулись в Нижнекамск, Набережные Челны и Казань (15-26 января).
Среди причин взрыва недовольства в Альметьевске следует назвать: а) высокие цены в альметьевских магазинах (выше казанских на 15-20%), что объясняется как высокими доходами нефтяников, так и высокими трансакционными издержками местного бизнеса в результате политики городских властей; б) попытки менеджмента «Татнефти» сократить издержки компании путем сокращения зарплат рядовых сотрудников (зарплата за год упала с 10-20 тыс. руб. до 3-7 тыс. руб.); в) повышение цен на билеты в общественном транспорте и оплаты за услуги ЖКХ (см.: Вафин, 2005, 29 марта, 30 марта, 1 апреля).
Причины быстрого спада стихийных выступлений: а) стихийные выступления пошли на спад после того, как Президент РФ фактически приказал региональным властям ввести специальные социальные проездные, цена которых не превышала бы размеров минимальной компенсации (что и было сделано в Татарстане); б) стихийные выступления прекратились после институциализации таковых — после разрешения митингов и попыток оппозиционных партий взять на себя их организацию численность их участников резко сократилась; в) сколько-нибудь значимых эксцессов и экстремистских действий (таких, как блокирование железной дороги) не произошло благодаря тому, что власть поддерживала неформальные контакты с организаторами выступлений. Примечательно, что ни одна оппозиционная политическая партия в РТ не попыталась стать во главе митингов пенсионеров. Социальное возмущение начала 2005 г. в РТ выглядело неожиданным, стихийным, интенсивным и кратким — и в этом его специфика по сравнению, например, с Санкт-Петербургом (где оппозиционные политические партии объединились) или соседним Башкортостаном (где одной из ведущих оппозиционных сил были татарские этнические организации).
После спада волны недовольства монетизацией льгот, характер и динамика социальных протестов в Татарстане изменились. Они стали не такими многолюдными, но более частыми и менее политизированными. Так, если в течение 2004 г. в Татарстане в среднем в месяц, по нашим подсчетам, имели место два протестных выступ-
ления, то в 2005 г. — не менее четырех, даже если мы возьмем интервал с марта по декабрь, когда основная волна акций пенсионеров и льготников уже схлынула, а в первой половине 2006 г. (январь-май) — не менее пяти. После некоторого спада во второй половине 2006 г. в 2007 г. количество протестных выступлений, в частности, в Казани, вновь увеличилось до четырех-пяти в месяц, что связано большей частью с приближением выборов. Однако при этом произошла своего рода локализация социального протеста и его деполитизация, требования же общего характера сменились предельно конкретными. Вероятно, это связано и с тем, что добиться выполнения частных и неполитических требований легче. Анализируя случаи локальных протестов в Казани, можно с достаточной уверенностью констатировать, что большинство из них не повышают социально-политической напряженности, а напротив, способствуют «выпусканию пара». Количество участников большинства из этих выступлений минимально, и, что представляется наиболее важным, преобладают выступления, посвященные частным, локальным социально-экономическим вопросам, затрагивающим интересы достаточно компактных социальных групп.
При этом из трех факторов, выделенных К. Клеман в качестве предпосылок развития движений протеста (наличие конкретной и непосредственной угрозы собственному положению (выселение, снос дома, застройка во дворе.); отрицательный опыт конфронтации с властными структурами, после которого активисты инициативной группы приходят к выводу о малой полезности судебных или неформальных методов решения проблем; наличие лидера) в казанских локальных движениях протеста присутствует лишь один-два (Клеман, http://www.glazev.ru/borba/1973).
Остановимся подробнее на некоторых локальных социальных протестах в Казани (см. подробнее: Сергеев, 2007а, с. 103-110; Сергеев, Сергеева, 2007, с. 43-47). Весной 2006 г. новая казанская мэрия развернула наступление на уличные киоски, которые, по мнению ее руководителей, не отвечают никаким эстетическим нормам. Предприниматели использовали целый ряд методов борьбы: обратились в региональное отделение «Опоры России», прокуратуру РТ, к президенту М. Шаймиеву, организовали митинги и пикеты. Акции протеста вынудили мэрию пойти на диалог с владельцами киосков и согласиться на постепенную ликвидацию торговых точек. Одновременно мэрия Казани втянулась в конфликт с владельцами маршрутных такси («ПАЗов» и «Газелей»). Количество автобусных маршрутов в Казани по проекту реформы транспортной сети было намечено сократить примерно на треть, сделать их короче, привязав к метро, а также изгнать с городских улиц «ПАЗы» и «Газели»,
_ 55
ПОЛИТЭКС. 2008. Том 4. № 3
заменив их автобусами большей вместимости. Эти планы вызвали недовольство как частных перевозчиков, так и горожан. Чтобы успокоить общественность, взволнованную планами введения новой маршрутной сети, мэр Казани И. Метшин пообещал, что ее будут вводить поэтапно, и сразу малые автобусы с городских улиц не уберут. Действительно, осуществление транспортной реформы в Казани заняло практически весь 2007 г., и опасения, что она может привести к коллапсу общественного транспорта, не подтвердились. Часть перевозчиков, более крупных, поддержала данный подход, часть же продолжила протесты, но им не помогли ни вмешательство Управления Федеральной антимонопольной службы (УФАС) по РТ, ни такие массовые акции, как «Марш несогласных предпринимателей», организованный 1 октября 2007 г. при участии активистов СПС и «Справедливой России» (Серова, 2007). Протесты помогли муниципальным властям скорректировать ход реформы так, чтобы не вызывать недовольства больших групп населения, а недовольные предприниматели-перевозчики оказались не просто в меньшинстве, а изолированы. Их последний шаг — обращение к послу США в РФ У. Бернсу с просьбой о предоставлении политического убежища был рассчитан, конечно, на общественный резонанс, но остался гласом вопиющего в пустыне (см.: Текст письма, |-|«р://Ь^а.ш^р02/?р=418; Мельник, 2007).
Кроме вытесняемых с рынка владельцев киосков и частных перевозчиков в Казани неоднократно протестовали и обманутые дольщики, которые все-таки добились того, что республиканские власти занялись решением их проблем. По мнению Е. Гонтмахера, хотя сейчас масштаб новых протестных движений, в которых участвуют представители среднего класса, небольшой, но «если и дальше будут наращиваться попытки "ручного управления" (по выражению Владимира Путина) всей политической, экономической и социальной жизнью нашего общества, то даже нынешнего скромного среднего класса вполне хватит для резкого усиления уже политической (прежде всего неформальной и не контролируемой сверху) активности» (Гонтмахер, 2007).
Ослабление давления как со стороны федерального центра, так и со стороны оппозиции позволило смелее заявлять о своих специфических интересах и отстаивать их и различным группам внутри региональной элиты. Правящая в Татарстане региональная элита долгое время могла рассматриваться как типичная для республик в составе РФ: сельская по своему происхождению, номенклатурная по роду предшествующей деятельности, авторитарно-патриархальная по политической культуре, преимущественно моно-этничная по этническому составу и клановая (то есть делающая ак-
цент на личную лояльность) по характеру взаимоотношений между своими членами (см.: Фарукшин, 1994, с. 67-79). Наряду с этими, безусловно, присущими ей чертами, постулировалась ее монолитность и однородность — и элита РТ действительно является таковой по отношению ко внешнему окружению.
Вместе с тем более тщательное изучение как биографий, так и взаимоотношений членов региональной элиты РТ приводит к выводу, что она не является столь монолитной, как это может представляться. Она едина, но состоит из нескольких групп, названных нами элитными группами второго порядка (субгруппами), или кланами, наиболее крупные из которых имеют, в свою очередь, свою собственную внутреннюю иерархическую структуру. Каждая из них имеет своего лидера, являющегося безусловным авторитетом и эталоном для членов группы. Эти группы в той или иной мере обособлены друг от друга, а порой даже жестоко враждуют друг с другом2. Применительно к периоду 2000-2005 гг. нами выделено пять субэлитных групп в региональной элите РТ. Кроме группы М. Шаймиева, это группа Ф. Мухаметшина (спикер Госсовета РТ), группа Р. Мин-ниханова (премьер-министр), группа Р. Муратова (вице-премьер) и группа К. Исхакова (в то время мэр Казани).
В то же время лидеры кланов входят в группу главного республиканского лидера, М. Шаймиева, являющуюся основной. Тем самым сохраняется единство элиты, несмотря на противоречия между лидерами подчиненных групп (не исключено, что ссоры между ними разжигаются специально, чтобы дать возможность верховному лидеру выступить в роли главного арбитра или поставить не в меру амбициозного лидера второго плана на место, как это не раз бывало с К. Исхаковым в бытность его главой администрации Казани).
По крайней мере, одна из субэлитных групп — группа М. Шаймиева — также имеет сложную структуру. Наиболее близкий, интимный круг составляет «семья» — близкие родственники М. Шаймиева (его жена Сакина Шаймиева, сыновья — Радик и Айрат, племянники, зять и другие). Следующий, практически столь же близкий круг составляют друзья «семьи». Третий, достаточно многочисленный круг, составляют «социально близкие» — высокопоставленные функционеры, за немногим исключением — татары, происходящие, как правило, из деревень, имеющие сельскохозяйственное или ветеринарное образование. Наконец, четвертый круг составляют «приближенные к трону» — функционеры, выделенные и приближенные М. Шаймиевым невзирая на происхождение ввиду их дело-
2 Данная концепция излагалась в ряде работ (см.: Салагаев, Сергеев, 2003; 2004, с. 164183; 2006, с. 160-169; 2007, с. 266-269).
_ 57
вых качеств, а также их безусловной личной лояльности. Эта группа наиболее разнородна и по возрастным характеристикам, и по этническим.
Подобная сложная структура, на наш взгляд, не способна функционировать без внутренних конфликтов, которые могут прекращаться в период совместного противостояния общему противнику и, напротив, усиливаться тогда, когда внешние вызовы не представляют серьезной угрозы. Во второй половине 1990-х годов резко нарушить субэлитный баланс в свою пользу попыталась — и потерпела поражение — группа мэра Набережных Челнов Р. Алтынбае-ва. В первой половине 2000-х годов наиболее серьезным внутренним конфликтом в РТ становится конфликт между республиканским руководством и администрацией Казани во главе с К. Исхаковым. Подобный конфликт достаточно типичен для российских регионов, но в Татарстане он имел ту особенность, что глава администрации Казани К. Исхаков был назначенным главой, а не избранным мэром. Чаще всего интересы возглавляемой им элитной группы сталкивались с интересами групп, возглавляемых Р. Миннихановым и Р. Муратовым.
Поводами для столкновения было, в частности, разграничение муниципальной и государственной собственности в Казани, предоставление преференций тому или иному бизнесу и пр. М. Шаймиев как верховный арбитр старался не вмешиваться открыто в споры по поводу экономических интересов. Однако группа К. Исхакова пыталась закрепиться на республиканском уровне, проводя, в частности, своих депутатов в ГС РТ, что вызывало недовольство и критику со стороны президента К. Исхакова. Успех группы К. Исхакова на муниципальных выборах в октябре 2005 г. стал, как ни парадоксально, прелюдией к ее поражению. К. Исхакова удалось вывести из внутри-республиканской политики, предложив должность федерального уровня. В ноябре 2005 - октябре 2007 г. он был полномочным представителем президента РФ в Дальневосточном федеральном округе, а в настоящее время — заместитель министра регионального развития РФ.
Большинство членов группы К. Исхакова в течение 2006-2007 гг. постепенно перебирались на Дальний Восток, заняв должности в аппарате полпреда и потеснив дальневосточные региональные элиты, чему способствовала и реорганизация аппарата администрации Казани, проведенная И. Метшиным в начале 2006 г. В частности, аппарат мэрии Казани был сокращен на 800 человек (с 2500 до 1700) и сделан ряд кадровых назначений (42 новых назначения). Несмотря на объяснение, что эти перемены связаны с передачей части функций и полномочий республике, а также ликвидацией ря-
да структур за ненадобностью, очевидно, что эта кадровая чистка коснулась прежде всего исхаковских кадров — «балласта», как их без стеснения стала именовать республиканская пресса (см.: Ба-шаев, 2006; Голобурдова, 2006).
С начала 2006 г. региональная элита РТ переживает период наибольшей консолидации; столь консолидированной она, пожалуй, не была даже в 1995-1997 гг. Ей удалось свести к минимуму влияние как группы К. Исхакова, так и всех оппозиционных групп, к настоящему времени практически лишенных возможности оказывать сколько-нибудь значимое влияние не только на принятие политических решений, но и на политический процесс в целом. Разумеется, эта стабильность региональной элиты, достигнутая в ходе длительной и упорной борьбы с оппозицией в 1990-1995 гг., а затем с субэлитными группами, возглавляемыми городскими управленцами из Набережных Челнов и Казани (1998-2005 гг.), не может быть вечной.
Казалось, в этот момент региональная элита достигла беспрецедентной за последнее десятилетие монолитности и единства. Но именно к этому времени отношения группы Р. Минниханова с рядом членов группы М. Шаймиева (из «внутреннего», наиболее «глубинного» ее круга) стали носить достаточно напряженный характер. Одной из причин, как можно предполагать, стало столкновение экономических интересов ОАО «Татнефть» (Р. Минниханов — председатель совета директоров ОАО «Татнефть») и холдинга «ТАИФ», одним из фактических руководителей которого является сын президента М. Шаймиева А. Шаймиев.
Спор между «Татнефтью» и группой компаний «ТАИФ» начался несколько лет назад, казалось бы, с частного вопроса. Яблоком раздора стала нефтеперерабатывающая установка ЭЛОУ-АВТ-7, принадлежавшая ОАО «Нижнекамскнефтехим», но переданная «ТАИФу» в счет оплаты долга «Нижнекамскнефтехима». Получив установку, «ТАИФ» передал ее в аренду ННПЗ — Нижнекамскому нефтеперерабатывающему заводу (63% его акций принадлежали «Татнефти», 25% — «Нижнекамскнефтехиму», 7,5% — «ТАИФу»). В 2003 г. «ТАИФ» потребовал вернуть установку. После отказа ННПЗ сделать это «ТАИФ» обратился в суд, решивший коллизию в его пользу. Решением Совета безопасности РТ от 9 июня 2005 г. «ТАИФу» в аренду с правом последующего выкупа в 2009 г. был передан уже весь ННПЗ (см.: Муртазин, 2005). 31 августа 2005 г. «Татнефть» за 9 млрд руб. продала его ОАО «ТАИФ» (точнее, его дочерней компании — ОАО «ТАИФ-НК»). Взамен кабинет министров РТ обязал «Татнефть» построить новый нефтеперерабатывающий завод, потребовавший почти в десять раз большую сумму.
Кроме споров из-за контроля над теми или иными экономиче-
_ 59
ПОЛИТЭКС. 2008. Том 4. № 3
скими объектами, напряженность в отношении между субэлитными группами усиливается ввиду нерешенности проблемы «преемника» М. Шаймиева. Ни для кого в республике не является особым секретом, что этот пост не прочь бы занять Р. Минниханов, но М. Шаймиев, по-видимому, в большей мере склонен отдать предпочтение спикеру Госсовета РТ Ф. Мухаметшину.
Продвижение И. Метшина, возможно, является запасным вариантом или вариантом, рассчитанным на более длительную перспективу. Ситуация неопределенности усиливает скрытый конфликт между субэлитными группами. По утверждениям оппозиционной прессы, выяснение отношений между сыном М. Шаймиева Р. Шаймиевым и премьер-министром РТ Р. Миннихановым даже приняло в начале 2007 г. форму рукоприкладства (см.: Правдин, 2008). Однако М. Шаймиев не стал сменять премьер-министра, так как это резко нарушило бы баланс между субэлитными группами, однако воспрепятствовал дальнейшему увеличению его влияния.
Таким образом, за фасадом призрачного единства региональной политической элиты Татарстана скрывается весьма активное соперничество элитных субгрупп. Эта элитная конкуренция, быть может, в наибольшей мере способствует созданию предпосылок для раскола региональной элиты, что может, в перспективе, при определенных обстоятельствах открыть дорогу и для более радикальных преобразований политической системы республики.
Литература
Башаев Ш. Мэрия избавилась от балласта // АиФ-РЕГИОН. 2006. № 3.
Вафин Р. Инструкция по сборке колыбели революции // Вечерняя Казань. 2005. 29 марта; Вечерняя Казань. 2005. 1 апреля; Вечерняя Казань. 2005. 30 марта.
Голобурдова Н. Метшин сбросил балласт // Восточный экспресс. 2006. № 3. 19 января.
Гонтмахер Е. Новые неформалы // Независимая газета. 2007. 14 декабря.
Клеман К. Подъем гражданских протестных движений в закрытой политической системе: потенциальный вызов господствующим властным отношениям? / Глобальная альтернатива (Интернет-журнал при Институте глобализации и социальных движений). Режим доступа: http: // www.aglob.info/analysis/?id=1854.
Клеман К. Социальный протест в 2006 году: качественный сдвиг в политической культуре страны. Режим доступа: http: // www.glazev.ru/borba/1973.
КПРФ во главе акций протеста. Данные за 9.01 - 30.06.2005 // Режим доступа: http: // www.kprf.ru/upload/ cipkr_akcii_svodka31.doc
Мельник Е. Дусь, а Дусь! Может, я без заграницы обойдусь? // Вечерняя Казань. 2007. 19 декабря.
Михайлов В. В. Республика Татарстан: демократия или суверенитет? М., 2004. — 466 с.
Муртазин И. Каша из топора — татарстанский рецепт // Вечерняя Казань. 2005. 16 августа.
Особая зона: Выборы в Татарстане / Под ред. В. В. Михайлова, М. Х. Фарукшина, В. А. Бажанова. Ульяновск, 2000. — 320 с.
Плотникова И. По главной улице с плакатом // Вечерняя Казань. 2007. 2 октября.
Правдин Я. Нокдаун на высшем уровне, или Шаймиев обрадовался Медведеву // Честное слово. 2008. Январь. № 1.
Салагаев А. Л., Сергеев С. А. Внутриэлитные конфликты в Татарстане // Конфликтология. 2006. № 4. С. 160-169.
Салагаев А. Л., Сергеев С. А. Комментарий по результатам экспертного опроса «Самые влиятельные люди России-2003» в Республике Татарстан // Самые влиятельные люди России-2003. М., 2004. С. 164-183.
Салагаев А. Л., Сергеев С. А. Структура региональной элиты в Республике Татарстан // Трансформация политической системы России: проблемы и перспективы / Мат-лы международн. науч. конф. (Москва, 22-23.11.2007). М., 2007. С. 266-269.
Сергеев С. А. Конфликты в Татарстане: гражданские протесты 2005-2006 гг. // Конфликтология. 2007а. № 1. С. 103-110.
Сергеев С. А. Политическая оппозиция / Категории политической науки: очерки / Под ред. М. Х. Фарукшина. Казань, 2007б. С. 152-155.
Сергеев С. А. Политическая оппозиция в современной Российской Федерации (федеральный и региональный аспекты). Казань, 2004. С. 354-358.
Сергеев С. А, Сергеева З. Х. Социальные протесты в Республике Татарстан: 2005-2007 гг. // Конфликты в социальной сфере и их регулирование: мат-лы науч.-практич. конф. 18-19.05.2007 г. Казань, 2007. С. 43-47.
Серова И. На новую транспортную схему наехало УФАС // Вечерняя Казань. 2007. 7 апреля.
Текст письма У. Бернсу // http://Ыogia.ru/wp02/?p=418
Фарукшин М. Х. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации // Полис. 1994. № 6. С. 67-79.
