CC BY
163
С. Е. Сахиев
ТЕРРОРИЗМ И ЭКСТРЕМИЗМ КАК ГЛАВНЫЕ УГРОЗЫ БЕЗОПАСНОСТИ КАЗАХСТАНА И РОССИИ, ИСХОДЯЩИЕ ИЗ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Понятие «безопасность» в современной политической науке — одно из наиболее актуальных и многозначных. В данной статье мы исходим из следующего определения, активно поддерживаемого как учеными, так и политиками-практиками: безопасность — это состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз (см.: Независимое военное, 2000; Витковский, Панарин, 2000, с. 153-154). С окончанием «холодной войны» границы понимания безопасности, угроз ей, методов и средств обеспечения заметно расширились. Теоретики безопасности в большинстве своем отошли от концепции реализма, фокусировавшейся на понимании военной безопасности как на наиболее значимом аспекте безопасности и считающей государства исключительными акторами международной политики (см.: Buzan, 1998, p. 24; Мамытова, 2006, с. 115). Все исследователи признают, что безопасность любого сообщества складывается из многих видов (аспектов): военного, политического, экономического, социального, культурного, экологического и т. д., а ущерб одному аспекту в определенной степени отражается на остальных, значит, на безопасности всего общества (см.: Rothschild, 1995, p. 53-98; Ma-tsumae, 1995; Park, Rees, 1998). Наряду с многоаспектностью безопасность характеризуется наличием нескольких уровней. Причем конкретный уровень безопасности устанавливается «в зависимости от того, кто выступает (ее — прим. С.С.) субъектом и/или объектом — отдельный человек, общество, государство или сообщество государств» (Миграция и безопасность, 2000, с. 153-154).
В настоящей статье значительное внимание уделяется региональной безопасности, понимаемой как международная безопасность регионального уровня, существующая в рамках нескольких государств того или иного региона (см., например: Шохзода, 2003, с. 62). Она является связующим звеном между безопасностью национальной и глобальной. В то же время региональную безопасность можно подразделить на пограничную и трансграничную. Пограничная безопасность предполагает состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства в пограничном пространстве последнего. Одновременно создаются условия для реализации интересов, связанных с пересечением го-
© Сахиев С. Е., 2007
сударственной границы, осуществляется противодействие пограничным угрозам, планомерная деятельность по устранению причин их возникновения. Безопасность трансграничная — это состояние достаточной защищенности заинтересованных (в первую очередь сопредельных) государств от негативного влияния факторов, действующих «сквозь границу» либо нарушающих нормальное функционирование системы позитивного трансграничного взаимодействия. Трансграничная безопасность подразумевает поддержание сложившейся системы трансграничных связей и согласованный контроль государств над трансграничными потоками и факторами, чреватыми угрозами безопасности, с целью не допустить «транснационализации» масштабов их распространения (см.: Безопасность и международное сотрудничество, 2002, с. 522).
Одним из регионов, перед которым остро стоит задача обеспечения как пограничной, так и трансграничной безопасности, обоснованно считается Центральная Азия (далее ЦА). Данным географическим понятием охватываются материковые области внутреннего стока — территории бывшей советской Средней Азии и Казахстана, Монголии, Афганистана, Синьцзяна и Тибета, некоторых районов РФ, Пакистана и Ирана. Но ЦА — не только географическое понятие, это и крупный историко-культурный регион с общей для его народов многовековой историей, развивающийся как своеобразная цивилизационная общность (см.: Вайнберг, 1999). Наконец, границы и контуры политического региона ЦА на современном этапе несколько отличаются от его границ как географического и как историко-культурного региона. В политическом смысле под Центральной Азией понимают сейчас государства-наследники республик, включавшихся в советский период в группу «Казахстан и Средняя Азия». Обретение в 1991 г. независимости резко изменило геополитическое положение этих республик; они столкнулись с проблемами в области обеспечения собственной безопасности, ранее поддерживавшейся усилиями единого советского государства.
Среди стран ЦА особую роль играет Республика Казахстан, занимающая большую часть региона и по своему экономическому и политическому потенциалу претендующая на роль регионального лидера. Из-за своего местоположения и длительной протяженности границ Казахстан оказывается своеобразным «шелковым путем» для угроз безопасности, исходящих из расположенных к югу от него государств и политической, и историко-культурной, и физико-географической ЦА. Эти угрозы чреваты подрывом безопасности не только самого Казахстана, но и его северного соседа, Российской Федерации. Другими словами, не являясь в отличие от Казахстана составной частью региона ЦА, Россия остро заинтересована в
обеспечении эффективной региональной безопасности в ЦА. Если для Казахстана угрозы его безопасности с юга — одновременно трансграничные и, если рассматривать их на региональном уровне, внутренние, то для России эти угрозы тоже трансграничные, но однозначно внешние. Можно предположить, что данное различие определенным образом проявляется в номенклатуре и силе угроз национальной безопасности каждой из двух стран. Необходимо установить, какие это угрозы, совпадают ли они для Казахстана и России полностью или нет, и, если не совпадают, то в чем.
I
Опаснейшими угрозами безопасности, ощущаемыми как на глобальном и национальном, так и на региональном уровнях, признаны терроризм и экстремизм. Их можно обнаружить практически в любом регионе мира, как правило, в связке с иными угрозами, создаваемыми социально-экономическим упадком, организованной преступностью, трафиком наркотиков, оружия и людей, религиозным фундаментализмом, распространением оружия массового уничтожения, преступлениями в области информационных технологий. Этимологически слово «терроризм» восходит к латинскому terror, означавшему, с одной стороны, ощущение страха или ужаса, с другой — сам предмет ужаса, ужасные вещи или известия (см.: Петру-ченко, 2003, с. 563). Терроризм определяют как заранее обдуманное и мотивированное использование насилия, направленное на устрашение и деморализацию общества, дезорганизацию структуры государства посредством применения самых жестоких методов для достижения определенных целей (см.: Жатканбаев, 2005, с. 24). В конечном счете терроризм — это форма борьбы антисистемных сил против государства.
Терроризм стал определяющим фактором в развитии современных международных отношений. Реальность такова, что, имея разветвленную сеть идеологов, последователей и спонсоров по всему миру, терроризм использует все более изощренные методы, не обязательно связанные с чисто военными угрозами. Транснациональный характер многих террористических организаций и сетей придает исходящей от них опасности глобальный характер (хотя в каждый данный момент ее непосредственно и остро ощущают на себе лишь какие-то отдельные страны и регионы мира). Поэтому борьба с терроризмом в рамках и силами одного государства малоэффективна. Кроме того, для противодействия терроризму, наряду с военно-силовыми методами, необходимы и иные: финансовые, информационные, идеологические, законодательные и др.
В основе экстремизма лежат идеологические, часто религиозные, убеждения и прикрываемые ими политические цели и установки. Сам термин происходит от латинского вх1гвтиз (превосходная степень от вх1вг — «внешний», «наружный»), одним из значений которого было «крайний» в смысле «самый худший», «самый плохой», «опаснейший», «злейший» (см.: Петрученко, 2003, с. 212213). Экстремизм представляет собой радикальную форму отрицания отдельными лицами или группами существующих общественных норм и правил. Его причины лежат в социальной дезориентации части граждан, их недостаточном образовании, кризисном состоянии общества, в слабости институтов общественного контроля, в низкой эффективности правовой системы (см.: Тишков, 2001, с. 115). Опасность экстремизма особенно велика потому, что до определенного момента, подчас в течение длительного времени, он плохо поддается мониторингу, фиксации и локализации. Другими словами, крайне сложно отследить его вызревание. Между тем, вызрев в том или ином регионе, он легко и быстро может трансформироваться в новый источник терроризма международного масштаба (см.: Койчукулов, 2006). В Центрально-Азиатском регионе, как и в иных регионах мира, экстремизм и терроризм во многом являются следствием ухудшения социально-экономического положения значительных групп населения, имущественного и социально-правового расслоения, роста коррупции, криминализации общества, нехватки жизненно важных ресурсов и ряда других причин (см.: Султанов, 2006).
Особое место в ЦА в ряду факторов, провоцирующих социальное недовольство, без которого терроризм лишается поддержки, занимает этноконфессиональный фактор. Обусловлено это тем, что в силу ряда исторических причин мусульманские общины региона тяготеют к отождествлению своей этнической и/или даже кланово-родовой принадлежности с религиозной. Такое отождествление не просто идет вразрез с интернациональным характером ислама. Оно порождает специфические противоречия в мусульманской среде, вызываемые, с одной стороны, дезинтеграцией мусульман по этническому и родовому признакам, с другой — стремлением части верующих, в первую очередь молодых, преодолеть раздробленность быстрыми и жесткими мерами. Экстремизм и терроризм получают дополнительную подпитку от этих разногласий и противоречий.
Существует даже точка зрения, что в ЦА дезинтеграция уммы и эмоциональная реакция на эту дезинтеграцию занимают первое место среди собственно исламских факторов экстремизма и терроризма (см.: Нурмухамедов, 2002). По нашему мнению, этот тезис нуждается в дополнительной аргументации. Зато бесспорно другое: пространственно-географические, историко-культурные, религиоз-
ные, хозяйственные и политические взаимосвязи между странами ЦА превращают угрозы терроризма и экстремизма, существующие в самом регионе и к югу от него, в общие и чрезвычайно актуальные для них всех. Как следствие, и в этом отношении национальная безопасность каждой страны оказывается в зависимости от состояния региональной безопасности. Одновременно задача предотвращения и/или устранения угроз, создаваемых терроризмом и экстремизмом, остается первостепенной задачей национальной безопасности не только для каждой страны в составе ЦА, но и для соседей региона. В этой связи представляется продуктивным сравнить, как два граничащих друг с другом государства — одно из стран ЦА, Казахстан, и крупнейший сосед региона, Россия, — реагируют на угрозы терроризма и экстремизма, исходящие из самого региона, либо транслируемые извне на его территорию и через него.
II
Состояние национальной безопасности любого государства определяется степенью защищенности его национальных интересов от реальных или потенциальных угроз (см.: Нурпеисов, 2005). Для Казахстана, как и для любого другого государства, наиболее важные и неизменные национальные интересы — это территориальная целостность, государственный суверенитет, сохранение конституционного строя, устойчивое экономическое развитие. Именно с ними необходимо соотносить угрозы национальной безопасности страны. Появление или реанимация старых геополитических притязаний к Казахстану и к другим странам ЦА со стороны некоторых сопредельных региону государств, перенос на их территорию противостояния некоторых зарубежных политических сил, активизация экстремистских проявлений ряда зарубежных террористических, религиозных, национально радикальных и иных организаций — все это внешние факторы угроз безопасности Казахстана. Что касается внутренних факторов, то к ним уже традиционно относят (см.: Жат-канбаев, 2005, с. 26): 1) безработицу, неполную занятость и обнищание значительной части населения государств СНГ; 2) обостренное чувство социальной неустроенности, незащищенности значительной части граждан; 3) рост национализма, национальной нетерпимости, религиозного экстремизма и сепаратистских настроений; 4) утрату многими людьми идеологических и духовных жизненных ориентиров, рост отчаяния и социальной агрессивности; 5) рост преступности, коррупции, падение авторитета власти, закона, веры в ее способность обеспечить безопасность граждан; 6) наличие обширного нелегального рынка оружия и относительная легкость его
приобретения; 7) наличие значительного числа лиц, прошедших «школу войны» в Афганистане, Приднестровье, Таджикистане, Чечне и других «горячих точках»; 8) слабую работу правоохранительных органов, государственных и общественных организаций по защите прав граждан и др.
В разветвленной системе террористических структур, включающей более 150 организаций и действующей в различных регионах мира, преобладают террористические группировки проислам-ского направления. Большинство из них формировались как политические объединения, борющиеся за независимость, свободу и политические права (см.: Шоманов, 2002). Немало радикальных террористических группировок базируется на территории соседних с ЦА государств — в Афганистане, Пакистане, в Китае (в Синьцзян-Уйгурском автономном районе), причем деятельность части из них непосредственно сосредоточена в ЦА как в регионе с преобладающим мусульманским населением. К международным террористическим организациям, создающим или способным создать серьезную угрозу региональной безопасности ЦА и национальной безопасности Казахстана и России, следует отнести «Братьев-мусульман», «Общество социальных реформ», «Даваа исламия», или «Комитет исламского призыва», «Аль-Игаса», «Комитет мусульман Азии», «Хизб-ут-Тахрир аль-Исламия», «Исламское движение Узбекистана», ХАМАС, «Центр исламского развития», «Адолатуюшмаси», «Ислом лашкарлари» и некоторые другие. Их контингент в основном составляют выходцы из Пакистана, Саудовской Аравии, Йемена, Иордании, Египта, Афганистана и других государств Ближнего и Среднего Востока, но есть в них и граждане самих централь-ноазиатских республик. Некоторые из этих организаций преследуют националистические и сепаратистские цели, но для большинства основной смысл их борьбы заключается в объединении всех мусульман ЦА в единый халифат (см.: Жатканбаев, 2005, с. 26).
Помимо терроризма, Казахстану угрожает экстремизм, идущий, как уже отмечалось, рука об руку с терроризмом. В отличие от последнего, идеи и организационные формы которого в основном проникают в ЦА извне, первый обладает в регионе собственной базой. Ее образуют районы, в которых аграрное перенаселение и сопутствующие ему острые проблемы занятости молодежи сочетаются с традиционно наибольшей укорененностью ислама. Это Ферганская долина, некоторые другие оазисы Таджикистана и Узбекистана и юг самого Казахстана. Здесь популистские идеи экстремистов способны увлечь значительные массы людей, неудовлетворенных уровнем жизни и потерявших веру в способность государства улучшить их экономическое положение.
Как и на всем мусульманском Востоке, в ЦА господствующей идеологической «рамкой» экстремизма выступает религиозный фундаментализм. Конституционный строй, основанный на западных, то есть на неисламских по происхождению принципах, светские установки и нормы трактуются фундаменталистами почти так же, как бид'а — еретическое нововведение в обрядности, не находящее оправдания в Коране (см.: Ярлыкапов, 2000, с. 119). Когда говорят о таких важных особенностях ислама, как вмешательство религии в процесс принятия политических решений, ее определяющая роль в системе государственного управления, то обычно подразумевают только так называемый «политический ислам». Но ведь и в классическом исламе нет разделения политической и религиозной сфер (см.: Нурша, Чукубаев, 2006) и данное обстоятельство используется идеологами многих радикальных религиозных группировок для оправдания своей борьбы против светских режимов. Религиозный фундаментализм в исламе, призывающий к возвращению к истокам религии, к мусульманской общине времен пророка Мухаммеда, предлагающий политическое переустройство на старых принципах, то есть через построение халифата (см.: Ураз-баев, www.kisi.kz) по существу, отрицающий всю предыдущую историю религии, все предыдущее развитие человечества, прямо бросает вызов национальным интересам Казахстана. Он препятствует формированию национальной гражданской идентичности, создает очаги религиозной нетерпимости в поликонфессиональном государстве, подрывает его социальную стабильность. Для Казахстана важно оставаться в русле эволюционных тенденций в исламе. Исламский фундаментализм несет в себе революционный импульс, поэтому нельзя допустить, чтобы политическое пространство Казахстана и ЦА было заполнено радикальным исламом. Президент Казахстана Н. А. Назарбаев в этой связи высказывается вполне однозначно: «Не умаляя гражданских прав верующих, все же необходимо констатировать, что конфессиональная безопасность может подвергнуться испытаниям в случае чрезмерной политизации отдельной религии или конфессионального течения. Здесь формула, которая может и должна обеспечивать светский статус государства и конфессиональное равновесие в обществе, достаточно проста: верующие, безусловно, имеют гражданские права и пользуются демократическими свободами. В свою очередь, религия как духовное начало и возможность отправления культа не имеет и не должна обладать политическими правами и возможностью влияния на политическую волю государства» (см.: Нурша, Чукубаев, 2006).
III
Для борьбы с терроризмом и экстремизмом необходимо создание соответствующей нормативно-правовой базы. В Казахстане основополагающим документом в этой области стала Стратегия национальной безопасности на 1999-2005 годы (см.: Стратегия национальной, 2006). Срок в пять лет был определен как период, в рамках которого можно строить действительно реалистичные модели обеспечения национальной безопасности. При разработке Стратегии были использованы опыт зарубежных стран, современные методики прогноза и оценки потенциала угроз национальной безопасности. Была предпринята попытка адекватно осмыслить почти десятилетний период независимости и текущую ситуацию, обозначить наличные и вероятные угрозы национальной безопасности, определить приоритеты в ее обеспечении.
Теоретико-методологической основой Стратегии послужило признание того, что в современном мире понятие безопасности становится все более сложным и многогранным. В Стратегии констатируется, что категория безопасности теряет свою преимущественно военно-политическую направленность и становится комбинацией военно-политических, экономических, экологических, технологических, информационных, социальных и других элементов. Кроме того, признается, что новые угрозы и вызовы безопасности создают проблемы, не имеющие простого однозначного решения. В таких условиях крайне важно четко определить задачи, стоящие перед системой национальной безопасности страны. В Стратегии дается общая характеристика состояния национальной безопасности Казахстана, перечисляются угрозы и вызовы ей, описываются формы и методы борьбы с угрозами.
Наряду со Стратегией национальной безопасности, в Казахстане разработаны и приняты другие нормативно-правовые документы, призванные описать содержание угроз безопасности, в том числе специально обозначить меры и круг субъектов для противодействия терроризму и экстремизму. Отправной точкой в процессе создания законодательного механизма предупреждения и пресечения терроризма стало введение в действие с 1 января 1998 г. Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов Республики Казахстан. Следующим шагом в данном направлении было принятие 13 июля 1999 г. Закона «О борьбе с терроризмом», который определил правовые и организационные основы борьбы с терроризмом в Казахстане, субъектов этой борьбы, основы их взаимодействия и роль иных государственных и негосударственных органов и граждан в противодействии терроризму. Последовательная реализация единой антитеррористической политики при четком разграничении ком-
петенции государственных органов и координирующей роли Комитета национальной безопасности (КНБ) была определена Указом Президента Республики Казахстан № 332 от 10 февраля 2000 г. «О мерах по предупреждению и пресечению проявлений терроризма и экстремизма». Наконец, программным документом, разработанным КНБ, стала «Государственная программа борьбы с терроризмом и иными проявлениями экстремизма и сепаратизма в Республике Казахстан», утвержденная Указом Президента Республики Казахстан на 2000-2003 годы и пролонгированная на 2004-2006 годы.
Прежде чем оценивать существующие нормативно-правовые механизмы обеспечения национальной безопасности, необходимо отметить следующее. Основными факторами, оказавшими значительное воздействие на развитие и эволюцию национального законодательства в сфере борьбы с терроризмом и экстремизмом, были внешняя (глобальная) по отношению к стране среда и внутриполитическое развитие Казахстана. Значимость первого фактора была обусловлена рядом крупных террористических актов на рубеже веков и последовавшей за ними международной антитеррористической борьбой. Значимость второго — эволюцией взглядов казахстанского руководства на ряд вопросов, связанных с деятельностью общественных, прежде всего религиозных, организаций на территории республики. Но в соотношении двух факторов первый доминировал (см.: Уразбаев, www.kisi.kz). В частности, события 11 сентября 2001 г. дали толчок инициативе КНБ, в соответствии с которой дважды (19 февраля 2002 г. и 20 декабря 2004 г.) принимался Закон РК «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам борьбы с терроризмом». Тогда же были внесены изменения и дополнения и в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РК, в Законы РК «Об оперативно-розыскной деятельности» и «О борьбе с терроризмом» (см.: Правовые основы, 2007).
Глава 1 Закона «О борьбе с терроризмом» в его последней редакции содержит общие положения и основные понятия, которыми оперирует законодатель. Эти понятия определяют пределы компетенции борьбы с терроризмом, отделяя его от иных видов преступной деятельности. Дается более детальное, чем в прежних редакциях, и в целом более четкое определение терроризма как «противоправного уголовно наказуемого деяния или угрозы его совершения в отношении физических лиц или организаций в целях подрыва общественной безопасности, устрашения населения, оказания воздействия на принятие государственными органами Республики Казахстан, иностранными государствами и международными органи-
зациями решений либо с целью прекращения деятельности государственных либо общественных деятелей или из мести за такую деятельность» (Закон Республики, 2006, с. 3). В ст. 2 перечисляются законодательные акты, имеющие непосредственное отношение к борьбе с терроризмом: Конституция Республики Казахстан, настоящий закон и иные нормативно-правовые акты РК, а также международные договоры, ратифицированные Республикой Казахстан. Ст. 3 содержит перечень основных принципов борьбы с терроризмом: законность, неотвратимость наказания за осуществление террористической деятельности, комплексное использование профилактических, правовых, политических, социально-экономических, пропагандистских мер. Заявлен приоритет защиты прав лиц, подвергающихся опасности в результате террористической акции. В Главе 2 обозначены субъекты борьбы с терроризмом, а также механизм взаимодействия государственных органов Казахстана, непосредственно осуществляющих эту борьбу (см.: Карбузов, 2006).
В целом законодательная база борьбы с терроризмом за последние годы значительно обновилась: ужесточены наказания за террористическую деятельность, с учетом правоприменительной практики других государств конкретизированы понятийный аппарат и нормы законодательных актов. Принятые организационные и практические меры, опирающиеся на новые положения в законодательстве, позволили пресечь в ряде городов республики противоправную деятельность членов религиозно-экстремистской организации «Хизб-ут-Тахрир», радикального религиозного объединения «Таблиги Джамаат», привлечь к уголовной ответственности, осудить за распространение идей так называемого «воинствующего ислама» и выдворить из страны проповедников из Египта и Судана. Кроме того, в городах Кентау и Туркестан были задержаны пять человек, распространявших листовки «Хизб-ут-Тахрир» (см.: Правовые основы, 2007).
Вместе с тем анализ существующей правовой базы позволяет выделить недостатки концептуального и процедурного характера, препятствующие более успешному противодействию угрозам со стороны терроризма и экстремизма. Прежде всего, Стратегия национальной безопасности на 1999-2005 годы оказалась чрезмерно теоретичной: в ней констатации, «размытые» задачи и общие подходы к их решению явно преобладают над четкими рекомендациями, что, как и в какой последовательности делать для обеспечения национальной безопасности. Еще более существенно то, что законодатель не уделил достаточного внимания экстремизму и его специфике. Во-первых, нет правовой оценки экстремизма, истолкования самого понятия «экстремизм», равно как и закона «Об экстремизме». Во-вторых, в
«Государственной программе борьбы с терроризмом и иными проявлениями экстремизма и сепаратизма в Республике Казахстан» отсутствует концептуализация угроз экстремизма, способов их оценки, целей и методов работы государственных органов в этой сфере. В-третьих, не разграничены причины и цели преступлений в форме захвата лиц, не определено, какие требования могут быть отнесены к экстремистским, а какие — к террористическим.
Отсутствие данных положений в Законе Республики Казахстан «О борьбе с терроризмом» противоречит международному праву. А фактическая неразделенность понятий терроризма и экстремизма приводит к неадекватному восприятию их проявлений и неправильному выбору методов борьбы с ними. Так, если терроризм — это в первую очередь специфическое средство политической борьбы, то экстремизм — скорее мировоззренческая установка по поводу путей разрешения насущных общественных проблем, не обязательно влекущая за собой террористическую деятельность. Поэтому те методы, что применяются для борьбы с терроризмом, не всегда оказываются эффективными при противодействии экстремизму. Если в отношении террористических организаций, в ситуации угрозы проведения террористических актов силовой подход оправдан и необходим и, при умелом использовании, достаточно эффективен, то в отношении экстремистских организаций, не прибегающих к террористической практике, он бесперспективен и даже опасен. К недостаткам процедурного характера можно отнести слабую координацию действий между различными органами государственной власти, низкий уровень взаимодействия государства, СМИ и общественных организаций. Это во многом является следствием плохой проработанности механизмов взаимодействия.
Наряду с разработкой национального законодательства, казахстанское правительство активно участвовало и участвует в создании международно-правовой базы борьбы с терроризмом и экстремизмом. Казахстан подписал целый ряд международных и межгосударственных договоров и соглашений в данной сфере, присоединился к семи из двенадцати существующих международных конвенций по противодействию терроризму. Наиболее тесно сотрудничество Казахстана в области борьбы с терроризмом и экстремизмом осуществляется со странами СНГ, сталкивающимися с теми же угрозами и вызовами собственной национальной безопасности. В рамках Содружества по инициативе президента Казахстана был создан Антитеррористический центр, который в настоящее время активно функционирует. Важным направлением обеспечения национальной безопасности Казахстана являются и договоры в рам_ 89
ПОЛИТЭКС. 2007. Вып. 3. №3
ках «Шанхайской пятерки». В нее, как известно, входят Россия и Китай, с которыми у Казахстана колоссальные по протяженности границы. Естественно, очень важны в этом плане и двусторонние договоренности между Россией и Казахстаном, Китаем и Казахстаном. По мнению казахстанских экспертов, например М. Сыздыкова, договорная база отношений с двумя крупнейшими соседями абсолютно открыта и прозрачна.
Сотрудничество в борьбе с актами терроризма осуществляется также в рамках договоренностей между государствами-членами Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Кроме того, президентами Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана подписан Договор о совместных действиях по борьбе с терроризмом, политическим и религиозным экстремизмом, транснациональной организованной преступностью и иными угрозами стабильности и безопасности сторон. Казахстаном заключены также двусторонние соглашения о сотрудничестве в сфере противодействия терроризму и международной преступности с двумя региональными государствами (с Кыргызстаном и Узбекистаном) и целой группой внерегиональных государств (с Венгрией, Грузией, КНР, Литвой, Молдовой, Россией, Германией, Пакистаном, Турцией и Украиной).
Наличие солидной международно-правовой базы не избавляет борьбу с международным терроризмом и экстремизмом от серьезных недостатков и трудностей. К ним в первую очередь следует отнести частое дублирование функций международных объединений, участником которых является Республика Казахстан: фактически, пункт по борьбе с терроризмом включен в программу действий каждого из них. Отсутствует координация действий между межгосударственными объединениями: преследуя одни и те же цели, они не используют должным образом опыт друг друга. Да и сами государства региона не могут похвалиться комплексным подходом к угрозам терроризма и экстремизма, координацией действий между ними. Для Казахстана террористическая угроза страшна не только сама по себе, но и потому, что может «инкорпорировать» в себя угрозы его ядерной и информационной безопасности. Об опасности «ядерного терроризма» специалисты-ядерщики и эксперты-политологи говорят уже давно. После событий 11 сентября 2001 г. на эту проблему обратили гораздо более пристальное внимание, чем раньше. К числу основных угроз «ядерного терроризма» относят распыление высокорадиоактивного материала с помощью обычных взрывчатых веществ (так называемые «грязные бомбы»), нападение на ядерные опасные объекты, нелегальный трафик делящегося материала и захват полноценного ядерного оружия. Казахстан вполне может попасть в сферу интересов группировок, нацеленных на «яд-
реный терроризм» по следующим причинам. Республика унаследовала около сорока предприятий оборонной промышленности Советского Союза. Казахстан был активно вовлечен в производство советского ядерного оружия, на его территории, кроме Семипалатинского испытательного полигона, есть и другие, менее известные: «Азгир», «Меридиан», «Батолиты», «Лира», «Галит», «Сай-Утес». На площадке «Лира» на глубинах 700-900 м было создано шесть полостей объемом 45-66 тыс. м3, предназначенных для хранения конденсата Карачаганакского месторождения. На площадке «Га-лит» для аналогичных целей было проведено 17 взрывов в массивах каменной соли. Три ядерных испытания прошли на полигоне «Сай-Утес», еще шесть взрывов для изучения геологического строения земной коры проведено по программам «Меридиан», «Регион», «Батолит». Казахстанская добывающая промышленность была основным поставщиком при Советском Союзе природного урана и цветных металлов, необходимых для производства ядерно-ракетного оружия. Предприятия по разведке, добыче и переработке урановой руды расположились практически по всей территории республики в Западном, Центральном и Южном Казахстане (см.: Жданов, 2004, с. 20). Гипотетическая возможность расползания ядерных компонентов является проблемой для всех стран региона.
Противодействие терроризму в информационной сфере — не менее актуальная задача. Современные информационные технологии существенно изменяют не только структуру экономики, но и образ жизни, образ мышления людей, механизмы функционирования общественных институтов, институтов государственной власти, способны качественно повлиять на вектор развития общества. Стремительно развивающиеся коммуникационные средства активно принимаются на вооружение террористическими и экстремистскими группами. Не говоря уже об экстремистских сайтах самой разной направленности, в сети Интернет можно найти множество руководств о проведении террористических актов (см.: Дронзин, 2005, с. 162). Поэтому неспособность государства и общества успешно противодействовать экспансии терроризма и экстремизма в информационной сфере по своим последствиям не менее опасна, чем неспособность противостоять угрозам военного характера.
В настоящее время в Республике Казахстан принят ряд программных документов по одновременному развитию информационной инфраструктуры и обеспечению ее безопасности (см.: Дмитри-енко, 2003, с. 13). Это, во-первых, Концепция информационной безопасности Республики Казахстан. Во-вторых, Государственная программа обеспечения информационной безопасности, разрабо-
танная в целях создания и укрепления национальной системы защиты информации, в том числе и защиты государственных информационных ресурсов, а также прав личности и интересов общества в информационной сфере. В-третьих, Государственная программа развития информационной и инфраструктуры Республики Казахстан — перспективный план формирования новых технологических укладов, базирующихся на использовании современных информационных технологий, и обеспечения информационной безопасности. Во всех этих документах присутствует понимание того, что только высокий уровень технологического развития государства может обеспечить его информационную безопасность на национальном, региональном и мировом уровнях.
IV
Для большинства стран ЦА Россия остается ключевым внере-гиональным партнером, способным хотя бы отчасти удовлетворить их военно-политические, экономические, социальные, культурно-образовательные потребности. У стран ЦА имеются исторические тесные и многочисленные связи с Россией. Достаточно напомнить о том, что русский язык для этого региона — язык дипломатии, бизнеса и массовой культуры. К тому же РФ уже вышла из категории стран, которые перманентно находятся в неопределенном переходном состоянии. Можно сказать, что для центральноазиатских стран Россия — естественный зарубежный партнер. В свою очередь, Центрально-Азиатский регион во внешнеполитической стратегии РФ занимает крайне важное место. Это и обширная территория, прикрывающая российские границы с юга; и страны — традиционные торгово-хозяйственные партнеры РФ, богатые природными ресурсами и экспортирующие большую часть добываемого в них углеводородного сырья через российскую территорию; и государства, значительную часть населения которых составляют русскоязычные граждане. В особенности важная роль ЦА во внешнеполитической стратегии России стала очевидной в свете актуализировавшихся в последние годы вопросов о маршрутах нефте- и газопроводов и об их безопасности. Поэтому РФ объективно заинтересована в обеспечении региональной безопасности и стабильности в ЦА.
Российская внешнеполитическая доктрина многовекторной политики основывается на геополитическом положении страны, обязывающем Москву подходить взвешенно к отношениям со всеми своими международными партнерами. А то обстоятельство, что на части своих границ Россия сталкивается с проблемами, накапливавшимися не один год, вынуждает ее предпринимать активные шаги по их решению (см.: Сидоров, 2004, с. 8). Концентрация значи-
тельной части этих проблем именно на центральноазиатском направлении стала результатом ослабления прежде малопроницаемой системы безопасности границ со странами «дальнего зарубежья». Тем более, что принятая Федеральной пограничной службой в начале 1990-х годов «стратегия двух границ», в соответствии с которой рубежи новых государств ЦА рассматривались в качестве первой и фактически основной линии контроля, фактически утратила свою действенность после постепенного вывода российских пограничников из Киргизии, Узбекистана и Туркмении и более чем двукратного сокращения их контингента в Таджикистане (см.: Вар-домский, Голунова, 2002, с. 432).
Угрозы безопасности России, исходящие из ЦА, по локализации в пространстве их источников подразделяются на две группы — на транзитные, или экзогенные, то есть зарождающиеся за пределами ЦА, но достигающие РФ через территорию региона, и на эндогенные — вызревающие непосредственно в Центрально-Азиатском регионе. В действительности, однако, оба источника так или иначе взаимодействуют и в силу этого оба получают и внутрирегиональную, и внерегиональную окраску, что непременно должно учитываться политикой по обеспечению безопасности. Другое дело, что в одних случаях преимущественное значение получают причины появления террористических угроз, локализуемые в самом регионе, в других — локализуемые за его пределами.
Если говорить о преимущественно внерегиональных угрозах, то на протяжении ряда лет источником, порождавшим террористические импульсы, которые через ЦА докатывались до территории России, был Афганистан. Созданная при поддержке Пакистана и США радикальная исламская группировка Талибан на протяжении 1990-х годов постепенно обрела силу массового движения, объединившего сторонников исламского (суннитского) фундаментализма и пуштунского национализма1. Серьезную обеспокоенность России, крайне заинтересованной в сохранении светского характера цен-тральноазиатских режимов, вызывала не столько возможность прямого нападения талибов на южные республики СНГ, сколько влияние, оказывавшееся афганскими фундаменталистами на ситуацию в ЦА. Руководство России и ряда центральноазиатских государств небезосновательно считало территорию Афганистана рассадником
1 С середины 1990-х годов военные победы талибов во многом объяснялись переходом на их сторону подавляющего числа этнических пуштунов, на долю которых приходилось около 60% населения страны и до 80-85% личного состава бывших вооруженных сил Афганистана.
терроризма. На ней скрывались саудовский миллионер Усама бен Ладен и возглавляемая им организация «Аль-Каида». Да и вторжение боевиков Исламского движения Узбекистана (ИДУ) на территорию Киргизии и Узбекистана в 1999 и 2000 гг. стало возможным благодаря прямой поддержке талибов, впоследствии предоставивших убежище лидеру ИДУ Джуме Намангани.
После разгрома (далеко не окончательного) талибов в 20012002 годах первенство в продуцировании угроз региону и России перешло к преимущественно внутрирегиональным фундаменталистским движеним исламского толка, оппозиционным правительствам стран ЦА. Наибольшую опасность представляет, наряду с ИДУ, «Хизб-ут-Тахрир» (Партия исламского освобождения) — транснациональное радикальное исламское движение, региональные ответвления которого обладают высоким уровнем автономии. Хотя небольшие группы «Хизб-ут-Тахрир» действовали в центрально-азиатских странах с начала 1990-х годов, в конце десятилетия их популярность в странах региона значительно возросла. В пропаган-дистскио деятельности «Хизб-ут-Тахрир» апелляции к Корану сочетаются с распространением листовок и проведением своеобразных политинформаций по вполне актуальным политическим проблемам. Причем «Хизб-ут-Тахрир» опирается на молодежь и, активно используя социальное недовольство населения региона, проповедует идеи создания эгалитарного халифата, единства и равенства мусульман всего мира1. Сильнее всего позиции «Хизб-ут-Тахрир» в Узбекистане, но в последнее время стало расти число сторонников движения и в Таджикистане и Кыргызстане, причем не только среди этнических узбеков, проживающих в обеих странах, но и среди таджиков и киргизов. Преследуя экстремистские цели, «Хизб-ут-Тахрир» в то же время подчеркивает, что использует только мирные способы их достижения. В этом — одна из причин популярности движения в регионе; другая причина уже называлась — широкий круг социально-экономических проблем, рост коррупции, идейно-политический вакуум постсоветского периода.
ИДУ, «Хизб-ут-Тахрир» и прочие экстремистские группировки в ЦА рассматриваются правительством В. В. Путина в качестве источников угроз для безопасности России прежде всего потому, что их деятельность ведет к дестабилизации в регионе и угрожает светскому характеру государств—региональных партнеров России. У Москвы нет прямых доказательств того, что идеологи исламских экстремистских организаций в ЦА, подобно их «коллегам» в Чечне,
1 Отчеты Международной группы по предотвращению кризисов (International Crisis Group) (см., например: Исламское движение, 2002).
рассматривают Россию и ее население в качестве непосредственных объектов своей террористической деятельности. Вместе с тем российское руководство не может игнорировать факты, например, такого рода. «По свидетельству киргизской прессы, в блокноте одного террориста — малограмотного паренька из узбекского кишлака — под заголовком "Дети шайтана" была нарисована трехглавая гидра. Подписи под каждой головой: "русские", "американцы", "евреи"» (см.: К событиям на границах)1.
Задача противодействия террористическим угрозам осложняется относительной фрагментарностью последних, их расплывчатостью, негосударственным характером, преобладанием «сетевых» террористических структур над «вертикально-иерархическими». Эти сложности толкают к упрощенным способам борьбы с новым «мировым злом», к поиску некоего «единого международного центра по координации террористической деятельности», роль которого на нынешнем этапе отводится террористической сети, возглавляемой бен Ладеном. При всей информационно-пропагандистской оправданности такой постановки вопроса она не должна заменять собой комплексный подход к противодействию терроризму. А в локально-региональных конфликтах такой подход не должен сводиться к отдельным военным операциям. Как уже не раз отмечалось выше, источники угроз региональной безопасности ЦА, национальной безопасности входящих в регион стран и России не ограничиваются лишь экзогенными факторами. Не менее (а то и более) важными причинами популярности идей экстремизма, прихода молодежи в террористические структуры являются внутренние региональные проблемы. Без их учета антитеррористические аспекты политики России по выстраиванию системы региональной безопасности на ее южных рубежах не дадут ожидаемого эффекта (см.: Уразбаев, 2005, с. 81-88).
Вклад России в борьбу с терроризмом и экстремизмом в ЦА выражается прежде всего в участии в международных договорах и региональных организациях. Российский подход к противодействию данным угрозам (в том числе в нормативно-правовой сфере), как и казахстанский, подвергся существенным корректировкам за последние 15 лет. Но если для Казахстана внешний (глобальный) фактор в этом процессе был определяющим (хотя и не единственным), то для РФ в одинаковой степени ключевыми оказались как внутриполитические процессы (распространение терроризма и экстремизма на Северном Кавказе), так и международные события (взрывы в феврале 1999 г. в Ташкенте и Баткенские события на юге
1 Статья написана в сентябре 2000 г.
_ 95
ПОЛИТЭКС. 2007. Вып. 3. №3
Киргизии, нарастание террористической угрозы в различных регионах мира на рубеже веков).
В начале 1990-х годов единственным коллективным органом с участием России, призванным обеспечить региональную безопасность ЦА, был Договор о коллективной безопасности 1992 г. Основные положения этого договора в целом отражали видение государствами-участниками характера внешней угрозы в период подписания этого документа. Ст. 1 Договора накладывает на своих членов запрет на участие в других военных союзах или на принятие участия в каких-либо группировках государств, действия которых направлены против любого государства-участника данного Договора (см.: Текст Договора, 2007). Ст. 4 предусматривала, что «если одно из государств-участников подвергнется агрессии со стороны какого-либо государства или группы государств (курсив автора. — С. С.), то это будет рассматриваться как агрессия против всех государств-участников настоящего Договора» (см.: Текст Договора, 2007а). Таким образом, безопасность в регионе понималась исключительно как обеспечение защиты от внешней агрессии со стороны другого государства или группы государств. Варианты коллективного противодействия терроризму и экстремизму в тексте соглашения отсутствовали. В силу именно этих причин ДКБ не оправдал ожидания некоторых государств-участников, и они позже вышли из него.
Другой важный элемент системы региональной безопасности — созданная в 1996 г. «Шанхайская пятерка» — изначально преследовал иные цели, нежели борьбу с терроризмом и экстремизмом. Подписанные в 1996 г. «Соглашение об укреплении доверия в военной области в районе границы» (см.: Официальный сайт Шанхайской, 2007а) и в 1997 г. «Соглашение о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы» были призваны обеспечить стабильность межгосударственных (курсив автора. — С. С.) отношений вдоль бывшей советско-китайской границы (см.: Официальный сайт Шанхайской, 2007). К ныне существующим договоренностям по конкретным направлениям многостороннего сотрудничества, таким как борьба с терроризмом, сепаратизмом и религиозным экстремизмом государства-участники «Пятерки» перешли несколько позже. В первоначальном варианте «Шанхайская пятерка» имела конкретные цели в строго отведенном пространстве: обеспечение стабильности вдоль границ и рост взаимодоверия между приграничными государствами-участниками этой организации.
Трагические события на Северном Кавказе второй половины 1990-х годов, связанные в том числе с деятельностью международных террористов и экстремистов, общий подъем террористической угрозы во многих частях мира (в первую очередь, в ЦА) отчетливо
показали российскому руководству, что существующие национальные и региональные системы безопасности не готовы оказать достойное сопротивление хорошо вооруженным и подготовленным отрядам исламских радикалов. Элементы системы безопасности были предназначены для отражения агрессии со стороны других государств, а не для борьбы против немногочисленных отрядов религиозных экстремистов. Осознание данного факта привело к пересмотру подходов формирования системы региональной безопасности. По инициативе российской стороны ДКБ и «Шанхайская пятерка» почти одновременно начали предпринимать ряд шагов для ответа на новые угрозы безопасности. На Минском саммите глав государств-участников ДКБ в мае 2000 г. был подписан ряд важных документов, среди которых можно выделить «Меморандум о повышении эффективности Договора о коллективной безопасности и его адаптации к современной геополитической ситуации» и «Модель региональной системы коллективной безопасности» (см.: Официальный сайт Организации, 2007а). В соответствии с этими документами существенно изменился характер деятельности организации. В частности, был сделан акцент на борьбу против международного терроризма, на формирование коллективных миротворческих сил быстрого реагирования. Кроме этого, согласно этим документам, был создан Комитет секретарей Советов безопасности, который в дальнейшем весьма эффективно обеспечивал координацию деятельности Советов безопасности стран-участниц и подготовку оперативных решений в сфере безопасности (см.: Официальный сайт Организации, 2007).
Логическим продолжением усилий российской стороны в деле модификации системы региональной безопасности стали итоги юбилейного саммита глав-государств ДКБ, состоявшегося 14 мая 2007 г. в Москве. На этом саммите было принято решение о преобразовании ДКБ в Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ) (см.: Официальный сайт Организации, 2007), то есть повысился статус организации, что предполагает появление устава, дополнительной правовой базы, расширение функций и создание постоянно действующих органов управления и координации. Параллельно с созданием ОДКБ борьбу с терроризмом и экстремизмом ввела в повестку дня своей деятельности созданная в 2001 г. на основе «Шанхайской пятерки» Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). На июньском саммите ШОС в Шанхае была подписана «Шанхайская конвенция по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом». 7 июля 2002 г. на саммите ШОС в Санкт-Петербурге главами шести государств подписано «Соглашение ме-
жду государствами-членами ШОС о Региональной антитеррористической структуре» (см.: Официальный сайт Шанхайской, 2007). Несмотря на заметный прогресс в деле совершенствования системы региональной безопасности, одним из ключевых сегментов которой на сегодняшний момент является борьба с терроризмом и экстремизмом, существуют и определенные проблемы. К этому можно отнести уже упоминавшееся частое дублирование функций ОДКБ и ШОС при отсутствии координации действий между ними и недостаточном использовании опыта друг друга.
Сохраняется акцент в российской стратегии региональной безопасности на экзогенном (транзитном) характере терроризма и экстремизма в ЦА в ущерб эндогенным, произрастающим внутри региона источникам данных угроз. В мае 2001 г. на заседании Совета министров обороны государств СНГ, состоявшемся в Баку, глава военного ведомства России С. Иванов предложил проводить «единую оборонную (курсив автора. — С. С.) политику» (Шайхутдинов, 2004, с. 9) под знаменем борьбы против терроризма.
Кроме того, российская сторона в рамках существующих договоров и организаций имеет отношения с политическими режимами центральноазиатских республик, по многим параметрам являющимися авторитарными и опирающимися в борьбе с данными угрозами лишь на государственные структуры, игнорируя институты гражданского общества, местного самоуправления. Ни в одном из подписанных Россией договоров и соглашений, касающихся противодействия терроризму и экстремизму, не присутствует положение о возможности сотрудничества с негосударственными участниками политического процесса. Курс Москвы на эксклюзивное сотрудничество в антитеррористической борьбе с государственными структурами стран ЦА стал еще более очевидным после волны так называемых «цветных революций» на постсоветском пространстве, имевших антироссийский оттенок, участниками которых были оппозиционные правящим режимам силы, представители региональных элит, неправительственные организации (см.: МИД РФ критикует, 2007; Макаренко, 2007).
Подобная ставка российской стороны на сотрудничество в борьбе с терроризмом и экстремизмом исключительно на правящие режимы стран ЦА вряд ли может быть признана полностью оправданной. Из-за нее значительно сужается круг возможностей в борьбе с данными угрозами, делаются уязвимыми российские позиции в регионе в случае свержения существующих режимов, не везде имеющих широкую социальную поддержку. Необходима разработка вспомогательного направления в центральноазиатской политике РФ — в виде взаимодействия с оппозиционными этим режи-
мам неэкстремистскими силами и негосударственными институтами (НПО) стран ЦА.
V
Человеку, отправляющемуся в Россию из ЦА, необходимо пересечь Казахстан. Равным образом, угрозы России, исходящие из ЦА, не могут миновать территорию Казахстана. В этой особенности, обусловленной пространством, позиционным фактором, — залог сотрудничества Казахстана и России в области безопасности. Россия — крупнейший торговый партнер Казахстана. Военно-техническое взаимодействие между Россией и Казахстаном следует рассматривать не только с позиций емкости казахстанского рынка оружия, но и в аспекте долгосрочной государственной стратегии. Векторы и динамика политических и экономических реформ в двух странах во многом совпадают. Наличие самой большой в ЦА русскоязычной общины в Казахстане также способствует взаимной заинтересованности стран в развитии дружественных отношений. Казахстан и Россия — государства цивилизационно близкие; в этом заключается еще одна объективная составляющая их сотрудничества. По словам казахстанского президента Н. Назарбаева, Казахстан и Россия «солидарны и в стратегическом видении будущего. По самым принципиальным позициям положения Стратегии развития Казахстана до 2030 г. и Российской стратегии-2010 пересекаются» (см.: Назарбаев, 2007). Следовательно, исходящие из Центральной Азии экзогенные и эндогенные угрозы национальной безопасности Казахстана и России будут во многом идентичными, а поле совпадающих интересов двух государств в области борьбы с терроризмом и экстремизмом — широким. Это подтверждает нижеследующая таблица.
В таблицу включены только те угрозы, которые реально подрывают или способны подорвать безопасность России и/или Казахстана, которые либо локализуются по источникам своего происхождения в ЦА, либо транзитом пересекают/могут пересечь территорию региона в направлении с юга на север. Поэтому в таблице отсутствуют, например, трафик оружия, который осуществляется в основном из России в Казахстан и через Казахстан в остальные государства ЦА, а не наоборот, и такие глобальные по охвату и источникам угрозы, как пандемия СПИДа и оружие массового уничтожения. Подразделение угроз на потенциальные и реальные — результат авторской оценки, основывающейся на критической интерпретации экспертных оценок, имеющихся в использованной нами литературе по проблемам региональной безопасности ЦА и национальной безопасности стран региона и России. Как видим, подав_ 99
ПОЛИТЭКС. 2007. Вып. 3. №3
ляющее большинство угроз — 19 из 24 — реальны или потенциальны и для России, и для Казахстана. Из них 13 видов угроз в равной мере являются потенциальными для обеих стран, а 4 — в равной мере реальными. Причем все реальные угрозы так или иначе связаны с деятельностью в регионе ЦА организованных преступных групп.
Таблица
Области совпадения/несовпадения угроз для Казахстана и России, _исходящих из Центральной Азии_
Угрозы, создаваемые: Для России Для Казахстана
Терроризмом (включая ядерный и биологический) + +
Экстремизмом + ++
Религиозным фундаментализмом + ++
Сепаратизмом / национализмом - +
Локальными внутрирегиональными конфликтами - +
Территориальными спорами с соседями - +
Неурегулированностью проблемы Каспия + +
Организованной преступностью ++ ++
Трансграничной контрабандой товаров ++ ++
Трафиком наркотиков ++ ++
Трафиком людей / нелегальной миграцией ++ ++
Эндемичными для региона болезнями + +
Слабостью национальных вооруженных сил + +
Обычными вооружениями национальных ВС - +
Техногенными катастрофами + +
Состоянием окружающей среды + +
Проблемами водопользования - +
Демографическими проблемами + +
Энергетическими проблемами + +
Политическими проблемами + +
Теневизацией хозяйственной деятельности + +
Коррупцией + +
Безработицей + +
Бедностью + +
(+) Наличие потенциальной угрозы (++) Наличие реальной угрозы (—) Отсутствие угрозы
Составлено по: Ашимбаев М. С. Вызовы и угрозы безопасности региона в первом десятилетии XXI века // ANALYTIC, 2003. №2. С. 13-21.; Касенов У. Т. Безопасность Центральной Азии: национальные, региональные и глобальные проблемы. Алматы, Университет «Кайнар», 1998. — 279 с.; Лаумулин М. Казахстан в современных международных отношениях: безопасность, геополитика. Политология. Алматы, 2001. — 210 с.
Различия в основном обусловлены позиционным фактором, то есть тем обстоятельством, что, будучи интегральной частью региона Центральной Азии, Казахстан по ряду угроз оказывается более
уязвимым, чем Россия. Выражается это в том, что: а) экзогенные и эндогенные угрозы экстремизма и религиозного фундаментализма в ЦА, для России остающиеся пока потенциальными, для Казахстана уже стали реальностью, о чем свидетельствуют упоминавшиеся выше факты обнаружения на его территории активистов и листовок «Хизб-ут-Тахрир»; б) Казахстан потенциально находится в поле нескольких угроз его безопасности, которые для России (по крайней мере в настоящее время) не могут считаться даже потенциальными. Таковы угрозы конфликтов по вопросам принадлежности приграничных территорий (см.: Чеботарев, 200, с. 16-17), водных и энергетических ресурсов трансграничных рек (см.: Нысанбек, 2005, с. 27-36), угрозы конфликтов, которые могут возникнуть на почве сепаратистских либо ирредентистских устремлений националистических партий или движений этнических меньшинств (см.: Борисова, 2005, с. 97) вследствие чрезмерной милитаризации какой-то из стран региона или же в случае острого субэтнического противостояния в отдельной стране (наподобие того, что привело к гражданской войне в Таджикистане в первой половине 1990-х годов). Заметим, что противоречия, лежащие в основе этих потенциальных для Казахстана угроз, уже сейчас препятствуют построению эффективной системы региональной безопасности и в этом смысле могут и для России сделаться при неблагоприятном развитии событий источником угроз не только потенциальных, но и реальных.
Сам Казахстан в настоящее время не является страной, с территории которой проистекают для России угрозы терроризма и экстремизма. Но, по мнению аналитиков (см., например: Грозин, 2007), есть определенные предпосылки к утрате страной нынешней стабильности. Политический режим в Казахстане по многим характеристикам — авторитарный, широко распространены такие явления, как чиновничий произвол, обширная теневая экономика, коррупция, которым государство не в состоянии эффективно противодействовать. При внезапном и резком изменении к худшему ныне благоприятной для Казахстана внешнеэкономической конъюнктуры все это может вызвать к жизни антисистемные движения, готовые взять на вооружение террористические и экстремистские методы. Случаи, когда среди задержанных членов террористических организаций встречались казахи, могут быть интерпретированы как первые тревожные сигналы.
***
Ключевой особенностью угроз терроризма и экстремизма является их многосоставной характер. С одной стороны, они имеют прямое отношение к военному аспекту безопасности стран и для
борьбы с их проявлениями необходимо применение военно-полицейских методов. С другой стороны, использование террористами в качестве источника для пополнения своих рядов населения самих стран ЦА, привязывает данную проблему к ряду иных аспектов национальной безопасности — экономической, социальной, образовательной. Отсюда и настоятельная потребность не только в борьбе с проявлениями угроз терроризма, но и в профилактике их возникновения, решении проблем, порождающих эти угрозы. Наиболее эффективной формой борьбы с международным терроризмом и экстремизмом следует признать взаимодействие всех заинтересованных сторон на основе существующих международных договоренностей, создание эффективной системы региональной безопасности, являющейся связующим звеном между национальным и глобальным уровнем безопасности.
Казахстан и Россия в силу значительной экономической, военной и геополитической взаимозависимости, наличия тесных социокультурных связей выступают в качестве стратегических партнеров, чьи национальные интересы совпадают по широкому кругу вопросов. Основной перечень региональных угроз, в том числе связанных с терроризмом и экстремизмом, является общим для двух стран. Данное обстоятельство выступает объективной предпосылкой к развитию казахстанско-российского сотрудничества в деле совместного противодействия этим угрозам. Несмотря на повышение эффективности национальных законодательств Казахстана и России в деле противодействия терроризму и экстремизму, остаются существенные проблемы, связанные, прежде всего, со слабой разработанностью механизмов взаимодействия органов государственной власти между собой, государства и общественных гражданских институтов, а также государств региона в борьбе с данными угрозами.
Источниками угроз терроризма и экстремизма для региона ЦА в равной степени являются как внешние, так и внутренние факторы. Внутриполитические процессы в ряде стран ЦА, в том числе и в Казахстане, свидетельствуют о том, что, несмотря на определенные успехи в борьбе с радикальными исламскими организациями, питательная среда для их функционирования сохраняется и выражается в наличии ряда острых, далеких от своего разрешения социально-экономических проблем. В то же время наблюдается недостаток внимания руководств Казахстана и России к внутренним для ЦА источникам угроз.
Литература
Безопасность и международное сотрудничество в зоне новых границ России / Под ред. Л. Б. Вардомского и С. В. Голунова. Москва; Волгоград: Научно-образовательный форум по международным отношениям (НОФМО), Волгоград-
ский государственный университет, 2002. Борисова Е. А.. Казахстан: президент и внешняя политика. М.: Наталис, 2005. Вайнберг Б. И. Этнография Турана в древности. VII в. до н. э. - VIII в. н. э. М.: Восточная литература, 1999. Гоозин А. Что будет с Казахстаном? // http://arabeski.globalrus.ru/print_this/161339 Дмитриенко Т. А. Обеспечение информационной безопасности и развитие информационной инфраструктуры Республики Казахстан // ANALYTIC. 2003. № 5.
Дронзина Т. Террористки-смертницы: гендерное измерение феномена нового глобального терроризма // Вестник Евразии. 2005. № 1 (27).
Жатканбаев Е. Международный экстремизм и терроризм как угроза национальным интересам Казахстана // Саясат - policy. 2005. № 1.
Жданова Н. А. Ядерный терроризм и безопасность Казахстана // ANALYTIC. 2004. № 6.
Закон Республики Казахстан «О борьбе с терроризмом». Алматы, Юрист, 2006. Исламское движение Узбекистана и Хизб-ут-Тахрир: воздействие афганской кампании / Международная группа по предотвращению кризисов. Доклад по Центральной Азии. Ош / Брюссель. 2002. 30 января.
К событиям на границах Узбекистана, Таджикистана и юга Киргизии // http://www.iicas.org/articles/publ_16_11_00_1.htm
Карбузов К. Ж. Нормативное регулирование борьбы с преступлениями террористического характера // http://lawyer.zakon.kz
Койчукулов М. Факторы регионального экстремизма // Материалы конференции «Ислам и проблемы безопасности стран Центральной Азии» // http://www.kisi.kz
Концепции национальной безопасности России // Независимое военное обозрение. 2000. 14 января. Кузьмин Н. Дело Нурбанка // http://www.expert.ru/articles/2007/05/25/aliev/print Макаренко И. М. «Цветные революции» в контексте демократического транзита // http://www. evrazia.org/modules.php?name=News&file=article&sid=2963
Мамытова А. Угрозы безопасности в XXI веке: какими их видят в России? // Вестник Евразии. 2006. № 2 (32).
Миграция и безопасность в России / Под ред. Г. Витковской и С. Панарина. М.: Интердиалект+, 2000.
МИД РФ критикует Запад за силовую «демократизацию» СНГ // http://www.novopol.ru/article2921.html
Назарбаев Н. А. Само время зовет страны и народы к объединению усилий // http://www.ng.ru/ideas/2000-06-21/8_nazarbaev.html
Нурмухамедов Б. Ж. Этноконфессиональные аспекты экстремизма и терроризма в странах Центральной Азии // www.kisi.kz
Нурпеисов Д. К. Коррупция как угроза национальной безопасности Республики Казахстан // www. kisi.kz
Нурша А.,Чукубаев Е. Исламский фундаментализм в свете геополитики... // www.kisi.kz
Нысанбек У. М. Безопасность водных ресурсов Республики Казахстан: региональные и национальные экологические проблемы // ANALYTIC. 2005. № 1.
Официальный сайт Организации Договора о коллективной безопасности // http://www. dkb.gov.ru/start/index.htm
Официальный сайт Шанхайской организации сотрудничества // http://www.shos2007.ru/default.aspx?p_id=27 Петрученко О. Латинско-русский словарь. 11-е изд. СПб.: Лань, 2003. Правовые основы борьбы с терроризмом в республике Казахстан // www.nomad.su Сидоров О. Н. Геополитические интересы Российской Федерации по отношению
ПОЯИТЭКС- 2007. Вып. 3. №3
к сопредельным странам // ANALYTIC. 2004. № 6.
Стратегия национальной безопасности Республики Казахстан // http://www.auditorium.ru
Султанов Б. К. Территориально-пограничные проблемы в Центральной Азии // http://www.kisi.kz
Текст Договора о коллективной безопасности //
http://www.bestpravo.ru/fed1992/data02/tex13784.htm
Тишков В. А. Этнология и политика. М.: Наука, 2001.
Уразбаев А. З. К вопросу о роли превентивных мер в общегосударственной системе противодействия терроризму в Республике Казахстан в контексте региональной безопасности // www.kisi.kz
Уразбаев А. З. К вопросу о роли превентивных мер в общегосударственной системе противодействия терроризму в Республике Казахстан в контексте региональной безопасности // Сборник материалов международной конференции «III ежегодная алматинская конференция по вопросам безопасности и регионального сотрудничества». Алматы, 2005.
Чеботарев А. Е. Конфликт интересов в системе отношений между Казахстаном и Узбекистаном // Саясат. 2000. Январь.
Шайхутдинов М. Эволюция российской политики в отношении Центральной Азии и Казахстана // Саясат-policy. 2004. № 6.
Шоманов А. Ж. О некоторых основаниях распространения религиозно-политического экстремизма и терроризма // www.kisi..kz
Шохзода С. Современные проблемы региональной безопасности Центральной Азии: теория и практика / Под ред. А. Б. Элебаевой. Бишкек: ЦИМОД, 2003.
Ярлыкапов А. А. Кредо ваххабита // Вестник Евразии. 2000. № 3 (10).
Buzan B. Security Analysis // B. Buzan, O. Weaver, J. de Wilde (eds.). Security: A New Framework for Analysis. London: Lynne Reinner Publishers, 1998.
Matsumae T., Chen L. C. (eds.) Common Security in Asia: New Concepts of Human Security. Tokyo: Tokai University, 1995.
Park W, Rees W. G. (eds.) Rethinking Security in Post-Cold War Europe. London; New York: Longman, 1998.
Rothschild E. What is Security? // Daedalus. 1995. Vol. 124. N 3.
