Научная статья на тему 'Terrorism and spiritual safety in the media context: philosophical-political analysis'

Terrorism and spiritual safety in the media context: philosophical-political analysis Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

CC BY
148
56
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ДУХОВНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ / ТЕРРОРИЗМ / МАСС-МЕДИА / SPIRITUAL SAFETY / TERRORISM / MASS-MEDIA

Аннотация научной статьи по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям, автор научной работы — Bespalenko Pavel Nikolaevich, Borisov Sergey Nikolaevich

The article observes the issue of negative effects of media-power regarded in the extant of spiritual safety of society in the terrorist menace context. It is remarked that the spreading influence of mass-media on the spiritual life of Russians contains destructive component emerging in three main aspects simulation, mythologisation and pragmatisation

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Terrorism and spiritual safety in the media context: philosophical-political analysis»

Тамбовского ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2009. Вып. 10 (78). С. 326-332.

3. Дидье Ж. Философский словарь / пер. с фр. М., 2000.

4. Культура, человек, философия / Злобин Н.С [и др.] // К проблеме интеграции и развития. Тбилиси, 1970.

5. Суртаев В.Я. Социокультурное творчество молодежи: методология, теория, практика. СПб., 2000.

6. Ремизов В. А. Ценностно-мировоззренческий анализ культуры личности: автореф. дис. ... д-ра культурол. наук. М., 2000. С. 53.

7. Чавчавадзе Н.З. Внешние и внутренние факторы развития культуры. Культура и общественное развитие // Вопр. философии. 1982. № 1. С. 10-14.

8. Флиер А.Я. Культура как фактор национальной безопасности // Общественные науки и современность. 1998. № 3. С. 185.

9. Культурология. ХХ век. Энциклопедия. СПб., 1998. Т. 1. С. 336.

10. Арнольдов А.И. Наука о культуре: современные коллизии // Вестн. Моск. гос. ун-та культуры и искусств. 2007. Вып. 3 (19). С. 60.

11. Каган М. С. Философия культуры СПб., 1996.

12. Янин И.Т. Оправдание культуры, или искусство жить в России. М., 1997. С. 9.

Поступила в редакцию 20.05.2009 г.

Lavlinskiy S.G. Three basic formats of interpretation of the culture essence. 3. Parameters of integrity of interpretation of “culture” category. As a solution of theoretical problem of understanding of the culture complex (gnoseo-logical-axeological) approach is offered. Using this approach in understanding of the culture following variants are possible: 1) leading in understanding and accent on gnoseological interpretation; 2) accent on axeological understanding; 3) melange occurs on such level, when we can't select and show a preference to one of the approaches (gnoseological or acseological).

Key words: culture; complex approach; variants of the complex approach; social systems; self-realization of the person.

УДК 323.285

ТЕРРОРИЗМ И ДУХОВНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ В МЕДИЙНОМ КОНТЕКСТЕ: ФИЛОСОФСКО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

© П.Н. Беспаленко, С.Н. Борисов

В статье рассматривается проблема отрицательных «эффектов» медиа-власти, взятых в аспекте духовной безопасности общества в условиях террористической угрозы. Отмечается, что распространение влияния СМИ на духовную жизнь россиян содержит деструктивный компонент, проявляющийся в трех основных аспектах: симуляции, мифологизации, «прагматизации».

Ключевые слова: духовная безопасность; терроризм; масс-медиа.

Одной из характерных черт, присущих современному обществу и определяющих в значительной мере его облик, является его пронизанность каналами массовой информации, что обеспечивает открытость и гласность социальных и политических процессов. Но вместе с тем становится очевидным, что приобретение массовой коммуникацией индустриальных характеристик и развитие медиатехнологий способствует росту мани-пулятивных возможностей СМИ, так что, в конечном счете, мировоззрение масс оказывается адекватным не актуальной действительности социальной жизни, а коммуникативной реальности, конституируемой деятельностью медиа. Это актуализирует проблему негативных сторон медиатехнологий и

нарративной власти СМИ. В данной статье мы рассмотрим проблему отрицательных «эффектов» медиа-власти, взятых в аспекте духовной безопасности общества в условиях террористической угрозы. При этом мы локализуем проблемное поле нашего исследования ключевыми понятиями терроризма и духовной безопасности. Терроризм трактуется нами как антисистемное и нелегитимное насилие. Под духовной безопасностью мы будем понимать качественную характеристику состояния общества в аспекте его духовно-нравственной и мировоззренческой состоятельности, потенциала базовых целей и ценностей, баланса индивидуальных, групповых и социетальных интересов, функцио-

нальной согласованности политических институтов, идеологии и культуры.

Сегодня очевидно то, что российские и зарубежные масс-медиа предлагают непре-кращающийся поток информации, несущий те или иные образы реальности. Некоторые из этих изображений явно вымышлены. Впрочем, ценность такого типа изображений как раз в этом и состоит. Отказываясь от претензий на детальное и правдивое отражение тех или иных событий, процессов или структур, фиктивные программы ориентированы на другой тип истины: более универсальную истину или, возможно, истину грубо преувеличенную, искаженную. Многие темы, затрагиваемые в этих программах, не имеют собственного смыслового содержания и внедряются манипулятивным путем. Они искусственно вводятся и навязываются людям средствами масс-медиа. Все это дезориентирует социокоммуникативную систему, загрязняет ее, нарушает естественный коммуникационный обмен между обществом и окружающей средой. В итоге общество утрачивает способность самоконтроля. Вместе с тем социальная коммуникация теряет целостность. У нее нет единой смысловой основы. Она распадается на множество слабо связанных тем. В итоге смысловые границы социума размыты, возникает угроза коммуникационной энтропии. Она проявляется как кризис идентичности человека и его духовной сферы.

Кризис идентичности, непонимание человеком своего места в динамично изменяющемся мире, неумение налаживать необходимую для нормальной жизни коммуникацию, становится источником многочисленных конфликтов. Динамизм социальной жизни усложняет личностно-культурную идентификацию. Между тем, как отметил К. Лоренц, «Человек не может существовать без опорного скелета, который доставляет ему принадлежность к некоторой культуре и участие в ее благах. Кто потерял духовное наследие культуры, тот поистине обездолен» [1]. И именно эта «обездоленность» во многом фундирует современный терроризм.

Несмотря на то, что проявления терроризма довольно разнообразны, за всем этим стоит общая схема, что внешним образом находит отражение в инициации и активации террористического и экстремистского поведения. Такая схема включает в себя три эта-

па: этап формирования субкультурных конфигураций экстремистской среды (инициация); структурно-организационный этап (активация); поведенческий этап (реализация). Первый этап связан с актуализацией условий, способствующих инициации террористической и экстремистской деятельности. Именно на этом этапе происходит актуализация соответствующих архетипов, формирование мифологем, которые лежат в основе культурно-антропологических механизмов

личностной идентификации. Кризис культурно-личностной идентификации, во многом провоцируемый медиа, является, таким образом, своеобразным «пусковым механизмом» террористической деятельности.

Среди множества признаков указанного кризиса отметим, прежде всего, имитационный характер бытия людей в современную эпоху. Социальный порядок строится на имитационных способах социальной адаптации индивидов. Однако гиперпроизводство имитаций может привести к тому, что человек потеряет способность распознавать себя не только в коммуникационном поле жизненных ситуаций, но в качестве ссылающейся на самое себя, самочувствующей, самопо-лагающей сущности. Проще говоря, он может превратиться в имитационную машину, воспроизводящую, в т. ч., и алгоритмы террористической деятельности.

В этом смысле можно согласиться с Ж. Бодрийяром, который говорил, что современный мир образов представляет собою гиперреальность, законам которой мы подчиняемся, как ранее люди индустриального общества подчинялись законам товарной экономики, пока не сумели поставить ее под собственный контроль. Можно сказать, что подчинение человека этой гиперреальности, которая состоит из искусственно порождаемых образов, является последней стадией отчуждения от себя самого и своих сограждан. Он может встретиться с самим собой и с другими только в этом искусственном образе, подчиняясь законам коммуникативного инсценирования. Человек оказывается настолько плотно охвачен сетью коммуникации, что уже не замечает утраты реальности

и, соответственно, не испытывает чувства отчуждения.

В случае с воспроизводством образов террора страшно предположить возможные

последствия от их массовой имитации. Вкупе с кризисом идентичности можно ожидать заполнения имеющегося «вакуума» деструктивными стереотипами поведения и распространения «терроризма подражания», примеры чему уже встречаются.

Рассматривая проблему в больших масштабах, стоит согласиться с Ж. Бодрийяром, который указывает, что культура теперь определяется симулякрами, не имеющими исконного, изначально четкого референта. При этом значение формируется не за счет соотнесения с независимой реальностью, а за счет соотнесения с другими знаками. В этой интерпретации нет никакой разницы между аутентичной, первичной реальностью и ее имиджем, воспроизводимым в масс-медиа. Они существуют одновременно и аналогично как на экране, так и в реальности; ни одна из них не предшествует другой и не является первичной, каждая из них и реальна, и нереальна. Симулякр, таким образом, отрицает не реальность, а различия между образом и реальностью. Симулякр творит «гиперреальность» - реальным становится только то, что может быть симулировано. Причем люди узнают эту реальность только из контакта с масс-медиа [2].

Насыщение общества образами, согласно Бодрийяру, является ключевой характеристикой нашей эпохи. Самовоспроизводство самодостаточных знаков, симулякров, есть основа современного терроризма, который не состоялся бы без медиа. Террористический акт становится таковым только в глобальных сетях коммуникации, и его разрушительный эффект многократно усиливается за счет си-мулякризации, поставляющей образы теракта каждому потребителю мировых СМИ.

Другой не менее острой проблемой, порождаемой коммуникативной реальностью масс-медиа, является «фрагментация» сознания реципиента в силу действия феномена «клиповости» сообщений и образов, их смысловой несвязанности. Один из известных экспертов в данной области, Г. Шиллер, утверждает, что виной этому, прежде всего, сам характер технологии воздействия на сознание реципиента - игра на подсознательном отождествлении срочности с важностью [3]. Сообщения с анонсом «срочно», о чем бы они ни были, воспринимаются зрителем как

суперважные, превращая в его сознании иерархию ценностей в хаос.

Поток информации, который всегда воспринимается нашим сознанием как фрагменты «единого текста», при трансляции в таком режиме оказывается «концентратом смысловых сшибок». В сознании происходит конфликтная сшибка соседних фрагментов текста, различных компонентов текста (речь, видеоряд, аудиосопровождение, цветовые и темпо-ритмовые качества фрагментов). Такая же сшибка нередко возникает и между «информационным текстом», предъявленным СМИ, и тем бытийным, жизненным контекстом, в который человек погружен в своей повседневной деятельности. Возникающий поток конфликтных образных фрагментов просто не может укладываться в сознании, а тем более выстраиваться в нечто целостное -смысловое, мировоззренческое, мотивационное. Ортега-И-Гассет когда-то обозначил этот феномен термином «мозаичная культура» [4]. Неудивительно, что дать адекватную оценку происходящему и избежать тотальной симуляции и последующей терроризации в такой ситуации невозможно.

Одновременно с «распадом единства жизни» в сознании происходит то, что называется «распадом ощущения времени». Еще один известный специалист в сфере массовой психологии К. Касториадис по этому поводу говорил, что телевидение создает в сознании зрителя виртуальное «время спектакля», которое, во-первых, разорвано и может вовсе не коррелироваться с реальным временем и, во-вторых, характеризуется «ампутацией смысла» [5]. Именно отсюда та абсурдность, которая сопровождает визуальное восприятие транслируемого теракта, а в его виртуальности мир убедился после 11 сентября, которое «замкнуло» на себя время или выпало из него.

Мы живем в обществе, где фабрикации реальности непрерывно изготовляются СМИ, правительствами, корпорациями, политическими группами - и электронные машины переносят эти псевдо-миры непосредственно в сознание читателя, зрителя, слушателя. Фабрикуемая средствами массовой информации фиктивная действительность в такой степени вытесняет реальность, что индивиды перестают четко различать грань, отделяющую «реальное» от «символического», «мир

без террора» и «мир террора». Тотальность информации лишает способности отличать истину от лжи, а реальность от симуляции. Подобия, образы опережают реальность в качестве симулякров таким образом, что реальность оказывается лишь симуляцией, что создает угрозу терроризации общества в следствие гиперпроизводства образов терактов, в т. ч. и в глобальном масштабе.

Возникает вопрос о причине «привлекательности» символической реальности.

Стремление человека в мир коммуникативных символов, который понимается как более рациональный, упорядоченный, чем аутентичная реальность жизни, имеет своей основой особенности когнитивного устройства психики человека. Практически все современные психолингвистические школы в той или иной мере прибегают к метафоре схемы, фрейма, структуры и т. п., при помощи которой человек ориентируется в окружающем мире. Говоря формально, структура, которая не подвергается рациональному, логическому осознанию и осмыслению и разделяется большим количеством участников дискурса, может быть определена как миф. Таким образом, миф - это символическая схематизация. В ней мир схематизируется человеком таким образом, чтобы любое его явление или ситуация могли быть поляризованы (оценены как «правильные» или «неправильные», «хорошие» или «плохие»,

«наши» или «не наши» и т. п.). Таким образом, мир оказывается понятым и «разделенным», интерпретированным и деятельностно ориентированным вокруг человека.

Дискурс, в частности те его разновидности, с которыми мы имеем дело в деятельности масс-медиа, строится на основе абстрактных представлений или ценностей, господствующих в данном обществе и обычно группируемых вокруг вербальных понятий. Подобные понятия интерпретируются по-разному, исходя из исторической перспективы, что предопределяет свободу интерпретации, а следовательно, и мифологизации.

Наибольшая мифологическая напряженность наблюдается вокруг слов, выражающих центральные для данной политической концепции ценностные понятия. Возможность выражать мысль с помощью различных словосочетаний позволяет одному человеку воздействовать на восприятие окру-

жающей действительности другим человеком. Словарный состав, а именно его свойство классифицироваться по эмоциональной окраске единиц, дает богатые возможности для ненавязчивой поляризации отношения аудитории к излагаемому материалу, что способно привести к непредсказуемо нелогичной интерпретации сообщения.

Пример интерпретации сообщений о терроризме, в данном случае, более чем нагляден. Стоит начать с того, что даже в научном дискурсе, тяготеющем к фиксации смысла, нет однозначного определения терроризма. Дискурс политический обладает гораздо большей вариативностью в номинировании объектов как террористических. В ситуации тотальной симуляции выбор «означающее - означаемое» зависит от прагматического контекста, а не от реальности. Спектр альтернатив достаточно широк: «боевые действия», «война», «освободительное движение» и пр.1

Обратимся к другому аспекту дискурса -ролевой структуре. Любой оформленной социальной роли должен сопутствовать некоторый набор мифологем, которые либо участвуют в описании этой роли, либо ассоциируются с ее исполнением. Следовательно, можно заключить, что со стороны реципиента новостных сообщений наличествуют определенные смысловые и структурные ожидания, но особенностью данной ситуации является то, что при помощи логики и рассудка мифологические тексты новостей проверить нельзя. Восприятие новостного сообщения опирается на его узнаваемость, поскольку процесс восприятия является реализацией известной схемы. Можно даже сказать, что мы подгоняем то, что слышим, под определенную схему.

Для лучшего понимания механизмов информационно-мифологического воздействия масс-медиа на массовое, групповое и индивидуальное сознание целесообразно обратиться к категории «инфологема», введенной в научный оборот В.З. Коганом. Инфологема - это

1 Вспомним Р. Барта: «война - задача в том, чтобы отрицать ее. Для этого есть два средства: либо как можно реже о ней упоминать (самый распространенный прием), либо придавать ей противоположный смысл (прием более хитрый, и на нем строятся почти все мистификации буржуазного языка). Слово «война» употребляется в смысле «мир», а слово «умиротворение» - в смысле «война» [6].

некачественная или ложная информация, создаваемая для замещения базовых фактов артефактами. Инфологемы появляются как результат неосознаваемых заблуждений или сознательных, целенаправленных манипуля-тивных воздействий. Они обладают способностью к расширенному воспроизводству, самоумножению и складыванию в системы. Инфологемы воздействуют на человека в течение практически неограниченного времени, поскольку легко попадают в информационный фонд и тезаурусы, становятся их элементами и в качестве таковых участвуют в формировании искаженной картины мира в сознании людей. Инфологемы формируют устойчивые стереотипы индивидуального и социального поведения и способны дезориентировать целые поколения. Значительная часть социально-психологических инфоло-гем имеет в своей основе единство двух присущих человеку особенностей: ксенофобии, ненависти к иному (чужаку) и стремления найти врага - виновника всех бед [7].

Инфологема терроризма, основанная на архаическом противостоянии «мы» - «они», в современных условиях оказывается белее чем действенной и популярной. Лозунг «борьбы с мировым терроризмом» - пример такой успешной мифологемы, которая и по сей день формирует стандарты поведения и образ мышления значительного количества людей.

Масс-медиа радикально изменили количество, состав и структуру взаимодействия между горизонтами символического мира человека. На практике, когда каждый из нас ежедневно подвергается воздействию различных средств массовой информации, знание того, как сообщается то, что нам сообщается (как событие становится новостью), может приблизить нас к комплексному пониманию окружающего мира и помочь предотвратить угрозу терроризации общества.

В силу нарастания манипулятивных тенденций и совершенствования разнообразных методов манипуляции сознанием в настоящее время везде в мире медиа (и прежде всего телевидение) являются практически главным инструментом социокультурного контроля и управления. Они не только доносят до реципиента информации единственно ему доступные (хотя иногда противоречивые) образы «дальней реальности», фактически

занимаясь прямой или косвенной «пропагандой и агитацией» и тем самым предопределяя гражданский политический выбор, но одновременно предлагают этому потребителю ключевой набор стандартов жизни, определяющий для большинства членов общества главные «достижительные мотивации». Речь здесь идет, по сути, о создании «мейнстрима» жизненных норм в стиле жизни и потребления - от того, какую одежду следует носить и на каком автомобиле ездить, до того, как нужно воспитывать детей, что смотреть в кино и какие курорты модны в этом сезоне. В итоге массовый человек в океане глобализованной информации якобы свободен выбирать и информацию, и стиль поведения, и ценностные ориентиры, но на деле он в этом океане беззащитен и всецело подчинен диктату масс-медийной индустрии образов.

Усиление функций социокультурного контроля через масс-медиа как худшие или лучшие формы пропаганды образов сопровождается утверждениями о непрерывно возрастающей свободе информации. В образном потоке масс-медиа подавляющее большинство сообщений ориентировано на невзыскательный спрос обывателя. Глобальные процессы, имеющие решающее значение для судеб мира, нередко освещаются вскользь или вообще не выходят на массовую публику, а львиная доля информационного пространства занята смакованием преступлений, катастроф, скандалов и около-светской хроники.

Оказывается, что информация и культура, в ее «массовом телевидеоварианте», - это в огромной мере масс-культура «сенсационного парадокса». То есть масс-культура насилия и агрессии, масс-культура секса и пер-верзий, масс-культура инверсии права и не-правия с «плохими полицейскими» и «хорошими бандитами», масс-культура ломки всех и всяческих моральных табу.

Тема терроризма в данном свете выглядит неизменно привлекательной, и ее освещение диктуется самой логикой масс-медиа и масс-культуры. Можно сказать, что медиа «обречены» на тиражирование образов теракта, определяемого неизменно как «сенсация». И именно в этом проявляется наиболее ярко кризисный характер массовой культу-

ры, в ее тяготении к антисистемному, чем по своей сути является терроризм.

В этой связи характерна откровенная фраза какого-то известного телепродюсера: «...моя задача - ломать последние табу» [8]. Однако ведь культура - любая культура - в своем ядре как раз и представляет определенную систему «табу». Уже существует множество профессиональных исследований, прямо указывающих, что такая политика масс-медиа, по сути, является ломкой общего культурного стержня всех мировых религий с неуклонной дискредитацией их священных заповедей. Необходимо помнить, что культура, прежде всего, представляет собой конкретный тип коммуникации. Международная популярная культура, массовое популярное искусство и беллетристика, в этом смысле, несомненно, составляют часть международной системы масс-медиа. Многие инновации, осуществляемые в системе масс-медиа, происходят внутри двух обширных сфер - искусства и литературы, но большей частью создатели подобных инноваций менее независимы в художественном отношении, чем творцы элитного искусства, музыки и литературы. Большинство инноваций, возникающих в системе международной популярной культуры, не очень оригинальны; напротив, их можно рассматривать как стереотипные вариации нескольких общих культурных схем.

Погоня за остротой ощущений, сенсационностью, может привести к не совсем безопасным культурным стереотипам, а точнее антикультурным - лежащим в основе терроризма, экстремизма и ксенофобии. Стремление к упрощению содержит в себе именно такие потенции. Далее это неминуемо ведет к общей духовной деградации и падению нравственности, поскольку массовая культура, потребителями которой становятся указанные толпы, в большой мере освобождает их от личностной ответственности, снимая проблемы самостоятельного выбора.

Структура бытия (по крайней мере той его части, что касается индивида непосредственно) задается человеку как набор более или менее стандартных ситуаций, где все уже выбрано «гидами» по жизни: журналистами, рекламными агентами, публичными политиками, звездами шоу-бизнеса и др. В массовой культуре уже все известно наперед: «правильный» политический строй, единст-

венно верное учение, вожди, место в строю, звезды спорта и эстрады, мода на имидж «классового борца» или «сексуального символа», кинофильмы, где «наши» всегда правы и непременно побеждают, и пр. Таким образом, профессионалы, создающие феномены массовой культуры, преднамеренно редуцируют сложные смыслы. Важно чтобы итог такой редукции оставался позитивным и все же культурным, созидательным, а не превращался в противоположность, не оборачивался «бездной» террора и агрессии.

При отсутствии авторитарных и духовных противовесов производители эстетического продукта ориентируются только на мнения и вкусы толпы. Малообразованные, малокультурные массы предъявляют спрос, прежде всего, на то, что им ближе и понятнее, для чего не требуется хорошего вкуса: на бесконечные бестселлеры и «мыльные оперы». Так, если элита не заботится о формировании и привитии высоких идеалов массам, то сами собой эти идеалы никогда не утвердятся в народной жизни: ведь толпа всегда очень любит цепляться за что-нибудь привычное, незатейливое. Высокое всегда трудно, а большинство выбирает то, что легче и удобнее. В результате возникает любопытный парадокс, когда массовая культура, будучи порождением широких демократических слоев общества, начинает использоваться либеральной элитой в целях управления ими.

Итак, современное коммуникативное общество живет в мире образов, которые создаются искусственно. Эти образы незаметно для большинства реципиентов информации, предоставляемой масс-медиа, становятся тем, что считается реальностью и служат ориентиром для наших мыслей, мнений, чувств и поступков. Мы надеемся, потому что нам внушают надежды, и боимся, потому что нам внушают страхи. Бульварная пресса эксплуатирует подобную взаимосвязь искусственных образов и действительности с особенным цинизмом, превратив разжигание эмоций в весьма доходный бизнес. Выявлена деструктивная роль СМИ в нагнетании социальных страхов в экстремальных ситуациях. Многие из них имеют «фантомный» характер (страх перед воображаемыми угрозами), они связаны не только с недостаточной информированностью населения, но и с умышлен-

ным нагнетанием истерии. Страх терроризма как раз один из таких.

В новых условиях область смыслового пересечения культур возрастает за счет появления общего для всех культур коммуникационного смыслового поля. Это, с одной стороны, создает предпосылки для стирания различий между культурами и их подчинения некой искусственной суперкультуре (например, компьютерной культуре с фактически единым языком), а с другой стороны, для растворения менее развитых (в научнотехническом плане) культур в семиотическом пространстве более развитых. В таком коммуникационном поле будут господствовать общие стереотипы, общие оценки, общие параметры требуемого поведения, т. е. наиболее простые и доступные компоненты. Безусловно, это сопряжено с массой удобств, но одновременно может лишить диалог между культурами всякого смысла. Данные реальные тенденции действительно могут быть обозначены как «масс-медийный кризис культуры». Однако, с другой стороны, общее коммуникативное пространство может стать предпосылкой такого взаимоообогащения культур, которое раньше было просто неосуществимо.

Диалог между культурами начинает осуществляться в иных коммуникативносемантических условиях, чем это происходило при контакте локально-стационарных культур. Вместо прямого пересечения как условия диалога между культурами и создания особого межкультурного поля общения оно осуществляется посредством нового образования, которое мы обозначаем как глобальное коммуникативное поле. Пересечение отдельных культур осуществляется уже внутри этого нового коммуникативного поля, на его базе, используя дополнительные возможности и интегративные механизмы. Это при определенных условиях может стать фактором перехода человечества к единой общечеловеческой культуре, что будет связано с определенным изменением части системы общечеловеческих ценностей.

Например, за рубежом во многих СМИ существуют наблюдательные советы, которые могут применять к ним административные меры в связи с нарушением каких-либо этических норм. Поэтому и в России должны быть советы по корпоративной этике, чтобы

СМИ не попирали общепринятые нравственные и этические нормы. Кстати, показательно, что 41 % россиян (по данным ROMIR Monitoring) считает, что введение цензуры необходимо. Ю. Лужков считает, что в таких условиях совершенно необходимо, чтобы государство занималось вопросами духовной безопасности России. «От этого зависит, будем ли мы представлять собой самобытную страну или же мировые процессы захлестнут и усреднят нас... Мы должны противопоставить глобализму, американизированной массовой культуре свои принципы, свои решения и свою энергию. Однако мы этого не делаем, так как власть, государство не отвечает за проблему воспитания молодого человека» [9].

Сегодня духовное воспитание людей в нашей стране и во всем мире претерпевает величайшее испытание. Поток информации захлестнул человечество, произошел полный разрыв между духовными и культурными нуждами человека и теми идеями и идеологиями, которые внедряются в сознание людей независимо от их желания и потребностей. Если ранее человек воспринимал информацию, исходя из своих запросов, то сегодня информация пытается формировать запросы и саму духовную сущность человека. Не секрет, что большинство современных СМИ стоит на полностью бездуховных позициях, имея единственной целью получение прибыли от своей деятельности.

Все это порождает деструктивную общественную роль СМИ, являющихся лишь инструментом в руках бездуховных политиков. В России стал расхожим термин «формирование общественного мнения», смысл которого в том, что буквально любая идея может быть внедрена в сознание масс при соответствующем подходе, и одним из наиболее мощных инструментов является инфологема терроризма, в своих разновидностях - подвидах: локальном и глобальном.

В целом, российские средства массовой информации не ставят перед собой задачи содействия духовно-нравственному просвещению, образованию и культуры, в связи с чем их социальная ответственность вызывает озабоченность. И это представляет одну из серьезных проблем для российского общества, когда у самих СМИ отсутствует социальная этика, в стране нет единых общенацио-

нальных критериев по методам и формам информирования населения о происходящих событиях, а тем более чрезвычайных, к которым можно отнести теракт. Не отработаны эффективные механизмы взаимодействия СМИ и властных структур.

В заключение необходимо отметить, что функции, выполняемые СМИ, могут быть как положительными, так и отрицательными. СМИ необходимы в обществе для информирования, просвещения, формирования собственных представлений у отдельного человека. Основная же проблема состоит в том, что одновременно приходится совмещать интересы общества как таковые и интересы общества в том, чтобы его информировали. В данной ситуации необходимо соблюдать баланс, чтобы не нанести ущерб тем или иным интересам общества. Вместе с тем право информирования не является абсолютным, и деятельность СМИ необходимо регулировать. Однако следует разделять две принципиально разные ситуации: ограничения, накладываемые на действия СМИ в условиях нормального функционирования общества, и ограничения в условиях террористической угрозы, которые могут быть намного жестче. СМИ должны не способствовать терроризму, усиливая разрушительный эффект тиражированием образов агрессии, а способствовать формированию идеологии неприятия безнравственности и насилия у людей.

Распространение влияния СМИ на духовную жизнь россиян, при всех позитивных моментах роста гласности и открытости в освещении политических событий, содержит деструктивный и угрожающий компонент, что проявляется в трех основных аспектах или «эффектах» современных масс-медиа: симуляции, обусловливающей кризис личностно-культурной идентичности, имитационный характер бытия и «фрагментаризацию» сознания; мифологизации, оборачивающейся манипуляцией; а также культивировании того, что можно назвать «прагматикой медиа», заключающейся в стандартизации, упрощении, сенсационности и погоне за прибылью.

Указанные аспекты ведут не только к сохранению и воспроизводству террористиче-

ских потенций, но возводят терроризм на качественно иной уровень. Масс-медиа позволяют добиваться терроризации всего общества в целом, что выражается в тиражировании/воспроизводстве образов теракта, приводящего к усилению его деструктивного эффекта, тем самым создавая угрозу духовной безопасности.

Для поддержания духовной безопасности российского общества необходимо возрождение позитивного образа государства и его морального авторитета средствами СМИ, прекращение искусственного стимулирования комплекса национальной неполноценности россиян, стимулирование интереса к высокой культуре, особенно национальной, и содержащимся в ней образцам.

1. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. М., 1998. С. 425.

2. Baudrillard J. Selected Writings. Oxford, 1988.

3. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М., 1980.

4. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2008.

5. Касториадис К. Воображаемое установление общества. М., 2003.

6. Барт Р. Мифологии. М., 1996. С. 181.

7. Коган В.З. Качество информации и мир ин-фологем (фрагменты теории). Проблемы информационного взаимодействия. Новосибирск, 1993. С. 10-39.

8. Культура времен Апокалипсиса / под ред. А. Парфрея. Екатеринбург, 2005.

9. Аверьянов В. О политических итогах Сера-фимовских торжеств. URL: http://www:apn.ru. Загл. с экрана.

Поступила в редакцию 31.08.2009 г.

Bespalenko P.N., Borisov S.N. Terrorism and spiritual safety in the media context: philosophical-political analysis. The article observes the issue of negative effects of media-power regarded in the extant of spiritual safety of society in the terrorist menace context. It is remarked that the spreading influence of mass-media on the spiritual life of Russians contains destructive component emerging in three main aspects - simulation, mythologisation and “pragmatisation”.

Key words: spiritual safety; terrorism; mass-media.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.