CC BY
91
стория и археология
ББК 63.50 УДК 39
ТЕРМИНЫ «НАРОД», «НАРОДНОСТЬ», «НАЦИЯ» В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
XIX- НАЧАЛА XXВЕКОВ: ОТ СЛАВЯНОРОСОВ ДО ЕВРАЗИЙЦЕВ
TERMS «PEOPLE», «NATIONALITY», «NATION» IN THE PUBLICISTIC DISCOURSE XIX - BEGINNING XX: FROM SLAVYANOROSSES UP TO EURASIANS
Евразийский народоведческий дискурс явился неким итогом дискуссий XIX - начала XX вв. Вопрос о ключевых терминах дискурса классического евразийства невозможно рассматривать без обращения к истории их развития
в течение предшествующего периода. В статье рассматривается эволюция основных терминов дореволюционного народоведения и их толкование в классическом евразийстве.
The Eurasian ethnological discourse was a certain result of discussions in the XIX and the beginning of the XX centuries. The question about key terms of the classical eurasianism's discourse cannot be considered without the reference to the history of their development during the previous period. Evolution of the basic terms of the pre-revolutionary ethnography and their interpretation in the classical eurasi-anism is considered in the article.
Ключевые слова: теория этноса, история науки, этнология, народоведение, евразийство.
Key words: the ethnos theory, science history, ethnology, ethnography, eurasi-anism.
Евразийцы неоднократно позиционировали свое движение как пореволюционное, не связанное ни с одним из существовавших в России до 1917 года. Оппоненты евразийства - историки П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер и другие оценивали его с той же позиции. Так, А.А. Кизеветтер утверждал, что оно явилось порождением великой европейской войны и водворения в России большевизма [7, с. 266]. Еще дальше пошел социолог Н.И. Чебышев, писавший
о евразийстве, что «Оно подрумянилось на маргарине дешевых столовых, вынашивалось в приемных в ожидании виз, разгоралось после споров с консьержками, взошло на малой грамотности, на незнании России теми, кого революция и бешенство застигли подростками» [13, с. 30]. В то же время достаточно часто современники называли евразийцев последователями славя-
А.Б. ПАНЧЕНКО
A.B. PANCHENKO
нофильства (П.Н. Милюков, митрополит Антоний).
Однако практически не учитывается связь евразийских сочинений с дореволюционным народоведческим дискурсом, который начал активно развиваться в форме публицистики после Отечественной войны 1812 года.
В дискуссиях, начавшихся после войны, вопрос о народе был неразрывно связан с вопросом о языке. Язык выступал основным маркером народа, так, русский - это человек, говорящий на русском языке. Одним из инициаторов дискуссий выступил адмирал А.С. Шишков (1754-1841), бывший в 1824-1828 гг. министром народного просвещения. Он выступал против перевода Библии с церковнославянского языка на обыденный, считая, что «язык у нас Славен-ский и Русский один и тот же. Он различается только... на высокий и простой» [29, с. 58]. В воспоминаниях С.Т. Аксакова А.С. Шишков назван славянофилом, но под славянофильством понимается «не что иное, как русское направление, откуда уже естественно вытекает любовь к славянам и участие к их несчастному положению» [1]. Однако далее автор писал, что русское направление -это исключительно литературное течение, стремящееся ограничить использование иностранных слов. А.С. Шишкова и его сторонников (С.А. Ширинско-го-Шихматова, А.С. Хвостова, А.А. Шаховского, Г.Р. Державина, И.А. Крылова) достаточно часто называли еще и славянороссами, намекая на их взгляды о русском языке. Идейными противниками этой группы выступило литературное общество «Арзамас», в которое входили А.С. Пушкин, К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, С.С. Уваров и другие известные литераторы и общественные деятели.
Начиная с 1819 г. литературным критиком князем П.А. Вяземским (17921878) в публицистический дискурс вводится понятие «народность» как перевод французского «nationalité». В сочинении 1824 г. «Разговор между Издателем и Классиком» этот термин понимался П.А. Вяземским как некоторая характеристика народа, отличающая его от других, которую можно только прочувствовать [4, с. 153]. Однако введение понятия «народность» в широкое использование было осуществлено только министром народного просвещения в 1833-1849 гг. С.С. Уваровым (1786-1855) в 1832-1833 гг.
Впервые формула «Православная вера, самодержавие, народность» была озвучена им в докладе 1832 г. Николаю I. Здесь под термином «народность» понималась некоторая «физиономия народа», которая остается неизменной на протяжении всего его существования [26]. В следующем году, после своего назначения на пост министра просвещения, С.С. Уваров выпустил циркуляр для попечителей учебных заведений, в котором вновь использовалась эта формула. Традиционно в отечественной науке считалось, что таким образом предпринималась попытка создания русской национальной идеи. Следует отметить, что уваровская триада появилась вскоре после подавления польского восстания 1830-1831 гг., в ходе которого поляки выдвинули лозунг «национальности», под которой понималось независимое национальное государство. Формула С.С. Уварова должна была, таким образом, выступить в качестве противовеса лозунгам польских националистов, которые находили поддержку и в среде русской интеллигенции и дворянства.
В 1830-е гг. дискуссия о народности по-прежнему носила характер литературной. Вскоре после выхода циркуляра С.С. Уварова в журнале Министерства просвещения была опубликована статья поэта и критика П.А. Плетнева (1792-1865/6) «О народности в литературе» (1833 г.), в которой говорилось о необходимости создания национальной литературы, пропитанной духом народности. Как и прежде, под народностью автор понимал некую отличи-
тельную характеристику народа, «особенность, необходимо соединяющуюся
с идеею каждого народа» [14, с. 218]. Национальный дух или народность наивысшего своего проявления достигает в литературе. Поэтому призыв к самобытной литературе равнозначен призыву к самобытному бытию народа. Именно эта идея становится главенствующей в русском обществе. 1830-е гг. стали временем бурного развития отечественной литературы, что было отмечено В.В. Кожиновым [8]. Несмотря на активное использование французского языка, русская литература ставит целью утвердить национальный характер. В том же духе развивалось и искусство в целом: в 1833 г. князь А. Львов написал гимн «Боже царя храни», в 1836 г. М.И. Глинка закончил оперу «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), в 1837 г. начато строительство храма Христа Спасителя. Интерес к прошлому России выразился в создании при университетах кафедр отечественной истории.
В 1840-е гг. характер дискуссий о народности переходит из области литературы в сферу религии и политики. Причиной этого стал национальный подъем как в Российской империи (появление украинского и сибирского сепаратизма), так и в Европе (национальные революции 1848-1849 гг.). Место языка как маркера народности занимает религия.
В статье, написанной во время революции в Австрии, поэт и дипломат Ф.И. Тютчев (1803-1873), указывая на распространение в Европе революционных взглядов, называл Россию последним оплотом чистоты веры, а именно в вере сохраняется национальность. Славяне Австрии, как сохранившие национальную жизнь «в ее гуситских верованиях» имеют связь со своим героическим прошлым, и это является тем звеном, «которое когда-нибудь свяжет чеха Богемии с его восточными братьями» [25, с. 302-303]. Утверждение о связи православия с чистотой национальной жизни имело несколько важных следствий: обосновывалось право славян Австрии и отрицалось право поляков-католиков на национальную независимость, отвергались претензии венгров на господство над славянами. В деле сохранения национальной самобытности религия играет положительную роль, а распространение революционных и либеральных идей - отрицательное.
Спустя двадцать лет после провозглашения, уваровская триада оставалась предметом обсуждений. В 1851 г. Ф. Ляликов выпустил брошюрку «Православие, самодержавие, народность, - три незыблемые основы Русского царства», в которой попытался уточнить содержание этих понятий. В ней, в частности, говорилось: «каждому из государств принадлежит своя народность, так сказать свой характер, личность» [10, с. 36]. Таким образом, именно народность отличает одно государство от другого. Все элементы триады оказываются тесно взаимосвязанными, фактически каждый из них описывается через два других - православие есть народная вера, поддерживаемая самодержавием; самодержавие - это освященная православием власть, признаваемая народом; народность - это приверженность православию и самодержавию.
В 1850-е гг. дискуссия о народности нашла отражение в спорах между западниками и славянофилами. Описывая дискуссию между условными западником и славянофилом, один из лидеров славянофильства А.С. Хомяков (1804-1860) обозначил понимание народности обоими сторонами. Западники, не отрицая ее реальности, призывали к преодолению национального ради общечеловеческого: «народность есть ограничение общечеловеческого,
а только общечеловеческое и дорого» [28, с. 216]. Славянофилы, не отказываясь от общечеловеческого, утверждали, что только познав свою народность, можно возвыситься до его уровня, тогда как в России в настоящее время в интеллигенции «народность заменилась не общечеловеческим началом, а многонародностью Вавилонскою, и человек, не добившись невозможной чести быть человеком, безусловно, делается только иностранцем вообще, не только в отношении к своему народу, но и ко всякому другому, даже к самому себе» [28, с. 221]. Народность же понималась как «начало общечеловеческое, облеченное в живые формы народа» [28, с. 228].
В 1860-1870-е гг. понятие народности начинает трактоваться через призму культуры. Основоположником этого направления стал биолог и географ Н.Я. Данилевский (1822-1885), опубликовавший в 1869 г. в журнале «Заря» сочинение «Россия и Европа». Идея всемирной истории представлялась Н.Я. Данилевскому не как история человечества, а как история отдельных народов, «взгляд на всемирную историю, основанный на начале национальности» [18, с. 87]. Каждая народность порождает свой культурно-исторический тип, который характеризуется языком и «типом человеческой деятельности».
В духе Н.Я. Данилевского рассуждал и историк-правовед А.Д. Гра-довский (1841-1889). В сочинении «Государство и народность» он, следуя теории естественного права, утверждал: «Каждая естественная народность представляет некоторую собирательную личность, отличающуюся от других особенностями своего характера, своих нравственных и умственных способностей, а потому имеющая право на независимое существование и развитие» [5, с. 9]. Подобно Н.Я. Данилевскому, А.Д. Грановский говорил о необходимости каждой народности развивать свою культуру, не идя одним путем с другими. Только в этом случае общечеловеческое развитие будет по-настоящему полным.
С 1880-х гг. начинаются дискуссии о национализме в среде российской интеллигенции, сменившие споры о народности прошлого периода. При этом ни одна из сторон дискуссии не стремилась дать определение ключевому понятию - «нации», которое принималось как нечто само собой разумеющееся. Если народ понимался как некая культурная, языковая, религиозная общность, то нация - как общность политическая. В числе наиболее известных участников этой дискуссии можно назвать журналиста и дипломата К.Н. Леонтьева (1831-1891) и философа В.С. Соловьева (1853-1900), стоявших на противоположных позициях. К.Н. Леонтьев выступал за национализм, направленный против европеизма, либерализма, космополитизма, способный сохранить Россию от разложения и гибели, тогда как В.С. Соловьев был сторонником всечеловеческого объединения, основанном на отказе от национализма как такового. При этом К.Н. Леонтьев выступал против национализма в европейском понимании (политического национализма), который «есть не что иное, как видоизмененное только в приемах распространение космополитической демократизации» [9, с. 150]. Настоящий национализм есть некое «культурофильство» - стремление к созданию и укреплению независимой и самобытной культуры в противовес созданной в Европе и представляющей собой торжество среднего человека.
В.С. Соловьев, который стал настоящим кумиром интеллигенции, называл национализм «национальным эгоизмом», от которого надлежит избавиться. В серии статей «Национальный вопрос в России» он подверг резкой критике, как сам русский национализм, так и его приверженцев в лице славя-
нофилов. Истинную задачу России он видел не в национальной обособленности, а «в развитии христианской политики» [16, с. 157], заменяя культурный и политический национализм религиозным космополитизмом. Именно в таком духе рассуждали многие последователи В.С. Соловьева из числа либеральной интеллигенции.
При этом культурный национализм К.Н. Леонтьева сочетался со стремлением ориентироваться на Восток, как собственно российский (Сибирь и Средняя Азия), так и на внешний (Османская империя). В то же время религиозный космополитизм В.С. Соловьева был настроен резко отрицательно по отношению ко всему восточному. Эта неприязнь носила двойственный характер: опасение перед силой восточных государств и ненависть к религиозным учениям Азии, как противостоящим христианству [15, 17]. Именно с востока, по мнению В.С. Соловьева, должен был придти Антихрист. Однако несмотря на популярность учения философа, в целом в обществе преобладали националистические и патриотические настроения, а интерес к Азии постоянно возрастал.
Дискуссии о национализме, начатые в 1880-х гг., получили свое продолжение в спорах о соотношении национального и всеобщего. В 1890 г. было опубликовано сочинение Ю.В. Манасевича, по его же словам «еврейского националиста, космополита и российского гражданина». В своих рассуждениях он пришел к выводу о непротиворечивом характере национализма и космополитизма: «национальность твердеет восприятием общечеловеческого содержания, и космополитизм только тогда живуч и плодотворен, когда обладает крепким вещественно-национальным воплощением» [11, с. 24]. В идеале, каждый народ должен максимально развить свой национализм для того, чтобы в результате преодолеть его и выйти на уровень космополитизма. Единственной нацией, которой уже удалось это осуществить являются евреи, и потому именно евреи должны помочь всем остальным народам в развитии своего национализма.
Историк П.Н. Ардашев (1865-1923), сотрудник Киевского клуба националистов, в 1911 г. опубликовал лекцию, посвященную анализу генезиса национализма в Западной Европе. Он выделил два понятия национализма: объективное и субъективное. Под первым понимались «все возможные проявления национального начала в областях политической, общественной и культурной жизни» [2, с. 8]. Национализм в субъективном смысле - это «положительное отношение к национальному началу как к началу, представляющему собой некоторую положительную ценность..., положительное отношение к национальному началу не исключает отрицательного отношения к тем извращениям, которым это начало нередко подвергается на практике, каковы: шовинизм, ксенофобия (чужебоязнь), национальная исключительность» [2, с. 8]. Девятнадцатый и начинающийся двадцатый века названы автором «веком национализма», поскольку именно в это время началось активное развитие национальных движений в Европе. В заключении автор сравнивал состояние национализма в России и Европе. Выводы оказались далеко неутешительными: «тот факт, что в Киеве, «матери городов русских», оказалось нужным устроить клуб русских националистов. - этот факт есть наглядное и разительное доказательство того, до какой степени русское образованное общество отстало в этом отношении, как, впрочем, и во многих других, от европейского Запада» [2, с. 48].
С началом Первой мировой войны дискуссия о национализме резко обострилась. Не остались в стороне и представители русской интеллигенции, сре-
ди которой особенно выделялся философ князь Е.Н. Трубецкой (1863-1920), выступавший как последователь В.С. Соловьева. Им в 1914 г. был опубликован сборник статей «Смысл войны», в котором были противопоставлены русский патриотизм как позитивное явление и германский национализм как явление негативное. Следуя В.С. Соловьеву, Е.Н. Трубецкой называл национализм «национальным эгоизмом», идеей господства одной нации над другой. Русский патриотизм в свою очередь - это чувство «необъятной широты и величия русской родины, в которой есть место для объединения великого многообразия племен» [21, с. 9]. Таким образом, русский патриотизм наднационален и способен к объединению разных народов ради одной идеи. Русский национальный интерес оказывается тесно связанным со «справедливым и человечным отношением к другим народностям» [23, с. 19].
В публичной лекции, прочитанной в следующем году, Е.Н. Трубецкой несколько изменил свою позицию и утверждал, что «Борьба этих двух противоположных течений - вселенски-христианского и националистического-языческого продолжается в нашем народном сознании до сего времени» [20, с. 20]. Однако это не мешало автору считать решение вопроса о проливах в пользу России делом вселенским, при условии, что Россия выступит в качестве освободителя славян и сможет решить собственный национальный вопрос. С этой публичной лекции начался спор о сущности национализма, развернувшийся на страницах журнала «Русское слово».
В дискуссии приняли участие публицист Д.Д. Муретов, экономист П.Б. Струве, философ Н.А. Бердяев, правовед Н.В. Устрялов и Е.Н. Трубецкой. Однако по сути это был исключительно спор о терминах, который не затронул сути проблемы национализма. Так, Д.Д. Муретов определял национализм как «национальный эрос», бессознательную тягу к своей нации, который не может иметь моральной оценки. Причину существующей среди части интеллигенции негативной оценки национализма он видел в том, что нарушения истинного национализма принимаются за его сущность [12].
П.Б. Струве, развивая мысль Д.Д. Муретова, указывал, что «эрос неразрывно связан с этосом» [19]. Национализм в таком случае имеет две стороны: борьба с внешним врагом за условия существования своего народа и одновременно нравственная борьба с собственной духовной слабостью, с опасностью впасть в ложный национализм, презирающий все другие народы.
В ответном письме Е.Н. Трубецкой с одной стороны согласился с мнением П.Б. Струве (утверждая, что национализм у П.Б. Струве тождественен патриотизму у него), но с другой - высказался против близости идей П.Б. Струве и Д.Д. Муретова. Фактически, речь шла о том, что национализм - понятие исключительно отрицательное, поскольку подразумевает превознесение одной нации в ущерб другим [22].
В дальнейшем к дискуссии присоединились Н.А. Бердяев, который призывал смотреть на национализм с исторической точки зрения, согласно которой не бывает абсолютных понятий [3], и Н.В. Устрялов, указавший на то, что понимание национализма должно исходить из категории эстетического (а не этического или иррационального) [27]. Однако в ходе дискуссии не было выработано общего понимания национализма, каждая из сторон осталась при своем мнении. Революция 1917 г. положила конец спорам, которые возобновились только в эмиграции.
Основателями евразийского движения стали филолог и этнограф Н.С. Трубецкой (1890-1938), географ-экономист П.Н. Савицкий (1895-1968), музыковед П.П. Сувчинский (1892-1985) и историк-богослов Г.В. Флоровский (1893-1979).
Они принадлежали к интеллектуальной элите Российской империи (Н.С. Трубецкой был сыном первого избранного ректора Московского университета С.Н. Трубецкого и племянником Е.Н. Трубецкого; П.Н. Савицкий был аспирантом публициста и экономиста П.Б. Струве и секретарем посольства в Норвегии; П.П. Сувчинский организовал кружок, включавший многих деятелей искусства в Москве; Г.В. Флоровский был учеником историка И.М. Гревса и правоведа П.И. Новгородцева), а потому не могли не испытать влияния многочисленных дискуссий, проходивших в ее среде.
В своих сочинениях евразийцы достаточно часто оперировали понятиями «народ» и «нация», давая им определения, отличавшиеся от используемых в дореволюционной публицистике. Эти понятия использовались как синонимы и трактовались через концепт «симфоническая личность», введенный в евразийский дискурс историком и философом Л.П. Карсавиным (1882-1952). Итоговое определение симфонической личности звучало как «двуединство личности с инобытием» [6, с. 317]. Каждый народ - это симфоническая личность, которая включает в себя не только людей, но и территорию их проживания.
Исходя из этого, евразийцы выделяли два типа национализма: истинный и ложный (или праведный и греховный). Истинный национализм - это стремление к самопознанию своей культуры и особенностей своего народа, тогда как ложный основывается на политических пристрастиях отдельных групп народной личности [24].
Евразийцы, подводя итог многолетним дискуссиям о народе, народности, нации и национализме, попытались преодолеть существующую двойственность трактовок: разделение народа как культурной характеристики и нации как политической. В понятии «симфоническая личность» обе эти характеристики должны были неразрывно соединиться. Определяющую роль в евразийском понимании народа играют не столько какая-то культурная или политическая характеристика, сколько связи между людьми, а также людей с окружающей средой. Наличие связей между личностью и ее окружением (социальным и природным) является необходимым условием для появления симфонической личности. Поскольку такие связи существуют постоянно и не зависят от желания личности, можно говорить, что симфонические личности существуют объективно и перманентно. Национализм в таком случае становится нормальной реакцией народа, стремящегося сохранить свою индивидуальность.
Литература
1. Аксаков, С.Т. Воспоминания (Очерки) [Электронный ресурс] / С.Т. Аксаков. - 2005 // Режим доступа: http://azlib.rU/a/aksakow_s_t/text_0092.shtml#3 (15.07.2010).
2. Ардашев, П.Н. Национализм на Западе: Его историческое происхождение и главнейшие моменты его развития: Лекция, чит. в Киев. клубе рус. националистов, 14 окт. 1910 г. [Текст] / П.Н. Ардашев. - Киев: Типография Т-ва И.Н. Кушнеров и К, 1911. - 49 с.
3. Бердяев, Н.А. К спору между кн. Е.Н. Трубецким и Д.Д. Муретовым [Электронный ресурс] / Н.А. Бердяев // Национализм. Полемика 1909-1917 гг.: Сборник статей. - 2009 // Режим доступа: http://www.krot45ov.info/ library/02_b/berdyaev/1916_251.html (25.06.2010).
4. Вяземский, П.А. Разговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова: Вместо предисловия <к «Бахчисарайскому фонтану»> [Текст] / П.А. Вяземский // Пушкин в прижизненной критике, 1820-1827. - СПб.: Государственный пушкинский театральный центр, 1996. - С. 152-156.
5. Градовский, А.Д. Государство и народность. Опыт постановки национального вопро-
са по отношению его к политике [Текст] / А.Д. Градовский. - М.: Типография А.И. Мамонтова и К, 1873. - 24 с.
6. Карсавин, Л.П. О личности [Текст] / Л.П. Карсавин // Путь православия. - М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. - С. 223-454.
7. Кизеветтер, А.А. Евразийство [Текст] / А.А. Кизеветтер // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. - М.: Наука, 1993. - С. 266-287.
8. Кожинов, В.В. Чаадаев и Гоголь: о литературе 1830-х годов [Текст] / В.В. Кожинов // О русском национальном сознании. - М.: Алгоритм, 2002. - С. 70-99.
9. Леонтьев, К.Н. Племенная политика как орудие всемирной революции (Письма к О.И. Фудель) [Текст] / К.Н. Леонтьев // Собрание сочинений. Т. 6. - М.: Издание В.М. Саблина, 1912. - С. 145-194.
10. Ляликов, Ф. Православие, самодержавие, народность, - три незыблемые основы Русского царства [Текст] / Ф. Ляликов. - Одесса: Типография Л. Нитче, 1851. - 49 с.
11. Манасевич, Ю.В. Национализм и космополитизм [Текст] / Ю.В. Манасевич. - СПб.: Типо-Литография А.Е. Ландау, 1890. - 31 с.
12. Муретов, Д.Д. Этюды о национализме [Электронный ресурс] / Д.Д. Муретов // Национализм. Полемика 1909-1917 гг.: Сборник статей. - 2009. // Режим доступа: http://www.krotov.info/lib_sec/16_p/pol/emik1 .Мт! (25.06.2010).
13. Пащенко, В.Я. Социальная философия евразийства [Текст] / В.Я. Пащенко. - М.: Альфа-М, 2003. - 368 с.
14. Плетнев, П.А. О народности в литературе [Текст] / П.А. Плетнев // Сочинения и переписка.- СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1885. - Т. 1. - С. 217-239.
15. Соловьев, В.С. Китай и Европа [Текст] / В.С. Соловьев // Собрание сочинений.- СПб.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914. - Т. 6. - С. 93-150.
16. Соловьев, В.С. Национальный вопрос в России. Выпуск второй [Текст] / В.С. Соловьев // Собрание сочинений. Т. 5. - СПб.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914. - С. 157-401.
17. Соловьев, В.С. Три разговора [Текст] / В.С. Соловьев // Собрание сочинений. - СПб.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1914. - Т. 10. - С. 81-221.
18. Страхов, Н.Н. Спор из-за книг Н.Я. Данилевского [Текст] / Н.Н. Страхов // Русский вестник. - СПб., 1889. - № 12. - С. 187-203.
19. Струве, П.Б. Блюдение себя. Нравственная основа истинного национализма [Электронный ресурс] / П.Б. Струве // Национализм. Полемика 1909-1917 гг:: Сборник статей. -2009 // Режим доступа: http://www.krotov.info/lib_sec/16_p/pol/emik2.html (25.06.2010).
20. Трубецкой, Е.Н. Национальный вопрос. Константинополь и Святая София [Текст] / Е.Н. Трубецкой. - М.: Типография т-ва И.Д. Сытина, 1915. - 32 с.
21. Трубецкой, Е.Н. Патриотизм против национализма [Текст] / Е.Н. Трубецкой // Смысл войны. Выпуск 1. - М.: Товарищество типографии А.И. Мамонтова, 1914. - С. 5-11.
22. Трубецкой, Е.Н. Развенчание национализма [Электронный ресурс] / Трубецкой Е.Н. // Национализм. Полемика 1909-1917 гг.: Сборник статей. - 2009 // Режим доступа: http://www.krotov.info/lib_sec/16_p/pol/ emik2.html#2 (25.06.2010).
23. Трубецкой, Е.Н. Смысл войны [Текст] / Е.Н. Трубецкой // Смысл войны. - М.: Товарищество типографии А.И. Мамонтова, 1914. - Вы. 1. - С. 17-23.
24. Трубецкой, Н.С. Об истинном и ложном национализме [Текст] / Н.С. Трубецкой // Наследие Чингисхана. - М.: Эксмо, 2007. - С. 162-177.
25. Тютчев, Ф.И. Россия и революция [Текст] / Ф.И. Тютчев // Полное собрание сочинений. - М.: Издание т-ва А.Ф. Маркс, 1913. - С. 295-307.
26. Уваров, С.С. О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством Народного Просвещения [Текст] / С.С. Уваров // Река времен. Книга истории и культуры. Кн. 1. - М.: Эллис Лак, 1995. - С. 70-72.
27. Устрялов, Н.В. К вопросу о сущности «национализма» [Электронный ресурс] / Н.В. Устрялов // Национализм. Полемика 1909-1917 гг.: Сборник статей. - 2009 // Режим доступа: http://www.krotov.info/lib_sec/16_p/ pol/emik4.html (25.06.2010).
28. Хомяков, А.С. Разговор в подмосковной [Текст] / А.С. Хомяков // Полное собрание сочинений. - М.: Университетская типография, 1900. - Т. 3. - С. 202-230.
29. Шишков, А.С. Записки адмирала Александра Семеновича Шишкова [Текст] / А.С. Шишков. - М.: Университетская типография, 1869. - 142 с.
ББК 79.1 (85.12) УДК 902.34
Е.С. СИНИЦЫНА
E.S. SINITSYNA
ПРОБЛЕМЫ КОНСЕРВАЦИИ И РЕКОНСТРУКЦИИ КОЖАНЫХ ИЗДЕЛИЙ, ПРЕДНАЗНАЧЕННЫХ ДЛЯ ХРАНЕНИЯ РАЗЛИЧНЫХ ПРЕДМЕТОВ
PROBLEMS OF CONCERVATION
AND RECONSTRUCTION OF LEATHER STORAGE ITEMS
Статья посвящена реставрации кожаных объектов. В данной работе рассмотрены некоторые моменты исследования и реставрации кожаных изделий, таких, как чехлы, футляры, кошельки, сумки, сосуды, и их деталей из кожи, дерева, металла. Описанные изделия находятся в коллекциях Музеев Московского Кремля и Национального музея республики Алтай им. Анохина.
В статье рассмотрены проблемы реконструкции сильно фрагментирован-ных археологических и этнографических кожаных предметов и представлены результаты их реставрации.
The article is focused on the methods of conservation of the leather objects. The author carried out conservation work on covers, sheathes, purses, bags, vessels and their leather, wooden and metal details. These objects are kept in the collections of the Moscow Kremlin Museum and the Altai national museum.
Results of the conservation aimed at the reconstruction of the fragmented archaeological and ethnographical leather objects are discussed in the article.
Ключевые слова: реставрация, реконструкция, кожа, археология, этнография.
Key words: restoration, conservation, reconstruction, leather, archeology, ethnography.
Кожа является материалом, который благодаря таким своим качествам, как пластичность, влагостойкость, мягкость, легкость в раскройке и шитье, прочность и долговечность широко использовался для изготовления самых разных предметов одежды и обихода, начиная с глубокой древности.
Кожаные изделия встречаются во всех сферах жизни человека. Археологические находки кожаных изделий обладают важной информацией о культуре, быте, костюме и эстетических представлениях людей, живших ранее. Помимо археологических артефактов, музейные и частные коллекции содержат богатый этнографический материал, который также представляет большой научный интерес. Среди кожаных находок встречаются предметы роскоши, нередко это импортные изделия. Изучение этих сведений дополняет
