CC BY
19
92
Забавко Роман Алексеевич,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права Юридического института, Иркутский государственный университет, Российская Федерация, 664003, г. Иркутск,
ул. К. Маркса, д. 1
ORCID: 0000-0003-1613-9317
E-mail: zrairk@gmail.com
Рогова Евгения Викторовна,
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин, Иркутский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, Российская Федерация, 664035, г. Иркутск,
ул. Шевцова, д. 1
ORCID 0000-0002-2524-0241
E-mail: rev-80@yandex.ru
Научная специальность: 12.00.08 — Уголовное право и криминология;
уголовно-исполнительное право (5.1.4. Уголовно-правовые науки)
УДК 343.77
DOI 10.24412/2072-9391-2022-363-92-99
Дата поступления статьи: 20 мая 2022 г.
Дата принятия статьи в печать: 15 сентября 2022 г.
Терминология как средство законодательной техники в составах экологических преступлений
Terminology as a Reception of Legislative Technique in Environmental Crimes
Roman Alekseevich Zabavko,
Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor of Criminal Law Department of the Law Institute, Irkutsk State University,
Russian Federation, 664003, Irkutsk, K. Marx St., 1
ORCID: 0000-0003-1613-9317
E-mail: zrairk@gmail.com
Evgeniya Viktorovna Rogova,
Doctor of Law, Associate Professor,
Professor of the Department of Criminal Law,
Irkutsk Law Institute (branch)
of the University of Prosecutor's Office
of the Russian Federation,
Russian Federation, 664035, Irkutsk, Shevtsov St., 1
ORCID 0000-0002-2524-0241
E-mail: rev-80@yandex.ru Scientific specialty:
12.00.08 — Criminal Law and Criminology; Penal Enforcement Law (5.1.4. Criminal Law Sciences)
Аннотация
Актуальность: действующее уголовное законодательство, криминализуя общественно опасные деяния, должно содержать точные и однозначные термины, так как от правильного понимания их содержания зависят пределы уголовной ответственности. Текст норм гл. 26 Уголовного кодекса Российской Федерации имеет ряд неточностей, которые при применении этих норм на практике требуют их толкования. Отсутствие качественного легального, доктринального или судебного толкования в значительной степени снижает эффективность правоприменительной практики, часто становится причиной отказа в возбуждении уголовных дел.
Annotation
The relevance: the current criminal legislation, which describes socially dangerous acts, must contain precise and unambiguous terms, because criminal liability depends on the correct understanding of their content. Articles of Chapter 26 of the Criminal Code of the Russian Federation have inaccuracies; when applying these norms in practice, their interpretation is necessary. The lack of high-quality legislative, scientific or judicial interpretation significantly reduces the effectiveness of law enforcement practice, and often becomes a reason for refusing to initiate criminal cases.
The problem statement: the authors of the article set the task of analyzing Chapter 26 of the Criminal Code of the Russian Federation in order
Постановка проблемы: авторами статьи поставлена задача произвести анализ гл. 26 Уголовного кодекса Российской Федерации на предмет выявления проблемных терминов, требующих разъяснения, предпринята попытка их системного толкования. Авторами сделан вывод о том, что, в частности, уточнения требуют такие термины, как «лесные насаждения», «незаконная охота», «рубка», «охотничьи ресурсы» и др. В статье проанализированы подходы к их толкованию, проиллюстрированы реальные проблемы правоприменительной деятельности, связанные с неточностью указанных терминов, определены пути преодоления проблемы неоднозначности данных уголовно-правовых терминов.
Цель исследования состоит в развитии научного понимания терминологии экологических преступлений для оптимизации правовых инструментов, применяемых для криминализации деяний, посягающих на нормальное состояние окружающей среды.
Методы исследования: диалектика, анализ, системно-структурный; сравнительно-правовой.
Результаты и ключевые выводы: точное толкование термина «охота» позволит избежать ошибочного отсутствия квалификации покушения на незаконную охоту, не доведенную до конца по независящим от виновного обстоятельствам, правильное понимание термина «рубка» позволит разграничить преступления, предусмотренные ст. 260 и 1911 Уголовного кодекса Российской Федерации и решить вопрос о наличии их совокупности. Все это в конечном итоге будет способствовать более качественной уголовно-правовой охране природы.
to identify problematic terms that need to be clarified, their systemic interpretation is made. The authors concluded that, for example, it is necessary to clarify the terms "forest plantations", "illegal hunting", "felling", "hunting resources", etc. the inaccuracy of these terms, the ways of overcoming the problem of ambiguity of these criminal law terms are determined.
The purpose of the study is to develop a scientific understanding of the terminology of environmental crimes in order to optimize the legal tools used to criminalize acts that encroach on the normal state of the environment.
The research methods: dialectics, analysis, system-structural; comparative-legal.
The results and key conclusions: for example, an accurate interpretation of the term "hunting" will exclude errors that are associated with the lack of criminal liability for the production of wild animals, which is not brought to the end due to circumstances beyond the control of the offender; 260 and 1911 of the Criminal Code of the Russian Federation and the solution of the issue of their totality. This will contribute to better quality criminal law protection of nature.
Ключевые слова: терминология; законодательная техника; пробелы в праве; экологические преступления; незаконная охота; преступные лесозаготовки; браконьерство.
Keywords: terminology; legislative technique; legal gaps; environmental crimes; illegal huntin;, criminal logging; poaching.
Уголовно-правовые нормы как и любые нормы права выражены в словах, предложениях, и их понимание напрямую связано с тем, какой смысл заложен в тот или иной термин. Это особенно важно для понимания правовой природы экологических преступлений, так как многие диспозиции рассматриваемых статей бланкетные, большая их часть носит оценочный характер. Соответственно, от того, насколько точно правоприменитель понимает их содержание, зависит то, насколько правильно он реализует волю законодателя [9, с. 117].
Проблемы терминологического характера экологических преступлений можно условно разделить на несколько групп:
1. Искомый термин отсутствует в смежных отраслях права, существуют различные подходы к его пониманию, в связи с чем возможны проблемы при его толковании. Ярким примером является понятие экологического преступления, не закрепленного ни в Уголовном кодексе Российской Федерации (далее — УК РФ), ни в каком бы то ни было ином нормативном правовом акте. Это порождает проблему отнесения к числу экологических преступлений, например, ч. 1—2 ст. 191, ст. 1911 УК РФ, которые криминализуют оборот незаконно добытых природных ресурсов. Законодатель относит их к числу предметов преступлений в сфере экономической деятельности (в отличие от ст. 2581 УК РФ).
94
2. Термин имеет легальное толкование в различных бланкетных нормах, однако содержание толкуемого понятия в разных нормативных правовых актах различается. Так, существенное изменение радиоактивного фона, являющееся альтернативным общественно опасным последствием преступления, предусмотренного ст. 246 УК РФ, в различных нормативных правовых актах толкуется по-разному.
3. Существует доктринальное толкование понятия, однако его содержание не соответствует закрепленным в нормах права терминам. В частности, котики, морские бобры или другие морские млекопитающие в открытом море или в запретных зонах фактически названы в ст. 256 УК РФ «водными биологическими ресурсами», тогда как в иных нормативных правовых актах, где эти биологические ресурсы упоминаются, речь идет только о рыбах, морских членистоногих, водных растениях и т. д. В определенной степени закрепление указанных водных млекопитающих именно в качестве предмета именно ст. 256 УК РФ можно назвать правовой фикцией, связанной с особенностями их международной правовой охраны. Между тем процесс их добычи более соответствует охоте, содержание которой значительно шире.
4. Термин имеет двоякое понимание в различных главах и разделах УК РФ. Так, термин «полудрагоценные камни» при квалификации преступлений, предусмотренных ст. 191 и 255 УК РФ, включает в себя помимо янтаря и нефрита только берилл, тогда как определение полудрагоценных камней как толкование его как элемента перечня стратегически важных товаров и ресурсов для целей статьи 2261 УК РФ значительно шире.
5. Термин является избыточным, то есть его введение в текст уголовного закона излишне. В частности, термин «дериват», введенный в ст. 2581 УК РФ в редакции Федерального закона от 27 июня 2018 г. № 157-ФЗ1, приводится как синоним термину «производное», однако более точное определение деривата предполагает его понимание как биохимического соединения, результата генетической экспрессии или метаболизма живого существа. При этом при применении ст. 2581 УК РФ вещества, появившиеся в результате метаболизма особо ценного животного или водного биологического ресурса, предметом преступления не признаются.
6. Термин является неточным, в связи с чем возникают сложности в правоприменительной практике. В качестве примера можно привести термин «лесные насаждения», толкование кото-
1 О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 27 июня 2018 г. № 157-ФЗ // СЗ РФ. 2018. № 27. Ст. 3940.
рого даже в «соседних» ст. 260 и 261 УК РФ различается. В первом случае речь идет о конкретных деревьях, кустарниках и лианах, а во втором — об экосреде леса, включающего не только древесную растительность, но и травяной покров, лишайники, папоротники и иные лесные растения. При этом при расчете погибшие дикие животные в результате уничтожения или повреждения лесных насаждений вообще не учитываются.
Все эти проблемы влияют на квалификацию, так как от точности определения того или иного термина напрямую зависит применение нормы, дифференциация уголовной ответственности, разграничение смежных составов преступлений и административных правонарушений.
Одна из наиболее известных и обсуждаемых в науке уголовного права терминологических проблем, связанных с толкованием экологических преступлений, — отсутствие их точной дефиниции [2, с. 282; 6, с. 214; 8, с. 2; и др.]. На первый взгляд, глубоко теоретическая проблема имеет прямое отношение к квалификации, так как только точное понимание их сущности и признаков позволяет отграничивать преступные деяния от непреступных, экологические преступления от иных преступлений. В частности, М. С. Жук в связи с этим даже предлагает внести это определение в текст уголовного закона [3, с. 277].
Сущность проблемы связана с тем, что эта категория относится к одной из наименее изученных и проработанных в уголовном праве. Ее появление связано с развитием прогрессивных идей природоохраны, формированием отношения к природе не как к источнику благ для потребления, а как к всеобщему достоянию, основе жизни. Термин «экологические преступления» является правовой фикцией, его содержание не соответствует значениям использованных в данном словосочетании слов. Кроме того, законодатель избрал весьма нетипичный подход к наименованию данной главы — большинство глав в Особенной части УК РФ названы «Преступления против чего-либо» или «Преступления в сфере чего-либо», и только искомая группа имеет собственный термин, заимствованный по большей части из экологического права.
Традиционно ученые полагают, что экологическими следует признавать такие преступления, которые посягают на определенный объект (общественные отношения, связанные с некими «экологизированными» ценностями) [4, с. 82; 5, с. 107; 7, с. 8]. Как правило, все они так или иначе воздействуют на экологическую безопасность и экологический правопорядок, а уже через них — на иные объекты уголовно-правовой охраны (отношения по по-
воду обеспечения жизни и здоровья человека, экономические отношения и т. д.). Несмотря на достаточно оживленную дискуссию, удачное определение так и не сформулировано.
Одна из проблем терминологии преступлений, предусмотренных гл. 26 УК РФ, — отсутствие единого понимания сущности предмета наиболее распространенного экологического преступления незаконной рубки лесных насаждений (ст. 260 УК РФ). В наименовании статьи речь идет о «лесных насаждениях», тогда как в диспозиции указаны «деревья, кустарники и лианы». Кроме того, в тексте УК РФ имеются иные термины, описывающие фактически тот же предмет — «незаконно добытая древесина» (ст. 1911 УК РФ), а также «лесоматериалы» (ст. 2261 УК РФ). Следует отметить, что в первоначальной редакции ст. 260 УК РФ имела наименование «Незаконная порубка деревьев и кустарников» (при том что в диспозиции, помимо собственно деревьев и кустарников, были обозначены и лианы). Все это указывает на состояние активного поиска законодателем терминов, которые бы наиболее точно описывали те признаки, которые использованы при конструировании составов экологических преступлений.
Термин «лесные насаждения» имеет несколько проблем. Во-первых, слово «насаждения» в его содержании вызывает ассоциацию с искусственным происхождением лесов. На самом деле предметом преступления, предусмотренного ст. 260 УК РФ, являются деревья, кустарники и лианы, произрастающие преимущественно в дикой среде, без участия человека. Вместе с тем им могут быть и искусственно выведенные и затем высаженные в дикую среду деревья, а также деревья в парково-рекреацион-ной зоне, деревья лесозащитных полос и т. д.
Во-вторых, слово «лесные» также может ввести в заблуждение — фактически предметом преступления являются не только те деревья, кустарники и лианы, которые произрастают на землях лесного фонда, но и те, которые расположены на землях водного фонда, сельскохозяйственного назначения, поселений и т. д.
Определение «лесоматериалы», используемое в ст. 2261 УК РФ, вообще не соотносится с предметом незаконной рубки лесных насаждений и оборота заведомо незаконно заготовленной древесины, так как включает в себя только те предметы, которые отнесены к номенклатуре классификатора «Товарная номенклатура внешнеэкономической деятельности Евразийского экономического союза»2. Между тем изу-
2 Единая товарная номенклатура внешнеэкономической деятельности Содружества независимых государств (ТН ВЭД СНГ) (на основе 7-го издания Гармонизированной системы описания и кодирования товаров, вступающая в силу 1 января 2022 года) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
чение массы уголовных дел о контрабанде лесоматериалов позволяет сделать вывод о том, что предмет этого преступления всегда составляет незаконно заготовленная древесина, полученная в результате совершения преступления, предусмотренного ст. 260 УК РФ. Она априори не может быть перемещена через государственную границу Российской Федерации или границу стран — участников Евразийского экономического союза, в связи с чем, полагаем, надлежит признавать ее предметом контрабанды без отсылки к указанной выше номенклатуре.
Следует отметить, что вопрос о содержании понятия «рубка» разрешен сравнительно недавно. Его также не следует воспринимать буквально, так как он включает в себя не только валку (в том числе спиливание, срубание, срезание, то есть отделение различными способами ствола дерева, стебля кустарника и лианы от корня), но и иные технологически связанные с ней процессы (включая трелевку, частичную переработку и (или) хранение древесины в лесу)3. Это определение особенно важно в связи с введением в УК РФ ст. 1911, в которой криминализованы приобретение, хранение, перевозка, переработка в целях сбыта или сбыт заведомо незаконно заготовленной древесины, так как появилась объективная необходимость отграничения хранения, перевозки, первичной переработки древесины в процессе ее валки и тех же деяний, которые охватываются новым составом преступления самостоятельно. Именно по этому пути пошла судебная практика, которая не исключает совокупности преступлений, предусмотренных ст. 260 и ст. 1911 УК РФ, при условии, что хранение, перевозка, переработка, совершенные в процессе валки деревьев, кустарников и лиан, уже окончились и совершаются отдельно с самостоятельным умыслом. Так, гр. Д был осужден за незаконную рубку лесных насаждений (ст. 260 УК РФ) и перевозку заведомо незаконно заготовленной древесины (ст. 1911 УК РФ) при следующих обстоятельствах: используя специальный инструмент, он осуществил валку деревьев, приготовил к погрузке (отделил кроны, распилил стволы на бревна необходимой длины), после чего перевез их к месту временного хранения, позднее погрузил их в свой автомобиль и вывез из лесного массива4.
Определенные сложности вызывает установление содержания термина «незаконная» в словосочетании «незаконная рубка». Это связано
3 О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования: Постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 18 октября 2012 г. № 21 (ред. от 30.11.2017) // Рос. газ. 2012. 30 окт.
4 Приговор Осинского районного суда Иркутской области № 1-85/2018 от 23 октября 2018 г. по делу № 1-85/2018 [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/ZGGHAKO0XmUB/ (дата обращения: 01.04.2022).
96
с тем, что, с одной стороны, содержание специального природоресурсного законодательства, регулирующего порядок выдачи разрешения на лесозаготовительную деятельность, трансформируется, и, с другой, с тем, что и эта «незаконность» понимается по-разному. Так, незаконной следует признавать только ту рубку, которая включает в себя совершение ранее указанных действий при отсутствии или отзыве формальных разрешений на осуществление такой рубки, совершение ее сверх установленных пределов, а также за пределами специально отведенных мест [10, с. 43—45]. Вместе с тем состав рассматриваемого преступления не образуют такие действия, которые хоть и совершены в нарушение лесного законодательства (в частности, относительно целей заготовки древесины), однако при наличии формального разрешения на лесозаготовительные действия. Такие деяния образуют специальные составы административных правонарушений и преступлений, в частности, преступления, предусмотренного ст. 1911 УК РФ.
Так, по ст. 1911 УК РФ был осужден гр. А., который в нарушение требований ч. 4.1 ст. 30 Лесного кодекса Российской Федерации приобрел на корню деревья, находящиеся в лесном массиве и выделенные гр. В. для целей личного строительства. Несмотря на то что гр. А. собственноручно осуществил валку таких деревьев, содеянное им было квалифицировано не по ст. 260 УК РФ, а по ст. 1911 УК РФ. Гр. В. был привлечен к административной ответствен-ности5. В научной среде такой подход признается правильным [1, с. 12—16].
Еще одна терминологическая проблема, оказывающая прямое влияние на квалификацию экологических преступлений, — наличие изначально включенных в конструкцию некоторых составов преступлений оговорок.
Ряд принципиальных сложностей, неточностей и допущений заложен в конструкции ст. 258 УК РФ. Так, предметом незаконной охоты являются «охотничьи ресурсы», то есть в соответствии с п. 1 ст. 1 Федерального закона от 24 июля 2009 г. № 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»6 «объекты животного мира, которые в соответствии с настоящим Федеральным законом и (или) законами субъектов Российской Федерации используются или могут быть использованы в целях охоты». Вместе с тем признак совершения незаконной охоты «в отношении птиц и зверей, охота на которых
5 Приговор Белорецкого районного суда Республики Башкортостан № 1-189/2014 от 18 декабря 2014 г. [Электронный ресурс]. URL: www.http://sudact.ru (дата обращения: 01.12.2021).
6 СЗ РФ. 2009. № 30. Ст. 3735.
полностью запрещена», нельзя понимать буквально. Фактически он включает в себя не всех диких птиц и зверей, а только тех, которые хоть и отнесены к охотничьим ресурсам (см. предыдущий абзац), но временно исключены из их перечня специальным нормативным правовым актом субъекта Российской Федерации в связи с сокращением их популяции, изменением миграционных процессов, снижением кормовой базы и т. д. Кроме того, часть этих животных не просто относятся к числу «птиц и зверей, охота на которых полностью запрещена», но и включены в специальный перечень особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемым международными договорами Российской Федерации. В таком случае они становятся предметом преступления, предусмотренного ст. 2581 УК РФ, основания уголовной ответственности за совершение которого иные. Но нужно отметить, не все особо ценные дикие животные и водные биологические ресурсы, даже и принадлежащие к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемым международными договорами Российской Федерации, являются предметом преступления, предусмотренного ст. 2581 УК РФ. Таковым они являются при условии включения их в специальный перечень, который в соответствии с примечанием к ст. 2261 УК РФ утверждается Правительством Российской Федерации (Постановление Правительства Российской Федерации от 31 октября 2013 г. № 978 «Об утверждении перечня особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемым международными договорами Российской Федерации, для целей статей 2261 и 2581 Уголовного кодекса Российской Федерации»7).
Получается, что предметом охоты могут быть только охотничьи ресурсы, тогда как предметом незаконной охоты могут быть не только охотничьи ресурсы, но и временно исключенные из их числа дикие птицы и звери, а также дикие птицы и звери, являющиеся особо охраняемыми, охота на которые не разрешена вообще.
Законодательное определение охоты включает в себя поиск, выслеживание, преследование охотничьих ресурсов, их добычу, первичную переработку и транспортировку.
Пункт «а» ч. 1 ст. 258 УК РФ предусматривает ответственность за такую незаконную охоту, совершенную с причинением крупного ущерба, отсутствие которого даже при наличии не-
7 СЗ РФ. 2013. № 978. Ст. 5814.
законно добытого дикого животного уголовной ответственности не образует и квалифицируется как административное правонарушение. Вместе с тем по правилам квалификации незаконная охота, совершенная с конкретизированным умыслом, должна быть квалифицирована как покушение на незаконную охоту. На практике же такие деяния, как покушение на незаконную охоту не квалифицируются и рассматриваются либо как административное правонарушение, либо как деяние, вообще не подпадающее под описание какого-либо деликта. Изучив массу приговоров по уголовным делам о преступлении, предусмотренном ст. 258 УК РФ, мы обнаружили лишь единичные примеры такой квалификации. Обычно правоохранители не вменяют покушение на незаконную охоту, если незаконная добыча дикого животного не состоялась, и ограничиваются только административной ответственностью, даже если есть основания полагать, что умысел был направлен на добычу дикого животного с причинением крупного ущерба. Так, постановлением начальника территориального управления министерства лесного комплекса Иркутской области по Тулунско-му лесничеству Ш. признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 8.37 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее — КоАП РФ). Деяние Ш. совершил при следующих обстоятельствах. Имея умысел на незаконную добычу кабана, Ш., в нарушение правил охоты, не заполнив необходимые документы, выдвинулся в лес, где по имеющимся у него сведениям находилось несколько особей кабанов, производил поиск и выслеживание зверя, применяя при этом навыки охотника. Обнаружив дикое животное, Ш. произвел в него один прицельный выстрел, но промахнулся, вследствие чего не смог его добыть. Впоследствии Ш. был задержан и привлечен к административной ответственности, в возбуждении уголовного дела о покушении на незаконную охоту было отказано8.
Отнесение к незаконной охоте, например, транспортировки заведомо незаконно добытых охотничьих ресурсов порождает определенные сложности. Так, в некоторых случаях суды квалифицируют по ст. 258 УК РФ транспортировку диких зверей и птиц, даже если виновный не участвовал в их добыче, а, например, нашел их в лесу. Думается, такая позиция не является верной — в случае если предварительный умысел на незаконную добычу дикого животного доказать невозможно, содеянное над-
лежит квалифицировать по ст. 8.37 КоАП РФ. Так, постановлением начальника территориального управления министерства лесного комплекса Иркутской области по Куйтунскому лесничеству Ч. признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 8.37 КоАП РФ. Двигаясь по лесной дороге на автомобиле совместно с сыном и Т., они увидели стаю ворон, остановились, обнаружили на опушке леса тушу косули со следами пулевых ранений, что свидетельствовало о том, что она добыта в результате незаконной охоты (дата совершения указанных деяний находилась за пределами охотничьего сезона). Они погрузили ее в автомобиль и поехали в деревню, но по дороге были остановлены сотрудниками полиции. Признаков преступления, предусмотренного ст. 258 УК РФ, в действиях Ч., его сына и Т. не обнаружено9.
Полагаем, что безосновательным является привлечение к уголовной ответственности лиц, непосредственно участия в незаконной охоте не принимавших, а осуществивших только их первичную переработку и (или) транспортировку, если у них отсутствовал умысел на совершение этих действий непосредственно до добычи животных.
Так, реализуя возникший преступный умысел на незаконную охоту, К., не имея законного права осуществления охоты на диких животных — лосей, находясь в лесном массиве, вышел из салона автомобиля, зарядил гладкоствольное длинноствольное двуствольное охотничье огнестрельное ружье и произвел 2 прицельных выстрела в дикое животное (самку лося), смертельно поразив и умертвив его, тем самым произведя его незаконную добычу путем отстрела.
После произведенной добычи дикого животного К. уехал в населенный пункт, где сообщил о факте незаконной добычи лося М., предложив последнему совместно совершить первичную переработку туши незаконно добытой самки лося на куски и транспортировать их. С предложением М. согласился, тем самым они вступили в преступный сговор, направленный на первичную переработку и транспортировку незаконно добытого животного.
Далее К. и М. прибыли к месту незаконной добычи самки лося, где при помощи принесенных с собой ножей совместно совершили первичную переработку туши лося на куски, сложив их в привезенные с собой 7 мешков, и перенесли их к участку автодороги, после чего часть выработанного мяса в 4 мешках К. и М. перевезли из вышеуказанного места в населенный
8 Решение Тулунского городского суда Иркутской области № 12-15/2019 12-238/2018 от 8 февраля 2019 г. по делу № 12-15/2019 [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/ doc/HNyvYh96tyLQ/ (дата обращения: 01.04 2022).
9 Решение Куйтунского районного суда Иркутской области № 12-32/2019 от 26 июня 2019 г. по делу № 12-32/2019 [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/HhU93dRKmKmn/ (дата обращения: 01.04.2022).
98
пункт. Суд квалифицировал по ст. 258 УК РФ действия не только К., но и М.10 Думается, для такой квалификации основания отсутствуют. Первичная переработка и транспортировка незаконно добытых диких животных, совершенная лицами, непосредственно не осуществлявшими их добычу, квалифицируется как незаконная охота только в том случае, если они заранее обещали переработать и (или) перевезти их или принять в этом участие.
Все вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что терминология при квалификации экологических преступлений принципиально важна, содержание многих дефиниций прямо влияет на пределы уголовной ответственности. Вместе с тем имеется множество неточностей в толковании этих терминов. Для обеспечения вынесения правильных квалификационных решений, установления единой судебно-следственной практики следует придерживаться единой терминологии. Так, для целей отграничения экологического преступления от иных правонарушений следует исходить из того, что его основным непосредственным объектом являются общественные отношения, обеспечивающие экологическую безопасность и экологический правопорядок. Установление их нарушения позволит оперативно определить предметную подследственность содеянного, принять правильное организационное решение. Это определение является доктринальным, и необходимость включения его в текст УК РФ или руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации отсутствует.
В целях уточнения критериев уголовной ответственности за преступление, предусмотренное ст. 260 УК РФ, под лесными насаждениями следует понимать деревья, кустарники и лианы, произрастающие свободно или с участием труда человека в лесах, а также за их пределами, если они выполняют защитную и (или) рекреационную функцию. Данное определение следовало
10 Постановление Шабалинского районного суда Кировской области № 1-2/39/2020 от 29 сентября 2020 г. по делу № 1-2/39/2020 [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/ doc/QjV9Xf5nrzZR/ (дата обращения: 01.04.2022).
Список литературы:
1. Бархатова Е. Н. Проблемы регулирования уголовной ответственности за преступления в лесной сфере // Экологическое право. 2018. № 3.
2. Буйлов О. П., Брусенцев В. И. Общая характеристика экологических преступлений. Классификация экологических преступле-
бы внести в руководящее разъяснение Пленума Верховного Суда Российской Федерации.
В целях правильной квалификации преступления, предусмотренного ст. 1911 УК РФ, под незаконно заготовленной древесиной следует понимать древесину, полученную в результате незаконной рубки лесных насаждений (ст. 260 УК РФ), а равно при совершении административного правонарушения в сфере лесопользования и рационального использования лесов. Данное определение следовало бы внести в руководящее разъяснение Пленума Верховного Суда Российской Федерации.
В целях унификации предметов преступления, предусмотренного ст. 2261 (в части контрабанды лесоматериалов) и ст. 260 УК РФ, под лесоматериалами следует понимать продукцию, включенную в перечень стратегически важных товаров и ресурсов, который утверждается Правительством Российской Федерации, а равно незаконно срубленные лесные насаждения. Полагаем, это определение следовало бы включить в примечание к ст. 2261 УК РФ.
В целях унификации судебно-следственной практики по делам о преступлении, предусмотренном ст. 258 УК РФ, под незаконной охотой следует понимать только такие поиск, выслеживание и преследование охотничьих ресурсов, которые совершаются с целью их незаконной добычи, а также только такие первичную переработку и транспортировку незаконно добытых охотничьих ресурсов, которые совершены с предварительным их обещанием. Под охотничьими ресурсами следует понимать включенных в перечень, указанный в ст. 11 Федерального закона от 24 июля 2009 г. № 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», а также соответствующими законами субъектов Российской Федерации диких птиц и зверей, охотничьих ресурсов, добыча которых временно или постоянно запрещена соответствующим решением органов государственной власти Российской Федерации или субъектов Российской Федерации. Данные определения следовало бы внести в руководящее разъяснение Пленума Верховного Суда Российской Федерации.
References:
1. Barkhatova E. N. Issues of Regulation of the Criminal Liability for Crimes in the Forest Sector // Environmental Law. 2018. № 3.
2. Bujlov O. P., Brusencev V. I. Obshchaya harak-teristika ekologicheskih prestuplenij. Klassifi-kaciya ekologicheskih prestuplenij // Mezhdun-
ний // Международный студенческий научный вестник. 2015. № 2—3.
3. Жук М. С. Экологические преступления 3. как институт уголовного права // Экология и уголовное право: поиск гармонии: материалы Международной научно-практической конференции (Геленджик, 6—9 октября 2011 г.) / под ред. В. П. Коняхина, М. Л. Прохоровой. Краснодар, 2011.
4. Плешаков А. М. Экологические преступления: концепции и система понятий // Государство и право. 1993. № 8.
5. Попов И. В. Преступления против природной среды. Понятие и содержание // Вестник Томского государственного университета. 2009. № 326.
6. Попов Ю. В. К вопросу о доктринальном описании и законодательном закреплении понятия «экологическое преступление» в контексте обеспечения экологической безопасности // Социально-экономические явления и процессы. 2010. № 6.
7. Сверчков В. В. Ответственность за экологические преступления по российскому уголовному законодательству. Нижний Новгород, 1999.
8. Умирбаева З. А. Понятие «экологическое преступление» в уголовном праве // Российский следователь. 2010. № 9.
9. Хилюта В. В. Пределы автономности уголовного права // Lex Russica. 2019. № 4.
10. Шубин Ю. П. К вопросу о дефиниции термина «незаконная рубка» // Актуальные вопросы борьбы с преступлениями. 2015. № 2.
arodnyj studencheskij nauchnyj vestnik. 2015. № 2—3.
Zhuk M. S. Ekologicheskie prestupleniya kak institut ugolovnogo prava // Ekologiya i ugolov-noe pravo: poisk garmonii : materialy Mezh-dunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii (Gelendzhik, 6—9 oktyabrya 2011 g.) / pod red. V. P. Konyahina, M. L. Prohorovoj. Krasnodar, 2011.
4. Pleshakov A. M. Ekologicheskie prestupleniya: koncepcii i sistema ponyatij // Gosudarstvo i pravo. 1993. № 8.
5. Popov I. V. Natural Environment Offenses. Concept and Contents // Tomsk State University Journal. 2009. № 326.
6. Popov Yu. V. K voprosu o doktrinal'nom opisa-nii i zakonodatel'nom zakreplenii ponyati-ya "ekologicheskoe prestuplenie" v kontekste obespecheniya ekologicheskoj bezopasnosti // Social'no-ekonomicheskie yavleniya i processy. s 2010. № 6. g Sverchkov V. V. Otvetstvennost' za ekologicheskie ^ prestupleniya po rossijskomu ugolovnomu ^ zakonodatel'stvu. Nizhnij Novgorod, 1999. jg Umirbaeva Z. A. Concept of "Environmental Offence" in Criminal Law // Russian Investiga- S tor. 2010. № 9. o
9. Khilyuta V. V. Limits of Autonomy In Criminal ^ Law // Lex russica. 2019. № 4. <
10. Shubin Yu. P. K voprosu o definicii termina eo nezakonnaya rubka" // Aktual'nye voprosy <
bor'by s prestupleniyami. 2015. № 2. 2
Для цитирования:
Забавко Роман Алексеевич, Рогова Евгения Викторовна. Терминология как средство законодательной техники в составах экологических преступлений // Труды Академии управления МВД России. 2022. № 3 (63). С. 92-99.
For citation:
Zabavko Roman Alekseevich, Rogova Evgeniya Viktorovna. Terminology as a Reception of Legislative Technique in Environmental Crimes // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2022. № 3 (63). P. 92-99.
99
