CC BY
172
Максименко М. В. Уголовно-правовые средства обеспечения экологической безопасности // Вестник Прикамского социального института. 2019. № 1 (82). С. 47-55.
Maksimenko М. V. Criminal legal means of ensuring environmental safety. Bulletin of Prikamsky Social Institute. 2019. No. 1 (82). Pp. 47-55. (In Russ.)
УДК 343
M. В. Максименко
Пермский институт ФСИН России, Пермь, Россия
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ СРЕДСТВА ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Максименко Марина Вячеславовна — кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права.
E-mail: m_maximenko@inbox. ru
В статье актуализируется проблема обеспечения экологической безопасности уголовно-правовыми средствами. Путем сравнения текстов нормативных правовых актов, устанавливавших на протяжении всей истории отечественного уголовного права уголовную ответственность за совершение экологических преступлений, определяется степень урегулированности общественных отношений в области защиты природной среды от преступных посягательств в различные периоды. Рассматриваются нормы современного уголовного законодательства об ответственности за экологические преступления, на основе статистических данных Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации производится анализ эффективности действия правовых норм, содержащих отдельные составы экологических преступлений. На примере анализа судебной практики по делам о незаконной рубке лесных насаждений выявляются недостатки действующих правовых норм, вносится предложение по их совершенствованию.
Ключевые слова: экологическая безопасность, экологические преступления, уголовная ответственность за экологические преступления, незаконная рубка лесных насаждений, браконьерство, «мертвые» нормы.
М. V. Maksimenko
The Perm Institute of the FPS of Russia, Perm, Russia
CRIMINAL LEGAL MEANS OF ENSURING ENVIRONMENTAL SAFETY
Maksimenko Marina V. — Candidate of Philosophical Sciences, Senior Lecturer of the Department of Criminal and Penal Law.
The article addresses the problem of ensuring environmental safety by criminal law means. By comparing the texts of legal acts that established criminal responsibility for environmental crimes throughout the entire history of domestic criminal law, the degree of regulation of public relations in the field of protecting the natural environment from criminal encroachment in different periods is determined. The article considers the norms of modern criminal legislation on liability for environmental crimes; on the basis of statistics, this Judicial Department at the Supreme Court of the Russian Federation analyzes the effectiveness of the legal norms containing individual components of environmental crimes. On the example of the analysis of judicial practice in cases of illegal logging
© Максименко M. В., 2019
of forest plantations, the shortcomings of the existing legal norms are revealed, and a proposal is made to improve them.
Key words: environmental safety, environmental crimes, criminal liability for environmental crimes, illegal logging of forest plantations, poaching, "dead" norms.
Существуя в условиях современного мира, человек активно изменяет окружающую среду. Поэтому чрезвычайно важной является задача обеспечения такого преобразования природы, при котором будущие поколения могли бы комфортно существовать в экологически приемлемых условиях. Экологическая безопасность является глобальной задачей, т. е. ее решение возможно только благодаря концентрации усилий всего мирового сообщества, однако фундаментом для успешного международного природоохранного сотрудничества может стать только эффективное правовое регулирование общественных отношений в области защиты окружающей среды на национальном уровне.
В Российской Федерации в настоящее время действует множество нормативных правовых актов, регламентирующих обеспечение экологической безопасности на производстве, режимы природопользования, меры ответственности за экологические правонарушения, порядок восстановления подвергшихся антропогенному воздействию территорий.
В системе российского права существует программный документ, содержащий стратегические цели и механизмы реализации федеральной экологической политики, а также экологические вызовы и угрозы национальной безопасности, которая в своей структуре подразумевает экологическую безопасность, — это Стратегия экологической безопасности Российской Федерации на период до 2025 года, утвержденная Указом Президента РФ от 19 апреля 2017 г. № 1761 (далее — Стратегия). В литературе используются различные трактовки понятия «экологическая безопасность» [5], легальное определение содержит Федеральный закон от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» , который определяет экологическую безопасность как «состояние защищенности природной среды и жизненно важных интересов человека от возможного негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности, чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, их последствий».
В Стратегии в обоснование необходимости разработки и проведения единой государственной экологической политики приведены данные экологического мониторинга окружающей природной среды в Российской Федерации. В частности, отмечается, что подавляющее большинство жителей страны регулярно подвергается экологически значимому негативному воздействию: вдыхание воздуха, содержащего недопустимую концентрацию вредных веществ; использование воды, не отвечающей гигиеническим требованиям; территориальное соседство со стихийными и организованными местами хранения бытовых и производственных отходов; подверженность воздействию гидрометеорологических (наводнение, засуха), геологических (лавины, оползни, землетрясения) и биогенных (эпидемии) явлений. В качестве одной из внутренних угроз экологической безопасности России Стратегия называет криминализацию природопользования: хищническая добыча минеральных и биологических ресурсов наносит ущерб конституционному праву граждан на благоприятную окружающую среду.
Относя общественные отношения в области охраны окружающей среды и ее компонентов к одной из наиболее важных областей человеческого взаимодействия, законодатель
1 О Стратегии экологической безопасности Российской Федерации на период до 2025 года : указ Президента РФ от 19 апр. 2017 г. № 176 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2017. № 17. Ст. 2546.
2 Об охране окружающей среды : федер. закон от 10 янв. 2002 г. № 7-ФЗ (ред. от 29 июля 2018 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. №2. Ст. 133.
устанавливает уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за совершение экологических преступлений как общественно опасных деяний. Уже на ранних стадиях формирования русской государственности встречается законодательное фиксирование ответственности за экологические преступления. В ст. 69 пространной редакции «Русской правды» за «покражу» бобра предусматривался штраф в 12 гривен, что равнялось по размеру наказания штрафу за смертоубийство холопа (бобры имели статус объекта собственности князя).
Во времена правления Алексея Михайловича (1629-1676) были изданы шестьдесят семь указов об ограничении отстрела лесного зверя. Цель указов состояла в урегулировании бесконтрольного отстрела промысловых животных, а в отдельных случаях — в сохранении видов как таковых от тотального уничтожения.
В отечественной юридической литературе высказывается мнение о том, что окружающая среда получила статус объекта защиты уголовно-правовыми нормами лишь в XIX в. [2].
Первым кодифицированным нормативно-правовым актом, содержащим уголовно-правовые нормы защиты природных объектов, стало Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.1 (далее — Уложение 1845 г.). Так, в ст. 586 первого уголовного кодекса России содержался запрет на «самовольное производство охоты или ловли зверей и птиц в казенных лесах, или иных местах, казне принадлежащих» и на «самовольную ловлю как рыбы, так и других животных, а равно и жемчуга в казенных водах» под угрозой наказания за простой и квалифицированные виды описываемого деяния штрафом в размере от 5 до 50 руб. с обязательным обращением в пользу государства незаконно добытого. Для должностных лиц, «которые допустят кого-либо производить на казенных землях» указанные деяния, предусматривалось наказание в виде строгого выговора, а в случае повторного «допуска» на казенные земли браконьеров — в виде «удаления от должности».
Текст Уложения 1845 г. содержит прототип уголовно-правовой нормы, охраняющей порядок использования недр: ст. 629-630 предусматривают ответственность за незаконное строительство «горных заводов» и их эксплуатацию без «уплаты податей» от штрафа, кратного количеству неуплаченных налогов за период эксплуатации заводов, до ссылки на каторжные работы сроком до шести лет с «наложением клейм». Несколько десятков составов преступлений предусматривали ответственность за преступления, связанные с незаконной добычей и оборотом соли.
Глава 9 Уложения 1845 г. была посвящена нарушениям «уставов о казенных лесах» и состояла из шестидесяти шести статей, включавших преступления, состоявшие:
— в незаконной лесозаготовке;
— незаконном сбыте леса, заготовленного по разрешению («билету») для собственных нужд;
— приобретении и транспортировке заведомо незаконно заготовленного леса;
— нарушении порядка добычи смолы, дегтя;
— нарушении целевого использования земель казенных лесов (например, их использование для выпаса скота);
— хищении, уничтожении или порчи корабельных лесов;
— злоупотреблении полномочиями «лесными чинами».
Такое большое количество статей, содержащих нормы об ответственности за вред, причиняемый природе, свидетельствует о казуистичности изложения уголовно-правовых запретов, а их локализация в разд. VII «О преступлениях и проступках против имущества и
1 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 года [Электронный ресурс] // Российская государственная библиотека: офиц. сайт. URL: https://dlib.rsl.ru/viewer/01002889696#?page=8 (датаобращения: 25.01.2019).
доходов казны» — о том, что охранительный их потенциал направлен на защиту казенного имущества, а не окружающей среды. Нормы об ответственности за нарушение «правил охранения чистоты воздуха и безвредности воды», «правил, установленных для продажи, хранения и употребления веществ ядовитых», а также некоторых санитарно-эпидемиологических правил помещены законодателем в разд. VIII «О преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния».
Уголовное уложение, утвержденное Николаем II 22 марта 1903 г.1 (далее — Уложение 1903 г.), сосредоточило составы экологических преступлений преимущественно в гл. IX «О нарушении постановлений, ограждающих народное благосостояние». Так, новый кодифицированный документ предусматривал уголовную ответственность за недонесение о фактах эпизоотий и болезней «сельскохозяйственных растений или плодовых или древесных насаждений» в виде денежной пени размером до 100 руб. или ареста сроком до одного месяца. Уложение 1903 г. содержало охранительные уголовно-правовые нормы об ответственности за незаконную охоту: наказание за незаконную добычу диких животных, а также продажу или покупку «убитой в запрещенное время дичи» выражалось штрафом и конфискацией орудий охоты. Наказание в виде «заключения в тюрьму» предусматривал такой состав преступления, как «запрещенный законом морской котиковый промысел или самовольный котиковый промысел на суше». Таким способом законодатель отметил данный вид животных как особо охраняемый предмет преступного посягательства.
Особой охраной по Уложению 1903 г. пользовались и «станичные леса казачьих войск Донскаго и Астраханскаго», за незаконную рубку деревьев в которых предусматривалось наказание в виде «денежной пени не свыше 50 рублей». В то же время размер санкции за незаконную лесозаготовку в других местностях не превышал 5 руб. сверх возмещения стоимости самой древесины.
Уголовно-правовой защитой пользовались общественные отношения в области охраны питьевых водных ресурсов, ответственность за порчу которых наступала в виде «ареста или денежной пени не свыше 500 рублей» в соответствии с санкцией ст. 220. Водоохранные уголовно-правовые нормы, предусмотренные ст. 261 Уложения 1903 г., предполагали повышенные меры наказания в виде штрафа до 100 руб. или ареста до одного месяца за нарушение правил «пользования водами для орошения земель Закавказья», в то время как нарушение правил пользования и строительства водных объектов для сельскохозяйственных нужд в иных местностях наказывалось штрафом до 50 руб.
Такие «географические» квалифицирующие признаки экологических преступлений свидетельствовали о дифференцированном подходе к регулированию в большей степени экономической и в меньшей степени — экологической ситуации в отдельных землях Российской империи.
Уголовно-правовые нормы, предусматривавшие ответственность за нарушение недропользования, были помещены в гл. XXXVI «О самовольном пользовании чужим имуществом», следовательно, подразумевали защиту права собственности, а не природных ресурсов.
В послереволюционные годы советское правительство продолжило разработку законодательных актов об охране природы. 27 мая 1918 г. был подписан декрет ВЦИК «О лесах», в котором аргументировалась важность профилактических и охранительных мероприятий. Было принято несколько декретов об учреждении в районах страны заповедников с целью централизации и концентрации усилий по охране ценных уголков природы с их растительным и животным миром.
1 Уголовное уложение от 22 марта 1903 года [Электронный ресурс]. Санкт-Петербург : Изд. В. П. Анисимова, 1903. 250 с. URL: http://library6.com/8569/item/553030 (дата обращения: 25.01.2019).
Уголовный кодекс РСФСР 1922 г.1 содержал всего две статьи, предусматривавшие ответственность за причинение ущерба элементам окружающей природной среды, хотя и в более формализованном виде, нежели предыдущие кодифицированные источники. Нормы ст. 99 об ответственности за незаконную охоту, рыбную ловлю, добычу полезных ископаемых и нарушение правил землепользования были помещены в гл. I «О государственных преступлениях». В этом же нормативном акте проведено разграничение уголовной и административной ответственности за незаконную лесозаготовку по признаку стоимости незаконно добытого (если она не превышала 15 руб., деяние признавалось административным правонарушением). В период действия Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. была предпринята попытка декриминализации незаконной охоты и рыбной ловли, однако в связи с распространенностью этих явлений и существенным ущербом, причиняемым ими, уголовная ответственность за указанные деяния очень скоро была введена вновь.
В Уголовном кодексе РСФСР 1926 г. нашли отражение нормы об уголовной ответственности за нарушение постановлений об охране лесов, за незаконную добычу минеральных ресурсов, незаконный промысел бобров и незаконную охоту. В Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. статьи об ответственности за посягательства на природу по-прежнему размещались в разных главах: «Хозяйственные преступления», «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения», «Преступления против социалистической собственности» и «Преступления против порядка управления».
Принятый в 1996 г. и вступивший в законную силу с 1 января 1997 г. Уголовный ко-деке Российской Федерации (УК РФ) стал прогрессивным нормативно-правовым актом в сфере установления уголовной ответственности за преступления, посягающие на общественные отношения в области охраны природных объектов.
Глава 26 УК РФ «Экологические преступления» включает восемнадцать статей, предусматривающих уголовную ответственность за причинение ущерба окружающей среде или ее компонентам. Практически все составы экологических преступлений содержат бланкетные нормы, т. е. предусматривают ответственность за нарушение различных правил, установленных иными нормативными правовыми актами. Так, для уяснения содержания нормы, устанавливающей уголовную ответственность за незаконную охоту, необходимо обратиться к текстам следующих нормативно-правовых актов: Лесного кодекса Российской Федерации от 4 декабря 2006 г., Федерального закона от 24 июля 2009 г. № 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», Федерального закона от 24 апреля 1995 г. № 52-ФЗ «О животном мире», Федерального закона от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды», Постановления Правительства РФ от 6 января 1997 г. № 13 «Об утверждении Правил добывания объектов животного мира, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации, за исключением водных биологических ресурсов», Приказа Минприроды России от 16 ноября 2010 г. № 512 «Об утверждении Правил охоты».
Трудности применения природоохранных уголовно-правовых норм заключаются не только в сложном процессе их уяснения и толкования, но и в том, что экологические преступления являются одними из самых высоколатентных. Потребительское отношение к природным ресурсам и сиюминутно не ощутимый ущерб формируют попустительское отношение обывателей к совершаемому «незначительному» нарушению природоохранного законодательства.
1 Уголовный кодекс РСФСР от 1 июня 1922 года [Электронный ресурс] // Юридическая Россия : федеральный правовой портал. URL: http://www.law.edu.ru/norm/nonn.asp?normID=1241523 (дата обращения: 25.01.2019).
2 Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-Ф3 (ред. от 27 дек. 2018 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. №25. Ст. 2954.
В настоящее время на долю экологических преступлений приходится чуть больше 1 % всех привлекаемых к уголовной ответственности лиц, что также свидетельствует о высокой латентности этих преступлений (рис. 1).
] Количество осужденных за экологические преступления •Удельный вес в общем числе осужденных. %
Рис. 1. Количество осужденных за экологические преступления и удельный вес в общем числе осужденных за 2008-2017 гг.
По данным Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации [3] в 2017 г. «лидерами» среди экологических преступлений стали:
— незаконная рубка лесных насаждений (4 222 осужденных);
— незаконная добыча водных экологических ресурсов (2 785 осужденных);
— незаконная охота (396 осужденных);
— незаконная добыча «краснокнижных» животных и растений (370 осужденных). На долю прочих составов экологических преступлений (четырнадцать составов) приходится всего 56 осужденных (рис. 2).
Прочие составы экологических
Незаконная шбка лесных
преступлений; 56
Незаконная добыча водных биологических ресурсов; 2785
Незаконная добыча "краснокнижных11 животных и растений; 370
Незаконная охота; 396
Рис. 2. Количество лиц, осужденных по отдельным составам экологических преступлений в 2017 г.
Распространенность в правоприменительной практике привлечения к уголовной ответственности по одним составам экологических преступлений и единичные случаи вынесения обвинительных приговоров или же полное их отсутствие по другим составам говорит о несимметричности структуры гл. 26 УК РФ. Так, за все время действия УК РФ не вынесено ни одного приговора по составам преступлений, предусмотренным ст. 248 «Нарушение правил безопасности при обращении с микробиологическими либо другими биологическими агентами или токсинами» и ст. 259 «Уничтожение критических местообитаний для организмов, занесенных в Красную книгу Российской Федерации» [1, с. 45]. В юридической литературе подобные нормы получили название «мертвых», т. е. существующих на бумаге и не действующих в реальном мире. В конкретном случае рассматриваемых составов ст. 248 и ст. 259 УК РФ причиной бездействия норм является отсутствие правоотношений, которые они призваны были регулировать. Объект данных преступлений не нуждается в уголовно-правовой защите в силу того, что отсутствуют посягательства на него. Если все же нарушения, описанные в диспозициях рассматриваемых статей, произойдут, то они могут быть квалифицированы по иным конкурирующим составам преступлений и обеспечены таким образом охранительной силой уголовного закона.
Обвинительные приговоры по составам преступлений ст. 249, 251, 252, 255 УК РФ являются единичными, что также свидетельствует о несовершенстве формулировок объектов защиты и некотором дублировании частными нормами общих, отражает несовершенство законодательной техники гл. 26 УК РФ.
«Рабочие» составы гл. 26 УК РФ вызывают трудности у правоприменителей ввиду их конструктивных особенностей.
Например, ст. 260 предусматривает уголовную ответственность за незаконную рубку лесных насаждений. Особенности лесозаготовительной деятельности (трудоемкость, удаленность от мест складирования древесины, необходимость технического оснащения всех процессов заготовки), безусловно, оказывают влияние на то, что групповой характер указанного преступления является наиболее вероятным способом его совершения. При этом вменение виновным квалифицирующего признака «группа лиц по предварительному сговору» возможно лишь в тех случаях, когда совместная деятельность лиц по лесозаготовке была заведомо для всех участников процесса незаконной. Собрать доказательственную базу «заведомости» незаконности рубки для соучастника весьма проблематично. Лица, совместными усилиями осуществлявшие лесозаготовку, в случае обнаружения совершенного ими правонарушения договариваются о возложении ответственности на одного из них, а второму отводится роль свидетеля, который осуществлял рубку деревьев, «не подозревая», что у исполнителя отсутствуют разрешительные документы, а исполнитель, в свою очередь, избегает вменения ему отягчающего обстоятельства «группа лиц по предварительному сговору».
Понятие незаконной рубки судами по предписанию п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 октября 2012 г. № 21 в редакции от 30 ноября 2017 г. «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования»1 толкуется расширительно, а именно: под незаконной рубкой понимается не только процесс отделения ствола дерева от корня, но и другие технологические процессы: очистка от сучьев, трелевка (доставление на
1 О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18 окт. 2012 г. № 21 (ред. от 30 нояб. 2017 г.) // Рос. газета. 2012. №251.
погрузочную площадку для дальнейшей транспортировки), раскряжевка (поперечное распиливание стволов деревьев на необходимые по длине отрезки), хранение древесины (последние два процесса заготовки могут осуществляться как на месте непосредственной рубки, так и на лесопилке). Такое распространительное толкование является нежелательным в уголовно-правовой науке, т. к. является предпосылкой злоупотреблений при применении правовой нормы, и может быть устранено лишь внесением в текст самой статьи перечня всех действий, за совершение которых по воле законодателя должна наступать уголовная ответственность. Перечень действий, предусмотренных в п. 16 указанного Постановления Пленума, не содержит такого процесса, как «выкапывание», при котором ствол дерева не отделяется от его корня. Такой способ менее вероятен для лесозаготовки, а вот совершение этого действия в нарушение плана освоения леса при подготовке лесных земель для строительства объектов инфраструктуры, вероятно, может произойти. И если толковать буквально понятие рубки, обращаясь даже к расширенному Постановлением Пленума перечню технологических процессов рубки или повреждения до прекращения степени роста, выкапывание лесных насаждений как процесс уголовно наказуемым признать нельзя. Выкапывание деревьев как способ посягательства на лесные насаждения упомянуто лишь в Постановлении Правительства РФ от 8 мая 2007 г. № 273 «Об исчислении размера вреда, причиненного лесам вследствие нарушения лесного законодательства»1, которое само по себе источником норм уголовного права не является, хотя выкапывание фактически влечет за собой такой же ущерб лесному хозяйству, как и рубка.
Реальное лишение свободы как вид наказания за совершение рассматриваемого преступления практически не применяется судами в случае первичного совершения лицом деяния, содержащего признаки состава преступления, предусмотренного ст. 260 УК РФ, но применяется при рецидиве, т. е. повторном совершении преступления (причем первое преступление не обязательно должно быть экологическим). Таким образом, назначение реального лишения свободы за совершение экологического преступления, предусмотренного ст. 260 УК РФ, выполняет функцию усиления воздействия на «неисправившегося» рецидивиста, а не превентивную природоохранную функцию.
Нередко лица, свершившие преступление, предусмотренное ст. 260 УК РФ, освобождаются от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием или назначением судебного штрафа (который фактически в разы меньше назначаемого размера штрафа как вида уголовного наказания). У такой практики есть позитивный и негативный эффект: с одной стороны, лицо, срубившее в нарушение установленного порядка два «мешающих» ему дерева (например, загораживающих проезд), по смыслу уголовного закона не заслуживает сурового наказания; с другой стороны, лицо, незаконно в корыстных целях заготовившее десятки кубометров древесины, имеет такую же предусмотренную законом возможность освобождения от уголовной ответственности по тем же основаниям.
В этой связи представляется своевременным и необходимым пересмотр порядка исчисления ущерба, причиненного незаконной рубкой лесных насаждений, или декриминализация в пользу административной ответственности незаконной рубки, причинившей ущерб на сумму менее 50 тыс. руб. с учетом действующего порядка расчета.
Рассмотренные примеры трудностей уяснения смысла для правильного применения лесоохранных уголовно-правовых норм свидетельствуют о необходимости внесения изме-
1 Об исчислении размера вреда, причиненного лесам вследствие нарушения лесного законодательства (вместе с Методикой исчисления размера вреда, причиненного лесам, в том числе лесным насаждениям, или не отнесенным к лесным насаждениям деревьям, кустарникам и лианам вследствие нарушения лесного законодательства): постановление Правительства РФ от
8 мая 2007 г. № 273 (ред. от 11 окг. 2014 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2007. № 20. Ст. 2437.
нений в нормы современного законодательства об экологических преступлениях: декриминализации «мертвых» и неэффективных норм и законодательной конкретизации «рабочих» составов экологических преступлений.
Охота в современном обществе перестала быть средством добычи пищи и переместилась в разряд увлечений. Рубка деревьев также преимущественно утратила свой «вынужденный» характер для целей отопления и строительства. Судебная практика свидетельствует об ориентированности современной экологической преступности на рынок, в том числе теневой [4]. Потребительское отношение к природным ресурсам является серьезной угрозой экологической безопасности россиян. Теоретической базой совершенствования уголовно-правовых норм защиты природной среды и ее компонентов должны стать научные исследования, основанные на сопоставлении статистических данных и изучении отечественной и зарубежной правоприменительной практики.
Библиографический список
1. Калинина О. М. «Мертвые» нормы главы 26 Уголовного кодекса Российской Федерации // Вестник Омской юридической академии. 2018. № 1. С. 45-48.
2. Лопашенко Н. А. Экологические преступления: комментарий к главе 26 УК РФ. Санкт-Петербург, 2002. 802 с.
3. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса Российской Федерации в 2017 году [Электронный ресурс] // Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации : офиц. сайт. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=4572 (дата обращения: 25.01.2019).
4. Редникова Т. В. Организованная экологическая преступность в России и за рубежом: криминологическая характеристика и меры противодействия // Lex russica. 2018. № 9. С. 98-111.
5. Шеншин В. М. Экологическая безопасность как объект уголовно-экологической политики России // Российский следователь. 2018. № 6. С. 68-71.
