CC BY
198
будет относиться к научной рациональности. Если же кто-то использует индуктивные принципы, то даже несмотря на те или иные результаты, сам подобный отход от дедукции как таковой уже изначально предполагает, что человек отходит от самой научной рациональности.
Обратим внимание, что все же научная рациональность, как это складывается в последнее десятилетие в литературе, видение её, понимание, в большей степени имеет достаточно сильный оценочный момент, и в смысле можно говорить об определенной идеализации данного понятия. Но в итоге, в нем выражается не только и не столько специфика научной методологии, а выражается достаточно серьезно сама стратегия, когда научное познание изначально признается приоритетным относительно любой сферы ненаучного.
И в этой связи различные подходы к пониманию научной рациональности несут мысль о том, что представляет из себя познание реальности и каковы реальные возможности и условия ее познания. В рамках научной рациональности становится вполне очевидным, что наиболее адекватной формой познания рациональности будет форма, соответствующая достижению реальности, которая, в большей степени, построена на принципах формализации. В этой связи, конечно, следует сказать, что подобная интерпретация научной рациональности фактически тождественна демонстрации ее ограниченности в плане развития науки. На это обратили внимание целый ряд исследователей научной рациональности [2; 3].
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Поппер, К. Р. Логика и рост научного знания / К. Р. Поппер. - М. : Прогресс, 1983.
2. Степин, В. С. Теоретическое знание / В. С. Степин. - М.: Прогресс-Традиция, 2003.
3. Тулмин, С. Концептуальные революции в науке / С. Тулмин. - М., 1978.
4. Швырев, В. С. Рациональность как ценность культуры / В. С. Швырев. - М., 2003.
УДК 172.1 ББК 87
Б. С. Щеглов, А. А. Замкни ТЕОРИЯ РАЦИОНАЛЬНОСТИ: КОНЦЕПЦИИ И МОДЕЛИ
Аннотация. В статье утверждается, что современное адекватное понимание рациональности может основываться только на признании альтернативных или различных между собой типов рациональности, каждая из которых не претендует на абсолютную полноту и, в принципе, готова к диалогу, компромиссу и критике. рассматривается вопрос об анализе подходов и интерпретаций к научной рациональности.
Ключевые слова: рациональность; научная рациональность; теория рациональности; тип рациональности.
B. S. Scheglov, A. A. Zaikin
THE THEORY OF RATIONAL: CONCEPTS AND MODELS
Abstract. The paper argues that an adequate understanding of modern rationality can only be based on the recognition of alternative or different types of rationality among themselves, each of which does not pretend to absolute completeness, and, in principle, ready for dialogue, compromise and criticism. considered for the analysis of approaches and interpretations of scientific rationality.
Key words: rationality, scientific rationality, the theory of rationality, the type of rationality.
Современное адекватное понимание рациональности может основываться только на признании альтернативных или различных между собой типов рациональности, каждая из которых не претендует на абсолютную полноту и, в принципе, готова к диалогу, компромиссу и критике. Как представляется, в этой ситуации прав В. Швырев, который подчеркивает неконструктивность понимания и представления монологизма в отношении самой рациональности.
При этом монологизм представляется как врожденный любым видам идеи дополнительности, то есть представлению о том, что подлинная реальность открывается в различных своих ракурсах и проекциях. Возможно лишь сочетание различных, в том числе и находящихся между собой в конфликтах и противоречиях позиций сознания [1, 108]. Подобный взгляд фактически подводит к идее о том, что весьма нейтральный плюрализм должен быть заменен на диалогич-ность, то есть речь идет о том, что адекватная истинная диалогичность, в полемике с другими под-
ходами по отношению к рациональности, предполагает наибольшую степень адекватности в раскрытии творческого потенциала собственной позиции субъекта.
То есть, в этом смысле, используются общие принципы диалогичности в рассуждениях, когда принятие каких-то принципов вовсе не обязательно означает обязательное следование, а предполагает не только компромиссность в рамках каких-то проблем, но и использование всего того хорошего, что есть в альтернативных позициях для обоснования своей собственной позиции.
Что же касается, в этой связи, самой рациональности, то неклассическое её представление через диалогическое сознание, вообще говоря, предполагает наличие двух ипостасей подобного диалогического рационального сознания. Одна ипостась связана с внутренним существованием человека и связана с тем, что человек направляет себя вглубь собственного сознания.
В рамках последнего и выявляются возможности человека. И в этом смысле, подобный потенциал представляет одну сторону диалогично рационального сознания. Другая ипостась направлена во вне, то есть в этой связи диалог человека будет направлен на иные позиции, установки мнения в отношении рациональности, что предполагает как работу по соотнесению собственной позиции с позицией других субъектов, так и, непосредственно, работу над позицией других субъектов, предполагающих не только свои собственные позиции, но и сопоставление рациональных элементов других позиций или установок со своими собственными.
Современная характеристика рациональности человеческого сознания, с одной стороны, должна фиксировать как пределы рационализации этого самого сознания, так и пределы рационализации реальности с точки зрения тех исходно принятых принципов, идеалов, норм и т.д., которые выступают в качестве рациональности. То есть в тех моментах, когда субъект непосредственно сталкивается с ситуациями, в которых он должен максимально эффективно реализовать свои собственные внутренние нормы и цели, непосредственно связанные с принципом рациональности самосознания.
С подобных позиций, обращаясь к современной неклассической рациональности, следует сказать, что она будет непосредственно связана с выявляемыми и исходно определенными установками действующих субъектов по отношению к действительности, в рамках которой они себя мыслят, и в рамках которой они действуют. Достаточно четко подобную ситуацию зафиксировал В. Швырев: "Если в классике предметность рациональности - это предметность объекта, данного субъекту в виде некоторой завершенной, ставшей действительностью, то предметность неклассической рациональности - пластичное, динамичное отношение человека к реальности, с которой имеет дело его активность" [4].
Заметим при этом, что характеристики неклассической рациональности, конечно, в определенной степени были уже развиты в эпоху классической науки, но они покоились и основывались не на принципах гуманизма, а в большей степени зависели от личной ответственности и трудовой этики. Вместо непосредственного обращения к рационализму в более компромиссной форме, связанной, например, с верой в науку и в достижимость исходных определенных целей, происходил поворот к целерациональности вместо существующей до этого времени универсальной веры в человеческий разум.
При этом действительно правы те исследователи, которые обращают внимание на то, что историзм, который утверждал преемственность в рамках истории, фактически сменился верой в сам материальный прогресс, и в этой связи с методологических позиций вполне объяснимо то, что реализовывалось само учение об истине. То есть истина стала пониматься как результат выполнения некоторых научных процедур и правил по отношению к соответствующему процессу.
Неклассический тип рациональности характерен для неклассической методологии науки. В этом смысле следует обратить внимание на то, что сам познающий субъект не является, как это было в классической рациональности, отделенным от реального мира, а фактически находится внутри него.
Действительность раскрывается перед человеком настолько, насколько активна его деятельность по отношению к этой действительности, то есть предметы и субъекты действительности, включаясь в процесс самой активной познавательной человеческой деятельности, становятся вовлеченными в эту познавательную деятельность только тогда, когда мы можем говорить, что субъект непосредственно обратился, а возможно и познал наиболее общие связи, законы, закономерности этой действительности.
В этой связи, вполне уместно утверждение В. С. Степина относительно того, что «в методологии неклассической науки акценты переносятся на изучение действительных структур, в которые включены объекты на исследование операциональных оснований тех или иных онтологий, которые исторически сменяют друг друга в развитии науки» [3, 133].
При этом следует обратить внимание на тот факт, что когда речь заходит о неклассической рациональности, то необходимо учитывать то, что этот вид рациональности следует рассматривать с точки зрения его развития, развития в смысле отношения того субъекта, который является носителем данной рациональности, по отношению к тому процессу, в котором происходит дея-
тельность субъекта по освоению этого мира. В процессе освоения субъектом деятельности параллельно происходит процесс его саморефлексии и самопознания.
Таким образом, можно говорить о существовании очень широкого контекста при рассмотрении перехода от классической рациональности к неклассической. Это связано как с тем, что познающий субъект находится с одной стороны, внутри познаваемой реальности, а с другой стороны
- эта реальность предстоит перед ним, то есть реализуются как бы две ипостаси.
Но кроме этого, следует принимать обязательно во внимание и ситуацию самого действующего познающего субъекта, его установки, его теоретико-познавательные возможности, его общую мировоззренческую позицию, его обладание методологией научного познания и исследования, его общие сферы взаимоотношений с окружающим его миром, а кроме того, нельзя не отметить отношения познающего субъекта к своему собственному миру, а также возможность вести диалог с внутренним миром других людей.
На наш взгляд, основным условием рациональной деятельности и рационального отношения к действительности выступают деятельностные характеристики сознания, которые определяют адекватность внутренней и внешней позиции познающего субъекта в том смысле, о котором мы сказали раньше, и той действительности, в рамках которой эта познавательная деятельность рассматривается. Для рациональности характерна направленность на сознательную, рефлексивную деятельность в отношении к человеческому сознанию, которое отражает окружающий мир во всех тех направлениях, в которых человек превращает этот мир в свою внутреннюю субъективность, а также во всех тех отношениях, которые позволяют человеку реализовывать себя в этом мире, и по отношению к своему собственному миру.
Поэтому, видимо, когда речь идет о классической рациональности, то следует говорить о некой рационально рефлексивной компоненте, существующих в настоящее время культур. Современные дискуссии относительно научной рациональности нередко связаны с дискуссиями относительно самого термина. И при этом, научная рациональность иногда рассматривается в контексте вообще неклассической рациональности и тогда к ней будет относиться все вышесказанное, но, с другой стороны, достаточно часто прослеживается иная тенденция - попытка вывода понятия научной рациональности на рациональность в смысле её соответствия с законами логики.
В принципе, в данном направлении речь идет больше о том, что научная рациональность представляется все же частным, хотя, возможно, более приоритетным случаем самого понятия рациональности. Для большинства позиций в рамках подобной условно логической позиции, понятие научной рациональности связывается с тем, что существуют своеобразные стандарты рациональности, которые являются универсальными и которые, в определенном смысле, сохраняют свою стабильность несмотря на изменение тех или иных аспектов рациональности. То есть, в какой-то мере, понятие научной рациональности воспроизводит понятие классической рациональности, когда речь в основном заходит относительно законов человеческого мышления, но следует заметить, что само человеческое мышление как таковое, конечно, действительно является одним и тем же, если его рассматривать с точки зрения исторического развития, так как те же самые законы логики, на которых основывается понятие научной рациональности, остаются одними и теми же.
Видимо более точно в этом случае следовало бы сказать, что универсализм относительно подобного понимания научной рациональности скорее связан с логико-методологическим рационализмом.
Подобное толкование самой неклассической рациональности, в основе которой находятся логические законы, конечно, приводит к целому ряду проблем, которые ставят под сомнение саму целесообразность использования подобного вида рациональности в качестве методологической нормы.
По мнению А. Никифорова, существуют следующие негативные следствия подобной универсализации понятия "научная рациональность":
- существует лишь один вид рациональности и один ее критерий для всех областей духовной и материальной деятельности людей, для всех исторических эпох и всех народов;
- с точки зрения универсалистского понятия рациональности, человеческая история и все области материальной и духовной культуры существенно иррациональны;
- даже в науке рациональность соединена с иррациональностью [2].
С подобными постулатами трудно согласится и видимо их можно использовать в каких-то достаточно локальных областях исследования рациональностей, но, по большому счету, эти постулаты действительно отражая своеобразный логический универсализм, вообще говоря, не отражают общей картины, которая складывается в рамках современных дискуссий относительно неклассической рациональности.
Дело не в том, что логико-методологический универсализм не имеет право на свое собственное существование, наоборот, если правильно использовать логико-методологические основания для научной рациональности в рамках неклассической рациональности, то мы можем получить достаточно эффективные результаты.
Однако особенно в неопозитивистской литературе последних десятилетий происходил определенный подмен понятия научной рациональности логико-методологическом обоснованием этой рациональости. Как следствие - подобные негативные результаты.
Научная рациональность в современной ее интерпретации фактически предполагает деятельность, которая направлена на разработку, уточнение, получение, конструирование теорий, являющихся общезначимыми и истинность которых можно определить именно с точки зрения фактора настоящего времени.
Говоря о научной рациональности, следует обратить внимание и на тот факт, что ее фундаментальными характеристиками нередко выступают как целесообразность, так и разумность. Что касается соотношения целесообразности и разумности, то этот вопрос достаточно сложный, однако, говорить изначально о разумности какого-то знания видимо все же будет неправильно, так как только определенная деятельность позволит установить насколько разумно то или иное конкретное человеческое действие или человеческое поведение в целом.
Речь идет о том, что соотношение целесообразности и разумности, в большей степени, отражает различные этапы рациональной деятельности человека.
Целесообразность предполагает определение той конкретной цели, которая фактически будет не только отражать намерения человека относительно деятельности, связанной с преобразованием себя или окружающего мира, но в конечном счете, определять саму программу претворения в жизнь этой цели. После того, как человек пройдет ряд этапов реализации этой деятельности, он может ее реконструировать и как раз реконструкция будет связана с теми моментами, в рамках которых можно произвести определенную систематизацию результатов этой деятельности на предмет того, насколько эти сами результаты соответствуют представлению разумности или неразумности.
Видимо, указанное соотношение необходимо из плоскости какой-то моментальной непосредственной связи перевести в другую плоскость, а именно в разнесенность с точки зрения фактора времени. Достаточно близкие взгляды в плане соотношения целесообразности и разумности и научной рациональности при специальном детальном исследовании можно найти у А. Никифорова [2].
Таким образом, рассмотрение и обоснование понятия о неклассической рациональности прежде всего предполагает адекватное понимание существования самого субъекта, который осуществляет осознанную деятельность с точки зрения контроля за своим поведением по изменению и обращению к той действительности, с которой он соприкасается. При этом, естественно, происходит реализация как внутренних установок и норм самого субъекта, так и необходимо учитывать те условия, в которых познающий субъект находится, речь идет не только об условиях естественного существования самого субъекта, но прежде всего о тех условиях, в каких он способен познать окружающую действительность.
И наконец, в каких формах сама действительность представляется познающему субъекту? При этом фактически саморефлексия познающего субъекта даёт ему возможность в действиях осуществлять определенную собственную свободу, то есть реализовать свободу во внешней действительности - это предполагает, что перед субъектом возникают различные альтернативные ситуации, но сама свобода дает ему возможность выбора между этими альтернативными ситуациями, что как раз предполагает изначальное представление о неклассической рациональности.
Развитие идей относительно неклассической рациональности в достаточной степени связано с понятием открытой и закрытой рациональности. Весьма интересный и широкий по объему анализ этой проблемы приведен в ряде работ В. Швырева [1; 4]. Мы не будем подробно останавливаться на этой проблеме, тем более, что сам Швырев достаточно четко обозначил собственную позицию, с которой мы в целом согласны, однако, хотелось бы высказать в этой связи следующее соображение.
Дело в том, что, по мнению ряда исследователей и в том числе Швырева, существует определенное разграничение открытой и закрытой рациональности именно с точки зрения реализации идеи неклассической рациональности. Подобное разграничение связано во многом с тем, что закрытую рациональность часто связывают непосредственно с целерациональностью в контексте, например, Веберовского понимания.
В этом смысле оправданным выглядит позиция тех исследователей, которые говорят, что сама закрытая рациональность в какой-то мере препятствует установлению адекватных отношений между человеком и действительностью в рамках уже неклассической рациональности, в частности обращается внимание на то, что в рамках закрытой рациональности в большей степени идет обращение к механизму достижения каких-то локальных целей и практически минимально речь идет, допустим, о каких-то духовных человеческих измерениях, ценностных мировоззренческих позициях и перспективах их развития. Поэтому закрытая рациональность подвергается своеобразной скрытой корректировке.
При этом, речь может идти о том, что сама открытая рациональность вполне позволяет осмыслить концепцию закрытой рациональности и фактически это приводит к постулированию того факта, что представление рационального в рамках закрытой рациональности может перестать быть таким в рамках рациональности открытой.
Концепция же открытой рациональности как высшей по сравнению с закрытой рациональностью, оказывается связанной непосредственно с такими понятиями, которые непосредственно характеризуют специфику существования человека в социуме, а именно: самосознание, деятельность, творчество, выбор и т.д.
В этой ситуации явно прослеживается тенденция, о которой не только говорили Степин, Швырев, Никифоров, но и акцентировали на этом внимание. Но, видимо, эта проблема еще получит свое развитие, так как, на наш взгляд, позволяет жестче сформулировать соотношение между открытой и закрытой рациональностью.
Дело в том, что, на наш взгляд, концептуальные особенности закрытой рациональности и открытой рациональности уже в достаточной мере определены в литературе. Вопрос заключается в том, насколько успешно и эффективно данное понятие находит применение в различных практических контекстах, в частности: исторических, социологических, социально -философских. Ведь локальные исследования в области других наук предполагают, что приоритет открытой рациональности или ее исключительное использование далеко не всегда является оправданным.
Ряд конкретных научных результатов как раз могут быть получены в рамках закрытой рациональности, а уже сами результаты могут быть помещены в своеобразный контекст открытой рациональности, где, с одной стороны, произойдет осмысление, составлена определенная модель того, что получено в рамках исследования этой закрытой рациональности, а с другой стороны -будут обозначены те перспективы, те общие мировоззренческие ценностные установки, которые действительно присущи контексту исследований в рамках открытой рациональности.
Но подобное соотнесение закрытой и открытой рациональности все же предполагает выход на первый план диалектики их соотношения и как раз, на наш взгляд, проблема заключается в том, что эта диалектика действительно, как показано в ряде работ, в большей степени носит концептуальный характер.
В известной мере, не отвергая значимость концептуальных результатов, проблему можно перенести в несколько иную плоскость. А именно в плоскость того, что необходимо и классическое понимание рациональности, с учетом механизмов открытой и закрытой рациональности, рассмотреть в ряде конкретных социальных аспектах, посмотреть деятельностные, мотивационные аспекты познающего человека, возможно его целерациональную деятельность, ценностные установки, мотивы и т.д. То есть поставить обе рациональности в более конкретные рамки вполне определенных социальных процессов и явлений. И вот на этом пути и будет достигнута, а точнее показана на конкретных примерах, диалектика этих двух видов рациональности.
Подводя определенный итог вышесказанному обратим внимание на то, что в рамках современной дискуссии действительно достигнут определенный результат с точки зрения концептуального основания нового типа рациональности и обозначены основные направления, по которым это исследование может осуществляться. Своеобразный синтез современных точек зрения с позиции их историко-ретроспективного понимания достаточно четко выражен В. С. Стёпиным: "Классический тип рациональности концентрирует внимание только на объекте и выносит за скобки все, что относится к субъекту и средству деятельности. Для неклассической рациональности характерна идея относительности объекта средствам и операциям деятельности. Экспликация этих средств и операций выступает условием получения истинного знания об объекте. Наконец, способ неклассической рациональности воспроизводит соотнесенность знаний об объекте не только со средствами, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности" [3, 132]
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Берега рациональности: беседа с В.С. Швыревым // Вопросы философии. - 2004. - № 2. - С. 113-126.
2. Никифоров, А. Л. Соотношение рациональности и свободы в человеческой деятельности // Рациональность на перепутье. - М., 1999. - С. 295-313.
3. Степин, В. С. Теоретическое знание / В. С. Степин. - М.: Прогресс-Традиция, 2003.
4. Швырев, В. С. Рациональность как ценность культуры / В. С. Швырев. - М., 2003.
