CC BY
486
ТЕОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО КАПИТАЛА И ИССЛЕДОВАНИЯ МИГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ В РОССИИ
Статья посвящена вопросам применения концепции человеческого капитала для анализа миграционных процессов в России. Эта концепция дает возможность моделировать соотношение затрат на миграцию и выгод, получаемых в случае переезда. Эконометрические модели, построенные на основе этой теории, позволяют оценить в монетарном выражении множество факторов, которые определяют последствия миграции для индивида. К сожалению, в силу идеологических ограничений теория человеческого капитала долгие годы воспринималась в нашей стране как чуждая, что существенно обедняло научный инструментарий. В настоящее время применение данной концепции для исследования миграции в нашей стране стало объективно необходимым. Основная задача статьи - привлечь внимание отечественных исследователей к теории человеческого капитала как апробированному инструменту для более точного анализа миграционных процессов. Результаты таких исследований могут быть использованы для проведения эффективной региональной миграционной политики.
В октябре 1962 г. журнал «Political Economy» опубликовал серию статей, в которых разные аспекты человеческого поведения и бытия рассматривались как проявление экономической целесообразности. Согласно данному подходу, затраты индивида на поддержание своего здоровья, приобретение профессиональных навыков, образования или другие изменения в статусе и жизни выступают в качестве инвестиций, которые в будущем должны приносить определенный доход, не только компенсирующий вложенные средства, но и превышающий их.
Эта концепция, получившая название теории человеческого капитала, стала значительным явлением в науке, а ее автор - Гари Беккер - был удостоен Нобелевской премии. Как он отмечал в своей Нобелевской лекции, экономический подход к анализу социальных явлений в отличие от марксистского не предполагает, что движущий мотив для индивида - только эгоизм или материальная выгода [1, p.385]. Это лишь метод анализа, а не предположение относительно конкретной мотивации. Г. Беккер полагал, что прежде чем выбрать определенную линию поведения, поступить так или иначе, люди, как правило, оценивают, насколько выгоден или невыгоден будет именно этот вариант поведения. Причем такой подход относится к совершенно разным сферам человеческих поступков и решений.
Как отмечал Г.Беккер, теория, ставшая столь распространенной в современной науке, вначале - в 1950-1960-е годы - была встречена весьма враждебно. Сама идея человеческого капитала была воспринята как унизительная, поскольку люди в данном случае якобы рассматривались как своего рода механизмы [1, р.392]. Однако достаточно скоро теория завоевала заслуженное признание. Экономическая интерпретация человеческих поступков и решений стала популярным и весьма эффективным методом научных исследований. Большой вклад в разработку концепции внесли и другие видные представители Чикагской школы - Т. Шульц, Дж. Минцер, А. Хансен и др. Вплоть до настоящего времени этот подход остается широко распространенным в западной научной литературе.
Одна из статей в упомянутом выше журнале - «Затраты на человеческую миграцию и доходы от нее» [2], написанная Ларри Съяастадом, не только систематизировала исследования, посвященные экономическим причинам и последствиям миграции, но и выдвигала новую конструкцию, позволявшую сравнительно точно оценить в денежном выражении выгодность переезда для индивида. С этого момента, по сути дела, началось активное применение теории человеческого капитала в качестве одного из основных инструментов изучения миграционного поведения и экономических последствий миграции.
Л.Съяастад исходил из того, что исследование миграции ставит перед экономистом как минимум два вопроса. Первый, привлекший наибольшее внимание, касается реакции мигранта на региональные различия в уровне оплаты труда. Второй относится к взаимосвязи миграции и оплаты труда, иными словами, насколько миграция эффективна в отношении выравнивания межрегиональных различий в оплате сопоставимого труда. Этот аспект, по мнению автора статьи, привлекал внимание значительно реже [2, 82], чем первый, и, кроме того, был намного сложнее.
Как правило, в исследованиях миграции ученые оперировали понятиями миграционного сальдо для объяснения экономической привлекательности того или иного региона для мигрантов. Однако Съяастад предположил, что имеет смысл рассматривать весь миграционный оборот7. Он отметил, что, хотя исследования чистой миграции2 и позволяют частично объяснить функционирование рынка рабочей силы, оценочная величина «реакции» чистой миграции на различия в уровне оплаты труда мало что может дать для измерения эффективности миграции как «выравнивателя».
Альтернативным подходом, в частности, было бы сравнение показателей интенсивности валовой миграции с изменениями в уровне оплаты труда в течение какого-то периода времени. Для этого могут потребоваться многочисленные допущения, и этот подход тем не менее должен будет дать ответ на трудный вопрос: в какой степени выравнивание оплаты труда вызвано данным объемом миграции. Кроме того, существует вероятность, что влияние миграции может быть компенсировано будущими изменениями в действии экономических сил, которые изначально вызывали различия в уровне оплаты труда.
Лучшей альтернативой, по крайней мере с аналитической точки зрения, будет связать данную проблему исключительно с размещением ресурсов. По Съяастаду, миграция рассматривается как инвестиции, повышающие производительность человеческих ресурсов, инвестиции, которые имеют затратную часть, но и предполагают получение дохода [2, р.83].
Место концепции человеческого капитала в иерархии миграционных теорий. В системе миграционных теорий концепция человеческого капитала относится к теориям микроуровня, поскольку оценивает соотношение «затраты - выгода» с позиций индивида или домохозяйства. Но совершенно очевидно, что данный экономический подход может быть применен и на уровне сообщества, региона, государства, а может быть, и глобальных экономических зон, т. е. на мезо- и макроуровнях.
Причины миграции и миграционное поведение с позиций макроуровня теснейшим образом связаны с процессами социально-экономического развития общества в целом, территориальной дифференциацией этого развития и концентрацией экономического роста и активности в ключевых территориях и секторах. Дифференцирующим фактором экономического роста на региональном уровне являются также естественные ресурсы, географическое положение территории и политика правительства, обеспечивающая определенный, как правило неодинаковый, уровень инвестиций в экономику регионов.
За пределами динамично развивающихся регионов темпы социально-экономического развития, скорость технологических изменений, как правило, ниже. Поэтому в условиях урбанизации и неравномерного развития территорий основными направлениями движения населения являются миграция из сельской местности в города, из экономически депрессивных периферийных районов в центры экономической активности. Опыт социальноэкономического развития бывшего СССР и современной России показывает, что отставание и стагнация сельского хозяйства были в течение многих лет дополнительным импуль-
1 Миграционный оборот — сумма чисел прибывших и выбывших (или прибытий и выбытий) для конкретной территориальной единицы за определенный временной интервал.
2
Чистая миграция (синоним — сальдо миграции) — разность между числом прибывших и выбывших для конкретной территориальной единицы за определенный временной интервал.
сом для движения населения в города и служат очевидным свидетельством значения экономических различий на макроуровне в стимулировании миграции.
Недостатком экономического подхода к изучению миграции на макроуровне является то, что он рассматривает мигрантов как достаточно аморфную, однородную общность, у которой нет иного выбора, кроме решения о миграции. В действительности же возможна ситуация, когда значительное число людей относится в целом нейтрально к существующим различиям, вызываемым экономическим развитием.
По-видимому, самый большой опыт анализа причин миграции накоплен на мезо-уровне. Теоретические подходы и концепции причин миграции на мезоуровне, прежде всего, связываются с именем Эрнста Георга Равенстейна, сформулировавшего в конце XIX в. законы миграции [3].
На их основе в середине 60-х годов была построена теоретическая модель миграции Э. Ли, получившая широкое признание [4, р.45-57]. Хотя она и критикуется за некоторое упрощение причин такого сложного явления, как миграция, все же модель позволяет показать большую роль мезоуровня в принятии решения о миграции.
Согласно этой теории, миграция является ответом на факторы, действующие в районе выхода и в одном или нескольких районах потенциального вселения мигранта. Эти факторы идентифицируются как положительные, негативные или нейтральные. Миграция имеет место в том случае, если влияние негативных условий в месте выхода мигранта будет большим, чем условий позитивных, определяющих намерение индивида не мигрировать. Относительный баланс положительных и негативных условий может оказать большое влияние не только на сам факт миграции, но и на направление движения, формирование потоков в более привлекательные районы. Вариантом модели миграции Ли является схема факторов «притяжение - выталкивание», которая обычно рассматривает миграцию как ответ на выталкивающие факторы в местах выхода и привлекательные факторы в местах вселения.
Однако Ли предостерегал от упрощенного суммирования позитивных и негативных факторов в детерминации вероятного объема миграции. Он предположил, что в случае миграции доводы в ее пользу обычно значительно перевешивают, поскольку люди с неохотой покидают привычные места. Важно также отметить, что люди по-разному оценивают позитивные и негативные факторы. В конечном счете многое зависит от индивидуальных обстоятельств, характеристик самого индивида, восприятия им окружающей среды. Тем не менее одни факторы влияют на людей одинаковым образом, другие - неодинаково. Первые связаны с процессами социально-экономического развития на макроуровне, вторые - на микроуровне, о чем будет сказано ниже.
Как отмечалось выше, критика макро- и мезоуровня основывается в основном на том, что миграция населения в этих случаях рассматривается в качестве пассивной реакции на причины и стимулы разного рода. При этом состав самих мигрантов недостаточно дифференцируется. Однако если рассматривать причины миграции на уровне индивида, семьи или домохозяйства, то также происходит определенное упрощение ситуации. В действительности реакция индивидов даже на одни и те же обстоятельства, как правило, различна. Кроме того, существенна неоднородность семей по уровню дохода, стадии жизненного цикла, уровню образования, тесноте семейных связей и т.д. Эти и многие другие характеристики оказывают большое влияние на принятие решения о переезде (или отказе от него), а также на направление передвижения.
Таким образом, объяснение причин или мотивов миграции на микроуровне необходимо для понимания самого механизма миграции. В этом смысле теория человеческого капитала заняла пустовавшую до того времени нишу в исследованиях территориальной подвижности населения. Расцвет исследований миграции на микроуровне начался после второй мировой войны, в первую очередь в социологии и психологии, а затем и экономических науках. В отличие от подходов представителей других наук к изучению
миграции экономисты стали рассматривать миграцию как нормальный, адекватный ответ индивида на действие рыночных сил [5, р. 505-506].
Необходимо подчеркнуть, что в последнее время наблюдается тенденция к интеграции изучения миграции на разных уровнях как более продуктивному пути исследования. В основе этой интеграции, по мнению некоторых авторов, должна лежать комбинация теорий человеческого поведения (мотивации) и более глубокого понимания влияния культурной, социальной среды. Только такое объединение позволит связать личностные, персональные аспекты миграции и региональный контекст политикоэкономических структур и социальных институтов, в рамках которых люди принимают решения [5, р. 505-506].
Круг проблем, связанных с подвижностью населения и решаемых с помощью теории человеческого капитала, весьма широк. Ученые успешно применяли методы, сформировавшиеся в рамках этой концепции, для исследования не только миграции, но и текучести кадров, квалификационной, профессиональной и отраслевой мобильности.
Итак, в основе «миграционного» направления теории человеческого капитала лежит предположение, что миграция имеет место, когда индивид решает, что более предпочтительно переехать, чем остаться, и что трудности переезда будут возмещены ожидаемыми выгодами. Миграция, как правило, способствует переносу деятельности в те сферы, где цена человеческого капитала выше. Иногда суть экономического взгляда на миграцию выражается в утверждении, что население перемещается из регионов с плохими возможностями в регионы с лучшими возможностями [6, с. 367]. При этом выгоды от переезда могут быть как материальными, так и нематериальными, как единовременными, так и долговременными, охватывающими весь период проживания в данном регионе [7, р. 21-32; 8].
Экономическая мотивация переезда индивида сводится преимущественно к сопоставлению заработка на прежнем и новом месте, а также затрат, вызванных переездом. Решение о миграции принимается, если ожидаемые размеры заработка на новом месте превышают размеры заработка, существующие на нынешнем месте. Кроме того, в расчет берутся неизбежный период временной безработицы сразу после переезда, а также затраты времени и средств на профессиональную подготовку. Безусловно, приведенная схема процесса принятия решения несколько идеализирована. Люди, как правило, не могут учесть всех факторов и обстоятельств, которые будут сопровождать процесс переезда. В той же мере не все последствия миграции могут быть точно учтены и оценены до переезда.
Подчеркнем, что теория человеческого капитала применима только к добровольной миграции, хотя определение степени «вынужденности» и добровольности в этом процессе относится к числу наиболее сложных и дискуссионных вопросов. Кроме того, необходимо понимать, что экономическая мотивация является доминирующей лишь для определенной части мигрантов. В разных странах и в условиях различных социальнополитических или экономических ситуаций доля мигрирующих из соображений экономической целесообразности может существенно изменяться.
По сравнению с другими демографическими процессами масштабы и формы миграции весьма быстро, несмотря на определенную инерционность, изменяются под влиянием колебаний политической и экономической обстановки [9, р. 308]. В свою очередь закономерности миграции проявляются на достаточно длительных интервалах времени в условиях относительно стабильной ситуации в регионе или стране. В связи с этим отдельные авторы, говоря о тенденциях миграции или миграционного поведения, считают необходимым уточнить: «в мирное время». Так, задача исследования, проведенного Т. Шульцем, состояла из двух частей: оценки влияния политико-экономических различий на миграцию и изучения миграции в мирное время, когда люди могут преимущественно свободно мигрировать с целью улучшить экономическое положение и удовлетворить свои собственные предпочтения [10, р. 381].
Законодательные акты, регулирующие миграцию (особенно межгосударственную), также оказывают сильное влияние на миграционное поведение. Законы, облегчающие миграцию родственников постоянных жителей данной страны, как и ее граждан, могут привести к снижению в миграционном потоке доли мигрантов с более сильной экономической мотивацией [11, р. 625-626]. Традиционные теории «выталкивающих» и «притягивающих» факторов (преимущественно экономических) часто критикуются, поскольку они в значительной мере игнорируют важность государства и прочих институтов, проводящих активную стимулирующую или ограничительную миграционную политику.
Своеобразными детерминантами миграционного поведения (процесса принятия решения о переезде) выступают возраст и уровень образования потенциального мигранта. Наивысшая миграционная активность в молодых трудоспособных возрастах обусловлена тем, что у молодого мигранта впереди больше времени для получения и использования выгод миграции [6, с. 338].
Следует остановиться на роли информированности в процессе принятия решения о переезде и в процессе последующей адаптации на новом месте. Как правило, информированность облегчает процесс поиска рабочего места, а следовательно, сокращает период вынужденной безработицы мигранта. Доказано, что более образованные люди, как правило, лучше информированы относительно занятости и обустройства в районах вселения, что значительно снижает для них степень неопределенности, связанной с миграцией. Однако мигранты все равно попадают в менее выгодное положение по сравнению с местными жителями, поскольку часто сталкиваются с необходимостью получить информацию о рынках труда, жилья, потребительских товаров, которой уже обладают местные жители. До тех пор пока мигранты не заполнят информационного пробела, их поведение на этих рынках будет менее эффективным [11, р. 629].
Принято считать, что выгоды от миграции разделяются на монетарные и немонетарные компоненты. Последние включают и «психологические» выгоды. Соответственно затраты также разделяются на монетарные и немонетарные, такие, как затраты на транспорт, продажу движимого и недвижимого имущества, потери заработной платы во время передвижения, профессиональную подготовку к новой работе, если это необходимо. Психологические затраты связаны с потерей или ослаблением родственных и других связей, отказом от родного языка и культуры, необходимостью приобретения новых привычек. Хотя в данном случае речь идет как о монетарных, так и немонетарных затратах и выгодах, при оценке чистых выгод от миграции, как правило, принимались во внимание только монетарные затраты и выгоды. В последнее время такой подход является предметом критики в связи с усилением внимания к нематериальным аспектам жизни человека.
Принимая решение о переезде, не все люди действуют осознанно. Существует определенный процент мигрантов, совершающих переезд импульсивно, на основании эмоций или под влиянием других людей. В данном случае выгода от переезда не оценивается.
Существует точка зрения, согласно которой мигранты могут обладать большим человеческим капиталом по сравнению с теми, кто не мигрирует. Это связано с селективностью миграции, проявляющейся в формировании миграционных потоков из наиболее образованной и «честолюбивой» части населения. В этом смысле миграция еще больше увеличивает «объем» человеческого капитала для семьи или для индивида. Такое «накопление» происходит, несмотря на то что в первое после переезда время мигранты попадают в менее выгодное по сравнению с местными жителями положение, так как последние не несут расходов на переезд и обустройство.
Более сложной, чем миграция индивида, представляется процесс принятия решения в случае семейной миграции. Так, высокий уровень занятости женщин усложняет механизм принятия решения о миграции. Семейной миграции предшествует процесс совместного принятия решения о переезде обоими супругами, а в ряде случаев - и другими членами семьи. Оценивается совокупный результат (выгода) для семьи в целом [6, с. 244]. При этом
для одного из супругов (или членов семьи) миграция может быть неэффективной, но его потери из-за переезда будут компенсированы повышенной эффективностью миграции для другого супруга или члена семьи и повышением ожидаемого чистого дохода семьи относительно нынешнего. Практика показывает, что в большинстве случаев семейной миграции в западных странах миграция боле выгодна для мужа, нежели для жены, поскольку уровень оплаты труда и занятости мужчин выше, чем женщин.
Миграция в контексте человеческого капитала достаточно часто исследуется на примере миграции из менее развитых стран в более развитые, а тема роли денежных переводов, осуществляемых мигрантами на родину, стала одной из наиболее популярных в современной литературе по трудовой миграции. Появился даже специальный термин, обозначающий природу этих денег, - «миградоллары»[12].
В ряде стран поступления денежных переводов из-за границы столь значительны, что составляют весомую часть валового внутреннего продукта. По оценкам известного английского ученого Дж. Солта, в начале 1990-х годов соотношение этих средств и валового внутреннего продукта составило: в Югославии 8%, в Иордании 14%, в Лесото 170% [13, р. 1088]. В 1992 г. общий объем переводов в страны выхода мигрантов оценивался в размере 67 млрд. долл., в том числе 40 млрд. долл. получили страны, отправлявшие мигрантов в Европу и на Ближний Восток [14, р. 103-105]. Учитывая, что развитые страны в целях ограничения иммиграции оказывают существенную экономическую помощь странам выхода и производят значительные инвестиции в их экономику, последние получают весьма ощутимый приток капитала, связанный с трудовой миграцией за рубеж. По данным Немецкого института исследования занятости объем денежных переводов гастарбайтеров из России, работающих в Германии в рамках специальной государственной программы, составил за 1991-1996 гг. 5,630 тыс. немецких марок [15, р. 20].
В последние годы формируется двоякое отношение к данной стороне экономического эффекта миграции. В литературе отмечается, что, с одной стороны, происходит перераспределение дохода и обеспечивается устойчивый рост экономики стран вселения, а с другой - усиливается зависимость стран выхода от денежных поступлений извне. Поток денежных переводов способствует формированию своего рода «наркотической привязанности» стран выхода и подрывает процесс экономического развития этих стран. Средства расходуются в основном на потребление, что стимулирует импорт товаров, и крайне редко инвестируются в производственный сектор экономики. Как отмечают немецкие ученые, лишь около 20% от объема денежных переводов всех иностранных рабочих, занятых в Германии, инвестируются в личную предпринимательскую деятельность, треть расходуется на потребительские товары и еще треть - на приобретение или улучшение жилья [15, р. 20].
Существуют и другие негативные последствия денежных переводов из-за границы. В частности, создается основа для социальной напряженности между слоями населения, получающими денежные вливания извне, и теми, кто не имеет этого источника дохода [16, р. 500-502].
Приблизительно то же происходит и при возвращении мигранта на родину. Как показали некоторые исследования, заработанные мигрантами деньги также расходуются в первую очередь на приобретение недвижимости (земельного участка, дома), выплату долгов, текущее потребление. Значительно реже они инвестируются в предпринимательскую деятельность [17, р.321]. Это говорит о том, что члены одного домохозяйства или семьи, как работавшие в более развитых странах, так и те, кто жил на денежные переводы из-за границы, придерживаются сходной линии экономического поведения.
В случае возвращения мигранта в страну выхода по истечении какого-либо срока период использования человеческого капитала иммигрантов, приобретенного в результате миграции, может быть разделен на два интервала. В течение первого иммигрант проживает в стране вселения, а в течение второго - в стране выхода, совершив возвратную миграцию. При этом можно сделать важное наблюдение: в случае постоянной
(безвозвратной) миграции именно реальные различия в заработной плате определяют потребление мигрантом его дохода в том месте, где он заработан. Однако в случае временной миграции как абсолютные, так и относительные различия в заработной плате в месте выхода и вселения одновременно влияют на процесс принятия индивидом решения о переезде. Если иммигрант сознательно ограничивает потребление, выбирает высокий уровень накопления и расходует свои сбережения по возвращении домой, где покупательная способность его сбережений высока, миграция приносит повышенную доходность в течение жизни мигранта по сравнению с той, которая имела бы место без возвратной миграции [18, р. 327-329].
Таким образом, обзор научной литературы последнего десятилетия показывает, что вопрос о денежных переводах как средстве перераспределения доходов и как следствии экспорта рабочей силы стал самостоятельным направлением исследований в рамках теории человеческого капитала. Многообразие форм перевода денежных средств и факторов, определяющих выбор того или иного способа, предполагает возможность выделить определенное число переменных и обусловливает необходимость выработки определенных моделей, характеризующих это явление. В настоящее время появляются работы, формализующие эти процессы посредством математического моделирования [19, р. 29-47].
Концепция человеческого капитала нашла широкое отражение в различных эконометрических моделях, которые интенсивно разрабатываются с 1960-х годов. В первую очередь это относится к разработке микромоделей миграционной реакции отдельных индивидов или отдельных семей (домохозяйств) на изменение тех или иных показателей уровня жизни [20, с. 38-47].
Существует несколько базовых моделей расчета экономической эффективности миграции, сопоставляющих затраты на переезд и выгоду от него. Содержание наиболее распространенной модели может быть изложено следующим образом [21]. Потенциальный мигрант, проживающий на территории /, оценивает возможную пользу, Е(П), происходящую от дисконтированного объема ожидаемых выгод от проживания на одной из ]=1...Ы территорий (включая территорию проживания /):
Т
вдад]} = { ехр(-гг)ищ(№, (1)
0
где Т - временной горизонт (вплоть до ухода на пенсию), в течение которого индивид подсчитывает чистую выгоду, получаемую непрерывно на уровне Л(0 с настоящего времени (/=0), и г - субъективный дисконтированный уровень. Ожидаемые дисконтированные затраты (С) на передвижение в] могут быть рассчитаны как
Т
Е[Су(0)] = { ехр(-гГ)[СР(№. (2)
0
Эти затраты являются позитивной функцией расстояния между I и ], но будут равняться нулю, если 1= ], т.е. если индивид не мигрировал. Индивид оценивает ожидаемые выгоды меньше, чем затраты на передвижение для каждой из ]=1,...,Ы территорий, и выбирает территорию с наибольшим чистым доходом. Миграция имеет место тогда, когда предпочитаемая территория не совпадает с настоящей территорией проживания /.
Рассматриваемая модель может быть расширена с учетом различных уровней дисконтирования, т.е. начисления банковского процента по вкладам мигрантов. Этот вид модели дает возможность проанализировать широкий круг факторов - экономических, социальных, а также окружающей среды,- определяющих решение о миграции, что значительно шире первоначальных подходов, учитывавших только такие, как дифференциация заработной платы и рынок труда. В рамках такого широкого подхода возможен, например, учет уровня мобильности различных возрастных групп населения, поскольку более «старые» группы мигрантов имеют меньше времени для получения выгод от миграции. Модель также вводит пространственные величины для определения
затрат на передвижение и временные факторы в терминах «горизонта времени», в течение которого индивиды оценивают возможные затраты и выгоды.
Для оценки выигрыша в заработной плате нужно заработок мигранта после переезда сопоставить с возможным увеличением заработка того же индивида, если бы он остался на месте. Кроме того, следует учитывать множество обстоятельств, связанных с переменой сферы занятости и вида деятельности [22]. Некоторые модели оценивают выгодность повторной (возвратной) миграции. При этом лица, совершившие повторный переезд, теоретически могут получать больше дохода на дополнительно вложенные в человеческий капитал инвестиции (повторную миграцию), нежели те, кто решил остаться в месте вселения навсегда [23, р. 700].
В итоге наиболее полные модели включают в себя множество переменных. Неизбежно возникает вопрос о наличии необходимых данных и их достоверности. В связи с трудностью учета таких параметров остается очень мало возможностей оценить эффект миграции в отношении будущих заработков после переезда[23, р. 699]. Таким образом, многочисленные модели, используемые в рамках концепции человеческого капитала, дают лишь приблизительную оценку выгодности миграции. В этом состоит основное ограничение применения таких моделей.
Теория человеческого капитала и исследования миграции в России и СССР. Теория человеческого капитала в советской экономической науке повторила путь многих экономических концепций, разработанных западными учеными.
В течение длительного времени она практически не использовалась в исследованиях, несмотря на то что ее ключевые позиции могли быть применены и в условиях социалистического способа производства. Это существенно обедняло научный инструментарий, закрывая перспективное и плодотворное направление исследований в области экономики труда, социальной сферы, миграции. Истоки такого отношения к данной концепции следует искать в том, что официальной философской доктриной в нашей стране был марксизм, а все другие теории оказывались как бы вне закона. В их число попадали многие научные течения, пытавшиеся объяснить природу человеческого поведения, в частности функционализм и бихевиоризм, на основе которых во многом формировалась теория человеческого капитала.
В отечественных публикациях упоминание этой теории как инструмента изучения миграции встречается крайне редко (см., например, [20, с. 38-47; 24, с. 150-151].)
В соответствии с основным подходом к исследованию миграции, сложившимся в рамках официальной идеологии, данный процесс рассматривался в первую очередь как инструмент распределения и планомерного перераспределения трудовых ресурсов между регионами [25, с. 265-268].
В подавляющем большинстве отечественных работ изучение миграции, пользуясь рассмотренной выше терминологией, ограничивалось, как правило, макро- и мезоуров-нями. Поведенческие аспекты миграции не исследовались с позиций экономических теорий микроуровня. Не производилась оценка предполагаемых затрат и выгод для индивида при смене им места жительства.
Рассматривая в ретроспективе исследования экономических аспектов миграции в нашей стране, мы неизбежно сталкиваемся с вопросом: в какой степени общественная политическая и экономическая система, идеология «корректировали» миграционное поведение? В какой мере концепция человеческого капитала могла быть применена при изучении миграционных процессов в России и СССР?
Период плановой экономики и монетарные мотивы миграции. Говоря об отечественных исследованиях миграционного поведения, следует, прежде всего, отметить недостаточное внимание, ставшее, по существу, традиционным, которое уделяется роли экономических факторов. Такое положение было вполне объяснимо. Общественная психология и государственная идеологическая доктрина в течение долгого времени, как правило, негативно относились к монетарным мотивам перемещения и отдавали пред-
почтение немонетарным (что проявлялось, например, в пропаганде романтики миграции в районы пионерного освоения). Даже такой мотив, как перемена места работы, не трактовался как проявление желания человека получить материальные выгоды в результате миграции. В условиях жесткой системы централизованного регулирования заработной платы важнейшие выгоды от переезда не в последнюю очередь определялись региональными различиями в уровне развития социально-бытовой инфраструктуры, снабжении продовольственными и промышленными товарами. Большое значение в принятии решения о миграции имела возможность получения бесплатного жилья в условиях фактического отсутствия реального рынка недвижимости. Такая перспектива, судя по данным ряда обследований, вполне согласовывалась с временным ухудшением жилищных условий на новом месте сразу после переезда. Влияние на мигранта общепринятых стандартов поведения, неопределенность даже в представлении самого мигранта каких-либо обобщающих монетарных оценок выгодности переезда затрудняли изучение истинных причин миграции.
Вместе с тем формальный отказ от применения концепции человеческого капитала следует отличать от реального процесса и логики изучения миграции в стране, достигшей определенного уровня социально-экономического развития и, в частности, урбанизации.
В условиях давления идеологии и «железного занавеса» концепции миграции в СССР формировались параллельно концепциям, создаваемым за рубежом. (Впрочем, такое положение сложилось в отношении исследований не только миграции, но и других проблем народонаселения.) На содержание концепций миграции принципиальное влияние оказали отрицание стоимости рабочей силы при социализме, сильное прямое и косвенное воздействие государства на миграцию.
Можно отметить, что некоторые современные оценки упрощают ситуацию (относительно соотношения добровольных и недобровольных перемещений), имевшую место в нашей стране в 1930-1950-е годы.
Уже первое исследование причин текучести кадров и миграции 1700 работников, уволившихся с промышленных предприятий Красноярска в 1960-х годах, показало, что основная причина - неудовлетворенность экономическими условиями [26].
По существу, единственным направлением миграции, при анализе которого монетарные причины рассматривались как важные (а иногда и приоритетные), была миграция в северные районы или районы нового освоения. В то же время исследования, проведенные в этих районах, показали, что для значительной части мигрантов выгоды, получаемые от повышенной заработной платы, оказывались часто недостаточными, о чем свидетельствовал высокий уровень возвратной миграции. Кроме того, большинство мигрантов в районах нового освоения заранее планировали возвращение в районы с более благоприятным климатом после накопления определенной суммы денег. Даже длительное проживание мигранта в таких регионах не являлось свидетельством стабилизации его миграционной активности: оно чаще всего характеризовало «отложенную» возвратную миграцию.
Начавшийся с 60-х годов новый этап в изучении миграции в нашей стране совпал с качественными изменениями в самом миграционном процессе. Речь в первую очередь идет о стабилизации масштабов миграции в городских поселениях, постепенном снижении ее интенсивности и сокращении удельного веса так называемых организованных форм. К этому времени произошла также определенная либерализация передвижений населения по территории страны, в том числе как следствие завершения паспортизации сельского населения. Одновременно проблемы развития городов, сельского хозяйства, освоения природных богатств северных и восточных районов объективно усиливали интерес к исследованию миграции. По некоторым оценкам в этот период рынок рабочей силы больше других обнаруживал признаки полноценного рынка [27, с. 169-170].
В 1960-1980-е годы ряд исследовательских коллективов выполнил работы, показавшие, что влияние уровня оплаты труда или обеспеченности жильем было весьма суще-
ственным. Это позволяло длительное время использовать данные факторы в качестве стимулов для миграционного притока в районы с дефицитом трудовых ресурсов. В определенном смысле экономические стимулы выступали конкретным выражением интересов мигрантов в противовес часто упоминавшимся в литературе абстрактным понятиям - расширению жизненных впечатлений и улучшению условий жизни.
Крупным явлением в области исследований фундаментальных проблем миграции стала работа ученых Сибирского отделения АН СССР, основанная на масштабном выборочном обследовании сельских мигрантов в 1960-е годы [28]. Обобщение полученных результатов позволило сформулировать принципиально новые для отечественной науки подходы к оценке функций миграции и ее причин и вывод о том, что главная экономическая функция миграции состоит в обеспечении количественного и качественного соответствия между спросом и предложением рабочей силы в разных районах страны.
Признавая в качестве первичной «клеточки» процесса миграции перемену места жительства тем или иным индивидом, концепция социальных и экономических функций миграции включила разработку механизма индивидуального акта миграции из села в город. Предполагалось, что внешний стимул к миграции включает перспективы немедленного или более отдаленного во времени улучшения экономических, социальных, культурных, социально-психологических и других условий жизни индивида. Действие внешних стимулов к стабилизации (отказ от переезда) проявлялось в понимании необходимости затрат труда, средств и времени на миграцию в город, физической и психологической адаптации к городским условиям и др.
В целом признавалось, что внешние стимулы к миграции соответствуют гипотезе рационального поведения людей. В то же время отмечалось, что большое влияние оказывает подражательный фактор: сложившиеся в данной социальной группе или территориальной общности шаблоны поведения могут выступать в качестве внешнего стимула к миграции [28].
Заметим, что подобная постановка проблемы стимулов к миграции до сих пор остается неразработанной как в зарубежной, так и в отечественной науке, хотя, по-видимому, в период массовой миграции из села в город значение подражательного фактора было значительным.
Как реакцию на остроту миграционной ситуации, связанную с большим оборотом мигрантов, следует оценить попытку ввести и обосновать понятие «затраты на обустройство мигранта», рассчитанные для ряда районов страны. Время от времени в печати появлялись цифры относительно затрат на переезд и обустройство мигранта в том или ином регионе. Однако оставалось не ясным, каким образом называемые суммы распределялись между самим мигрантом, принимающим предприятием или ведомством и государством. Предполагалось, однако, что государство несет основную часть этих расходов. Но оценки эти касались только затратной стороны миграции. Практически никогда не оценивалась выгода от миграции как для предприятия (государства), так и для индивида.
Стремление снизить затраты на обустройство наиболее явно проявлялось при проведении миграционной политики, стимулировавшей перемещения одиночек или малосемейных лиц, которые в первые годы были менее требовательны к жилью. Ориентация на снижение таких расходов оборачивалась в дальнейшем большими экономическими потерями как на уровне индивида, так и экономики в целом. Исключение составлял лишь относительно небольшой поток мигрантов-специалистов, условия проживания которых, как правило, заранее оговаривались и гарантировались в местах вселения.
Отечественные ученые, как и их западные коллеги, также пытались определить «правила» миграционного поведения в формализованном виде. Но в отличие от концепции человеческого капитала, предлагающей модель для оценки (на микроуровне) выгодности миграции в монетарном выражении, подходы советских исследователей выражались в моделировании вероятностей миграции из одного региона в другой. При этом в качестве переменных для определения значений функции в модель включались, например,
региональные различия в экономических, социальных, психологических и других условиях, уровень информированности потенциальных мигрантов о условиях жизни в предполагаемом месте вселения, затраты на перемену места жительства и т.п. [28].
Можно сказать, что разработанные в 1970-1980-е годы модели, характеризующие миграцию на макро- и мезоуровнях, отражали в основном влияние различных факторов (главным образом социально-экономических) на межрегиональное движение населения (см., например, [29, 30].) Одновременно признавалась важность исследования причин миграции на уровне индивида и домохозяйства [31, с .118]. Тем не менее для построения модели, в чистом виде отражающей экономические последствия переезда для индивида, не было ни идеологических оснований, ни эмпирического материала, чтобы наполнить ее живым содержанием.
Дефицит данных для расчетов - основная проблема применения любых моделей. В этом смысле модели, предложенные отечественными учеными, могли рассматриваться скорее как программа исследований миграции, которая в силу объективных причин не была реализована. В их числе следует в первую очередь назвать состояние статистики миграции, хроническим недостатком которой была не только закрытость, но и ее качество в широком понимании, большие трудности в проведении выборочных обследований.
Оценивая с сегодняшних позиций фундаментальные работы, выполненные в 19601970-е годы, в первую очередь исследования сибирских ученых, необходимо признать, что даже в достаточно сложных условиях идеологического контроля им удалось показать существенное влияние экономических факторов на миграционное поведение. В этом смысле теоретические конструкции, созданные ими, относились к теориям более высокого уровня, чем теория человеческого капитала. По сути дела, и в рамках отечественных исследований были намечены основы экономического направления исследования миграции, которое в период плановой экономики не могло быть в полной мере развито в силу объективных причин.
Перспективы исследования миграции в России. Переходный период, начавшийся в России во второй половине 80-х годов, затронул абсолютно все слои общества и процессы, происходящие в нем. Принципиальные изменения миграционных процессов в России 90-х годов, их масштабов, интенсивности, направлений и последствий выдвинули тему миграции в число наиболее актуальных в широкой гамме научных проблем этого периода. Эти перемены, достаточно подробно описанные в отечественной и частично зарубежной литературе последнего десятилетия, характеризуются в основном следующими чертами:
- значительным миграционным приростом населения России за счет обмена с бывшими союзными республиками в период с начала и до середины 90-х годов;
- изменением результатов межрайонной миграции: оттоком населения из ряда восточных районов РФ и значительным притоком населения в некоторые районы Европейской России;
- увеличением дифференциации уровней развития регионов России, формированием новых и увеличением привлекательности старых центров притяжения мигрантов;
- стабилизацией потока мигрантов из села в город на относительно низком уровне, а в ряде регионов, традиционно терявших сельское население, положительным сальдо миграции;
- появлением новых для России групп мигрантов-беженцев и вынужденных переселенцев;
- быстрым ростом, а затем стабилизацией собственно внешней миграции;
- стремительным распространением новых для России форм миграции, альтернативных стационарной, как внутри России, так и в обмене с ближним зарубежьем, например челночной, сезонной и пр.;
- нарастанием миграционного оттока из северных районов;
- изменением качественного состава и демографических характеристик миграционных потоков, в частности, снижением интенсивности миграции молодых возрастных групп;
- снижением качества учета мигрантов и нарастанием объемов так называемых нелегальных мигрантов, проживающих в месте вселения без прохождения процедуры регистрации в органах милиции.
Перечисленные черты, хотя и не исчерпывают всего многообразия перемен в миграционной обстановке, дают основание для вывода о изменении миграционного поведения населения. Безусловно, само понятие «миграционное поведение населения» слишком обобщенно и нуждается в детальном анализе применительно к различным социальнодемографическим, национальным, территориальным и другим группам населения.
Как и другие социальные явления, миграционное поведение в современных условиях формируется под влиянием процесса становления рыночной экономики. Справедливой представляется точка зрения, согласно которой наличие устойчивых экономических и политических различий между регионами является необходимым и достаточным условием существования ненулевого миграционного обмена между ними. При этом экономические факторы в современной России по-прежнему выступают основными детерминантами миграционных процессов [32, с. 19-24].
Появление новых экономических механизмов, существенная либерализация в отношении территориальной подвижности населения ( в частности, внешней миграции), новые принципы формирования рынка труда и т.д. создают все условия для использования концепции человеческого капитала при исследований миграционных процессов в России. Большинство работ, написанных за последние годы, затрагивает только вопросы внешней миграции, хотя межрегиональные экономические различия внутри самой России также порождают значительные миграционные потоки.
Кроме того, в публикациях практически не используются модели, в общих чертах оценивающие экономические последствия современной трудовой миграции для индивида. Среди работ последних лет можно отметить монографию В.Тихонова, написанную, по сути дела, с позиций концепции человеческого капитала. (Хотя автор и не употребляет этого термина.) Однако математическая модель потенциальной миграции, предложенная автором, не учитывает, в частности, затрат мигранта на переезд [33, с.29] и представляется чрезвычайно упрощенной.
Подводя итог, отметим, что новый этап в истории миграционных процессов неизбежно требует применения новых исследовательских концепций, приемов и методов. Ответ на вопросы - как в новых условиях может развиваться миграция и какими будут ее последствия - требует изучения, систематизации, творческого использования и оценки современных теоретических концепций и методологических подходов, оправдавших себя при изучении миграции населения в странах с развитой рыночной экономикой. Такое направление исследования позволяет углубить теоретические представления о миграции отечественных ученых. Оно может быть необходимым и в случае принятия практических решений в этой области.
Одной из основных в числе таких концепций, на наш взгляд, является концепция человеческого капитала. В условиях перехода к рыночным отношениям необходимость и актуальность исследования миграции с позиций этой теории возрастает. Так, разрушение прежних так называемых общественно организованных форм миграции (организованного набора рабочей силы, общественных призывов молодежи и др.) сопровождается «индивидуализацией» миграции. Данное обстоятельство делает возможным управление миграцией лишь с учетом знания микроэкономических основ этого процесса, т.е. понимания экономических (и неэкономических) факторов миграционного поведения.
События кризисного периода неизбежно вызовут значительные перемены в направлениях, объемах и качественном составе миграционных потоков. За этим неизбежно последует новый всплеск научного интереса к этой проблеме. Существует точка зрения,
что рост безработицы, инфляция и стремительное падение уровня жизни в тех регионах, где он был относительно высок, вызовет, во-первых, резкое снижение привлекательности России для потоков трудовой миграции (как внутренней, так и внешней) и, во-вторых, спровоцирует очередную волну эмиграции за рубеж. Социальные и экономические последствия кризиса как на уровне индивида, так и сообществ в общих чертах предсказуемы, но их чрезвычайно трудно оценить в монетарном выражении. Это связано с отсутствием (малой достоверностью) фактической информации о уровне доходов населения или какой-либо измеряемой оценки комплекса факторов, представлявших для мигранта определенную ценность.
Тем не менее, как показывает опыт других стран, экономические кризисы ограничены во времени, и за кризисом должен последовать период восстановления и развития.
Решающее значение приобретет изменение экономической ситуации, территориальная дифференциация которой, несомненно, будет влиять на дифференциацию стоимости рабочей силы. Возможное усиление социально-экономических различий между регионами, особенно деградации депрессивных районов, усилит движение в благополучные, т.е. развивающиеся, регионы.
В новых условиях из всего многообразия социально-экономических факторов миграции важнейшим выступает состояние рынка труда: масштабы высвобождения рабочей силы, уровень безработицы, возможность вовлечения молодежи и «структурных безработных» в экономическую жизнь (создание новых рабочих мест, подготовка и переподготовка кадров и др.). Значительную роль в этом должны сыграть экономическая и социальная политика региональной администрации в области предпринимательской деятельности (налоговая и кредитная политика и др.); развитость инфраструктуры и т.д.; помощь безработным, уязвимым социально-демографическим группам - престарелым, многодетным семьям и т. д.; состояние рынка жилья и нормативные положения, касающиеся его функционирования.
Современная обстановка в России в целом подтверждает действие теории человеческого капитала. Общее сокращение масштабов и интенсивности миграции может быть оценено как следствие огромного роста затрат на переезд, неясности перспектив и выгод при смене места жительства. В настоящее время можно лишь наметить пути применения концепции человеческого капитала к исследованию миграционных процессов в постсоветской России. К сожалению, отсутствие надежной информационной и статистической базы существенно затрудняет исследование. Тем не менее такие работы необходимы, несмотря на их затратность. Представляя объем работы и характер необходимых сведений, можно планировать проведение более или менее представительных обследований, позволяющих на примере выборочной совокупности определить выгодность миграции в зависимости от направления, сферы занятости и характера труда, а также социально-демографических характеристик мигранта. Только такие работы позволят заполнить существующий значительный пробел в понимании миграционных процессов в России в последнее десятилетие.
Литература
1. Becker G.S. Nobel Lecture: The Economic Way ofLooking at Behavior // Journal ofPolitical Economy. 1993.
У.Ю1.
2. Sjaastad L.A. The Costs and Returns of Human Migration // Journal ofPolitical Economy. 1962. Oct. Pt 2.
3. Ravenstein E. G. The laws of migration // Journal of the statistical society. 1885. V.46.
4. Lee E.S. A theory of migration //Demography. 1996. V.3. №.1.
5. Moon B. Paradigms in migration research: exploring «moorings» as a schema //Progress in Human Geography.
1995. V.19. № 4.
6. Эренберг Р.Дж., Смит Р. С. Современная экономика труда. Теория и государственная политика. М. Изд-
во МГУ, 1996.
7. Fields G. S. Labour force migration: some new evidence // The Review of Economics and Statistics. 1979.
LX1(1).
8 McFadden D. Conditional Logic Analysis of Qualitative Choice Behaviour. Frontiers in Econometrics. New York: Acad. Press., 1974.
9. Stolnitz G.J. International Migration Policies: Some Demographic and Economic Contexts // Human Migration: Patterns and Policies. Bloomington and London, 1976.
10. Schultz T. Migration: An Economist's View // Human migration. Patterns and policies. Bloomington and London, 1976.
11. Schaeffer P. V. The work effort and the consumption of imigrants as a function of their assimilation International economic review. 1995. V.36. № 3.
12. Massey D.S., Parrado E. Migradollars: The remittances and savings of Mexican migrants to the USA // Population Research and Policy Review. 1994.
13. Salt J. The Future of International Labor Migration //IMR. 1992. № 4.
14. Martin Ph. Migration and Development // IMR. 1992. V.XXVI. № 4.
15. Hoenekopp E. Labour Migration to Germany from Central and Eastern Europe — Old and New Trends. Nurn-berg: Institute for Employment Research, 1997.
16. Keely Ch., Bao Nga Tran. Remittances from Labor Migration. Evaluations, Performance and Implications // International Migration Review. V.23. № 3.
17. Goss J., Lindquist B. Conceptualizing International Labor Migration: A Structuration Perspective // International Migration Review. 1995. V.29. № 2.
18. Djadjic S. Migrants in a Guest-Worker System // Journal of Development Economics. 1989. V.31.
19. Quibria M.G. International migration, remittances and income distribution in the source country: a synthesisn // Bulletin of Economic Reserch., 1997. V.49. № 1.
20. Соболева С. Демоэкономические модели миграции. Новосибирск, 1982.
21. Hart R. Inter-Regional Migration: Some Theoretical Consideration (Pt 2) // Journal of Regional Science. 1975. V.15. № 3.
22 Shaw K. L. The Influence of Human Capital Investment on Migration and Industry Change // Journal of Regional Science. 1991. V.31. № 4.
23. Hunt J. C., Kau J. B. Migration and Wage Growth: A Human Capital Approach // Southern Economic Journal. 1985. V.51. № 3.
24. ДенисенкоМ.Б. Математические модели миграции населения // Современная демография. М., 1995.
25. Проблемы экономики труда. М., 1965.
26. В.И.Переведенцев. Миграция населения и трудовые проблемы Сибири. Новосибирск, 1966.
27. Рынок труда и социальная политика в Центральной и Восточной Европе. Переходный пер-иод и дальнейшее развитие/Ред. Н. Барр. М., 1997.
28. Миграция сельского населения /Под ред. Т.И.Заславской. М., 1970.
29. Рыбаковский Л.Л. Межрайонные миграционные связи и их моделирование // Миграция сельского населения РСФСР. М: 1973.
30. Ноздрина Н.Н., Чесноков С.В. О соотношении микро- и макроуровней описания миграционного процесса // Труды ВНИИСИ ГНТК и АН ССР «Теоретические проблемы оптимизации функционирования социалистической экономики». 1975. Вып. 10.
31. Матлин И. С. Моделирование размещения населения. М., 1975.
32. Денисенко М.Б. Динамика и территориальные особенности современных миграционных процессов в Российской Федерации //Население и кризисы. Вып.2. М.: Диалог-МГУ, 1996.
33. Тихонов В. Закрытые города в открытом обществе. М.,1996.
