CC BY
183
шений фактических супругов, а не на оформление сожительства. При этом можно добавить, что договор о фактическом браке будет заключаться фактическими супругами с согласия родителей или лиц, их заменяющих, поскольку состояние в фактическом браке не должно быть основанием для приобретения гражданином дееспособности в полном объеме.
В целом, представляется, договор о фактическом браке может включать как подробное урегулирование отношений сожителей, так и исчерпываться только установлением фактического брака. В последнем случае отношения фактических супругов должны регулироваться в соответствии с положениями закона, а договор служить доказательством наличия фактического брака. Заключение такого договора в наибольшей степени отвечает интересам сожителей, когда они желают установить определенность в своих отношениях, но при этом не заинтересованы в ином их урегулировании, чем осуществляемое в соответствии с законом. Практика заключения такого типа договоров распространена, например, во Франции (ст. 515-1, 515-5 ГК Франции).
Данный договор может быть как возмездным, так и безвозмездным. Все зависит от его содержания. Если содержанием договора о фактическом браке является исключительно оформление отношений фактических супругов, такой договор — безвозмездный. Если же договор направлен также на урегулирование имущественных отношений, то он может быть возмездным. Для обоснования возмездности договора приводят следующий аргумент: изменение имущественной обязанности одного из супругов выступает в качестве платы за предоставление ему дополнительного права, и наоборот1. Однако соотнести эти права и обязанности можно не всегда. Поэтому все зависит от воли сторон. При этом договор не должен ставить одного из сожителей в крайне неблагоприятное положение. Хотя, как отмечается многими правоведами, возмездность не означает и даже не предполагает в виде общего правила эквивалентного предоставления2.
Поскольку договор о фактическом браке направлен прежде всего на оформление фактического брака, заключаться он должен в форме, обеспечивающий ему публичность. Поэтому такой договор должен подлежать нотариальному удостоверению. Нотариальные действия совершаются от имени Российской Федерации (ст. 1 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате), что, как подчеркивается, предопределяет их официальное значение3. К тому же, удостоверяя тот или иной договор, нотариус осуществляет проверку правомерности действий граждан, обратившихся за
1 Гражданское право / под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т. 3. М., 2004. С. 432 (автор главы — А.А. Иванов).
2 См., напр.: Брагинский М.И., Витрянскии В.В. Указ. соч. С. 391 (автор главы — М.И. Брагинский).
' См.: Черемных Г.Г., Черемных И.Г. Нотариальное право Российской Федерации. М., 2006. С. 204.
совершением нотариального действия, разъясняет им их права и правовые последствия совершаемого нотариального действия. С учетом сказанного выше нотариальное удостоверение договора о фактическом браке в наибольшей мере отвечает интересам самих сторон договора. Представляется, что также можно было бы ввести публичный общероссийский реестр, в котором бы фиксировались сведения о заключенных договорах о фактическом браке. Такой реестр позволил бы вести учет заключенных договоров, что предотвратило бы одновременное заключение нескольких договоров о фактическом браке одним гражданином, отразило бы статистику фактических браков. При этом подачу сведений в данный реестр целесообразно было бы возложить на нотариуса, удостоверившего соответствующий договор, а не на самих фактических супругов.
Введение же государственной регистрации договора о фактическом браке представляется нецелесообразным. Во-первых, имеется сходство с регистрацией официального брака, во-вторых, любая регистрация осуществляется, как правило, не мгновенно.
Р.Ф. Гасанов*
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ И НЕСОСТОЯВШЕЙСЯ СДЕЛОК
Ключевые слова: теоретические проблемы, юридические факты, правоотношения, форма договора, недействительная сделка, несостоявшаяся сделка, последствия недействительности сделки, последствия несостоявшейся сделки.
This article is initiated to theoretic questions of correlation ineffective and abandoned bargain in actual Russian civil law. In article are considered such important institutes of civil law’s general parts, like a bargain, composition of bargain. Without these knowledge, is not impossible to realize and professional apply many other institutes and particular norm of general and special part of civil law. We have made demarcation for concept of ineffective and abandoned bargain. This question is a actual by consider a lot of argument in civil court and in arbitration tribunal. The question is described in this article is a ownership relations problem of litigants and foreigner in a case of legal authority about ineffective or abandoned. Offer materials are based on actual Russian civil law’s analyze and court’s ruling.
This article is appropriated for jurist and gentlemen of the long robe, also for students and postgraduate students of high education schools.
$
Адвокат ICA «Левинсон и партнеры»; соискатель Московской государственной юридической академии имени O.E. Кутафина. [[email protected]]
Рыночная экономика существенно закрепила свои позиции в Российской Федерации, поэтому государство заинтересовано в стабильном развитии предпринимательской деятельности. Гражданский кодекс РФ содержит большое количество правовых норм, отличающихся диспозитив-ностью регулирования правоотношений, возникающих между хозяйствующими субъектами, в процессе осуществления ими своей предпринимательской деятельности. Ключевое значение при этом отводится предпринимательской сделке1 с характерными для нее специфическими признаками, связанными с особенностью правового регулирования предпринимательской деятельности (специальный правовой режим), что превратило предпринимательскую сделку в основную форму организации экономических отношений между юридически равноправными субъектами2.
Статья 153 ГК РФ определяет сделки как действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Таким образом, сделка (negotia juris) относится к числу тех юридических фактов, которые называют юридическими действиями. Причем понятие юридического действия охватывает не только юридические действия в собственном смысле слова, но и бездействие3. Этим сделки отличаются от других юридических фактов — юридических событий, которые наступают помимо воли людей4.
Сделку необходимо также отличать от действий, с которыми закон связывает определенные юридические последствия, независимо от того, направлены ли действия на эти последствия или нет (юридические поступки)5.
Для совершения гражданско-правовых действий, как правило, необходимо выполнение различного рода формальностей: письменная форма, нотариальное или судебное подтверждение и т.п.). К установлению торговых отношений (за исключением отдельных видов, например, сделок с цен-
1 В соответствии со ст. 2 ГК РФ в качестве предпринимательской рассматривается любая деятельность, которая: 1) направлена на извлечение прибыли в имущественных отношениях, 2) носит систематический, 3) самостоятельный характер и 4) осуществляется лицами, зарегистрированными в качестве предпринимателей. Таким образом, предпринимательскими сделками могут быть признаны те гражданско-правовые сделки, в которых хотя бы одной из сторон является предприниматель, зарегистрированный в установленном законом порядке, заключенные в ходе осуществления ими предпринимательской деятельности.
2 См.: Российское предпринимательское право / отв. ред. И.В. Ершова, Г.Д. Отнюкова. М., 2006. С, 444.
! См.: Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву. Советское государство и право. 1946. № 3—4. С. 46; Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. Издание девятое (без изменений). СПб., 1909. С. 162—163; Брагинский М.И. Сделки: понятие, виды и формы (комментарий к новому ГК РФ). М., 1995. С. 43.
4 См.: Егиазаров Е.А. Гражданско-правовые сделки. М., 1995. С. 3.
5 См.: Агарков М.М. Указ. соч. С. 50; Мейер Д.И. Русское грааданское право. М., 1997. С. 177—178.
ными бумагами) предъявляется минимум требований, причем невыполнение их не делает сделку недействительной. Законодательство нередко устанавливает упрощенную процедуру заключения предпринимательских сделок. В предпринимательской деятельности преобладают сделки возмездного характера. Причем в предпринимательском праве, в отличие от гражданского, возмездный характер услуги предполагается, если не предусмотрено иное. В торговом праве с конца прошлого века наметилась тенденция, которая получила широкое распространение в настоящее время, а именно к расширению ответственности должника и возложению на него обязанности возмещения убытков и при отсутствии его вины1.
Наряду с общим понятием «сделка» гражданское законодательство традиционно употребляет термин «недействительная сделка», месту которой в системе юридических актов посвящена настоящая статья.
Учение о недействительности юридических актов относится к числу классических, поскольку имеет многовековые корни, восходящие еще к римскому праву. Поэтому системный анализ, основанный на изучении и обобщении римско-правовых институтов, и явился впоследствии той платформой, на которой развивалось частное право. В дальнейшем отражение этих учений получило продолжение также в административном, процессуальном и даже в конституционном праве некоторых европейских государств. Необходимо также подчеркнуть, что данное учение оказало свое влияние на систему общего права и на нормативные акты «социалистической» правовой семьи2.
Строгий формализм квиритского права признавал юридическую силу за всеми договорами, при совершении которых был соблюден необходимый перечень внешних процедур. Если обряд соблюден не был, то договор рассматривался как несуществующий и не порождал никаких юридических последствий. Если обряд был соблюден, то отменить последствия существующего договора по ins civile было невозможно. Никакие пороки при этом не могли повлиять на действительность договора3.
Необходимо отметить, что римскому праву не свойственны точные формальные выражения и стройные классификации. При разрешении практической проблемы порочности актов римские юристы в большей степени следовали анализу конкретной сложившейся ситуации, нежели изучению системы правовых связей. Этому в немалой степени способствовал дуализм
1 См.: Богатых Е. Гражданское и торговое право. От древнего римского к современному российскому. Ч. 1. М., 1996. С. 16-18.
2 См.: Тузов Д.О. Теория недействительности сделок. М., 2007. С. 160.
! См.: Дождев Д.В. Римское частное право / под ред. B.C. Нерсесянца. М., 1996. С. 126.
римского правопорядка, то есть параллельное существование и тесное взаимодействие в нем двух систем — цивильного права и права преторского. Санти Ди Паола точно подметил, что данное сочетание, возможно, и породило тот правовой институт, который сегодня именуется как оспоримость.
Из доступных на сегодняшний день источников того времени мы можем почерпнуть информацию, согласно которой римские юристы имели в своем арсенале не один десяток различных терминов, с помощью которых они описывали негативное состояние1. Подобная ситуация была вполне обоснована, поскольку при разрешении возникающих вопросов внимание главным образом уделялось факту наличия или отсутствия иска. Эмпирические решения при разрешении практических ситуаций и отсутствие какой-либо систематизации происходящих явлений являются яркой характеристикой правовой доктрины того времени, которая так контрастирует с современным столь формализованным правом европейских государств.
Анализируя римское право на основе источников того времени, мы приходим к выводу, что описываемый правопорядок не имел четкого определения понятия «сделка» и понятия «порочность». Поэтому, применяя к правовым актам того времени современную терминологию, мы руководствуемся не историческим аспектом, а скорее придаем им методологическое и системное значение. Единственным четким критерием, который мы можем использовать дня изучения правовой ситуации того времени, являются следующие факты: сделка, производящая эффект в полной мере окончательно и бесповоротно; сделка ничтожная, не производящая правового эффекта вообще, либо производящая правовой эффект, отличный от того, на какой она рассчитана; и сделка несуществующая, схожая по своим правовым последствиям с последней.
Несмотря на то, что в классическом римском праве не был сформулирован какой-либо общий принцип ничтожности (несоответствия акта закону), правовая доктрина содержала четкую дефиницию — если волеизъявление было совершено в требуемой форме и отвечало требуемым условиям, с соблюдением которых ius civile связывало определенный эффект, то однажды возникнув, он уже не мог быть устранен даже по причине обнаружения того обстоятельства, что воля лица к моменту совершения сделки формировалась неправильно. Из этого следует, что пороки воли не имели для ius civile собственного значения, а если все же имели место быть, то рассматривались как и всякое несоблюдение условий совершения сделки, ее несуществования2.
Несмотря на римские корни возникновения, четко сформулированному виду учения о ничтожности и оспоримости современная юриспруденция
1 См.: Talamanka М. Elementi di diritto privato romano. Milano, 2001. P. 117.
2 См.: Тузов Д.О. Теория недействительности сделок. М., 2007. С. 164.
1 16
обязана пандектной доктрине. Один из сторонников пандектистики Савиньи, классифицируя порочность сделки, выделял порочность полную и неполную. Полная порочность, согласно позиции этого ученого, выражалась в простом отрицании действительности и, соответственно, отрицании самого факта, способного породить юридические последствия, то есть — ничтожность. Неполная порочность (или оспоримость) в понимании Савиньи представляла собой различные виды препятствий действительности юридического факта. По мнению Савиньи, неполная порочность может быть в форме иска, эксцепции, обязательства к новому юридическому акту с эффектом, противоположным предшествующему, или в виде права на реституцию. То есть, резюмируя вышеизложенное, оспоримость — состояние, связанное с особым правом заинтересованного лица, а ничтожность — простое отрицание факта.
Классификация порочности на полную и неполную частично пересекается у Савиньи с другой ее классификацией, а именно с делением порочности на определенную и неопределенную. Неопределенная (неточная) порочность зависит от будущих фактов, случайных обстоятельств или от усмотрения человека, в то время как определенная порочность представляет собой порочность абсолютную и не зависящую от усмотрения человека.
Идею, изложенную в трудах Савиньи, развивает и еще более четко формулирует Виндшайд. Согласно его позиции, если сделка не является ничтожной, то необходимо волевое действие определенного круга заинтересованных лиц, направленное на уничтожение ее действительности, в то время как в отношении ничтожной сделки такая негативная реакция не требуется, зато каждый может ссылаться на ее ничтожность1.
Спор об обоснованности устоявшихся терминов «ничтожность» и «оспоримость», несмотря на давнюю историю, актуален и в наши дни.
Первый советский Гражданский кодекс (ГК РСФСР 1922 г.) также не использовал терминов «ничтожная сделка» и «оспоримая сделка», разъясняя различия лишь в описательной форме.
Сохраняя преемственность, подобную терминологию не содержали и Основы законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 и 1991 гг., а также Гражданский кодекс РСФСР 1964 г.
Только с принятием в России в 1994 г. первой части Гражданского кодекса в российском законе впервые появилось определение ничтожных и оспоримых сделок, а сами эти термины начали широко использоваться в текстах нормативных актов и в судебной практике.
1 См.: Тузов Д.О. Теория недействительности сделок. М., 2007. С. 182.
Нетрудно заметить, что изложенная выше позиция Савиньи сильно перекликается с современным российским правом, поскольку согласно п. 1 ст. 166 ГК РФ оспоримая сделка недействительна в силу признания ее таковой судом, в то время как ничтожная сделка недействительна независимо от такого признания.
Более полувека назад И.Б. Новицкий указал на несопостовимость этих понятий: если оспоримость указывает на необходимость совершения известного действия для устранения правового эффекта, то ничтожность указывает на результат (недействительность)1. Новицкий также указывает, что противопоставление ничтожных сделок оспоримым не основывается на принципиальной основе, поскольку оспаривание приводит к «ничтожности» сделки не с момента оспаривания, а, по общему правилу, с момента совершения сделки, т.е. с обратной силой2. Схожую позицию занимает и М.М. Агарков, согласно которой оспоримая сделка является «действительной, но действительной под легальным резолютивным и потестативным условием, а именно, что она не будет оспорена соответствующим лицом»3. Термин же «ничтожность» призван подчеркнуть, что, в отличие от оспоримой сделки, ничтожная сделка не имеет силы с самого начала, независимо от воли заинтересованных лиц и решения суда. При рассмотрении оспоримости и ничтожности как формы порочности, каковыми они и являются, а не недействительности, очень четко видно, к какому типу последствий приводят пороки ее состава: при ничтожности они полностью обессиливают сделку изначально, при оспоримости же — лишь порождают право на ее оспаривание.
Этот материальный аспект проблемы, который не следует смешивать с формальным критерием разграничения и с аспектом вытекающих из формального разграничения последствий. К сожалению, такое смешение допускается, когда, например, в качестве критерия для разграничения называют различные сроки исковой давности по требованиям о применении «последствий недействительности» сделки4.
В российском праве термины «недействительность» и «ничтожность» иногда используются как синонимы. Недействительные же сделки можно разделить на следующие виды: с пороками состава сделки как юридического факта или сделки как правоотношения (с различными пороками воли, формы, содержания, субъектного состава); не соответствующие закону и не
1 См.: Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 69.
2 См.: Там же. С. 70.
! Агарков М.М. Указ. соч. С. 48.
4 См.: Тузов Д.О. Указ. соч. С. 283.
соответствующие воле отдельных лиц; с обязательными (абсолютными) и с необязательными (относительными) основаниями недействительности; с формальными и с материальными составами недействительности1.
Кроме понятий ничтожной и оспоримой сделок, существует также понятие «несуществующей» юридической сделки, более известное отечественной цивилистике под именем несостоявшейся сделки или незаюпо-ченного договора и имеющее давнюю историю — от первоначального полного совпадения с понятием ничтожности в римском праве до развития современных концепций, поставивших под сомнение это отождествление и настаивающих на автономии указанной категории. Однако с того момента, когда «несуществование» стало мыслиться в качестве самостоятельной формы порочности сделки и теоретически отграничиваться от недействительности (ничтожности), вся история соотношения этих понятий характеризуется нескончаемыми спорами в правовой науке.
Практическая потребность в выделении фигуры несуществующей сделки ощущается и сегодня. Существуют три основных направления, которым следует доктрина в этом вопросе. Согласно первому из них несуществование и ничтожность должны четко отграничиваться друг от друга как две самостоятельные категории. Другое направление, напротив, отвергает всякое различие между ними, рассматривая их как обозначающее одно и то же явление. Третье направление, не противопоставляя эти понятия, тем не менее не считает ничтожную сделку несуществующей2.
Опуская теоретические споры, длящиеся на протяжении всей истории юриспруденции относительно данного вопроса, представляется необходимым более подробно остановиться на решении данного вопроса в рамках современного российского законодательства.
Рассматриваемая проблема в условиях отсутствия ее какой-либо теоретической разработки приобретает в отечественной юриспруденции реальное практическое значение благодаря введению понятия несуществования — в смысле так называемого незаюпоченного договора.
В отдельных случаях закон прямо устанавливает, что договор «считается незаключенным» (при несогласовании условия о цене в договоре продажи недвижимости — п. 1 ст. 555 ГК РФ, при несогласовании размера арендной платы в договоре аренды зданий и сооружений — п. 1 ст. 654 ГК РФ, в случае отсутствия реальной передачи денег по договору займа — п. 3 ст. 812 ГК РФ). В других случаях законодатель предусмотрел, что договор «не считается за-
1 См.: Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве (теория и практика оспаривания). 3-е изд., испр. и доп. М., 2007. С. 98.
2 См.: Тузов Д.О. Указ. соч. С. 71.
ключенным» (при несогласовании количества товара в договоре купли-про-дажи — п. 2 ст. 465 ГК РФ, предмета договора продажи недвижимости — ч. 2 ст. 554 ГК РФ, объекта аренды — п. 3 ст. 607 ГК РФ).
В тех случаях, когда в законе отсутствуют указанные последствия, «незаключенность» договора при несогласовании существенных условий выводится доктриной и судебной практикой логическим путем из общего правила, закрепленного в п. 1 ст. 432 ГК РФ, согласно которому «договор считается заключенным, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора». Нередко встречаются также специальные условия, при согласовании (п. 1 ст. 489 ГК РФ) или выполнении (ст. 493, п. 2 ст. 498, п. 1 ст. 540, п. 1 ст. 807 ГК РФ) которых договор считается заключенным.
При отсутствии в законодательстве четкой концепции «незаключенности договора» превалирующую роль играет формальный критерий, или практический фактор, согласно которому в случае несогласования какого-нибудь из существенных условий или отсутствия государственной регистрации (если таковая требуется) — договор является незаюпоченным. Этой же позиции придерживается и судебная практика1.
Однако необходимо отметить, что ГК РФ не содержит легальной концепции существенных условий договора. Устанавливая, что «договор считается заключенным, если между сторонами в требуемой в подлежащих случаях форме достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора» и что существенными являются в том числе «условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные или необходимые для договоров данного вида» (п. 1 ст. 432 ГК РФ), законодатель иногда называет в качестве необходимых такие условия, согласование которых на самом деле не влияет на заключение договора, так как в этом же законе имеются диспозитивные нормы, позволяющие восполнить в этом смысле пробел волеизъявления сторон.
Требование пункта 1 статьи 339 ГК РФ, согласно которому в договоре о залоге должно быть указано, у какой из сторон находится заложенное имущество, в совокупности с требованием пункта 1 статьи 432 ГК РФ однознач-
1 Пункт 2 приложения к Информационному письму Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 24 сентября 2002 г. № 69 «Обзор практики разрешения споров, связанных с договором мены» // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. № 1; Обобщение практики рассмотрения судами РФ дел по спорам между гражданами и организациями, привлекающими денежные средства граждан для строительства многоквартирных жилых домов // Бюллетень Верховного Суда РФ 2003. № 2; постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13, 15, и 20 февраля 2002 г. № 4658/00, 7715/01 и 6810/01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 5, 7, 8; постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 27 апреля 2002 г. № 1101/01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 9; постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 января 2003 г. № 9523/02 // СПС «КонсультантПлюс: Арбитраж».
но указывает, что без согласования данного условия договор будет считаться незаюпоченным. Наличие п. 1 ст. 338 ГК РФ, в котором законодатель императивно решает данный вопрос в отношении ипотеки и диспозитивно в отношении других вещей практически исключает возможность признать по таким основаниям договор незаюпоченным. Такая коллизия негативно отражается и на судебной практике. Так, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменяет постановления нижестоящих судов, признающих договоры незаюпоченными вследствие несогласования в них условий, указанных в законе как существенные или необходимые на том основании, что они таковыми не являются1.
К сожалению, примеров такой законодательной политики немало2. К примеру, требования п. 1 ст. 558 ГК РФ о необходимости, в качестве дополнительного существенного условия, включать в договор перечень лиц, сохраняющих свое право на проживание, выглядит не вполне обоснованно, поскольку кроме информативной функции более ни на что не влияет. Однако, возможно, такой шаг законодателя продиктован необходимостью дополнительной защиты прав участников сделки на рынке жилья.
Требования п. 1 ст. 432 ГК РФ, содержащие предписание о необходимости соблюдения условий именно «в требуемой в подлежащих случаях форме» перекликаются с требованиями закона о соблюдении формы сделки (п. 2, 3 ст. 162, п. 1 ст. 165 ГК РФ), несоблюдение которой ведет либо к ничтожности, либо к невозможности использования свидетельских показаний в качестве доказательств (п. 1 ст. 162 ГК РФ). Складывается ситуация, что незаключенные с точки зрения п. 1 ст. 432 ГК РФ договоры могут быть одновременно и ничтожными, и действительными.
Для примера коллизии права можно сравнить нормы п. 3 ст. 433 ГК РФ и п. 1 ст. 165 ГК РФ. Согласно п. 3 ст. 433 ГК РФ, «договор, подлежащий государственной регистрации, считается заключенным с момента его регистрации, если иное не установлено законом», напротив, согласно п. 1 ст. 165 ГК РФ несоблюдение в случаях установленных законом требований о государственной регистрации сделки влечет ее недействительность (ничтожность). Таким образом, несоблюдение требования закона о государственной регистрации одновременно влечет и недействительность, и незаключенность. Для иллюстрации описанного правового противоречия подойдет также упоминание о п. 2 ст. 558 ГК РФ (продажа жилого помещения), п. 3 ст. 560 ГК РФ (продажа предприятия), п. 2 ст. 651 ГК РФ (аренда здания или
1 См.: постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 мая 2002 г. и 18 июня 2002 г. № 1663/01, 2327/02 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 9.
2 См.: Степанова И.Е. Существенные условия договора: проблемы законодательства // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2007. № 7. С. 60-66.
сооружения на срок не менее года), п. 2 ст. 658 ГК РФ (аренда предприятия), п. 4 ст. 339 ГК РФ (договор о залоге) и п. 1 ст. 10 Федерального закона от 16 июля 1998 г. № 102—ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)».
Указанные выше противоречия правовая доктрина разрешает следующим образом: требования п. 3 ст. 433 ГК РФ применяются как общие нормы, требования же к конкретным договорам — как специальные. Требования п. 1 ст. 165 ГК РФ применяются, если подобная мера закреплена и в специальных нормах.
Конечно же, описанный подход можно принимать как сугубо практический, поскольку волеизъявление сторон совершается именно в момент обоюдного подписания договора, а не в момент его государственной регистрации. Более того, государственная регистрация не входит в фактический состав сделки и, соответственно, не может влиять на факт ее совершения. Поэтому акт регистрации можно рассматривать исключительно как необходимое условие ее юридической силы и возникновения прав и обязанностей, на которые рассчитывали стороны. Или, иными словами, только в случае соблюдения сторонами сделки требования о государственной регистрации, государство берет под свою защиту правоотношения, закрепленные в договоре.
Несколько иной позиции придерживается О.В. Гутников, согласно которой несостоявшиеся сделки как юридические факты — это только разновидность недействительных сделок, особенностью которых является лишь то, что основания их недействительности лежат в недостатках юридического состава, касающихся внешней стороны действия. Если же под сделкой подразумевать правоотношение, то выражение «несостоявшаяся сделка» является синонимом выражения «недействительная сделка»1.
В то же время требования правовых норм, предусматривающих ничтожность, в случае отсутствия государственной регистрации договоров, не соответствуют теории недействительности сделки, поскольку в противном случае незарегистрированные договоры следовало бы рассматривать как содержащие в себе внутренний порок, а в случае последующей государственной регистрации — исцеление сделки.
За помощью в разрешении сложившейся ситуации в Конституционный Суд РФ поступила жалоба, в которой утверждалось, что п. 1 ст. 165 ГК РФ и п. 3 ст. 433 ГК РФ лишают заинтересованных лиц возможности заключить договор аренды нежилого помещения на срок не менее одного года на основе обоюдного волеизъявления и приобрести права и обязанности по сделке без санкции со стороны государственных органов, осуществляющих регистра-
1 См.: Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве (теория и практика оспаривания). М., 2007. С. 89.
цию договора. Тем самым, по мнению заявителей, необоснованно ограничивается конституционное право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ч. 1 ст. 34 Конституции РФ), а в том случае, если договор не зарегистрирован, лишают сторону в договоре права на судебную защиту (ч. 1 ст. 46 Конституции РФ).
Рассмотрев вышеуказанное заявление, Конституционный Суд РФ указал, что государственная регистрация не подменяет собой договор аренды как основание возникновения, изменения и прекращения права аренды и не вторгается в содержание договора. Она выступает лишь как формальное условие обеспечения государственной, в том числе судебной, защиты прав лица и призвана удостоверить со стороны государства юридическую силу соответствующих правоустанавливающих документов1. Отказав в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд косвенно согласился с тем, что незарегистрированный договор аренды является недействительной (ничтожной) сделкой, тем самым признавая, что сделка все-таки была совершена, в противном случае не стоял бы вопрос о регистрации того, что не существовало.
Сопоставляя и анализируя две точки зрения относительно незаключенности и ничтожности незарегистрированных договоров, можно предположить, что очевидно должна быть еще одна некая форма недействительности, применимая исключительно к данной ситуации и, возможно, имеющая свои правовые последствия. Конечно же, подобный подход усложнил бы действующее гражданское законодательство, но в то же время в большей степени вписывался бы в существующие теоретические догмы и исключил бы двойственность правоприменения, которое в сложившейся ситуации, в подавляющих случаях, зависит от разъяснений высших судебных инстанций.
Анализируя соотношение буквальных толкований п. 1 ст. 165 ГК РФ и п. 3 ст. 433 ГК РФ можно заметить, что в первом случае несоблюдение требования о регистрации неминуемо ведет к ничтожности, а во втором — закон не столь категоричен и связывает факт заключения договора с государственной регистрацией лишь как общий случай и допускает иное. Таким образом, сопоставляя посылки вышеуказанных норм и «вспоминая» круги Эллера, можно прийти к умозаключению, что возможны случаи, при которых зарегистрированный договор будет действительным (не ничтожным), но незаключенным (поскольку предусмотрено иное). Такое вполне возможно, если специальный закон установит требование, согласно которому мо-
1 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 05 июля 2001 г. об отказе в принятии к рассмотрению жалобы ЗАО «Сэвэнт» на нарушение конституционных прав и свобод положениями п. 1 ст. 165, п. 3 ст. 433 и п. 3 ст. 607 ГК РФ // СПС «Гарант-Максимум».
мент заключения договора будет связан с выполнением, помимо государственной регистрации, еще какого-либо обязательного условия.
Исключать подобную ситуацию нельзя, поскольку в действующем законодательстве встречаются не вполне адекватные правила. Так, например, для договоров продажи жилых помещений, продажи предприятий, аренды зданий и сооружений на срок не менее одного года, ипотеки, помимо требования государственной регистрации, требуется еще и письменная форма. Таким образом, согласно п. 1, 2 ст. 550 ГК РФ и п. 1, 2 ст. 560 ГК РФ, п. 1 ст. 651 ГК РФ, если составлен и подписан один документ, то договор считается действительным (наличие юридического факта), и в то же время, согласно п. 2 ст. 558 ГК РФ и п. 3 ст. 560 ГК РФ, п. 2 ст. 651 ГК РФ в случае отсутствия государственной регистрации — действительный договор является незаюпоченным.
Не имея четких законодательных критериев для регулирования отграничения недействительных договоров от незаюпоченных, судебная практика пошла по пути использования нового термина: «иск о признании договора незаюпоченным»1. Суды либо отказывают в удовлетворении иска о признании договора недействительным (ввиду того, что он не заключен), либо признают договор незаключенным по своей инициативе2. Однако случается и обратное, когда истец просит признать договор незаюпоченным, а суд, удовлетворяя иск, признает его недействительным. Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ, отменяя данное постановление, советует истцу уточнить исковые требования в сторону недействительности3. Случается, суды в описательной части отмечают, что при отсутствии в договоре основных условий, предусмотренных законом, договор является незаюпоченным, однако в резолютивной части признают договор недействительным4. В судебных постановлениях встречаются формулировки, вообще стирающие грань между недействительными и незаюпоченными договорами, как, например, заключенный сторонами договор признается незаюпоченным5.
1 См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 27 апреля 2002 г. № 1101 /01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 9; Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 января 2003 г. и 28 января 2003 г. № 1/03 и № 9523/02 // СПС «Кон-сультантПлюс: Арбитраж».
2 См.: Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 3 и 26 апреля 2002 г. № 7611/
01 и № 2602/01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 5; Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 января 2002 г. № 2302/01, от 28 апреля 2002 г. № 1663/01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 9.
' См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 03 декабря 2002 г. № 6135/01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. № 3.
4 См.: Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 24 мая 1994 г. № 13 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1994. № 9.
5 См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 февраля 2002 г. № 6810/01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 8.
К сожалению, в настоящее время отсутствует единство судебной практики относительно разграничения незаюпоченных и недействительных договоров. Сделать такой вывод позволяют судебные постановления различных судебных инстанций, дающих противоположную квалификацию представленным сторонами доказательствам1.
Актуальность необходимости разграничения понятий незаключенности и недействительности договоров важна не только для теоретических концепций, а скорее даже для каждодневного правоприменения, поскольку два эти термина влекут совершенно разные правовые последствия, что, в свою очередь, может существенно отразиться на правах и обязанностях субъектов права. Так, правовыми последствиями недействительной сделки являются реституционные правоотношения, опосредующие исключительно недействительность существующей сделки, в то время как последствиями неза-юпоченной сделки могут быть либо виндикация, либо обязательства из неосновательного обогащения, либо гражданско-правовая ответственность на общих основаниях2.
По справедливому замечанию О.Н. Садикова, основание ответственности в случае незаключенной сделки по своей природе носит деликтный характер: «До совершения договора его предполагаемые участники взаимными обязательствами не связаны (налицо несостоявшаяся сделка) и применение в данном случае норм о договорной ответственности было бы лишено формально-юридических оснований»3.
1 См.: Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 10 и 28 января 2003 г. № 6498/02 и 7291/02 // СПС «КонсультантПлюс: Арбитраж».
2 См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 ноября 1997 г. № 5397/97 // Вестник Высшего Арбитражного Суда. 1998. № 3; п. 4 Обзора отдельных постановлений Президиума ВАС РФ по спорам, связанным с признанием сделок недействительными // Хозяйство и право. 2001. № 4. С. 127.
Садиков О.Н. Недействительные и несостоявшиеся сделки // Юридический мир. 2000. № 6.
С. 10.
