CC BY
22
Вестник Омского университета, 2004. № 3. С. 14-24. © Омский государственный университет
УДК 0:39+903.1
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
НЕКОТОРЫХ ЧАСТНЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ И СМЕЖНЫХ С НИМИ НАУК В РАБОТАХ ОМСКИХ ЭТНОГРАФОВ
Н.А. Томилов
Омский государственный университет, кафедра этнографии и музееведения 644077, Омск, пр. Мира, 55а
Получена 14 апреля 2004 г-
The definitions, objects and subjects of research in the sphere of some sciences and scientific subdisciplines - Ethnography (Ethnology), Ethnohistory, Ethnic genealogy, Ethnoarchaeology, Ethnic ecology, Culturalogy of traditional societies, Museum Studies, Folklore Ethnography - are considered in the article. The results of study of division into periods of the history of Siberian ethnographic researches (XVII - beg. of XXI century), achieved by Omsk ethnographers are summarized also.
И в связи с подготовкой ряда курсов по учебным дисциплинам на историческом факультете Омского государственного университета, и в связи с проведением научных исследований на протяжении последних лет мне и моим коллегам приходилось заниматься проблемами методолого-теоретического характера в ряде областей гуманитарной сферы наук. Это относится к разработкам в конце 1970 - начале 1980-х гг. проблемы этнической истории, выявлению объекта, предмета, задач в этом направлении, которое сложилось на стыке этнографии и истории. Это относится и к этноархеологии - научному направлению, которое постепенно формируется в нашей стране в отдельную самостоятельную науку. И здесь также пришлось заняться выявлением объекта, предмета, проблем и задач этого научного направления. В последние годы наше внимание было обращено и на выделившееся уже достаточно давно направление на стыке экологии и этнологии - этническая этнология.
На протяжении более чем двух десятков лет мы занимались проблемами музееведения, в том числе этнографического музееведения. Мы готовим и издаем многотомную научную серию
«Культура народов мира в этнографических собраниях российских музеев». За эти годы написаны очерки по истории четырех музеев Сибири, одновременно в связи с проблемами, казалось бы, методической работы, а именно с проблемами научной паспортизации и каталоголизации, которые омская группа музеологов осуществляла в музеях Новосибирска, Омска и Тюмени, мы обратили внимание в целом на состояние музео-логии, по-другому, музееведения, в нашей стране (сначала в СССР, затем в России), а также на проблемы объектно-предметной сферы этой науки. В результате чего накопился определенный опыт науковедческого порядка, который и позволил обратиться в целом к классификации наук в современном мире, к роли и месту гуманитарных наук в системе всех наук и предметно-объектным сферам отдельных наук и научных направлений [1]. Собственно говоря, это и является целью данной работы.
Наука в широком ее понимании является частью культуры. Для нас, омских этнографов, более приемлемо следующее определение культуры. Культура - это ценности, созданные человечеством, и способы жизнедеятельности людей.
В этом понимании культура имеет место всюду где есть действие и мышление человека, где существуют отношения между людьми и отношения человека с природой. Фактически выделяют различные сферы культуры, которые связаны с разными видами деятельности людей: экономическая, производственная, социальная и т.д. Но это очень широкое определение культуры. Есть более узкое определение, когда в культуру включают науку, образование, просвещение, искусство, религию, культурно-досуговую деятельность, нормы поведения, созданные людьми материальные явления и предметы и т. д. Есть, правда, еще и управленческий подход к культуре. В этом случае в нее включают обычно искусство, просвещение, культурно-досуговую деятельность и образование в сфере культуры.
Итак, наука - это все-таки часть культуры. Существует более 150 определений науки, например, определение знаменитого А. Эйнштейна: «Наука - это попытка привести хаотическое многообразие нашего чувственного опыта в соответствие с некоторой единой системой мышления». В современном понимании определение науки часто звучит следующим образом: это система знаний о закономерностях и особенностях в развитии природы, общества и мышления, а также отдельные отрасли таких знаний.
Все науки подразделяются по признакам: кто и что изучается, каким способом и с какой целью изучается та или иная область человеческого бытия. Существует ряд классификаций наук. По этим признакам выделяют естественные, общественные и технические науки. Есть четырех-сферные деления науки, например на естественные, общественные, технические и инженерные. Но нам наиболее верной представляется классификация наук, в которой выделяются технические, естественные и гуманитарные науки [2]. В гуманитарных науках можно выделить обществоведческие и антропологические науки.
В науке всегда проходили и проходят сейчас бурные процессы дифференциации и интеграции наук и научных направлений [3]. Нет застывшего состояния науки. Выделяют семейство дисциплин, ну, скажем, биология, а в это семейство биологических наук входят анатомия, физиология, генетика, этология и т. д. Наблюдаются процессы так называемого скрещивания наук [4], по-другому, интеграции наук. В результате такой интеграции появляются новые науки или научные направления, например геохимия, биофизика, социолингвистика, медицинская демография, этно-археология и т. д.
Если говорить о семействах, то следует сказать об основных и частных науках. Например, история является основополагающей наукой для
образования целого семейства исторических наук. Частными науками истории являются историография, источниковедение, археология, этнография (этнология), этническая антропология, историософия (наука о наиболее общих законах развития исторического знания), этноархеология и т. д.
Теперь о культурологии, вернее, о культурологических и искусствоведческих науках, точнее, о связях между ними. Если искусство входит в целом в культуру, казалось бы, и искусствоведческие науки должны были бы войти в круг культурологических. На самом деле этого не произошло. Как наука культурология (прежде всего, это методология, теория, историография и т. д. культуры и ее множественности) довольно поздно выделилась из круга философских и исторических наук - лишь во второй половине XX в. А искусствознание (искусствоведение) как наука оформилось в XIX в., объектом его изучения стало искусство - художественная культура в целом. И совершенно четко в искусствоведении и культурологии обозначились разные научные сферы и направления.
Поскольку это смежные науки, то сопряженность их в ряде сфер знаний значительна - прежде всего, это в области духовной культуры, социальной роли художественной культуры, в методо-лого-теоретической сфере и т. д. Отсюда и значимость совместных научных конференций и семинаров искусствоведов и культурологов. В Омске в этом плане значительна роль Омских искусствоведческих чтений и ряда отдельных научных форумов, таких как Междисциплинарный научно-практический семинар «Сибирский пейзаж: пространство мифов», научно-практические конференции «Учителя и ученики. Связь поколений», «Сибирский сад - территория мечты» и др.
Имеет значение и то обстоятельство, что наряду с музеями, общественными творческими организациями, вузами в такого рода форумах в качестве одного из основных организаторов принимает участие Сибирский филиал Российского института культурологии. С 1999 г. он совместно с Омским государственным университетом и Омским филиалом Объединенного института истории, филологии и философии СО РАН стал издавать новый российский журнал «Культурологические исследования в Сибири» [5], участвовать в котором приглашает не только культурологов, но и ученых других гуманитарных наук по общим, сопряженным сферам знаний и научным темам.
Теперь перейдем к объектно-предметной сфере отдельных гуманитарных наук. Говоря об объекте с точки зрения философии, мы понимаем, что это особая категория, которая выражает то, что противостоит субъекту в его познавательной
деятельности, т. е., говоря об объекте, мы ставим вопрос: кого изучает эта отрасль науки? Если мы ведем речь о предмете науки, то пользуемся другой философской категорией, которая выражает свойства, отношения, процессы, происходящие в объекте, его связи и т. д. В данном случае ставим вопрос: что мы изучаем в объекте?
Определение отдельной науки зависит от того, насколько верно для данного состояния человеческого общества будут определены объект и предмет той или иной науки. Если вести речь об этнографии, можно вспомнить определение, которое в 1988 г. давали ей Ю.В. Бромлей и С.А. Токарев: «Этнография - наука о народах мира (этносах), их характерных (этнических) чертах» [6]. Другое определение, которое мы встречаем в Российской (советской) энциклопедии: «Этнография, этнология, народоведение - наука, изучающая бытовые и культурные особенности народов мира, проблемы происхождения (этногенез), расселения (этногеография) и культурно-исторических взаимоотношений народов» [7]. Но в этих определениях все-таки много внимания уделяется конкретной проблематике этнографии, или, как чаще говорят сегодня, этнологии. Если исходить из объектно-предметной сферы, то определение этнографии (этнологии) может звучать и следующим образом: это наука об историко-культурных (этнических и этнографических) общностях, этнических свойствах, связях, отношениях и процессах у этих общностей.
В составе субдисциплин и направлений этнографии (этнологии) выделяются следующие: этническая история, историческая этнография, палеоэтнография, культурная антропология, социальная антропология, этническая антропология, юридическая антропология, этногеография, этнодемография, экономическая этнография, аграрная этнография, этноархеология, этническая экология, этносоциология, этноботаника, этно-зоология, этнолингвистика, этноискусствознание, этнохореология, этномузыкология, этнографическое религиоведение, этнопсихология, этнопеда-гогика, этнографическое музееведение, этническая генеалогия и др.
В разработке проблем этнической истории, ее объектно-предметной сферы и определения мы пришли в свое время к следующим выводам. Объект этнической истории оказывается довольно объемным и многосторонним: это история всех видов формирующихся, развивающихся, распадающихся или трансформирующихся историко-культурных (этнографических и этнических) общностей. Сюда прежде всего относится история этнических общностей на уровне основных этнических подразделений - этносов. Предметную область этнической истории соот-
ветственно составляют процессы становления (формирования), развития и распада (или трансформации) историко-культурных общностей, а другими словами, этнические и этносоциальные процессы всех видов и уровней. Этническая история изучает динамику систем историко-культурных общностей, т. е. формирование компонентов этих систем и их этнических свойств, изменения в компонентах, в первую очередь в их этнических свойствах и функционировании. Эта динамика историко-культурных общностей исследуется во взаимодействии их друг с другом во всей исторической конкретности, во взаимосвязи с социально-экономической и политической историей. При этом важно изучить не только сложение и развитие историко-культурных общностей, но и их трансформацию, выявить ее причину, ход, закономерности и конкретные исторические особенности.
В связи с этим определение этнической истории как бы закрывает тот спор, который был между учеными в 1970-х - 1980-х гг. В тот период была попытка представлять этногенез (формирование) этносов отдельным от этнической истории процессом. Но в данном понимании объекта и предмета этнической истории этногенез все же входит в этническую историю, являясь ее первой фазой. В связи с этим наиболее приемлемым нам представляется понимание этнической истории как отрасли знаний, охватывающей прежде всего изучение этнических и этносоциальных процессов и на стадии формирования этнических и этнографических общностей, и на стадии их этнического развития вплоть до их трансформации, если речь идет об исчезнувших этносах.
Существенные наработки получены омскими учеными (прежде всего С.Н. Корусенко, Н.В. Кулешовой, М.Л. Бережновой, H.A. Томиловым и др.) в области этнической генеалогии [8]. Объектная сфера конкретных исследований была расширена за счет включения в изучение населения полиэтнических и с многокомпонентным в этническом отношении населением сельских поселений. Здесь пришлось столкнуться с тем, что методика, используемая для этногенеологических исследований изолированных этнических общностей, может быть применена лишь частично. Поэтому были выработаны специальные методы сбора и обработки генеалогий, основанные на достижении московских коллег и адаптированные к данной полиэтнической ситуации. Объектом эт-ногенеалогических исследований стало и население, структура которого изучается по архивным материалам (прежде всего, переписям населения) и по соединению (сопряжению) этих материалов с современными родословными. Благодаря этому проблематика генеалогических исследова-
ний в этнологии существенно расширилась, стала во многом самостоятельной. Поэтому, наверное, можно говорить о формировании и развитии в отечественной науке этнической генеалогии как субдисциплины этнологии. Но пока в этой области знаний из российских ученых работают буквально единицы.
Использование генеалогического метода предполагает создание фонда семейных родословных, собранных как в ходе экспедиционных работ, так и реконструированных по архивным источникам. Иногда удается соединить архивные и экспедиционные источники и получить генеалогии отдельных семей, восходящие к XVIII в., как это делает по материалам татар Западной Сибири С.Н. Корусенко. Для изучения истории народа важно располагать массовой источниковой базой, которую составляют генеалогии, отражающие семейную историю всех сословий изучаемого этноса.
Впервые сборы генеалогического материала у татар Западной Сибири были произведены на рубеже 1960 - 1970-х гг. среди томских татар H.A. Томиловым, работавшим в это время в Томском государственном университете. Цель этих сборов была следующая - выяснить этнический состав тюркского населения Томского Приобья. Кроме того, ставилась задача соотнести полученные цифры с этногенетическим сознанием информаторов, т. е. в проведенных исследованиях учитывалось не только кем себя считает респондент, но и чьим потомком он является, что устанавливается по результатам анализа его родословной.
В середине 1970-х гг. этногенеалогическпе исследования были продолжены H.A. Томиловым и Н.В. Кулешовой среди барабинских татар. Данными исследователями использование генеалогий не ограничилось лишь изучением этнического состава населения. На материалах родословных ими были реконструированы этнографические группы барабинских татар, существовавшие в XVII-XIX вв., разработана методика их реконструкции. По генеалогическим материалам изучены Н.В. Кулешовой тугумные образования барабинских татар, их фамильный состав.
С середины 1980-х гг. С.Н. Корусенко начинает этногенетические исследования курдакско-саргатских татар (одной из групп тоболо-иртышс-ких татар). Помимо использования разработанной предыдущими авторами методики сбора и анализа генеалогического материала с целью изучения современного этнического состава тюркского населения, проживающего на территории расселения курдакско-саргатских татар, С.Н. Корусенко привлекает новые источники - материалы переписей населения XVIII-XIX вв., храня-
щиеся в архиве г. Тобольска. В результате ею была разработана методика реконструкции генеалогических линий по архивным материалам и их соединение с современными родословными, в результате чего изучена этническая история курдакско-саргатских татар в XVIII—XX вв.
Следующим этапом развития этногенеалоги-ческих исследований омских этнографов стало использование родословных при изучении русского населения Западной Сибири, складывавшегося в результате разного рода миграций из Европейской России.
Работу по сбору генеалогий русских омские этнографы начали еще в 1970-е гг., но проблемы этнической истории русских Среднего Прииртышья оказались в центре внимания только в середине 1990-х гг. История формирования населения этого региона изучена историками с большой тщательностью. Но из сферы интересов историков, как правило, выпадают моменты, связанные с этническим статусом населения исследуемых районов. Указывая на переселения, историки обычно ограничиваются указанием губернии, реже - волости. Не всегда эта информация может быть достаточной для определения этнической принадлежности переселенцев.
Занимаясь семейной историей жителей отдельных населенных пунктов, этнографы сейчас не только накапливают материал и отрабатывают методику исследования, которая имеет свою специфику при работе с большими группами. Ряд частных наблюдений позволяет прийти к определенным выводам, которые, как нам представляется, должны быть учтены при решении вопросов культурогенеза и этнической истории русских сибиряков. Результаты этногенеалогиче-ских исследований русских сибиряков отражены в научных статьях и сообщениях М.Л. Береж-новой. Под ее руководством этногенеалогическпе исследования проводят студенты и аспиранты Омского государственного университета.
Возможности использования данных родословных и применение этногенетических методов далеко не исчерпываются только этноисториче-скими исследованиями. Возникает, например, как считает С.Н. Корусенко, перспектива соединения генеалогий с данными о браках, зафиксированных в метрических книгах и записях актов гражданского состояния. Генеалогии дают возможность представить демографическую ситуацию в разные хронологические периоды, определить половозрастную, социально-профессиональную характеристики населения, зафиксировать изменение социального положения членов семей, выделить семейно-брачные связи и т. д. [9].
В последние годы для подобных исследований свойственно сужение территориальных и расши-
рение хронологических рамок. Локальная история как самостоятельное направление исторических, в широком смысле, исследований набирает силу.
В центре внимания группы, изучающей русских сибиряков, находятся такие темы: 1) этно-групповой состав русских Сибири (при этом термину «этнический» придается особое значение, не только соотносимое с этносом как народом, но и описывающее свойства и особенности групп, отличающихся друг от друга по разным признакам, но в целом составляющих этнос - чалдоны, резаны, кержаки и другие в сумме есть русские Сибири); 2) история сложения групп русских сибиряков; 3) особенности культуры групп русских Сибири.
Наиболее изучена сейчас тема «Этногруппо-вой состав русских Сибири», что связано с выполнением в 2000-2002 гг. гранта РГНФ «Сибирский феномен этногруппового самосознания (на примере славянского и тюркского населения Западной Сибири)». В центре исследования в ходе работ по гранту было русское и татарское сельское население Омской, Тюменской и Новосибирской областей. Ни русские, ни татары в этом огромном регионе не составили единого, консолидированного этнического образования. Среди русских жителей региона могут быть выделены этнические, этноконфессиональные, этносословные группы. Как пишет Л.И. Шерстова, это явление связано с тем, что «особенностью великорусского этноса было неспешное, но постоянное расширение его этнической территории» [10]. Таким образом, одной из важнейших особенностей этнической истории русских следует считать непрерывный процесс образования новых групп, не прекращавшийся, как считают исследователи, вплоть до конца XIX - начала XX вв. В ходе исследования были выделены существовавшие в конце XX в. группы: чалдоны, сибиряки, кержаки, казаки, а также различные группы поздних переселенцев - российские, тамбы, рязаны, вытебщане, Смоленщина, хохлы, чунари, лапотоны, самоходы и ДР-
Были разработаны также анкеты для изучения этнического самосознания русских и татар с учетом современных этнопсихологических методик и программа анализа полученных данных. Проведенный под руководством М.Л. Бережно-вой опрос показал, что, по мнению сельского русского населения Западной Сибири, наиболее существенными основаниями этнической самоидентификации являются язык, внешность и происхождение. При этом значительная часть респондентов считает важным место рождения, часто понимаемое как связь с родной землей. Собственно же этническая принадлежность (этническое
самосознание) для многих не имеет какой-либо значимости.
Впервые занялась изучением этнографии современности на примере русских сибиряков омская исследовательница М.А. Жигунова. Ею проведены массовые этносоциологические обследования (в том числе панельные) среди русского населения Сибири (на территории Омской, Новосибирской, Тюменской областей и Алтайского края). В результате работ было заполнено более 3 000 опросных листов по современным этническим процессам вообще и этническому самосознанию в частности [11]. Главный вывод ее исследований в том, что, несмотря на многообразие культурных процессов, происходящих у русского населения Западной Сибири во второй половине XX в., наличие многослойных напластований и синкретизм культурных традиций, процесс этнокультурной консолидации и выработки общесибирских форм традиционно-бытовой культуры в русле общенациональных русских традиций является основным.
Наряду с изучением современности М.А. Жигунова занимается традиционной культурой и этнической историей, в том числе такой специфичной военно-сословной группы, как сибирское казачество. Именно ей вместе с Т.Н. Золотовой было доверено написание разделов по сибирскому казачеству в двухтомной коллективной монографии «Очерки традиционной культуры казачеств России», изданной при поддержке Управления администрации Президента Российской Федерации по делам казачества.
Теперь об этноархеологии. В 1960 - 1970-е гг. в англо-американской археологии этноархеология стала развиваться как направление, связанное прежде всего с методикой современной археологии.
В отечественной науке первое определение этноархеологии принадлежит В.А. Шнирельману, который в 1988 г. понимал под ней направление исследования, появившееся на стыке археологии и этнографии и широко распространившееся в 1960 - 1970-е гг. Объектом исследования этноархеологии, по его мнению, служит материальная культура современных народов, а предметом -специфика отражения в ней особенностей поведения людей и их социальных взаимоотношений [12]. В этом определении видна уже разница с тем пониманием этноархеологии, которое сложилось в англо-американской науке.
Наше определение этноархеологии следующее. Этноархеология - научное направление (или даже формирующаяся отдельная наука), возникшее и развивающееся в результате интеграции археологии и этнографии в XX в., призванное решать круг проблем по генезису и динамике
общества и культуры человечества, а также их элементов разных хронологических периодов на основе сопряжения археологического и этнографического видения. И более краткая дефиниция этого направления: этноархеология - отрасль научного знания о культуре и обществе, интегрирующая археологическое и этнографическое познания.
При формулировании определения этноархео-логии мы исходили из следующего понимания объекта и предмета этого научного направления. Объект этноархеологии составляют социокультурные системы с их сложной структурой и связями, конструируемыми и реконструируемыми путем интеграции археологического и этнографического познаний. Предмет этноархеологии в общем виде составляют свойства социокультурных явлений отражать историческую действительность и исторические процессы, а также свойства сопряжения этих явлений в одну систему, которые позволяют конструировать и реконструировать социокультурные системы прошлого, их внутренние функциональные связи, взаимоотношения с другими системами. Что касается более кратких сущностных определений, то они также должны быть получены. Однако это наиболее трудное дело. Пока относительно предмета этноархеологии мы можем предложить более краткий вариант определения: это свойства социокультурных систем и процессов отражать в системе сопряжения археолого-этнографических познаний историческую действительность.
Группе омских археологов, этнографов, эт-ноархеологов постоянно приходится заниматься изучением тех социокультурных явлений в основном прошлого, но и настоящего, которые отчасти входят в сферу этноэкологических научных познаний. Это связано с исследованием ряда научных проблем: интегрированных хозяйственно-культурных типов, археологических микрорайонов, социокультурных этнографо-археологических комплексов, систем природопользования, па-леодемографического, палеосоциального и палео-экономического моделирования комплекса хозяйства и культуры народов и национальных групп Западной и Южной Сибири и др. При проведении этих исследований не мог не проявиться определенный интерес к методолого-теоретическим проблемам, которые находятся на стыке этнографии с другими науками, в том числе с экологией человека.
Наиболее полное определение этнической экологии и его интерпретацию дал В.И. Козлов в «Своде этнографических понятий и терминов» в 1988 г. [13]. Для нашего понимания объектно-предметной области этнической экологии в определении В.И. Козлова важно выделение той зна-
чительной, а фактически существенной роли культуры человеческих коллективов в отношениях с природой, да и в создании природной среды.
Объект этнической экологии видится нам во взаимоотношениях этнических и этнографических общностей с природной средой. Отношения всех остальных видов человеческих коллективов с окружающей средой входят, видимо, в сферу социальной экологии как научного направления в составе экологии человека. Здесь мы сталкиваемся с понятием окружающей среды, которое именует ту часть природы (а отчасти и искусственной культивированной среды), в которой они занимаются хозяйственной и иной деятельностью. С нашей точки зрения, предпочтительнее в этнической экологии использовать дефиницию «природная среда», понимая под ней прежде всего геобиосоциальную среду. Отношения людей с природой и отношения людей (и возникших у них человеческих коллективов) друг с другом по поводу природы - это социальные отношения, шире - социокультурные отношения, а значит, и природная среда (в отличие от природы) - это прежде всего социальное явление, базирующееся, естественно, на природном окружении.
Некоторые наметки выскажем и относительно предмета этнической экологии. Его, на наш взгляд, составляют свойства культуры (в том числе и археологических остатков) отражать общие, отдельные и особенные стороны отношений историко-культурных (этнических и этнографических) общностей с природной средой. Приоритетную роль здесь играют такого рода свойства природно-средовой культуры. Но поскольку она сама не только взаимосвязана, а во многом синкретична со всеми остальными сферами культуры (культурой жизнеобеспечения, материальной, духовной и соционормативной культурой), то здесь, видимо, следует вести речь обо всей культуре в целом.
На основе теоретико-методологического исследования локальных культурных комплексов (культурных диалектов) как особых социокультурных феноменов, являющихся формой существования традиционной культуры, А.Г. Селезневым предпринята попытка обоснования выделения особой научной субдисциплины - культурологии традиционных сообществ [14] (в Омске была проведена и конференция под таким названием). Объектом ее изучения он видит функционирование и динамику традиционной культуры, а предметом называет свойства и отношения локальных культурных комплексов, в рамках которых происходит развитие традиционных культур. Теоретические разработки проводились А.Г. Селезневым в тесной связи с конкретным исследованием локальных культурных комплек-
сов юга Западной и Средней Сибири: от отдельных поселений и кустов поселений до крупных в пространственном отношении комплексов, объединяющих несколько различных по языку и происхождению этнических групп. В частности, изложенный подход применен при изучении традиционной культуры коренного населения таежной зоны юга Сибири, представляющей цельный устойчивый комплекс, тесно связанный с природными условиями и не зависящий от происхождения, языковой и этнической принадлежности его носителей.
Далее об определении музеологии (музееведения). Учеными зарубежных стран оно рассматривается по-разному: музееведение то называется самостоятельной наукой, то все музейное дело объявляют музееведением, то считают музееведение чуть ли не частью наук исторического профиля. Рассматривают его и как теорию, и как методику музейной работы, нередко выделяя теоретическое и прикладное музееведение, и как только прикладную науку, или как метод и технику музейной работы и т. д. В 1970-е гг. наиболее значительный вклад в отечественную науку при изучении методологических проблем и выработке определений музееведения, а также в понимание ее объекта и предмета внес крупнейший музеевед России профессор A.M. Разгон. Наше определение сегодня звучит следующим образом: музееведение (музеология) - наука, изучающая музейные предметы, их социальные свойства и отношения, музейные процессы в их исторической динамике. Укажем на возможность более краткого формулирования определения: музееведение (музеология) - культурологическая наука о музейных предметах и музейных процессах во всей их конкретности и разнообразии. Выражение «музейные процессы в их исторической динамике», по нашему мнению, адекватно заменяет более длинную формулировку, которая дана нами ранее («история, деятельность и социальные функции музеев на разных этапах социально-экономического развития общества»), оставляя возможность включать в историческую динамику музейных процессов их взаимосвязанность не только с социально-экономическими, но и политическими и культуротворческими процессами.
В 1988 г. нами было предложено следующее понимание предмета музееведческой науки без каких-либо претензий на исчерпывающее решение проблемы: «Предмет музееведения - это свойства музейных предметов отражать действительность, дающие возможность осваивать наследие предшествующих эпох, настоящее и будущее главным образом через музеи как научно-исследовательские и культурно-просветительные учреждения». В связи с тем, что сущностные
свойства музейных предметов отражать действительность реализуются не только через музеи, но и через собрания коллекций, выставки и т. п., в определение включено выражение «главным образом через музеи». Вторая часть данной дефиниции не является определяющей (основной объект в музееведении - музейный предмет) и была введена для того, чтобы подчеркнуть сущностный характер музейных учреждений.
Говоря о музееведении, можно выделить в нем разные направления - историческое музееведение, краеведческое музееведение, этнографическое музееведение и т. д. Если говорить об этнографическом музееведении, то скорее всего здесь следует понимать роль музееведения в этнологии (этнографии), которая способствует решению ряда этнологических проблем. Если же речь вести о музейной этнографии, то здесь мы должны говорить об этнографии в музеях, о ее состоянии, развитии и перспективах, а также о проблемах изучения этнографии в музеях.
Подобным образом мы можем говорить о двух направлениях, связанных с фольклористикой. Можно говорить о фольклорной этнографии, т. е. об этнографии в фольклоре. Здесь изучаются свойства фольклора давать сведения по этнографии. Можно говорить, видимо, об этнографической фольклористике. Тогда речь, вероятно, идет о фольклоре в этнографии. Здесь фольклор отражает как бы этнические свойства. Фольклор, являясь частью культуры, содержит в себе эти этнические свойства. С помощью их изучения можно исследовать проблемы истории тех или иных этнических общностей. Но здесь мы высказали только общий возможный подход к проблемам и направлениям, которые возникают на стыке или путем интеграции фольклора и этнологии (этнографии).
Все эти проблемы дефиниций и объектно-предметных сфер гуманитарных наук требуют постоянного внимания и дальнейших разработок с учетом меняющихся познавательных потребностей человечества и его отдельных сообществ, с учетом тех целей и задач, которые ставились и решались коллективами ученых и отдельными исследователями на мировом, отечественных и региональных уровнях в разные периоды истории той или иной науки. Объектно-предметные сферы, цели и задачи, как правило, определяют проблематику исследований, хотя действует и обратный механизм. Поэтому в разные исторические времена и на разных пространственных уровнях объектно-предметное поле гуманитарных наук может быть разным. Это особенно четко выявляется при занятиях историей той или иной науки, моделировании ее периодизации. Мы попытались раскрыть это положение о разности
проблем наук в отдельные периоды на примере историографии российской этнографии народов Сибири.
Одна из существующих и недостаточно разработанных проблем в отечественной этнологии - это периодизация истории российской этнографии, этнографического сибиреведения и его региональных направлений в отечественной науке, которой мы отчасти уже уделяли внимание ранее [15]. В самом общем виде периодизация истории этнографического сибиреведения, по нашему мнению, включает следующие периоды: 1) донаучный (XVII - середину XIX вв.) -это период накопления этнографических материалов о народах Сибири и Дальнего Востока и их интерпретация в рамках истории, географии, фольклористики и некоторых других наук; 2) становление этнографического сибиреведения (с середины XIX в. до 1920-х гг.) - это период не только становления, но и развития этнографии благодаря появлению и возрастанию числа собственно сибирских этнографов и сибирских научных центров; 3) «социализация», если можно так выразиться, этнографического сибиреведения (1920-1950-е гг.) - это период возрастания объема научно-практического изучения народов для решения национальных проблем в советском обществе, позволившего функционировать этнографии не только как исторической науке, но и как обществоведческой научной дисциплине; 4) современное этнографическое сибиреведение (вторая половина XX - начало XXI в.), начиная с 1960-х гг. - это становление и развитие новых научных направлений, в том числе и на стыке наук, в этнографии народов Сибири и Дальнего Востока, становление новых этнографических научных центров в Азиатской России.
В каждом периоде предложенной общей периодизации выделены внутри его этапы, о чем мы писали ранее.
Работа по периодизации региональных этнографических направлений и научных школ еще продолжается. Но уже сегодня, основываясь на изучении различных источников, музейных, литературных, можно предложить следующую схему истории омской этнографической науки.
Первый период охватывает 1854-1875 гг. Он характеризуется становлением и первыми шагами омской этнографии. Если ее предтечей считают Чингиса Валихановича Валнханова, то подлинным ее основателем - его сына Чокана Валнханова, который стал проводить самостоятельные научные работы по этнографии с 1854 г., совершая многочисленные поездки из Омска к народам Казахстана, Средней и Центральной Азии, Западного Китая. Не забудем и о том, что первый опыт этнографической работы в Омске получил
и Г.Н. Потанин.
Второй период охватывает 1876-1920 гг. Начинается он активной научной деятельностью М.В. Певцова, совершившего в 1876 г. путешествие в Китай, и созданием в 1877 г. ЗападноСибирского отдела Императорского Русского географического общества. Фактически весь период и связан с этнографическими работами членов этого отдела и возникшего при нем в 1878 г. музея. Отдел организовал целенаправленные экспедиционные поездки Г.Н. Катанаева, Д.А. Клемен-ца, Н.М. Ядринцева, A.M. Никольского, И.Я. Слов-цова, С.П. и М.В. Швецовых, И.Н. Шухова и др. Он стал издавать «Записки», а позднее «Известия» отдела и превратился в самый крупный центр этнографической работы в Западной Сибири и Казахстане. Этнографические сборы проводились также в Северо-Западном Китае и Монголии.
Третий период приходится на 1921-1973 гг. Это время в основном музейной этнографии Омска. Он связан как с научной работой (И.Н. Шухов, С.И. Кочнев и др.), так и с краеведческой деятельностью в сфере этнографии (А.Г. Белякова, Т.И. Мыльникова, А.Ф. Палашенков и др.), осуществлявшейся главным образом в рамках работы государственного Западно-Сибирского краевого музея (так он стал именоваться с 1921 г., отделившись окончательно от Географического общества в 1923 г.), названного в 1934 г. Омским областным краеведческим музеем.
Четвертый период начинается с 1974 г. и продолжается по настоящее время. Его основная черта - резкая интенсификация этнографических исследований, в основном в рамках Омского государственного университета (ОмГУ создан в 1974 г.) и позднее в Омском филиале Объединенного института истории, филологии и философии СО РАН (создан в 1991 г.) и Сибирском филиале Российского института культурологии (создан в 1993 г.). Это связано с постепенным, но неуклонным формированием в Омске под прямым влиянием ленинградской, московской и томской этнографической науки целого коллектива этнографов (Ш.К. Ахметова, Е.А. Бельгибаев, М.Л. Бережнова, А.Р. Бетхер, В.Б. Богомолов, О.М. Бронникова, М.А. Жигунова, И.В. Захарова, Т.Н. Золотова, Л.М. Кадырова, Д.Г. Коро-вушкин, М.А. и С.Н. Корусенко, Н.В. Кулешова, H.A. Левочкина, И.В. Лоткин, A.B. Матвеев, Г.М. Патрушева, С.А. Рублевская, Т.В. Сав-ранина, А.Б. Свитнев, А.Г. и И.А. Селезневы, Б.К. Смагулов, Е.Ю. Смирнова, Т.Б. Смирнова, H.A. Томилов, Ф.М. Фаткулина, Л.Т. Шар-городский (погиб в экспедиции) и др.), насчитывающего сегодня около 50 человек (плюс к этому 5 этноархеологов с археологической базо-
вой подготовкой), с подготовкой кадров этнографов не только для Омска, но для других городов (выходцы из коллектива омских этнографов работают сегодня по специальности в Барнауле, Екатеринбурге (там трудится первый доктор наук из выпускников-этнографов ОмГУ член-корреспондент РАН A.B. Головнев), Краснодаре, Москве, Новосибирске, Санкт-Петербурге, Тобольске, Тюмени и других городах России, а также в Казахстане), а главное - с проведением целенаправленных исследований в областях этнической истории, этноархеологии, этнической генеалогии, этносоциологии, этнохореологии, этнографического музееведения, этноэкологии, охвативших десятки народов и национальных групп Сибири, отчасти Казахстана, Европейской России, а также Западной и Восточной Азии.
Относительно других этнографических научных центров Сибири такая работа только начинается или предполагается. В 2000-2003 гг. собирались материалы в архивах, научных учреждениях и библиотеках Владивостока, Новосибирска, Омска, Санкт-Петербурга, Тобольска и Томска, но фактически эта работа пока не завершена. Поэтому и проблему периодизации истории этих научных центров пока не представляется возможным решить окончательно.
В качестве примера приведем наши предварительные соображения о периодизации этнографических работ, проведенных новосибирскими исследователями.
Город Новосибирск возник относительно недавно и в 1903-1925 гг. назывался Новониколаевском. Первоначальный период этнографических работ его ученых, краеведов, музейных работников как раз и приходится на это время. Это был период единичных исследований отдельных личностей, сбора частных коллекций этнографических предметов. Некоторая организованность в этой сфере проявилась в рамках деятельности основанного в 1920 г. местного краеведческого музея. В 1920-1924 гг. этнографические экспедиции музея работали на Алтае, Енисейском Севере, в Колыванском уезде Новониколаевской губернии.
Второй период этнографических работ новосибирцев приходится на 1925 - начало 1930-х гг. и совпадает с деятельностью Общества по изучению производительных сил в Сибири, ставшего в это время одной из центральных научных организаций для всей Сибири. Местный музей в 1926 г. перешел в ведение общества и стал называться Музеем производительных сил Сибирского края. Для данного периода характерна значительная работа в области этнографического изучения края. Многочисленные этнографические экспедиции проводились на Западно-Сибирской равнине, Алтае, в Карагасии, Хакасии и Яку-
тии. Отдельные результаты научных исследований публиковались в виде очерков, статей, заметок, рецензий в изданиях научных учреждений и журналах, чаще всего в журнале «Сибирские огни».
Третий период охватывает время с начала 1930-х и до начала 1960-х гг., характеризуется этнографическими работами в основном работников музея, который после ликвидации Общества по изучению производительных сил Сибири стал называться Западно-Сибирским краевым музеем, с 1937 г. - Новосибирским областным краеведческим музеем. Поэтому этот период с определенной долей условности можно назвать периодом музейной этнографии.
Четвертый период, по нашему мнению, приходится на 1961 - начало 1980-х гг. Начало его определяется тем, что в 1961 г. в Сибирское отделение АН СССР перешел на работу А.П. Окладников, где занял пост заместителя директора Института экономики и заведующего Отделом гуманитарных исследований с его историко-филологическими подразделениями. А в 1966 г. он возглавил созданный на базе отдела Институт истории, филологии и философии СО АН СССР. Был создан Музей истории и культуры народов Сибири, который возглавил А.П. Деревянко, проведены многочисленные экспедиции к народам всей Сибири, включая отечественный Дальний Восток.
Пятый период начинается примерно с середины 1980-х гг. и продолжается по настоящее время. В Новосибирске в исследованиях этнографии данного периода произошли кардинальные перемены, связанные прежде всего с целенаправленной научной политикой директора Института истории, филологии и философии СО АН СССР, а с 1990-х гг. генерального директора Объединенного института истории, филологии и философии СО РАН академика А.П. Деревянко: был создан постоянный коллектив этнографов в секторе этнографии, которым все эти годы руководит И.Н. Гемуев. Сегодня этот коллектив находится в составе Института археологии и этнографии СО РАН и способен решать крупные научные проблемы, что дает возможность говорить о новосибирской этнографической школе. В подготовке научных кадров этнографов здесь принимают участие ведущие ученые - академики РАН А.П. Деревянко, В.И. Молодин, доктора наук H.A. Алексеев, Ф.Ф. Болонев, И.Н. Гемуев и др.
В целом в Новосибирске в сфере этнографии в эти годы работали, а большинство из них и сегодня заняты этнографическими исследованиями многие ученые. Среди них H.A. Алексеев, A.A. Бадмаев, A.B. Бауло, Ф.Ф. Болонев, И.Н. Гемуев, О.В. Голубкова, Е.И. Деревянко, В.А. Зверев, Д.Г. Коровушкин, Г.В. Любимова,
A.A. Люцидарская, А.И. Мазин, А.Ю. Майниче-ва, Т.С. Мамсик, H.A. Миненко, И.В. Октябрьская, Л.М. Русакова, A.M. Сагапаев, Е.Ф. Фурсова, О.Н. Шелегина и др. Не так давно в Институте археологии и этнографии СО РАН, наряду с сектором этнографии, создан еще один сектор - исторической этнологии и мониторинга -под руководством И.В. Октябрьской. Учитывая то, что в Новосибирске многие годы работает большой коллектив этносоциологов в Институте философии и права СО РАН (многие годы им руководил член-корреспондент РАН В.И. Бойко, а сегодня его возглавяет Ю.В. Попков), а также коллективы фольклористов в Институте филологии СО РАН, в Новосибирском государственном педагогическом университете и некоторых других вузах (как известно, фольклористы занимаются изучением и этнографических сюжетов) и этномузыковедов (в основном в Новосибирской государственной консерватории), то с полным основанием можно сказать, что в настоящее время Новосибирск - это крупный этнографический научный центр России и крупнейший центр этого направления в Сибири.
Естественно, что обоснование данной периодизации этнографического сибиреведения в Новосибирске, ее границ, объектно-предметных областей исследования, основных характеристик проблематики должно углубляться, что и намерен делать автор данной публикации в ближайшем будущем. Нужны монографические исследования этнографических научных центров России, что даст возможность научно обосновать периодизацию всей отечественной этнографии. Такого рода историографические и методологические исследования представляются необходимыми и даже, видимо, срочными для каждой гуманитарной науки в связи с возникшим и развивающимся в этих науках методологическим плюрализмом.
[1] См., напр.: Томилов H.A. Музееведение (музео-логня): определение как научной дисциплины // Культурологические исследования в Сибири.
2001. № 2. С. 130-134; Он же. Некоторые гуманитарные науки и их объектно-предметные сферы // Культурологические исследования в Сибири.
2002. № 2. С. 40-44; Он же. О методологии гуманитарных наук // Междисциплинарные исследования в археологии и этнографии Западной Сибири. Томск, 2002. С. 18-24; Он же. Этническая экология: культуроведческий подход // Экология древних и современных обществ. Тюмень, 1999. С. 188-191; Он же. Этническая экология: некоторые методологические проблемы // Археология и культурная антропология Дальнего Востока и
Центральной Азии. Владивосток, 2002. С. 324329; Он же. Этноархеология как научное направление // Этнографическое обозрение. 1999. № 6. С. 75-84 и др.
[2] Денисов С.Ф., Дмитриева Л.М. Естественные и технические науки в мире культуры. Омск: Изд-во Омск. техн. ун-та, 1997. С. 14-15.
[3] Сычева Л. С. Гносеологический анализ процессов формирования научных дисциплин. М., 1991. С. 3.
[4] Сычева. Л. С. Пути формирования стыковых наук // Взаимодействие наук как фактор их развития. Новосибирск, 1998. С. 72-86.
[5] Томилова B.C. Журнал «Культурологические исследования в Сибири» и его информационная роль в гуманитарных науках // Культурологические исследования в Сибири. 2003. № 3. С. 77-81; Она же. Об издании нового российского журнала «Культурологические исследования в Сибири» // Досуг. Творчество. Культура. Омск, 2000. С. 9699 и др.
[6] Этнография и смежные дисциплины. Этнографические субдисциплины. Школы и направления. Методы. М., 1988. С. 21.
[7] Советский энциклопедический словарь. М., 1982. С. 1555.
[8] Бережнова М.Л. История «посельги» в Сибири, или как чужая земля стала родиной // Мульти-культурализм и этнокультурные процессы в меняющемся мире: Исследовательские подходы и интерпретации. М.: Аспект-Пресс, 2003. С. 118— 145; Бережнова М.Л., Бреус И. С., Герасимова. Л.В., Жидик О.Н., Новоселова A.A., Рейз-вих Д.А. Русские в Омском Прииртышье (XVIII— XX века): Историко-этнографические очерки. Омск: ООО«Издатель-Полиграфист», 2002. 236 с.; Бережнова М.Л., Корусенко С.Н. Вклад омских этнографов в этногенеалогические исследования народов Сибири // История и культура Сибири. Омск, 2001. С. 80-90; Корусенко С.Н. Этническая генеалогия - новое направление отечественной этнографии // Интеграция археологических и этнографических исследований. М.; Омск, 1999. С. 7881; Корусенко С.Н., Кулешова Н.В. Генеалогия и этническая история барабинских и курдакско-саргатских татар. Новосибирск: Наука, 1999. 312 е.; Томилов H.A. Очерки этнографии тюркского населения Томского Приобья (этническая история, быт и духовная культура). Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1983. С. 3-54 и др.
[9] Корусенко С.Н. Этническая генеалогия - новое направление отечественной этнографии. С. 78-81.
[10] Шерстова Л.И. Этнокультурное пространство Сибири: аборигены и русские в XVII-XIX вв. // Пространство культуры в археолого-этнографическом измерении. Западная Сибирь и сопредельные территории. Томск, 2001. С. 126.
[11] Жигунова М.А. Об этническом самосознании русских Среднего Прииртышья в конце XX века // История и культура Сибири. Омск, 2001. С. 258-265; Она же. Этнические процессы у рус-
ских Сибири во второй половине XX века // Народная культура Сибири. Омск, 2001. С. 127-132 и др.
[12] Этнография и смежные дисциплины... С. 95.
[13] Там же. С. 92-94.
[14] Селезнев А.Г. Традиционная культура и культурология традиционных сообществ // Культурология традиционных сообществ: Конкурсные работы молодых ученых. Омск, 2002. С. 10-22; Он же. Особенности исторического развития лесостепных и южнотаежных культур Сибири (методологический и конкретно-исторический аспекты) // Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. Новосибирск, 2003. Т. 6. С. 78-98.
[15] См. об этом: Томилов H.A. Итоги и перспективы этнографического изучения народов Сибири и Дальнего Востока // Культурологические исследования в Сибири. Омск, 2000. № 2. С. 37-47; Он же. Российское этнографическое сибиреведение XX века (к постановке проблемы) // Этнографическое обозрение. 2001. № 3. С. 92-101; Он же. Этнографические центры Сибири: проблема преемственности интеграционных процессов / / Историк на пути к открытому обществу. Омск, 2002. С. 152-157 и др.
