CC BY
248
Примечания
1. Битяев с. М. Основные компоненты постэволюционистской теории культурной динамики // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2015. № 2 (64). С. 47—52.
2. Государственная служба. Научно-политический журнал. 2015. № 1.
3. Тихонова Б. А. Глобализация и геополитика: духовно-ценностные основы противоречий // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2015. № 1 (63). С. 45—50.
4. Флиер А. Я. Культурология для культурологов : учебное пособие для магистрантов, аспирантов и соискателей / науч.-образовательное культурологическое о-во, науч. коллегия, Московский гос. ун-т культуры и искусств, Высш. шк. культурологии. 2-е изд., перераб. и доп. Москва : Согласие, 2010. 671 с.
References
1. Vityaev S. M. The main components postrevolutionary the theory of cultural dynamics. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2015, No. 2 (64), pp. 47—52 (in Russian).
2. Gosudarstvennaya sluzhba. Nauchno-politicheskii zhurnal [Public service. Scientific political journal]. 2015, No.1.
3. Tikhonova V. A. Globalization and geopolitics: spiritual and value basis of contradictions. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2015, No. 1 (63), pp. 45—50 (in Russian).
4. Flier A. Ya. Kul'turologiya dlya kul'turologov [Cultural science for culturologists]. Moscow, Soglasie Publ., 2010. 671 c.
ЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ КУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКИ
УДК 008
Н. К. Гасанова
Московский государственный институт культуры
В статье изложены некоторые результаты исследования теоретико-методологических оснований культурной политики, принятых в либерально-демократических странах. В историческом ракурсе в статье представлена характеристика практики культурной политики России. Дан анализ теоретических основ культурной политики современной России. Эта тема связана с логической и психологической поведенческой системой политического управления социумом, то есть с идеологией. Она актуализировалась во многих странах, так как сопрягается во внутренней политике с вопросами массовой миграции, становится проблемой управления культурным разнообразием на уровне государства и трактуется как «трудно решаемая». Можно сделать вывод, что в либерально-демократических странах проблематизировались вопросы, являвшиеся рутинными для советской «государственной национальной» политики. В целом практика жизни многокультурных стран показывает, что опираться лишь на общие, универсальные принципы взаимной толерантности неконструктивно, они должны дополняться регионально-специфическими технологиями и методами влияния. Основа культурной политики должна быть системной, долгосрочной, опираться на определённые, проверенные временем теоретические положения, а не только на временные директивы, хартии, обращения, призывы, не носящие обязательного характера.
Ключевые слова: теоретико-методологические основания, идеология, культурная политика, мультикультурализм.
ГАСАНОВА НАДЕЖДА КУРАМАГОМЕДОВНА — докторант кафедры культурологии и международного культурного сотрудничества социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры
GASANOVA NADEZHDA KURAMAGOMEDOVNA — doctoral candidate of Department of Cultural Studies and International Cultural Cooperation, Faculty of Social Sciences and Humanities, Moscow State Institute of Culture
e-mail: [email protected] © Гасанова Н. К., 2015
N. K. Gasanova
Moscow State Institute of Culture, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, 141406, Khimki city, Moscow region, Russian Federation
THEORETICAL FOUNDATIONS OF CULTURAL POLICY
The article presents some results of a study of theoretical and methodological bases of cultural policies adopted in the countries of liberal democracy. In historical perspective in an article the characteristic of the practice of cultural policy in Russia. The analysis of the theoretical foundations of the cultural policy of modern Russia. This topic is related to issues with the logical and psychological behavioral system of political management of society, ie, ideology. It is actualized in many countries, as the interfaces in domestic policy with questions of mass migration, a problem of management of cultural diversity at the state level, and is interpreted as "difficult to resolve". It can be concluded that in liberal democracies problematize questions are routine for the Soviet "state national" policy. In general, the practice of the life of multicultural countries shows that rely only general, universal principles of mutual tolerance constructive, they must be supplemented by regionally-specific technologies and methods of influence. The basis of cultural policy should be systematic, long-term, based on a certain time-tested theoretical positions, not only on time directives, charters, appeals, appeals, non-binding. Keywords: teoretiko-methodological bases, ideology, cultural policy, multiculturalism.
Цивилизация сегодня интенсивно переживает этап глобализации, имеющий особенную специфику. Одним из аспектов этого этапа является децентрация, приобретающая уже глобальный масштаб. Психологи объясняют децентрацию как умение видеть ситуацию с разных перспектив и понимать, что все люди разные и то, что кажется правильным тебе, не всегда хорошо для другого. Этот механизм преодоления эгоцентризма формировался длительный период в ходе изменения позиции субъекта в результате столкновения, сопоставления и интеграции её с позициями других. Считается, что настоящее время — один из тех критических моментов, когда человеческая мысль претерпевает глубокую трансформацию, а общественная жизнь обретает новые очертания. Многие научные направления заняты переосмыслением проблем многосостав-ности и многокультурности, разнообразия и различия бытия. Меняются постановка и приоритетность множества вопросов социокультурной жизни. Идут дискуссии о содержании самого понятия «культурные различия». Рассматриваются последствия «таяния» границ между различными культурными традициями. Выдвигаются проекты создания многополярной модели мира.
сегодня массовое сознание, которое является единственной реальностью социума,
подвергается мощному воздействию неконтролируемых потоков информации. Наряду с традиционными каналами пополнения индивидуального контента, установления деловых контактов, источником профессиональной идентификации для многих во всем мире становится та или иная социальная сеть (Linkedin, Facebook и др.). Эта тема исследуется нами, так как затрагивает вопросы теоретико-методологического основания культурной политики и связана с вопросами идеологии, то есть с логической и психологической поведенческой системой политического управления социумом. она актуализировалась во многих странах, где во внутренней политике сопрягается с вопросами массовой миграции, становится проблемой управления культурным разнообразием на уровне государства и трактуется как «трудно решаемая». Можно сказать, в либерально-демократических странах проблематизировались вопросы, являвшиеся рутинными для советской «государственной национальной» политики. Для получения более полной картины необходимо рассмотреть теоретико-методологические основания, принятые в практиках культурной политики этих стран.
Многослойная социокультурная стратификация общества определяет необходимость в выработке теории, как систематизирован-
ном, теоретически оформленном способе социально-группового мышления, выполняющем интеграционную, мобилизующую и другие функции. в противовес объединению в социальное целое на основе государственно-идеологической идентичности существуют и контридеологии, которые также стремятся выполнить эту функцию, выражая претензии оппозиционных сил на государственную власть. современные идеологии, заимствуя друг у друга ценностные ориентиры, приобретают новую оптику, отходят от одностороннего видения мира, что способствует взаимодополнению, обогащению мировидения. Можно сказать, идеология в современности являет собой конструкт, который включает ряд модулей, из которых составляется мировоззренческий каркас. Человек современный лучше образован и относительно свободен в выборе предлагаемых проектов. Подобное соотношение — драйвер политического развития, одна из гарантий его демократических тенденций.
существуют культурные проекты, целью которых является пропаганда определённых мировоззренческих, общественно-политических идей, стремление передать определённое идеологическое сообщение. Есть проекты, которые, не преследуя такой цели, могут включать в себя информацию, воспроизводящую идеологический контекст. согласно законам функционирования человеческой психики, даже если идеология официально не декларирована, массовое сознание ориентируется на множество документов, концепций, доктрин, актов, решений, обращений, имеющих информационно направляющий характер.
Принято выделять три уровня функционирования политической идеологии: теоретико-концептуальный, программно-директивный и поведенческий. в целом ряде стран культурная политика способствует воплощению этих функций, ориентируясь на такие документы, как хартии, манифесты, декларации общего характера, заявления руководителей по конкретному поводу и др. Их существует множество, рассчитаны они зачастую не на дли-
тельный срок и носят характер добровольной ратификации. структурно все эти документы содержат в себе три компонента: объяснение существующей действительности; систему ценностей; представления о целях и тактике их достижения. в практике культурной политики у этих структурных компонентов свои задачи: ориентационная, мобилизационная, интеграционная, амортизационная (то есть смягчающая), когнитивная, функция выражения и защиты интересов определённой социальной группы или класса. Что же собой представляют документы, которые берутся за основу при проведении культурной политики в либерально-демократических странах?
Хартия в Средние века — это документ, подтверждавший какие-либо права и вольности. Считается, что Великая хартия вольностей 1215 года в Англии сыграла большую роль в развитии средневекового права, так как она была первой значительной попыткой перехода от абсолютной монархии к монархии ограниченной. Отдельные положения Великой хартии действуют и поныне, заменяя собой отсутствующую в Англии конституцию [1, с. 101]. В современности не всеми странами ратифицирована Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств, принятая в 5 ноября 1992 года, так же как и «Хартия Земли» (2000). Большая группа учёных и общественных деятелей Европы и США в 1933 году подписала «Гуманистический Манифест I». Манифест I объявил несостоятельным общество, ориентированное на прибыль, и призывал к установлению «социально ориентированного коллективного экономического порядка». В нём утверждались идеи несотворённости Вселенной, естественного происхождения человека в результате эволюционного процесса, отвергался принцип дуализма души и тела; религия и в целом культура признавались продуктами социального развития человечества и его взаимодействия с природой.
В 1973 году появился «Гуманистический Манифест II». Он отражал новые факты реальности мировой истории: поражение фа-
шизма во Второй мировой войне, создание мирового «социалистического лагеря», раскол мира на две противоборствующие системы, «холодную войну» и гонку вооружений, создание Организации Объединённых Наций, ускоряющийся научно-технический прогресс, развитие демократических тенденций и укрепление движений за права человека. В нём отстаивались права человека и демократические ценности, осуждались классовые антагонизмы во всех их проявлениях. В 1980-е годы появились «Декларация светского гуманизма» (1980) и «Декларация взаимной зависимости» (1988), в которых международное гуманистическое движение уточнило и дополнило свою мировоззренческую платформу. Представители этого направления отстаивали тезис о том, что светский гуманизм представляет собой комплекс моральных и научных ценностей, которые не могут быть приравнены к религиозной вере.
Существуют обращения международных гуманистических организаций ХХ века к мировой общественности, например «Гуманистический Манифест 2000: Призыв к новому планетарному гуманизму». В этом документе отмечается, что природа универсума, с точки зрения современной науки, не даёт какого бы то ни было сверхъестественного или космического подтверждения человеческих ценностей. на наш взгляд, в нём высказана очень важная мысль о том, что глубокие перемены в социокультурной сфере жизни с точки зрения гуманистического мировоззрения вызывают необходимость выработки интегратив-ной (мультикультурной) оценки современной жизни и перспектив развития мирового сообщества.
Оригинальная мысль принадлежит и эксперту из Германии В. Малинковичу. Речь идёт, по сути, о мультикультурализме. В. Малинко-вич полагает, что пределы свободы слова граждан должны теперь определяться не только границами одного конкретного государства. Планета наша стала «уже очень тесной», и теперь нужно учитывать наиболее важные ценности людей, живущих в других странах
[3, с. 120]. Автор понимает при этом, что общечеловеческая солидарность пока не созрела настолько, чтобы парламенты европейских стран были готовы обсуждать такие законопроекты, которые учитывали бы одновременно ценности и чувства миллионов людей во множестве стран, но полагает, что это — задача совсем недалёкого будущего.
Английский социолог З. Бауман предполагает, что национальное государство, возможно, отмирает или подвергается эрозии, и это сравнимо с природной катастрофой. Он думает, что тревожность, проявляющаяся в сфере массового восприятия событий, вызвана тем, что в нынешних условиях ни у кого не существует очевидных рычагов контроля и понимания вообще, что значит само понятие «контролирование». З. Бауман считает, что и политика потеряла основу, а политики постепенно утрачивают свои традиционные рычаги власти. А поскольку важнейшие процессы выходят из-под контроля, утрачивается вера в то, что коллективные действия могут способствовать достижению чего-нибудь существенного.
Выводы немецкого социолога У.Бека не столь пессимистичны, и роль государства ему видится по-прежнему главенствующей в решении вопросов общественной жизни. согласно его расчётам, мы живём в период «второго» модерна.
«Второй» модерн обозначается им как плюралистический, для которого характерен космополитический (или мультикультуралисти-ческий) подход. В рамках «второго» модерна возникают альтернативные формы государственности. Если раньше шла речь о «гомогенно действующем национальном государстве», то в настоящее время «государственность дифференцируется». Государства становятся космополитичными, в них формируются иные представления и оценки границ, суверенитета, прав человека и связанных с ними международных норм и интерпретаций. В новых реалиях «государства должны денационализироваться и транснационализиро-ваться, чтобы решать национальные пробле-
мы». В своём труде У. Бек пишет, что новые формы опасности становятся «демократичными», так как затрагивают богатых и бедных; отдельно взятые страны не могут бороться с опасностями в одиночку, а внешняя политика постепенно превращается во внутреннюю [1, с. 50—67].
наша эпоха с конца последнего десятилетия прошлого века, за «первым» и «вторым» модерном, рассматривается как переходная, именуемая чаще с приставкой пост-: постмодерн, постиндустриальное общество, постсе-кулярное общество, двуполярный мир с его непрерывной войной, в том числе и вследствие развала Советского Союза. Постмодернизмом именуют такой этап развития общества, когда оно перестаёт опираться на предшествующие культурные формации и развивается, изыскивая некие новые собственные основы. В сфере культуры признаками постмодернизма, не изжитыми во «втором» модерне, считаются такие особенности, как востребованность идентификаций, их гибкость и мультисоставность. В большой степени муль-тисоставность и гибкость идентификаций обусловлены распадом системы профессий, быстрой сменой занятий, появлением «новых религий», восстановлением старых культов, таких как «социальных игр», «несокрытая эзотерика» и т.п. В искусстве отмечаются нивелирование деления на классику и популярные жанры, появление общей для всех рейтинговой системы. В политике по сплочению нации отмечается использование конструкционных инструментов. В качестве инструментария культурной политики сегодня применяются игровые идентификации; поддержание тенденции массового высшего образования, несмотря на падение его общего качества и начавшееся расслоение на общее и элитное высшее образование. Сюда входит интеграция государственных экономик; всякие символьные экономики высших порядков (экономика знаний, экономика мотиваций), резкое превышение финансовой экономики над товарной; повышенная мобильность рабочей силы.
С периодов «первого» и «второго» модер-
на изменилось понимание толерантности. Вновь возникает множество прежних вопросов: о содержании понятия «права человека»; о том, кто гарантирует в постнационально-государственном мире права человека; кто обеспечит социальные гарантии, при сужающемся рынке труда и неконтролируемой миграции, которые были задачей национальных государств; к каким катастрофам приведут религиозные войны, происходящие на фоне разрушения национальных государств?
По нашему мнению, сегодня в теоретической сфере культурной политики наступил период, к которому может быть применён новый термин «пост-постмодернизм» — в английском варианте его толкования, в котором преодолена постмодернистская ирония и он обозначается главным образом как обновление понимания задач. Мы согласны с мнением, что термин этот следует считать временным. у этой новой характеристики есть несколько вариантов наименования («псевдомодернизм», «цифромодернизм» и «метамодер-низм»), но, на наш взгляд, «пост-постмодернизм» более точно определяет суть мировоззренческих изменений, последовавших за этапом постмодернизма. Культурологическая энциклопедия к характерным особенностям русского варианта пост-постмодернизма относит новую искренность и аутентичность, новый гуманизм, новый утопизм, сочетание интереса к прошлому с открытостью будущему, сослагательность.
В целом можно сделать вывод о том, что в глобальных политических документах и экспертных исследованиях начинают высказываться мысли, содержащие посыл о необходимости выработки в мировом масштабе такой мировоззренческой позиции, которая имела бы интегральный (или мультикультуральный) характер, а также мысли о том, что задача эта в большей степени государственная.
В России, как считают историки, государство всегда являлось становым хребтом, а порой и творцом институтов гражданского общества. Для России этот тезис служит константой внутренней политики, во все исторические пе-
риоды позволявшей государству выстоять. И в Советском Союзе в культурной сфере жизни была исключительно государственная дистрибьюция. После распада СССр заложенные в Конституции 1993 года концепт «многонационального народа», принцип равенства представителей российских национальностей и поддержки их культур остаются в центре строительства нового демократического государства. Б. Кагарлицкий пишет, что установка на ценности Просвещения остаётся неизменной основой нашей культурной политики, несмотря на то, что советское общество неоднократно и радикально менялось: политическая система ленинского революционного авторитаризма сменилась сталинским мо-дернизационным тоталитаризмом, затем пришло время посттоталитарных моделей времён Хрущёва, Брежнева и, наконец, горбачёвской «перестройки». После завершения этапа революционного (1917) разрушения и культурно-политического хаоса, как считают современные эксперты, именно последовательная реализация принципов Просвещения стала главным принципом культурной политики большевистского правительства [2, с. 60]. Широкомасштабное начало «культурной революции» в советском обществе, по мнению политолога В. Куренного, связано с поворотом к нэпу. Это период культурной революции в СССр — с 1921—1922 по 1939 год, когда цели нэпа были признаны достигнутыми (в отчётном докладе И. Сталина 18-му съезду). И спустя двадцать лет после распада советского государства отечественные учёные изучают и оценивают последствия советской культурной политики, социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в тот период [2, с. 22—23]. В результате постперестроечное время показало, что после отказа от коммунистической идеологии, «безоговорочной победы» прозападной идеологии не произошло. Как указывают эксперты, россия надеялась получить от сотрудничества с Западом передовые технологии, а вместо этого мы получили западные проблемы [2, с. 13]. не произошло «возврата в лоно цивилиза-
ции», предрекавшегося рядом аналитиков, так как оказалось, что далеко не все западные достижения можно отнести к цивилизацион-ным, то есть к просвещённым, находящимся на уровне современной цивилизации и «безусловно полезным» для россии. Попытки куль-турно-цивилизационного сближения россии и Запада также потерпели неудачу. наша культура и цивилизация отличаются от западной. Все увереннее стал звучать голос тех, кто отстаивает идею самобытности и самодостаточности российской цивилизации.
Отличием функционирования советской идеологии было то, что идеологическое образование было открытым и выделенным в самостоятельные дисциплины. Проблема, однако, была в том, что навыки критической оценки идеологического дискурса были ориентированы на матрицу идеологии марксизма-ленинизма. Когда в 1990-е годы пошатнулось доверие к коммунистической идеологии, большинство людей склонялись к выбору идеологии национализма, поскольку он опирался на привычную и ясную этническую идентичность, а не на политический, социальный или материальный статус. Существовал ещё привычно «запасной» вариант — православная идеология. Капиталистическая идеология в начале 1990-х годов всерьёз не воспринималась. Богатство поначалу порицалось, а первые «бизнесмены» рисовались криминализированными типами, хотя впоследствии отношение и к ним становится нейтральным.
В центре нашего анализа находится более важная и нерельефно обозначаемая проблема — выявление прочных теоретико-методологических основ культурной политики в тот период, когда предпринимаются попытки дискредитировать толерантность — фундаментальную духовную и моральную ценность, один из ключевых компонентов зрелой и эффективной государственной политики и общественных установок. Хотя делать этого, по словам академика В. А. Тишкова, категорически нельзя. неотъемлемой чертой современных человеческих сообществ является феномен культурной сложности (или мульти-
культуральности) [3, с. 154]. Культурная гомогенность означала бы социальную энтропию, то есть культурную смерть человечества [3, с. 160]. Ещё Н. Трубецкой выдвинул альтернативу европейскому универсализму, предложив проект «альянс народов». Он предупреждал, что, отрицая множественность культур, универсализм несёт смертельную угрозу всему человечеству. Евразийцы высказывали убеждение, что только Россия-Евразия способна стать главной опорой в противостоянии европейской стратегии отношения к миру. Время показало справедливость этой точки зрения.
По мнению академика В. А. тишкова, монокультурность никогда не была реальностью ни для одной страны. Существовали только доктрины монокультурности, которые позволяли не признавать так называемые этнии (как во Франции). Как указывает В. Тишков, в современной общественно-политической практике широко используется понятие культурной сложности. Эта категория меняла своё содержание, и сегодня само явление обозначается по-разному: культурное разнообразие, многонациональность, мультикультура-лизм, полиэтничность, мозаика культур и т.д. Как говорит автор, происходят размывание и перемешивание языковых ареалов, повсеместное усложнение языкового репертуара современного человека и распространение многоязычия среди населения многих стран; существует тенденция к ревитализации языков, то есть языки возвращаются в жизнь после многолетнего забвения. Эта позиция сопрягается идеалами Европейской языковой хартии, которая ставит своей целью защиту именно языков, а не стоящих за ними в обязательном порядке групповых носителей. Хартия не использует понятие «родной язык» и не привязывает жёстко язык к этнической принадлежности. Именно так происходит в реальной жизни российской нации. Как считает В. А. Тишков, в России, по причине широкого распространения смешанных браков, совместных поселений, множество людей совершают свободный переход от одного языка к другому, овладевают с детства и пользуются несколь-
кими языками [3, с. 218].
Превращение культуры в один из ключевых факторов, влияющих на политический процесс, вынуждает политических деятелей и учёных искать оптимально конструктивное применение этому вышедшему в авангард жизнеустройства социокультурному феномену. Речь идёт о проекте, позволяющем этнокультурную идентичность граждан сделать второстепенной по отношению к их (обще) гражданской идентичности. В. А. Тишков ещё в 1995 году высказывался по этому вопросу, предложив понимать и употреблять категорию «нация» в двух смыслах — гражданско-политическом и этнокультурном, которые не исключают друг друга. Иначе нельзя, ибо в нашей стране в ментальном и лингвистическом смысле этнические общности (народы или национальности) давно «национализированы». Как говорит В. А. Тишков, узурпировать эту самокатегоризацию исключительно в пользу общероссийского употребления бессмысленно [3, с. 158—159].
Мультикультурализм в Европе трактуется разнообразно и часто к культурной политике не имеет отношения. Одно дело — проводить социальную политику, направленную просто на интеграцию иммигрантов в общество, совсем другое — способствовать интеграции различных культур в единое муль-тикультурное общество без ассимиляции. Так, в ряде документов Парламентской ассамблеи Совета Европы зафиксировано направление движения в сторону формирования мультикультурного гражданского общества. В частности, резолюция «Новая концепция эволюции государства демократического выбора», принятая 8 октября 2004 года, предлагала странам развивать «гражданский муль-тикультурализм, основанный на равенстве всех граждан и их равной лояльности по отношению к общему государству (гражданской нации), при уважительном отношении к различиям и межкультурному сосуществованию». Однако лидеры самых крупных государств Европы сделали вывод о том, что, следуя доктрине государственного мультикуль-
турализма, европейцы позволили ослабить свою коллективную идентичность.
При всех существующих разнообразных формах воплощения различных проектов, можно утверждать, что процесс современного управления в сфере культуры большинством стран видится как процесс мультикульту-ральный. В культурной политике нашего государства мультикультурализм имплицитно присутствовал всегда, как политика, направленная на гармонизацию отношений между многочисленными «нациями и народностями» (как было принято говорить в советский период). Эта линия, являющаяся надёжным фундаментом для укрепления многоэтничного российского народа, сохранена и в новых государственных документах.
Практика жизни многокультурных стран показывает, что опираться лишь на общие, универсальные принципы взаимной толерантности неконструктивно, они должны дополняться регионально-специфическими технологиями и методами влияния. Культурная политика должна быть системной, долгосрочной, основанной на определённых, проверенных временем теоретических положениях, а не только на временных директивах, обращениях, призывах, не всегда носящих обязательный характер. Применительно к российской реальности это может означать деконструкцию стратегии советской «государственной национальной политики» с оценкой релевантности её прежних положений для применения вкупе с принятой в 2012 году «Стратегией государственной национальной политики Российской Федерации до 2025 года» и «Основами культурной политики», утверждёнными в 2014 году. Это раньше национальная культура рассматривалась как явление статичное, не нуждающееся в адаптации и переменах. Большое внимание уделялось культурам этнических меньшинств, которые были призваны меняться. В новое время меняются теоретические представления и практика. В современной России появилась содержательная доктрина внутренней политики государства. В результате принятия этих важных
документов в нашей стране не остаётся законодательного пространства для создания локальных идеологических доктрин отдельными субъектами Федерации и их локального воплощения в социокультурных практиках, что исключает возникновение пластов населения с непересекающимися интересами и — на этой основе — опасности последующего расслоения общества. В результате у нации сохраняется понимание и ощущение публичного пространства как общего. Впервые после распада СССР отчётливо обозначен вектор государственной внутренней политики. Это — сохранение и развитие культур и языков народов Российской Федерации, укрепление их духовной общности; обеспечение прав коренных малочисленных народов и национальных меньшинств; создание дополнительных социально-экономических и политических условий для обеспечения прочного национального и межнационального мира и согласия на Северном Кавказе; поддержка соотечественников, проживающих за рубежом, содействие развитию их связей с Россией.
В числе основных приоритетов в Стратегии названа полная деполитизация этничности, укрепление гражданского единства общества. Предложено, говоря о нации и государстве, подразумевать не национальное государство, а полиэтническую государственную цивилизацию. нация не является монокультурной общностью людей, это полиэтничное, многоконфессиональное образование, основанное на принадлежности к суверенному, единому государству, к единому народу, который объединён одной страной, общей историей и общей культурой.
С этих новых позиции задачей культурной политики становится модернизация теоретико-методологического основания и практики культурной политики, которые отныне не связаны с необходимостью ориентации на «классовый подход» и идеологию, основанную на предположении о скором слиянии народов в единую «советскую нацию». у нас уже давно есть единая нация, в Стратегии дана её характеристика: это российская нация, которая
состоит из множества народов (этнических общностей).
Глобализация мира делает историю и культуру — фундамент, на котором строится нация, всеобщими, однако и локальная специфи-
кация по-прежнему, занимает важное место. Население Земли, можно сказать, складывается в мультикультурную цивилизационную нацию, которая не отменяет локальную идентификацию по гражданской отнесённости.
Примечания
1. Великая хартия вольностей // Памятники истории Англии XI—XIII вв. : Русский и латинский тексты Великой хартии вольностей и других документов / перевод и введение акад. Д. М. Петрушевского. Москва : Соцэкгиз, 1936. С. 96—117.
2. Время, вперед! : культурная политика в СССР / под ред. Ирины Глущенко, Виталия Куренного. Москва : Издательский дом Высшей школы экономики, 2013. 267 с.
3. Кризис мультикультурализма и проблемы национальной политики : коллективная монография / под ред. М. Б. Погребинского и А. К. Толпыго. Москва : Весь Мир, 2013. 400 с.
4. тёрнборн г. Мультикультурные общества / перевод с английского Ирины Тартаковской // Социологическое обозрение. 2001. Т. 1, № 1. С. 50—67.
References
1. Velikaya khartiya vol'nostei [Great Charter of liberties]. In: Petrushevsky L. M., translator Pamyatniki istorii Anglii XI—XIII vv.: Russkii i latinskii teksty velikoi khartii vol'nostei i drugikh dokumentov [Monuments of history XI—Xiii of England of centuries: russian and Latin texts of the Great charter of liberties and other documents]. Moscow, 1936. Pp. 96—117.
2. Glushchenko I., Kurennoi V., ed. vremya, vpered! : kul'turnaya politika v sssR [Time, forward!: cultural policy in the UssR]. Moscow, Publishing house of Higher School of Economics, 2013. 267 p.
3. Pogrebinsky M. B., Tolpygo A. K., ed. Krizis mul'tikul'turalizma i problemy natsional'noi politiki [crisis of multiculturalism and problem of national policy]. Moscow, Ves Mir Publishers, 2013. 400 p.
4. Therborn G. Multicultural Societies. russian sociological review. 2001, vol. 1, No. 1, pp. 50—67 (in Russian).
( /УССТОРИЧЕСКИй ПОДХОД К ПРОБЛЕМЕ ФОРМИРОВАНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ В РОССИИ
уДК 316.3
Л. А. Стадникова
Орловский государственный институт культуры
В статье рассмотрены культурно-исторические факторы, сыгравшие важную роль в формировании национального самосознания в жизни русского народа. На примере различных эпох раскрыто значение истории, литературы, культуры в формировании национального самосознания в России. Автор раскрывает аспекты, относящиеся к историческим и культурным детерминантам национального самосознания русского народа, указывает на исторические факты, оказавшие огромное влияние на формирование национального самосознания в России. В заключение статьи автор предлагает своё видение по формированию национального самосознания в России и особую роль в этом вопросе отводит подрастающему поколению.
ключевые слова: национальное самосознание, праздник, национальные ценности, национальный интерес, национальный характер.
СТАДНИКОВА ЛАРИСА АНАТОЛЬЕВНА — аспирантка кафедры социально-культурной деятельности, старший преподаватель кафедры режиссуры театрализованных представлений факультета СКД Орловского государственного института культуры
STADNIKOVA LARISA ANATOLYEVNA — doctoral student of Department of social and cultural activities, senior
teacher of Department of directing theatrical performances, Faculty of Social and Cultural activity, Orel State Institute 79
of Culture
e-mail: [email protected] © Стадникова Л. А., 2015
