CC BY
93
УДК 141.78: 316.73 ББК 60.0
М.В. Гринь
ПОСТМОДЕРНИЗМ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ СИТУАЦИЯ: ГЛОБАЛЬНОЕ И НАЦИОНАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЯ
Статья заключает в себе результаты теоретического исследования, объектом которого послужили социокультурные и социально-политические характеристики постмодерна, которые дают представления о нем как об определенной ситуации. Автор предлагает не столько синергетическое, сколько эволюционное видение постмодерна, признавая в нем не случайное явление, но результат динамики модернистского проекта, в ходе которого происходила ожесточенная борьба трех идеологий, закономерно приведшая к господству либеральное мировоззрение. Постмодернизм как социокультурная ситуация возник на почве объективных социальных процессов, в основе которых - глобальный капитализм, онтологизация либерализма, революция в сфере информационных коммуникаций.
M.V. Grin
POSTMODERNISM AS SOCIAL AND CULTURAL SITUATION: THE GLOBAL AND NATIONAL DIMENSION
The article outlines the results of a theoretical research. The author investigates socio-cultural and social-political characteristics of post-modernism whichdefine it asa specific situation. The researcher offers not only synergetic but the evolutional vision of the post-modernism, identifying it not as a casual phenomenon but as a result of dynamics of modernist project in the course of which there was a fierce struggle of three ideologies, naturally brought to the supremacy of liberal world outlook. Post-modernism as a situation emerged on the basis of objective social processes having its foundation on global capitalism, ontology of liberalization, revolution in the sphere of information communications.
Ключевые слова: постмодерн, модерн, либерализм, мультикультурализм, глобальный капитализм, медиасфера, политика идентичности, индивидуализация.
Keywords: post-modern, modern, liberalism, multiculturalism, global capitalism, media sphere, policy of identity, individualization.
Современная эпоха довольно часто характеризуется в терминах постмодернизма, который в обществоведческих трудах имеет разнообразные интерпретации. Весьма распространенна позиция, согласно которой постмодерн в отличие от всех предшествующих эпох характеризуется неопределенностью истины, идейным релятивизмом [9]. Однако при всем при этом современность иллюстрирует нам внушительные претензии на универсальность неолиберальной истины. Каким же образом это согласуется с релятивизмом постмодерна?
Российский исследователь Т. Полянников обоснованно считает постмодернизм как интеллектуальным течением, так и социокультурной ситуацией [11, с. 70]. В силу этого имеет смысл помимо философских интерпретаций постмодернизма рассмотреть его более «приземленные» черты и, если возможно, выявить здесь корни объективных процессов, что даст нам понимание социальной природы этого феномена.
Социально-философское рассмотрение постмодернизма констатирует решительный разрыв с предыдущей эпохой модерна, которая обвиняется в бессмысленных претензиях на универсальность. Попытки модернистского проекта сформировать единство в итоге привели к крайностям насилия мировых войн и тоталитарных режимов. Продуктом модерна являлся так называемый метанарратив - тотальное мировоззрение, выступающее основой общественных теорий и политических программ, а также средством легитимации действия любого плана, включая принуждение и насилие. По мнению сторонников постмодернизма, мир всегда представлял собой калейдоскоп разнообразных культур, мировоззрений, идей. Предложивший термин «метанарратив» французский философ Ж-Ф. Лиотар считает ключевой характеристикой новой культурной эпохи именно отказ от универсальной социальной теории и, соответственно, от тотального политического мировоззрения (идеологии). Метанарративы не более чем политические дискурсы, которые в принципе не могут считаться привилегированными и претендовать на абсолютную истину. Их следует уравнять в правах лишь в статусе «языковых игр», которые обладают внутренними «грамматиками», но не могут полностью соответствовать бесконечно сложной действительности. Названный мыслитель пишет: «Грядущее общество соотносится ...с прагматикой языковых частиц. Существует много различных языковых игр - в силу разнородности их элементов. Они дают возможность своего учреждения только через места сбора и распределения информации - это локальная детерминация» [9, с. 10-11].
Стремительно изменяющаяся реальность не может быть теоретически охвачена какой-то одной, пусть и широкой, политической идеологией. Постмодернизм, уравнивающий все конкурирующие мировоззрения под эгидой толерантности, предлагает сконцентрироваться на решении конкретных проблем, а не на поисках оптимальной модели общественного устройства, которое предлагается той или иной тотальной идеологией. Постмодернистские философы в принципе справедливо связывают упадок метанарративов с нарастающими тенденциями информационного общества.
В результате разрастания и качественного совершенствования информационных коммуникаций любой «образ целого» лишается устойчивости, с неизбежностью дробится на фрагменты и распыляется среди множества других «языковых игр» [11, с. 74].
Российский лево-почвеннический исследователь С.Кара-Мурза рассматривает постмодернизм не только как радикальный отказ от норм Просвещения, от классической логики, от рационализма в целом, но и как полное их отрицание. В связи с этим он даже рискует употреблять термин антимодерн [7, с. 60]. Его главной чертой выступают разрывы непрерывности во временном плане и культурная мозаичность в пространственном. В постмодернистском тексте, отмечает С.Кара-Мурза, зачастую оказываются «смешаны архаика и современность с их несовместимыми стилями» [7, с. 67].
В то же время мы считаем необходимым обратить внимание на точку зрения ряда исследователей, которые склонны видеть в постмодерне закономерное следствие развития политических аспектов модернистского периода. Более того, немалое число носителей авторитетных имен (Э. Гидденс, Ю. Хабермас, Н. Полякова) не считают нужным констатировать наступление новой социокультурной эпохи, полагая в настоящий момент продолжение все того же модерна, правда, с качественно новыми характеристиками.
Известный философ и политический деятель А.Дугин убежден, что постмодерн является непосредственным продолжением либерального проекта, победившего своих идеологических конкурентов - консервативное и социалистическое мышления.
Победивший либерализм «немедленно мутировал в быт, потребительство, индивидуализм, постмодернистский стиль фрагментированного субполитического бытия» [5, с. 6]. Дело в том, что либерализм в качестве субъекта делал ставку на индивидуума, тогда как его конкуренты, соответственно, на класс (социализм) или на государство (консерватизм). Но в настоящее время нормативным субъектом в масштабах всего человечества стал индивидуум. «Тут-то и возникает феномен глобализации, дает о себе знать модель постиндустриального общества, начинается эпоха Постмодерна. Отныне индивидуальный субъект более не результат выбора, но некая общеобязательная данность. Человек освобожден от «принадлежности», идеология «прав человека» становится общепринятой (по меньшей мере - в теории) и фактически общеобязательной» (выделено А. Дугиным М.Г.) [5, с. 12-13].
Фактически к тем же самым выводам, но с несколько иных позиций приходит Б. Кагарлицкий. Он интерпретирует постмодернизм как результат взаимодействий между потребительским капитализмом, индивидуализмом и контркультурой молодежного бунта [6]. Рассуждения упомянутого автора есть продолжение известных тезисов представителей Франкфуртской школы, которые еще в 60-е годы обозначили тенденции успешной интеграции идей нонконфрмизма в рыночную культуру (Г. Маркузе). Со времени студенческих бунтов европейские страны захлестнула массовая мода на социальный протест, а с 1990-х годов радикальные идеи вовлекаются непосредственно в рыночную сферу. Как отмечает американский публицист Т.Франк, «контркультурные идеи стали общим местом капиталистической культуры, стремящейся к постоянным переменам, новизне ради самой новизны. Это идеально соответствует культурно-экономическому режиму рынка, который требует постоянного обновления ассортимента... Конформизм в старом смысле слова уже не обязательно является требованием потребительского общества. Как раз напротив, оно настойчиво требует чего-то нового, нестандартного» [Цит. по: 6].
Кроме того, Б. Кагарлицкий, следуя логике ортодоксального марксизма, видит субъектом постмодернистского радикализма мелкого буржуа, который никогда не выступает против системы непосредственно. «Фундаментальные основы системы, режим частной собственности и корпоративного предпринимательства он почти никогда не атакует - либо оттого, что второстепенные проблемы (вроде запрета на курение марихуаны) занимают его гораздо больше, либо потому, что, прекрасно отдавая себе отчет в том, на чем основана ненавистная ему система, он не видит в себе (и в окружающем мире) силы, способной его изменить». Отсюда постмодернизм, согласно выводу этого автора, есть проекция рыночной ситуации избыточного разнообразия на общественную и политическую жизнь [6].
По нашему мнению, не стоит связывать постмодернизм только с результатами борьбы тотальных идеологий, пронизывающей все прошедшее столетие. Имеет смысл обратить внимание на объективные социальные процессы, подготовившие социокультурную ситуацию постмодерна. В связи с этим мы намерены обратиться к работам постмодернистских социологов Э. Гидденса, УБека, З. Баумана и др. Названные авторы склонны рассуждать об ослаблении традиционных связей и групповых структур, усилении риска и неопределенности, а также индивидуализации и разрастании потребительской культуры.
Так, по мнению Э. Гидденса, глобализация разделяет время и пространство, прежде всего, благодаря техническим и технологическим средствам. Например, тот же Интернет имеет возможность координировать действия «множества человеческих существ, физически разделенных друг с другом». Кроме того, происходит высвобождение социальных
институтов из определенного пространственного контекста, что объективно ослабляет традиционные связи, которые Э. Гидденс предпочитает называть «встроенными элементами». В результате люди получают возможность делать выбор самостоятельно, не оглядываясь на традиционные условности [12, с. 178-179].
В то же время процессы ускоренной социальной динамики, которую названные мыслители трактуют в терминах «ускользающей реальности» (Э. Гидденс), «текучей современности» (З.Бауман) закономерно ведут к новым общественным конфигурациям, что подразумевает, в том числе, распад старых групп и образование новых. И все же основной акцент постмодернистскими социологами делается на феномене индивидуализации, под которой понимается обязательное и постоянное самоопределение. Ранее индивидуализация происходила в рамках определенной стратификационной группы - например, в индустриальном обществе через принадлежность к конкретному социальному классу. В современном обществе ввиду размывания прежних групповых структур на первый план выходит индивидуальный выбор - в ходе интенсивной динамики «действия людей заключаются в ежедневном изменении и пересмотре сети взаимосвязей, называемой обществом» [1, с.38].
Индивидуализация фактически высвобождает биографию каждого отдельного человека от привязок к традиционным ценностям и институтам. Теперь жизненный путь определяется только личными решениями, чему способствуют усиливающиеся процессы либерализации, такие как распространение индивидуальных прав. Одновременно сокращаются сферы, где судьба человека определялась коллективом, и, по словам УБека, прежняя «классовая судьба» оказывается преобразованной в индивидуализирующие правовые категории «частного случая» [2, с. 122]. Так, массовая безработица обрушивается на человека как личная проблема, поражая людей не столько как членов коллектива, но в определенные жизненные этапы. То есть в ходе индивидуализации индивиду следует рассчитывать только на себя. Названный процесс имеет неоднозначные последствия. С одной стороны, индивидуализация способствует распространению постматериалистических ценностей, ставящих во главу угла потребности самореализации. Однако обратной стороной является неуверенность в своих силах. Человек находится в поиске, будучи озабоченным вопросами типа «счастлив ли я на самом деле?», «живу ли я полноценной жизнью?». Отсюда растут «как на дрожжах» экспертные услуги соответствующего характера (психотерапевты).
Постмодернистская социология озабочена тем, что индивидуализация происходит в контексте усиливающихся социальных рисков. Немецкий ученый УБек даже счел возможным обозначить современность как «общество риска». Это происходит во многом за счет интенсивности социальных процессов, усиливая неопределенность и в целом уменьшая шансы для большинства индивидов добиться социального успеха. В то же время жизненные неудачи теперь принято объяснять не объективными обстоятельствами, но личной несостоятельностью.
В то же время индивидуализация не происходит в чистом виде - освободившись от традиционных связей, человек попадает в зависимость от других. По мнению У Бека, «индивидуализация отдает людей во власть внешнего управления и внешней стандартизации, которые были неизвестны нишам сословных и семейных субкультур» [2, с. 194]. И наиболее значительная роль отводится потребительской культуре, тесно связанной с постмодернистской эпохой и распространяемой главным образом СМИ. Как пишет З. Бауман, подчинение стандартам «теперь достигается посредством соблазна и искушения, а не принуждения, - и проявляется в личине осуществления свободной воли, а не обнаруживается в форме внешней силы» [1, с. 94]. Своеобразное
общественное пространство формируется теперь вокруг «Храмов потребления», то есть расплодившихся в современных городах супермаркетов, развлекательных центров. Посещение их формирует чувство принадлежности сообществу потребителей [1, с. 110]. Тем не менее это совершенно ложный коллективизм, поскольку потребление предполагает комплекс ощущений, переживаемых только субъективно.
Принимая во внимание тезисы постмодернистской социологии, мы считаем возможным обозначить более непосредственные связи между логикой капитализма (в трактовке марксистской политэкономии) и чертами постмодерна.
Во-первых, развивающийся глобальный капитализм в поисках дешевой рабочей силы стал активно привлекать население бедных стран, дав толчок миграционным процессам. В последние десятилетия дополнительным фактором миграций явился ряд политических катаклизмов на Ближнем и Среднем Востоке («Арабская весна»), которые были, в том числе, инициированы и Западными странами, опиравшимися на сеть международных информационных коммуникаций. Вполне логично в связи с этим на национальные государства возрастает давление этнических и культурных образований, что сторонники либерализма склонны трактовать в терминах борьбы за свободу и равенство в сфере этнополитических отношений [10, с. 355].
Результатом подобных процессов стала мультикультурная модель, определяющая нынешние отношения между местным и пришлым населением. Вплоть до последних десятилетий XX в. мигранты стремились интегрироваться в местную культуру, мультикультурализм же делает ставку на равновесное положение всех культурных форм. Причем правовые предпосылки подобной модели обозначились уже довольно давно с принятием в 1966 г. «Всеобщей декларации прав и свобод человека ООН», а также других документов, где утверждалось о том, что «все народы имеют право на самоопределение., а все участвующие в настоящем Пакте государства... должны в соответствии с положениями Устава Организации объединённых наций поощрять осуществление права на самоопределение и уважать это право». Позже в Парижской хартии всей Европы в 1990 г. и европейской «Декларации о хартии народов и регионов» (1996 г.) констатируется уже расширение прав индивида за счёт дополнительных прав этнических групп, меньшинств с «целью достижения эры демократии, мира и единства» [4, с. 171].
Таким образом, в данном контексте мультикультурализм следует трактовать как появление новых культурных сред, не адаптированных к культуре целого. Это происходит во многом вследствие притока иммигрантов, а также в силу ряда иных причин.
Во-вторых, в контексте постмодернистской ситуации следует отметить актуализацию проблемы идентичности, тесно связанной с политикой мультикультурализма. (Как мы полагаем, мультикультурализм и проблема идентичности взаимно обусловливают друг друга). Надо сказать, что само понятие идентичности имеет весьма широкий спектр интерпретаций. Считается, что его ввел психолог Э.Эриксон, определяющий идентичность «как субъективное ощущение своей самотождественности» [Цит. по: 13, с. 88]. Но в трудах других исследователей рассматривались более масштабные носители идентичности. Так, Дж. Шварцмантель склонен трактовать идентичность в масштабах социальной группы, наделенной схожими культурными чертами [15]. Наконец, С. Хантингтон и вовсе расширяет понятие идентичности до национальных и транснациональных сообществ [14].
Принято считать, что проблема идентичности на протяжении XIX - большей части XX веков исходила из принципа национально-государственного суверенитета. В связи с этим уместно предположить, что актуализация проблемы идентичности не
в последнюю очередь связана с изменением роли государства под объективным воздействием неолиберального проекта. В ходе «текучей» социальной реальности (термин З. Баумана) ряд исследователей констатируют суживание идентичности, видя в этом следствие кризиса традиционных идеологий [15, с. 209].
Современный исследователь М. Кастельс отмечает, что на сегодняшний день идентичность может возникнуть на основе каких угодно характеристик. В ходе усиливающихся процессов деструктурирования и институциональной делегитимации именно идентичность становится главным источником смыслов. Идентичность трактуется им как процесс, при котором социальный актор распознает себя и конструирует свое сознание исключительно на основе данного культурного атрибута или сети атрибутов, чтобы обрести более широкую отнесенность к остальным социальным структурам [8, с. 27].
С точки зрения Н. Федотовой, «кризис идентичности возникает как путаница самоопределений и смыслов своей жизни и существования, смысла существования своей страны или того, какой она должна быть» [13, с. 80].
В-третьих, как уже упоминалось, важнейшей средой постмодернизма является сформировавшаяся в результате развития и распространения новых средств массовой коммуникации особая культурная реальность - медиасфера. Т.Полянников называет постмодернизм «конгениальным стилем функционирования и развития» последней [11, с. 74]. Революция в сфере информационных технологий невероятно расширила возможности социально-политического манипулирования, что было подмечено еще в 60-е годы французским левым философом Ги Дебором, предложившим концепцию «общества спектакля». По его мнению, в условиях современного производства социальная жизнь представляет собой «необъятное нагромождение спектаклей. Все, что раньше переживалось непосредственно, теперь отстраняется в представление» (выделено Г.Дебором, М.Г.) [3, с. 41]. В качестве режиссеров и актеров «спектакля» выступают политики. Метафора спектакля здесь удачно иллюстрирует утрату ощущения реальности, которая заменяется игрой актеров, своего рода шоу. В ходе спектакля поддерживается ситуация непрерывного говорения - нескончаемая череда сообщений, которая «идет по кругу от одной банальности к другой, но представленных с такой страстью, будто речь идет о важнейшем событии» [3, с. 77], в рамках которого попросту нет возможности вступить в диалог, в силу чего снижаются возможности для критического анализа. Погружаясь в политический спектакль, человек, таким образом, являет собой уже не субъект диалога, но объект для восприятия монолога из внешних источников. Политический спектакль запрограммирован режиссером и попросту не оставляет места для проявления какой-либо иной воли. В силу этого Г. Дебор констатирует исчезновение общественного мнения в обществе спектакля - поначалу оно теряет способность заставить себя услышать, а затем оказывается неспособным и сформироваться [3].
Таким образом, в ходе политического спектакля фактически происходит превращение индивидов из рационально мыслящих граждан в толпу, которой свойственны в основном иррациональные черты. Данный подход пытается применить С.Кара-Мурза для анализа феномена «бархатных» революций, посредством которых был разрушен ряд преимущественно социалистических систем. Он склонен считать их именно вариантом постмодернистских революций, которые осуществлялись руками подвергавшихся манипуляции народных масс, но в целом вопреки их интересам. С его точки зрения, в каждом конкретном случае проводилось предварительное исследование традиционной культуры, после чего искусственно запускался двигатель спектакля, затем работаю-
щий уже сам по себе, питаясь энергией массовых эмоций. По словам С. Кара-Мурзы, на момент революции возникает что-то вроде нового народа, в сознании которого «как будто стерты исторически сложившиеся ценности культуры их общества, и в них закладывается, как дискета в компьютер, пластинка с иными ценностями, записанными где-то вне данной культуры» [7, с. 72].
Подводя итоги, мы считаем возможным предложить следующие выводы относительно сущности постмодернизма как социокультурной ситуации.
1) Постмодернизм с точки зрения мировоззренческих аспектов является по сути зеркальным отражением либеральных принципов, сформированных эпохой модерна. Распространение постмодернистских тенденций вряд ли было бы возможным без глобальной победы либерализма над своими идеологическими конкурентами. Принципы «свободы от.» захватывают все более широкие масштабы, выступая в качестве центральных тем политических и научных дискурсов. Выражаясь словами философа А. Дугина, в постмодерне либерализм действует как бы «по умолчанию», становясь «бессознательным, само собой разумеющимся, инстинктивным» [5, с. 43].
В современном мире декларируется свободное самовыражение и самоопределение, что проявляется в ценностном плюрализме. Последнему способствует продолжающееся ослабление коллективных структур, в значительной мере воплощенных в традиционных институтах, которые выступали одним из основных объектов критики еще в рамках модернизма. Вследствие этого актуализируется проблема идентичности, которая просматривается в ослаблении, а порой и распаде прежних групповых самоопределений и появлении новых более узких и разнообразных идентичностей.
Качественной характеристикой современной эпохи, настойчиво отмечаемой постмодернистской социологией, является индивидуализация, которая как раз и предполагает все более значительное освобождение от разного рода форм коллективного принуждения, что порождает как положительные (А. Рэнд, Р. Нозик), так и отрицательные (Э.Фромм) оценки. Но в современных условиях закономерным результатом становится атомизация социума, создающая дополнительные возможности для социального манипулирования. Последнему способствует усиливающаяся виртуализация информационного пространства, а также закономерное усиливающееся разнообразие субъектов политико-идеологического производства.
2) В то же время постмодернизм как социокультурная ситуация объективно является результатом реализации логики капитализма, причем как ее социально-экономической, так и политико-культурной составляющей. Это, прежде всего, привлечение дешевой рабочей силы, размывающее классовые идентичности, а возникающие при этом культурные различия нивелируются мультикулкгурной политикой. Следует отметить дальнейшее развитие массового потребления, переориентацию индивидуального сознания на разного рода материальные соблазны. Наконец, развитие информационных технологий, за которым ряд исследователей видит политический подтекст (Г.Шиллер, Б.Кагарлицкий, К. Касториадис и др.), сопровождается их наиболее эффективным использованием в интересах определенных политических сил, стремящихся поставить под контроль массовое поведение, а также проявления социального протеста.
Список литературы
1. Бауман З. Текучая современность: монография. - СПб.: Питер, 2008 . - 240 с.
2. Бек У Общество риска. На пути к другому модерну. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 384 с.
3. Дебор Г. Общество спектакля. - М.: Логос, 1999- 184 с.
4. Дробижева Л.М. Этничность в современном обществе. Этнополитика и социальные практики в Российской Федерации // Мир России - 2001.- №2. - С. 167-180.
5. Дугин А.Г. Четвертая политическая теория. Россия и политические идеи XXI века - СПб.: Амфора, 2009 - 351 с.
6. Кагарлицкий Б.Ю.Идеология и глобализация. Электронный ресурс URL: http://www.novsu.ru/npe/files/um/1412/bg/shell/arh/stat/staty, (дата обращения 23.10.2015).
7. Кара-Мурза С.Г. Экспорт революции. Ющенко. Саакашвили: монография - М.: Алгоритм, 2005. - 528 с.
8. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура: монография - М.: ГУ ВШЭ, 2000. - 606 с.
9. Лиотар Ж-Ф. Состояние постмодерна: монография. - СПб.: Алетейя, 1998, - 160 с.
10. Полякова Н. XX век в социологических теориях общества: монография. - М.: Логос, 2004. - 384 с.
11. Полянников Т.С. Национализм в (пост)современном мире. «Неожиданности» постбиполярного мира: национализм, спеаратизм и межэтнические конфликты // Полития. - 2006. - №3. - С. 67- 95.
12. Тамбиянц Ю.Г., Гринь М.В., Кулинченко В.В. Современная общественная динамика: теория и практика. - Краснодар: Изд-во КГАУ, 2014 - 448 с.
13. Федотова Н.Н. Мультикультурализм и политика развития. // Журнал социологии и социальной антропологии. - 2006. - №3-4. - С. 75-92.
14. Хантингтон С. Кто мы? Монограяфия - М.: Издательство АСТ, 2008 - 640с.
15. Шварцмантель Дж. Идеология и политика. / Дж. Шварцмантель - Харьков: Изд-во Гуманитарный центр, 2009. - 304 с.
