CC BY
0
ЦЕННОСТНЫЙ ОПЫТ
УДК 316.7 DOI 10.53115/19975996_2024_01_113_120
ББК 60.524
А.В. Холод, Д.Г. Попов, А.Н. Мачула
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АНАЛИЗА ОСОБЕННОСТЕЙ ВОСПРИЯТИЯ МЕСТ ПАМЯТИ ПОДРАСТАЮЩИМИ ПОКОЛЕНИЯМИ
Вопросы воспроизводства и создания национальной и региональной идентичности на основе мест памяти во многом послужили основой для формирования memory studies. Места памяти воспринимались как атрибуты, платформы и инструменты передачи нарра-тивов между государством и обществом, разными поколениями, группами интересов и давления и потребителями ценностного контента. В то же время сам дискурс по поводу классификации мест памяти и их атрибутация по отношению к настоящему, прошлому и будущему, социальным практикам и воспроизводству эмоций не всегда соответствует первичным смыслам. Образ мест памяти пластичен, отсутствие практик воспроизводства и актуализации событий прошлого меняет репрезентацию в настоящем, особенно для подрастающих поколений. Цель данной работы - описать подходы к выявлению спец -ифики восприятия мест памяти у «поколения зет», определить почему именно среди этой возрастной когорты современной молодежи мы наблюдаем особенности. Для достижения цели авторы использовали теоретическую базу интеракционного подхода, описание векторов изменений осуществляли в рамках авторской интерпретации структурно-динами-ческого анализа. В статье рассматриваются вопросы применения междисциплинарного подхода в рамках категории «места памяти». Характеристика «поколения зет» проводилась в рамках, описанных авторским коллективом в монографической работе, которая интерпретирует поколение как специфическую возрастную когорту.
Ключевые слова:
восприятие, «места памяти», молодежь, «поколение зет», memory studies.
Холод А.В., Попов Д.Г., Мачула А.Н. Теоретические основы анализа особенностей восприятия мест памяти подрастающими поколениями // Общество. Среда. Развитие. - 2024, № 1. - С. 113-120. - DOI 10.53115/19975996_2024_01 _113J20
© Холод Александр Владимирович - кандидат социологических наук, доцент, Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого, Санкт-Петербург; e-mail: [email protected] © Попов Дмитрий Геннадьевич - кандидат философских наук, доцент, Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого,
Санкт-Петербург; e-mail: [email protected] © Мачула Анна Николаевна - магистрант, Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого, Санкт-Петербург; e-mail: [email protected]
Вопрос о роли исторического наследия в формировании идентификации, образов прошлого, настоящего и будущего, во многом носит дискуссионный характер. Воспитательный и назидательный характер передачи опыта предшествующих поколений, формирование определенного наследия в картине мира и платформы для воспроизводства гражданской, территориальной или иной формы социальной идентичности может выступать как основа для крепких связей между индивидом и территорией, обществом, государством и историческим наследием, так и пространством конфликта, отказа, игнорирования и даже поводом и причиной для смены идентичности. Для решения проблемы возможных разрывов,
возникающих вследствие активных и неравномерных изменений, в том числе и в рамках внедрения и модернизации образовательных курсов по «Истории России» или «Основам российской государственности», необходимо уделить внимание не только образовательным стандартам, личности и подготовке преподавательского состава, концепциям преподавания и материально-технической базы для совершенствования образовательного процесса [12], но и вопросам исторической памяти, особенностям процесса восприятия истории подрастающим поколением. В противном случае § нас ожидает очередная формализация про- о цессов, подрывающая результаты образо- ^ вательной и воспитательной деятельности. О
В быстро изменяющемся мире динамично трансформируются все сферы жизни молодежи. Не является исключением и восприятие исторического опыта предшествующих поколений, исторических событий и институтов сохранения исторического наследия, таких как музеи, памятники, образы и события. Авторы предлагают рассмотреть вопросы восприятия пространственных объектов и локаций в контексте «мест памяти» [20]. Места памяти играют важную роль для сохранения и передачи в образовательном (воспитательном) пространстве накопленного социально-культурного опыта, оказывая существенное влияние на становление идентичности. Цифровизация и медиатизация социального пространства меняет восприятие объектов, практик и символов и может увеличивать коммуникационный разрыв между поколениями по поводу тех или иных объектов, сюжетов, артефактов истории. Чем выше уровень накопленных отличий, тем больше вероятность появления коммуникационных барьеров «отцы - дети». Появление специфических моделей восприятия повлечет за собой череду ценностных, нормативно-ролевых, поведенческих конфликтов. И если в случае с бытовыми ситуациями конфликт остается на оперативном (здесь и сейчас) уровне, то восприятие мест памяти, рассматриваемое в контексте передачи исторического опыта, имеет стратегическое значение, так как находит отражение в ценностях, идентификации, образах жизни и стандартах потребления. Соответственно и конфликты с межличностного и межгруппового уровня переходят на институциональный и макро-социальный уровень. Отдельного внимания заслуживают также ценностно-идентификационные конфликты по поводу исторических мест, объектов, а также вопросы визуализации исторической памяти в городской среде (памятные (мемориальные) доски, муралы, уличное искусство, арт-объ-екты на придомовых территориях).
В целом рассмотрение восприятия мест памяти разными поколениями имеет существенный научный интерес ввиду ряда факторов.
Во-первых, из-за недостаточной научной разработанности темы и наличия ряда пересекающихся в научной литературе терминов. Представляется интересным выявить специфику трансформации концепта социальной памяти в ее условно локализированную версию, применительно к категории «места памяти», и более узко к материализованным в ландшафте «местам памяти».
Во-вторых, особый интерес представляют попытки когнитивного моделиро-
вания восприятия различных поколений. Они проявляют особенности и специфику возрастных когорт. Анализ различий позволяет увидеть всё проблемное поле от центральных и широко распространенных, до пограничных и редко встречающихся тенденций. Наблюдение за состоянием поля имеет прогностический потенциал - позволяет прогнозировать тенденции, выявлять потенциальные угрозы и риски, разрабатывать способы их купирования или преодоления.
В-третьих, изучение темы имеет существенный государственно-политический интерес. Государство в целом заинтересовано не только в эффективной передаче исторического опыта вообще и правильного, управляемого восприятия (в рамках системы образования) в частности. Существенно больший интерес представляет понимание и использование механизмов генерации нового исторического опыта, включение его в экономический и культурный оборот.
Подходы к описанию
Базовые подходы к исследованию определим через раскрытие ключевых понятий - восприятие, места памяти, восприятие мест памяти и поколение зет.
Процесс восприятия изучается различными научными дисциплинами. Например, в психологии одна из наиболее популярных точек зрения рассматривает восприятие с точки зрения актуализации и расшифровки смыслов. Так, Г. Гельмгольц в теории бессознательных умозаключений описывает восприятие объекта как набор умозаключений о нем. По его мнению, это активный процесс [16].
Один из соавторов статьи в своем раннем исследовании отмечал: «Соглашаясь с этой точкой зрения, заметим, что, находясь либо всю жизнь, либо ее часть в определенной среде, человек достраивает свое сознание паттернами, соответствующими существующим нынешнему культурному полю. Для построения точного и полноценного образа воспринимаемого объекта недостаточно ощущений, поступающих через органы чувств из окружающей среды, дополнением будут знания, существующие вне наших представлений. Так в ходе восприятия к ощущениям сначала подключается обработка внешней информации как элемента мышления, а затем образ достраивается с помощью бессознательных умозаключений. То есть при восприятии какого-либо объекта человек уже обладает знаниями, суждениями, образами, поэтому к получаемому здесь и сейчас чувственному отражению он добавляет информацию из
внешних источников (таблички и картинки с описанием, пояснения экскурсовода, информацию из интернета через гиперссылки) и из своей памяти» [7, с. 284-285].
Для формирования собственной исследовательской позиции мы использовали интеракционный подход, потому что, во-первых, сами специализируемся на коммуникативистике и считаем данный подход базовым для наших исследований, а во-вторых, с позиции анализа субъект-объектного или субъект-субъектного взаимодействия восприятие начинает цепочку социальных действий и в значительной мере определяет результативность и характер социальных связей.
В частности, мы разделяем точку зрения Герберта Блумера, который предложил интересную концепцию символических интеракций. По его мнению, взаимодействие с внешним окружением происходит на основе следующих принципов: активность направлена на определенные явления на основе представлений и знаний о них; представления о событиях, процессах, явлениях складываются в ходе многочисленных интеракций; представления могут меняться и использоваться в процессе интерпретации внешнего окружения [9].
В русле символического интеракцио-низма предлагаем реализовать комплексный подход к восприятию, который в нашей трактовке описывает восприятие с точки зрения трех аспектов - феноменологического, структурного и динамического.
Феноменологический аспект описывает участников восприятия, рассматривая его как результат субъект-объектного социального действия, в ходе которого субъект восприятия фиксирует параметры объекта, а затем формирует его отражение.
Структурный - характеризует условия восприятия как проявление связности элементов окружающей действительности, существенно влияющих на результат восприятия.
Динамический - описывает направленность изменений восприятия как проявление причинно-следственных связей, формирующих новые, разрушающих ранее имевшиеся, либо подтверждающий существующие результаты восприятия [19].
В качестве отражаемых могут выступить природные, психосоциальные и социальные объекты.
Как природные нами рассматриваются объекты естественной живой и неживой природы, т. е. такие, которые не были созданы руками человека; информационные объекты, существующие в цифровом и овеществленные в материальных объектах; объекты
«преобразованной природы», т. е. созданные руками человека, включая инфраструктуры.
В качестве психосоциальных объектов восприятия мы предлагаем рассматривать физиологические процессы, происходящие в теле человека, в том числе восприятие себя или другого человека в качестве биологического объекта; психические процессы - рефлексивные процессы и восприятие иного, чуждого; процессы, происходящие в личности - социальные аспекты жизнедеятельности человека, осознание своей включенности в систему социальных связей.
Как социальные нами рассматриваются следующие объекты восприятия - социальные взаимодействия, социальные отношения и институциональные связи.
В результате отражения данных групп объектов у субъекта восприятия появляются:
- копии, отражающие преимущественно внешние свойства объекта, имеющие высокий уровень подобия реальному объекту, минимальную, либо полностью отсутствующую личностную компоненту;
- образы, отражающие в основном внешние, формальные параметры объекты, но включающие наряду с рациональным, еще и существенный эмоциональный аспект;
- модели, отражающие максимально возможное количество свойств объекта, в том числе его структурность и динамику.
Можно предложить функциональное определение восприятия, которое позволит использовать его для диагностических процедур. С данной точки зрения восприятие -это комплексное явление, которое описывает субъект-объектное социальное действие с позиций его участников, условий, а также направленности изменений, отражающее природные, психосоциальные и социальные объекты и в результате формирующее у субъекта их копии, образы или модели.
Тема изучения восприятия материальных и симоволических объектов в контексте передачи исторической памяти от поколения к поколению изучалась исследователями с позиций различных теорий. В частности, стоит отметить таких исследователей как Э. Дюркгейм [5], А. Варбург [4], М. Хальбакс [18], П. Нора [10], Я. Асс-ман [1]. К. Мангейм [6], Х. Ортега-и-Гассет [11], В.А. Баранова, М.О. Жукова и др. [2]. Отдельно отметим исследование мест памяти в Санкт-Петербурге А.М. Сосновской, А.В. Михайловым и О.Ю. Орловой [14]. Комплекс публикаций создает значительный теоретический задел для понимания общих контуров происходящих процессов.
о
Термин «места памяти», или «мнемонические места», предложен в начале XX в. Морисом Хальбваксом. По мнению французского социолога, коллективная память представляет собой залог идентичности общества. В большинстве случаев память рассматривается как индивидуальное свойство, возникающее в сознании индивида, которое ограничено и изолировано собственными ресурсами. Так, память человека существует в рамках него самого, но с другой стороны, он способен вести себя как член группы, осознавая себя таковым и вызывая воспоминания, затрагивающие группу. Социальная среда служит источником как воспоминаний, так и понятий, в которых они существуют. Она также ограничивает и упорядочивает память в пространстве и времени. Личная память индивида базируется на социальном измерении, поскольку возникает через взаимодействие и коммуникацию.
Позже, в 80-е гг. XX в. понятие было интерпретировано по-новому Пьером Нора. «Места памяти» описываются через процессы, происходящие в пространстве современной культуры. Идея французского историка заключалась в предложении концепции сохранения и воспроизводства исторической памяти через изучение символических пространств: топографических, монументальных, функциональных «мест», связанных с воспоминаниями социальных групп. Эти пространства позволяют выстроить платформы для самоидентификации, повысить уровень социальной интеграции. Происходит трансформация памятников материальной культуры, которые приобретают новые качества и становятся «местами памяти», символическими объектами актуализации памяти поколений. Автор дает следующее определение «местам памяти» - «всякое значимое единство, материального или идеального порядка, которое воля людей или работа времени превратили в символический элемент наследия памяти некоторой общности» [10, с. 26-27]. «К числу "мест памяти" Пьер Нора относит: революцию, католиков и неверующих, Марсельезу, Пантеон (в Париже), столетие Вольтера и столетие Руссо, похороны Виктора Гюго, канцелярии и монастыри, "Картину географии Франции" Видаля де Ла Бланша и т.д. То есть "местами памяти" можно назвать памятники, коммеморации, территории, слова, религиозные меньшинства, пространственно-временные деления и многое другое» [13, с. 36]. «Места памяти» являются как бы коммеморативными симу-лякрами или выдуманной традицией, так как связаны не с прошлым, а его отраже-
нием в настоящем, не с самим событием, а его реконструкцией. Не всякий набор символов и объектов может стать «местом памяти», для этого необходима его актуализация через включение в социальные практики и дискурс в обществе.
Исследования в рамках междисциплинарной области знаний memory studies позволили расширить представления о местах памяти не только с точки зрения истории, культурологии, педагогики, но и рассмотреть антропологические, психологические и социологические аспекты локальных сюжетов, традиций и политик в контексте поструктуралистских теорий идентичности, стратегических коммуникаций, межпоколенческого транзита ценностей, политики групп давления и институтов власти в области формирования общественно значимых образов и исторических нарративов [8].
Отталкиваясь от выявленных позиций, авторы рассматривают «места памяти» как специфическое символическое пространство, отображающее коллективную память, как платформу, на основе которой осуществляется символическая интеракция, предметом которой является инициация коллективной памяти у новых поколений. Это сложное понятие, отражающее систему отношений между историей и памятью, личной и коллективной идентификацией, политикой и коммуникацией, в которой переплетены:
- три пространства - мир вещей (географическое пространство), мир людей (социальное пространство), мир идей (культурное пространство);
- три времени - время предков (субъективное прошлое), время живых (субъективное настоящее), время потомков (субъективное будущее);
- три языка - язык образов (изображение, визуализация), знаковый (текстовое и математическое описание) и символьный (смыслы).
В основе формирования мест памяти лежит в первую очередь принцип территориальной идентификации взаимодействующих сообществ, которые на основе фиксации создают объединяющие и социализирующие пространства ключевых или осознаваемых как таковые событий в истории сообщества. В исследованиях, посвященных феномену социального пространства, Пьер Бурдьё акцентировал внимание читателей на особенности восприятия объектов социального мира: «они могут быть восприняты и выражены разным образом, поскольку они содержат всегда часть недетерменированности и неясности и, в то же
время, некоторую степень семантической растяжимости. Этот объективный элемент неопределенности, который часто усиливается эффектом категоризации - одно и то же слово может покрывать различные практики, - дает основание для множественности воззрений на мир, которая в свою очередь связана со множественностью точек зрения, и одновременно для символической борьбы за власть производить и навязывать легитимное видение мира» [3, с. 197].
Разные социальные группы и институты во многом формируют свои места памяти и свои смыслы для передачи этой памяти последователям. Отбор памятных мест, традиций и персоналий актуализируется повесткой, воздействием внешней и внутренней среды на город и городское сообщество, задачами социализации и маркетинга территории. Взаимодействие между социальными институтами, сообществами, лидерами мнений определяет механизм и практики отбора и создания мест памяти [17].
Современный образ жизни формирует особые социальные связи, основанные в первую очередь на коммуникационном взаимодействии в рамках городской среды. Общественные пространства античных городов были наполнены социально значимыми событиями и включали в свой ландшафт памятники, надписи и инсталляции, которые мы бы фиксировали как памятные (например, амфитеатр, гладиаторские бои, диспуты софистов). Регулярная планировка античных городов также сигнализирует об особенностях управления городским пространством и формирования специализированных пространств общей социальной памяти (форумы, триумфальные арки, храмовые комплексы). Городские сообщества европейского Средневековья также формировали объекты и памятные места как основу социального взаимодействия и социализации горожан (например, службы в церквях, представления в театре, посещение ярмарок и карнавалов, события на центральной площади). Практики власти нового времени фиксируют особые зоны сакрализации городского пространства, фиксацию властных символов и героев, формирование своеобразной социальной ответственности перед населением городов в виде градостроительных, инфраструктурных и санитарных проектов. Город как центр развития, управления и образ модерна активно насыщается местами памяти, формируя среду коммуникационного обмена, воспроизводства и создания нового человека, горожанина, гражданина.
В описании поколений возможно использовать сформулированный в нашей
коллективной монографии [15] проективный поход, где поколения - это социальные общности, сохраняющиеся на разных этапах социального взросления и развития и обладающие специфическим, присущим только им набором особенностей и черт. Он хотя и не фиксирует так ярко и однозначно, как исторический подход, общие черты, тем не менее позволяет аналитически определить их наличие у членов социальной общности и затем прогнозировать изменения. При периодическом измерении ключевых параметров не только поколений, но и окружающей их внешней среды, можно заранее адаптировать управленческие процессы под цели и задачи интеракции.
Важным моментом также является определение представлений о межпоколенной динамике. В нашем исследовании будем использовать социокультурный подход, для которого характерна модель последовательной смены возрастных когорт, отличающихся друг от друга стилями медиапотребления и технологическими предпочтениями, формирующими особые практики и локальные контексты. Эффективность подобных практик зависит от целенаправленной деятельности агентов социального пространства.
Выявление особенностей восприятия
Процедуру анализа для выявления особенностей восприятия у различных поколений предлагаем производить в два этапа.
Первый (поисковый) - выявление отклонений параметров восприятия молодежи от значений, характерных для остальных (условно назовем их «старшими») поколений.
При наличии отклонений проводится второй (подтверждающий) этап - оценка различий между молодежью и всей выборочной совокупностью в целом, которая позволит оценить степень сходства/отличия с базовой моделью.
Оценка уровня проявления особенностей тоже двухтактное действие. Сначала ищем в параметрах восприятия молодежи конкретные черты или элементы, которые отличаются от базовой модели восприятия, а затем выявляем уровень интенсивности проявления отличий.
Шкала интенсивности проявления отличий, как нам представляется, имеет четыре уровня.
Уровень 1. Базовая модель восприятия. На этом уровне интенсивности отличия от общей для всех опрашиваемых модели восприятия отсутствуют.
Уровень 2. Особенное восприятие в рамках базовой модели. На этом уровне
о
фиксируются особенности в проявлении параметров восприятия, которые не выходят за рамки базовой модели, т. е. параметры, из которых состоит модель, совпадают, однако количественные или качественные характеристики их проявлений варьируются в широких пределах.
Уровень 3. Отличия в восприятии. На данном уровне в модели восприятия фиксируются новые параметры, отсутствующие в базовой модели.
Уровень 4. Особое восприятие. Этот уровень характеризуется наличием принципиально иной модели восприятия, т. е. больше половины параметров отличаются от базовых.
Параметры базовой модели восприятия мест памяти
Для оценивания необходимо иметь два набора данных, описывающих восприятие молодежью мест памяти и базовую модель, как набор параметров, характеризующих места памяти в представлении всех опрошенных.
Комплексный характер описания будет обеспечен, если соблюдать принцип необходимости и достаточности при выборе параметров. Минимально необходимый перечень потребует описания участников восприятия, условий восприятия и направленности изменений восприятия. Простого перечисления вариаций каждого признака будет достаточно для описания формальных характеристик, однако для понимания сути происходящего необходимо описать каждую категорию минимум на один уровень ниже (разновидности признака), а вариации следует рассматривать, анализируя восприятие природных, психосоциальных и социальных объектов.
В таком случае базовая модель включает описание проявлений в ключевых сферах следующих групп параметров.
1-я группа - позиции восприятия:
- субъектная - восприятие с позиции субъекта, имеющее существенные личностные особенности, результатом восприятия является набор определенным образом структурированной информации, комбинирующийся с эмоциями; респондент в этой позиции воспринимает в первую очередь уникальные и неповторимые, удивительные черты места памяти;
- объектная - восприятие как объективный анализ, респондент в этой позиции воспринимает объективную, реальную важность или ценность места памяти;
- нормативная - восприятие с точки зрения соответствия образцу, идеальному воплощению социального порядка; ре-
спондент в этой позиции воспринимает место памяти как пример или идеал места, человека, события.
2-я группа - аспекты восприятия:
- событийный - восприятие места памяти как события особого формата; респондент в таком аспекте воспринимает место памяти как особое пространство, время или язык;
- вероятностный - восприятие как возможность протекания каких-либо изменений; респондент воспринимает место памяти как напоминание о несбывшемся, потенциальный вариант развития или случайность, меняющая историю;
- целерациональный - восприятие места памяти как набора смыслов; респондент воспринимает место памяти как зафиксированные в материальной форме идеи, ценности, технологии, нормы и правила.
3-я группа - динамика восприятия:
- конструкция - восприятие места памяти как процесс создания нового отражения на базе имеющегося; у респондента в процессе восприятия происходит последовательное, либо резкое обновление или усложнение отражения места памяти;
- деструкция - восприятие места памяти как процесс создания нового отражения через разрушение имеющегося; у респондента в процессе восприятия происходит замещение, деградация или разрушение отражения места памяти;
- инерция - восприятие места памяти как процесс нелинейных изменений в отражении места памяти; у респондента в процессе восприятия либо не происходит изменений в отражении, либо происходят спонтанные изменения, либо следует возврат к прежним вариантам отражений мест памяти.
Всего 9 параметров, проявляясь в трех сферах, формируют 27 возможных признаков, описывающих модель восприятия мест памяти. Выбор большинством респондентов каких-либо параметров в каждой из групп для описания своего восприятия позволит сформировать базовую модель. Она будет иметь не идеальный - абсолютный и нереализуемый на практике, а модальный -реально распространенный характер.
Формирование моделей потребует проведения опроса населения, репрезентирующего возрастную стратификацию, таким образом, чтобы иметь возможность достоверно рассуждать об уровне отличий между поколениями. В качестве объектов восприятия должны выступить места памяти в формулировках названий, предложенных респондентами (вспоминание названия без подсказки).
После описания базовой модели восприятия рассмотрим факторы, которые ответственны за возникновение специфики процесса восприятия мест памяти у подрастающих поколений. На наш взгляд, источник их проявления - это изменение условий восприятия или появление особых условий, в результате которых возникают новации во всех группах параметров базовой модели.
На макросоциальном уровне действуют следующие факторы: кризисная глобализация, появление экономики впечатлений, цифровизация коммуникационного пространства и в целом - среды социализации молодежи. Возможности цифрового картографирования, формирование цифровых двойников реального пространства, активное изменение этого пространства через экономику впечатлений формируют новую среду обращения с местами памяти, создавая как своеобразные места нового времяпрепровождения, так и систему оценки значимости подобных мест для личного опыта и социального позиционирования.
Помимо влияния объективных факторов, наблюдаются также субъективные -действия групп интересов по управлению массовым поведением, которые активно манипулируют историческими фактами и создают ложные факты - «фейки». Создана целая индустрия «фейк-ньюз» - современных медиа, способствующих увеличению объема и быстрой смене, поступающей противоречивой и нередко ложной информации. Вследствие того, что современная молодежь представляет собой «цифровых аборигенов», с момента рождения включенных в интернет-коммуникации, они больше других поколений погружены в формирующуюся медиа-источниками информационную среду и более восприимчивы к ее влиянию.
На мезосоциальном (региональном) уровне - это фактор региональных особенностей. Например, плотность и численность как населения в целом, так и поколенческих групп Санкт-Петербурга, как одного из двух крупнейших мегаполисов страны, а также их статусные позиции и реальное функционирование в трансмиссии ценностей в культурной столице страны, позволяют предположить, что в данном городе противоречие между «новым восприятием» молодежи и «старым» у всех остальных будет проявляться более контрастно.
На микроуровне действует фактор модернизации представлений о социальных нормах и практиках, который прямо воздействует на формирование локальной
идентичности и создание новых атрибутов идентификации и социальных маркеров среды. Исторические представления о местах памяти у подрастающих поколений в Российской Федерации варьируются в зависимости от степени актуализации семейных практик воспроизводства истории, характера воспитательной работы в школах и университетах, вовлеченности в специальные события и мероприятия органов исполнительной власти, актуализированных сюжетов в историческом контексте праздничных мероприятий, от участия в патриотических, реконструк-торских и волонтерских проектах и т. д.
Базовым источником для формирования у детей и молодежи социальных представлений или, если говорить шире, исторической памяти, выступали старшие поколения (дедушки и бабушки), система начального школьного образования (краеведение, история родного края и др.) а также индивидуальные программы социализации на базе семьи, школ, учреждений культуры и образования. Однако у современной молодежи ослаблен межпоколен-ческий транзит в передаче исторического наследия, более высокая мобильность ослабляет связи с территорией и местным сообществом. Отсутствие у последнего поколения традиционного конфликта «отцов и детей» создает особенности восприятия и передачи исторического опыта. Он идет напрямую от родителей к детям и даже в обратном направлении, если затрагиваются вопросы использования новых информационных технологий.
На этом же уровне на условия восприятия влияют такие факторы как концепция конкурентных образов жизни и геймифи-кация социального пространства личности и группы. Под их воздействием значимые социальные маркеры целых поколений могут стать объектами отторжения и создавать коммуникационные и конфлик-тогенные барьеры в области восприятия территории, символов и памяти.
В целом указанные выше факторы влияют на все поколения, но результативность их действия разная вследствие различной устойчивости возрастных когорт к внешним влияниям. Эта устойчивость определяется различным объемом опыта, на который могут опереться, сформирован-ностью социально-психологических механизмов, позволяющих сохранять неизменность ценностного ядра своей личности.
Усиливает появляющиеся отличия разная изменчивость восприятия. Более динамичное молодежное восприятие, быстрее изменяясь по одному или несколь-
о
ким векторам, может «оторваться» - полу- объектов восприятия можно сгруппиро-чить разрыв в параметрах от базовой мо- вать в три категории: природные, психодели и приобрести особые черты. социальные и социальные. Эмпирический
материал об отражении данных объектов
Результаты и выводы населением разных возрастных когорт по-
Таким образом, в ходе рассмотрения зволит описать базовую модель восприя-темы исследования были сделаны следую- тия и на ее основе выявить межпоколенче-щие выводы. Комплексное описание тре- ские отличия в восприятии мест памяти.
бует проведения феноменологического, Полагаем, что причиной вероятного появ-
структурного и динамического анализа ления специфики восприятия у поколения
восприятия, что позволит сформировать зет станут изменения условий восприятия. параметры модели диагностики. Эти па- Различия в устойчивости и изменчивости
раметры характеризуют позиции, аспекты восприятия у разных поколений приводят
и динамику восприятия. Многообразие к появлению специфики модели.
Список литературы:
[1] Ассман Я. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / Пер. с нем. М.М. Сокольской. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - 368 с.
[2] Баранова В.А., Жукова М.О. Коллективная память о России ХХ века и ценности разных поколенче-ских групп // Российский психологический журнал. Т. 15. - 2018, № 3. - С. 190-208.
[3] Бурдьё П. Начала. - M.: Socio-Logos. 1994. - 287 с.
[4] Варбург А. Великое переселение образов. Исследование по истории и психологии возрождения античности / Очерк-предисл. И.А. Доронченкова. - СПб.: Азбука-Классика, 2008. - 381 с.
[5] Дюркгейм Э. Представления индивидуальные и представления коллективные // Дюркгейм Э. Социология: ее метод, предмет, предназначение. Работы разных лет. - М.: Канон, 1995. - С. 208-243.
[6] Мангейм К. Проблема поколений // Мангейм К. Очерки социологии знания: Проблема поколений состязательность - экономические амбиции / Пер. с нем. Е.Я. Додина; Отв. ред. С.В. Скворцов. - М.: ИНИОН РАН, 2000. - С. 8-63.
[7] Мачула А.Н. эмоциональный контекст восприятия «мест памяти» // Гуманитарный форум в Политехническом: Материалы II Всероссийской молодежной научно-практической конференции. В 2 т. - Санкт-Петербург, 5-7 апреля 2023 года. - СПб.: Политех-Пресс, 2023. - С. 283-289.
[8] Нечаева А.А. Становление memory studies как отдельной области знания: основные вопросы и понятия // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. -2020, № 4 (60). - С.121-129.
[9] Николаев В.Г. Герберт Блумер и символический интеракционизм: предисловие к коллекции статей Герберта Блумера // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 11: Социология. - 2008, № 1. - С. 108-117.
[10] Нора П. Проблематика мест памяти // Франция-память. - СПб: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1999. - С. 17-50.
[11] Ортега-и-Гассет X. Вокруг Галилея (схема кризисов) // Ортега-и-Гассет X. Избранные труды / Пер. с исп.; сост., предисл. и общ. ред. А.М. Руткевича. 2-е изд. - М.: Весь мир. 2000. - С. 233-403.
[12] Росина Н.Л., Росина М.А. Концепция преподавания истории России в вузе: от проекта к реализации // Высшее образование в России. - 2023, № 32 (5). - C. 138-148.
[13] Сабанчеев Р.Ю. Концепция «мест памяти» Пьера Нора как способ исторической реконструкции // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. - 2018, № 1 (43). С. 33-38.
[14] Сосновская А.М., Михайлов А.В., Орлова О.Ю. Нематериальное наследие и идентичность молодежи Санкт-Петербурга // Управленческое консультирование. - 2018, № 2 (110). - С. 88-99.
[15] Университет-2030: в поисках образа будущего: коллективная монография / А.И. Боровков, Е.Б. Виноградова, М.С. Арканникова [и др.]; под ред. А.И. Боровкова [и др.]; Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого, Гуманитарный институт, Высшая школа медиакомму-никаций и связей с общественностью. - СПб.: ПОЛИТЕХ-ПРЕСС, 2022. - 276 с.
[16] Фальтермайер Е.А., Худяков А.И. Проблема формирования зрительного образа: развитие и состояние // Известия Иркутского государственного университета. Серия: Психология. - 2018, т. 24. - С. 94-110.
[17] Филиппова Е.И. История и память в эпоху господства идентичностей (беседа с действительным членом Французской Академии историком Пьером Нора) // Этнографическое обозрение. - 2011, № 4. - С. 75 -84.
[18] Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас. - 2005, № 2-3. -С.8-27.
[19] Холод А.В. Функции учебно-научных центров в воспроизводстве сложных социальных систем // Экономико-управленческий конгресс: Сборник статей по материалам Международного научно-практического мероприятия НИУ «БелГУ», Белгород, 10-11 ноября 2022 года / Отв. редактор: В.М. Захаров. - Белгород: Белгородский государственный национальный исследовательский университет, 2022. - С. 155-159.
[20] Шеуджен Э.А. «Места памяти»: модная дефиниция или историографическая практика? // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология. - 2012, № 1. - С. 60-68.
