CC BY
477
8. Кубрякова, Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине ХХ в. [Текст] / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца 20 в. - М. : Языки русской культуры, 1995. - С.144-238.
9. Кун, Т. Структура научных революций [Текст] /
Т.Кун. - М. : Прогресс, 1975.
10. Плотникова, С.Н. Языковая, коммуникативная и дискурсивная личность : к проблеме разграничения понятий [Текст] / С.Н. Плотникова // Лингвистика дискурса / отв.ред. С.Н. Плотникова. - Иркутск : ИГЛУ, 2005. - С.5-16
11. Плотникова, С.Н. Языковое, дискурсивное и коммуникативное пространство [Текст] /С.Н. Плотникова // Вестник ИГЛУ - 2008. - №1. - С. 131-136.
УДК 81-11
ББК 81.00
В.А. Степаненко
ТЕОЛИНГВИСТИКА? - ДА, ТЕОЛИНГВИСТИКА!
Статья посвящена анализу двух знаковых для теолингвистики статей, опубликованных в конце 90-х г. ХХ в. - статей немецкого теолога А. Вагнера и российского лингвиста
В.И. Постоваловой. Вопросы о возможном сотрудничестве двух областей гуманитарного знания, поднятые учеными в свое время, остаются актуальными как для современной лингвистики, так и для современной теологической мысли.
Ключевые слова: теолингвистик; теология; теоантропокосмическая парадигма;
религиозный язык
V.A. Stepanenko THEOLINGUISTICS? - YES, THEOLINGUISTICS!
This article analyzes the two notable theolinguistic articles published in the late 1990s - the articles by A. Wagner, the German theologian and by the Russian linguist V.I. Postovalova. Issues concerning possible integration of the two liberal arts ’ knowledge areas, raised by the abovementioned scientists, remain relevant for modern linguistics and for modern theological thought in particular.
Key words: theolinguistics; theology; theo-antropo-cosmic paradigm; religious language
Я не была ни студенткой, ни аспиранткой, ни докторанткой Лии Матвеевны Ковалевой. Учась в аспирантуре, я посещала ее лекции, которые до сих пор храню. Помню ее озабоченность по поводу защиты моей кандидатской диссертации, и ее вопрос: «Почему Степаненко не едет защищаться?», и незабываемые слова: «У нее есть, что защищать», после которых у меня просто выросли крылья за спиной. Согласитесь: такие слова от мэтра - дорогого стоят.
Как-то в разговоре я сказала Лии Матвеевне, что считаю себя ее ученицей. И это - не пустые слова. На протяжении более двадцати лет я наблюдаю за ее научной деятельностью и с уверенностью могу сказать следующее: Лия Матвеевна является образцом верности своему выбранному пути в науке. И на этом пути она, говоря словами Этьена Жильсона, нашла «свой колодец», который содержит в чистоте и оберегает от высыхания. Для нее не существует понятия моды в науке. Самое важное для нее, чтобы ее колодец был не замутнен и постоянно давал живительную влагу в виде новых идей. Именно этому я постоянно учусь у этого светлого человека и замечательного ученого.
12. Серебренникова, Е.Ф. Этносемиометрия как способ лингвистического аксиологического анализа [Текст] / Е.Ф.Серебренникова // Этносемиометрия ценностных смыслов : кол. монография. - Иркутск : ИГЛУ. - 529 с.
13. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования [Текст] / Ю.С. Степанов. - М. : Языки русской культуры, 1997.
14. Хахалова, С.А. Фрактальность метафоры [Текст] / С.А. Хахалова // Сублогический анализ языка : сб. науч. тр./ Под ред.проф. В.Н. Базылева. - М. : Изд-во СГУ 2011. - С. 379-383.
15. Ducrot, O. Le dire et le Dit [Text] / O. Ducrot. - P. : Minuit, 1984.
© Степаненко В.А., 2012
«Theolinguistik? - Theolinguistik!» - с таким докладом в 1999 г. на ежегодном 32-м Лингвистическом коллоквиуме, проходившем в Касселе, выступил известный немецкий теолог A. Вагнер [Wagner, 1999, с. 5G7-512]. Среди основных вопросов, затронутых в статье, можно отметить следующие:
• Что в самом термине понимается под theo- ?
• Что является предметом и задачами тео-лингвистики?
Отвечая на первый вопрос, A. Вагнер сравнивает термин теолингвистика с такими уже устоявшимися в языке терминами, как социолингвистика и нейролингвистика. При этом отмечается их универсальный характер: бесспорно, данные этих дисциплин относятся ко всем людям, к любому участнику коммуникации, поскольку, во-первых, все люди находятся в определенных социальных отношениях и, во-вторых, у каждого из них в процессе языковой деятельности протекают определенные нейронные процессы.
Сложнее, на взгляд немецкого теолога, обстоит дело с термином теолингвистика, поскольку понятие theo- не универсально для всех без исключения религий. Согласно греческой этимологии theos обозначает бога, как правило, персонального бога, Бога-личность, а такое представление Творца существует далеко не во всех религиях. Из этого следует, что термин теолингвистика ограничен, специфичен и подходит, в первую очередь, для христианства.
Найти универсальное название для новой дисциплины A. Вагнеру не удалось и после жонглирования такими словами, как Religion -Religiolinguistik и Glaube - Glaubens (-sprache)-linguistik. В результате он останавливается на термине Theolinguistik. Такое решение ученый подкрепляет и статистическими данными, касающимся принадлежности современных немцев к двум основным конфессиям -католицизму и протестантизму. Так, A. Вагнер отмечает, что в 1995 г. 7G % жителей Гер*
мании исповедовали христианство.
A если учесть тот факт, что основой не только немецкой, но и европейской культуры является христианство, и с ним связывают
* В 2G1G г. по объективным причинам это число сократилось до 6G % (Religionszugehorigkeit in Deutschland - http:IIwww. kirchenaustritt.deIstatistikI).
свою идентичность большая часть европейских народов, то, по нашему мнению, термин теолингвистика вполне оправдан.
Что касается вопроса о предмете и задачах теолингвистики, то А. Вагнер задает определенные рамки, в которых предлагается решать поставленный вопрос. Автор статьи задает две перспективы функционирования новой дисциплины, а именно: лингвистическую и теологическую. В сфере языка в рамках теолингвистики А. Вагнер предлагает решение следующих проблем: проблема религиозного языка; религиозное языковое поведение - религиозные формы коммуникации; сферы употребления религиозного языка [Wagner, 1999. S. 509]. В сфере христианской теологии тео-лингвистика, по его мнению, была бы верной помощницей в решении задач, касающихся современной систематики, или практикотеологических аспектов, а в историческом плане - в решении задач, имеющих дело с историческими и экзегетическими аспектами [Ibid. S. 510].
В определении понятия религиозный язык А. Вагнер приводит дефиниции Манфреда Кэмпферта и Петера Хартманна. Причем, если первый подчеркивает важность пропозиции предложений и семантических признаков актантов, то второй делает акцент на «семантику, содержащуюся в религиозных текстах» [Hartmann, 1973. S. 117, цит. по: Wagner, 1999. S. 510]. Сам А. Вагнер наряду с определениями религиозного языка с позиций семантики и текста предлагает рассмотреть это явление с точки зрения прагматики и вариативной лингвистики.
А. Вагнер полагает, что одной из интересных сфер для исследования в русле теолинг-вистики является реально наблюдаемое религиозное языковое поведение. Для начала предлагается исследование «центральной христианской формы коммуникации - богослужения, лингвистический анализ которого пока еще находится в зачаточном состоянии» [Wagner, 1999. S. 510]. Поскольку богослужение представляет собой в высшей степени сложный феномен, то предлагается проводить лингвистический анализ или его отдельных элементов (молитва, литургия, проповедь, песнопение и т. д.), или взаимодействия этих элементов (последовательность, их комбинации, проникновение и т. п.). Кроме того, такое исследование,
Вестник ИГЛУ, 2012
по мнению Вагнера, предполагает анализ на всех без исключения языковых уровнях. Совместная работа теологии и лингвистики принесла бы свои богатые плоды и в таких религиозных формах коммуникации, как беседа между священником и прихожанином, уроки перед конфирмацией и т. п.
Что касается сферы употребления религиозного языка, то А. Вагнер задает конкретные вопросы, для ответа на которые нужны лингвистические исследования, а именно: Где, когда и при каких условиях говорят «религиозно»? Кто и с кем так говорит? Какую роль играют диалекты в пастырском деле, в проповеди? Как проистекают религиозные разговоры и разговоры о религии?
Что касается второй перспективы - взгляда на теолингвистику с точки зрения теологии,
- то и здесь, по мнению А. Вебера, открываются широкие возможности для взаимодействия. Подчеркивается то обстоятельство, что теологическая деятельность является, в первую очередь, языковой, поэтому взаимодействие с языком представляется обязательным в деятельности теолога. Правда любой теолог всегда имеет альтернативу: он или не задумывается о роли языка и решает «лингвотеологические» проблемы с большим или меньшим успехом, или размышляет о языке и пытается применить это в своей практической деятельности. И хотя такие дисциплины, как риторика, основы развития выразительной речи (Sprechwissenschaft) и психология входят в круг языковых и имеют давнюю традицию их применения в теологии, однако они не могут предложить то, что входит в компетенцию современной лингвистики. А. Вагнер уверен в том, что многие проблемы в теологии и в церкви, связанные с коммуникацией, решались бы успешнее с помощью лингвистики, нежели без нее. В качестве примера продуктивного использования лингвистических знаний он приводит методику, применяемую в медицине для анализа бесед между врачом и пациентом (А^-РайеПеп-Коттишкайоп), и полагает, что результаты различных лингвистических методов принесли бы неоценимую пользу и в решении насущных проблем практической теологии.
А. Вагнер считает, что лингвистика является неотъемлемой частью исторической теологии. В качестве подтверждения своему вы-
сказыванию теолог приводит несколько примеров. Так, некоторые разделы языкознания получили свое развитие из так называемой philologia sacra. Если при изучении древнееврейского, греческого и латыни необходимы не только лингвистические, но и теологические знания, то для овладения экзегетикой недостаточны лишь знания исторических реалий, поскольку глубокое понимание смысловой многомерности библейского текста достигается путем выявления его символических, аллегорических, буквальных и иных смыслов. В этом отношении теолингвистика внесла бы свой неоценимый вклад в экзегетику.
По мнению А. Вагнера, поле для широких исследований в рамках теолингвистики представляют и другие дисциплины, так или иначе связанные с религией, среди них - религиоведение, история религий, религиозная этнология и др. Подводя итог своим рассуждениям, Вагнер пишет следующее: «Теолингвисти-ческой лингвистика становится тогда, когда она имеет дело с определенным религиозным предметом» [Wagner, 1999. S. 512]. Намечая дальнейшие перспективы для совместной работы теологов и лингвистов, А. Вагнер предлагает в качестве программы-минимума совместные публикации и проведение круглых столов на различные теолингвистические темы. А. Вагнер, реально оценивая место религии в современном секуляризированном мире, не уповает на бурное развитие теолингвисти-ки, хотя в ее лице современная лингвистика получила бы интересную и лукративную (т. е. выигрышную) прикладную дисциплину, способную решать как лингвистические, так и теологические проблемы.
За четыре года до появления статьи А. Вагнера в сборнике «Язык и наука конца XX в.» была напечатана статья В.И. Постоваловой под названием «Наука о языке в свете идеала цельного знания» [Постовалова, 1995, с. 342420]. Эту статью с полной уверенностью можно назвать знаковой, поскольку в ней впервые указывается на факт зарождения в отечественной науке о языке новой парадигмы, лежащей в основании религиозно-философской концепции языка школы всеединства, разрабатываемой в трудах П.А. Флоренского,
* Экзегетика (др.-греч. «толкование, изложение, объяснение») - раздел богословия, занимающийся истолкованием смысла Священного Писания.
С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева [Постовалова 1995, с. 344]. К сожалению, произведения русских философов долгое время не могли служить методологической базой в научных исследованиях по языкознанию, так как до перестройки была только одна «истинная» философская теория - марксистско-ленинская.
Труды П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и
А.Ф. Лосева при всей их непохожести объединяет, по словам В.И. Постоваловой, «ряд исходных лингвофилософских и лингвобогословских идей, а также общемировоззренческих установок, позволяющих говорить о некоей общей концепции языка, развиваемой в трудах этих мыслителей, и о приверженности их к единой парадигме исследования языка» [Постовалова, 1995, с. 375-376]. Концепция языка, развиваемая в трудах вышеназванных философов, относится, по ее мнению, к лингвистической ветви школы всеединства и может быть названа энергийно-ономатической по имени ее центральной категории - имени и ее онтологической трактовки - энергетической. Парадигму, с помощью которой развертывается эта концепция в рамках программы цельного знания, В.И. Постовалова предлагает назвать теоантропокосмической. В тео-антропокосмической парадигме язык рассматривается в контексте Бог-космос-человек, и поэтому здесь речь идет о языке в двух смыслах - языке в широком, божественном смысле, и языке в узком смысле, т. е. о человеческом языке.
Основываясь на лингвофилософских трудах П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и
А.Ф. Лосева, В.И. Постовалова выделяет некоторые характеристики и особенности (подкрепленные цитатами из различных произведений русских религиозных мыслителей), позволяющие понять, что перед нами некое единое направление в исследовании языка. К важнейшим из них относятся:
- сходство духовно-жизненного опыта и жизненного пути;
- общая методолого-теоретическая установка на цельное познание (единение философии, богословия и науки) и рассмотрение языковых реалий в аспекте всеединства, т. е. такого единства, которое охватывает мир и все, что вне его и над ним, т. е. Абсолют;
- трактовка Имени / Слова как универсальной основы «всего» и попытка описывать имя и слово (язык) в парадигме всеединства;
- рассмотрение языка в теоантропокосми-ческой парадигме;
- рассмотрение человеческого слова и имени как момента и образа более широко трактуемого Слова, или Имени, которое «проницает собой все» - содержит в себе все имена;
- учение о сущности и энергии в понимании Григория Паламы рассматривается как обоснование онтологизма и реализма имени и слова;
- опора на общую лингвофилософскую традицию (учение о языке Платона, Гумбольдта, Потебни);
- использование при анализе языковых явлений онтологических категорий: Всеединство, София, Миф, Число, Имя [Постовалова, 1995, с. 377-384].
В.И. Постовалова считает, что этот список признаков является открытым. Кроме того, она полагает, что в научной программе и парадигме формируются лишь самые общие положения данной науки и на их фундаменте могут быть созданы различные теории и концепции [Там же. С. 384]. По ее мнению, лингвистика «приблизилась в лице теоантропо-космической парадигмы школы всеединства к «границам познания», она встречается с противоположными методами познания и делает попытку соотнесения друг с другом таких разных методов познания, как научный, эстетический, религиозный, философский» [Там же.
С. 413]. По мнению В.И. Постоваловой, адекватная реконструкция концепции языка школы всеединства в ее целостности и полноте, установление генетико-исторических связей этой концепции и лежащей в ее основе методологии, а также определение места и значимости развиваемых в ней идей в современном знании - дело будущего [Там же. С. 377].
Второй по значимости для исследований в рамках теолингвистики следует упомянуть книгу Ю.С. Степанова «Язык и метод. К современной философии языка». В эссе «Новый реализм» источником «нового реализма» в современной философии языка называется Патристика Восточной христианской Церкви, а его составной частью - современный концептуальный анализ «имен», выражающих основные представления патристического
Вестник ИГЛУ, 2012
миросозерцания, а в более общем, теоретическом, плане - так называемый «Неопатристи-ческий синтез», направленный на возобновление творческой связи современной культуры с духовным наследием Отцов Церкви [Степанов, 1998; Постовалова, 2G1G].
Хотя лингвистическая ветвь русской школы всеединства была сформирована в начале века, но из-за трагических обстоятельств, связанных с переворотом в России, она приходит в нашу культуру только сейчас, почти столетие спустя. К великому сожалению, за последние десятилетия мы практически и теоретически отошли от христианства, забыв о своих духовных корнях, потеряв многие ориентиры в собственной культуре, а, по словам протоиерея Павла Великанова, проректора Московской духовной академии, главного редактора интернет-портала Богослов.Ru, именно «христианство поставило слово так высоко, как никто и никогда не дерзал. Еще на самой заре философии мыслителей больше всего волновал вопрос о началах: что породило весь мир? Вода? Огонь? Воздух или какая-то другая сила? В сравнении с учениями древних философов ответ, прозвучавший от христиан, был совершенно необычен: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Бог был Слово (Ин. 1, 1» [Великанов, 2G12].
Рассмотрение и решение различных лингвистических проблем в теоантропокосмиче-ской парадигме с привлечением оставленного нам в наследство русскими философами своего богатейшего духовного опыта является, на наш взгляд, перспективным, так как с учетом новых открытий в различных областях знания позволяет по-новому взглянуть на язык, в котором, по словам ПА. Флоренского, «заложено объяснение бытия» [Флоренский, 2GG1, с. 143]. Пришла, наконец, пора воскресить российскую гуманитарную науку, испокон века «живущую религией Слова, религией Логоса» [Эрн, 1911], используя духовный и культурный опыт наших предков в наших научных исследованиях. И уже есть примеры такого подвижничества. Это, прежде всего, работы В.И. Постоваловой, Ю.С. Степанова,
В.Н. Топорова, Вяч. Вс. Иванова, Н И. Толстого, С.М. Толстой, В.В. Колесова, A.A. Камчат-нова, Е.Б. Яковенко, И.В. Бугаевой, Н.Г. Николаевой и других лингвистов.
Однажды в беседе с Татьяной Черниговской Дмитрий Ицкович сказал: «Передовая научная мысль, которая не нуждается в гипотезе Бога, она всегда мучается с этим своим краем, где всегда смута и ничего не понятно» [Черниговская, 2GG9]. Чтобы не мучиться «с этим своим краем», лингвистике, как и любой другой науке о человеке, следует обратиться к духовному знанию, накопленному не только русской религиозно-философской традицией, но и подобными традициями других культур, в частности, немецкой, иначе она рискует остаться поверхностной наукой.
A. Вагнер в конце своей статьи назвал те-олингвистику лукративным направлением в языкознании. Лукративный в переводе с латинского (лат. lucrativus) означает «связанный с выгодою; прибыльный». В «Словаре синонимов русского языка» имеется еще ряд близких по смыслу слов - доходный, прибыточный, оплачиваемый; хлебное место; теплое место (тепленькое местечко); золотое дно. Конечно же, немецкий теолог употребил это слово не в его прямом значении - материальной выгоды, а в переносном - выгоды духовной, памятуя конечно же о словах Спасителя: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» [Мф 6: 19-21].
Библиографический список
1. Постовалова, В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания [Текст] I В.И. Постовалова II Язык и наука конца 2G века I под ред. Ю.С. Степанова. -М. : Ин-т языкознания РЛН, 1995. - С. 342-42G.
2. Постовалова, В.И. Новый реализм в лингвофилософской мысли XX-XXI вв. (опыт эпистемологического анализа) - (в печати).
3. Прот. Павел Великанов. Школа веры [Электронный ресурс] I прот. Павел Великанов. - 2G12. -Режим доступа : http:IIizdatsovet.ru/newsIdetail. php?ID=427i9 (дата обращения : G1.G4.2G12).
4. Степанов, Ю.С. Язык и Метод. К современной философии языка [Текст] I Ю.С. Степанов. - М. : Языки русской культуры, 1998. - 784 с.
5. Черниговская, Т. Как мы мыслим? Разноязычие и кибернетика мозга [Электронный ресурс] I Т. Черниговская. - 2GG9. - Режим доступа : http:IIwww. polit.ru/articleI2GG9IiiI24IbrainI (дата обращения : 25.G3.2G12).
6. Эрн, В. Ф. Борьба за Логос : Опыты философские и критические [Электронный ресурс] I В.Ф. Эрн. -
1911. - Режим доступа : http:IIkrotov.infoIlib_secI26_ aeIaernIaer_G.htm (дата обращения : 3i.G3.2Gi2). Wagner, Andreas. Theolinguistik? - Theolinguistik! In: Internationale Tendenzen der Syntaktik, Semantik und Pragmatik. Akten des 32. Linguistischen Kolloquiums
in Kassel 1997. Hrsg. von Hans Otto Spillmann und Ingo Warnke. - Frankfurt [u.a.]: PETER LANG Inter-nationaler Verlag der Wissenschaften, 1999. - S. 507512.
УДК 8G1.111 ББК 81.G32
В.М. Хантакова
смыслоформирующая роль синонимии
Статья посвящена одной из актуальных проблем современной лингвистической науки -проблеме синонимии, в описании которой имеет место перемещение акцента с синонимии форм на синонимию смыслов. Важным является выбор и соединение синонимов в тексте, выполняющее в тексте смыслоформирующую роль.
Ключевые слова: синонимия; смысл; значение; текст; антпропоцентризм
V.M. KHANTAKOVA
SENSE FORMATION ROLE OF SYNONYMY
The article is focused on the current problems of synonymy. The study of synonymy is related to the description of meaning and sense of linguistic units. The importance of choosing and correlation of synonyms from a homogeneous semantic space in a process of the text organization and its sense is demonstrated.
Key words: synonymy; sense; meaning; text; anthropocentrism
Теоретическое и практическое изучение синонимии, несмотря на достаточно большое количество глубоких, обобщающих исследований на материале различных языков, выявление и характеристику синонимических единиц, их семантико-стилистической, коммуникативно-прагматической специфики, продолжает оставаться в центре внимания лингвистов. Неугасающий научный интерес к изучению синонимии объясняется не только расширением круга языковых единиц (от уровня слова до уровня текста), вступающих в синонимические отношения [Хантакова, 2006], но и использованием достижений современной науки, а именно: изучение языка в тесной связи с миропониманием человека, его духовной и практической деятельностью. Вполне естественно, что такие перемены в интерпретации языка коснулись и синонимии как одной из семантических констант естественного языка, описание которой в полном объеме нельзя в отрыве от человека, сущность которого «покоится в языке» [Хайдеггер, 1993, с. 259].
Логичным следствием таких перемен явилось перемещение исследовательского акцен-Вестник ИГЛУ, 2012
та с узкоспециализированного понимания синонимии с уже сложившимися отношениями между языковыми единицами (синонимии форм) одного ряда на синонимию смыслов, отображающую антропоцентрические условия формирования, развития и функционирования синонимических средств языка и адекватное оперирование ими. Становится вполне очевидным, что за ориентиры и цели при описании синонимии принимается принцип антропоцентризма, реализующийся, прежде всего, во взаимосвязи интеллекта, воли и эмоции языковой личности [Малинович, 1989], использующей знание синонимических средств языка в качестве действенного инструмента в своей познавательной и коммуникативной деятельности.
При этом конструктивно описание синонимии в непосредственной связи с поиском и установлением смысла синонимических единиц, подготовленное в лингвистике рядом исследований. Так, идея рассмотрения отношения синонимии языковых единиц в качестве основного орудия описания смысла начала реализовываться в работах по модели «Смысл <=> Текст» [Мельчук, 1999, с. 7], признанной
© Хантакова В.М., 2012
