CC BY
274
Овчинников Алексей Игоревич Ovchinnikov Alexey Igorevich
исполняющий обязанности заведующего кафедрой теории и истории права и государства Южного федерального университета, профессор кафедры теории государства и права Ростовского юридического института МВД России, профессор кафедры теории и истории государства и права Ростовского филиала Российского государственного университета правосудия, профессор кафедры теории и истории права и государства Южно-Российского института управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации доктор юридических наук, профессор.
Acting as the Head of the Department of the Theory and History of Law and State of the Southern Federal University, Professor at the Department of the Theory of State and Law of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Professor at the Department of the Theory and History of State and Law of the Rostov Branch of the Russian State University of Justice, Professor at the Department of the Theory and History of Law and State of the Southern Russian Institute of Management of the Russian Academy of National Economy and Public Service at the President of the Russian Federation, Doctor of Law, Professor. E-mail: [email protected]
УДК 340.12 ББК 67.0
ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ПРАВА В УСЛОВИЯХ НОВОГО ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО УКЛАДА
Development trends of law in the conditions of a new technological structure
По мнению автора, важнейшими направлениями в развитии права следует признать формирование механизмов правового регулирования в области робототехники, цифровизацию правового регулирования, возникновение новых его направлений, методов и структур, ранее не известных регулятивных проблем в области современных технологий. В статье рассматриваются некоторые точки соприкосновения права и цифровой экономики, анализируется взаимодействие ряда правовых институтов и современных технологических систем, претерпевающих радикальные изменения в связи с цифровизацией.
Ключевые слова: право, цифровая экономика, электронная экономика, цифровая экосистема, цифровое право, цифровой императив, цифровая парадигма права.
The most important directions in the development of law should be recognized as the digitization of legal regulation, the emergence of new directions, methods and structures, previously unknown regulatory problems. In the article the authors consider some points of contact between law and the digital economy, analyze the interaction of a number ofle-gal institutions and modern technological systems undergoing radical changes in connection with dig-italization.
Keywords: law, digital economy, electronic economy, digital ecosystem, digital law, digital imperative, digital paradigm of law.
Мир стоит на пороге шестого технологического уклада и новой научно-технической революции. Контуры этого уклада складываются в условиях синтеза генетических исследований, био- и нанотехнологий, технологий квантовой физики, фотоники, микромеханики, термоядерной энергетики, искусственного интеллекта. Все эти новые направления научно-технического прогресса прогнозируемо затрагивают самые различные отрасли права. Рассмотрим некоторые из этих направлений [9].
Развитие робототехники и искусственного интеллекта затрагивает отрасли частного пра-
ва, прежде всего трудового и гражданского. Следует отметить, что отечественный законодатель крайне пассивно реагирует на эти изменения, что может привести к неожиданным последствиям и дестабилизации целых отраслей экономики, как справедливо отмечает П. П. Баранов [21]. Между тем согласно прогнозам аналитиков через 10 лет практически все рабочие места в мировых финансовых центрах займут роботы. По «данным EY в ближайшие 20 лет 47 % профессий в развитых странах будут с высокой степенью вероятности автоматизированы» [6]. Результаты исследований
экспертов международной консалтинговой компании McKinsey Global Institute демонстрируют, что эти перемены затронут не только постиндустриальные страны. Большую роль технологии роботизации будут играть и в Китае, Индии и России. В связи с тем, что в этих странах сфера наукоемких технологий значительно уступает промышленному производству и добыче полезных ископаемых, а также сельскохозяйственной деятельности, безработица в связи с роботизацией в ближайшее время затронет около 50 % работников. Примером изменения рынка труда в промышленной сфере может служить авиакомпания Boeing, которая смогла добиться сокращения рабочих мест на 1/3, чем их было в 90-е годы. Между тем производительность труда выросла на 20 %. Все это стало результатом того, что в 2015 году менеджеры предприятия уволили несколько сотен человек, заменив их ро-бототехническими комплексами. В результате производственный процесс существенно ускорился. Кроме того, был значительно снижен процент бракованных изделий - почти в два раза [17].
Трансформация права и законодательства практически всех государств не соответствует скорости происходящих в мире изменений. По мнению аналитиков в сфере трудовых отношений Международной ассоциации юристов (IBA), представленному в докладе «Искусственный интеллект, роботизация и их влияние на рабочее пространство», в ближайшем будущем 1/3 рабочих мест, занятых выпускниками вузов, может быть заменена машинами и программным обеспечением, кроме того, устранятся преимущества стран с дешевой рабочей силой ввиду того, что роботы стоят дешевле работника-человека. Если в 2017 году в Германии оплата за один час труда рабочего на автозаводе составляла более 40 евро, то труд робота обходился всего в 5-8 евро (дешевле, чем аналогичный труд рабочего в Китае) [17].
Таким образом, трудовое право затронуто развитием робототехники и искусственного интеллекта. Все компании стремятся отбирать кандидатов на рабочие места по целому ряду квалификационных признаков. Очевидно уже сегодня, что по целому ряду специальностей роботы выполнят работы значительно качественнее, чем люди [11]. Робото-
техника не потребует столько затрат, сколько необходимо для обучения и контроля за деятельностью человека. На наш взгляд, требуются отдельные законодательные гарантии по трудоустройству, что предполагает вмешательство государства в сферу частных интересов предпринимателей. В зависимости от того, как роботы получают присущие человеку навыки творческого решения проблем, а также от того, как клиенты, например, банков, пользуются информационными системами, увеличивается перечень задач, решаемых с помощью робота.
Уже сегодня многие государства испытывают трудности, связанные с так называемой технологической безработицей. Во многих странах юристы заняты разработкой нового законодательства, связанного с решением проблем, возникающих в процессе внедрения в сферу труда искусственного интеллекта. Предлагаются различные законодательные решения: установление перечня профессий, в которых допустимо заменять человека робототехникой (например, воспитатель детского сада); разработка правовых стандартов взаимоотношений в процессах совместной деятельности робота и человека на одном рабочем месте; квотирование на предприятиях количества рабочих мест для человека. Особо трудно решаемым является этический стандарт поведения человека, начальником или руководителем которого может стать робот.
Требуют особого решения проблемы правового регулирования применения экзоскеле-тов, протезов с функциями искусственного интеллекта, хирургических роботов и микророботов, которые используются для адресной доставки лекарственных препаратов к органам и тканям, в качестве маркеров, вспомогательных насосов для поддержания сердечной деятельности, венозных или сердечных клапанов, фильтров, перемычек [2]. Например, для работы с роботом, его технического обслуживания необходимо провести обучение работников учреждения, а также возможно перепрограммирование робота с учетом конкретной ситуации. На ком будет лежать ответственность? На враче, использующем робота-хирурга, или на программисте, преподавателе или создателе?
Не стоит забывать и о развитии представительских функций бытовой робототехники.
Уже сегодня существует проблема заключения договоров с помощью системы Интернет, точнее, с использованием разработанных для этих целей программ-роботов, анализирующих поступающую от пользователей информацию и передающих волеизъявление (ответ на волеизъявление). Как указывается в литературе, лицо заранее дает свое согласие на все возможные письма с предложениями заключить договор (либо с акцептами, если на сайте размещена публичная оферта). Программы-роботы автоматически изменяют находящееся на сайте продавца предложение о продаже товаров, корректируя его в реальном времени с учетом наличия товаров на складе, валютообмена и так далее; дают возможность быстро исправлять ошибки. Некоторые авторы полагают, что в данном случае возможно говорить о представительстве: «Воля, выраженная в договоре, - воля владельца программы-робота» [1]. Между тем в таких ситуациях возникает проблема выхода за рамки инструкции. Иными словам, в результате сбоя, скачка напряжения, вируса и т. п. вероятно возникновение расхождения между волей и волеизъявлением: может быть оформлена сделка, на которую собственник сайта согласие не давал. «Интеллектуальность такого программного обеспечения и его способность функционировать практически без контроля человека влечет возможность возникновения ряда проблем, которые сходны именно с проблемами института представительства: заключение сделок с выходом за пределы полученных инструкций (правомочий), в том числе в результате неправомерных действий третьих лиц» [7].
Возможны и иные нарушения программой-роботом гражданского законодательства. Например, программы настраивают таким образом, чтобы цена варьировалась от покупателя к покупателю в зависимости от количества обращений, адреса и пр., то есть каждому покупателю выставлялась индивидуальная цена. В подобных ситуациях тема образования цены не объясняется покупателям, в силу чего у него появляется возможность, как это определено п. 5 ст. 426 ГК РФ, потребовать перезаключить договор на более выгодных условиях, но такие нарушения практически невозможно обнаружить и подобных случаев на практике почти нет [7].
Еще одной проблемой является правовое регулирование трудового контроля: недопустимо нарушение прав трудящихся в процессе отслеживания деятельности работников с помощью различных технических устройств и систем искусственного интеллекта.
Уже сейчас требует решения вопрос об ответственности в случае нарушения закона со стороны работника-робота. Кто будет нести ответственность за эти нарушения: работодатель, работник-человек - непосредственный руководитель работника-робота, сам робот или его производитель [17]? Впрочем, вполне возможно, что эти вопросы, а также подобные им будут решать роботы-адвокаты, которые уже применяются за рубежом и в России для консультирования и составления исков [19]. Однако справедливо указывается на то обстоятельство, что роботы не в силах заменить людей в адвокатской и прочей юридической деятельности: «роботы смогут заменить профессиональных юристов только в отдельных направлениях работы, при том что они в состоянии анализировать только саму проблему клиента, но не его настроения и действительные цели обращения за юридической помощью, поэтому в этой области межличностных взаимоотношений клиентов и юристов роботы не смогут составить последним конкуренцию, по крайней мере в обозримом будущем» [4]. Остается только добавить, что в каждом юридическом деле существуют индивидуальные особенности, нюансы, которые часто оказывают решающее значение для исхода и решения дела, но о которых не может знать наперед программист, разработчик робота. Роботы не заменят юриста, пока законы не смогут со стопроцентной вероятностью предсказывать поведение людей, то есть до тех пор, пока существует человеческая свобода.
т» ^ ^ ______
В отечественной юридической литературе предлагается в качестве основы выбрать принцип аналогии и юридической фикции: роботы могут рассматриваться как юридическое лицо, так как являются имуществом, не имеют собственной субъективной воли, могут быть записаны в единый государственный реестр и так далее. Ограниченная правосубъектность, по мнению некоторых ученых, может быть предоставлена роботам с искусственным интеллектом. В мире уже существуют примеры: «В начале 2017 года в Бельгии
робот по имени Фрэн Пеппер (Pepper - название серии роботов) стал первым в мире гуманоидом, которого официально включили в реестр населения. А недавно человекоподобный робот София получил гражданство в Саудовской Аравии» [5]. «В этом контексте указанная выше идея может показаться хоть и необычной, но не лишенной права на существование, когда специальная правосубъектность может быть закреплена и за частью роботов, которые, например, в силу их функциональных особенностей и предназначения созданы для того, чтобы какой-либо реальный субъект мог осуществлять деятельность посредством робота по аналогии с тем, как он может осуществлять деятельность посредством общества (компании) с ограниченной ответственностью. Различие только в том, что роботы, точнее, некоторые из них (какие именно - предстоит определить на законодательном уровне, если такой подход будет принят), представляют собой своего рода "юридические лица, объективированные в пространстве"» [3].
Другой пример - гражданское право. «Новая реальность такова, что во многих случаях способы и алгоритмы оборота интеллектуальной собственности, защиты интеллектуальных прав не могут быть механически применимы в цифровой среде» [10]. Председатель Высшего Арбитражного Суда РФ А. И. Иванов обратил внимание на то, что происходит формирование виртуальных объектов гражданского права: «дематериализация объектов гражданского права является одним из главных трендов сегодня, и они будут становиться все более и более отвлеченными» [8]. Цифровизация влечет за собой серьезные перемены в сфере информационных коммуникаций и правового регулирования этих процессов. «Старые принципы охраны интеллектуальной собственности, создававшиеся в совершенно другом технологическом контексте, в складывающихся условиях больше не работают, что требует определения новых концептуальных механизмов международного регулирования творческой деятельности в сети Интернет» [13].
Существующих механизмов регулирования и зашиты авторского права и права интеллектуальной собственности уже недостаточно. Об этом свидетельствуют исследования многочисленных авторов. «До сих пор объективно су-
ществует потребность развернутого определения в гражданском законодательстве правового режима интернет-сайтов и других сложных информационных ресурсов, таких как веб-серверы, веб-страницы, электронная почта, веб-чаты, социальные сети и поисковые системы» [14, с. 56-65].
Например, одной из нерешенных проблем является вопрос правового режима, который в юридической литературе предлагается разрешить следующим образом: если в информационно-коммуникационных сетях возникает конфликт интересов, сторонами или одной из сторон является коммерческое юридическое лицо, то не следует обращать внимание на то, является ли оно резидентом или нет, а обращать внимание на то, направлена ли его деятельность в этих информационных процессах на граждан РФ, ее территории или нет и применять принцип национального режима регулирования гражданско-правовых отношений [16]. «Решение Суда справедливости ЕС по делу BestWater International GmbH v. Michael Mebes and Stefan Potsch (C-348/13), суть которого состоит в том, что помещение видеоконтента в рамку для обмена в социальных сетях не нарушает авторских прав, несмотря на отсутствие разрешения правообладателя на такое использование, если сам контент имеет легальное происхождение» [18].
Баланс интересов необходим для развития культуры и образования. В концепции «Цели развития на пороге тысячелетия», утвержденной на саммите ООН в 2000 году, указывается, что одной из важнейших задач следует считать обеспечение развития доступности образования, которая предполагает коренные реформы в области авторского права, так как лекционные курсы, а исключительное право на них принадлежит собственникам образовательных порталов и сайтов, стоят больших денег. Доступность образования рассчитана на широкое использование результатов творческой деятельности, особенно объектов авторского права [15]. Во многих крупных университетах мира появились специальные сайты, которые предоставляют бесплатную возможность получения образования и диплома дистанционным способом через обращение к видеолекциям ведущих профессоров. Не случайно в некоторых государствах большой популярностью пользуются партии и обществен-
ные движения, выдвигающие лозунги реформирования законодательства об авторском праве и о патентных правах и настаивающие на свободном распространении знаний и свободной культуре. Такие общественные организации называются партиями пиратов, которые как политические партии официально зарегистрированы в Швеции, Германии, США, Чехии, Болгарии и других странах, действует также Международная пиратская партия. Пиратские партии - политические партии, общественные движения, которых волнуют проблемы реформирования законодательства в сфере авторского права, интеллектуальной собственности, патентов, копирайта. Их целями является не только свободный некоммерческий обмен информацией и недопустимость его преследования по закону, но и неприкосновенность частной жизни, либерализация правового режима Интернета, прозрачное государственное управление, открытое правосудие и свобода слова, гарантии права на анонимность в сети Интернет [12]. В Российской Федерации законодательно приняты меры на опережение: постепенно увеличивается перечень ситуаций свободного доступа к результатам научного и литературного творчества, произведениям культуры и искусства, предусмотренных ст. 1273-1280 ГК РФ для развития образования и расширения некоммерческого доступа к информации, объектам культуры.
Цифровой формат современных общественных процессов предполагает трансформацию традиционного авторского права, так как в виртуальном пространстве существуют собственные условиях коммуникации людей, а следовательно, и конфликтологиза-ции. «Интернет сделал границы для распространения произведений прозрачными. Сами произведения после оцифровки оказались в своеобразном зазеркалье, где меняются приоритеты и условия их использования. Между тем авторское право не проводит различия между использованием произведений в цифровом и материальном мире... Возникла ситуация, когда авторское право настолько отстает от современных технических возможностей, что нередко воспринимается не только как анахронизм, но и как препятствие для свободы творчества и деятельности средств массовой информации» [18].
В юридической литературе все чаще упоминается о цифровом праве, цифровой парадигме права, цифровом императиве развития. Трудно прогнозировать, какие новые направления в развитии системы права будут появляться, но уже сегодня вполне очевидно, что эти направления возникнут во всех отраслях системы права, затронут все важнейшие правовые темы, начиная от проблемы правопони-мания, заканчивая цифровизацией правоприменительного процесса. «Цифровой императив как основа трансформации подразумевает не только революционные технологические изменения и инновации, которые в перспективе приводят к тектоническим сдвигам в виде перехода к цифровой экономике (трансформирующей цепочки создания новой товарной стоимости), цифровой адаптации социальных процессов (включая формирование механизма цифровизации права как социального института), но и образование новых общественных связей и структуры государственного управления на базе цифровых технологий» [10]. В самом деле, вряд ли можно себе представить планирование развития экономики, политики, культуры в отрыве от неизбежной цифровизации. Необходимо учитывать эти процессы и в сфере права.
В рамках одной статьи невозможно охватить все сферы права, затронутые и изменяемые под воздействием новых информационных и иных технологий. Например, отдельного исследования требует проблема трансформации представлений об объектах гражданского права в связи с виртуальными валютами. Заслуживает анализа и вопрос цифровизации правового регулирования, государственного управления, огромного количества рисков в этих процессах для общества и человека. Следует отметить, что в цифровизации права и государства действовать необходимо крайне осторожно, без спешки и скоропалительных решений, так как цифровизация может привести к таким последствиям, о которых давно слышны апокалиптические прогнозы: цифровой тоталитаризм может стать концом цивилизации, а не его очередной ступенью (тотальный цифровой контроль в Китае уже стал реальностью).
Развитие технологий электронного контроля, осуществляемого с помощью цифровых технологий и Big Date, в ближайшее время в
корне изменит представление о государстве и праве. Создание банка кредитных историй, сбор информации о жизни каждого гражданина, начиная с успехов в школе, заканчивая телефонными переговорами и запросами в поисковых сервисах, осуществляемые для «прозрачности» каждого с точки зрения кредитной благонадежности, передача банковским структурам ряда государственных функций, включая функции правоохранительных органов,
Литература
1. Ананько А. Заключение договоров путем электронного обмена данными. URL: www.russianlaw.net/law/doc/a123 .htm.
2. Артемова И. В. Учет хирургических роботов // Советник бухгалтера в здравоохранении. 2017. № 8.
3. Архипов В. В., Наумов В. Б. Информационно-правовые аспекты формирования законодательства о робототехнике // Информационное право. 2017. № 1.
4. Бычков А. Роботы-адвокаты будущего. Как меняется рынок юридических услуг // Финансовая газета. 2016. № 33.
5. Вайпан В. А. Основы правового регулирования цифровой экономики // Право и экономика. 2017. № 11.
6. Гелашвили М. Робот на месте сотрудника банка: фантастика или реальность // Банковское обозрение. 2016. № 1.
7. Дмитрик Н. А. Осуществление субъективных гражданских прав с использованием сети Интернет. М., 2006.
8. Интервью обозревателю «Ъ» Анне Пуш-каревой. URL: http://www.kommersant.ru/doc/ 1991007.
9. Каблов А. Шестой технологический уклад. URL: https://www.nkj.ru/archive/artides/17800/.
10. Карцхия А. А. Цифровой императив: новые технологии создают новую реальность // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2017. № 8.
11. Крылов И. Роботы уже заменяют секретарей // Управление персоналом. 2016. № 11.
12. Пиратские партии. URL: https://ru.wiki-pedia.org/wiki.
1 3. Послание Президента России лидерам стран-участниц «Группы двадцати» от 3 ноября 2011 года. URL: http://президент.рф/ново-сти/13329.
приведет к построению тотального электронно-банковского концлагеря, в котором идеи демократического государства и справедливого общества приобретут такую интерпретацию, которую и не представляли себе их разрабатывавшие мыслители Просвещения. Однако развитие в данном направлении современных государств и их правовых систем заслуживает отдельного рассмотрения.
Bibliography
1. Ananko A. Conclusion of contracts by electronic data interchange. URL: www.russianlaw. net/law/doc/a123 .htm.
2. Artemova I. V. Accounting of surgical robots // Adviser to the accountant in public health services. 2017. № 8.
3. Arkhipov V. V., Naumov V. B. Information and legal aspects of the formation of legislation on robotics // Information law. 2017. № 1.
4. Bychkov A. Robots-lawyers of the future. How the market of legal services is changing // Financial newspaper. 2016. № 33.
5. Vaipan V. A. Fundamentals of legal regulation of the digital economy // Law and economics. 2017. № 11.
6. Gelashvili M. Robot in place of a bank employee: fantasy or reality // Bank review. 2016. № 1.
7. Dmitrik N. A. Implementation of subjective civil rights using the Internet. Moscow, 2006.
8. Interview to «Kommersant» observer Anna Pushkareva. URL: http://www.kommersant.ru/ doc/1991007.
9. Kablov A. Sixth technological order. URL: https://www.nkj.ru/archive/articles/17800/.
10. Kartskhia A. A. The digital imperative: new technologies create a new reality // Intelectual property. Copyright and related rights. 2017. № 8.
11. Krylov I. Robots already replace secretaries // Human Resources. 2016. № 11.
12. Pirate parties. URL: https://en.wikipedia. org/wiki Pirate parties.
13. Message of the President of Russia to the leaders of the G20 member countries of November 3, 2011. URL: http: //president.rf/news/13329.
14. Savina V. S. Actual tendencies in the development of copyright in the digital age // Intellectual property. Copyright and related rights. 2017. № 11.
14. Савина В. С. Актуальные тенденции развития авторского права в цифровую эпоху // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2017. № 11.
15. Ситдикова Р. И. Обеспечение частных, общественных и публичных интересов авторским правом / науч. ред. М. Ю. Челышев. М., 2013.
16. Тарасов М. В. Субъекты и объекты гражданских правоотношений в информационно-коммуникационных сетях: проблемы теории и практики: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015.
17. Филипова И. А. Искусственный интеллект и трудовые отношения // Российская юстиция. 2017. № 11.
18. Энтин В. Л. Авторское право в виртуальной реальности (новые возможности и вызовы цифровой эпохи). М., 2017.
19. Яблоков А. Робот юридический // РБК. 2016. № 5.
20. Блинова О. Робот в законе: как Интернет меняет рынок юридических услуг // Компания. 2016. № 20.
21 . Баранов П. П. Правовое регулирование робототехники и искусственного интеллекта в России: некоторые подходы к решению проблемы // Северо-Кавказский юридический вестник. 2018. № 1.
15. Sitdikova R. I. Providing private, public and public interests with copyright / scientific ed. M. Yu. Chelyshev. Moscow, 2013.
16. Tarasov M. V. Subjects and objects of civil legal relations of information and communication networks: problems of theory and practice: dis. ... PhD in Law. Moscow, 2015.
17. Filipova I. A. Artificial intelligence and labor relations // Russian Justice. 2017. № 11.
18. Entin V. L. Copyright in virtual reality (new opportunities and challenges of the digital era). Moscow, 2017.
19. Yablokov A. Robot legal // RBC. 2016. № 5.
20. Blinova O. Robot in the law: how the Internet changes the market of legal services // Company. 2016. № 20.
21. Baranov P. P. Legal regulation of robotics and artificial intelligence in Russia: some approaches to solving the problem // The North Caucasian legal herald. 2018. № 1.
