CC BY
449
УДК 340.12 ББК 67
Овчинников Алексей Игоревич Ovchinnikov Alexey Igorevich
исполняющий обязанности заведующего кафедрой теории и истории права и государства
Южного федерального университета, профессор кафедры теории государства и права
Ростовского юридического института МВД России, профессор кафедры теории и истории государства
и права Ростовского филиала Российского государственного университета правосудия, профессор кафедры
теории и истории права и государства Южно-Российского института управления Российской академии
народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации
доктор юридических наук, профессор.
Acting as the Head of the Department of the Theory and History of Law and State of the Southern Federal University, Professor at the Department of the Theory of State and Law of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Professor at the Department of the Theory and History of State and Law of the Rostov Branch of the Russian State University of Justice, Professor at the Department of the Theory and History of Law and State of the Southern Russian Institute of Management of the Russian Academy of National Economy and Public Service at the President of the Russian Federation, Doctor of Law, Professor.
E-mail: [email protected]
Фатхи Валентина Игоревна Fathi Valentina Igorevna
доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Ростовского юридического института МВД России кандидат юридических наук.
Associate Professor at the Department of Civil Disciplines the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Law. E-mail: [email protected]
ПРАВО И ЦИФРОВАЯ ЭКОНОМИКА: ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
The law and the digital economy: the main directions of interaction
По мнению авторов, одним из основных трендов развития права и экономики является их интегрирование в цифровой реальности. В статье рассматриваются некоторые точки соприкосновения права и цифровой экономики, анализируется взаимодействие ряда правовых институтов и современных экономических систем, претерпевающих радикальные изменения в связи с цифровизацией.
Ключевые слова: право, цифровая парадигма права, цифровая экономика, электронная экономика, цифровая экосистема, цифровое право, цифровой императив, парадигма права.
т» ^ _______________^
В юридическои литературе, поспевающей за усложнением и развитием общественных отношений, порой гораздо оперативнее, чем это делает законодатель, все больше появляется трудов, посвященных правовому регулированию цифровой экономики. Не мало научных публикаций и по проблемам робототехники. Однако все еще не стоит вопрос о коренном повороте в развитии права, о новом
One of the main trends in the development of law and economics is their integration into digital reality. In the article the authors consider some points of contact between law and the digital economy, analyze the interaction of a number of legal institutions and modern economic systems undergoing radical changes in connection with digitalization.
Keywords: law, digital paradigm of law, digital economy, electronic economy, digital ecosystem, digital law, digital imperative, paradigm of law.
тренде в его эволюции, о цифровом развитии права, его цифровизации, которую считаем цифровой парадигмой права. Цифровизация экономики затронет все сферы общественной жизни, поэтому стало возможным вести речь о цифровом императиве развития. «Цифровой императив как основа трансформации подразумевает не только революционные технологические изменения и инновации, которые в
перспективе приводят к тектоническим сдвигам в виде перехода к цифровой экономике (трансформирующей цепочки создания новой товарной стоимости), цифровой адаптации социальных процессов (включая формирование механизма цифровизации права как социального института), но и образование новых общественных связей и структуры государственного управления на базе цифровых технологий» [15, с. 17]. В самом деле, вряд ли можно представить планирование развития экономики, политики, культуры в отрыве от неизбежной цифровизации. Необходимо учитывать эти процессы и в сфере права и экономики. Еще более двадцати лет назад, в 1995 году американский информатик Н. Негропонте определил концепцию электронной экономики, основанной на переходе человечества в своей хозяйственной деятельности от обработки атомов к обработке электронных битов, особенностями которой является отсутствие веса товаров, виртуальность хозяйственных связей, значительное уменьшение потребностей в сырье, ненужность громоздкой транспортной инфраструктуры, возможности быстрых глобальных перемещений, использование новых цифровых валют и т. п. С тех пор цифровая экономика стала полноценной реальностью, в которой складываются совершенно новые, неизвестные ранее общественные отношения, требующие правового регулирования в новой парадигме права, которую смело можно назвать цифровой. Как отметил президент Российской Федерации в своем ежегодном послании Федеральному Собранию, без использования современных цифровых процессов и технологий экономическое развитие России обречено на постоянное опоздание.
Современное законодательство России уже закрепило некоторые тенденции цифровизации экономики. Обращает на себя внимание Указ Президента РФ, придающий силу Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации [2]. В качестве доктринальных документов стоит отметить и Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 1 декабря 2016 года, в котором Президент сформулировал задачи и цели построения цифровой экономики в контексте национальной экономической политики, безопасности и порядка. В июне 2017 года на ежегодном международном экономическом форуме, проводимом в Санкт-Пе-
тербурге, В. В. Путин указал на необходимость разработки правовой основы для проникновения цифровых технологий в самые различные сферы общественной жизни.
Ответом на технологический прогресс в сфере цифровой электроники стало Постановление Правительства РФ от 28.07.2017 № 1632-р, с помощью которого утверждена Программа «Цифровая экономика Российской Федерации» (далее - Программа), необходимая для реализации доктринального официального документа Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы, утвержденной Указом Президента РФ от 09.05.2017 № 203. Программа предусматривает реализацию до 2024 года концепции комплексного правового регулирования отношений, возникающих в связи с развитием цифровой экономики, разработку правовой основы для ее развития. Уже к началу второго квартала 2019 года планируется создать нормативную основу с целью наиболее эффективного применения результатов интеллектуальной деятельности, включающую подготовку проектов нормативных актов, направленных на разработку гибких условий для диспозитивно-го режима оборота объектов интеллектуальных прав в интересах развития цифровой экономики. Согласно п. 2.9 и 5.6 Дорожной карты до конца 2019 года должна быть создана правовая основа для регулятивного воздействия на трудовые отношения и создания правового режима межмашинного взаимодействия для ки-берфизических систем с помощью разработки национальных стандартов межмашинного взаимодействия. В соответствии с п. 5.7.9 к 2022 году требуется обеспечить должный уровень производственной безопасности и реализации технических проектов, создающих условия для информационных контактов посредством машинных и когнитивных интерфейсов.
Среди принципов становления цифровой экономики следует выделить принцип сохранения известных для граждан нецифровых форм получения товаров и услуг. Это необходимо для обеспечения стабильности и устойчивости товарооборота. Следующий принцип представляется необходимым для минимизации рисков в цифровизации общественной жизни. Речь идет о принципе соответствия реформ традиционным духовно-нравственным ценностям россиян, их верховенство и приори-
тет. Эти ценности определяют правила поведения при использовании информационных и коммуникационных технологий. Данный принцип крайне важен для гарантий прав граждан в сфере частной жизни и свободы в политической, культурной, религиозной и иных сферах.
Дело в том, что риски в условиях цифровой экономики указанным сферам огромны. Технологическая отсталость России может привести к тому, что оцифрованная система государственного управления станет прозрачной для внешнего взгляда. Не случайно в Москве 20 декабря 2016 года прошел семинар Всемирного Банка «Концепция, международные тренды и видение цифровой экономики -на пути к долгосрочной стратегии», где было принято решение вовлечь Россию «в процесс глобальной цифровой трансформации». В июле следующего года в Саммите G-20 этому процессу решено придать особое значение и в феврале 2018 года в Государственной Думе РФ под председательством В. Володина состоялись большие парламентские слушания на тему: «Формирование правовых условий финансирования и развития цифровой экономики», на которых первый заместитель председателя Правительства РФ И. Шувалов заявил: «Жизнь человека становится прозрачной, но другого выхода нет» [3]. Между тем специалисты в сфере IT предупреждают: «Мы говорим о цифровой экономике, и все говорим о ее плюсах. Я хочу поговорить о рисках... Новые цифровые технологии связаны с удаленным управлением. Данные о наших гражданах, на основании которых можно сделать геополитические выводы, представляют очень серьезные риски. Внедряя те технологии, которые к нам приходят с Запада, мы опускаемся в состояние цифровой колонизации». Об этом заявила президент группы компаний In-foWatch Н. Касперская. Глава государства на ежегодном Петербургском международном экономическом форуме подчеркнул, что при формировании нормативной базы для цифро-визации самых разнообразных сфер общественной жизни «все решения должны приниматься с учетом обеспечения информационной безопасности государства, бизнеса и граждан».
В последние годы в юридической литературе и выступлениях представителей власти все чаще говорится о соблюдении «цифрового суверенитета» в условиях развития цифровой экономики. Согласно Доктрине информацион-
ной безопасности Российской Федерации одной из стратегических целей обеспечения национальной безопасности в контексте информационных процессов является зашита суверенитета. Однако, законодательного закрепления «цифровой суверенитет» пока не нашел. В науке сложились два подхода к определению данного понятия. Первый из них подразумевает право государства самостоятельно определять свою информационную политику и обеспечивать информационную безопасность. Согласно второму подходу цифровой суверенитет сочетает в себе два компонента: электронный суверенитет (защищенность государства в условиях кибервойны от кибератак, вирусов и т. п.) и информационный суверенитет (устойчивость государства к информационной войне) [16]. Один из основателей второго подхода, разработчик систем искусственного интеллекта И. Ашманов полагает, что войны XXI века будут начинаться с удара по информационному суверенитету. Первое нападение будет направлено не на территориальные границы, а на информационные системы государственного управления. В связи с этим цифровые технологии требуют особой защиты от нападения.
Особенности цифровой экономики заключаются в том, что вместо реальных процессов распределения материальных благ и отношений, возникающих по поводу их регулирования, она создает виртуальный, электронный мир, имеющий искусственный, нематериальный характер, где самой большой ценностью обладают цифровые данные, информационные комплексы, Big Date. Потребитель может стать частью или полностью робототехнической системой с искусственным интеллектом, биороботом с запрограммированными виртуальным производителем товаров и услуг функциями. Цифровая экономика предполагает построение цифрового общества с ранее неизведанной, малоизученной структурой, системой институтов, новых видов социальных связей, например, сетевых. Это кардинально изменяет подходы и возможности манипулирования сознанием такого общества по управлению им. Еще одной особенностью сетевого общества, помимо манипуляции, может быть признано то, что кроме государства, появляется новый субъект слежения за человеком - экономический. Банковский бизнес активно внедряет технологии цифрового общества для обеспечения своих интересов в плане кредитования насе-
ления: «подглядывающий капитализм» приходит на смену спекулятивному. Цифровой капитал представляет собой новую формулу извлечения прибыли.
Таким образом, исходя из вышесказанного, требуют специального юридического ограничения возможности государства и бизнес-структур в плане сбора и накопления информации, систем слежения за гражданами, их объединениями и сообществами. Системы слежения включают в себя социальные, информационные, торговые, культурные сети, виртуальные валюты, «умные вещи» и «умные дома», трансграничную торговлю и систему бежбанковской коммуникации. В результате появляются многочисленные угрозы и вызовы национальной безопасности в информационной сфере, информационному или цифровому суверенитету. Среди этих угроз и вызовов следует особо выделить кибертерроризм, осуществляемый как по направлению государственных учреждений и ведомств, так и по направлению к крупным экономическим субъектам, например, торговым или банковским сетевым структурам, транснациональным корпорациям; уклонение от уплаты налогов, осуществляемое с помощью цифровых технологий противоправный вывоз капитала за рубеж; незаконное осуществление торговых операций; обман потребителей с помощью недобросовестного использования информационных ресурсов, «вбросов» информации, необходимой для достижения определенных результатов в экономической или иной деятельности. Нельзя, однако, не отметить и позитивное значение цифровизации общества и государственного управления, которое мотивирует власть идти по пути цифровизации. Это, прежде всего, прозрачность и управляемость в сфере борьбы с коррупцией. Ее факты станут легко вычисляемыми с помощью цифровых систем отслеживания финансовых транзакций, движения капиталов, договоров купли-продажи в электронной форме, «умных» контрактов и цифровой подписи. Поэтому от законодателя требуется найти баланс в вопросах регулирования цифрови-зации общества и экономики.
Отечественная правовая система постепенно следует в направлении формирования цифровой парадигмы права. Следует указать на то, что далеко не всегда этот процесс идет «сверху». Важным значением обладает ведомственное распространение опыта цифровизации
права, который предполагает и новые правовые термины. Например, понятие цифровой экосистемы. «Экосистема цифровой экономики - партнерство организаций, обеспечивающее постоянное взаимодействие принадлежащих им технологических платформ, прикладных интернет-сервисов, аналитических систем, информационных систем органов государственной власти Российской Федерации, организаций и граждан» [2]. Данное определение представлено в Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы. Под экосистемой цифровой экономики Российской Федерации понимается система, «в которой данные в цифровой форме являются ключевым фактором производства во всех сферах социально-экономической деятельности и в которой обеспечено эффективное взаимодействие, включая трансграничное, бизнеса, научно-образовательного сообщества, государства и граждан» [4].
При этом ведомственные документы также содержат совершенно новую для правовой реальности терминологию: цифровая трансформация органов прокуратуры; цифровая экосистема органов прокуратуры; цифровая среда органов прокуратуры и так далее. В качестве примера можно привести Концепцию цифровой трансформации органов и организаций прокуратуры Российской Федерации до 2025 года [5].
Следует отметить, что зарубежные акты также используют новые термины, еще не получившие определений: цифровой рынок, цифровая среда, цифровая повестка дня и пр. [6]. Во многих странах уже приняты нормативные акты в сфере цифровой экономики. Например, в Великобритании действует UK Digital Economy Act, содержащий Положение об электронных коммуникациях инфраструктуры и услуг, обеспечивающее ограничение доступа к интернет-порнографии; Положение о защите интеллектуальной собственности в связи с использованием электронных сообщений; Положение об обмене данными и другие [17]. В США действует Digital millennium copyright act (DMCA) (Закон об авторском праве в цифровую эпоху) [18]. В Законе Республики Франции «О доверии к цифровой экономике» [19] даны определения электронной торговли, электронной коммерции и т. п. В феврале 2017 года Евро-парламент в резолюции для Еврокомиссии направил предложение разработать и утвер-
дить в нормативных актах правовой статус электронного лица (electronic personhood), присваиваемый сложным интеллектуальным ро-бототехническим системам. Прежде всего, речь идет о системах искусственного интеллекта, принимающих самостоятельные решения. В таких случаях особенно важно определится с моделями возложения на роботов ответственности за возмещение причиненного ими ущерба. Планируется создание Европейского агентства по робототехнике и искусственному интеллекту, призванного выполнять техническую, этическую и нормативную экспертизу в соответствующей области [7].
В зарубежном праве цифровая терминология проявилась достаточно давно. Но до сих пор нет единства в отношении важнейших терминов. Например, понятие «электронная коммерция» появилось еще в 1993 году в СМИ посредством английского словосочетания electronic commerce и в специальной литературе для описания экономических процессов, протекающих с использованием компьютерных сетей. Наряду с этим термином существует и другой термин: «Электронный бизнес - это совокупность различных бизнес-процессов, в которых применение Интернета и связанных с ним телекоммуникационных сетей, информационных и компьютерных технологий является необходимым условием для осуществления и обеспечения одной или нескольких стадий предпринимательской деятельности» [8, с. 16-17]. Очень часто «электронная коммерция рассматривается и понимается как маркетинговая деятельность, купля-продажа продуктов и услуг с помощью технологий системы Internet».
От законодательного определения терминов «электронная коммерция», «электронная торговля», «электронный бизнес» и прочих зависит развитие цифровой экономики. Дело в том, что в правотворчестве России в данной сфере уже имели место два законопроекта с разным пониманием этих слов. В одном проекте Федерального закона «Об электронной торговле», введенном депутатами Государственной Думы В. И. Волховским, Л. С. Маевским, О. А. Финько, А. В. Шубиным, электронная торговля рассматривается в контексте обмена электронными документами в процессе заключения сделок, предусмотренных ГК РФ. Электронная форма применяется для реализации прав и обязанностей. Имеется и иной подход к определению
данного явления. В законопроекте «Об электронной торговле», подготовленном депутатом Государственной Думы РФ В. Я. Комиссаровым,
электронная торговля понимается как «система заключения с использованием электронных средств массовых коммуникаций... предусмотренных действующим законодательством Российской Федерации сделок» [9].
Между тем, по мнению некоторых авторов, в нашей стране использование правовых моделей и конструкций, создаваемых с помощью термина электронной коммерции для регулирования общественных отношений в различных сферах экономики на основе сети Интернет, затруднено [10], так как и в экономической науке, и экономической практике, хозяйственной и предпринимательской деятельности данная категория имеет различные смысловые коннотации, разные интерпретации, а в гражданском праве вообще редко используется. А. А. Тедеев формулирует определение «электронной экономической деятельности» следующим образом: «предпринимательская деятельность и тесно связанная с ней непредпринимательская деятельность (иную не запрещенную законом экономическую деятельность), осуществляемая в принципиально новой электронной форме с использованием современных коммуникационных средств в информационной среде глобальной компьютерной сети "Интернет"».
Следует отметить, что термин «электронная коммерция» укоренился, стал объектом целого ряда монографий. Одно из последних определений таково: «электронная коммерция представляет собой совокупность возникающих в связи с совершением сделок, а также рекламированием товаров, услуг и иных объектов в сети Интернет и иных информационно-телекоммуникационных сетях» [11]. В юридической литературе рассматривают самые разнообразные проблемы цифровой коммерции: признание сделки незаключенной, неосведомленность лица об условиях соглашения, технический сбой, недобросовестное поведение сторон соглашения или третьих лиц, недобросовестное поведение лиц, осуществляющих передачу данных, идентификация личности подписанта, несовпадение воли и волеизъявления подписанта, неэффективность способов защиты нарушенных прав и другие. [12, с. 10].
Появление новых объектов цифровых экономических отношений, например, криптова-
люты, влечет за собой необходимость обеспечения правовых условий для совершения и исполнения сделок в цифровой среде. Депутатами Государственной Думы ФС РФ членам Совета Федерации Федерального Собрания РФ на обсуждение был представлен проект Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации (о цифровых правах)», в котором цифровое право понимается как право на объекты гражданских прав, удостоверенное совокупностью электронных данных. Как справедливо отметил автор законопроекта П. Крашенниников, «без закрепления базовых понятий в Гражданском кодексе РФ будет невозможно регулировать рынок цифровых объектов и принимать специальные законы в сфере "цифровой экономики", развитие которой происходит очень быстрыми темпами».
И действительно, в настоящее время виртуальная валюта в Российской Федерации находится вне правового поля ввиду отсутствия не только норм права, регулирующих механизм ее оборота, но и терминологического вакуума. Однако отсутствие правового регулирования сделок с криптовалютой не влечет ее необоротоспособность по причине отсутствия прямого запрета. Сделки с криптовалютой совершаются в России, так, например, столичная сеть баров Hillfish с 11 декабря 2013 предлагает своим посетителям расплатиться с помощью киберденег, пополнив баланс карты биткоинами через личный кабинет.
Литература
1. Вайпан В. А. Теория справедливости: право и экономика: монография. М., 2017.
2. Указ Президента РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2017. № 20. Ст. 2901.
3. Сенсационное откровение: «Для цифровой экономики нужны цифровые люди». URL: http://ruskline.ru/news_rl/2018/02/22/sensacio nnoe_otkrovenie_dlya_cifrovoj_ekonomiki_ nuzhny_cifrovye_lyudi/.
4. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 28.07.2017 № 1632-р «Об утверждении программы "Цифровая экономика Российской Федерации"» // Собрание зако-
Цифровое право постепенно становится самостоятельной отраслью законодательства. Возникает вопрос, может ли оно рассматриваться в качестве отрасли права? Связано это с тем, что метод правового регулирования до конца не ясен. Если предметом можно признать обменные процессы в сфере цифровой коммуникации, то методом пока признать нечего. Думается, говорить об этом рано, но уже сейчас очевидно, что в новой парадигме права возможно вести речь не только о новой отрасли, но и новой системе права, созданной по совершенно иной форме, нежели существующая.
В заключение следует отметить, что развитие цифрового права должно протекать под воздействием нравственных норм. Как отмечают исследователи, существует потребность юридической фиксации нравственных ограничений для регулирования общественных отно-
U 1 U U Г I 1
шений в связи с цифровой экономикой. Требуют особого внимания со стороны юридической науки следующие вопросы: введение юридических санкций за неконтролируемый процесс клонирования людей, исследования в этой сфере; создание юридических механизмов, ограничивающих возможности вживления в человеческий организм различных устройств с внешней коммуникацией и управляемостью; разработка сертификационных процедур, регламентов и санкций за их нарушения в сфере производства роботов-андроидов, систем искусственного интеллекта и многого другого.
Bibliography
1. Vaipan V. A. Theory ofjustice: law and economics: monograph. Moscow, 2017.
2. Decree of the President of the Russian Federation of 09.05.2017 № 203 «On the Strategy for the development of the information society in the Russian Federation for 2017-2030» // Collection of legislation of the Russian Federation. 2017. № 20. Art. 2901.
3. Sensational revelation: «Digital people need digital people». URL: http://ruskline.ru/ news_rl/2018/02/22/sensacionnoe_otkrovenie_ dlya_cifrovoj_ekonomiki_nuzhny_cifrovye_lyudi/.
4. Order of the Government of the Russian Federation of 28.07.2017 № 1632-r «On the approval of the program "Digital Economy of the Russian Federation"» // Collection of legislation
нодательства Российской Федерации. 2017. № 32. Ст. 5138.
5. Приказ Генпрокуратуры России от 14.09.2017 № 627 «Об утверждении Концепции цифровой трансформации органов и организаций прокуратуры до 2025 года» // Законность. 2017. № 12.
6. Директива № 2001/29/ЕС Европейского парламента и Совета Европейского Союза «О гармонизации некоторых аспектов авторских и смежных прав в информационном обществе» (принята в г. Брюсселе 22.05.2001). URL: http://eur-lex.europa.eu/.
7. Филипова И. А. Искусственный интеллект и трудовые отношения: социальные перспективы и тенденции правового регулирования // Российская юстиция. 2017. № 11.
8. Борщев В. Г. Становление и развитие предпринимательской деятельности в интернет-экономике: дис. ... канд. экон. наук. СПб., 2004.
9. Васильева Н. М. Электронная коммерция как правовая категория // Юрист. 2006. № 5.
10. Тедеев А. А. Электронная экономическая деятельность в сети «Интернет» // Законодательство и экономика. 2003. № 11.
11. Савельев А. И. Электронная коммерция в России и за рубежом: правовое регулирование. 2-е изд. М., 2016.
12. Лазарев Я. Цифровая среда - новое поле для гражданского права // ЭЖ-Юрист. 2016. № 19.
1 3. Ситдикова Р. И. Обеспечение частных, общественных и публичных интересов авторским правом / науч. ред. М. Ю. Челышев. М., 2013.
14. Тедеев А. Электронная коммерция. Правовое регулирование и налогообложение. М., 2002.
15. Карцхия А. А. Цифровой императив: новые технологии создают новую реальность // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2017. № 8.
16. Ашманов И. Информационный суверенитет - новая реальность. URL: http://files.runet-id.com/2015/tersm/tersm15-3—ashmanov.pdf.
17. Digital Economy Act 2017. URL: http:// www.legislation.gov.uk/ukpga/2017/30/introduction.
18. H.R. 2281 - Digital Millennium Copyright Act. URL: https://www.congress.gov/bill/105th-congress/house-bill/2281 /text/enr.
19. Loi du 21 juin 2004. Loi pour la confiance dans l'economie numerique (1) // JORF от 22.06.2004.
of the Russian Federation. 2017. № 32. Art. 5138.
5. Order of the Prosecutor General's office of Russia № 627 of September 14, 2017 «On approving the concept of digital transformation of procurator's organs and organizations until 2025» // Legality. 2017. № 12.
6. Directive № 2001/29 / EC of the European Parliament and the Council of the European Union «On the harmonization of certain aspects of copyright and related rights in the information society» (adopted in Brussels on May 22, 2001). URL: http: / /eur-lex.europa.eu/.
7. Filipova I. A. Artificial intelligence and labor relations: social perspectives and trends in legal regulation // Russian justice. 2017. № 11.
8. Borshchev V. G. Formation and development of entrepreneurial activity in the Internet economy: dis. ... PhD in Economics. St. Petersburg, 2004.
9. Vasilyeva N. M. E-commerce as a legal category // Lawyer. 2006. № 5.
10. Tedeev A. A. Electronic economic activity in the Internet network // Legislation and economics. 2003. № 11.
11. Savelyev A. I. Electronic commerce in Russia and abroad: legal regulation. 2nd ed. Moscow, 2016.
12. Lazarev J. Digital environment - a new field for civil law // EZH-Lawyer. 2016. № 19.
13. Sitdikova R. I. Providing private, public and public interests with copyright / scientific ed. M. Yu. Chelyshev. Moscow, 2013.
14. Tedeev A. E-commerce. Legal regulation and taxation. Moscow, 2002.
15. Kartskhia A. A. The digital imperative: new technologies create a new reality // Intellectual property. Copyright and related rights. 2017. № 8.
16. Ashmanov I. Information sovereignty is a new reality. URL: http://files.runet-id.com/2015/ tersm/tersm15-3—ashmanov.pdf.
17. Digital Economy Act 2017 URL: http:// www.legislation.gov.uk/ukpga/2017/30/introduc-tion.
18. H.R. 2281 - Digital Millennium Copyright Act // https://www.congress.gov/bill/105th-con-gress/house-bill/2281 /text/enr.
19. Loi du 21 juin 2004. Loi pour la confiance dans l'economie numerique (1) // JORF of 22.06.2004.
