CC BY
73
Вышла младая потом голова,
В косу вплелася морская трава.
Синие очи любовью горят;
Брызги на шее, как жемчуг, дрожат9 Она сулит ему любовь и счастье в своем царстве, но недоверие к чуждому миру, безрассудство, а, может быть, жажда славы и величия заставляют его вторгнуться и разрушить красоту и таинственность непознанной стихии. Такое варварство превращает прекрасный образ в «чудо морское с зеленым хвостом».
Хвост чешуею змеиный покрыт,
Весь, замирая, свиваясь, дрожит;
Пена струями сбегает с чела,
Очи одела смертельная мгла.
Бледные руки хватают песок;
Шепчут уста непонятный упрек...10 Упрек, который прошептала морская царевна перед смертью, царевич так и не понял, но всю оставшуюся жизнь он будет испытывать чувство вины за свершившуюся трагедию.
В «Божественной комедии» разоблачение сирены осознается как победа истины над обольщением. Финал же «Морской царевны» нельзя назвать светлым. Жестокое разрушение чар, самовластное вторжение в чужой мир несет только зло и смерть.
Примечания
1 Ахматова А. Муза //«Узнают голос мой...» Стихотворения. Поэмы. Проза. Образ поэта. - М.: «Педагогика-Пресс», 1995. - С. 158.
2 Данте Алигьери Божественная комедия / Пер. В.Г Маранцмана. - М.: Классик стиль, 2003. -С. 2.
3 Там же. - С. 3.
4 Там же. - С. 11-12.
5 ЛермонтовМ.Ю. Мцыри // Собрание сочинений в 4-х т. - М., 1969. - Т. 2. - С. 393.
6 Там же. - С. 384-385.
7 Данте Алигьери Указ. соч. - С. 137.
8 Там же. - С. 137.
9 Лермонтов М.Ю. Морская царевна // Собрание сочинений в 4-х т. - М., 1969. - Т. 1. - С. 342-343.
10 Там же. - С. 342-343.
З.Р. Хежева ТЕМПОРАЛЬНОСТЬ И МОДАЛЬНОСТЬ КАК ОСНОВНЫЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ПРЕДИКАТИВНОСТИ В АДЫГСКИХ ЯЗЫКАХ
Исследование категорий времени и наклонения в разных разделах грамматики (морфологии и синтаксиса) предполагает автономное существование и функционирование как категории наклонения, так и категории времени, тогда как указанные категории -два неразрывно связанные между собой грамматические явления. Неоднократно отмечалось, что в адыгских языках некоторые формы наклонения органически переплетаются с формами времени. Поэтому не случаен факт, что изучение форм времени и наклонения связывают с выяснением структуры спряжения глагола и проводят классификацию форм времени и наклонения, делая опору на основу глагола [6, с. 170].
Нужно отметить, что в последнее время наблюдается тенденция разграничения модальновременной системы. В диссертационной работе
Н.К. Губжоковой «Морфологические и семан-тико-синтаксические способы выражения модальности в адыгских языках» делается попытка квалифицировать наклонение как самостоятельную
категорию, отдельную от категории времени. Такое положение автор аргументирует тем, что в языке эти категории имеют совершенно различные функции и «наклонение не является постоянным, необходимым компонентом речи (или текста), а появляется только при необходимости выражения говорящим своего отношения к высказыванию - посредством особой модальности» [2, с. 17]. Отмечается также, что посредством наклонения другие члены предложения не согласуются, как это делают категории времени или числа, и поэтому категория наклонения и категория времени не могут быть соотнесены по своим категориальным грамматическим значениям [Там же].
На наш взгляд, как приведенные высказывания, так и аргументация, что «наклонение не согласует, не соединяет другие члены предложения», не могут служить основанием для столь резкой дифференциации категории наклонения и времени.
Неоспоримо, что вне категории времени предложение не существует и не может существовать. Основным определителем темпорального значе-
© З.Р. Хежева, 2007
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2007
157
ния служат временные морфологические формы глагола, однако, кроме этого, в каждом определенном языке существуют возможности выражать временное значение различными способами. Неправомерно уравнивать синтаксическое и морфологическое время.
В адыгских языках сочетанием определенных морфологических временных форм финитных и инфинитных глаголов значительно расширяется диапазон синтаксического времени:
Адыг.: къэк1уагъэу къыч1эк1ы «оказывается (он) пришел»;
къэк1уагъэу къыч1эк1ыгъ «оказалось, что (он) пришел»;
Каб.: къэк1уащ къызэръщ1эк1ымк1э «оказывается (он) пришел»;
къэк1уащ къызэрыщ1эк1амк1э «оказалось, что (он) пришел».
Понятно, что значение временной формы определяется в зависимости от ее отношения к точке отсчета. Настоящее, прошедшее, будущие времена обозначают соответственно одновременность, предшествование и следование по отношению к точке отсчета. Точка отсчета не всегда совпадает с реальным моментом речи. По мнению Г. А. Золотовой, «за точку отсчета принимается избираемый говорящим воображаемый момент восприятия событий и воспроизведения их в речи по отношению к самим событиям» [3, с. 175]. В каждом определенном языке существует конкретная система временных форм.
Вопреки всем попыткам квалифицировать наклонение как самостоятельную категорию, не соотнося ее с категорией времени, имеются основания утверждать о том, что наклонение и время тесно связаны, более того, в некоторых случаях, отдельные формы наклонения образуются и функционируют исключительно в сфере определенных временных форм глагола. Для установки степени соотнесённости и взаимодействия мо-дусных и темпоральных образований, нам кажется, необходимо уточнить весь состав категориальных форм внутри системы самой категории времени и наклонения.
В адыгских языках временные формы подробно анализируются и в целом ряде специальных исследований, и во всех описательных грамматиках. Однако, по справедливому замечанию М.А. Кумахова, многие вопросы синхронного описания категории времени до сих пор остаются еще недостаточно разработанными, вплоть до
того, что у специалистов нет единого мнения даже по вопросу о количестве как временных форм, так и форм наклонения в адыгских языках [4, с. 210]. Являются особо дискуссионными проблемы, связанные с взаимоотношением категории времени и категории наклонения.
В кабардино-черкесском языке существует теория, согласно которой различаются две группы времен. Данная концепция, предложенная А.Х. Налоевым, отличается стройностью и лаконичностью, что неоднократно отмечено исследователями морфологии адыгских языков [5].
К первой группе относятся те времена, которые выражают отношение времени действия глагола к моменту речи. Морфологического показателя, как такового, который бы характеризовал данную группу времен, нет.
Вторая группа охватывает времена, показывающие отношение времени действия глагола к определенному моменту в прошлом. Морфологическим показателем второй группы времен в целом служит суффикс -т.
Подобная классификация наряду со своими преимуществами имеет и свои недостатки. По справедливому замечанию М.А. Кумахова, «группировка форм времен по указанному принципу предполагает однозначность форматива -т во всех формах времен, что необходимо для образования в индикативе временной оппозиции по дифференциальному признаку - форма на -т: форма без -т» [4, с. 211], чего на самом деле не наблюдается.
Все формы времен зависят, в первую очередь, от наклонения, динамичности и статичности, финитности и инфинитности глагола, его лица, состава основы и т.д.
Нужно отметить, что от этих двух языковых категорий неотделимо понятие предикативности, т.к. практически любому предложению независимо от его строения и состава присуща предикативность, иначе говоря, соотнесенность к действительности, которая и служит средством формирования и сообщения мысли.
В специальной литературе принято считать, что предикативность осуществляется в языковых категориях наклонения, времени и лица.
В адыгских языках обязательным элементом предикативности является и категория финитности.
Г. А. Золотова выделяет три типа отношений внутри категории модальности, различные по своему семантико-синтаксическому характеру:
158
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2007
1) отношение содержания высказывания (предикативного признака) к действительности с точки зрения говорящего (объективная модальность);
2) отношение говорящего к содержанию высказывания (субъективная модальность);
3) отношение между субъектом - носителем признака и предикативным признаком [3, с. 142].
В отношении адыгских языков предметом нашего интереса является основная модальность, имеющая коррелирующее значение для определения содержания всего предложения. Основная, объективная модальность предложения служит выразителем отношения содержания высказывания к действительности, а субъективная модальность выражает отношение говорящего к высказыванию.
Таким образом, средствами выражения предикации являются:
1) модальность;
2) темпоральность;
3) интонация.
Если темпоральность и модальность выражены грамматически, то предикация передается категориями времени и наклонения. Категории лица и числа в основном участвуют в образований сказуемостных отношений. Роль в их образовании предикации сводится к тому, что высказывание, в котором выражено отношение к реальной действительности (как и во всяком высказывании), благодаря им представлено как единое грамматическое и смысловое целое. Таким образом, основными средствами предикации считаются темпоральность и модальность. Для превращения любого высказывания в целостное предложение необходимо функционирование, по крайней мере, этих двух средств.
Обязательным условием образования предикации является не всякая темпоральность, а тем-проральность, указывающая на абсолютный временной план. Высказывание, временной план которого относительный, не может иметь признака предикативности. Высказывание же, временной план которого абсолютный, независимо от того, есть ли в нем глагол-сказуемое или нет, обладает признаком предикативности.
Рассматривая все глагольные образования модально-временной системы с точки зрения выражения предикативности, Л.П. Чкадуа противопоставляет их в абхазском языке по признаку «выражение предикативности характерно» и «выражение предикативности не характерно». К глаголь-
ным образованиям, для которых выражение предикативности характерно, Л.П. Чкадуа относит:
- финитные глаголы (изъявительного, сослагательного, допускательных наклонений);
- формы повелительного, желательного, условного наклонений, а также вопросительные.
К глагольным образованиям, для которых выражение предикативности не характерно:
- инфинитные формы с семантикой изъявительной, сослагательной, условно-целевой [7, с. 253].
Из сказанного следует, что основная предикативная модальность выражается категорией наклонения. Тем не менее, далеко не все формы наклонения имеют одну и ту же степень модальности. Некоторые наклонения обладают ярко выраженной эмотивно-экспрессивной окрашенностью и более наглядно демонстрируют отношение говорящего к содержанию глагольного действия. К примеру, желательное наклонение, на наш взгляд, в большей степени, чем остальные, обладает модальностью, т.к. выражение желания очевидно и сопровождается усиленной интонацией: Нобэ уэшх къешхащэ-рэт «Хоть бы сегодня дождь пошел».
Вопреки существующей теории о том, что вопросительное наклонение не признается как форма наклонения, так как вопрос не может выражать модальность, мы склонны признавать за вопросом модальное значение, потому как предложение вообще не отделимо от модальности.
Здесь необходимо иметь четкое представление о том, что нужно понимать под модальностью. На наш взгляд, самый универсальный ответ предлагает В.В. Виноградов: «Каждое предложение включает в себя, как существенный признак, модальное значение, т.е. содержит в себе указание на отношение к действительности. Любое целостное выражение мысли, чувства, побуждения, отражая действительность в той или иной форме высказывания, облекается в одну из существующих в данной системе языка интонационных схем предложения и выражает одно из тех синтаксических значений, которые в своей совокупности образуют категорию модальности» [1, с. 41].
Библиографический список
1. Виноградов В.В. О категории модальности в русском языке // Труды института русского языка. - М.; Л., 1950.
2. Губжокова Н.К. Морфологические и се-мантико-синтаксические способы выражения модальности в адыгских языках. - Майкоп, 2006.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2007
159
3. Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. - М., 1973.
4. Кумахов М.А. Словоизменение адыгских языков. - М., 1971.
5. НалоевА.Х. Категория времени кабардинского языка: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. -
Нальчик, 1956.
6. Рогава Г.В., Керашева З.И. Грамматика адыгейского языка. - Майкоп, 1966.
7. Чкадуа Л.П. Система времен и основных модальных образований в абхазско-абазинских диалектах. - Тбилиси, 1970.
Н.П. Шабликова ЖАНРОВЫЕ И СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО АМЕРИКАНСКОГО РАССКАЗА
Под жанром принято понимать некий общий «облик» произведения, который мы представляем себе, отвлекаясь от целого ряда отдельных произведений данного жанра. Не стоит думать, что жанр - величина всегда неизменная. Произведение любого жанра в каждом конкретном случае и похоже и не похоже на другие произведения того же жанра. Жанровые формы могут видоизменяться как с течением времени, так и по воле конкретного автора. В данной статье мы рассмотрим некоторые особенности жанра рассказа на современном материале - произведениях американских авторов ХХ века.
По знаменитому определению С. Моэма, «...рассказ - это произведение, которое читается в зависимости от длины, от десяти минут до часа и имеет дело с единственным хорошо определенным предметом, случаем или цепью случайностей, представляющих собой нечто целостное». [Цит. по: Березин В. Конспекты романов // Добродеев Д. Рассказы об испорченных сердцах. -М., 1996]. Генри Бэйтс в своей монографии «Современный рассказ» утверждает следующее, «.написание рассказа можно сравнить с построением домика из спичек. В сооружении его наступает такой момент, когда, добавив всего одну спичку, можно разрушить все.» [2, с. 102; перевод наш] Сбалансированность без напряжения, стилистическая экономия, но не скупость, глубина смысла, ничем не ограниченный в выборе средств автор -вот основные характеристики жанра рассказа. В построении рассказа преимущественно прослеживаются следующие закономерности - единство времени, действия, события, места, персонажа, центра. Остановимся на них подробнее.
1. Единство времени. Время охвата действия в рассказе имеет четкие границы, от часа до несколь-
ких часов, суток, дней, иногда более длительного периода. Рассказы, сюжет которых охватывает всю жизнь персонажа, встречаются довольно-таки редко. Еще реже появляются рассказы, в которых действие длится столетиями. Так, в рассказах A Telephone Call Дороти Паркер, I Used to Live Here Once Джин Рис, Barcelona Элис Адамс время действия охватывает период от одного часа до нескольких. А произведение Wunderkind Карсон Маккалерс охватывает несколько лет жизни героини.
2. Единство действия. Оно обусловлено и тесно связано с единством времени. Даже если рассказ охватывает значительный период, все равно он посвящен развитию какого-то одного действия, точнее сказать, одного конфликта. Рассказ Say Yes Тобиаса Волффа - разговор, ссора мужа и жены; рассказ Cathedral Реймонда Карвера посвящен описанию чувств, внутреннего конфликта главного персонажа, вызванного визитом слепого друга жены.
3. Единство события. Как писал Борис Тома-шевский, «новелла обычно обладает простой фабулой с одной фабулярной нитью, с короткой цепью сменяющихся ситуаций или, вернее, с одной центральной сменой ситуаций». Обязательно наличие в рассказе не менее двух событий -исходного и интерпретирующего (развязки), органически связанных между собой. Иначе говоря, рассказ либо ограничивается описанием единственного события, либо одно или несколько событий становятся в нем главными, кульминационными, смыслообразующими. В I Used To Live Here Once Джин Рис героиня возвращается к дому, где она когда-то жила, ее воспоминания, ощущения, чувства, связанные с ним занимают центральное место. The Use of Force Вильяма Карлоса Вильямса - это рассказ о визите врача к больной скарлатиной девочке.
160
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2007
© Н.П. Шабликова, 2007
