CC BY
71
ту природы и истории. Стихотворение повествует о внезапном прорыве метаистории в историю, на миг объединяющем разделенные в обыденном человеческом сознании миры - ноуменальный и феноменальный. Но это и рассказ о некоем событии, произошедшем в духовной жизни автора/героя. Подобная интерпретация «Чуда» становится тем более вероятной, что в других стихотворениях «пятерицы» также обнаруживается экзистенциальная подоплека. В «Рождественской звезде», например, сквозь евангельский сюжет начинают отчетливо проступать два других - всечеловеческий и личный, основанный на интертекстуальных ассоциациях и фактах биографии Юрия Живаго2. Взаимосвязь, взаимообусловленность экзистенциального и (мета)исторического планов бытия в «Чуде» переходит на более глубинный, концептуально-содержательный уровень.
Примечания
1 Такое миропонимание, на наш взгляд, восходит к идее «положительного всеединства». «Положительное всеединство» - это «прежде всего глубочайшее и теснейшее взаимодействие между внутренним или духовным и внешним или вещественным бытием» (Вл. Соловьев) [9, 396].
2 Подробнее см. [3].
Библиографический список
1. Альфонсов В.Н. Поэзия Бориса Пастернака. - Л.: Сов. писатель, 1990.
2. Быков Д.Л. Борис Пастернак. - М.: Мол. гвардия, 2005. - ЖЗЛ: Сер. биогр.; вып. 962.
3. Власов А.С. «Явление Рождества» (А. Блок в «Докторе Живаго» Б. Пастернака: тема и вариации) // Вопросы литературы. - 2006. - № 3.
4. Гинзбург Л.Я. О раннем Пастернаке // Мир Пастернака. - М.: Сов. художник, 1989.
5. Лосев А. Ф. Логика символа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. - М.: Политиздат, 1991.
6. ПастернакБ.Л. Полное собр. соч.: в 11 т. -М.: Слово^^о, 2004-2005. В тексте ссылки на это издание даются в круглых скобках с указанием тома (римская цифра) и страницы.
7. Святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского, толкование на святого Матфея Евангелиста. -Кн. 2. - Издательский отдел Московского Патриархата, 1993.
8. Седакова О.А. «Чудо» Бориса Пастернака в русской поэтической традиции // Пастернаков-ские чтения. - Вып. 2. - М.: Наследие, 1998.
9. Соловьев В.С. Общий смысл искусства // Соловьев В.С. Соч. в 2-х т. - Т. 2. - М.: Мысль, 1990.
М.Б. Абдокова
ТЕМА ТРАГИЧЕСКОЙ ЖЕНСКОЙ СУДЬБЫ В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ ПОЭТОВ ЧЕРКЕССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
Тема трагической женской судьбы, несостоявшейся любви - одна из основных в творческом наследии адыгов зарубежья. Плач Рахмы сложили западные адыги в Унарокохабле. В конце XIX в. Махаджиры, покинувшие Родину, увозили его с собой в Турцию. Песня-плач записана доктором философских наук Озбек (Едидж) Батыраем, проживающим в Германии. Записана она со слов его матери Бо-шахурей Ханчетовой. По ее словам, в селении не было девушки красивее Рахмы, но красота не принесла ей счастья. Девушку отдали замуж за старого казака из соседнего хутора, посватовав-шегося к ней:
Когда здесь, на чужбине, воскресенье, Церковный звон звенит на белом свете,
Но я мечтаю здесь, в уединении, Услышать муэдзина плач с мечети. Припев: Уей-на, уейна-рина, уей-рей, Бедная Рахма проклята богом Средь людей.
(Перевод с черкесского М. Абдоковой) В русском селении раздается по воскресеньям церковный звон. Но бедная девушка мечтает услышать в уединении родной плач муэдзина с мечети. Тематика песни-плача определяет поэтику и стиль проклятия («Бедная Рахма проклята богом средь людей»). Исповедальность главной героини, эмоциональная насыщенность содержания в какой-то степени индивидуализируют форму песни-плача. Проблема человеческой несвободы - вот центральная тема всего творче-
© М.Б. Абдокова, 2006
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2006
123
ФИЛОЛОГИЯ
М.Б. Абдокова
ства песни-плача. Хотя вопрос о несвободе -вопрос философский, и каждая эпоха, в том числе и литературная, трактует его по-своему, опираясь на господствующие философские положения.
В песнях-плачах формируется новая концепция личности: главная героиня человек не просто реагирующий на окружающую жизнь, но и реализующий себя на фоне чужой жизни. Предметом изображения данной песни-плача является конфликт личности с окружающей ее средой. И здесь возникают своеобразные вопросы. Может ли, в праве ли женщина сохранить свою независимость в столкновении с жизненными обстоятельствами? Обладает ли она собственной волей в решении своей судьбы или она всего лишь песчинка, подхваченная ветром времени?
В песнях-плачах намечаются два возможных типа взаимоотношений личности и окружающих ее людей: контакт с ними и отчуждение от него. Эти полярные позиции, представленные в творчестве Озбека Батырая, как бы формируют поле огромного идеологического напряжения. Как отмечает профессор Р. С. Сакиева, «книги о прошлом черкесов объединили фольклорные, культурологические и историко-этнографические интересы Батырая. Вся его деятельность направлена на воссоздание культуры черкесов зарубежья. Вклад в наметившийся процесс возрождения черкесского народа и воссоздания его целостной культуры обусловлен его неутомимой работой над памятниками культуры, начиная с устных преданий и кончая письменными памятниками» [4, с. 115]. Героиня его песни-плача Рах-ма отчуждена от времени, враждебна ему. Таким образом, в песне-плаче налицо глубокое эстетическое противоречие между окружающей средой и частным временем героини.
С первой же строки в характерных для этого жанра приемах выстраивается ряд развернутых эпитетов и сравнений. Они характеризуют основные мотивы любовной лирики: разлуку, страдание, тоску, печаль, проклятия. Часто используемый символ несчастной любви олицетворяет образ красивой девушки, красоту и чистоту. Но, к сожалению, этот образ проклят богом и людьми: Милые подруги, проклята я богом. Мне Коран стамбульский словно Жизнь с залогом. Я его читаю иногда запоем, Птицы дикой стаей служат мне едою.
(Перевод с черкесского М. Абдоковой)
Рахме тесно находиться в узких рамках чуждой ей среды. Из-за этого в сознании героини возникает неразрешимый внутренний конфликт: с одной стороны, она желает уклониться от прямого контакта с действительностью, с другой -ощущает невозможность сделать это. Нам доступно понять и очень точно охарактеризовать причины внутренней драмы, постигшей Рахму. Одна из особенностей художественного мира Озбека Батырая такова, что в его песнях-плачах всегда присутствует герой, занимающий композиционно центральное положение. Героиня Ба-тырая Озбека живет напряженной духовной жизнью. Для нее более реальной и значимой является жизнь внутренняя, одним словом, эта героиня воплощает в себе традиционные взгляды и ценностные ориентации адыгов.
В каждом лиро-эпическом произведении художника стало явью изображение двух предметов: объективной действительности и сознания центрального героя, эту действительность воспринимающего. Взаимодействие этих двух предметов изображения формируют конфликт между реальностью и ее восприятием и, в конечном счете, проблематику произведения. Сознание и характер героини, подчас таинственные и противоречивые, становятся главным предметом изображения. Ради этой героини и написаны песни-плачи, и выявляются художественные средства, нужные ему для того, чтобы показать героиню во всей ее сложности и противоречивости, чтобы объяснить ее силу и слабость. Рах-ма уверенна, что вся ее жизнь была подчинена лишь одному - любви. Но этой любви не суждено сбыться. Там, на чужбине, она вынуждена жить по законам ненавистного ей общества.
Припев:
Я пощусь три месяца слезно и безвинно, Разговляюсь с ненавистью грязною свининой.
Припев:
Заставляют чистить сапоги и шкеры, А меня сосватал старый иноверец.
По мнению доктора филологических наук Л.А. Бекизовой: «Как уже неоднократно подчеркивалось, поэтика этих древних текстов обогатилась за счет включения элементов лиро-эпических жанров, обрядовой поэзии, пословиц и поговорок, народных изречений, имеющих широкое распространение в фольклоре» [4, с. 42]. Именно поэтому в песне-плаче особая нагрузка ложится на конфликт, острое столкновение меж-
ду героиней и чуждым ей обществом. Разумеется, любовный конфликт является и гранью социального конфликта. Он показывает, что античеловеческие условия «чуждого общества» калечат человека, и самые возвышенные чувства, даже любовь, ведут не к обогащению личности, а к смерти. В сущности, мы видим героиню, смирившуюся со своим трагическим положением жизни. Поэтому главное обвинение автор адресует именно ей, неспособной найти в себе силы противопоставить свою волю действительности.
Так Батыраю Озбеку удается вскрыть одну из характерных черт адыгского женского национального характера: неудовлетворенность реальностью, резко критическое к ней отношение и полную неготовность что бы то ни было предпринять для того, чтобы эту реальность изменить. По мысли Батырая Озбека, пассивная идеология может лишь примирить героиню с ее нынешним положением и не подвигнет ее к попытке его изменить. Нынешнее положение Рах-мы на чужбине - акт отчаяния и неверия в собственные силы к возрождению. Рахма не противостоит реальности.
Песня-плач во многом построена на контрастах. Резко противопоставлены экспозиция и развязка; на контрастах строится система персонажей. Тема примирения слабого, беззащитного существа с более сильным звучит в песнях-плачах Батырая Озбека. С развитием лирики и, в особенности, индивидуальной, поиски новых необычных сравнений и эпитетов, типа: «грязная свинина», «старый иноверец» и т.д., ставится в центр внимания автора. Детализация одежды в песне-плаче обостряет психологизм выражения чувств. Живописная характеристика одежды и образа героини достигается наглядностью зарисовки: Припев:
Вся в шелках рубашка на груди с узором, А под сердцем плачет старца сын позорный. Припев:
Здешние ребята на балконах стынут, А невесток наших возят в паланкинах. Припев:
Сапоги из кожи мне сжимают ноги, В сердце боль и дрожь. От того, быть может, Я сложила плач, смилуйся же боже...
(Перевод с черкесского М. Абдоковой) Характерные поэтические формы, присущие песенному жанру, проистекают из осмысления судьбы. Как отмечает И.А. Халипаева, «Обзор
форм фольклорных жанров со стороны их объема позволяет сделать общий вывод о начале развития устного творчества с малых форм, объемов, переход их на большие и снова возврат к малым формам, совершая один большой виток» [5, с. 81].
Проживающие в настоящее время в вилайете Анатолия абадзехские села относятся к тем, кто переселился в Турцию в самом конце XIX в. Они откололись от адыгов, которых во множестве переселили в окрестности города Конио. Эти селения некоторые называют Еламой. Там и произошли описываемые в плаче события. Сюжет песни плача таков: у прославленных семи братьев была красавица сестра, которую они возносили до небес и не знали куда поставить и посадить; сколько бы к ней не сватались, братьям никто не казался достойным, но сама Гоша-наго тайно любила одного парня, звали его Ли-гатуко Кязим. Хотя он и был дворянского происхождения, но не имел ни имущества, ни поддержки, а потому братья девушки его к себе близко не подпускали. Как и бывает в подобных случаях, Кязим умыкнул девушку. А братья разве простили бы такое?! Они нашли место укрытия своей сестры и забрали ее. Кязим не смог им противостоять. Сам парень поселился недалеко от города - в адыгском селении Забиляр. А Го-шенаго отдали состоятельному старику по имени Умар из рода Шалуж. Затем Гошенаго стала невесткой Едиджей. Но отправившемуся на службу мужу Гошенаго донесли, что она ослушалась, и заставили развестись. В конце концов, она вышла замуж за одного турка по имени Осман, и у них родилось два сына. Все семеро братьев девушки погибли в I Мировую войну.
У плача два варианта: вариант, который известен в Еламе, рассказал Косенко Кязим. В 1969 г. он записан Едидж Нихаем.
Серый конь Махмуда белоног, Белоногий парень причинил мне горе.
Освещает солнце мне дорогу, Только свет померк в моем раздолье.
(Перевод с черкесского М. Абдоковой) В песне-плаче повествуется о том, что Гоше-наго испытывает боль оттого, что «белоногий парень причинил» ей горе. Даже солнце не радует ее. В ее душе померк свет, и она не знает, как ей жить дальше.
В лирической песне-плаче Едиж Нехая есть своеобразный сюжет, но не событийный, а лирический, связанный с движением чувств и мыс-
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2006
125
ФИЛОЛОГИЯ
В.Н. Бабаян
лей, с разворачиванием устойчивой системы мотивов. Участники этого сюжета - «он» и «она». Многопланов облик героини. Это вполне реальная «земная» девушка, каждое свидание с которой открывает в ней лирическому герою какую-либо новую черту.
В своем повествовании автор широко использует прилагательные-эптитеты и красочные глаголы: «серый конь», «белоногий парень», «освещает солнце», «свет померк» и т.д. Вот что по этому поводу отмечает филолог С.М. Кажаров: «Анализ основных обычаев адыгского искусства слова, отмеченного красноречием, образностью, свидетельствует о том, что уже здесь складывались идейно-эстетические основы художественной традиции этноса, составившие впоследствии фундамент письменной литературы и других родов профессионального искусства слова» [2, с. 23]. Именно пристальный, заинтересованный взгляд автобиографии автора и выхватывает из встреч, дарованных ему судьбой, самые интересные и неоднозначные характеры. Они и определяются главным предметом изображения и исследования. В них автор видит проявление характера главной героини, пытается исследовать его слабые и сильные стороны.
Авторское отношение к ней - несогласие с ее позицией, способность увидеть противоречия в ее характере. Такое сложное отношение выражается в песнях-плачах не прямо, а косвенно, с помощью самых разных художественных средств. Во всем - в портрете Гошенаго, в авторских комментариях - мы видим иную точку зрения на героиню. Именно глазами автобиографического героя видит читатель Гошенаго. Бросая вызов окружающему обществу, героиня песни-плача «Еламо» болезненно остро осуждает свое одиночество в этом враждебном мире. И все чаще прорывается отчаяние: «Почему все меркнет для меня, Вы спросите все у Фатимат. Строит дворянина из себя Лагатуко Алхас сын богатый».
(Перевод с черкесского М. Абдоковой) В понимании Гошенаго благополучное в житейском смысле разрешение конфликта любви и времени для нее невозможно. Трагизм Гошена-го углубляется постоянным мотивом непонимания неприятия, нерешительностью между ней и Кязимом. Глубина психологизма достигается с помощью единичных бытовых деталей, извле-
ченных из памяти. Узнаваемые, сопутствующие напряженной лирической ситуации, они становятся знаком глубокого обострения чувств. А соединение обыденной детали (в данном случае Фатимат и богатый дворянин Алхас Лига-туко) с глубиной чувств придает песне-плачу необычайную художественную и психологическую убедительность. В данном случае неизменные приметы «меркнущего белого света» остаются в памяти героини как знак разлуки, но потеря любви трактуется особо: Кязим не может вынести силы и превосходства Гошенаго, он не признает за ней превосходства в любви. Отсюда один из постоянных в песнях-плачах мотивов - убийство или попытка убийства любимым ее любовной песни из ревности.
Невыносимые муки любви - вот удел Гоше-наго. Мужчина - возлюбленный Кязим - не выносит «терпкой печали» ее любящей души. Лирическая героиня любовной поэзии Едидж Ни-хая - это всегда героиня любви несбывшейся, безнадежной:
Как невестку знати и дворян, Вновь увозят далеко меня. Баца Хажимоко вся в шелках, Не о счастье помышляю я.
(Перевод с черкесского М. Абдоковой) Для достижения потрясающей психологической убедительности он пользуется очень емким и лаконичным художественным приемом - говорящей деталью, которая, западая в память участников кульминации личной драмы, становится «знаком беды». Такие знаки Едидж Нихай находит в неожиданном для традиционной поэзии обыденном мире. Это могут быть детали одежды («золотая шапочка на лбу», «золотой нагрудник у меня», «Что мне платье атласа теперь»), детали быта («Мертвое селение - Ханан», «На пороге вновь сидит Исхак»), запахи и звуки окружающего, узнаваемого мира. Глубина чувств и размышлений Гошенаго получает дополнительную художественную убедительность и почти зримую достоверность.
Многие лаконичные детали Едидж Нихая -художника не только сконцентрировали в себе целую гамму переживаний, а стали общепризнанными формулами, выражающими состояние души человека. Едидж Нихай воздает должное высокой общечеловеческой роли любви, ее способности определять любящих. Когда люди попадают под власть этого чувства, их радует мельчайшие повсед-
Дискурс как сложный коммуникативный феномен
невные детали, увиденные влюбленными глазами: горы, леса, деревья, небо, солнце и пр. Меняют свою эмоциональную окраску даже такие постоянные в мировой культуре «знаки беды», как «Только свет померк в моем раздолье», «Как дожить мне до кончины дня?», «Вот приют несчастной моей молодости». Они тоже становятся в контексте Едидж Нихая контрастными знаками любви. Очень тонко характеризует писательскую манеру адыгской диаспоры профессор Н.С. Надъярных: «Диаспора буквально взрывчата вопросами-проблемами, начиная с проблемы летоисчисления национального художественного сознания и кончая определением доминанты писательской личности в национальном потенциале культуры» [3, с. 3].
И все же любовная поэзия Едидж Нихая, прежде всего, это лирика разрыва, завершения отношений или утраты чувства. Почти всегда его песни-плачи о любви - это рассказ о последней встрече или о прощальном объяснении. Даже в песнях-палачах Едидж Нихай предпочитает обращаться к ситуации развязки. Но и состояния расставания у него удивительно разнообразны и
всеобъемлющи. Это и остывшее чувство (у него, у нее, у обоих), и непонимание, и соблазн, и ошибка, и трагическая любовь главной героини. Словом, все психологические грани разлуки нашли воплощение в песнях-плачах Едидж Нихая.
Любовную лирику песен-плачей Едидж Ни-хая отличает глубочайший психологизм. Ему, как никому в адыгской поэзии, удалось раскрыть самые заветные глубины женского внутреннего мира, переживаний, состояний и настроений.
Библиографический список
1. Бекизова Л.А. Фольклорно-эпические традиции как основа адыгской литературной общности. - Черкесск, 1991.
2. Кажаров С.М. Традиции искусства словесного творчества адыгов. - Нальчик, 2005.
3. Надърных Н. С. Диаспора в потоке времени. - Черкесск, 1993.
4. Сакиева Р.С. Вклад Батырая Озбека (Германия) в черкесскую культуру. - Черкесск, 1991.
5. Халипаева И.А. Особенности бытования пе-сен-сорынов, прожив. в Турции. - Черкесск, 1991.
В.Н. Бабаян
ДИСКУРС КАК СЛОЖНЫЙ КОММУНИКАТИВНЫЙ ФЕНОМЕН
Преамбула. Определение понятия «дискурс» представляет значительные сложности в силу того, что оно оказалось на стыке целого ряда научных дисциплин, таких как лингвистика, антропология, литературоведение, этнография, социология, социолингвистика, философия, психолингвистика, когнитивная психология и др. Тем не менее, можно говорить о том, что благодаря усилиям ученых различных областей теория дискурса оформляется в настоящее время как самостоятельная междисциплинарная область, отражающая общую тенденцию к интеграции в развитии современной науки. Цель настоящей работы — провести анализ различных подходов отечественных и зарубежных исследователей к определению понятия «дискурс» и дать своё рабочее определение этого сложного коммуникативного явления.
Дискурс (фр. discours - речь) - в широком смысле представляет собой единство языковой практики и экстралингвистических факторов..., необходимых для понимания текста, то есть дающих представление об участниках коммуникации, их установках и целях, условиях производства и восприятия сообщения [13, с. 222].
Ситуативное понимание дискурса раскрывается и в «Большом энциклопедическом словаре. Языкознание» (1998), где дискурс - это «связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными,
психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте. Это речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах сознания (когнитивных процессах). Дискурс - речь, «погруженная в жизнь» [1, с. 136-137].
Такое понимание дискурса опирается на его представление как коммуникативного события в концепции Т.А. ван Дейка, согласно которой «.дискурс, в широком смысле слова, является сложным единством языковой формы, значения и действия, которое могло бы быть наилучшим
© В.Н. Бабаян, 2006
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2006
127
