CC BY
44
Сер. 9, 2007. Вып. 4. Ч. II
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
М.Б. Абдокова
ТЕМА МУХАДЖИРСТВА В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ТРАДИЦИИ АДЫГОВ. ПРИНЦИПЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОСМЫСЛЕНИЯ
Тема мухаджирства в художественной традиции адыгов-черкесов возникла, как отражение сложнейших историко-культурных процессов, происходивших в жизни адыгского этноса в период Кавказской войны и после нее.
Кавказская война оставила неизгладимый след в духовной и исторической памяти адыгского этноса. Мы разделяем мнение исследователей, считающих, что до настоящего времени еще не выработана полная историческая концепция изучения трагической истории адыгов. Это, во многом, обусловлено длительным идеологическим запретом на сбор и анализ исторических фактов и документов, так или иначе, проливающих свет на события Кавказской войны и последовавшего за ней - исхода адыгов с исторической родины. Возрождение адыгского этноса, начавшееся зримо в период «оттепели» - в середине XX столетия имело своим прямым следствием попытки исследователей, мастеров художественного слова не переосмыслить, а восстановить подлинную историю своего народа. Установление даже самых первых контактов с диаспорой открыло богатейший, ранее находившийся «под запретом» исторический, литературно-художественный материал. Мухаджирство, как нравственно-философское, историко-культурное содержание адыгского исхода - стало смысловым стержнем в самоидентификации народа, значительная часть которого оказалась за пределами своих исторических земель. Именно интерес к истории и художественной поэтике мухаджирства приоткрыл многим исследователям тайны народной истории.
Феномен черкесского бытия исторически уникален уже потому только, что примерно 93 % от общего числа адыгов вынуждены были покинуть родные очаги. Образовав в странах рассеяния значительную, спаянную не геополитически, а духовно - обширную черкесскую диаспору, наши соплеменники не только не утратили своей национально-этнической самодостаточности, но сохранили для той малой части, что уцелела на исторической родине - многие этические, духовные, исторические ценности.
Идентификация этнической культуры адыгов в мировом цивилизационном пространстве потребовала в первую очередь: выявления носителей фольклорной памяти народа, ознакомления с обширным художественным творчеством адыгов за рубежом, установления численности и состава адыгских этнических групп по всему миру, исследований в области языковой практики адыгов. Не только научная классификация памятников адыгской этнографии и истории, но осмысление «внемузейной» их ценности для сегодняшнего здорового бытия народа - цель трудов таких ученых разных специализаций, как: Р.Ж. Бетрозов, АХ Шеуджен, С. Сиюхов, В.М. Аталиков, Т. Лапинский, С.Аутлева, Б.Х. Бгажноков, А.М.Гадагатль и других.
Литературное творчество Омера Сейфеддина, Ахмета Мидхата, Мухадина Канду-ра, Александра Нажжара, Расима Рушди, Кушха Догана, Батырая Озбека, Джараш Ниха-да - это художественно-историческая летопись черкесского мухаджирства.
О М.Б. Абдокова, 2007
В 1991 году была проведена международная научная конференция «Культурная диаспора народов Кавказа: генезис, проблемы изучения». Конференция обозначила первые шаги в изучении литературной диаспоры, выработала системный план и рекомендации дальнейшего изучения художественного наследия писателей адыгского зарубежья. Среди первых фундаментальных трудов, посвященных исследованию историко-этни-ческих, философско-нравственных и литературно-художественных особенностей литературы диаспоры: книги «Писатели черкесского зарубежья» З.Х. Баковой и Х.Т. Тими-жева, «Историческая поэтика и стилевые особенности литературы адыгского зарубежья» Х.Т. Тимижева, а также работы «Зарубежная художественная диаспора адыгских народов: общность, традиции, проблемы и перспективы», «Проблемы этно-национальной идентичности адыгских литератур в свете идейно-эстетической традиции эпоса «Нарты», «Путь всадника длиной в вечность», «Героико-эпическая традиция эпоса нарты в исторической прозе М. Кандура» Л.А. Бекизовой.
Методологические аспекты исследования проблем художественного бытия адыгской диаспоры четко обозначены в работе доктора филологии К.К, Султанова «Идеал, опрокинутый в прошлое». Исследуя поэзию северо-кавказской эмиграции, К.К. Султанов определяет характерные черты формирования и функционирования литературной диаспоры, а именно: бытие художественно-литературного сообщества адыгов-эмигрантов в контексте культурных традиций и конкретной исторической средой в странах изгнания. Уточняется и коцептуальный принцип осмысления деятельности литературной диаспоры в определении сравнительно-исторических и типологических методов ее изучения: «Для северокавказского литературоведения исследование механизма интеграции полярных культурных смыслов в рамках сложного и противоречивого единства национальной литературы становится научной задачей первостепенной важности»1. Доказано существование генетической связи литературы северокавказской диаспоры с этнокультурным контекстом национальной традиции. Тема мухаджирства дает художнику необъятный материал художественно-исторического осмысления истории народа, способствует сохранению и приумножению его культурно-этического, духовного опыта. «Острота переживаемой драматической судьбы Кавказских народов, глубина чувства исторического унижения, утрата исторической родины...», - все это характерным образом определяет сущность литературного осмысления черкесского мухаджирства.
Фундаментальное понятие свободы - как главного фактора национальной совести народа и его главной цели - этический фундамент мухаджирства. Свободолюбие и нежелание смириться с несвободой в любом ее проявлении понималось мухаджирами, как главный ценностный ориентир народа. Это не спонтанно возникшее чувство, униженного трагическими обстоятельствами народа. Свобода, как ясно осознаваемая нравственная категория, издревле являлась едва ли не главным атрибутом кодекса чести горца-адыга. За родину и свободу он готов был умереть.
Адыгейский писатель Газия Чемсо в книге «Возвращение» повествует о судьбе черкесских мухаджиров из Косово (Балканы). На исторической родине, по свидетельству писателя, косовским мухаджирам принадлежал аул Панахес. Это селение было сожжено и разграблено во время Кавказской войны. Уцелевшие и обездоленные адыги вынуждены были искать убежища в Турции. Османская империя не была великодушной к изгнанникам, странствие которых в поисках пристанища, закончилось на Балканах. В настоящее время «югославская» адыгская диаспора насчитывает всего 30 семей. В Косово полыхает межэтническая братоубийственная война, и потомки черкесских мухаджиров вновь
оказались в роли гонимых. Власти Адыгеи и России предприняли первую попытку возвращения адыгов на родину. Сегодня «косовские» адыги строят свою мирную жизнь в поселке «Счастливый» под Майкопом. «Сегодня черкесы живут разбросанно во многих странах... - пишет Газий Чемсо - Имея за плечами многочисленные встречи с людьми разного социального положения, я убедился и могу констатировать, что всех их объединяет одно - тяга к земле предков, которую называют с трепетом «тихэку» - наша родина. И пока они будут ощущать себя адыгами, они не смогут освободиться от чувства тяготения к своей исторической родине»2.
В 1983-1986 годах, в городе Упперталь (ФРГ) издавался журнал «Молния». Издание осуществлялось на адыгском, немецком и турецком языках организацией Адыге Хасэ в Германии. Среди памятников этнографической и литературной культуры адыгов, опубликованных на страницах журнала, выделяются уникальные образцы традиционного «гыбза - плача». Один из них «Переправа - горе нам» несет в себе немалые исторические и художественные достоинства. В публикации, к сожалению, не указано, имя этнографа, зафиксировавшего « плач», но мы относим этот подвиг на счет Озбека (Едиджа) Батырая, активно сотрудничавшего с журналом. Исторический контекст «плача» - время после Кавказской войны. Весьма показательна уже первая строфа «плача», определяющая и исторический и этический смысл переживаемых чувств:
Как жаждут покорить Кавказ Князья России величавой! Они грозили нам не раз -Войной и грубою расправой...
(Перевод с черкесского М. Абдоковой)
В адыгском фольклоре - борьба с завоевателями и колонизаторами выросла в тему непреходящего, вневременного характера. По мнению большинства мыслящих, просвещенных представителей адыгского рассеяния - у памяти об их изгнании нет срока давности. Было бы опрометчивым объяснять это «злопамятностью» обычного, бытового толка. Память об исходе и явлениях его породивших - важнейшее звено в целостной исторической цепи событий и явлений, сформировавших этот народ и изменивших его судьбу В этом смысле, нам не представляются исторически запоздалыми художественные открытия Озбека Батырая - талантливейшего летописца горестных страниц истории своего народа. Фольклор в восприятии Батырая - живая книга памяти, сохранить и исследовать которую - дело чести для владеющего словом адыга. Батырай, едва ли не первым в современном черкесском литературном зарубежье стал художественно-исторический исследовать последствия Кавказской войны и положение «побежденного» народа.
В приводимом нами «плаче» подчеркивается, страстный пафос повествования, изобилующий торжественными, гимническими эпитетами и интонациями. Эмоциональная насыщенность эпитетов делает их не велеречивыми и искусственными, но пронзительно действенными и живыми:
Для нас бедой огромной стала - переправа!
Как волк взбесившийся, сердца нам разрывала -
Переправа...
Вершители судеб, гонители - их миллионы!
Мы, уцелевшие - горсть малая...
(Перевод М. Абдоковой)
Поэтика «гыбзэ» отличается особой подвижностью формы. Импровизаторы свободно пользуются словесными, образно-ассоциативными «формулами» смежных жанров фольклора. Выбор тем и героев обусловлен участием масс в социальных столкновениях и борьбе с внешним врагом. Главными персонажами историко-героического эпоса становятся предводители народа, бросающие вызов поработителям. Одной из главных тем адыгского фольклора Л. А. Бекизова считает «многовековую борьбу за свободу и независимость» черкесов, подчеркивая особенно кровопролитный, а от того и жестокий характер этой борьбы.
«Переправа» - поэтический символ адыгского исхода. Батырай Озбек, ассимилировавший в своем творчестве многовековой поиск исторической правды его соплеменниками, смело использует поэтические антитезы, антонимы, извлекая из идеи образной контрастности максимальную художественную пользу. В адыгском эпосе, как правило, действия героев не отвлеченно-описательны, а имеют вполне определенную социально-историческую и нравственную мотивацию. Активность героев выражается в их конкретных действиях. Даже, если объектом повествования становится некий локальный эпизод обширного сюжета, - этот «фрагмент» большого повествования, как правило, детально и полно разработан. Народное поэтическое сознание гиперболизирует исторические события и идеализирует героев этих событий. Речь идет, безусловно, о художественных, поэтических формах «преодоления» и «укрупнения» исторического материала. Внешне-описательное никогда не главенствует над исторически достоверным и художественно осмысленным. Эпическая идеализация героев свойственна многим значительным национальным культурам. Адыгская традиция, в этом смысле, не является исключением. Черты сугубо индивидуального и характерно-типического для разных этнических культур Кавказа живут в эпосе адыгов в полном взаимодействии.
Доктор филологии Р. С. Сакиева отмечает, что « в работе Батырая содержится материал для сравнительного анализа и изучения нартского эпоса как общекавказского явления»3.
Вернемся к тексту, представленному Батыраем. Весьма показателен эпизод, живописующий «поэтику предательства», с которой сталкивается любая общность людей, ведущая борьбу «не на жизнь, а на смерть»:
Их лица хищные и злые -То не людские лица! Отчизну продали-И к туркам, за границу! Есть лже-священники средь нас -Они Коран читают искаженно!.. Им чужд божественный намаз, Они нас губят поименно...
(Перевод М. Абдоковой)
Поражает обличительный пафос этих трагических восклицаний. Мы имеем дело не с «приглаженной» и самовоспевающей поэтикой народного духа, а с культурой большого нравственного прозрения сущности народного гнева. Тема невозможности оправдания предательства звучит во многих этнографических и профессионально-художественных памятниках литературы черкесского зарубежья. Кодекс чести адыгов приравнивает измену интересам своего народа, своей родины к преступлениям не только плоти но и духа.
С большой художественной силой и исторической достоверностью исследует тему «лжепатриотизма» Исхак Машбаш в своем романе «Жернова».
Риторические, аллегорические, сложно-ассоциативные формы поэтического повествования Батырая ориентированы на передачу «скрытых смыслов» посредством косвенных описаний. Это свойство весьма характерно для этно-литературных проявлений адыгской литературной традиции. Когда нарушается паритет между идейно-идеологическим и образно-художественным, - аллегория и иносказание выступают важнейшим фактором сложения поэтики. Проблема, аллегорического художественного мироощущения в адыгских литературах очевидна, хоть и мало исследована. Если сопоставить значение художественного иносказания в средневековой культуре Запада, Востока и историко-этни-ческой литературной традиции адыгов, обнаруживаются многие точки соприкосновения. И.И. Винкельман ввел в исследовательскую практику понятие «аллегорической формы» - как основного условия рождения подлинного, идеального произведения искусства. Винкельмановская «теория аллегории» связывает формирование новой эстетики прекрасного не с рациональными и логическими «правилами и не с «эмпирическим» вкусом, но с созерцанием - «с чувствами наученными умом». Позже, в эпоху романтизма аллегория сближается с символом: рождается особый вид аллегорического иносказания - «аллегория бесконечного», основанная на мистическом переживании описываемого. В XX веке аллегория уступает место рассудочности и «адекватности». Но, как свидетельствует теория Винкельмана, аллегория может в любые времена служить весьма выразительным средством в создании творений, ориентированных на четко выраженную мораль.
Аллегоричность исторического «плача» - явление по всем параметрам оправданное. Морализированный финал «гыбзэ» «Переправа» оперирует всем богатством художественного иносказания:
Морские волны ледяные
Нас окружают...
Здесь только рыба мертвая,
И мы-в пучине...
А с берега -
Земля родная
Смотрит ласково на нас...
(Перевод М. Абдоковой)
Песню-плач «С разбитым сердцем покидаем родину» создали адыги, выходцы Ка-барды. Эта этническая общность проживает в самом центре Анатолии, в местечке, называемом Узун-Яйла. Под аккомпанемент национальной гармоники и сегодня этот плач исполняется в кабардинских селениях на территории Турции. Плач зафиксирован у одного из его исполнителей - жителя Стамбула, Джараш Нихада:
.. .Негодный сын Анзора все устроил
А весть печальную доставил нам Пшиун Казий.
Мы покидаем Родину и плачем!
В подлунном мире - мы обречены!..
(Перевод М. Абдоковой)
По свидетельству кабардинского журналиста М.М.Хафицэ - трагедия черкесского мухаджирства резонирует в памяти народа, как общности людей, не находивших
прочного пристанища в землях изгнания: «Говоря о событиях русско-кавказской войны, нельзя без боли вспоминать трагедию мухаджирства, любой ее эпизод. Грузия, к примеру, не позволила воспользоваться ее территорией, и пришлось добираться до Турции морским путем. По дороге тысячи людей гибли от голода, чумы, оспы, холеры. Турецкие моряки сбрасывали умерших детей, женщин, стариков в море. А на чужбине еще вчера гордые джигиты ломались так, что их невозможно было узнать».
Эпитет «подлунный мир» - показателен в желании сказителя осмыслить трагедию своего народа во всечеловеческом объеме, а не как локально-региональную проблему. Значение эпитета, как художественно-стилистического приема в адыгских песнях-плачах очень существенно. Все известные в современном литературоведении разновидности эпитетов присутствуют в поэтическом творчестве адыгов. Так называемый «украшающий» эпитет, обозначающий постоянный признак предмета и известный нам еще, как предпочтительный в гомеровском эпосе - много значит в адыгской этно-поэтической практике.
Сюжетно-логическая, повествовательная канва плача определенна, но самым существенным остается нравственная, эмоционально-чувственная сфера переживаний:
.. .И сердце разрывается на части!
Увозят на Восток нас...
Несчастными мы стали в одночасье!
(Перевод М. Абдоковой)
Профессор К.К. Султанов справедливо считает, что «стремление сохранить свой Кавказ как духовную альтернативу процессам денационализации исторической родины, угасанию национальной самобытности, измельчанию запросов в обстановке идеологического рабства прямо связано с усилением... генетической памяти». Чувственный, эмоциональный «надрыв», которым окрашена значительная часть литературной поэтики мухаджирства представляется нам существеннейшей частью образной памяти народа, не менее ценной, чем историческая ее составляющая.
Структурирование художественного текста определяется различными методологиями исследования и анализа. Анализируя художественную поэтику темы мухаджирства в черкесской литературе, мы считаем наиболее обоснованным и универсальным анализ, исходящий из категорий «содержательной формы», выявляющий функциональность формы по отношению к содержанию. Такой анализ позволяет уяснить - как содержание трансформируется в формообразовании, и наоборот - как тот или иной формообразующий прием влияет на содержательную часть. Важно, что подобный подход не разрушает восприятие художественной целостности произведения, а напротив - проявляет закономерности архитектоники, внутренние существенные связи в нем.
Ценностная структура эстетического объекта - мира героев, воспринятая читателем, определяет поэтическую архитектонику плача. «Единство формы и содержания», согласно учению А. А. Потебни - заложено в свойствах самого языка. Форма трактуется и как «технический аппарат эстетического свершения» (М. М. Бахтин)4.
Не ставя перед собой цель аналитически исчерпать все жанровое, композиционно-структурное сложение литературы адыгского зарубежья, мы отметили существеннейшие и типологические формы литературно-художественного отражения поэтики мухаджирства Литература черкесского рассеяния уже на протяжении огромного исторического периода «питается» от корней идеологии мухаджирства, осмысленной гением народа,
не как историко-политический феномен локального временного периода, но как квинтэссенция нравственно-этических, философско-исторических, художественно-эстетических исканий адыгского этноса. Принципы художественного осмысления, эстетического преобразования трагической истории мухаджирства - в чеканные образы народной и профессиональной литературы - процесс вневременной. Мы исследовали его истоки.
1 Бекизова Л.А. «Фольклорно-эпические традиции как основа адыгской литературной общности». (По материалам международной научной конференции). Черкесск, 1991. С. 42.
2 Баков X.К «Черкесское зарубежье и современный литературный процесс». Карачаевск, 1997.
3 Бакова З.Х. «Формирование и развитие литературы адыгского зарубежья и её художественное своеобразие». Майкоп, 2002. С. 43.
л Султанов К К. «Две культуры или одна». (По материалам международной научной конференции). Черкесск, 1991. С 34.
