CC BY
33
М. В. Яценко
ТЕМА ИЗГНАНИЯ В ДРЕВНЕАНГЛИЙСКОЙ БИБЛЕЙСКОЙ ПАРАФРАЗЕ «ДАНИИЛ»1
В статье рассматриваются принципы использования эпической темы изгнания в структуре древнеанглийской библейской парафразы «Даниил». Традиционные мотивы, составляющие эту тему: статус изгнанника, лишение его жизненных благ, движение по направлению к изгнанию, а также состояние души изгнанника в этом тексте обогащались за счет постоянного использования наряду с мотивами покаяния и избавления от греха гордыни.
Ключевые слова: древнеанглийские переложения Библии, древнеанглийская поэма «Даниил», эпическая тема, типовая сцена, мотив, тема изгнания, тема сумасшествия.
Поэма «Даниил» дошла до нас в единственной рукописи (Кодекс Юниуса), представляющей собой свод древнеанглийских библейских парафраз. «Даниил» следует в рукописи за поэмами «Бытие» и «Исход» и является последней парафразой ветхозаветного сюжета. В первых двух поэмах христианские этические представления как бы «накладываются» на систему представлений героических2. Однако по мере приближения к сюжетам Нового Завета проблема репрезентации тех этических ценностей новой религии, которые отличаются от ценностей героического мира, выходит на первый план. Наиболее ярко это заметно в «Данииле», где значительное внимание уделяется описанию человеческих грехов (прежде всего, гордыни - Са1е 1978). При этом пир и винопитие, образующие центр героической картины мира в «Беовульфе», в «Данииле» описываются в связи с темой греха. В отличие от предшествующих поэм, в «Данииле» поэт в меньшей степени использует средства построения наррации, характерные для героического эпоса. Здесь можно заметить только две эпические темы (пир и изгнание).
1 Исследование выполнено при поддержке РГНФ, проект № 16-04-50082 а(ф)
2 Как пишет Н. Ю. Гвоздецкая, «"Слово Кэдмона" направлено не на разграничение и противопоставление героического и христианского смыслов, а на возможно более гармоническое наложение их друг на друга» (Гвоздецкая 2013: 32).
Поэт строит текст с использованием приемов, типичных не для германской героической поэзии, а для традиционной риторики, главным из которых называют прием контраста (Anderson 1987).
Под «эпической темой» мы понимаем эпизод или типовую сцену (англ. type-scene), которая содержит набор повторяющихся в ряде произведений мотивов. Среди таких типовых сцен или эпических тем в древнеанглийской традиции выделяют темы «зверей и птиц битвы» (Magoun 1955), «изгнания» (Greenfield 1955), «смерти» (Taylor 1967), «пира» (Мельникова 1986). Общеиндоевропейские особенности находят у темы «герой на берегу» (Crowne 1960; Renoir 1989). Роль эпической темы в развитии основного сюжета может быть осмыслена по-разному. В рамках «устной» теории ее понимают как средство «заполнения лакуны» или описания перехода от одного эпизода к другому. Однако составляющие эпической темы в условиях записи текста могли значительно переосмысляться и напол-
3
няться новым содержанием .
Наибольшим несчастьем в жизни воина в древнеанглийском обществе было изгнание, которое лишало его поддержки и защиты со стороны дружины и вождя, возможности получать дары, пировать с другими воинами, могло привести к гибели. Изгнание, как правило, было результатом серьезной провинности, преступления против правителя или трагедии - гибели всей дружины, смерти или бегства ее вождя. М. Д. Чернисс, предпринимая попытку описания ключевых героических понятий в древнеанглийской традиции, выделяет среди них изгнание как воплощение несчастья. Исследователь, в частности, указывает на то, что изгнание является одним из тех понятий, которые определенно имеют дохристианское происхождение, поскольку оно осмысливается в героическом эпосе совершенно с других позиций, чем в христианстве (Cherniss 1972: 118). Ядром этого понятия является состояние одиночества, оторванности от господина и соплеменников (Cherniss 1972: 102). Среди неотъемлемых составляющих темы изгнания М. Д. Чер-
3 Проблема наполнения традиционного текста новыми смыслами в период его устного существования подробно анализируется в статье (Смирницкая 2004). А принципы переосмысления традиционной фразеологии при изложении христианского содержания в работе (Гвоздецкая 2001а).
нисс выделяет: причины удаления человека от общества, описание места обитания изгнанника. В поэме «Беовульф» в качестве изгнанников представлены, прежде всего, жестокие чудовища - Грендель и его мать, а также дракон, при этом отношение к изгнанникам явно отрицательное. Иной взгляд на изгнанничество представлен в древнеанглийских элегиях, поскольку изгнанник и его переживания оказываются в центре внимания, а сам герой всегда оправдан. Истолкование элегий представляет определенную сложность, в том числе и потому, что в них судьбы героев осмысливаются одновременно и с христианских, и с героических позиций (Гвоздецкая 2001b).
Изучая формульные выражения, посвященные изгнанию, С. Б. Гринфильд (Greenfield 1955) в качестве основных выделяет четыре группы выражений. Две из них имеют наиболее четкую лексико-синтаксическую структуру: (1) статус изгнанника (winleas wrecca4 - Attr + N); (2) лишение жизненных благ (lande bereafod - Obj + Past Part). Две другие группы весьма условно соотносятся с формулами, но являются неотъемлемой частью рассказа об изгнаннике и могут представлять собой разного рода упоминания о таких важных аспектах изгнания, как (3) состояние души изгнанника (hean and earm, hean-mod) и (4) движение по направлению к изгнанию или в изгнании (wunode wrwclastum). Важным аспектом драматизации изгнания можно назвать оплакивание воином своей участи (Frey 1963: 294) и противопоставление двух планов: настоящего, полного забот и лишений, и идеализированного прошлого.
Тема изгнания в поэме «Даниил» подробно развертывается в предпоследней, пятой главе, когда рассказывается о сумасшествии царя Навуходоносора. Фигура царя является центральной в поэме, в ней особенно подробно описан его внутренний мир и эмоции (в особенности, гнева). В пятой главе описывается история сна царя о древе, его истолкования Даниилом и исполнения. Это единственный сон, который излагается в поэме, подробно дается и его истолкование. Примечательно, что поэт опускает описание всех прочих снов Навуходоносора и Даниила, которые повествуют о будущем народов и всего человечества, и останавливается только на
4 Здесь приводятся примеры данных формульных выражений по работе (Greenfield 1955: 201).
сновидении, содержание и истолкование которого относится к душевному миру одного человека.
Наиболее значительным мотивом темы изгнания в поэме «Даниил» можно назвать обозначения статуса изгнанника. Это композиты: earfordmwcg 'несчастный муж ' (Dan 622 5 ), earmsceapen 'несчастный' (Dan 631); а также словосочетания, построенные по традиционной для описания изгнанника атрибутивной модели: nacod nydgenga 'нагой странник' (Dan 632), wundorlic wrwcca 'чудесный / удивительный изгнанник' (Dan 633), wildra wwrgenga 'дикий попутчик' (Dan 662). Одно из них nacod nydgenga (Dan 632) имеет параллели в «Беовульфе» и «Исходе». Nacud niddraca (Beo 2273) в «Беовульфе» обозначает дракона, нагота которого - его естественная особенность. В «Исходе» эта формула (nacud nydboda (Ex 475)) относится к морю, которое несет гибель египтянам. В обоих случаях формула употреблена в явно негативном контексте и относится к силе, несущей смерть. В «Данииле» же нагота несчастного странника - реальное описание внешнего вида царя, душевный недуг которого (ликантропия) предполагал изменение поведения и самоидентификацию человека с животными. Видимо, на это намекает и обозначение его статуса как wildra wwrgenga 'дикий попутчик' или 'попутчик/ спутник диких животных' (Dan 662). Представляет интерес и эпитет wundorlic 'чудесный', который связан с необычностью самого изгнанника: Навуходоносор уподобился дикому животному, но при этом остался человеком, удалился от своего народа, но не перестал быть царем. Сохранение положения царя Навуходоносором подчеркивается в тексте за счет того, что наравне с обозначениями странника-изгнанника по отношению к нему используются и все традиционные формулы-обозначения правителя. Особенно поражает употребление по отношению к умалишенному наименования rwswa 'советник', 'правитель' (Dan 639, 666), которое соотносится с умственными способностями человека6. Это наименова-
5 Текст поэмы «Даниил» приводится по изданию (Daniel and Azarias 1974) с опущением долгот и указанием номера строки с сокращением Dan (Daniel). Перевод на русский язык автора статьи.
6 raswa - I. a counsellor, II. one who takes thought (for the public good) a) a prince, king; b) a leading man, chief, person, leader; от глагола rnswan -
ние возникает в поэме еще дважды: один раз по отношению к царю, когда он пораженный тем истолкованием, которое дал его первому сну Даниил, уверовал в единого Бога (Dan 486), а второй - для обозначения царя или его советника, который произносит восхищенную речь, увидев спасшихся в огне отроков (Dan 416).
Важным мотивом рассматриваемой темы является указание на лишение изгнанника жизненных благ, однако в «Данииле» этот мотив разработан мало, поскольку в реальности царь не был лишен своего состояния, несмотря на сумасшествие и удаление от общества. Древнеанглийский поэт упоминает лишь, что Навуходоносор лишен одежды (wœda leas (Dan 633)).
Наиболее подробно осмысливается в поэме мотив движения в изгнание и его причины: Da for dam gylpe / gúmena drihten // forfangen weard / and on fleam gewat, // ana on oferhyd / ofer ealle men. // Swa wod wera / on gewindagum // geocrostne sid / in godes wite, // dara pe eft lifigende / leode begete. // Nabochodonossor, / siddan him nid godes, // hred of heofonum, / hete gesceode. // 'Тогда за высокомерье / народов господин // застигнутым стал / и в бегство устремился, // один из гордости / пред всеми людьми. // Так отбыл муж / в день битвы, // в самый тяжелый раз / для Божьего наказания, // подобно тому, как быстро живой / народ умирает, // Навуходоноссор, / потому что у него вражда с Богом // немедленно с небес / противная случилась //' (Dan 612619). Среди причин изгнания выделяется тщеславие и гордость (gylp, oferhyd). Лексема gylp в «Беовульфе» используется также для обозначения обещания, которое дает воин перед битвой (Beo 2521). Поскольку похвальба, самовосхваление являлась важным атрибутом поведения воина, в героическом контексте она не осуждается. В «Данииле» же осмысливается другой аспект похвальбы - тщеславие и гордость, при этом возникает потребность в уточнении и разъяснении природы этого состояния, и появляется лексема oferhyd, обозначающая гордость и превознесение, калька латинского superbia (Clark 2016). Более того, поэт чувствует необходимость в разъяснении природы гордости. Она описывается как превознесение одного человека над всеми людьми (ana on oferhyd / ofer ealle men 'один в
to think, suppose, consider, conjecture (Bosworth, Toller 1882-1898; 1964; 1955).
7
гордости / над всеми людьми' (Dan 614) ). Очевидно, что здесь имеется в виду не конкретное действие, но именно состояние души царя.
Упоминание о дне битвы и жестоком наказании (on gewindagum // geocrostne siô (Dan 615)) отсылает к причинам изгнания, которое в героической традиции могло произойти в результате неудачи в битве. Образы битвы имели и христианские коннотации. В поэме Пруденция «Psychomachia» (один из русских переводов - «Душеборение»), известной и любимой англосаксами (Irvine 1981), грехи описываются как силы, борющиеся за душу человека. Образность этой поэмы оказала большое влияние не только на англосаксонскую, но и на всю последующую христианскую традицию переложения Священного Писания. Связь образа битвы в поэме «Даниил» с христианскими смыслами поддерживается и строками, где содержится предупреждение о том, что такого рода несчастье может постичь каждого живого человека. Упоминаемая далее «nid godes» - «вражда с Богом» или «Божие наказание»8 также вполне объяснимы как следствие неверности Богу, отпадение от Него, то есть гордыня.
Мотив движения в изгнание переосмысливается в тексте. Если передвижение царя в пространстве (Dan 613) можно понимать в переносном смысле (его душа была схвачена и унесена злыми духами), то далее поэт уже вполне конкретно указывает на местопребывание царя: wildeora westen 'пустыня с дикими зверями' (Dan 621). Избавление царя от сумасшествия происходит тоже в результате движения, однако это не передвижение в пространстве, как можно было бы ожидать (странник возвращается в свою прежнюю обитель). Поэт сосредотачивается на описании движений его души: Pa he eft onhwearf // wodan gewittes, / pœr pe he œr wide bœr // herewosan hige, / heortan getenge. 'Затем он вновь обратился // умом помраченным / туда, куда он прежде издалека принес // воина
7 Примечательно, что аналогичные формулы используются в тексте для обозначения единичности Бога (Dan 309, 303, 425, 476, 564, 566, 626, 760).
8 nid - I. envy, hatred, enmity, rancor, spite, ill-will, jealousy; II. action which arises from hatred, strife, war, hostility; III. the effect of hatred, persecution, trouble, vexation, annoyance, affliction, tribulation, grief; IV. evil, wickedness, malice;
душу, / с сердцем рядом. //' (Dan 626-628). Глагол onhwearfan может обозначать превращение, переход в какое-то состояние9. Далее появляется конструкция с однокоренным глаголом10: Ра his gast ahwearf / in godes gemynd // mod to mannum, / siddan he metod onget // 'Тогда его дух обратился / к памяти Божией, // разум - к людям, / тогда он Господа познал. //' (Dan 629). Переломным моментом в болезни и изгнании царя оказывается обращение к Богу. Это не только физическое возведение глаз к небу (Dan 622), но изменение души, появление памяти Божией (Dan 629), обращение разумом к людям (Dan 630). Последнее может означать как физическое возвращение царя к обществу, так и обращение к людям вознесшегося (ana on oferhyd/ ofer ealle men (Dan 614)) в гордыне человека. Дальнейшее описание царя как «более скромного» (mœtra on modgeôanc (Dan 634)) указывает, что произошло именно нравственное перерождение, изменение отношения к миру. Далее сообщается, что это нравственное преображение сопутствовало обращению царя к истинной вере и посещению его души Богом (Dan 645-651).
Конструкции с глаголами, обозначающими вращение, обращение, перемену, производные от hwearfian, мы встречам и в элегиях, например, в «Морестраннике»: Forpon nu min hyge hweorfed / ofer hreperlocan, // min modsefa / mid mereflode // ofer hwœles epel / hweorfed wide, // eorpan sceatas, / cymed eft to me // gifre ond grœdig, / gielled anfloga, // hweted on hwœlweg/ hreper unwearnum // ofer holma gelagu. / 'Потому теперь дух мой воспрял / из сердца, // душа моя / с морским потоком // по китовой вотчине / скитается повсюду, // по просторам земли, / придет ко мне вскоре // жаждущая и алчущая, / восплачет, одинокая странница, // зовя в путь китовый / неупокоенное сердце // по водной глади' (строки 58-64)11. Здесь странствие описывается как вполне реальное движение по морским просторам. Однако это движение души, а потому у этих строк может быть переносное истолкование. Они соотносимы с
9 onhweorfan - I. trans. to change, reverse; II. intrans. to change, turn, revert.
10 ahwearfan - I. trans. to turn away, convert; II. intrans. to turn away, turn, move.
11 Текст поэмы «Морестранник» цитируется по изданию (Krapp, Dobbie (eds.) 1936: 143-147).
испытаниями, которые должен проити кающиися грешник (Whitelock 1968).
Тема изгнания в поэме «Даниил» также возникает применительно к израильским отрокам. В песни Азарии подробно описывается судьба израильтян как изгнанников и причины этого состояния (Dan 295-301). При этом используются те же топосы, что и в рассказе о Навуходоносоре. В качестве причины изгнания называется грех гордыни (превознесение). При описании природы греха оговаривается, что он отторгает человека от святой жизни (Dan 299), т. е. жизни с Богом. Кроме того, здесь возникает и мотив лишения изгнанников жизненных благ. Изгнанники называются разбросанными по миру (Dan 300-301), при этом вновь употребляется глагол производный от hwearfian.
Поскольку в христианской традиции гордыня и самопревознесение является корнем всех грехов, то их описанию сопутствует указание на природу греха вообще как противопоставления себя Богу и остальным людям. Однако описание греха в поэме неразрывно связано с раскаянием. Так, Азария осмысливает участь всего израильского народа и приносит от его лица покаяние. Проблема избавления от греха прослеживается на материале использования темы изгнания в рассказе о царе.
В первом случае - это только упоминание статуса изгнанника (earm), которое относится не к царю, но к людям, которым он может оказать милость. В момент истолкования сна Даниил сообщает, что милость к несчастным, забота о них и милосердие может спасти царя от несчастья, описанного во сне: Gehyge pu, frea min, / fwstlicne rwd. // Syle wlmyssan, / wes earmra hleo, // pinga for deodne, / wr dam seo prah cyme // pwt he pec aworpe / of woruldrice. // 'Подумай, Господин мой, / о крепком завете. // Подавай милостыню, / будь несчастным защитой // думай о народе, / прежде чем та пора придет, // когда он тебя свергнет / с престола мирского.' (Dan 585-588). Это описание соотносится с темой изгнания не только на уровне упоминания статуса изгнанника. Мотив лишения жизненных благ переосмысливается в пожелание давать людям милостыню.
Во второй раз мы встречаемся с развернутой темой изгнания: упоминанием статуса изгнанника, места его странствия (Dan 612-621), а также с рассказом о движении его души,
обращении к Богу, обретении смирения (Dan 622-639) и о посещении его души Богом (Dan 650).
Наконец, в последний, третий раз изгнание описывается как прошедшее событие, осмысливается с точки зрения тех изменений, которое оно принесло в сознание и жизнь царя (Dan 655674). Описание свершившегося чуда (Dan 652-654) оказывается этапом, после которого изгнание и сумасшествие царя соотносятся уже с планом прошлого. Интересно, что этот блок, описывающий несчастье царя (Dan 654-674), строится как зеркальное отражение предыдущего описания царя как изгнанника (Dan 612-650). В обоих случаях герой описывается одновременно как царь (Dan 612 и 655) и изгнанник. Его странствие является вынужденным и печальным (Dan 613-617), оно проходит рядом с дикими зверями (621 и 661-662). Причиной странствия оказывается гордость (Dan 612 и 656), а избавление происходит через устремление к Богу (Dan 622-626) и молитву (Dan 657-658).
Таким образом, в «Данииле» тема изгнания расширяется за счет ряда мотивов. Основной мотив темы - странствие - почти не разработан. Описание душевного состояния изгнанника играет значительно большую роль, поскольку средствами темы изгнания поэт сообщает и о сумасшествии царя. В отличие от элегий, в центре внимания в «Данииле» не грусть и печаль, естественные для изгнанника, но движения души: вначале - от Бога и людей в гордость и превознесение, а затем - к людям, к Богу и смирению. Если в элегиях изгнание переживается героем лишь в настоящем, то в «Данииле» изгнание царя описывается дважды: как совершающееся событие и как часть его прошлого. За счет такого построения наррации изгнание осмысливается еще и как средство, возвышающее душу героя.
Литература
Anderson, E. R. 1987: Style and Theme in the Old English Daniel. English Studies 68, 1-23.
Bosworth, J., Toller, T. N. 1882-1898; 1964; 1955: An Anglo-Saxon Dictionary based on the Manuscript Collection of J. Bosworth / Ed. and enlarged by T. N. Toller. Oxford. Caie, G. D. 1978: The Old English Daniel: A Warning Against Pride.
English Studies 59, 1-9. Cherniss, M. 1972: Ingeld and Christ: Heroic Concepts and Values in Old English Christian Society. The Hague-Paris.
Clark, G. 2016: The Anglo-Saxons and Superbia: Finding a Word for it. In: Old English Philology: Studies in Honour of R. D. Fulk/ Ed. L. Niedorf, L. J. Pascaul, T. Sippey. Cambridge, 172-189.
Crowne, D.K. 1960: The Hero on the Beach: an Example of Composition by Theme in Anglo-Saxon Poetry. Neuphilologische Mitteilungen 61, 362-372.
Farrell, R. T. (ed.) 1974: Daniel and Azarias. Ed. with Intr., Notes and Glos. London.
Frey, L. H. 1963: Exile and Elegy in Anglo-Saxon Christian epic poetry. Journal of English and Germanic Philology. LXII (2) April, 293302.
Greenfield, S. B. 1955: The Formulaic Expression of the Theme of Exile in Anglo-Saxon Poetry. Speculum 30 (1), 200-206.
Gvozdetskaya, N. Iu. 2013: [Poetic work and poetic language of AngloSaxon England]. In: Gvozdetskaia N. Iu., Poliakova E. A., Vishnevskii A. V., Pastukhova E. N., Shilova E. A. (eds.). Mir i chelovek v drevneangliiskom poeticheskom iazyke i tekste: opyt lingvokul'turologicheskogo analiza. K 65-letiiu doktora filologicheskikh nauk N. Iu. Gvozdetskoy. [World and person in Old English poetic language and text: a case of linguistic culturological analysis. To the 65th anniversary of N.Iu. Gvozdetskaya]. Ivanovo, 8-39.
Гвоздецкая, Н. Ю. 2013: Поэтическое творчество и поэтический язык Древней Англии. В сб.: Гвоздецкая Н. Ю., Полякова Е. А., Вишневский А. В., Пастухова Е. Н., Шилова Е. А. (ред.). Мир и человек в древнеанглийском поэтическом языке и тексте: опыт лингвокультурологического анализа. К 65-летию доктора филологических наук Н. Ю. Гвоздецкой. Иваново, 8-39.
Gvozdetskaya, N.Iu. 2001а: [Semantics of Old English poetic formula (in "Beowulf" and "The Drean of the Rood")]. In: Lingvistika na rubezhe epokh. Idei i toposy. [Linguistics on the verge of epochs. Ideas and Topoi]. Moscow, 245-263
Гвоздецкая, Н. Ю. 2001а: Семантика древнеанглийской поэтической формулы (на материале «Беовульфа» и «Видение Креста»). В сб.: Лингвистика на рубеже эпох. Идеи и топосы. Москва, 245-263.
Gvozdetskaya, N. Iu. 2001b: [Semantics of Name in the Seafarer: concept - composition - image]. In: Atlantika: Zapiski po istoricheskoi poetike [Atlantica: Notes on historical Poetics]. V. Moscow. Гвоздецкая, Н. Ю. 2001b: Семантика имени в «Морестран-нике»: концепт - композиция - образ. В сб.: Атлантика: Записки по исторической поэтике. V. Москва.
Irvine, M. 1981: Cynewulfs Use of Psychomachia Allegory. In.: Bloomfield M. W. (ed.). Allegory, Myth and Symbol. Cambridge, 40-62.
Krapp, G. Ph., Dobbie E. van K., (eds.) 1936: Seafarer. In.: The Exeter Book. Anglo-Saxon Poetic records. London; New York, 143-147.
Magoun, F. P. Jr. 1955: The Theme of the Beasts of Battle in Anglo-Saxon Poetry. Neuphilologische Mitteilungen. LVI, 81-90.
Mel'nikova, E. A. 1986: [The theme of feast and dichotomy of heroic world of Anglo-Saxon epic]. In: Literatura v kontekste kul'tury [Literature in the context of culture]. Moscow, 16-29.
Мельникова, Е. А. 1986: Тема пира и дихотомия героического мира англо-саксонского эпоса. В сб.: Литература в контексте культуры. Москва, 16-29. Renoir, A. 1989: The Hero on the Beach. Germanic Theme and Indo-European Origin. Neuphilologische Mitteilungen. XC (1), 111-116. Smirnitskaya, O. A. 2004: [On variability of an Epic Text: a Case of Atlakvida]. In: Slovo v perspektive literaturnoi evoliutsii. K 100-letiiu M.I. Steblin-Kamenskogo [Word in the perspective of literary evolution. To the centenary of M. I. Steblin-Kamensky]. Moscow, 173-202.
Смирницкая, О. А. 2004: О многозначности эпического текста (комментарий к строфам «Гренландской Песни об Атли»). Слово в перспективе литературной эволюции. К 100-летию М. И. Стеблин-Каменского. Москва, 173-202. Taylor, P.B. 1967: Themes of Death in Beowulf. Old English Poetry:15
Essays. Providence. Whitelock, D. 1968: The Interpretation of The Seafarer. In.: Bessinger, J. B., Jr.; Kahrl, S. J. Hamden (eds.). Essential Articles: Old English Poetry, 442-457.
M. V. Yatsenko. Theme of Exile in the Old English Biblical paraphrase Daniel
The articles focuses on the use of the traditional epic type-scene of exile in the context of Old English biblical paraphrase. The set of motives that comprise the theme of exile appear at least four times in the text of the Old English poem 'Daniel'. All instances involve the concepts of sin (lat. superbia) and confession. The first instance is Azaria's singing in the fiery furnace, in which he bemoans the fate of his nation and describes the sin that brought them into exile. The next context includes Daniel's explanation of Nebuchadnezzar's dream - Daniel warns the king that he should do good for the wretched (earmra). Blind to the warning, the king becomes exile himself, and goes mad as well. Describing his state of mind the poet pays attention to the change of his thought that somehow resembles the description of change taking place with an exile in Old English elegies. The pivot point in the story of Nebuchadnezzar's conversion is the change in his attitude to people. One more instance of the theme of exile retells the same story from the point of view of the last days of the king. All his life as an exile mirrors the preceding description and adds the theme a new meaning of penitence for the sin.
Keywords: Old English biblical paraphrases, Old English poem Daniel, epic theme, type-scene, motive, theme of exile, theme of madness.
