CC BY
91
УДК 81
С. В. Иванова
Телесные корни лингвокультурологической категории
«СВОЙ - ЧУЖОЙ»
Статья посвящена изучению возможностей паралингвистических средств при передачи лингвокультурологической категории «СВОЙ - ЧУЖОЙ». Значительная роль паралингвистики при реализации данной категории связана с телесной природой последней. Говорящий параметрирует пространство, прибегая к корпореальности, что позволяет ему проводить социальное шкалирование по оси СВОЙ - ЧУЖОЙ.
The article studies the potential of paralinguistic means for the realization of the US - THEM liguocultural category. Paraligistics plays a significant role in the realization of the category under study due to its bodily nature. The speaker divides space with the help of bodily markers, which enables him to scale his communicants from the point of view of US - THEM category.
Ключевые слова: лингвокультурология, лингвокультурологическая категория, оппозиция СВОЙ - ЧУЖОЙ, корпореальная семантика, паралингвистика, паралингвистические средства.
Keywords: cultural linguistics, US - THEM opposition, linguocultural category, corporeal semantics, bodily language, paralinguistics.
Целью данной работы является исследование взаимосвязи телесности и лингвокультурологической категории «СВОЙ - ЧУЖОЙ». Объектом исследования являются языковые средства корпореаль-ной семантики, служащие передаче отношения СВОЙ ЧУЖОЙ. Предмет статьи составляют отношения СВОЙ ЧУЖОЙ, являющиеся маркером одноименной лингвокультурологической категории. В задачи статьи входит (1) определение категории «СВОЙ -ЧУЖОЙ», (2) выявление ее лингвокультурологического статуса, (4) определение понятия телесности/ корпореальности, (5) выделение маркеров телесности в тексте, (6) соотнесение данных маркеров с реализацией изучаемой категории.
Обращение к проблематике телесности при рассмотрении категории «СВОЙ - ЧУЖОЙ» представляется совершенно закономерным на фоне того живого интереса, который демонстрируют современные специалисты по культурологии, антропологии, этнологии и теории межкультурной коммуникации к вопросам корпореаль-ной семантики. Многочисленные исследования телесного мышления вскрывают его тесные и прочные связи с самосознанием и самооценкой [3; 5; 8; 10], с очевидностью подтверждая, что телесное бытие тесно связано с пространством жизнедеятельности человека, чьи телесные характеристики сопрягаются с процессом культурной социализации. Телесность позволяет типологизировать человека [3], поскольку «тело говорит на языке социальной идентичности» [10, с. 26].
Представляется целесообразным, согласившись с A.A. Романовым, трактовать телесность «как качество, силу и знак телесных реакций человека» [10, с. 29]. Исследователь подчеркивает, что «телесность проявляется как процесс в форме тела через характерные движения, позы, осанку, дыхание, ритм, темп, температуру, «протекаемость», запах и звучание» [10, с. 31]. Таким образом, телесность как продукт тела и духа не может быть не связана с базовыми культурными смыслами и архетипами. Данный ракурс исследования позволяет по-новому оценить манифестацию лингво-культурологической категории «СВОЙ - ЧУЖОЙ».
Категория «СВОЙ - ЧУЖОЙ» как культурологическая категория позволяет члену лингво-культурного сообщества (далее: J1KC) структурировать пространство и определять природу находящихся в нем объектов по отношению к самому себе или своему личному пространству: соответственно, отчуждая их или располагая в зоне субъекта высказывания [6, с. 120]. Лингвокультурологический статус категории «СВОЙ - ЧУЖОЙ» связан с тем, что она носит «корреляционный характер и представляет собой результат последовательного взаимодействия языковых маркеров и культурных доминант» [7, с. 41].
Лингвокультурологические категории организуют, структурируют, определяют функционирование лингвистических (и, по всей видимости, паралингвистических) средств выражения некоего содержания, будучи манифестантами того или иного лингво-культурного кода. Лингво-культурный код понимается «как система культурно-языковых соответствий, характеризующая то или иное лингво-культурное сообщество и выработанная им в процессе познания и описания окружающей действительности» [7, с. 40]. Культурные доминанты могут восходить к разным культурологическим источникам: архетипическим представлениям человека как наиболее общим, фундаментальным; изначальным схемам представлений [1, с. 111], лежащим в основе познания мира; стереотипам как символическим обобщениям, реализуемым посредством устойчивых, принимаемых a priori представлениям, формирующимся благодаря типологизации [9, с. 469]; особенностям менталитета как психического склада этнической (национальной) группы [2, с. 160]. Лингвокультурологические категории, с одной стороны, переплавляют культурное содержание в языковом котле. С другой стороны, будучи актуализированными в речи, они обладают способностью идентифицировать говорящего как члена того или иного ЛКС.
Лингвокультурологическая категория «СВОЙ - ЧУЖОЙ» служит базовой дифференциации по принадлежности/ непринадлежности к кругу, умозрительно очерченному говорящим субъектом вокруг себя и себе подобных. Различие по линии «свои - чужие» относится к древнейшим архетипическим представлениям человека [12, с. 135— 143], и как отмечает акад. Ю.С. Степанов, «это противопоставление, в разных видах, пронизывает всю культуру и является одним из главных концептов всякого коллективного, массового, народного, национального мироощущения» [12, с. 126].
Категория «СВОЙ - ЧУЖОЙ» относится к определяющим человеческое существование категориям, поскольку одноименное деление мира является результатом процесса осознания человеком своей идентичности, своего места среди других людей. В основе процесса самоидентификации заложено древнейшее архетипиче-ское противопоставление себя и всего, что относится к "своему кру-
гу", к тому, что, не только находится за пределами данного круга, а потому непонятно, но, и тому, что в определенных обстоятельствах наращивает негативный потенциал и в дальнейшем перерастает в чужое. Чужое несет в себе нечто устрашающее или угрожающее. Ибо все, что характеризуется свойством чужой, - это не просто «не свой», не связанный родственными или близкими отношениями, не совпадающий по духу, взглядам, интересам и потому далекий1, но и нечто смыкающееся с чуждым и чужеродным, а потому неестественное, непривычное и отторгаемое своим собственным существом2, то есть непонятное, странное, противоположное, противостоящее и даже враждебное.
Примечательно, что деление на категории «своих» и «чужих» первоначально производилось только по отношению к чужим, некой третьей стороне, отличительное свойство которой можно охарактеризовать как "другой, то есть не такой, как я". По мнению философов и этнопсихологов, самоидентификация в своем генезисе была результатом дифференциации, отграничения от чужих - других, тех, кого иначе называют «они» [13, с. 208-209]3.
Появившаяся таким образом оппозиция своего и, противоположно этому, не вписывавшегося в парадигму своего может получать различное вербальное оформление: СВОЙ ЧУЖОЙ, СВОЙ ДРУГОЙ, МЫ ОНИ, свидетельством чего является терминологическое варьирование в посвященных данной проблеме работах по межкультурной коммуникации, лингвокультурологии, культурологии, социальной психологии, этнопсихологии [4, с. 117-121; 13, с. 208; 14, с. 31-33]. Наблюдаемое различие в номинациях не представляется случайным. Дело в том, что очень сложно выявить семантический объем данной категории и, соответственно, подобрать наилучший способ ее вербализации.
1 См. словарную статью ЧУЖОЙ в издании: Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С.А. Кузнецов. - СПб.: Норинт, 2004. - С. 1486.
2 См. словарные статьи ЧУЖДЫЙ, ЧУЖЕРОДНЫЙ [там же].
3 Недаром в народе бытует фраза «Против кого дружим?», что означает сплочение не на основе осознания общности, а, прежде всего, для борьбы с другими, чужими. В данном случае единство двух сторон возникает как результат отличия третьей стороны.
Так, Л.И. Гришаева и Л.В. Цурикова различают формы манифестации данной категории как СВОЙ - ЧУЖОЙ и СВОЙ - ДРУГОЙ в зависимости от пограничных зон разведения своего и тому, что ему противостоит. Авторы полагают, что замена чужого на другой в данной оппозиции снимает отрицательную оценочность. Представляется, что смена номинации «чужой» на «другой» в большей степени является данью политкорректности и отражает задачи современного общества, нежели имеющееся status quo. Научить толерантности, привить восприятие «другого» как того, что составляет «более или менее равноценную альтернативу "своему"» (Л.И. Гришаева, Л.В. Цурикова), все еще остается насущной задачей современного поликультурного общества. Кроме того, спорность данной точки зрения обусловлена и другими - лингвистическими и онтологическими - факторами. Представляется, что ДРУГОЙ - это не только не данный, но и противоположный, не такой1. Кроме того, словарь указывает, что данная лексема служит введению противопоставления, а потому, представляется, не может быть лишена свойства ак-сиологичности2. Свойство аксиологичности заложено в основе бинарной оппозиции. Это связано с природой бинарности, которая диктует неизбежную положительную или отрицательную квалификацию противопоставляемых членов оппозиции [14, с. 32]. И в силу всего этого замена одной оппозиции другой не решает основной проблемы выбора адекватных номинирующих средств. Пожалуй, терминология социальной психологии с оппозицией «мы они» в большей степени отвечает данной задаче. Дейктичный характер средств именования данной оппозиции делит пространство как физическое, так и ментальное, служит дифференциации «своего» и «не своего» и в силу этого лишает данную оппозицию эксплицитно выраженной оценочности [6, с. 123]. Еще одним достоинством данной номинации является гибкий характер размежевания: вторая сторона «ты / вы» может входить как в круг «мы», так и в круг «они».
1 Не такой", "не так" в русском языке несет отрицательную коннотацию: достаточно вспомнить известные строки Владимира Высоцкого: «Эх, ребята, все не так, все не так, как надо», то есть "неправильно", "плохо".
2 См. Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С.А. Кузнецов. -СПб.: Норинт, 2004. - С. 285.
Таким образом, трехчленность системы личных местоимений, которая отражает естественную категоризацию мира на три основополагающие взаимодействующие стороны, легко укладывается в культурный архетип, противопоставляющий «свое» и «не свое».
Принимая во внимание уже сложившееся и закрепившееся за разделением на своих и не своих именование категории «СВОЙ -ЧУЖОЙ» в отечественной культурологии и лингвокультурологии, считаем нецелесообразным нарушать сложившийся трэнд и оставим за этой категорией уже закрепившееся именование. Вместе с тем, учитывая терминологию социальной психологии и этнопсихологии, а также языковую традицию англоязычных исследователей, которые присвоили данной оппозиции название US THEM divide/ opposition, будем использовать в качестве синонимов соответствующие русские эквиваленты для именования членов изучаемой оппозиции.
Несмотря на широкий круг исследований по данной проблематике, исследователи отмечают, что до настоящего времени не сформулированы научные определения понятий СВОЙ и ЧУЖОЙ. Во всех вариантах их использования доминирует обыденный уровень восприятия и интерпретации. Специалисты, работающие в области межкультурной коммуникации и лингвокультурологии, подчеркивают, что «при таком подходе "чужой" имеет несколько значений и смыслов:
• нездешний, иностранный, находящийся за границами родной культуры;
• странный, необычный, контрастирующий с обычным и привычным окружением;
• незнакомый, неизвестный и недоступный для познания;
• сверхъестественный, всемогущий, перед которым человек бессилен;
• зловещий, несущий угрозу для жизни» [11, с. 61-62].
Вместе с тем чужое может быть как источником опасности, так и
манить своей новизной, искушать соблазном получения нового опыта [11, с. 62]. В этом плане весьма интересны этимологические изыскания Ю.С. Степанова, который усматривает определенную связь
между концептами «Чужой» и «Чудо». При этом «Чудо» понимается как «явление, не объяснимое естественным порядком вещей» [12, с. 139-140].
Дифференциация по признаку СВОЙ ЧУЖОЙ имеет последовательную и системную языковую реализацию. Однако работа с эмпирическим материалом неизбежно подводит к выводу об особой значимости паралингвистических средств при передаче изучаемой категории. Осознание положения своего тела, отношение тела homo loquens к пространству, телесные реакции коммуникантов становятся содержательной характеристикой, которая позволяет провести грань между своими и чужими, не прибегая к вербализации и дальнейшему открытому противопоставлению. Соматические реакции становятся теми маркерами, которые позволяют судить о собеседнике или третьей стороны, как о своих или чужих.
Обращает на себя внимание, что маркировка пространства своего или чужого часто производится посредством восходящих к телесной, или, иными словами, корпореальной семантике паралингвистических средств хронемики, проксемики, мимики, жестикуляции. Противопоставление на физическом уровне передает противопоставление ментального порядка. Позиционирование человека в пространстве производится посредством телесного / корпореального структурирования пространства, и далее эта телесность отражается в выборе соответствующих вербальных знаков. Весьма показательным в этом плане является отрывок из детективного романа Сью Графтон "J is for Judgment"1, в котором глазами третьей стороны, находящегося в засаде детектива, дается описание противостояния двух других персонажей. Причем это противостояние, реализуясь в социальной коммуникации, очевидно проявляется исключительно на телесно-физическом уровне, что передается в авторском нарративе. Так, автор указывает на специфику языка телодвижений, в котором прочитывается антагонизм героев, их принадлежность разным полюсам на шкале СВОЙ -ЧУЖОЙ.
1 Grafton S. J is for Judgment. - N.Y.: Fawcett Crest, 1993. - 376 p.
26
E.g. They seemed to be winding up their conversation, body language cautious and just a shade antagonistic (S. Grafton, p. 235).
Антагонизм «корпореальности», возникающий вследствие физического деления пространства, является явным маркером разделения на своих и чужих. Ментальная дифференциация и дальнейшая оппозиция СВОЙ ЧУЖОЙ соответствуют телесному опыту.
E.g. As family reunions go, this didn't seem that good. So far, Brendan was the only one who was having any fun. Michael stood to one side, leaning against the chest of drawers, his expression withdrawn (S. Grafton, p. 249).
Описание встречи с сыном блудного отца, пришедшего повиниться через 10 лет после своего загадочного исчезновения, которое повлекло за собой многочисленные семейные неурядицы и финансовые трудности, содержит указание на пространственное противостояние (stood to one side). Ошибки в интерпретации разделения на своих и чужих быть не может, так как еще одним проявлением отдаленности на корпореальном уровне является выражение лица сына (his expression withdrawn). Таким образом, оппозиция СВОЙ ЧУЖОЙ имеет явственные соматические корни.
Убедительным примером, подтверждающим доминирующий характер корпореальности при выражении категории «СВОЙ -ЧУЖОЙ», является дальнейшее описание автором сопровождающих данный разговор паралингвистических средств. Поскольку сын не может простить предательства отца, он остается немногословным в разговоре, но весьма красноречивы его жесты, телодвижения. Так, автор останавливается на особенностях окулесики - движении глаз героев. После тирады отца, который пытается найти оправдание своему неожиданному и долгому исчезновению, сын отчуждается, поскольку не верит в искренность, правдивость и весомость заверений отца. Это отчуждение передается тем, что он отводит глаза (broke off eye contact) и тем самым вновь отдаляется от отца, не желая даже вступать в дискуссию (I watched him consider and discard a retort):
E. g. "This is pointless. I can't undo the past. I can't change what happened back then. Brian and I are going to turn ourselves in. That's the best I can do, and if that's not good enough, then I don't know what to say".
Michael broke off eye contact, shaking his head with frustration. I watched him consider and discard a retort (S. Grafton, p. 253).
Нельзя не остановиться еще на одном любопытном примере, который показывает роль всего комплекса параметров, относящихся к телесности, при реализации категории «СВОЙ - ЧУЖОЙ». Так, в романе Д. Стил "The House on Hope Street" автор знакомит читателя с одним из главных персонажей, адвокатом Джеком. Весьма характерным является описание его манеры вести дело.
E.g. It was always Jack who took the more aggressive, confrontational role, the lion in the courtroom, fighting for better conditions and bigger settlements, relentlessly backing his opponents into a corner, from which there was no relief for them until they gave him what he wanted for his client (D. Steel, p.2)1.
Противопоставление СВОИХ и ЧУЖИХ очень точно передается ссылкой на такие характеристики личности, как поведение (aggressive and confrontational role, backing into a corner), моральные установки (relentlessly). Весьма показательными средствами манифестации категории «СВОЙ - ЧУЖОЙ» является пространственная метафора (back into a corner), а также однозначное средство номинации противостоящей стороны (opponents), что сразу подразумевает разделение на СВОИХ и ЧУЖИХ.
Таким образом, необходимо отметить, что шкалирование по оси СВОЙ - ЧУЖОЙ производится при участии всех компонентов телесности. Тело является равноправным элементом при решении вопросов социально-культурной идентичности: именно оно становится точкой отсчета при построении системы координат для обозначения СВОИХ и ЧУЖИХ. Разделение ментального пространства на СВОЕ и ЧУЖОЕ является результатом переработки телесного опыта.
Таким образом, анализ практического материала показывает, что при изучении функционирования лингвокультурологической ка-
1 D. Steel. The House on Hope Street.-A Del Book, 2000. -295 p.
28
тегории «СВОЙ - ЧУЖОЙ» особое внимание следует уделить роли паралингвизмов, поскольку они явно или скрыто могут свидетельствовать о телесной / корпореальной семантике, то есть о том, как позиционирует себя говорящий субъект: кого считает своим, а кого выводит за черту своего пространства и помещает в круг чужих. Боле того, практический материал дает право предполагать, что в коммуникации паралингвистические средства приобретают особое значение, отодвигая на второй план средства вербального характера. Это может быть связано с тем, что коммуниканты далеко не всегда имеют возможность эсплицировать оппозицию СВОЙ ЧУЖОЙ по отношению к собеседнику - в таких случаях мощным средством выступает корпорельная семантика. Она компенсирует невозможность использования вербальных средств и переводит оппозицию СВОЙ ЧУЖОЙ в область корпореальной/телесной семантики. Таким образом, категория «СВОЙ - ЧУЖОЙ» приводит в действие сложный механизм телесной организации пространства, который и определяет направление социальной перцепции.
Список литературы
1. Аверинцев С.С. Архетипы // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 1. М.: Науч. изд-во «Большая Российская энциклопедия», 1997. - С. 110-111.
2. Андреева Г.М. Социальная психология. - М.: Аспект Пресс, 2003. -364 с.
3. Бурдье П. Структуры. Habitus. Практики // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. - Новосибирск, 1995. -20 с.
4. Гришаева Л.И., Цурикова Л.В. Введение в теорию межкультурной коммуникации. - М.: Академия, 2006. - 336 с.
5. Залевская A.A. Корпореальная семантика и интегративный подход к языку // Лингвистические парадигмы и лингводидактика. - Иркутск: изд-во БГУЭП, 2002. - С. 9-21.
6. Иванова C.B. Дейктико-аксиологическая природа лингвокультурологиче-ской категории «СВОЙ - ЧУЖОЙ» // Homo loquens в языке, культуре, познании: Сб. науч. статей. К 70-летию проф. Р.З. Мурясова. Ч. I / отв. ред. 3.3. Чаныше-ва. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2010. - С. 120-132.
7. Иванова C.B. Об основных понятиях и категориях лингвокультурологии // Когнитивные и семантические аспекты языка и речи: сб. науч. ст. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2007 - С. 40-46.
8. Матурана У.Р., Варела Ф.Х. Древо познания. Биологические корни человеческого понимания. -М.: Прогресс-Традиция, 2001. -224 с.
9. Орлова Э.А. Культурная (социальная) антропология. - М.: Академический Проект, 2004. - 480 с.
10. Романов A.A. Вербо- и психосоматическая телесность бытия человека // Романов A.A., Сорокин Ю.А. Вербо- и психосоматика: две карты человеческого тела. - М.: ИЯ РАН - Тверь: АГРОСФЕРА ТГСХА, 2008. - С. 17-56.
11. Садохин А.П. Межкультурная коммуникация. - М.: Альфа-М; ИНФРА-М, 2004. -288 с.
12. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М.: Академический Проект, 2001. - 990 с.
13. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. - М.: ИП РАН, Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. - 320 с.
14. O'Sullivan Т. et al. Key Concepts in Communication and Cultural Studies / O'Sullivan Т., Hartley J., Saunders D., Montgomery M., Fiske J. - Routledge, 1994. -XIV, 367 p.
