CC BY
23
УДК 808.2:008
DOI: 10.21685/2072-3024-2017-2-9
Ю. В. Рудова, В. В. Жура
МЕТАФОРИЧЕСКИЕ НОМИНАЦИИ В ХАРАКТЕРИСТИКЕ ПОНЯТИЙ КОРПОРЕАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
Аннотация.
Актуальность и цели. Антропоцентрический поворот в лингвистических исследованиях способствует тому, что человек воспринимает и соизмеряет все новое и хорошо известное по своему образу, наделяя воспринимаемые объекты антропоморфными характеристиками, в результате чего происходит преобразование семантических компонентов слов. В языке выделяются классы слов, основанных на ассоциативных связях с антропоморфными признаками, которые становятся потенциальными источниками метафорических номинаций в языке. Цель работы - проанализировать антропоморфные метафоры, включающие лексемы <плоть> и <тело>, с помощью которых объекты метафори-зации моделируются по подобию человека.
Материалы и методы. Реализация поставленных исследователем задач была достигнута на основе использования обширного корпуса текстов, репрезентирующих медицинский, обиходный, художественный, религиозный и ме-диадискурсы. Методологический потенциал включает: анализ словарных дефиниций (использование толковых, паремиологических словарей), интерпре-тативный анализ, позволивший выявить семантические компоненты значений лексем, контекстуальный анализ, анализ частотности употребления языковых единиц.
Результаты. Исследованы особенности метафорического переноса наименования одного объекта на другой в процессе коммуникативной деятельности. Выделены базовые понятия корпореальной культуры. Рассмотрены антропоморфные метафоры, включающие в свой состав лексемы <плоть>и <тело>. Установлено, что источником метафоризации лексем <плоть> и <тело> выступают базовые значения данных слов, каждое из которых допускает несколько толкований.
Выводы. Изучение процессов метафоризации, т.е. переноса или переосмысления компонентов значения, позволяет лучше понять объективный процесс познания и категоризации окружающей нас действительности в процессе коммуникативной деятельности.
Ключевые слова: метафора, корпореальная культура, тело, плоть.
Yu. V. Rudova, V. V. Zhura METAPHORS AS THE MAIN CONCEPTS OF CORPOREALITY
Abstract.
Background. The person-centered approach in linguistics manifests itself in people's willingness to compare everything they perceive with the 'self', thus endowing the perceived objects with human characteristics. As a result, semantic transformations can occur. The language has some word classes, which are based on the similarities of the human body. These word classes hold great potential of becoming body metaphors. The purpose of the article is to analyze metaphors based on the similarities of body and flesh to disclose the mechanism of modeling the metaphorical meaning.
Materials and methods. We used a variety of texts representing medical, colloquial, artistic, religious and media discourses to identify metaphorically used words based on the similarities of body and flesh. We analyzed the definitions of body and flesh in thesauruses, explanatory and proverb dictionaries. We performed an interpretative analysis to identify the principal semantic components of body and flesh. Also, we carried out a contextual and statistical analysis.
Results. We have studied the features of metaphorization in communication practices and highlighted the basic concepts of corporeal culture. The article describes body metaphors based on the similarities of body and flesh and points out that the sources of metaphorization of the main concepts of corporeality are their basic meanings, which have several possible interpretations.
Conclusions. The study of metaphorization based on the transfer of the meaning components will provide better understanding of objective cognition, classification and categorization of the world.
Key words: metaphor, corporeal culture, body, flesh.
Интерес к изучению метафоры, в настоящее время являющейся объектом исследования целого ряда наук, возник в античности, в обстановке зарождения и расцвета ораторского искусства в Древней Греции.
Анализ накопившегося за это время корпуса работ, посвященных изучению метафоры, показал, что именно античная наука определила основные векторы развития теории метафоры и обозначила наиболее существенные подходы к ее изучению.
Начав исследования в области теории метафоры, Аристотель видел в метафоре способ переосмысления значения слова на основе сходства [1, с. 68, 70], таким образом сводя метафору к простому сравнению. Ученые-языковеды, активно занимавшиеся исследованием проблемы метафоры в последующие столетия, а также многие современники продвинулись дальше в своих изысканиях в отношении структуры, характера и когнитивного потенциала метафоры, установив, что «наше мышление метафористично, так как проистекает из сравнения; метафоры лишь извлекают это сравнение на поверхность» [2, с. 94]. Примечательно, что в существующих в настоящее время подходах к изучению метафоры подчеркивается антропоцентричность метафоры и ее связь с человеком в целом, с его мышлением и мыслительными процессами в частности. Так, в процессе познания человек переосмысливает и интерпретирует объекты окружающей действительности, вытесняя первоначальные значения и заменяя или дополняя их новыми, связанными с ними общими семантическими, культурными или иными компонентами значений. В подтверждение данного тезиса приведем цитату Дж. Лакоффа и М. Джонсона из работы «Метафоры, которыми мы живем»: «Мы рассматриваем метафору как неотъемлемую часть человеческого восприятия действительности и как средство для создания новых значений и новых сущностей в нашей жизни» [3, с. 195]. Объективируя фрагменты действительности метафорически, мы используем метафору для того, чтобы охарактеризовать явления и сущности, которые невозможно формально представить иным способом. Как следствие этого, в науке о языке середины XX в. господствовало мнение о том, что «метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыден-
ная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути» [2, с. 96].
К концу XX столетия в лингвистике окончательно сформировалось мнение, согласно которому метафорические номинации - это не только результат замены слов, но и «ключ к пониманию основ мышления и процессов создания не только национально-специфического видения мира, но и его универсального образа» [4, с. 6].
На «соизмеримость сопоставляемых в метафоризации объектов в человеческом сознании безотносительно к реальным сходствам и различиям их сущностей» указывает В. Н. Телия [5, с. 4], подчеркивая общую антропологическую парадигму знания, характерную для науки последних десятилетий в целом, с одной стороны, и значительные различия в системах категоризации и концептуализации объектов окружающей действительности у разных этносов, с другой стороны.
Таким образом, сложный и многоаспектный характер метафоры как своеобразного результата языковой концептуализации объективной действительности и метафоризации как процесса, в результате которого происходит восприятие, референция и номинация определенного фрагмента внеязыко-вой действительности посредством метафоры, предопределили повышенное внимание и интерес со стороны лингвистов к их изучению на протяжении столетий.
Тем не менее проблемы систематизации метафор и описания процесса метафоризации начали активно разрабатываться лишь с конца XIX столетия. Глубоко исследуя степень регулярности метафоризации определенных семантических классов слов, ученые выделяют зооморфные, фитоморфные, антропоморфные, пространственные и другие метафоры [6, с. 21]. По мнению ряда лингвистов, не все пласты лексики в одинаковой мере «предрасположены» к формированию метафорических номинаций. В основном метафорическим потенциалом обладают «чувственно воспринимаемые предметы (или явления), вычленяющие семантический компонент, преобразующийся в символ метафоры, без которого метафора невозможна» [7, с. 100]. Ввиду этого, как отмечает автор, «регулярным источником метафоры являются семантические сферы материального и животного мира, человека как физического и социального существа...» [8, с. 206, 207]. В результате преобразования семантических компонентов слов, обозначающих человека как физическую субстанцию, в языке возникают метафоры, в основе которых лежат ассоциативные связи с человеческими, т. е. антропоморфными, признаками.
Учитывая данные самых разных подходов к исследованию природы метафоры, в нашей работе под метафорой мы понимаем процесс переноса значения, в основе которого лежат специфические для каждого этноса модели, по которым образуются метафоры.
Антропоцентрическая направленность современной лингвистики, в рамках которой происходит становление новой парадигмы исследований, основанной на признании необходимости интегрированного подхода к рассмотрению человека, включающего единство языкового, физического, психического, духовного компонентов, во многом способствовала выделению семантических сфер (классов слов), которые служат потенциальными источниками метафорических номинаций: «человек соизмеряет все новое по своему образу
и подобию или по пространственно воспринимаемым объектам, с которыми человек имеет дело в практическом опыте» [5, с. 182].
Смену парадигмы лингвистических исследований в пользу антропоцентрической мы связываем с тем, что в западной литературе принято называть термином «корпореальность» или «корпореальная культура» (от лат. corporeus, corpus - тело). Понятие «корпореальность» впервые зародилось и нашло продолжение в философском и эстетическом сознании западной цивилизации посредством настойчивого культивирования телесных интенций. Переход западных стран к новому этапу развития общества способствовал тому, что корпореальность стала одним из глобальных компонентов человеческой массовой культуры в XX-XXI вв., затронув все сферы человеческой деятельности, в том числе языковую.
Определяя корпореальную культуру как реализацию культурных практик и интенций (замыслов) через стратегии и тактики, в основе которых лежит осмысление собственного тела, непосредственно его значимости и значимости по отношению к другим телам, а также на основании анализа частотности употребления языковых единиц и данных интерпретативного анализа текстов, функционирующих в рамках рекламного, обиходного, медицинского и медиадискурсов в качестве базовых понятий корпореальной культуры, нами были выделены тело и плоть, объединяемые наличием общего семантического компонента, антагонистические им душа и дух и, наконец, смежные понятия, фиксирующие в своем значении указание на связь с телом: грация, гармония, красота, изящность, сексуальность. Последние оказываются не менее важными, чем понятия тела, плоти, так как они являются номинациями, не только фиксирующими в своих значениях существенные признаки тела, но и выражающими общественно осознанное отношение к называемым признакам тела.
Объектом осмысления в корпореальной культуре является человек как биологическая сущность со свойственными ему соматическими признаками. Духовное начало в человеке в новой парадигме исследований отодвигается на второй план, уступая место желанию современного человека «эстетизировать» свое тело. Ввиду этого, а также ставя перед собой цель проследить и выявить метафорические номинации, обозначающие основные понятия корпореальной культуры (тело и плоть), рассмотрим основные значения данных понятий и то, как происходит метафоризация хорошо известных всем понятий.
Выделив в качестве базового понятия корпореальной культуры <плоть>, мы прежде всего исходим из того, что в антропологии понятия плоти и тела неразделимы. В понятийном аппарате человека <плоть> выступает как символ процессов, которые опосредуются через тело, точнее его физические состояния, например чувство боли, удовольствия, голода или насыщения и т.п. Находя объективное выражение в психических формах телесности, человек, чувствуя боль, говорит: «заглушить боль» или «боль отступит»; чувствуя голод: «сосет под ложечкой» или «заморить червячка», когда насыщается пищей: «наелся как дурак» или «наелся до отвала», когда испытывает удовольствие: «доволен как слон» или «на седьмом небе от счастья» и т.д. В этом смысле плоть - непременное условие телесного существования как в виде отдельной части тела, например руки, так и всего тела в целом.
Обратившись к определению понятия <плоть> в Толковом словаре живого великорусского языка В. И. Даля [9], мы находим, что данное понятие имеет следующие значения: 1. Тело животного и человека; все вещество, из коего состоит животное тело, а в особенности мясо, мышцы; персть, прах, человек телесный, вещественная половина его, покидаемая при отрешении духа; живой или земной человек. 2. Животные страсти и влечения человека, вожделения и похоти пяти чувств, телесные услады, как разгульная жизнь всякого рода. 3. Перхоть, шевырюжки, перх, перша, лупа. 4. В ваянии, тело, по толщине или по округлости своей. 5. Христос.
Примечательно, что метафоризации подвергаются те значения понятия <плоть>, которые имплицитно несут в себе многочисленные смыслы и дополнительную информацию. Это прежде всего те значения, которые допускают ассоциативные сравнения.
Так, анализ словарных дефиниций, в результате которого произошло расширение списка значений исследуемого слова, показал, что физическое тело в более широком контексте подразумевает человека во время всей его земной жизни, т.е. телесного существования на земле: «...даже и плоть моя упокоится в уповании», т.е. до тех пор, пока живу на свете, я буду продолжать надеяться (Библия, псалом 15).
В результате метафорического переноса значения, основным компонентом которого является воплощение в телесной (материальной) форме, в языке возникла метафора: «облекать в плоть и кровь планы (идеи, замыслы), т.е. осуществлять планы, воплощать в материальной форме. Схожий семантический компонент имеют выражения, содержащие слово плоть и обозначающие порождение кого-то или чего-то нового. При этом они могут употребляться как в своем прямом значении, т.е. ребенок, например: «...мой сын, моя плоть и кровь», «плоть от плоти, кость от кости.», «Как тебе не считать себя солидарным с ними... не восклицать: о плоть от плоти моей, кость от костей моих!» (М. Е. Салтыков-Щедрин, 1972), так и метафорическом, т.е. детище, например: «Мы - плоть от плоти славянофилов, духовные их наследники. А славянофильство, знаешь, что такое? -расейский помещичий идеализм» (А. Толстой, 1972).
Не меньшим метафорическим потенциалом обладают высказывания: «Ростов от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование "ангел во плоти"» (Л. Н. Толстой, 1996). «Вы знаете, что у меня жена - ангел во плоти - доброта неизъяснимая» (И. С. Тургенев, 1979). Выражение ангел во плоти используется при характеристике кроткого нравственного человека, ведущего скромный образ жизни [10]. С другой стороны, ангел во плоти - это метафора, используемая для номинации человека, пытающегося скрыть свои истинные черты и характеристики и предстать иным человеком, более кротким и непорочным, чем есть на самом деле: «Не буду говорить о характере Антонова - там все сходится с действительностью: а вот характеристика Деева меня, мягко говоря, удивила: "ангел во плоти", хотя работу менял, как перчатки, пил и прогуливал» (В. Козлов «Выстрел на тропе»). И в первом, и во втором значениях метафора ангел во плоти является номинативной и содержит семантический компонент - «человек, облаченный в физическую (телесную) оболочку, с приписываемыми ему разными психическими проявлениями».
Значение слова <плоть> как источника чувственности, похоти имеет специальную помету в толковом словаре (церк. ~ церковный), что обусловлено тем, что в церковных писаниях слово <плоть> часто употребляется для обозначения греховного человеческого естества, лишенного благодати Святого Духа. Искупление грешной природы человеческого естества, которое красной нитью пронизывает весь Новый Завет, находит формальное выражение в ряде метафор (умерщвлять плоть, смирить свою плоть, усмирить плоть, обуздывать плоть, плоть бунтует и др.), в основе которых лежит общий семантический компонент исходного и производного значений. Так, смирить - значит сделать кротким, смирным, послушным; подчинить своей воле, подавить. Смирить чаще всего получается духовные или психические проявления. В отношении же плоти, т.е. физической (материальной) сущности, смирить/усмирить/умерщвлять означает очистить от греха, поработившего человеческое тело. В доказательство приведем цитату из Сборника русских духовных стихов, в котором <плоть>, употребляясь в контексте в значении источника чувственности, вожделения, приобретает неодобрительную уничижительную окраску:
Плоть моя невоздержная,
Я боюсь тебя: погубишь меня.
Интерпретативный анализ паремиологических единиц русского языка, содержащих понятие <плоть>, позволил нам выделить общий семантический компонент лексемы <плоть>, употребляемой в значении человек телесный с вожделениями и похотью, а именно «часть человеческого существа, которая противопоставляется душе»: Дух бодр, да плоть немощна. Стрелы пронзают плоть, а злые слова - душу. Душа прохладу любит, а плоть пар. Дух тянет горе, плоть долу. Плоть немощна, а душа грешна.
С целью раскрытия ценностного (значимостного) компонента лексемы <плоть> при анализе употребления данного понятия в третьем значении, т.е. перхоть, мы обратились к данным Этимологического словаря русского языка М. Фасмера. Плоть происходит от праславянского языка, от которого также произошли древнерусское слово плъть - «кожа, цвет кожи», старославянское слово плъть (древнегреч. оар£), белорусское слово плоць, болгарское плът, сербохорватское попут, т.е. «похожий», словенское роЪ, т.е. «кожа, цвет кожи», чешское и словацкое слова ре', польское - р1ес. В словаре отмечается, что данная лексема родственна литовскому слову рШа, т.е. «корка», и латышской лексеме рШа, т.е. «тело, плоть, кожа», «голая (нежная) кожа, кожа с головы» [11]. Сопоставляя восточнославянские лексемы плъть, плоць, плът с их соответствиями в южнославянских и балтийских языках ро11, ре', р1ес, рШа, рШа, следует отметить прежде всего фонетическое расхождение. При этом значительных семантических отличий между данными лексемами нами выявлено не было, так как значения «кожа», «корка», «кожица» обозначают внешнюю материальную оболочку, которую можно «снимать». В подтверждение этого в Толковом словаре живого великорусского языка В. И. Даля мы находим следующие примеры употребления лексемы <плоть> в значении перхоть: плоть вычесывается гребнем; вычески плоти из головы. Интерпре-тативный анализ текстов, репрезентирующих обиходный и медицинский дискурсы, позволил нам заключить, что лексема перхоть регулярно включается
в процесс метафоризации, заключающейся в переносе признаков, свойственных некоторой референциальной области, в иную референциальную область [12]. В результате возникают такие метафорические номинации, как «снег на голове», «перхоть как песок», «волосы могут покрыться инеем», «белый иней перхоти», «иней на плечах». Попытки обнаружить метафорические номинации с лексемой <плоть> в значении перхоть, а также с синонимичными шевырюжки, перх, перша или лупа оказались безуспешными. С одной стороны, это объясняется тем, что последние являются диалектными. Если они включаются в процесс метафоризации, то это происходит на диалектном уровне, по метафорическим моделям, применяемым на территории данного языкового ареала. С другой стороны, такие примеры, как «гребнем вычесать корочки с поверхности головы ребенка», «корочку после распаривания вычесываем гребнем», указывают на то, что «верхнюю кожицу», образующуюся на голове, больше не называют плотью, а следовательно, данное понятие является устаревшим и не может включаться в метафорические модели, свойственные языковому сознанию современного лингвокультурного сообщества.
Понятие <плоть> в значении тело, по толщине или по округлости своей, как отмечается в словаре В. И. Даля, применяется преимущественно в изобразительном искусстве, произведения которого имеют объемную форму и в осязательных, телесных формах изображают человека, животных и прочее. В связи с этим в искусстве применяются такие понятия, как барельеф - изваяние в какую-то долю плоти: в треть, в четверть плоти; горельеф -изваяние в полплоти; полная статуя - во всю, в полную плоть. Семантический анализ значений данных понятий показал, что под <плотью> понимается физическое (материальное) тело, в котором нет жизни. Это объективно представленная копия человека, животного или иной материальной субстанции в определенном масштабе.
Контекстуальный анализ позволил нам выявить эпитеты, наиболее часто употребляемые с лексемой <плоть> и встречающиеся в указанном выше значении в текстах, репрезентирующих художественный дискурс: «плоть живая мертвою стала», «плоть живая - это (она) не плоть мертвая». Тем не менее метафорические номинации в характеристике понятия <плоть> как тела, по толщине или по округлости своей отсутствуют, что подтверждают данные анализа текстов медиадискурса и художественных текстов: «Как могла выглядеть во плоти статуя Афродиты Книдской?» При этом лексема <плоть> применяется в своем прямом значении, о котором упоминалось ранее.
«Освящая хлеб и вино для последующего его вкушения, Христос затем раздает ученикам хлеб и нарекает его своей плотью» (Евангелие от Иоанна. Глава 6: 53). Употребление лексемы <плоть> в пятом значении Христос, зафиксированном в Толковом словаре живого великорусского языка В. И. Даля, связано с православными традициями, согласно которым хлеб и вино имеют символическое значение образа Христа. Согласно учению Библии, в результате вкушения хлеба и вина человек укрепляется в вере и выстраивает свои отношения с Богом. Сравнение хлеба с плотью (телом) Христа, а вина с кровью Христа находит формальное выражение в метафорах, основанных на символическом параллелизме, о чем в Древней Греции писал Ориген, символически истолковавший все события Ветхого Завета [13].
Суммируя данные интерпретативного и контекстуального анализа, а также учитывая данные анализа частотности употребления языковых единиц, мы можем утверждать, что понятие <плоть> активно включается в процесс метафоризации прежде всего ввиду высокой степени семантической «разложимости» смыслов, вкладываемых в данное понятие.
Наряду с <плотью> в качестве основного понятия корпореальной культуры в данной статье также была выделена лексема <тело>. В Толковом словаре русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой [14] даются следующие толкования лексемы <тело>: 1. Ограниченное пространство, заполненное какой-нибудь материей, веществом (физ.); часть пространства, ограниченная со всех сторон замкнутой поверхностью (мат.). 2. Человеческий организм в его внешних, физических формах, части тела. 3. То, что заполняет что-нибудь, занимает большую часть в чем-нибудь. 4. Ствол артиллерийского орудия или пулемета без станка и принадлежностей. 5. В геральдике - щит с гербом без окружающих украшений (спец.).
Более подробный анализ значений лексемы <тело> позволит нам выявить метафорические номинации в характеристике данного понятия, принятые в русской лингвокультуре.
Так, тело в значении ограниченного заполненного пространства находит формальное выражение в таких терминах, как твердые тела, жидкие тела, газообразные тела, абсолютно черное тело, законы падения тел, закон притяжения тел, небесные тела, геометрические тела, тела вращения, поверхность сферического тела и т.п. В русской лингвокультуре данные термины применяются в узкоспециальных областях, таких как астрономия, физика, геометрия, алгебра и др. Наряду с применением в узкоспециальных областях некоторые термины могут утрачивать «глубину» своих значений [15, с. 197] и употребляться за пределами узких сфер общения, предполагая формирование нового значения по аналогии с фрагментом действительности, зафиксированным в семантике той или иной лексемы. Концептуализация нового понятия происходит исходя не из научного, а из эмпирического знания индивида. Например, абсолютно черное тело - это не только «физическое тело, которое при любой температуре поглощает все падающее на него электромагнитное излучение» [16], но также то, что по своей форме и цвету соотносится с указанным понятием, например идея «Черного квадрата» К. Малевича как абсолютно черного тела. Понятие твердое тело в русской лингво-культуре применяется по отношению к тому, что имеет конкретные очертания и форму, т.е. каркас, который структурирует бытие. Так, в философии принято считать, что из всех форм бытия наиболее распространенной является материальное бытие: элементарная частица, атом, молекула, кристалл, твердое тело, планета, звезда.
Тело как человеческий организм, ассоциируемое как с частью организма, исключая голову и конечности, так и полностью со всем организмом, включая психическую составляющую, обладает значительным метафорическим потенциалом в силу того, что, как было отмечено ранее, человек, соизмеряя предметы по своему подобию, наделяет их дополнительными смыслами, расширяя, таким образом, их семантику. Такие метафоры, как в теле, мертвое тело, инородное тело, на голое тело, держать в черном теле, предан кому-либо душой и телом и др., образуются в результате сравнения или
расширения исходных значений посредством присвоения дополнительных характеристик, включающих отсутствие жизни в теле, одежды на теле, родства с телом и т.п.
При ассоциировании тела с частью человеческой фигуры оно характеризуется такими эпитетами, как длинное тело, молодое тело, тонкое тело, гибкое тело, тренированное тело, изможденное тело, хилое тело, грузное тело, тучное тело, упитанное тело.
В результате проведенного интерпретативного анализа паремий русского языка, содержащих понятие <тело>, нам удалось выделить общий семантический компонент лексемы <тело>, употребляемой в значении человеческий организм, а именно «физическое начало в человеке в противоположность духовному»: Душа тела дороже. Телом слаб, да душой крепок. Телом гибок, душой без ошибок. Грешное тело и душу съело. Душе с телом мука.
Данные проведенного анализа подтверждаются примерами метафор из художественных произведений: «Больно страдал Прокофий телом, но хуже всего страдал духом» (Л. Н. Толстой, 1978); «Второй мой сын, Феодор; но и телом, и духом слаб он» (А. К. Толстой, 1984).
Метафоризация лексемы <тело>, употребляемой в своем третьем значении, т.е. то, что заполняет что-нибудь, занимает большую часть в чем-нибудь, происходит на основании сходства признаков, а именно наличия ограниченного пространства, которое по форме напоминает туловище/корпус: тело позвонка, тело ребра, тело кости, тело матки, тело плода, плодовое тело, тело гриба, тело корабля, тело плотины, тело поршня, тело дерева и др. Анализ словарных статей лексемы <тело>, а также корпуса текстов, репрезентирующих медицинский и обиходный дискурсы, показал, что метафоры, включающие слово <тело> в вышеуказанном значении, являются наиболее многочисленными. При продуцировании подобных метафор происходит транспозиция (сдвиг) значения, в результате чего новому объекту приписываются свойства/качества исходного объекта.
Тело орудия, тело пушки, тело пулемета, тело мины - метафорические номинации, применяемые для обозначения стволов артиллерийского орудия. Данные номинации служат примером переноса свойств объектов живой природы на объекты неживой природы и образуются на основе реального сходства сущностей, значения которых связаны общностью внешнего вида, в данном случае туловища.
Как отмечается в Толковом словаре русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой, в геральдике <тело> применяют для обозначения основной части щита с изображенным на нем гербом без окружающих украшений. Применяемое понятие <тело> характеризует основную часть щита и метафо-ризуется на основе сходства признаков тела и щита, а именно наличия ограниченного заполненного пространства. В словаре данное определение имеет помету (спец. ~ специальное), т.е. обозначает принадлежность к определенному классу предметов, предназначенных для профессионального применения. Поскольку данная помета ограничивает употребление понятия <тело> как основной части щита в других сферах общения, помимо геральдики, можно предположить, что данное обозначение относится к разряду профессионализмов, его значение образуется по аналогии с фрагментом действи-
тельности, зафиксированным в семантике понятия <щит с изображенным на нем гербом>.
Подводя итог нашего исследования, необходимо отметить следующие особенности метафорических номинаций в характеристике понятий корпоре-альной культуры: 1) метафорический перенос наименования одного объекта на другой представляет собой объективный процесс познания и категоризации окружающей нас действительности в процессе коммуникативной деятельности; 2) антропоцентрический (корпореальный) поворот в исследованиях языковых явлений способствует тому, что человек воспринимает и соизмеряет все новое, а также хорошо известное по своему образу, наделяя воспринимаемые объекты человеческими антропоморфными качествами; 3) рассмотренные в статье метафорические номинации, включающие в свой состав лексемы <плоть >и <тело>, можно отнести к антропоморфным метафорам, с помощью которых объекты метафоризации моделируются по подобию человека; 4) источником метафоризации понятий <плоть >и <тело> являются базовые значения данных слов, каждое из которых допускает несколько толкований.
Библиографический список
1. Аристотель. Поэтика / Аристотель. - Л. : Academia, 1927. - 120 с.
2. Richards, I. A. The Philosophy of Rhetoric / I. A. Richards. - New York : Oxford University Press, 1936. - 138 p.
3. Теория метафоры : сб. : пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / вступ. ст. и сост. Н. Д. Арутюновой ; под общ. ред. Н. Д. Арутюновой, М. А. Журинской. - М., 1990. - С. 44-67.
4. Арутюнова, Н. Д. Метафора и дискурс : вступ. ст. / Н. Д. Арутюнова // Теория метафоры : сб. : пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / вступ. ст. и сост. Н. Д. Арутюновой ; под общ. ред. Н. Д. Арутюновой, М. А. Журинской. - М. : Прогресс, 1990. - С. 5-32.
5. Телия, В. Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира / В. Н. Телия // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. - М. : Наука, 1988. - С. 173-204.
6. Москвин, В. П. Русская метафора. Семантическая, структурная, функциональная классификация : учеб. пособие к спецкурсу по стилистике / В. П. Москвин. - Волгоград : Перемена, 1997. - 92 с.
7. Скляревская, Г. Н. Метафора в системе языка / Г. Н. Скляревская. - СПб. : Наука, 1993. - 152 с.
8. Ваулина, Е. Ю. Картина мира в языковой метафоре / Е. Ю. Ваулина, Г. Н. Скляревская // Scando-Slavica. - Copenhagen, 1995. - Т. 41. - С. 200-213.
9. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / В. И. Даль. - СПб., 1863-1866.
10. Федоров, А. И. Фразеологический словарь русского литературного языка : ок. 13 000 фразеологических единиц / А. И. Федоров. - 3-е изд., испр. - М. : Аст-рель : АСТ, 2008.
11. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка / М. Фасмер ; пер. с нем. О. Н. Трубачева. - 2-е изд., стереотип. - М. : Прогресс, 1986. - Т. 1-4.
12. Метафоры, которыми мы живем : пер. с англ. / под ред. и с предисл. А. Н. Баранова. - М. : Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.
13. Сочинения древних христианских апологетов / пер. прот. П. А. Преображенского, А. Г. Дунаева. - СПб. : Алетейя, 1999. - 674 с.
14. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологич. выражений / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Азъ, 1992. - 944 с.
15. Образ мира в зеркале языка : сб. науч. ст. / отв. ред.: В. В. Колесов, М. Влад. Пи-менова, В. И. Теркулов. - М. : Флинта, 2014. - Вып. 1. - 568 с. - (Концептуальный и лингвальный миры).
16. Большой энциклопедический политехнический словарь : [электронный ресурс] / под ред. А. Ю. Ильшинского. - М. : Мультитрейд, 2004. - 1 электрон. опт. диск (CD-ROM).
References
1. Aristotel'. Poetika [Poetics]. Leningrad: Academia, 1927, 120 p.
2. Richards I. A. The Philosophy of Rhetoric. New York: Oxford University Press, 1936, 138 p.
3. Teoriya metafory: sb.: per. s angl., fr., nem., isp., pol'sk. yaz. [The theory of metaphors: translation from English, French, German, Spanish, Polish]. Eds. N. D. Arutyunova, M. A. Zhurinskaya. Moscow, 1990, pp. 44-67.
4. Arutyunova N. D. Teoriya metafory: sb.: per. s angl., fr., nem., isp., pol'sk. yaz. [The theory of metaphors: translation from English, French, German, Spanish, Polish]. Moscow: Progress, 1990, pp. 5-32.
5. Teliya V. N. Rol' chelovecheskogo faktora v yazyke: yazyk i kartina mira [The role of human factor in the language: the language and the world picture]. Moscow: Nauka, 1988, pp. 173-204.
6. Moskvin V. P. Russkaya metafora. Semanticheskaya, strukturnaya, funktsional'naya klassifikatsiya: ucheb. posobie k spetskursu po stilistike [The Russian metaphor. Semantic, structural, functional classification: teaching aid to a special course of stylistics]. Volgograd: Peremena, 1997, 92 p.
7. Sklyarevskaya G. N. Metafora v sisteme yazyka [Metaphors in the language system]. Saint-Petersburg: Nauka, 1993, 152 p.
8. Vaulina E. Yu., Sklyarevskaya G. N. Scando-Slavica. Copenhagen, 1995, vol. 41, pp. 200-213.
9. Dal' V. I. Tolkovyy slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka: v 4 t. [Explanatory dictionary of the great living Russian language: in 4 volumes]. Saint-Petersburg, 1863-1866.
10. Fedorov A. I. Frazeologicheskiy slovar' russkogo literaturnogo yazyka: ok. 13 000fra-zeologicheskikh edinits [Russian literary language dictionary of phrases and idioms: about 13 000 phrasiological units]. 3d ed. Moscow: Astrel': AST, 2008.
11. Fasmer M. Etimologicheskiy slovar' russkogo yazyka [Etymological dictionary of Russian language]. 2nd ed., stereotip. Moscow: Progress, 1986, vol. 1-4.
12. Metafory, kotorymi my zhivem: per. s angl. [Metaphors we live by: translation from English]. Ed. by A. N. Baranov. Moscow: Editorial URSS, 2004, 256 p.
13. Sochineniya drevnikh khristianskikh apologetov [Works by ancient Christian apologists]. Transl. by P. A. Preobrazhenskiy, A. G. Dunaev. Saint-Petersburg: Aleteyya, 1999, 674 p.
14. Ozhegov S. I., Shvedova N. Yu. Tolkovyy slovar' russkogo yazyka: 80 000 slov i frazeo-logich. vyrazheniy [Explanatory dictionary of Russian language: 80 000 words and phraseological units]. 2nd ed. Moscow: Az", 1992, 944 p.
15. Obraz mira v zerkale yazyka: sb. nauch. st. [The world image in the irror of language: collected scientific articles]. Execut. eds. V. V. Kolesov, M. Vlad. Pimenova, V. I. Ter-kulov. Moscow: Flinta, 2014, iss. 1, 568 p.
16. Bol'shoy entsiklopedicheskiy politekhnicheskiy slovar': [elektronnyy resurs] [The great encyclopedic polytechnic dictionary: digital resource]. Ed. by A. Yu. Il'shinskiy. Moscow: Mul'titreyd, 2004. 1 elektron. opt. disk (CD-ROM).
Рудова Юлия Владимировна
кандидат филологических наук, доцент, кафедра иностранных языков с курсом латинского языка, Волгоградский государственный медицинский университет (Россия, г. Волгоград, пл. Павших Борцов, 1)
E-mail: juliarud@inbox.ru
Жура Виктория Валентиновна
доктор филологических наук, доцент, заведующий кафедрой иностранных языков с курсом латинского языка, Волгоградский государственный медицинский университет (Россия, г. Волгоград, пл. Павших Борцов, 1)
E-mail: vvzhura@gmail.com
Rudova Yulia Vladimirovna
Candidate of philological sciences, associate
professor, sub-department of foreign
languages with a course of Latin,
Volgograd State Medical University
(1 Pavshikh Bortsov square, Volgograd,
Russia)
Zhura Victoria Valentinovna
Doctor of philological sciences, associate
professor, head of sub-department
of foreign languages with a course of Latin,
Volgograd State Medical University
(1 Pavshikh Bortsov square, Volgograd,
Russia)
УДК 808.2:008 Рудова, Ю. В.
Метафорические номинации в характеристике понятий корпореальной культуры / Ю. В. Рудова, В. В. Жура // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2017. - № 2 (42). -С. 94-105. DOI: 10.21685/2072-3024-2017-2-9
