CC BY
79
УДК 81'23
Л.А. Мардиева
ТЕКСТЫ СМИ В ДИНАМИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ
В работе представлен взгляд на текст СМИ как цельный единый организм - сложно организованный знак. Опираясь на сущностные характеристики массовой коммуникации, ее социальную направленность и вместе с тем индивидуальную мотивированность, автор описывает психосоциальную структуру текста-знака, включенного в процессы его порождения и восприятия в условиях масс-медийного общения. В исследовании делается акцент на узловых полюсах текста-знака СМИ: социального стереотипа и личностного смысла, особое внимание уделяется внутренней чувственной составляющей текста-знака.
Ключевые слова: знак, текстовая коммуникация, социальный стереотип, личностный смысл.
Lyaylya A. Mardieva
MASS MEDIA TEXTS IN THE DYNAMIC SURVEY
In this article mass media texts are presented as a solid united organism - a sign with a complicated organization. Leaning on the essential properties of mass media, its social orientation and at the same time its individual validity the author describes psychosocial arrangement of the text-sign included into the process of its production and perception during mass media communication. In the research the emphasis are placed on the main poles of mass media: social stereotype and personal sense, and the greater attention is paid to the inner sensible part of text-sign.
Keywords: mass media text, sign, text communication, social stereotype, personal
sense.
С позиции психолингвистики и когнитивистики текст есть выражение сознания, отражающего мир, следовательно, текст есть знание; текст есть овеществленное выражение сознания / знания, предназначенного для кого-то и с какой-то определенной целью, а потому текст есть процесс и текст есть знак.
Текст как знак и как процесс
В лингвистических и частных семиотических *в том числе и психосемиотических) исследованиях признается, что только текст способен выражать и характеризовать фрагменты действительности во всей полноте их объективного существования и учетом всех их связей. В ходе культурного функционирования каждый отдельный знак текста может предстать перед исследователем в виде парадигмы, но с позиции своего уровня текст есть нечто наделенное не только единством выражения, но и единством содержания, он монолитен, компактен и однозначен [см.: Лотман 1981: 7]. Потому вполне логично, что в современных лингвистических, психолингвистических и семиотических исследованиях текст признается цельным
единым организмом - сверхсложным знаком [Кубрякова 2001: www.ru]. сложным языковым знаком [Залевская 2002: 63] и более того - предельной единицей на знаковом уровне [Новиков 1983: 5].
В настоящее время всеобщее признание получила точка зрения, согласно которой текст - это лишь гипотетический конструкт лингвистической теории, текст начинает что-то означать только в процессе взаимодействия сознаний порождающего его субъекта и воспринимающего (понимающего) его субъекта [см.: Сорокин 1985= Кибрик А.Е. 1987; Залевская 2002 и мн. др.].
Анализируя известный логический треугольник Г. Фреге, Н. Л. Мусхелиш-вили и Ю.А. Шрейдер заостряют внимание на том факте, что для Г. Фреге денотат не связан с активным субъектом - автором текста. В отличие от логической структуры знака немецкого логика, математика и философа, предлагаемая отечественными учеными психологическая концепция текста опирается на тесную связь автора с денотатом как содержанием его сознания: денотат есть содержание сознания автора текста (т. е. образ-значение порождаемого текста). А значение текста - это заранее существующий в сознании первичный образ или представление, «инспирируемое внешними впечатлениями при активной со-работе воображения», он «инициирует продуцирование текста, в котором создается смысл, доступный потенциальным адресатам» [Мусхелишвили, Шрейдер 1997: 82]1 Значение текста как сложный психологический феномен - образ в сознании - напоминает, по мысли авторов, ядро (образ-росток), окруженное «облаком вербальных фрагментов», на основании которых субъект с опорой на грамматику и семантику естественного языка выстраивает связный текст. В свою очередь на основании материализованных в тексте фрагментов образа-значения сознания автора читатель постигает смысл текста [там же 1997: 85 - 87].
В большинстве работ современных ученых коммуникация, в том числе и текстовая, понимается как совместная деятельность говорящих. Вероятно, одним из первых эта идея была высказана Бодуэном де Куртенэ. Для ученого общение -это «перенесение представлений одного индивидуума в психические резервуары других индивидуумов» [Бодуэн 1963: I, 227]. Бодуэн де Куртенэ называл общение «смешением языков», т.е. воздействием друг на друга говорящих людей [см.: Бодуэн 1963: II, 199]. Для Е.Ф. Тарасова общающиеся - это взаимодействующие рефлектирующие структуры, а задачей общения, по мнению ученого, является не только обмен информацией, но и ее осмысление, в том числе осмысление ее субъективной ценности [см.: Тарасов 2010].
В современных психолингвистических, лингвокогнитивных исследованиях текста общепризнанным считается положение, согласно которому в процессе чтения, понимания какого-либо текста или его отрывка читатель строит в воображении
1 По мнению А. И. Новикова, основной единицей содержания текста является денотат, представляющий собой образ некоторого фрагмента действительности. Само содержание текста представляет собой систему иерархически организованных денотатов, связанных предметными отношениями в целостный семантический комплекс. Последний может быть выражен в тексте только в виде последовательности языковых единиц, представляющих дискретные фрагменты этого содержания [см.: Новиков 1982: 17; 107-113].
«нечто вроде ментальной картинки» - образ текста: «...Во избежание смешения с чем-то более вещественным или детализированным, я, - пишет Дж. Миллер, - буду называть этот тип образа образом-в-памяти (memory image)» [Миллер 1990: 237 - 238]. A.A. Леонтьев использует для обозначения этого продукта мыслительной деятельности и воображения выражение образ содержания текста, который не есть некоторый итог или конечный результат понимания, это сам процесс понимания, взятый с его содержательной стороны [см.: Леонтьев 1997: 142]. И.Р. Гальперин [1981: 23] пишет об образах текста, C.A. Чугунова [2002: 117 и далее] - о мысленных образах, Т. A. ван Дейк - о моделях некоторой ситуации [1989: 161 и далее], Е.С.Кубрякова - о ментальных моделях [Кубрякова 2001: www.ru], И. М. Рогозина [2003: 186 и т.д.] - о ментальных репрезентациях. Перекликаются с вышеприведенными терминами и термин Н. A. Рубакина проекция, который используют в своих работах Ю. A. Сорокин [1985: 6], A.A. Залевская [1999: 253] и другие психолингвисты.
Термины «образ содержания текста», «ментальная модель / модель некоторой ситуации / репрезентация текста», «читательская проекция текста» подчеркивают активность процесса осмысления, а также его многоуровневую природу. A. И Новиков экспериментально подтверждает гипотезу о том, что в процессе восприятия текста читатель как бы ведет своеобразный диалог с исходным текстом и создает свой внутренний текст - «контртекст» (результат понимания текста, включающий в себя итог осмысления эксплицитной и имплицитной информации, неявных ассоциаций и т.п.) [см.: Новиков 2003]. Существенные для объяснения механизмов восприятия и понимания текста читателем факторы, если быть более точным, характеристики образа содержания текста, выделены и в экспериментальном психолингвистическом исследовании процессов восприятия текста C.A. Чугу-новой [2002].
Моделирование процессов текстовой коммуникации
Применяя методы моделирования, ученые пытаются воспроизвести основные элементы и функциональные характеристики коммуникации. Обратим внимание на некоторые модели коммуникации. В эскизном наброске лингвистической модели текстообразования - так называет A.E. Кибрик [1987] свою модель - представлены внешний и внутренний миры (элементы) текстосозидания. Элементы внешнего мира - это а) фрагмент действительности, являющийся содержательным предметом, темой общения; б) коммуникативная среда: предметное окружение коммуникантов (во времени и пространстве) в процессе языкового взаимодействия. Внутренними элементами текстообразования являются: а) коммуникативная ситуация, включающая сознание партнеров общения и создающийся в процессе общения текст; б) речевой акт и его составляющие: автор и адресат как ментальные объекты, текст как кодовое средство осуществления коммуникативного взаимодействия. В процессе текстосозидания задействованным оказываются память, сенсорная сфера (чувственный образ коммуникативной ситуации и фрагмента действительности), рациональная сфера (база знаний и текущее сознание) и вербальная сфера (язык и сам текущий текст).
В модели текстовой коммуникации A.A. Залевской, которая представляет собой связи «автор - его проекция текста - тело текста - проекция текста - чита-
тель», особое значение придается не только рациональной сфере сознания адресата и адресанта в процессах коммуникации, отражательным чувственным процедурам, но подчеркивается и значимость личностного опыта коммуникантов во взаимосвязи этого опыта с телесным, восчувствованным его переживанием [Залевская 2002].
Любой текст есть реализация интенции пишущего, которая предопределяется функциональной направленностью текста, а следовательно, выбором соответствующих средств выражения для достижения поставленной цели. Эти идеи находят преломление в том числе и в коммуникативной стилистике публицистического текста. Н.И. Клушина определяет особенность публицистического текста через коммуникативный блок адресант / адресат, а модель текстовой коммуникации представляет в виде цепочки: адресант « интенция « текст - коммуникативная ситуация « адресат « декодирование « воздействие (перлокутивный эффект) [Клушина 2011: 144 - 145]. Восприятие, однако, есть «живой, творческий процесс познания», характеризуемый интенциональностью, перцептивностью, активностью [Залевская 1999: 238]. Поэтому коммуникативный блок Н.И. Клушиной будет более полным, если его дополнить мотивационной и интенциональной направленностью действий адресата коммуникации. В таком случае читатель получит статус не пассивного объекта, а активного субъекта коммуникации. Это особенно важно, если иметь в виду, что достижение цели (воздействие) предполагает включение читателя во внутреннее диалогическое взаимодействие с автором. Сказанное в свою очередь предполагает «совместную интенциональность», т.е. формирование и реализацию в процессе коммуникации совместных намерений [см.: Томаселло 2011: 101].
В современной лингвистике, в том числе психолингвистике и лингвокогни-тивистике, проблема взаимодействия участников массовой коммуникации, предполагающая активную интерпретацию речевых действий пишущего читателем, обсуждается в работах [Сорокин 1985; Тарасов 1990; Гарифуллин 1997; Чепкина 2000; Рогозина 2003; Чернышова 2007; Леонтьев 2008; Богуславская 2008; Каминская 2009; Борисова 2011; Кайда 2011; Клушина 2011] и многих других. Вместе с тем очевидно, что анализ текста и текстовой коммуникации в указанном аспекте не является исчерпанным, многие проблемы еще только обозначены и ждут своего решения. Прийти к каким-либо значимым результатам без обращения к идеальной и динамической форме бытования текста сегодня уже невозможно. Остается лишь добавить, что текст как явление коммуникативное ориентирован на специфику того или иного рода деятельности. Поэтому и сам текст, и его единицы получают определенность в соответствующем окружении - внеязыковой ситуации. Следовательно, кроме учета внутреннего контекста, при изучении текста есть необходимость учитывать условия, обусловливающие закономерности функционирования текста.
Психосоциальная концепция текста СМИ
Автор текста и его читатель являются членами того или иного коммуникативного сообщества, представителями той или иной социальной группы. Отправитель сообщения выражает в тексте основные интересы этого сообщества и этой группы, а читатель интерпретирует текстовое сообщение, не только опираясь на индивидуальный образ мира, но воспринимает и понимает его через призму языковой картины мира, а также на основании идеальных конструктов сознания - образа социального мира [Андреева 2003] и стереотипизированных представлений, обу-
словленных идеологической и / или этнической, региональной и т. п. общностью, т.е. «частных идеологических картин мира» (термин Л. Р. Дускаевой и В. А. Сали-мовского [2012]).
Находящий свое воплощение в значении слова предметный образ и образ текста - явления одного порядка: они являются результатом восприятия и подчиняются общим закономерностям этого процесса. Образ текста есть тоже предметный образ (в обоих случаях образ понимается нами как средство опредмечивания процессов понимания [см., например: Леонтьев А. А. 1970]), поскольку с самого начала мы оперируем с тем, что стоит за текстом, т.е. с реальным миром, существующим вне и до текста или «создаваемым воображением автора текста, но столь же реальным, если не более реальным для читателя» [см. там же: 142-143]. Хотя, конечно, предметность образа текста особого рода: образ текста не обязательно и не только множество дискретных «картинок», но и целый предметный комплекс, например образ события.
С учетом всего вышесказанного полагаем, что предложенная нами в работе [Мардиева 2012] психосоциальная модель знака может быть спроецирована и на знаковую модель текста. В таком случае текст как знаковое образование более сложного порядка может включать в себя те же полюсы, которые условно вычленены нами в психосоциальной структуре знака (последняя является вариантом психосемиотического тетраэдра Ф.Е. Василюка [1993]). Текст, а именно образ текста в сознании субъектов коммуникации может быть также представлен в виде структуры, в которой условно вычленяются денотат, знак (форма/тело текста), значение, личностные смыслы, социальные стереотипы. Особое место в этой системе занимает чувственная ткань, в том ее понимании, что представлена в работе Ф. Е. Василюка [1993], т. е. как выполняющий интегрирующую функцию динамический орган.
Опираясь на психологические, психолингвистические / когнитивные концепции текста, и в первую очередь на гипотезу знака-текста Н.Л. Мусхелишвили и Ю. А. Шрейдера [1997] и концепцию образа-знака Ф.Е. Василюка [1993], а также принимая во внимание названные выше положения, рассмотрим структуру текста СМИ как знакового образования, заострив внимание на релевантных для данного типа текстов аспектах.
Денотат текста СМИ - идеальное / ментальное образование, представляющее собой фрагмент образа социального мира в сознании журналиста. Ср. у А.А. Леонтьева: «В сущности, журналист описывает не событие как таковое или не сценарий (т. е. цепочку взаимосвязанных событий, - Л.М.) как таковой, а их психический образ» [Леонтьев 2008: 142], поскольку тот или иной факт или событие есть лишь результат «переработки информации о действительности» [Леонтьев 2008: 132].
В качестве категорий, организующих любое сообщение, Н. Д. Арутюнова называет событие, процесс, состояние, факты [Арутюнова 1999], Л. М. Майданова пишет о событии или явлении (последний термин используется для обозначения лиц, артефактов и природных объектов) как предмете речи в газете [Майданова 1987]. По мнению В. 3. Гарифуллина, основу любой журналистской информации «составляет факт как единичное событие, явление объективной действительности» [Гарифуллин 1997], Л. Р. Дускаева считает эмпирическим объектом журналистики
динамику (события и процессы) и статику (лица) [Дускаева 2005]. Мы остановились на понятии «событие», которое отражает динамику и подразумевает деятеля, так как событие теряет для журналистики всякий интерес, если оно не связано каким-либо образом с человеком.
Тексты СМИ всегда документальны. И все же реальность, репрезентируемая СМИ, не есть сама эта реальность. В основе денотата текста СМИ лежит объективно существующее / существовавшее событие, но эта «правда жизни» проходит через «сито» интерпретирующего действительность сознания журналиста. При этом, с одной стороны, тексты СМИ всегда интерпретируют документальный факт [см.: Майданова 1987], как пишет М. И. Стюфляева, построение второй реальности средствами массовой информации происходит в круге, очерченном документализ-мом [см.: Стюфляева 1989, 9]. А с другой стороны, в процессе создания медиаре-альности происходит искажение реальности [см.: Андрюшенко 2001; Черных 2007; Ежова 2010; Шестерина 2011 и др.].
Исходным в определении денотата текста является автор как творец образа значения текста, кроме того, автор для медиатекста - категория стилеобразующая [см.: Солганик 2001]. Однако категория эта не столь однозначная, и в современной теории журналистики и стилистике сосуществуют два подхода к определению роли автора в медиакоммуникации.
Исследователи не без оснований отмечают несамостоятельность позиции автора, ее зависимость от корпоративной политики издания: воссоздаваемая языковыми средствами картина мира в этом случае оказывается результатом многослойной интерпретации, в том числе и установок «заказного» характера [см.: Богуславская 2008, 49], и к моменту выхода в публичное пространство новость оказывается обработанной и переработанной, «а иногда и просто искаженной в соответствии с идеологическими, коммерческими или иными целями самого СМИ» [Черных 2007: 31], то есть конструируемый медиа социальный образ мира может быть задан учредителем / учредителями издания, СМИ лишь выполняют определенный социальный и политический заказ. Тенденция к деперсонализации автора и авторского начала (вплоть до полной анонимности источника) в текстах СМИ является яркой приметой времени [см., например, Чепкина 2000; Осетрова 2010 и др.].
Но справедливой является и традиционная точка зрения на роль автора-журналиста в социальной практике общества. Весьма показательна в этом плане позиция М. Б. Мардиевой. Ученый убедительно доказывает, что эффективность журналистского выступления во многом зависит от позиции автора, его отношения к окружающей действительности, исследуемым фактам. «...Гуманистический настрой, умелая подача личного отношения позволяют автору приблизить общезначимый вопрос к читательскому восприятию, усилить эффект своего выступления», - заключает М. Б. Мардиева [1980:140]. Для публицистики, считает Л. Г. Кайда, более верным является понятие не «образ автора» (как у В. В. Виноградова), а «позиция автора». Последнее понятие подчеркивает «личностное и творческое начало», а не «художественно-творческое присутствие» [Кайда 2011: 227]. Поэтому журналист - это личность, это субъект, создающий особую реальность, которая является «определенной проекцией личности журналиста» [Богуславская 2008: 39]. Именно позиция автора «переводит речевой акт в медиадискурсе из плана речевого (со)бы-
тия в план речевого поступка, который может быть в том числе и проступком...» [Анненкова 2012: 39].
Итак, журналист - это конкретная, реально существующая полнокровная личность. Личность как категория живая, динамическая не может быть вписана в жесткие рамки одномерного представления, что и объясняет закономерность проявления автора в публицистике, называемого «двойным субъектом» [Леонтьев 2008: 77], поскольку в его деятельности находит отражение дихотомия социального и личностного начала.
Автор текста как звено цепочки коммуникативного процесса - полнокровная личность, включенная в поле социальных взаимоотношений с индивидуумами. Две ипостаси автора-журналиста тесно связаны с полюсами образа сознания - полюсом личностного смысла и полюсом социальных стереотипов, которые проявляются в текстовых структурах: предопределяют интенциональную доминанту текста, влияют на отбор языковых средств и их структурно-грамматическую организацию. Следовательно, в проектируемой психосоциальной модели текста как знака есть необходимость выделить полюсы личностных смыслов и социальных стереотипов. Эти два полюса знака обсуждались достаточно подробно в предыдущих работах [Мардиева 2012; 2013] . Здесь хотелось бы заострить внимание еще на некоторых их содержательных особенностях.
Позиция автора, глубина его убежденности влияет на полноту раскрытия темы его выступления, и здесь нам близка точка зрения М. Б. Мардиевой. Чрезвычайно важная задача журналистских произведений, считает ученый, - это убеждать людей через авторское видение вещей, которое реализуется, в частности, в пристрастности, подчеркнутой оценочности изложения [Мардиева М. Б. 1980]. Весьма важно и то, что полюс личностного смысла обязательно взаимодействует с чувственной тканью образа сознания, поэтому личностные смыслы предельно наглядны, осязаемы и, как правило, пропитаны эмоционально-оценочными составляющими. Эмоции же обладают заражающим свойством, следовательно, могут быть использованы в целях воздействия на сознание читателя. Более того, репрезентация того или иного события с позиции личностного опыта автора текста, опыта чувственного, в том числе и эмоционального (в этих случаях речь идет о доминировании полюса чувственной ткани, по Ф.Е. Василюку, образа сознания), вызывает у читателя доверие, а это необходимое условие воздействия.
Дух (и свой и чужой), замечает М.М. Бахтин, может быть дан только в знаковом выражении [см.: Бахтин 1997]. Денотат текста в его психологическом и психолингвистическом понимании - ментальное образование; для того чтобы осуществился процесс коммуникации, предполагающий обмен знаниями-образами, необходимо, чтобы последние были облечены в знаковую форму.
Форма (или тело) текста - доступная непосредственному восприятию совокупность знаковых средств, т.е. объективированная форма представления фрагмента образа социального мира, а если быть более точным - его интерпретация журналистом (иногда не без влияния позиции учредителей, издателя, а также так называемых «властных структур» и т. п.).
Текст является результатом познавательной деятельности человека, находящей свое выражение в смыслопорождающей коммуникативной практике. Послед-
няя регулируется интенцией отправителя сообщения и подчинена функциональной направленности речи, которую A.A. Залевская называет своеобразным «коллективным знанием», позволяющем автору придать тексту ту структуру, что отвечает культурным требованиям к языковому оформлению содержания текста [см.: Залевская 2002]. Функциональные доминанты речевой практики в СМИ - информирование и воздействие, а также социальная оценочность - влияют на нормы отбора языковых единиц, их структурацию. В свою очередь языковая вариативность позволяет автору представить значение текста в приемлемой для читателя форме (понятной, общепринятой или модной в данной социальной среде, такой, что принято определять как «свою» и т.д.), спровоцировав таким образом его интерес.
Важное значение имеет также и вариативность форм реализации текста -вербальная или невербальная (иконическая). Денотат текста как образование мыслительное симультанно, т. е. представлено в виде целостных образов, данных как бы в одновременности. В вербальном тексте этот континуум может быть воплощен лишь в форме последовательных дискретных единиц. В этом отношении организация иконических текстов намного ближе к организации мыслительных образований. Однако эта тема - предмет отдельного рассуждения.
Смысл текста. В работе, как указывалось выше, смысл текста понимается как образ содержания текста (образ-в-памяти, мысленный образ, ментальная модель / репрезентация, проекция текста, контртекст) в сознании читателя. Такой подход к определению смысла текста соответствует психологическим концепциям смысла, заложенным в трудах Л.С. Выготского, A.H. Леонтьева, а также теориям порождения и восприятия речи (текста) в отечественной психолингвистике и линг-вокогнитивистике. Кроме того, такое определение коррелирует с идеей диалогизма М.М. Бахтина, для которого текст - это всегда диалогическая встреча двух сознаний [Бахтин 1997]. Именно поэтому смысл текста есть отражение отражения: «Через чужое отражение к отраженному объекту» [там же: 234].
Определяя смысл текста как образ содержания текста в сознании читателя (или как образ сознания, ассоциированный с текстом), мы подчеркиваем фигуру адресата, что немаловажно для исследования текстовой коммуникации. Если в художественной литературе писатель смотрит на мир глазами воображаемого читателя, то в публицистике читатель - это «зеркало, в котором отражается автор» [Солга-ник 2001: 78 - 79]. Эта точка зрения представлена в работах И.В. Анненковой, И.В. Рогозиной, С.И. Сметаниной, Э.В. Чепкиной, Т.В. Чернышовой и многих других исследователей языка СМИ. Так, Т.Л. Каминская доказывает, что ментальный образ читателя «оказывается запечатленным во всех элементах структуры текста» [Каминская 2009: 7, 15], а потому является основополагающей текстовой категорией в условиях массовой коммуникации.
В процессе интерпретации текста читатель встраивает получаемую новую информацию в индивидуальную картину мира. На этом основании мы по аналогии с полюсами, выделенными в психосоциальной модели знака, ассоциированного со словом [Мардиева 2012], говорим и о полюсе личностных смыслов образа содержания текста как проекции субъективных осмыслений текста читателем и о полюсе социальных стереотипов образа содержания текста в сознании читателя, поскольку социальные стереотипы также диктуют свои закономерности понимания как отдельных текстовых единиц, так и всего текста в целом.
Опираясь на мотивационную теорию психологического воздействия, А.А. Леонтьев предлагает психологическую модель речевого воздействия. В основе этой модели лежат взаимосвязанные понятия: «поле значений» (т. е. система категорий, с помощью которых индивид расчленяет и интерпретирует этот мир) и «смысловое поле» (поскольку действительность всегда воспринимается через призму личностного отношения к ней, последнее понятие предполагает обязательность процедур соотнесения значений к выраженным в них мотивам и включения знаний в иерархию деятельностей индивида) [см.: Леонтьев 2008]. И поле значений, и смысловое поле формируются в процессе социализации личности: поле значений - в процессе усвоения языка, а смысловое поле - в процессе переживания личного опыта или опыта социально-группового. В образе содержания текста смысловое поле, условно расчленяемое нами на личностные смыслы и социальные стереотипы, выполняет функцию опоры, способствующей пониманию текста. В этом проявляется различие между восприятием текста, когда происходит декодирование значения составляющих текст языковых единиц (т. е. определяется семантика текста) и в сознании читателя активизируется поле значений, и пониманием/осмыслением текста, когда происходит интерпретация образа содержания текста с опорой на индивидуальную картину мира, в которую органично встроено и социальное (социально-групповое) мировидение, в том числе и частные идеологические картины мира, каждая из которых привносит свое понимание в общий образ социального мира2. В качестве мотивационной основы сознания и деятельности человека, в том числе и речевой, ученые справедливо называют также и эмоции; эта идея, например, проходит красной нитью по всей работе В. И. Шаховского [2013].
Трудно не признать и правоту Т. А. ван Дейка, который считает, что «понимание текста предполагает не только понимание языка, но также и знание мира», осмысление стоящих за текстами социальных ситуаций в их когнитивном представлении [Дейк ван 1989: 161]. Идея постижения смысла текста читателем с опорой, в том числе, и на социально-групповое смысловое поле соответствует пониманию стереотипа в социологии и социолингвистике. Так, по мнению Л. Н. Федотовой, стереотип выполняет защитную функцию, он охраняет индивида от потоков новой информации, позволяя ему в ней ориентироваться [Федотова 2002].
Итак, любая коммуникативная единица, в том числе и текст, осмысляется с опорой на внутренний и внешний контексты. Но, кроме того, текст СМИ включен в поле взаимодействия с другими текстами - художественными, научными и, конечно, медиатекстами. И. В. Рогозина, к примеру, совершенно справедливо отмечает, что смысл отдельно взятого текста рождает не только сам отдельно взятый данный текст, но весь континуум медиатекстов [см.: Рогозина 2003], формирующий публицистическую (или журналистскую) картину мира.
Обобщив все, о чем мы писали в этой главе, представим наше видение проблемы текстовой коммуникации в виде схемы (см. рис. 1).
2 Проблема понимания в современной науке не имеет однозначного решения. Обзор литературы по указанной теме представлен, например, в работе [Пешкова 2010].
SJ д^нггаг.
Рис. 1. Схематичное представление процесса текстовой коммуникации в условиях медиаобщения:
Текст — форма/тело текста.
Т1 - пространство поля текста в сознании автора текста, где денотат - презентация в сознании журналиста того или иного события, т. е. фрагмент социального образа мира; ¥1 — значения составляющих текст языковых единиц; - личностные смыслы; $1 — социальные стереотипы. Все пространство поля текста в сознании автора в единстве всех его полюсов и его внутренней образующей - чувственной ткани — есть образ текста в сознании автора, репрезентируемый другому (читателю) при помощи формы / тела текста.
Т2 — пространство поля текста в сознании читателя текста, объективируемое при помощи формы / тела текста (текст), где денотат2 — всплывающие в сознании читателя перцептивные образы реальных предметов, ситуаций или даже вся картина события, т. е. денотатная структура текста; ¥' — значения составляющих текст языковых единиц; Ь—личностные смыслы; 82 — социальные стереотипы. Все пространство поля текста в сознании читателя в единстве всех его полюсов и его внутренней образующей — чувственной ткани — образует образ содержания текста, т. е. его смысл.
Внутренне пространство поля текста заполнено чувственной тканью, которая концентрируется, уплотняется вблизи каждого из полюсов. Чувственная ткань — это ощущаемое телом, непосредственно переживаемое.
Разумеется, все полюсы образа текста вычленяются условно, на практике они взаимодействуют и представляют собой одно единое целое. Образ содержания текста в сознании читателя складывается на основании интеграции знаний, получаемых в результате декодирования значения составляющих текст языковых единиц (полюс Однако образ содержания текста не равен сумме значений языковых единиц, составляющих текст. Он есть результат наслоения на значения составляющих текст знаковых единиц личного опыта (Ь2) и стереотипов (ЦД активизации вну-
тренней составляющей пространства поля текста - его чувственной ткани3. Сливаясь с биодинамической тканью, чувственная ткань оказывается тем органом, что объединяет разрозненные данные, соотносит чувственные презентации сознания с реальностью, личным и социальным опытом читателя.
Литература
Андреева Г.М. Образ мира в структуре социального познания// Мир психологии: Научно-методический журнал. - 2003. - № 4 (36). - С. 31 - 40.
АндрюшенкоМ.Т. Очерки по теории познания. Ч.1./ - Владимир. гос. ун-т. -Владимир, 2001. - 174 с.
Анненкова И. В. Современная медиакартина мира: неориторическая модель (Лингвофилософский аспект): Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - М., 2012. - 60 с.
Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - 2-е изд., испр. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.
Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гумани-траных науках (опыт философского анализа)// Русская словесность. От теории словесности к теории текста. Антология/ Под ред. В. П. Нерознака. - М.: Academia, 1997. - С. 227 - 243.
Богуславская В.В. Моделирование текста: лингвосоциокультурная концепция. Анализ журналистских текстов. Изд. 2-е. - М.: Изд-во ЛКИ, 2008. - 280 с.
Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В. 2-х т. - М.: Изд-во АН СССР, 1963. Т.1 - 384 с.; Т. 2 - 391 с.
Борисова Е.Г. Когнитивное состояние адресата в ситуации речевого воздействия // Язык и дискурс средств массовой информации в XXI веке / Под ред. М.Н. Володиной. - М.: Академический Проект, 2011. - С.136 - 144.
Василюк Ф.Е. Структура образа // Вопросы психологии. 1993. № 5. - С. 5 -
19.
Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / Отв. ред. чл.-корр. АН СССР Г.В.Степанов. - М.: Наука, 1981. - 140 с.
Гарифуллин В. 3. Типы структурной организации журналистского текста (На материале татарских газет). - Казань: Татарское кн. изд-во, 1997. - 187 с.
Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация/ Перевод с англ., сост. В.В. Петрова; под ред. В.И. Герасимова. - М.: Прогресс, 1989. - 312 с.
Дускаева Л.Р. Принципы типологии газетных жанров // Язык современной публицистики: сб. статей / Сост. Г.Я. Солганик. - М.: Флинта; Наука, 2005. - С. 115 - 144.
Дускаева Л.Р., Салимовский В.А. Варьирование публицистической картины мира в медиатекстах // Медиаскоп: Электронный научный журнал факультета журналистики МГУ. - 2012. №. 3 // URL: http://www.mediascope.ru/node/1131.
3 Конечно, любая модель отличается излишней схематизацией и упрощением. Смысл текста никогда не может быть только суммой значения языковых единиц и их смыслов, процесс постижения смысла намного сложнее и не может быть исчерпан перечисленными в нашей модели условиями, в которую не вошли, например, экстралингвистические факторы.
Ежова E.H. Медиа-рекламная картина мира: структура, семиотика, каналы трансляции: Автореф. дис.....д-ра филол. наук. - Воронеж , 2010. - 40 с.
Залевская A.A. Введение в психолингвистику. - М.: Российиск. гос. гуманит. ун-т, 1999. - 382 с.
Залевская A.A. Некоторые проблемы теории понимания текста// Вопросы языкознания. - 2002. - № 3. - С. 62 - 73.
Кайда Л.Г. Композиционная поэтика текста. - М.: Флинта: Наука, 2011.-408 с.
Каминская Т.Л. Образ адресата в текстах массовой коммуникации: семантико-прагматическое исследование: Автореф. дис... д-ра филол. наук. - СПб, 2009. - 46 с.
Кибрик A.E. Лингвистические предпосылки моделирования языковой деятельности// Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах/ Под ред. А.Е. Кибрика и А.С. Нариньяни. - М.: Наука, 1987. - С. 33 - 52.
Клушина Н.И. Коммуникативная стилистика публицистического текста// Язык и дискурс средств массовой информации в XXI веке/ Под ред. М. Н. Володиной. - М.: Академический проект, 2011. - С.144 - 154.
Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения // Текст. Структура и семантика. Т. 1. - М.: Наука, 2001. - С. 72 - 81. URL: http://www.philology.ru/ linguistics1 /kubryakova-01.htm
Леонтьев A.A. Основы психолингвистики. - М.: Смысл, 1997. - 287с.
Леонтьев A.A. Прикладная психолингвистика речевого общения в массовой коммуникации / Под ред. А.С. Маркосян, Д.А. Леонтьева, Ю.А. Сорокина. - М.: Смысл, 2008. - 271 с.
Лотман Ю.М. Риторика // Структура и семиотика художественного текста: Труды по знаковым системам XII. - Тарту: Тартуский гос. ун-т, 1981. - Вып. 515. -С. 8 - 28.
Майданова Л.М. Структура и композиция газетного текста. Средства выразительного письма. - Красноярск: Изд-ва Краснояр. ун-та, 1987. - 180 с.
Мардиева М.Б. Авторская позиция в разработке темы (по материалам газет о гуманизации обучения и воспитания)// Публицистическая мысль и социальная практика. - Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 1980. - С.137 - 143.
Мардиева ЛЛ. Психосоциальная модель знака // Филология и культура. Philology and Culture. - 2012. - № 2 (28). - С. 76 - 79.
Мардиева Л.A. Психосоциальная модель знака как инструмент анализа лексических единиц текстов СМИ // Развитие русскоязычного медиапространства: коммуникационные и этические проблемы: Материалы Международной научно-практ. конф. 26 - 27 апр. 2013 / Научн. ред. И.М. Дзялошинский, М.А. Пильгун. - М.: Аcademia, 2013. - С. 242 - 251.
Миллер Дж. Образ и модели, уподобления и метафоры// Теория метафоры: сборник.- М.: Прогресс, 1990. - С. 236 - 249.
Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер Ю.A. Значение текста как внутренний образ// Вопросы психологии. - 1997. - № 3 - 4. - С. 79 - 91.
Новиков АИ. Лингвистические и экстралингвистические элементы семантики текста // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. - М.: Наука, 1982. - С. 10 - 22.
Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. - М.: Наука, 1983. - 216
с.
Новиков А.И. Текст и «контртекст»: две стороны процесса понимании// Вопросы психолингвистики. - № 3. - М.: ИЯ РАН, 2003. - С. 64 - 76.
Осетрова Е.В. Неавторизованная информация в современной коммуникативной среде: речеведческий аспект: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Красноярск, 2010. - 42 с.
Пешкова Н.П. Понимание текста: идеальное и реальное// Вестник ВЭГУ. -2010. - № 3. - С. 20 - 27.
Рогозина И.В. Медиа-картина мира: когнитивно-семиотические аспекты: Дис. ... д-ра филол. наук. - Барнаул, 2003. - 430 с.
Солганик Г.Я. Автор как стилеобразующая категория публицистического текста// Вестник Московского ун-та. - Сер. 10. Журналистика. - 2001. - С. 74 - 84.
Сорокин Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста/ Отв. Ред. д-р филол. наук А.И. Новиков. - М.: Наука, 1985. - 168.
Стюфляева М.И. Человек в публицистике (Методы и приемы изображения и исследования). - Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1989. - 144 с.
Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие как проблема речевого общения // Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. - М.: Наука, 1990. - С. 3 - 14.
Тарасов Е.Ф. Проблемы теории речевого общения // Вопросы психолингвистики. - 2010. - № 2 (12). - С. 20 - 26.
ТомаселлоМ. Истоки человеческого общения / Пер. с англ. М.В. Фаликман и др. - М.: Языки славянской культуры, 2011. - 328 с.
Федотова Л.Н. Социология массовой коммуникации. - М.: Аспект Пресс, 2002. - 238 с.
Чепкина Э.В. Русский журналистский дискурс: текстопорождающие практики и коды (1995 - 2000). - Екатеринбург: Изд-во Уральск. ун-та, 2000. - 279 с.
Черных А. Мир современных медиа. - М.: Изд. дом «Территория будущего», 2007. - 312 с.
Чернышова Т.В. Тексты СМИ в ментально-языковом пространстве современной России. Изд. 2-е, перераб. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. - 296 с.
Чугунова С.А. Экспериментальное исследование мысленного образа как медиатора понимания художественного текста // Психолингвистические исследования слова и текста: Сб. науч. тр. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. С. 117 - 127.
Шаховский В.И. Эмоции: Долингвистика, лингвистика, лингвокультуроло-гия. - Изд. 2-е. - М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013. - 128 с.
