CC BY
39Коломейцев А.Е.
к.филос.н., доцент МИОО
ТЕХНОЛОГИИ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТНОГО ИНТЕЛЛЕКТА: ИНТУИЦИЯ И
ДЕДУКЦИЯ
Ключевые слова: познание, истина, интуиция, дедукция, интеллект.
Keywords: cognition, truth, intuition, deduction, intellect.
Бог как творец порядка выступает и его хранителем. Мысленных миров - много, а физический мир - один. Природа у нас одна - и как «не-мой» объект исследования, и как субъект совместной жизни «с-нами». Главное здесь -пиратами не быть и самим сохранять то, что для нас бог хранил. Воля в природе задана как масса - мера сопротивления силе, а также как энергия - мера воздействия силой. Чистая угроза. Воля же «моего-я» сама в настоящем есть сила -сила воздействия и сила противодействия, сила нападения (и натиска) и сила отражения (и защиты). Природа не любит войн, а всякая борьба с ней - это вообще наша агония. По определению: agonia - гр. = рус. - борьба. Тайны природы - это загадки бога: она у него - их хранительница. Любить ее надо. Прямодушно и чистосердечно. Veritas. Природа любит ласку. По Декарту - играючи. По Огюсту Конту - нежно. Выведать тайны у нее можно играючи и ласково, в сбережении и нежности. Через ее откровения. Богиня. Она есть «мы» как одна из сторон и как наша противоположность. По определению Гегеля и по отношению ко мне - она есть иное. «Иначе», например, «говоря»: но смысл ведь - тот же. Природа во мне - это «я», а я в природе - это «оно». Существо. Онтология - это учение о нас с ней - в союзе, в сотрудничестве, в содружестве: без объекта - нет субъекта, но верно - ведь и наоборот. Обратная противоположность. Мы с ней как талер, и нас можно положить в карман. За пазуху - поближе к богу. Истина наша -в ее правде. Vera. Истина вообще - ведь в правде: In vera veritas. Постижение человеком истины есть его испытание: если тайны природы под замком, то он должен найти ключ, а если доступ к истинам природы зашифрован, то нужно разыскать код. Но Декарт не признает «богинь» и не стремится к их «образам», а прямо обращается к божественной природе ума и его «понятиям». Не в случайных угадываниях и беспорядочных поисках находится истина, а она обретается из познания себя при обязательном условии сохранения в себе образа и подобия божиего. А главным принципом бога в созданном им мире является принцип его сохранения. Первое - сохранение действия законов в неизменном виде как их инвариантность относительно пространства и времени (действие законов всегда и везде - одинаково), а уж далее - наличие естественнонаучных законов сохранения в их разнообразии. «Иными словами, - поясняет Декарт, - действуя всегда одинаково, Бог, следовательно, производит в субстанции всегда одно и то же действие, хотя в этом действии акцидентально и оказывается большое разнообразие»1. Божественный принцип сохранения - это задача удержания плоского или ламинарного течения времени при наличии волны или фронта его настоящего.
Как известно, существуют вещи материальные и телесные, а также существуют вещи идеальные и духовные, но каждая из них есть «вещь» как сказывание. В формальной логике невыразимыми словами «вещами» не занимаются. Иное дело - математика. Математика как наука есть божественная грамматика. Молчаливая внутри. Изучая математику, мы научаемся не говорить, а мыслить по образу и подобию божиему. Здесь мысль находится не в «образе» слова, а в образе «действия». Понимание есть формула созерцательного усвоения, а математическая интуиция, по Декарту, есть выражение этого понимания в интегральном действии - схватывании ситуации и ее оценке, в смысле пригодности для последующих шагов ума в дедуктивном движении мысли. Ум - в состоянии понимания или вооруженный пониманием и заряженный на дело - Декарт называет интеллектом. Нагруженный обязанностями ум. Интеллект есть разум в деле - как теоретического освоения действительности, так и практического воплощения себя в действительности. Если человек ничего не делает, а лишь понимает и переживает как футбольный болельщик или театральный зритель, значит, у него нет интеллекта. А если что-то при этом и есть, то это - абстрактная возможность, а не реальная способность. Интеллект есть ум в целевом действии. Интеллектуальные технологии - это идеальные средства теоретического и практического сохранения и приумножения человеческой жизни - телесной и духовной. Поэтому во главу угла своего воображаемого мира Декарт ставит божественный принцип сохранения материи, а экспансию жизни человечества относит к его духовному богатству. Телесной массы не должно быть слишком много. Божественный закон сохранения - закон сохранения самих законов - суть его мировой конституции. Переделывать надо себя, а не мировой порядок.
Жизнь материи - в ее движении. «В мире нет неподвижных точек»2. Мы их придумываем. Движение вещей и изменение вещей есть действие и результат действия, а как таковое, действие суть «исчисляемое». Нарицание и очис-ление являют суть параметризации любого физического процесса для его научного исследования. Нужна размерность:
1 Декарт Р. Сочинения: В 2-х т. - Т. 1. - М., 1989. - С. 200.
2
величина чего-нибудь в каком-нибудь измерении. Первичным принципом измерения является точка отсчета. Для любого «я» это - «настоящее» - как «нуль» времени. Божественный исход - это начало мира и его конец. Мир - это ведь -состояние. Никто не живет бесконечно. Но материя - это не кто, а что - и ничто не может запретить ее движение -упорядоченное и закономерное (с царем - в голове) или спонтанное и хаотическое (без царя - в голове). Рене Декарт постоянно помнит о реальном мире, где его давно уже ждут родные инквизиторы - с распростертыми объятиями, поэтому, упреждая ситуацию и уклоняясь от встречи с братьями по партии, он оправдательно пишет о своем фантастическом мире - адресуясь к ним: «Однако из всего этого я не хотел заключать, что этот (наш реальный) мир создан в таком виде, как я предположил, ибо гораздо более правдоподобно, что с самого его начала бог создал его таким, каким он должен быть. Но достоверно - и это мнение общепринято среди богословов, - что действие, при помощи которого он его теперь сохраняет, является таким же, как то, посредством которого он его создал; так что, если бы бог вначале не дал миру никакой другой формы, кроме хаоса, но, установив законы природы, предоставил ее своему течению, чтобы она действовала обычным образом, можно думать, без ущерба для чуда сотворения мира, что уже в силу только этого все чисто материальные вещи могли бы со временем стать такими, какими мы их видим в настоящее время. Природу их гораздо легче познать, видя их постепенное возникновение, чем рассматривая их как совершенно готовые»1. Для нас здесь очень важно, что сохранение порядка и мира есть работа и действие. В соотношении «разума» и «веры» суть данной ситуации такова, что религиозные миры иезуитов и математические миры рационалистов являлись равно метафизическими - «над» - сверхчувственными и сверхъестественными. Возникает конкурентная база для осмысления потусторонних и трансцендентных миров и их связи с посюсторонним миром. Что есть объективное и независимое от меня «во-мне», чему я подчиняюсь эминентным образом: добровольно и в силу осознания превосходства? И как я могу «это» понять? Рационалисты картезианского толка догадывались, что шансов выиграть у них больше, чем у их оппонентов, и как показала история, они оказались правы, поскольку доказательством в истории является ее демонстрация. Победителей не судят. Воображаемый мир Декарта является математически размещенным и мысленно данным - величинным (количественным) и образным (качественным). Мнимый мир. Мнимые величины. Числа и фигуры. Если нечто недоказуемо и неопровержимо - то оно мнительно. Мнить это значит - думать «про-себя» - без выраженности в словах или символах, знаках или действиях. Через переживание. Мнительность - это духовная чуткость субъективного восприятия и воздействия. Например, это может быть подозрением, реализующим себя в прозрении. Воля ведь тоже стремится к своим открытиям. Что интеллект - думает, то воля - мнит. Ей же тоже думать хочется: по-моему - по-своему. В небесах неопределенного воображения. Под музыку Вивальди как образец программной музыки. Для настроя ума и умонастроения. В сфере же интеллекта «мнительность» - это абдуктивно (индуктивно, аддуктивно) навязанные или навеянные соображения, создающие маняще мнимые или вообще ирреальные конструкты. Во мнящихся мирах есть ясность, но нет отчетливости, есть последовательность, но нет закономерности, есть образы и интуиция, но нет понятий и дедукции - это как бы сюжет и сон, а не чтобы - явь и представление. Абстрактное мышление есть мнящее мышление, как имеющее нечто в виду. Говорят, что это истина, которую ищут ученые. Но если она им известна, то зачем ее искать. Модель мироустройства Рене Декарта являет собой совпадение исторического и логического, т.е. генетическую модель, выразимую словами и образами. Словесный сценарий, имеющий дедуктивную основу. «Если я предположу в придуманном мною мире что-либо неясное, - уточняет он, - то этой неясностью может оказаться какое-нибудь не замеченное мною скрытое противоречие, и, таким образом, я невольно предположу совершенно невозможное. И напротив, поскольку я могу отчетливо представить себе все, что я полагаю в этот придуманный мир, то, хотя бы и не было ничего такого в старом мире, Бог все же может создать это в новом; ибо несомненно, что он может создать все, что мы способны вообразить»2. Так и родилась на свет научная гипотеза.
Если природа есть феномен развития, то бог в природе - это программа этого развития: «куда» и «как», а также «какой ценой» и «с какой целью». Люди, занимающиеся наукой, являются божественными сотрудниками, и каждый ученый должен знать, что оставлять после себя следует не тексты, которые никому не нужны и которые никто не читает, а учеников, которые умеют думать и способны решать теоретически и практически важные задачи. Физические науки имеют дело с пространством, предметность которого дана атомно и телесно, взаимодействие здесь только одновременно, а длительность есть свойство человеческой памяти. Математические науки работают с пространствами, взятыми из нашего воображения, и останавливают время, гуляя по размерностям его замирания и осуществляя взаимодействие длительности и одновременности в моем сознании - в исключении противодействия через организацию совместности - как синтез интуиции и дедукции по пути рационального мышления. «Под интуицией, - пишет Декарт, -я разумею не веру в шаткое свидетельство чувств и не обманчивое суждение беспорядочного воображения, но понятие ясного и внимательного ума, настолько простое и отчетливое, что оно не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим, или, что одно и то же, прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция»3. Интуиция и дедукция суть два момента теоретического мышления, избавляющего нас от опасности впасть в заблуждение и позволяющего нам прийти к познанию вещей, не боясь никаких ошибок. Движение мысли от простого к сложному - это обретение новых, все более конкретных истин. «Согласно рационалистической методологии Декарта, - характеризует ситуацию В.В. Соколов, - оно осуществляется на путях дедукции. В соответствии с «всеобщей математикой» бытие представляет собой совокупность бесчисленных отношений, в сети которых дедукция, отправляясь от абсолютно устойчивых интуиций,
1 Декарт Р. Избранные произведения. - М., 1950. - С. 292.
2 Декарт Р. Сочинения: В 2-х т. - Т. 1. - М., 1989. - С. 199.
3
обнаруживает все менее абсолютное, все более относительное - цепь звеньев, связанных друг с другом определенной зависимостью. Выявление такого рода цепей показывает плодотворность интуитивных истин, их противоположность иррациональным псевдоистинам»1. От интуиции, как знания непосредственного, дедукцию отличает опосредствован-ность в выведении новых истин. Поскольку определяющий признак дедукции составляет ее непрерывность, дедуктивные операции требуют большого искусства и напряжения памяти. Математика есть ручное мышление, которое не терпит неправильности или пробелов. Если в дедуктивной цепи пропущено хотя бы одно звено, вся цепь разрывается и искомый вывод становится сомнительным. Чтобы этого не произошло, в помощь памяти, вынужденной удерживать множество звеньев дедукции, весьма целесообразно время от времени проводить последовательное перечисление всех звеньев дедукции, т.е. производить энумерацию. «Каждое звено дедукции в достоверности не уступает интуиции, но достоверность здесь принадлежит не изолированному звену, а звену, неразрывно связанному с предшествующим и с последующим. Тем самым достоверность каждого звена дедуктивной цепи гарантирует достоверность всех остальных»2. Необходимость соединения интуиции с дедукцией сам Декарт поясняет следующим образом: «Впрочем, может возникнуть сомнение, почему к интуиции мы добавили здесь другой способ познания, заключающийся в дедукции, посредством которой мы постигаем все то, что с необходимостью выводится из некоторых других достоверно известных вещей. Но это нужно было сделать именно так, поскольку очень многие вещи, хотя сами по себе они не являются очевидными, познаются достоверно, если только они выводятся из истинных и известных принципов посредством постоянного и нигде не прерывающегося движения мысли, ясно усматривающей каждую отдельную вещь; точно так же мы узнаем, что последнее звено, какой-либо длинной цепи соединено с первым, хотя мы и не можем обозреть одним взором глаз всех промежуточных звеньев, от которых зависит это соединение, - узнаем, если только мы просмотрели их последовательно и помнили, что каждое из них, от первого до последнего, соединено с соседним. Итак, мы отличаем здесь интуицию ума от достоверной дедукции потому, что в последней обнаруживается движение, или некая последовательность, чего нет в первой, и, далее, потому, что для дедукции не требуется наличной очевидности, как для интуиции, но она, скорее, некоторым образом заимствует свою достоверность у памяти. Вследствие этого можно сказать, что именно те положения, которые непосредственно выводятся из первых принципов, познаются в зависимости от различного их рассмотрения то посредством интуиции, то посредством дедукции, сами же первые
3
принципы - только посредством интуиции, и, напротив, отдаленные следствия - только посредством дедукции» .
Столь детальное описание взаимодействия интуиции и дедукции в процессе познания позволяет Декарту уточнить природу дискурсивного знания, опирающегося при своем получении на определенные основания и правила вывода. Дискурсивное знание является доказательно опосредствованным и показательно демонстративным в противоположность непосредственному знанию как неуловимому схватыванию умом истины сразу и целиком в акте интуиции. Откровение здесь будет высшим типом интуиции. Математическая дискурсия есть непрерывный синтез длительности и одновременности в собственном движении человеческой мысли, объединяющей акты интуиции и дедукции в своем некоторого рода гусеничном ходе к обнаружению (или утверждению) истины как искомой (или поставленной) цели. Для достижения истинного знания, таким образом, следует, по Декарту, «развивать две главные способности нашему ума: его проницательность в отчетливой интуиции отдельных вещей и остроту в искусном выведении одного из другого»4. Определяя интуицию и дедукцию как два основные действия нашего интеллекта в процессе познания, Декарт поясняет их взаимодействие, используя принцип дополнительности, когда «простая дедукция одного положения из другого совершается посредством интуиции»5. Перемещение познающего «я» в своем сознании Декарт видит как трансдукцию естественного света разума или его познавательной способности во времени, моменты которого различны и определены для нас по синтетической конфигурации мыслей и чувств в переживании и понимании текущего момента как смыслового текста, уходящего в виде сплава мыслей и чувств в нашу память как море времени. Помню я ~ ведь то ~ что мню. Время, как известно, все нормальные люди помнят не по забытым календарям или потерянным часам, а по событиям, которые отложились в нашем сознании и укрепились в нашей памяти как пространственный и временной оплот бытия собственного мнения. «Советский Союз - оплот мира и дружбы народов»6. Это же - мнение. А собственная память моего я всегда есть первоемкость моего мышления. Кладовая времени. Интуиция и дедукция, по представлению Декарта, являются действиями ортогональной противоположности, как например «вперед и вверх», и поэтому в своем наложении они технически сизигичны, т. е. не уничтожают, а сочетательно дополняют друг друга, организуя полноту и целостность технологии дискурсивного мышления. У мысли ведь, как и у тела, своя есть жизнь. «Ибо, - как пишет Декарт, - исследуя те функции, какие могли вследствие этого (божественного творения) иметь место в данном теле, я там нашел в точности все то, что может происходить в нас, не сопровождаясь мыслями и, следовательно, без участия души, то есть той отличной от тела части, природа которой, как сказано выше, состоит только в
7
мышлении» .
Различая интуицию, догадку и дедукцию как действия, посредством которых мы составляем свои суждения, которые, в свою очередь, мы и оцениваем как истинные или ложные, вероятные или сомнительные, Декарт касается и формул внушения, по которым «составляют свои суждения о вещах те люди, кои побуждают свой ум к вере во что-
1 Соколов В.В. Философия духа и материи Рене Декарта // Декарт Р. Сочинения: В 2-х т. - Т. 1. - М., 1989. - С. 29.
2 Там же.
3 Декарт Р. Сочинения: В 2-х т. - Т. 1. - М., 1989. - С. 85.
4 Декарт Р. Избранные произведения. - М., 1950. - С. 112.
5 Там же, с. 117.
6 Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М., 1972. - С. 414.
7
либо, не имея для этого никаких разумных оснований, определяясь на это либо некоторой высшей силой, либо своей доброй волей, либо склонностью своей фантазии. В первом случае никогда не бывает ошибок, во втором - редко, в третьем - почти всегда. Но первый случай не подлежит здесь рассмотрению, ибо он не входит в область науки»1. И действительно, нам бы с низшими силами разобраться: своими силами - в своей науке. А догадка являет собой один из методов системотехники мышления в деле вскрытия явления для проникновения в его сущность - от оболочки феномена к ядру ноумена - через взломный ракурс, сдвинутый угол, косой срез, посредством целевой оценки ситуации или выборки нужной точки зрения - для интенциональной фокусировки воли в ее хитростях и уловках по организации проницательных и прозорливых действий своего ума. Разум ведь - это умный облик воли в ее движении к цели. Вдуматься, сосредоточиться - найти, взломать - вскрыть, поддеть - одним словом - проявить сообразительность и смекалку. Вот наш девиз. Но сам Декарт думает иначе. Ему не нужны абстрактные задачи ума, а нужен живой интерес воли. Ведь жизнь вообще есть форма существования воли. А когда она еще - и веселая, и здоровая! - тогда вообще и очень даже. Что есть здоровье для тела - то есть истина для духа. Познание любой природы - всегда веселая игра ума и удовольствие здоровой воли. Радость познания - вот он - картезианский девиз. Создание собственного мира мнений -«это единственное, - пишет Декарт, - что уже в молодости привлекало меня к наукам, и всякий раз, когда какая-либо книга сулила в своем заглавии новое открытие, я пытался, прежде чем приступить к ее чтению, узнать, не могу ли я достичь чего-нибудь подобного с помощью своей природной проницательности, и исправно старался не лишать себя этого невинного удовольствия поспешным чтением. Неизменный успех таких попыток, наконец, убедил меня в том, что я приходил к истине не неуверенными и слепыми поисками и скорее благодаря счастливой случайности, нежели умению, как это делают обыкновенно другие, но устанавливал путем длительного опыта верные правила, оказывавшие мне в этих занятиях немалую помощь, правила, которыми я пользовался потом для установления и многих других. Тщательно разработав таким образом весь этот метод, я пришел к убеждению, что с самого начала я пользовался наиболее совершенным методом исследования»2. Догадка здесь, как это видно, не входит в систему рационального мышления Рене Декарта, очевидно, из-за отсутствия правил ею пользования. «Мы составляем суждение путем догадок, - пишет он, - например, тогда, когда из положения, что вода, более удаленная от центра, чем земля, имеет также и более тонкую субстанцию, чем последняя, и что воздух, находящийся выше воды, является более тонким, чем вода, мы делаем заключение: над воздухом нет ничего, кроме эфирного вещества, чрезвычайно чистого и несравненно более тонкого, чем самый воздух, и т. д. Но все суждения, которые мы составляем таким образом, если и не вводят нас в заблуждение, поскольку мы считаем их только вероятными, но никогда не утверждаем, что они являются истинными, то не делают нас и более сведущими»3. Речь здесь идет о гипотетических построениях, использующих принцип аналогии, но в целом автор прав относительно ненадежности догадок в науке, где они играют роль некоего рода смутной интуиции и неотчетливых представлений. «Следовательно, - делает заключение он, - остается только одна дедукция, посредством которой мы можем составлять вещи так, чтобы быть уверенными в их истинности»4. А из всего этого следует то, что изложено теперь достаточно ясно, ранее же было показано смутно и лишь в общих чертах, а именно: «для человека нет иных путей к достоверному познанию истины, кроме отчетливой интуиции и необходимой дедук-ции»5. Интуиция при этом имеет дело с вещами, их отношениями и связями, а также со всеми прочими объектами, «которые интеллект находит исключительно или в самом себе, или в воображении»6. В различении интуиции и дедукции «мы основываемся на том, что предъявляем к интуиции два требования, а именно, рассматриваемые положения должны быть ясными и отчетливыми и постигаться одновременно, а не последовательно одно за другим»7. Дедукция же является не одновременным действием, «но как бы посредством некоторого движения мысли выводит одно положение из другого»8. Это и дает нам право говорить об интуиции и дедукции отдельно, вместе же «эти два действия способствуют друг другу и взаимно дополняют друг друга так, что кажутся слившимися в одно действие благодаря известному движению мысли, которая, внимательно вникая в один объект, одновременно переходит к другому»9. Таким образом, интуиция и дедукция здесь представлены как синтез действий ортогональной противоположности.
1 Декарт Р. Избранные произведения. - М., 1950. - С. 132.
2 Там же, с. 114-115.
3 Там же, с. 132.
4 Там же.
5 Там же, с. 133.
Там же.
7 Там же, с. 118.
8 Там же.
9 Там же.
