CC BY
434
© А.А. Хачатрян, 2005
Н?1г®\а
иЦ
Щг ФИЛОСОФИЯ
АНАЛИЗ
ОСНОВНЫХ ФИЛОСОФСКИХ КОНЦЕПЦИЙ ИНТУИЦИИ
А.А. Хачатрян
Феномен интуиции (позднелат. тШШо «созерцание») не получил пока строго научного объяснения. Интуиция играет важную роль в открытии нового, ранее неведомого, сообщает познанию новый импульс. Эта проблема, разгадка ее тайны все больше становится предметом устойчивого философского интереса.
Историко-философский анализ проблемы интуиции позволяет более адекватно и аргументированно выделять ее самые актуальные и значимые в теоретических и практических отношениях аспекты и свойства. Понимание сегодняшних представлений об интуиции требует знания всех достижений предшествующего периода по этой проблеме; без учета этой преемственности невозможно прийти к новым, более обобщенным представлениям.
Понятие интуиции имеет разные трактовки у представителей различных философских школ и направлений. Первичные формы обоснования интуиции можно обнаружить в учениях Сократа, Платона и Аристотеля. Сократ понимает интуицию как принцип, направленный на целостное «познание себя». Для Платона интуиция есть вид непосредственного знания, которое приходит как внезапное сверхчувственное озарение, предполагающее, однако, длительную подготовку ума, интеллигибельное явление, средство восхождения к знанию абсолютного блага, мира идей. Платон приходит к выводу, что поэтическое
Интуиция — базисный дар человека.
У. Джеймс. Многообразие религиозного опыта.
М., 1993. С. 418
и научное творчество носит неосознанный характер, является результатом вдохновения, внезапного сверхчувственного озарения.
У Платона метафизически понятая интуиция — это таинственная способность постижения мира идей. Интерес к реальному миру в его целостности также является характерной чертой платоновских интуиций, среди которых А.Ф. Лосев выделяет «интуицию числа и геометрической фигуры»1. Платон полагает, что любовь и другие положительные чувства и эмоции не только обусловливают посвящение жизни человека целеустремленным поискам истины, но и выступают в качестве части этой истины. Даже истина, которая открывается благодаря интуитивному постижению, выступает в форме человеческого знания.
Большое значение интуиция приобретает в учении Аристотеля. Аристотель полагает: неудачи наших эмпирических обобщений свидетельствуют, что интуиция, с помощью которой даже чувственное восприятие «порождает общее», не дает надежного знания. «Высшие понятия усматриваются непосредственно»2. Любое научное знание должно быть не нуждающимся в исправлениях, основанным на посылках, не требующих доказательств. Интуиция — единственный способ достижения посылок научных рассуждений. Аристотель определяет интуицию как «удивление интеллектом первоначшт» науки. Интеллектуальная интуиция есть способ-
ность, благодаря которой мы безошибочно схватываем суть вещей, познаем их. «Аристотель также предполагает, что если мы с помощью интуиции познаем сущность, мы будем способны описать и, следовательно, определить эту сущность»3. Сократ, Платон, Аристотель отвергают чувственную природу интуитивного познания, интуицию переносят в сферу мышления.
Уже у Августина Блаженного библейско-теологическое мышление становится существенным. Августин утверждает, что чувственное познание не способно дать достоверного знания и только человеческий ум в состоянии преодолевать скептицизм. Августин отмечает, что телесные объекты текучи, изменчивы и несовершенны, между тем критерии оценки, которыми обладает душа, неизменны и совершенны (критерии равенства и пропорции, аутентичный и фундаментальный принцип единства и т. д.). Эти критерии суть всегда ментальные интуиции, они же нормируют и образуют осмысленность суждений о красоте4. По Августину, человеческий интеллект находит эти критерии в истине, образованной из идей, являющейся бестелесной реальностью, о которой говорил Платон. Августин убежден в том, что ценность идей такова, что никто не может считать себя философом, не имея о них понятия. Преобразуя Платона, Августин понимает идеи как мысли Бога.
Дунс Скотт, выдающийся номиналист, отходит от Августина, придает большое значение чувственной интуиции в возникновении знания. Интуиция — это чувственное восприятие. Выражая индивидуальную конкретность предмета, интуитивный образ дает возможность установить его индивидуальное существование. Абстрагирование происходит посредством отвлечения от индивидуальных признаков вещей, постигаемых с помощью чувственной интуиции, общих понятий.
Уильям Оккам, постулируя индивидуально-множественный универсум, считает, что интуиция — это наглядное знание, им познается единичное. Интуитивным является наше изначальное согласие принять возможные истины, наше суждение о наличии вещи, когда она есть, но и отсутствие ее, когда ее нет. С интуитивного познания начинается познание экспериментальное. Наука начинается с освоения экспериментальных вещей. По мнению Оккама, интуиция вращается в сфере возможного, но она — фундаментальная форма познания.
Н. Кузанский предлагает оригинальный вариант истолкования интуиции. Он приходит к диалектическому выводу о «знающем незнании»: в осознании непознаваемости высшей истины в «свернутой» форме содержится знание о ней. В непознанном скрывается изначально известное, отдельное свидетельствует о предсуществовании целого, разнообразие говорит о лежащем в его основе единстве — единстве первопричины. А достоверность всего конкретного каждый раз обеспечивается возведением его к божественному началу. Интуиция — это недискурсивная творческая способность человеческого ума соединять видимые противоположности в предшествующем им единстве, в единстве первопричины, увидеть совпадение противоположностей.
Проблема интуиции разрабатывается в рационализме XVII в. в связи с развитием математики и естествознания в работах таких философов, как Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. В. Лейбниц, Дж. Локк. Рационалисты пытались доказать, что знание, полученное интуитивным путем, — аксиома.
Сама мысль рационалистов XVII в. об интуиции как о высшей ступени достоверного познания вытекала из интеллектуального характера их теорий познания: чувственная интуиция не может быть средством для обоснования логической всеобщности истин, добываемых математикой. Таким средством не может быть и логическая связь умозаключений, так как ею гарантируется только необходимый логический переход от одних положений к другим, но никак не необходимая истинность самого утверждаемого положения. Созерцание разума не есть лишь чувственное познание единичного, а есть еще и интеллектуальное созерцание всеобщих и необходимых связей предмета. Мышление через порядок и связь идей постигает порядок и связь самих вещей5. Интуиции отводилась основная роль в построении научной философии.
Поиски исходных посылок теоретического знания привели Р. Декарта к утверждению, что для целей исследования следует применять исключительно интуицию. Интуитивное познание обладает наглядностью, в нем истина не опосредуется системой доказательств, но прямо и непосредственно «усматривается». По определению Р. Декарта, интуиция — это прочное понятие ясного и внимательного ума, порожденное лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция.
При этом Р. Декарт замечает, что, во-первых, интуитивная и дискурсивная формы знания не исключают, а предполагают друг друга. Во-вторых, в акте интуиции человеческий разум и мыслит, и созерцает. Интуиция — высшее проявление единства интеллектуального знания. В-третьих, Р. Декарт признавал существование у человека врожденных идей, которые структурируют объективное знание, позволяют человеку лишь получать знание, а интуиция осуществляет осознание этого знания, является критерием его истинности. Р. Декарт создает свои правила метода, где первое правило гласит: считать истинным лишь то, что с очевидностью познается мною таковым, то есть тщательно избегать поспешности и предубеждения и принимать в свои суждения только то, что предстает моему уму так ясно и отчетливо, что ни в коем случае не возбуждает во мне сомнения6. Р. Декарт полагает, что утверждение «Я мыслю, следовательно, существую» является генетической и логической основой всякого другого знания и непосредственно гарантирует собственную очевидность и достоверность.
Учение Б. Спинозы об интуиции связано с концепцией Р. Декарта о понятиях «ясного и внимательного ума», а также с учениями мистического пантеизма о «внутреннем свете» как источнике общения с абсолютным совершенством — Богом. Но интуиция в учении Б. Спинозы — это не мистическая интуиция, а рационалистическое, но не опосредованное доказательством познание сущности вещи на основе постижения сущности субстанции; интуиция дает познание вещей с точки зрения вечности как необходимых модусов единой субстанции, дает адекватную идею. Она ведет от адекватной идеи о формальной сущности, каких-либо атрибутов Бога (то есть природы) к адекватному познанию сущности вещей1. Адекватная идея отличается от просто истинной идеи тем, что последняя должна быть согласована со своим объектом для обнаружения ее истинности, первая же содержит этот признак истинности Б СаМОИ Себе, обладает СаМОДОСТОБерНОС-
тью и в проверке не нуждается. Интуиция должна определять собой весь процесс познания, все его этапы. Она неразрывно связана с дискурсивным мышлением: взаимопроникновение интуиции и дедукции проявляется в «материи» рационально достоверного познания — в общих понятиях. Ложные, вымышленные представления происходят оттого, что в исследовании не соблюда-
ется естественный порядок и ход вещей. Нельзя допустить, чтобы эти ложные представления заволакивали природу и мешали видеть ее действительную сущность. Для Б. Спинозы подлинная сущность человека заключается в активном интеллектуальном познании, которое преодолевает нашу изоляцию. С помощью интуиции, активного интеллектуального познания связи всего с Богом, природой человек сам становится свободным; идентичность человека охватывает все и уже не ограничивается его маленьким «эго», которое теряется перед лицом изменчивости изолированных вещей, явлений.
Г.В. Лейбниц, как и Б. Спиноза, считает недостаточным картезианский критерий истинности интуитивного. Лейбниц различает истину факта и истину разума. Истина, полученная опытным путем, есть истина факта. Круг истин факта значительно шире, чем истин разума. Поэтому познание истин факта имеет большое значение. Но их значение имеет главным образом практический аспект и по теоретической ценности они сильно уступают истинам разума. Истины факта не свободны от влияния многообразных изменений, которые непрерывно фиксируются в опыте. Для них Г.В. Лейбниц признает недостаточными законы формальной логики, которых довольно для нахождения истин разума. Г.В. Лейбниц обращает внимание на необходимость разработки теории вероятности, считая, что вероятность — это категория, выражающая объективное содержание, ее надо вывести из природы вещей. Особенностью же истин разума, метафизических истин, по мысли Г.В. Лейбница, является их всеобщность, необходимость, которая не может быть установлена путем индукции. Их необходимость есть логическая необходимость. Высший критерий истины — принцип тождества, который интуитивен. Первичные истины основывались на законе тождества, из них выводились основоположения математики. Г.В. Лейбниц считает, что интуитивное познание является наиболее совершенным ро-дом знания, которое Б одно к то же время и адекватно, и интутивно8. Г.В. Лейбниц утверждает, что первичное отчетливое понятие мы можем познать только интуитивно, мы не имеем идей даже в отношении тех предметов, которые мы познаем отчетливо, если не пользоваться интуитивным познанием9. Только тогда, когда наше познание бывает ясным, или интуитивным, мы созерцаем полную идею ю. В рациональном интуитивном по-
знании человек одновременно мыслит в совокупности все свойства, характерные для данного явления, и все предикаты предмета, явления сосредоточиваются в сознании субъекта. Так понимаемая интуиция рассудочного мышления является критерием дефиниций, утверждений опытного характера. Г.В. Лейбниц особо выделяет и развивает мысль, что интуиция — результат предшествующей познавательной деятельности.
Дж. Локк трактует содержание понятия интуиции в рамках сенсуалистической теории познания, решительно отвергая врожденные идеи картезианцев. Знание, по Дж. Локку, состоит в созерцании умом своих идей, и существуют различные способы этого постижения, и, соответственно, различные роды познания. Самый достоверный вид познания — интуиция. В возможности осуществления интуитивного познания Дж. Локк разделял ряд положений рационализма. Интуиция — это тот вид познания, при котором ум воспринимает соответствие или несоответствие двух идей непосредственно от них самих, без вмешательства других идей. Такое знание, согласно Дж. Локку, самое ясное и достоверное, какое только возможно для человеческой слабости. При интуитивном познании ум не нуждается в доказательстве, но воспринимает истину, как глаз воспринимает свет — только благодаря тому, что он на него направлен. Интуитивным считается познание субъектом простейших математических и логических соотношений наподобие следующих: окружность — это не треугольник; три больше двух и равно единице плюс два; белое не является черным; и т. д. Дж. Локк сопоставляет интуитивное знание с демонстративным: демонстративное знание вполне достоверно, однако очевидность его совсем не так ясна и ярка, как у познания интуитивного, и согласие дается не так скоро и. Дж. Локк считает, что интуитивное познание может существовать без демонстрации, но обратное невозможно.
Но философ полагает, что согласованность между нашими идеями можно понять не только с помощью интуиции, но и с помощью доказательства. Доказательство осуществляется с помощью промежуточных переходов, посредством участия других идей, и именно этот «образ действия», или «процесс», называется разумом и размышлением. Процесс доказательства вводит целый ряд связей очевидных, то есть интуитивных, чтобы доказать связи, которые сами по себе очевидными не являются. Доказательство, следователь-
но, разворачивается через ряд соответствующим образом соединенных друг с другом интуиций. По мнению Дж. Локка, посредством интуиции мы познаем также наше существование. При этом Дж. Локк возвращается к типичным картезианским критериям: Я мыслю, Я рассуждаю, Я ощущаю удовольствие и боль. Может ли хоть одна из этих вещей быть для меня более очевидной, чем мое собственное существование? Если я сомневаюсь во всех остальных вещах, именно это самое сомнение заставляет меня постигать мое собственное бытие и не позволяет в нем сомневаться. Опыт убеждает нас, что мы обладаем интуитивным познанием нашего собственного бытия и безошибочным внутренним знанием того, что мы существуем. Согласно Дж. Локку, в любом случае ощущения, рассуждения или мышления мы осознаем свое бытие перед самим собой и не сомневаемся в самой высокой степени его достоверности. У Дж. Локка интуиция является одной из стадий рефлексии.
И. Кант решительно выступает против отрыва интуиции от чувственного познания. Интуитивное созерцание существует не как непосредственное созерцание ума, а как интуиция чувственная, чувственность, априорными формами которой являются пространство и время. Пространство — априорная форма внешнего чувственного созерцания п, а время — априорная форма внутреннего чувственного созерцания. Априорность сообщает этим созерцаниям их безусловную всеобщность и необходимость. И. Кант различает, таким образом, дискурсивную (логическую) ясность, полученную с помощью образования понятий, и интуитивную (чувственную) ясность, приобретенную с помощью видения. Согласно И. Канту, безусловная всеобщность и необходимость истин в математике относятся не к самим вещам, а имеет значимость для нашего ума со свойственной ему априорностью форм чувственного созерцания.
И.Г. Фихте строит свою философию на понятии человеческого Я. В нем заключено,
пл » гг_тот/то Лм/ ГТ/ЛЛ/-4^ аптптл'гпл пгт
гап\,'пи1и Цлгии-п-'Чдра., ои, шг
риорно, независимо от опыта объемлет все доступное мышление. Уже И. Кант признает, что разум придает объектам познания форму и закон, признает Я законодателем мира, но не его творцом. По мнению же И.Г. Фихте, который признает Я всеобщим, не только форма познания принадлежит субъекту, но и объект познания создается им же, так что «не-Я» не есть что-либо действительно сущее, не
есть объективная реальность, кантовская «вещь-в-себе», а является только созданием человеческого Я, результатом его самополага-ния. Первичной является именно эта продуктивная деятельность Я, которая у И.Г. Фихте рассматривается как основной постулат нау-коучения. Интеллектуальная интуиция (интеллектуальное созерцание) — это особая способность ума, которая позволяет прийти к сознанию безусловной необходимости этого постулата. Это способность, для которой уже не существует обычной противоположности между деянием и его результатом, между субъектом и объектом. Интеллектуальная интуиция снимает эту противоположность, непосредственно созерцает («видит») их нераздельное единство. По мысли И.Г. Фихте, истинной свободой обладает абсолютное Я в его деятельности. Свобода создающего себя Я есть форма его бытия. Проявление свободы в мышлении есть внутренняя составная часть личности человека, необходимое условие, при наличии которого он может сказать: я есть, я самостоятельное существо. Нахождение себя в свободе осуществляется благодаря интеллектуальной интуиции. И.Г. Фихте рассматривает интуицию также как способ познания философом самого себя 13.
В трансцендентальной философии Ф. Шеллинга противоположности идеального и реального, природы и духа устраняются в абсолюте, представляющем собой тождество идеального и реального и содержащем в себе возможность всех определений. Ф. Шеллинг рассматривает интеллектуальную интуицию уже не как самосозерцаю-щее Я, как это он делал ранее, вслед за И.Г. Фихте, но в качестве формы самосозерцания абсолюта, предстающего теперь как тождество субъекта и объекта. Ф. Шеллинг трактует интеллектуальную интуицию как орган трансцендентального мышления. Ибо задача трансцендентального мышления, по Ф. Шеллингу, состоит в том, чтобы посредством свободы сделать для себя объектом то, что обычно не есть объект; оно предполагает способность производить и одновременно созерцать определенные действия духа; таким образом, продуцирование объекта и само созерцание составляют абсолютное единство. Именно эта способность и есть способность интеллектуального созерцания. Ф. Шеллинг полагает, что без такого созерцания философствование лишено субстрата, который служил бы опорой и основой мышления. Благодаря интеллектуальной ин-
туиции философия приходит к истинному «в-себе-сущему», которое есть тождество субъективного и объективного.
Развитием понятия интеллектуальной интуиции явилось у Ф. Шеллинга великое приятие искусства как высшей форы познания и.
Анализируя психическую жизнь субъекта, А. Бергсон различает интеллект, связанный с действенной стороной жизни, и интуицию, связанную с созерцательной стороной жизни. Бергсон полагает, что интеллект имеет ограниченные способности в глубоком и истинном понимании действительности, может постигать только прерывное и неподвижное, все окостенелое и мертвое, данное в неорганической природе. Интеллект всегда од-носторонен, так как видит и выбирает только то, что ему нужно для практики, для нашего действия на вещи. Интеллект познает не сами вещи, их суть, а только отношения между ними.
Согласно А. Бергсону, жизнь — сущность мира, она иррациональна и столь же иррационально ее постижение, она невыразима в понятиях. Жизнь познается только благодаря собственному переживанию, интуиции. Интуиция — это своеобразная «симпатия», которая непосредственно проникает в предмет, сливается с его индивидуальной природой, с тем, что есть в нем уникального, и, следовательно, невыразимого. Интуиция не зависит от практических интересов, от отношения к полезному действию, является идеальным видом познания. В интуиции мы не «кружим вокруг объекта, а входим в него». В интуитивном познании внутренняя связь между субъектом и объектом познания еще глубже, чем в случае интеллектуального познания. По А. Бергсону, интуиция характеризуется синтетической деятельностью. Он определяет интуицию как специфическое умение видеть целое раньше частей, способность мгновенного творческого решения проблемы. Интуиция находит свое место в самом центре жизни и движения, «в конкретном потоке действительности». Интуитивное знание, достигаемое в чистом и полном опыте, может схватить изменение и длительность в их первоначальной изменчивости. Не ограничиваясь постижением фрагментов, интуиция схватывает всю совокупность в целом таким способом, который кажется абсолютно непостижимым с точки зрения отдельных частей, точно так же, как кажется невразумительной поэма, если ее рассматривать с точки зрения букв, составляющих ее слова.
У А. Бергсона интуиция — одновременно и общее, и внутреннее видение результатов анализа, но не доаналитическое положение вещей. Интуиция — такой род интеллектуальной «симпатии», посредством которого человек переносится внутрь объекта, чтобы слиться с тем, что есть в нем единственного в своем роде, и, следовательно, невыразимого. Интуиция есть инстинкт, ставший беспристрастным, умеющим, сознавая себя, размышлять о своем объекте, и способный бесконечно его расширять. Интуиция никогда не может превзойти интеллект в точности. Но отсутствие точности она компенсирует непосредственностью. Простое сдерживание интуиции приводит нас к статистическому восприятию материального мира, а дальнейшее ослабление уводит нас в мир грез. То, что дает нам интуиция, нельзя получить простым суммированием открытий науки; ее естественным языком является язык образов и метафор. Великие философы, хотя часто высказывали то, что видели, в фиксированных, понятийных формах интеллекта, были людьми очень глубокой интуиции, и каждый из них в конце концов пытался установить единую, всеохватывающую интуицию. Своими лучшими достижениями они обязаны больше своему видению или интуиции, нежели расчетам разума. Чем скорее возникнет философия, в которой интеллект будет растворен в интуиции, тем скорее философия и лучшее в науке сблизятся и дополнят друг друга. А. Бергсон определяет задачу философии так: философия не должна ни конструировать реальность, ни довольствоваться фактическим состоянием естественного мировоззрения и науки. Она должна реконструировать Вселенную с помощью интуиции тем, что она в возрастающей степени приобретает с нею непосредственный жизненный контакт, а равно и благодаря тому, что она разрушает те формы и схемы, которые придают Вселенной характер чисто человеческой среды. Философское творчество есть единый и целостный акт созерцания посредством интуиций. По А. Бергсону, философия должна овладеть этими мимолетными интуициями, от времени до времени освещающими свой предмет; сперва ей придется поддерживать их, потом она может расширить и согласовать их между собой. Рассуждая о протекании философского творческого процесса, А. Бергсон констатирует, что как только философ получает необходимый толчок от интуиции, он должен отбросить ее и полагаться уже на самого себя, продолжая свои мысли,
то есть выдвигая одни понятия за другими. Бергсон полагает, что если бы интуиция длилась не несколько мгновений, а больше, она обеспечила бы не только согласие философа с его собственным мышлением, но и согласие всех философов между собой. Даже в том виде, в котором она существует, беглая и неполная, интуиция в каждой системе все же стоит больше, чем сама система, и только она переживает систему. Для философа, стремящегося растворить интеллект в интуиции, исчезает или смягчается очень много затруднений '5.
Интуитивная философия дает нам также больше сил, чтобы действовать и чтобы жить. Благодаря интуитивной философии мы больше не чувствуем себя оторванными от всего человечества, а человечество отныне не выглядит оторванным от природы, над которой оно господствует; все человечество представляет собой огромную армию, способную преодолеть всякое сопротивление и самые непреодолимые препятствия — быть может, даже смерь. А. Бергсон говорит о параллельности интеллекта и интуиции как двух форм познания, но отдает несомненное предпочтение интуиции.
Можно вполне согласиться с М. Бунге, что «критика интеллекта А. Бергсоном была бы своевременной, если бы она относилась к средневековой науке», но она опоздала на три столетия ,6.
Интуитивизм является органической частью философии Э. Гуссерля. По Э. Гуссерлю, феноменологическое, или чистое, сознание — это совокупность сущностей, нерушимая целостность, поток. Сознание выступает как поток переживаний, элементами которого являются феномены. Феномены, в свою очередь, обладают самостоятельной и сложной структурой. Идеация, или интеллектуальная интуиция, есть непосредственное, «сущностное видение» феноменального в его собственных пределах. Если А. Бергсон принижает роль интеллекта в сравнении с интуицией, противопоставляет их друг другу, то Э. Гуссерль, наоборот, объединяет интуицию с мыслительным, с понятием. Э. Гуссерль считает, что философия в своей научной работе принуждена двигаться в атмосфере прямой интуиции, и величайшим шагом, который должно делать наше время, является признание того, что при философской, в полном смысле слова, интуиции, при феноменологическом постижении сущности открывается бесконечное поле работы и полагается на-
чало такой науки, которая в состоянии получить массу тончайших и обладающих для всякой дальнейшей философии решающим значением различений без всяких косвенных символизирующих методов, без аппарата умозаключений и доказательств. Э. Гуссерль считает, что двигаться к подлинной философии надо не путем философствования на базе существующих философских принципов и концепций, а исходя из вещей и проблем, в атмосфере прямой интуиции при феноменологическом постижении сущности 17. Согласно Э. Гуссерлю, интеллектуальная интуиция гарантирует познанию целостность18.
Н.О. Лосский критикует учение о познании, созданное Дж. Локком, Р. Декартом и И. Кантом, за то, что они проводили слишком резкую грань между познающим субъектом и познаваемым объектом. Н.О. Лосский называет свою теорию познания интуитивизмом. Этим понятием он обозначает учение о том, что познанный объект, даже если он составляет часть внешнего мира, включается непосредственно сознанием познающего субъекта в личность и поэтому принимается как существующий независимо от акта познания. Подобного рода созерцание других сущностей такими, какими они являются сами по себе, возможно потому, что мир есть некое органическое целое, а познающий субъект, индивидуальное человеческое Я — некое сверхвременное и сверхпространствен-ное бытие, тесно связанное с целым миром 19.
Отношение ко всем другим сущностям в мире, при котором возможна интуиция, Н.О. Лосский называет гносеологической координацией. Разрабатывая координирующую теорию восприятия, Н.О. Лосский подчеркивает, что возбуждение определенного органа чувства и физиологический процесс, который при этом происходит в коре головного мозга, — это не причина, вызывающая восприятие, а стимул, который побуждает познающего субъекта направить свое внимание на объект внешнего мира. Согласно Н.О. Лос-скому, для того чтобы объект был познан, субъект должен направить на объект серию целевых умственных актов — осознание, внимание, дифференциация и т. д.
Н.О. Лосский полагает, что реальные внешние объекты характеризуются большим богатством содержания. Но мы познаем только малую часть объекта, поскольку познаем только то, что представляет для нас малый интерес, те стороны, которые мы распознаем на фоне действительно существующего и
сохранившегося в памяти содержания бытия. По Н.О. Лосскому, все остальные стороны объекта, которые не попали в зону нашего восприятия, связаны с человеческим Я только подсознательно. Отсюда и глубоко различное представление об одном и том же объекте у разных наблюдателей.
Н.О. Лосский вводит различие между реальным, идеальным и металогическим бытием. Идеальное бытие в платоновском смысле этого понятия — все то, что не имеет ни пространственного, ни временного характера. Оно охватывает содержание общих понятий, таких как количественные формы и отношения. Реальное бытие — это все то, что дано и форме времени или пространства. Под металогическим бытием подразумевается бытие, не подчиняющееся законам тождества, противоречия и исключенного третьего, например, бытие Бога, обладающего архетипами всего, что является предметом интуиции — личностного переживания и познания. Идеальное бытие познается интеллектуальной интуицией (умозрением). Оно созерцается непосредственно, как оно есть, в самом себе. Отсюда Н.О. Лосский приходит к выводу, что дискурсивное мышление является не противоположностью интуиции, а ее разновидностью. Реальное бытие — это объект чувственной интуиции. Металогическое бытие познается мистической интуицией.
К. Поппер рассматривает интуицию в связи с логикой и ростом научного знания. Он согласен с интуитивистами в том, что существует нечто вроде интеллектуальной интуиции, которая наиболее убедительно дает нам почувствовать, что мы видим истину. Но, во-первых, К. Поппер утверждает, что интеллектуальная интуиция, хотя она в некотором смысле и является нашим неизбежным спутником, зачастую сбивает нас с истинного пути, и эти блуждания представляют собой серьезную опасность. В общем случае мы не видим истину тогда, когда нам наиболее ясно кажется, что мы ее видим, и только ошибки, считает К. Поппер, могут научить нас не доверять нашей интуиции. Во-вторых, мы можем верить в интуицию только в том случае, если мы пришли к ней только в результате многих испытаний нашего воображения, многих ошибок, многих проверок, многих сомнений и долгих поисков возможных путей критики20. К. Поппер актуализирует проблему соотношения интуитивного и дискурсивного в познании. Он считает, что логическое имеет место и на
уровне подсознательного и включается в механизм самого интуитивного процесса познания, дискурсивное должно дополнять свершившуюся интуицию. Дискурсивное и интуитивное — специфические и взаимодополняющие средства познания. При этом К. Поппер отмечает, что дискурсивное мышление (то есть последовательность аргументов, выраженных лингвистически) имеет огромное влияние на наше осознание времени и на развитие нашей интуиции последовательного расположения21.
Историко-философский анализ показывает, что интуиция является реальным условием и источником философствования на его исходных и последующих ступенях, основой рационального мышления22. Философских концепций интуиции столько, сколько существующих гносеологических теорий, объясняющих факты «непосредственного» (интуитивного) познания (интуиция как непосредственное чувственное восприятие мира; интуиция как внечувственное восприятие особой, не тождественной эмпирической, действительности; интуиция как высший вид нового знания непосредственного, не опирающегося на доказательства, усмотрения ума; интуиция как мистическая целостность проникновения в глубины индивидуального сознания, постижения сущности воли, жизни, экзистенции и т. д.).
С полным основанием можно утверждать, что проблема интуиции является одной из «вечных» проблем философии. Удивляться этому не стоит, так как интуиция — сложный и многогранный феномен. Сущность интуиции по мере познания ее человеком раскрывает все новые свои качества. Интерпретация этих качеств, а в связи с этим и самой сущности интуиции, приводит к различным толкованиям этой проблемы.
В аспекте методологического и гносеологического рассмотрения интуиции в истории философии вырисовывается широкое поле исследования, где можно наметить такие проблемы, как особенности интуитивного познания; типология интуиции; условия формирования и проявления интуиции; соотношение интуитивного и дискурсивного; интуиция в философском и научном познании; интуиция в творчестве, развитие интуитивных способностей и управление процессом познания и т. д. Только специальный философский анализ всех этих проблем, их совокупности может относительно полно вос-
произвести адекватную картину феномена интуиции.
С. 164.
ПРИМЕЧАНИЯ
Лосев А.Ф. Имя, вещь, космос. М., 1994.
2 Аристотель. Сочинения: В 4 т. М., 1971. Т. 1.
С. 288.
3 Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 2. С. 19.
4 Блаженный Августин. Об истинной религии: Теологический трактат. Минск, 1999. С. 105.
5 Асмус В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике. М., 1965. С. 19—20.
6 Декарт Р. Искание истины. СПб., 2000. С. 80.
7 Спиноза Б. Избранные произведения: В 2 т. М., 1957. Т. 1. С. 435.
8 Лейбниц Г.В. Сочинения: В 4 т. М., 1983. Т. 1.С.422.
9 Там же. С. 424.
10 Тамже. С. 431.
11 См.: Локк Дж. Избранные произведения. Т. 1. М., 1960. С. 433-440.
12 См.: Кант И. Сочинения: В 6 т. М., 1964. Т. 3. С. 130, 135. Идею И. Канта о связи философского творчества с интуицией впоследствии более обстоятельно выражает Г. Зиммель. По Г. Зиммелю, философствование предполагает «некоторую внутреннюю интуицию целого», «способность оцеления, тотализирова-ния», является потенциальной формой «философского воссоздания единого объективного целого из фрагментов действительности», позволяет увидеть задачу в целом (Зиммель Г. Сущность философии // Вопросы теории и психологии творчества. Том VII. Харьков, 1911. С. 238, 239.).
13 Учение И.Г. Фихте об интуиции подробно см.: Фихте И. Г. Сочинения: В 2 т. СПб., 1993. Т. 1. С. 343-390.
14 Блинников Л.В. Великие философы. М., 1997. С. 398.
15 Бергсон А. Творческая эволюция: Материя и память. Минск, 1999. С. 296.
16 Бунге М. Интуиция и наука. М., 1967. С. 27.
17 Гуссерль Э. Философия как строгая наука. М., 1911. Кн. 1. С. 2, 56.
18 Э. Гуссерль подчеркивает познавательную ценность интеллектуальной интуиции как непосредственного знания, способа осознания. 3. Гуссерль полагает, очевидностью в с«мом широком смысле слова называется всеобщий прафеномен интенциональной жизни; в противоположность другим способам осознания, которые могут быть a priori пустыми, предположительными, непрямыми, неподлинными, это совершенно особый способ, при котором некая вещь, положение вещей, некая всеобщность, ценность и т.д. выступают в явлении, в представлении, в данности сами по себе, в ко-
нечном модусе самой вещи, данной в этом непосредственном созерцании, оп^паШег{си.: Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб., 2001. С. 132). Согласно феноменологическому описанию Э. Гуссерля, идея последовательности — центральная в понятии числа — является существенной особенностью процесса интуиции.
19 См.: Лосский Н.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. М., 1995. С. 332, 333.
20 См.: Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 408,409.
21 См.: Там же. С. 478. К. Поппер с действием творческой интуиции связывает крупнейшие достижения теоретической науки: «Я достаточно точно выражу свою точку зрения, сказав, что каждое открытие содержит “иррациональный элемент” или “творческую интуицию” в берг-соновском смысле. Аналогичным образом Эйнштейн говорит о “поиске” таких в высшей степени универсальных законов... из которых с помощью чистой дедукции можно получить картину мира. Не существует логического пути, — предполагает он, — ведущего к таким... законам. Они могут быть получены только при помощи интуиции, основанной на феномене, схожем с интеллектуальной любовью к объектам опыта» (Поппер К. Логика научного исследования. М., 2004.
С. 28—29). Учение об интуиции выдающегося голландского математика, логика, методолога науки Л. Брауэра вызвало к жизни попперовскую «эпистемологию без познающего субъекта», опирающуюся на концепцию «третьего мира».
21 Роль интуиции в философском познании еще недостаточно изучена. Для решения этой проблемы важное теоретическое и методологическое значение имеет учение об интуиции известного британского философа, математика, логика и методолога А.Н. Уайтхеда. Считая, что интуиция является базисом рациональности, что ясность нашей мерцающей интуиции, хотя и имеет предел, составляет, тем не менее, основу культурного мышления данной эпохи, А.Н. Уайтхед рассматривал основные фундаментальные понятия разума как конкретизацию философских интуиций. Интуитивное знание — высшее проявление интеллектуального единства, ибо в акте интуиции разум одновременно и мыслит, и созерцает. Более того, это не есть лишь чувственное познание единичного, но интеллектуальное созерцание всеобщих и необходимых связей предметов, вещей. Для А.Н. Уайтхеда Аристотель — первый ясный пример того, каким образом философская интуиция превращается в научный метод (см.: Уайтхед А.Н. Избранные работы по философии. М., 1990. С. 21).
