Научная статья на тему 'Техногенная медиареальность: к проблеме рациональности'

Техногенная медиареальность: к проблеме рациональности Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

CC BY
203
28
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ТЕХНОГЕННАЯ МЕДИАРЕАЛЬНОСТЬ / РАЦИОНАЛЬНОСТЬ / ТЕХНИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ / УНИВЕРСАЛЬНАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ / МИФОЛОГИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ / МИФОЛОГИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА / TECHNOGENIC MEDIA REALITY / RATIONALITY / TECHNIC RATIONALITY / UNIVERSAL RATIONALITY / MYTHOLOGICAL CON-SCIOUSNESS / MYTHOLOGICAL WORLD VIEW

Аннотация научной статьи по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям, автор научной работы — Кузнецова Елена Игоревна

Представляется проблема рациональности техногенной медиареальности как формы освоения мира в постиндустриальную эпоху. Предлагается рассматривать медиареальность в ряду сложных много-уровневых познавательных систем, сочетающих рациональные и внерациональные способы постижения истины.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

TECHNOGENIC MEDIA REALITY: TO THE PROBLEM OF RATIONALITY

The rationality of technogenic media reality as a form of world development in the postindustrial epoch is prob-lematized in the article. It’s offered to consider media reality in series of complicated multilevel cognitive systems, combining rational and beyond rational methods of truth attainment.

Текст научной работы на тему «Техногенная медиареальность: к проблеме рациональности»

Философия. Культурология

88 Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки, 2013, № 1 (29), с. 88-92

УДК 101.1:3

ТЕХНОГЕННАЯ МЕДИАРЕАЛЬНОСТЬ: К ПРОБЛЕМЕ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

© 2013 г. Е.И. Кузнецова

Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова

tvelena@mail.ru

Поступила в редакцию 10.11.2012

Представляется проблема рациональности техногенной медиареальности как формы освоения мира в постиндустриальную эпоху. Предлагается рассматривать медиареальность в ряду сложных многоуровневых познавательных систем, сочетающих рациональные и внерациональные способы постижения истины.

Ключевые слова: техногенная медиареальность, рациональность, техническая рациональность, универсальная рациональность, мифологическое сознание, мифологическая картина мира.

Проблема рациональности как философско-мировоззренческая проблема связана с осмыслением возможных типов отношения человека к миру. Ее актуальность в современном мире обусловлена возрастающей необходимостью понимания специфики процессов познания в условиях постиндустриальной эпохи. Мысль М. Вебера о том, что в ХХ веке разум раскололся на множество ценностных сфер и уничтожил собственную универсальность, можно с не меньшим основанием отнести и к ситуации социальной коммуникации на рубеже XX-XXI веков. Утверждается, что внедрение технической рациональности в жизненную сферу человека сопровождается эрозией культурных смыслов и потерей идентичности, в результате чего человек ощущает себя в ситуации, ускользающей из-под его контроля [1, с. 3-4].

Сегодня вряд ли возможно представить познание мира вне посредства техногенной медиареальности. Увеличение интенсивности «удаленных» коммуникаций является основным поведенческим параметром системы медиакультуры в XXI веке, образующим как публичную, так и приватную сферы современного общества. Задача статьи - исследование техногенной медиареальности как фактора, оказывающего воздействие на формирование нового типа рациональности, и выявление ее роли в динамике современного общества.

Технология, которая обеспечивает «широкую рационализацию несвободы человека и демонстрирует «техническую» невозможность автономии», невозможность определять свою жизнь самому, технология как великий носитель овеществления стала предметом критического анализа в XX веке. Несвобода человека,

формирующаяся под воздействием мира технологий, предстает как подчинение техническому аппарату, который умножает жизненные удобства и увеличивает производительность труда. Но в этом случае технологическая рациональность «скорее защищает, чем отрицает легитимность господства, и инструменталистский горизонт разума открывает путь рационально обоснованному тоталитарному обществу» [2]. Следует ли отнести рациональность медиареальности к разновидности технической рациональности на том основании, что техническая компонента в процессе создания медиареальности велика? Именно условия «технической воспроизводимости» опосредуют в XX веке не только художественные коммуникации, но в целом процессы познания. В. Беньямин увидел в этом существо завершения модерна, наступление культурной индустрии новой, постмодер-ной, эпохи. Или же медиареальность возникает как «побочный» продукт неклассического типа научной рациональности? Насколько оправданно говорить о рациональности медиареальности как новом типе рациональности?

Необходимость расширения понятия «рациональность» обусловлена не только критическим взглядом на место науки в духовной и социальной сферах общества. В результате изучения различных сложно организованных систем, способных к самоорганизации, складывается новое нелинейное мышление и, в конечном счете, новая неклассическая картина мира. Пришедшее на смену классической рациональности понимание неклассической рациональности характеризуется субъективностью процесса познания, сочетанием рационального и иррационального в процессе познания, интерсубъектив-

ностью в одном случае и субъективными проявлениями бытия ученого, в который включены сложные многоуровневые познавательные системы, - в другом, на основании чего возникает сочетание рационального и внерационального способов постижения истины [3; 4]. В анализе проблемы рациональности предлагается исходить из многообразия форм рациональности, из определенного спектра возможностей реализации принципов рациональности.

Если «рациональность» истолковывать как целесообразность, а рациональную деятельность как приводящую при определенных условиях к поставленной цели, то, скорее всего, в терминах целесообразности можно описать деятельность системы масс-медиа, продуктом которой является медиареальность. Вместе с тем под рациональностью понимается определенная форма освоения реальности, основанная на главенствующей роли мышления в процессе изучения окружающей действительности. Следует ли предположить, что техногенная медиареальность и тип рациональности эпохи представляют собой взаимообусловленные и взаимодействующие факторы, определяющие характер протекания всех социальных процессов?

Концепции постмодернизма, возвестившие «исчезновение реальности», и идея гегемонии масс-медиа стали двумя полюсами, в поле притяжения которых попадали все теории масс-медиа в конце XX века. Если на одном концептуальном полюсе субъект масс-медийной деятельности исчезал, то на другом - он становился тотальным и в этой тотальности также утрачивал границы субъектности. В наиболее концентрированном виде идея всесилия масс-медиа нашла отражение во взглядах А. Зиновьева. «Медия», в терминологии исследователя, объявлялась безликим божеством западного общества, феноменом, концентрирующим и фокусирующим в себе силу безликих единичек общественного целого, коллективной властью, выступающей по отношению к каждому из них властью абсолютной. При этом «медия» «концентрировала в себе общественное мнение и гражданское общество и стала чем-то вроде «государства» для внегосударственной жизни общества» [5, с. 568]. Между тем остался открытым вопрос о субъектности, поскольку «ме-дия» в данном случае выполняет контрадикторные функции и должна прийти к состоянию дисфункциональности и распада системы.

Задаваясь вопросом о природе рациональности, возьмем за основу различие в процедурах самоидентификации субъекта, выражающих прагматические цели или ценностные ориента-

ции. Система масс-медиа принимает форму и окраску тех социальных и политических структур, в рамках которых она функционирует, а институты уже благодаря самому факту их существования контролируют человеческое поведение, устанавливая предопределенные его образцы, которые придают поведению одно из многих, теоретически возможных направлений. Медиареальность необходимо рассматривать в качестве одного из посредников в получении знания о событиях в объективном мире, который во многом определяет картину мира человека. При этом, как элемент институциональной системы, медиареальность формирует ее как нормативно определенную и упорядоченную соответственно своим институциональным целям. Думается, что можно говорить о претензиях медиареальности на создание своеобразной «нормативной» реальности, основу которой составляют инструментальные ценности.

Когда мы говорим об историческом развитии системы масс-медиа, мы выделяем такие базовые философские понятия, как «возвращение к истине» и «свобода», которые не могут быть выражены иначе, как в субъективности, абстрагировавшейся от своих субъективных верований и предпочтений. В применении к системе масс-медиа часто возникает такой критерий, как «объективность», но это может восприниматься всего лишь как метафора, ибо задача «преодоления точки зрения наблюдателя» (как в системе научной рациональности) здесь невозможна. В этом смысле основой активности в создании медиареальности является коллективная субъективность, которую можно представить и как множественную медиальность. Думается, что медиареальность может в той мере дать представление о рациональных основаниях мира, в какой она может отразить стиль рациональности эпохи, укорененный в социуме, в социальном порядке, в социальных установлениях.

В то же время в медиареальности образ социального мира фрагментируется, приобретает структурно-резонансную мозаичность, усиливающуюся с появлением компьютерных технологий. Координаты мира медиареальности -«поточное пространство» и «безвременное время» - в некоторых случаях не поддаются верификации вследствие отсутствия у воспринимающего субъекта самого контекста социального мира. В этом случае происходит не отображение внешнего мира, а своего рода проекция внутреннего мира субъекта во внешний мир, и символическая структура медиареальности, если следовать логике понимания символической

формы Э. Кассирером, не застает «границы между Я и действительностью как нечто заранее и раз и навсегда определенное, а сама только эту форму и устанавливает» [6, с. 168]. Такой взгляд дает ключ к пониманию истоков мифологической модели медиареальности.

Активизация в XX веке мифологических форм познания социального мира признается характерной чертой, которая проявляется в массово-коммуникативных формах, отражая и формируя неомифологическое сознание как один из устойчивых типов культурной ментальности. Если традиционный миф как «особый вид мироощущения, специфическое образное, чувственное, синкретическое представление о явлениях природы и общественной жизни» [7, с. 349-350] основывался на представлениях о пространстве, времени, причинности в условиях узкого практического опыта древнего человека, то современный миф развивается в контексте социальной практики, где познавательные возможности индивидуума и в целом общества весьма широки. Вместе с тем анализ процессов развития современной духовной культуры показывает, что в ситуации интенсификации техногенных коммуникаций, порождающих смену привычных форм жизни, наблюдается не уменьшение внерацио-нальных форм освоения мира, а, напротив, их экспансия. Новые социальные практики вызывают страх в связи с наступлением «другого», «чуждого» мира, что активизирует в структуре обыденного сознания формы коллективного бессознательного, воссоздающие древние способы постижения мира, а это является одной из причин ремифологизации массового сознания.

Ю.М. Лотман обратил внимание на присущее мифологическому сознанию специфическое мифологическое понимание пространства, которое представляется не в виде признакового континуума, а как совокупность отдельных объектов, носящих собственные имена. В промежутках между ними пространство как бы прерывается, не имея, следовательно, такого основополагающего признака, как непрерывность. Частным следствием этого ученый видел «лоскутный» характер мифологического пространства и то, что перемещение из одного 1осш’а в другой может протекать вне времени, заменяясь некоторыми устойчивыми былинными формулами, или же произвольно сжиматься или растягиваться по отношению к течению времени в 1осшах, обозначенных собственными именами [8, с. 530].

Для объяснения активности мифологической модели медиареальности в современном мире соотнесем это понимание лоскутности мифоло-

гического пространства с мозаичностью телевизионной технологии. Признак мозаичности, выявленный в природе телевизионной коммуникации ее первыми исследователями, оставаясь неизменным, атрибутивным признаком медиареальности, в современном мире во много раз усилен технологиями новых медиа. Возможность передать информацию о событиях, произошедших в разных точках современного мира, поставляемую новыми спутниковыми технологиями, делает образ мира еще более раздробленным, фрагментарным, новым «лоскутным одеялом», не позволяющим синтезировать адекватное знание о мире. Более того, и самого «перетекания» из 1осш’а в locus для массового сознания, воспринимающего медиареальность как подлинную реальность, словно не существует. Отдельные события не становятся составляющими непрерывного развития. Выхваченные из череды событий, многократно повторяющиеся в реальном мире действия в медиареальности не повторяются, что способствует во многом представлению об однократности событий и приводит, в том числе, к принципиальной внесистемности обыденного сознания.

Мифологическое мышление имманентно природе современной аудиовизуальной коммуникации. Электронную медиареальность можно рассматривать как новую социокультурную форму воспроизводства архаического сознания, и медиум мифа играет в этом случае адаптивную функцию в усложняющемся мире. Медиареальность синкретична, она погружает человека во вневременное, внеисторичное, ее пространство создается нерасчлененностью образных и понятийных структур, доминировании изобразительности, в ее пространстве-времени неразличимы бытие и становление, единичность и множественность, начало и конец, что является характерным для мифологического сознания. По мифологическому сценарию развиваются сюжетные линии политических, этно-конфессиональных, межкультурных конфликтов, которые выходят на первый план в телевизионной коммуникации, в том числе и потому, что, отражая ритуальные действия, воссоздают «вспышку» вневременного времени.

Институты власти используют миф как социокультурный феномен для организации поведения индивидов и социальных групп. В этом контексте аудитория в системе массовой коммуникации рассматривается коммуникаторами в основном в плане консьюмеризма. Политический дискурс массовой коммуникации обращен не к разуму, а к чувствам, эмоциям, к психологическим переживаниям и практическому опыту.

Поскольку миф поставляет обыденному сознанию системность того уровня, который не требует и не предполагает строгих доказательств, ограничиваясь более или менее внешними корреляциями и связями между явлениями, постольку визуальный текст ищет опору в «знакомых» мифообразующих элементах для восприятия массовым сознанием. Не случайно значительная часть медиатекстов, образующих сегмент политической тематики, в своей прагматической компоненте ориентирована на воспроизведение ритуальности политической коммуникации, представляющей стереотипный набор коллективных действий. Если воспользоваться формулировкой Н. Лумана, понимавшего символизацию как выражение некоторой комплексной интерактивной ситуации, переживаемой как единство [9, с. 52-54], то можно выявить корреляцию между коллективностью мифа и коллективностью в восприятии поставляемой «реальности» в моделях массовой коммуникации. Являясь формой миропонимания, основанной на коллективных представлениях, миф в массовой коммуникации становится инструментом организации коллективных действий. Подобно тому как для древнего человека жить означало проходить деятельностный цикл (пахать, сеять, собирать и хранить, находясь в постоянном общении с другим и с миром), для человека эпохи тотальных медиа жизнь стала представлять собой цикличность программ медиа (жить - значит, изо дня в день наблюдать за чужой жизнью). Жизнь приобретает цикличность, заданную извне, цикл не-деятельности, псевдодеятельности и псевдокоммуникации. Таким образом, тотальные медиа задают мифо-ритм повседневности, при этом привязывают его к символическим конструкциям медиареальности.

Медиареальность формирует стереотипную упрощенную картину мира для носителей обыденного сознания. Образ социального мира, складывающийся у человека под воздействием медиареальности, наполняется теми смыслами, которые транслирует символический мир. Медиареальность становится домом человека, который поселяется между двумя мирами. «Техника переформулировала само представление о «месте» как поселении, в котором прививались солидарность и прочие моральные и социальные добродетели. Старое место понималось как «ойкумена», имевшая четкий вид и границы» [10, с. XXIII].

Вместе с тем выявленную внерациональную модель репрезентации медиареальности нельзя абсолютизировать. Вряд ли можно сегодня со-

гласиться с тем утверждением, что средства массовой коммуникации способствуют исключительно тому состоянию общественного бытия и общественного сознания, которое определяется как иррациональное. Попробуем обозначить рациональные детерминанты в деятельности медиационных механизмов. Если мы рассматриваем медиакультуру как фактор, воздействующий на все социальные системы общества и являющийся по сути условием их взаимодействия, то медиареальность как компонент системы медиакультуры должна обладать свойствами, позволяющими в многообразии медиальных механизмов создавать условия для выявления социальных позиций.

Коммуникативная практика является, в нашем понимании, реализацией поведения системы медиакультуры, которая представляет среду для коммуницирования различных социальных систем. Как компонент системы, основной функцией которой является функция опосредования, медиареальность участвует в производстве общего жизненного мира для других систем, вступающих во взаимодействие, и в этом смысле способствует выработке рационально мотивированного консенсуса. В этом процессе структуры медиареальности могут дать участникам коммуникации знание чего-то существующего в мире, по поводу чего они хотят достичь взаимопонимания.

Мы уже отметили, что многие события в жизни человека сегодня не принадлежат к сфере коммуникации присутствия, а создаются удаленными (теле)коммуникациями, и в этом смысле медиареальность, во многом определяя картину мира человека, делает возможным для субъектов взаимодействия обоснование содержания чего-то объективно существующего в мире и формирует структуры интеракции. Медиареальность воздействует на формирование тех установок, с которыми человек вступает в интерсубъективные коммуникации в реальном мире. Механизмы медиареальности участвуют также в создании объективирующей установки, необходимой для достижения консенсуса, и формируют своеобразные «скрепы», соединяющие различные подсистемы общества. В этой социальной функции медиареальность может быть соотнесена с коммуникативной рациональностью Ю. Xабермаса: ее механизмы способны формировать медиационную установку в ориентированном на взаимопонимание коммуникативном действии. Рациональность медиареальности осуществляется в результате диалога и полилога равноправных позиций, их плюрализма, в динамике столкновения и взаимо-

обогащения различных «открытых», способных к самокритике и в то же время к риску принятия на себя свободной ответственности познавательных позиций [1, с. 17].

Медиареальность создает привычную для человека позицию наблюдателя, «третьего», и делает его включенным в модели удаленной коммуникации, или коммуникации неприсутствия. При этом можно говорить о двух типах роли «третьего»: как стороннего наблюдателя события и как псевдоучастника, которая возникает в ситуации псевдоприсутствия, поставляемой реактивной моделью взаимодействия. Инновационные конвергентные технологии создают такие реактивные системы взаимодействия в структуре медиареальности. Мир медиареальности с его множественностью точек зрения создает своего рода обучающую модель в восприятии новой комплексной медиальности, в постижении коммуникативного многообразия современного мира.

Подводя итог сказанному, можно отметить следующее.

Медиареальность можно рассматривать в ряду сложных многоуровневых познавательных систем, сочетающих рациональные и внерацио-нальные способы постижения истины. С одной стороны, медиареальность включена в целесообразную деятельность институциональных субъектов, где она приобретает инструментальную функцию и становится предметом рациональной рефлексии. С другой стороны, она выступает как форма воспроизводства ею неоми-фологического сознания, усугубляющая внеси-стемность обыденного сознания, но вместе с тем выполняющая адаптационные функции в усложняющемся мире.

Рациональность медиареальности многослойна, ее можно рассматривать как форму «уравновешивания» различных типов рациональности. Как компонента социальной комму-ницирующей среды медиареальность обладает

свойствами, позволяющими в многообразии медиальных механизмов создавать условия для выявления столкновения и взаимообогащения различных позиций. Ее механизмы способны формировать медиационную установку в ориентированном на взаимопонимание коммуникативном действии. Рациональность техногенной медиареальности выражает изменения социокультурных традиций эпохи и является одной из компонент универсальной рациональности, позволяя выявлять в комплексной медиальности символической техногенной реальности новые аспекты рациональности, отражающие современную общественную и познавательную ситуацию.

Список литературы

1. Исторические типы рациональности / Отв. ред. В.А. Лекторский. Т. 1. М.: Изд-во ИФ РАН, 1995. 350 с.

2. Маркузе Г. Одномерный человек. Исследование идеологии развитого индустриального общества / Пер. с англ., послесл., примеч. А.А. Юдина; Сост., предисл. В.Ю. Кузнецова. М.: ACT, 2002. - URL: www.e-reading.org.ua/download.html.php.

3. Степин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс, 2000. 744 с.

4. Степин В.С. Саморазвивающиеся системы и постнеклассическая рациональность // Вопросы философии. 2003. № 8. С. 5-17.

5. Зиновьев А. На пути к сверхобществу. СПб.: Нева, 2004. 603 с.

6. Кассирер Э. Философия символических форм. Т. II. Мифологическое мышление. М.-СПб.: Университетская книга, 2002. 280 с.

7. Кастельс М. Информационная эра: экономика, общество, культура. М.: ГУ-ВШЭ, 2000. 608 с.

8. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2001. 703 с.

9. Луман Н. Власть. М.: Праксис, 1999. 309 с.

10. Марков Б.В. Антропология интимного (I-XXXIV) // Слотердайк П. Сферы. Микросфероло-гия. Т. 1. Пузыри. СПб.: Наука, 2005. 654 с.

TECHNOGENIC MEDIA REALITY: TO THE PROBLEM OF RATIONALITY

E.I. Kuznetsova

The rationality of technogenic media reality as a form of world development in the postindustrial epoch is prob-lematized in the article. It’s offered to consider media reality in series of complicated multilevel cognitive systems, combining rational and beyond rational methods of truth attainment.

Keywords: technogenic media reality, rationality, technic rationality, universal rationality, mythological consciousness, mythological world view.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.