CC BY
54
Идеал как социальный феномен, содержание которого обусловлено социально значимыми интересами, устойчивым ценностным отношением как к реальности в целом, так и к отдельным ее фрагментам, есть процесс, в ходе которого происходит концептуализация в исторически доступных формах (мифология, религия, философия), являющаяся условием его последующей реализации в различных сферах культуры. Так, идеалы древнегреческого общества вписываются в его космоцентристское миропонимание, выражаемое философскими учениями и закрепляемое религиозной доктриной, что, в свою очередь, обусловливает институциональные формы их существования и реализации в политической системе и праве Античности. Очевидно, что трагическая история Сократа есть история несоответствия мировоззрений, формирующихся на разных идеалах, противоречия, разрешение которого возможно лишь на основе устранения одной из его сторон. Государственная власть и общественное мнение, базирующиеся на идеалах, охраняемых правом, могут с легкостью «простить» самое ужасное преступление. Однако они никогда не простят покушения на идеалы, рассматриваемые в качестве основы бытия.
Между тем необходимо отметить, что в силу синкретичности сознания древних обществ можно вести речь лишь об элементах того или иного вида идеала. Философская концептуализация технического идеала берет свое начало в эпохе модерна и так или иначе связана с обоснованием известного стереотипа научно-технического разума: «Человек - царь природы». Констатируемая в данную эпоху разумность и универсальность этого существа, способного, по словам К. Маркса, творить по меркам любого вида, основанная на рационализации его технической сущности, т.е. способности к самотрансформации и самосовершенствованию [1], выразилась в идее техники и науки как универсальных средств господства в мире, прогресса как генеральной экспоненты человеческой истории, иллюстрируя и обосновывая доминанту технического мировидения с главенством технического идеала - той системы императивности, которая только и составляет сущность самого мира и человека - наивысшей точки его эволюции.
Трактуемая в таком ключе универсальность человека вполне логично нашла выражение в гуманистическом мировоззрении, рассматривающем человека в качестве высшей ценности и выступившем аксиологической основой современной правовой доктрины с ее незыблемыми принципами свободы, равенства и справедливости, формально-нормативное истолкование которых становится неизбежным в новой политической организации общества, определяемой либо идеалами правового государства, либо социализма.
Здесь технический идеал перестает быть вопросом философской интерпретации, перемещаясь в сферу политики и права, определяясь контекстом политических ценностей, целей и задач развития общества, государственных (политических) интересов. Проблема же реализации технического идеала становится вопросом безопасности личности, общества и государства, защиты их интересов от возможных и реальных угроз и рисков. Таким образом, изначально предполагая соответствующую нормативность в отношениях человека с человеком, человека с природой в сфере морали, теперь технический идеал обретает институциональные формы в виде совокупности правовых норм, регулирующих отношения в сфере реализации общественных и государственных интересов.
Образ техника с философским складом ума как нового социального идеала возник, естественно, значительно раньше его «официального» провозглашения русским инженером-философом П.К. Энгельмейером, который, определив техницизм как новый соответствующий эпохе способ мышления и деятельности, тем не менее, противоречил себе, возражая против технократизма, т.е. против его распространения на сферу политики. Этот идеал уже просматривался у Дж. Локка, социалистов-утопистов, у О. Конта, других классиков, с большей однозначностью ратовавших за технократию.
Такой взгляд на мир, при котором техническое не просто проникает во все сферы сознания, но во многом замещает фундаментальные ценности, основан на доминировании технического идеала, его гипертрофированного развития в эпоху, когда техника и технология становятся не просто средствами социального и экономического господства, но и политического влияния. Технократическая интерпретация социально-политических процессов порой объясняется самой природой человека, его способностью к самотрансформации. А социальная и политическая организация общества, право и культура, как убеждает нас Льюис Мэмфорд, - это некий механизм, «Мегамашина», и принципы ее работы заложены природой человека [1]: «Машина, которую я упоминаю, никогда не была открыта в каких-либо археологических раскопках по простой причине: она была составлена почти полностью из
человеческих частей. Эти части были соединены в иерархической организации под властью абсолютного монарха, команды которого, поддержанные коалицией священнослужителей, вооруженной знатью и бюрократией, обеспечивали подчинение всех компонентов машины аналогично функционированию человеческого тела. Назовем эту первичную коллективную машину -человеческую модель всех последующих специализированных машин - Мегамашиной» [2, с. 233].
Технократическая цивилизация порождает технократическое мышление и, трансформируя ценности, ориентирует человеческую деятельность преимущественно на материальные ценности, в конечном счете вступая в противоречие с самими основами данного процесса, коренящимися в гуманистическом мировоззрении, объявляющем человека высшей ценностью.
Так, научно-технический прогресс является доминирующим в обществе и преобладает над всеми видами прогресса. Он проявляется в бурном развитии науки и быстром внедрении ее достижений в производство. Изобилие товаров и материальных благ - это его следствие. Для производства товарного изобилия разрабатываются все новые источники сырья, полезных ископаемых, затрачивается все больше природных ресурсов, что неизбежно приводит к их истощению и обострению экологической ситуации на планете. Искусственные блага создаются благодаря уничтожению природных благ (воздуха, воды, почвы, растительного и животного мира). Становление технократической цивилизации предполагает формирование и развитие материалистического мировоззрения, культивирующего приоритет следующих ценностей: денег, власти, секса,
чувственных наслаждений, благополучия, положения в обществе, престижа и т.п. Обладание данными ценностями является смыслом существования современного общества. При этом духовные ценности неизбежно отходят на второй план, уступая первенство материальным благам, теряя свою абсолютную значимость. Утрачивается и смысл духовных ценностей, содержание понятия «духовность» выхолащивается, становится неопределенным и даже непонятным, поскольку с материалистических позиций невозможно понять истинную сущность духовности. Поэтому следует согласиться с тем, что «вытеснение духовных ценностей материальными приводит к бездуховности, к духовному кризису общества, который неизбежно влечет за собой и нравственный кризис, т.к. нравственность есть внешняя форма проявления духовности (бездуховный человек не может быть высоконравственным). Любовь как суть и проявление духовности, как абсолютная духовная ценность все больше вытесняется культом и пропагандой секса (материальной “ценностью”)» [3, с. 27].
Необходимо подчеркнуть закономерность данного процесса, обусловливающую неизбежность и объективность трансформации духовных ценностей, их «технизацию», вызванную рационализацией в процессе перемещения в сферу политики и права. Так, высшая ценность человека как основной принцип гуманизма требует механизмов реализации в политических и правовых конструкциях, превращаясь в формальный принцип, где мораль нивелирует свое императивное значение, теряется в лоне формализованных институциональных схем политического процесса. Естественное право с его нравственным темпераментом, ценностями и идеалами, т.е. духовностью как предпосылкой современного права в данном контексте перестает быть нормативно значимым, оказываясь «снятым» позитивным правом - совокупностью правовых норм, институтов и отраслей, существующих в соответствии со своей внутренней логикой, закономерностями правообразования, правореализации и правоприменения, которые весьма далеки от идеологии [4].
Мегамашина, созданная техногенной цивилизацией, - это технология унификации и универсализации человеческого бытия, инструмент господства человека в мире. Но сама идея господства, основанная на возможности трансформации природы, ее технического использования в целях удовлетворения общественно значимых интересов, является утопической, поскольку сфера их действия не распространяется на сферу воспроизводства самой природы как условия существования человека. Технический идеал отделяет человека от собственной природы, а его реализация посредством политико-правовой институционализации создает устойчивую тенденцию уничтожения человека как вида, прежде всего выражающуюся в забвении им своей сущности. Чтобы реализовать собственные субъектные свойства, человек вынужден превращаться из субъекта в объект, т.е. технический объект (как в переносном, так и в прямом смысле). Прежде всего, он объективно является элементом технологической цепи, без которого она перестает функционировать как техническая система. Кроме того, сами технические системы постепенно внедряются в его
биологическую организацию, заменяя естественные органы и их элементы искусственными. И если титановые суставы, искусственные почки и сердце еще не трансформируют человеческую природу, подчеркивая лишь ее несовершенство, то искусственное оплодотворение и клонирование производят переворот в общественном сознании, итогом чего является убеждение в технической, а не в божественной природе человека.
Таким образом, задача покорения природы, в более «мягкой редакции» представленная как ее усовершенствование, определенная научно-техническим разумом, обретает черты реального противоречия между человеком и природой не только в сфере экологии, но и мировоззрения и культуры как конфликт человека с самим собой: если техническое более совершенно, чем природное, то процесс «технизации» (покорения, усовершенствования) природы распространяется и на самого человека. Идея создания сверхчеловека, которая сегодня уже не фантастический образ, а один из основных приоритетов научно-технической деятельности, реализация задачи замещения всех человеческих органов искусственными, создания некоего самопрограммирующегося человека-робота, во много раз превосходящего живого человека и способного существовать в разных средах без защитных устройств, является программной для современной науки и техники.
В мировоззрении данная тенденция кризиса стала очевидной уже в контексте противоречия между классическим стереотипом разумности истории, идеалом ее прогрессивного движения и неразумностью реальных исторических событий, связанных с кровью революций, войн и концентрационных лагерей, экологическим кризисом. Известно, что иррационализм, распространившийся в Европе второй половины XIX - начала XX вв., стал первой адекватной реакцией на данное противоречие, предложив альтернативу разуму в виде воли, веры, интуиции, других иррациональных факторов. Так, критика Н. Бердяевым гуманизма, возвышающего, по его словам, природное, а не божественное начало человека [5], вполне закономерна, имеет целью восстановление утраченного баланса в мире. Очевидно, М. Хайдеггер с большей определенностью и последовательностью смоделировал данную ситуацию, объявив техногенную цивилизацию, создавшую непроходимую пропасть между человеком и миром, причиной и виновницей утраты человеком его подлинного бытия, которое может быть восстановлено лишь путем отказа от современной науки и технологии, от технического идеала, культивируемого этой цивилизацией [6].
Между тем современная глобализация есть развитие именно данной тенденции, поскольку в ее идейной основе лежат идеи универсальности западных социальных технологий, безальтернативности техногенного пути развития со всеми его «плюсами» и «минусами». Но именно глобализация сделала очевидным кризис технического идеала, создав международные институты, деятельность которых позволила не в концептуально-философской, но в политико-правовой форме сформулировать те кризисные состояния, с которыми сталкивается человечество в процессе реализации технического идеала современности.
Впервые это было сделано в 1987 г. на 27 съезде КПСС, когда в своем докладе М.С. Горбачев сформулировал глобальные проблемы современности. Экологическая проблема, со всей очевидностью показывающая масштабы дисбаланса, возникшего в результате техногенной деятельности человека, является основным свидетельством глубины кризиса технического идеала, необходимости его преодоления в целях выживания человека как вида.
Таким образом, очевидно, что сегодня нельзя отказаться от использования нефти, газа, атомной энергии, космических программ, пагубно сказывающихся на состоянии озонового слоя атмосферы, так же как от новых биомедицинских технологий, реализации программы создания человека-робота. Нельзя отказаться и от современного мифа техники - технического идеала как главного фактора, обусловливающего смысл современной истории.
На наш взгляд, Х. Сколимовский дал очень точную оценку такой ситуации, впрочем, распространяя ее лишь на западную цивилизацию. По его мнению, «сила мифа техники столь велика и столь опасна именно потому, что она пронизывает буквально все аспекты западного способа мышления. Техника превратилась для нас в физическую и ментальную опору в столь извращенной и всеобъемлющей степени, что если мы даже осознаем, как опустошает она нашу среду, природную и человеческую, то первой нашей реакцией будет мысль о какой-то другой технике, которая может исправить все это. Техника - это состояние западного сознания» [7, с. 246].
По верному замечанию авторов монографии «Философия техники», технический идеал «...возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку существенную роль в жизни человека, во всех видах и проявлениях человеческой деятельности начинает играть техническое вообще, идет ли речь о возрастающей специализации и профессионализации или об эффективности политики, идеологии, образования, научных достижений, экономики и т.д.» [8, с. 15]. Однако, на наш взгляд, неверно распространять технический идеал, его действие и влияние лишь на решение технических задач, как это делают авторы указанной монографии, а его носителей отождествлять лишь с техническими специалистами. Соглашаясь с Х. Сколимовским, нужно сказать, что технический идеал становится и свойством, и фактором культуры, во многом определяющим ценности, нормы, установки поведения, мировоззрение, свойственные для того или иного общества. Технический идеал входит в структуру общественного сознания наряду с другими видами общественных идеалов, а его содержание всецело зависит от исторического типа общества. Так, хотя элементы технического идеала присутствуют уже в синкретическом сознании первобытного общества, существенную и во многом доминирующее положение он начинает занимать лишь в индустриальном обществе, определяя духовные основания техногенной цивилизации. В данном контексте очевидно, что как форма рационализации ценностного отношения к миру, включающего природу и самого человека, технический идеал представляет собой обобщение соответствующей совокупности ценностей, представлений и знаний, являясь важным способом их трансляции в культуру общества, играя когнитивную, конструктивную, нормативную и компенсаторную роли.
Когнитивная роль технического идеала выражается в том, что он неизбежно отражает и несет в себе реальные противоречия жизни, проблемы, связанные с отношением человека и природы в соответствии с исторически доступными способами преобразования и передачи энергии, знания об источниках, механизмах как способах ее преобразования и передачи, технических нормах и приоритетах деятельности, реально функционирующих правилах, оценках, регуляторах, нормах технической деятельности, что находит отражение в мировоззренческих конструкциях, переносящих свойства технического на природу и человека. Представление о человеке как о царе природы есть рационализированное ценностное отношение, как к природе, так и к самому человеку, в наиболее радикальной форме выраженное Ламетри («Человек-машина», полагавшим, что человек - это часовой механизм, который заводится посредством поступления в кровь питательного сока, образующегося из пищи [9]. Данный фундаментальный образец, естественно, для техника имеет существенное значение в той степени, в какой его сознание включено в контекст идеального, но не более того. Этот образец не только транслирует знания в культуру, но и формирует ее, трансформируя ценности, значения, установки.
Вышеизложенное свидетельствует о конструктивной роли, которую играет технический идеал в обществе, проявляющейся в ходе принятия соответствующей программы действий в отношении развития различных сфер общественной жизни. Здесь технический идеал выражается в мотивации действий отдельных индивидов, корпоративных групп, вдохновляет их на активный поиск решений задач развития общества и человека средствами технической эволюции. Конструктивная роль технического идеала наиболее полное свое воплощение находит в государственной политике как целенаправленной деятельности социальных субъектов, направленной на решение задач развития личности, общества и государства, в научно-технической ипостаси предполагающая применение системы конкретных мер, направленных на развитие науки, техники и технологии как условий социального прогресса.
С этим связана нормативная роль технического идеала в обществе при фиксации определенного императива, с которым сверяются практические проекты, содержащие ориентиры-нормы, которых следует придерживаться как непосредственно в технической, так и в любом виде деятельности, связанной с отношениями человека и природы. В современный период нормативный компонент несет особую нагрузку, создавая спектр нормативных ориентиров, предусматривающих долженствование не только в сфере морали, но и в области политики. При этом речь идет о научно-технической правовой сфере, экологическом, медицинском законодательстве - обо всех правовых нормах, институтах и отраслях, так или иначе сопряженных с регулированием отношений человека и природы.
Очевидна при этом и компенсаторная роль, которую играет технический идеал, вселяя надежду на благополучное решение проблем в сфере отношения человека и природы посредством самой же техники, поиска новых видов энергии и способов их преобразования, восполняя социальную неудовлетворенность кризисным состоянием сферы технического, а также любой другой сферы общественной жизни.
В заключение следует отметить, что технический идеал сопутствует человеческой деятельности, в значительной степени определяя основы социального бытия, а техническая деятельность как фундаментальная характеристика природы человека представляет собой его объективацию. Между тем в контексте социальных изменений, вызванных переходом к постиндустриальному обществу, очевидна трансформация технического идеала, истоки которого следует искать в эпохе модерна, с чем связаны современные и, по многим оценкам, неразрешимые проблемы отношений человека и природы. И если прав Х. Сколимовски, отождествляя данные проблемы с социокультурными особенностями западной цивилизации, то, возможно, он прав и в том, что альтернативой, позволяющей выйти из сложившейся ситуации, может быть традиционный тип мировоззрения, компенсирующий и уравновешивающий указанные негативные тенденции, а духовность как основа аксиологического приоритета и условие преодоления западной универсализации человека и общества, формализации отношений человека и природы - выступить в качестве принципа формирования идеалов новой эпохи, в том числе и технического идеала [7].
Литература
1. Mumford L. The Mith of Machine. N.Y., 1962.
2. Мэмфорд Л. Техника и природа человека // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.
3. Макуха Г.В. Мировоззрение космического всеединства. Симферополь, 2007.
4. Ященко А.И. Целеполагание и идеалы. Киев, 1977.
5. Алексеев С.С. Тайна и сила права. М., 2010.
6. Бердяев Н. Смысл истории. М., 1990.
7. Сколимовски Х. Философия техники как философия человека // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.
8. Бескаравайный С.С., Капитон В.П. Философия техники. Днепропетровск, 2011.
9. Ламетри Ж. Человек-машина. М., 1998.
