CC BY
22К 100-ЛЕТИЮ НАЧАЛА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Татарские женщины в годы Первой мировой войны
. ,"У!У*енский вопрос», заявивший о \\.л1\хебе в татарском обществе на рубеже XIX-XX вв., связывался в основном с проблемами просвещения. В его изучении в контексте женского образования много было сделано замечательными исследовательницами Т. А. Биктимировой1 и А. Х. Махмуто-вой2. Благодаря их разработкам широкой общественности стали известны имена татарских благотворительниц, первых представительниц научной и творческой интеллигенции, общественных деятелей и т. д. Тема Первой мировой войны проходит в данных исследованиях фоном. В социокультурной сфере (благотворительность, образование, медицина, культура и т. д.) была занята лишь незначительная часть татарских женщин. Основная их масса в сословном отношении принадлежала к крестьянам и мещанам, трудясь на полях и работая на заводах и фабриках, реже в области торговли и сфере обслуживания. Именно на их плечи легла львиная доля испытаний военного времени, когда их отцы, мужья и сыновья были мобилизованы на фронты Первой мировой войны.
В сельской местности процесс эмансипации начался гораздо позже, тогда как в городских условиях многие женщины уже в конце XIX в. были вынуждены принять новые правила жизни. «Вслед за Казанью и другие большие
города наполнились женскими рабочими руками. Положение женщины сделалось более независимым в семье, более устойчивым, она стала вести свободную, открытую жизнь. Страх за завтрашний день исчез», — писал современник3. Конечно, за несколько довоенных десятилетий в семьях недавних выходцев из села выросло новое поколение татарских девушек, более открытых миру и не пугающихся трудностей.
Исследователи указывают на то, что до начала войны в татарских семьях наблюдается строгое разграничение женских и мужских обязанностей. Мир женщины ограничивался, как правило, домом, все полевые и иные работы оставались прерогативой мужской половины. «Если малмыжская татарка является хозяйкою в доме и заботливой матерью, то в полевых и других тяжелых работах она плохая помощница мужу», — писал автор конца XIX в. о татарках Вятской губернии4. Сравнивая женщин трех поволжских народностей по отношению к крестьянскому труду, казанский врач А. Сухарев на рубеже XIX-XX вв. составил следующий рейтинг. На первом месте были черемисские (марийские) женщины, которые, по его мнению, не уступали в работоспособности своим мужьям, на втором — русские. Татаркам ученый отвел лишь третье место. «Муж не вправе требовать от нее ни-
чего, кроме кормления грудных детей. Она должна мужу только верностью и повиновением, и это последнее в пределах разумных требований, если же она бдит и смотрит за хозяйством мужа, то это лишь по доброй воле и любви к мужу», — отмечал он5.
В этом смысле несколько отличались татарки, проживавшие в центральных губерниях. «Резко бросаются в глаза физиономии и оригинальный костюм татарки, свободно прогуливающейся в базарный день на толкучем рынке среди русских торговок», — писал в 1851 г. о жительницах Татарской слободы г. Костромы литератор А. Потехин6. Довольно внушительная часть татар в этих местностях занималась отхожими промыслами, уезжала на заработки в столичные и другие города. Например, очень много касимовских татар трудилось в сфере обслуживания: в качестве официантов, прислуги, извозчиков и т. д. Поэтому в этих уездах женщины часто оставались за главного в доме и вполне сносно справлялись с оставленным на их попечение хозяйством, из-за этого они отличались более раскрепощенным поведением. Не случайно и первая женщина-врач Р. Кутлуярова, и первая известная певица М. Искан-дерова, и первая женщина-математик С. Шакулова родом из Касимовского уезда Рязанской губернии.
Если до 1914 г. об определенной инфантильности татарских женщин Вол-го-Уральского региона писали лишь сторонние наблюдатели, то с началом войны данная особенность быта стала очевидна и для самих мусульман. Как известно, война началась летом, во время жатвы. На фронт призывались прежде всего запасные солдаты. Это были 30-40-летние мужчины, имеющие большие семьи, малолетних детей и престарелых родителей. Практически единственным преемником в сложившейся ситуации могла стать лишь супруга солдата. В спешке некоторые призывники продавали скотину и сокращали свое хозяйство, не надеясь на остававшихся домочадцев. Например, в рассказе М. Гафури «Солдатская жена Хамида» (1915) главный герой Гариф
уже с начала войны в ожидании собственного призыва начал распродавать домашний скот, решив оставить жене лишь деньги7.
«По древнему обычаю татарка живет как птица в клетке и не знает, что есть вне этой клетки, а если знает что-нибудь, то едва ли это знание идет дальше котла, очага, лучины, посуды, ложек, чашек да бани. Таковы, разумеется, и теперешние наши солдатки», — писал в 1915 г. в газете «Йолдыз» (Звезда) мулла и ученый Х. Атласи, живший в Бугульминском уезде Самарской губернии. Проанализировав свои наблюдения, уже в начале 1915 г. он сделал следующие расчеты: «Из 50 семей лиц, ушедших на войну, только в трех нет никакой перемены. Из остальных 47 две семьи имели прежде по 2 лошади, а 7 по одной, теперь же у них нет ни одной»8. В остальных семьях наблюдалось сокращение хозяйства: меньше стало или уже вовсе отсутствовали лошади, коровы, овцы и козы.
Конечно война отразилась на всех хозяйствах, но, по мнению Х. Атласи, быт татар расстроился сильнее. «Волей-неволей слишком больно сердцу видеть, как многие семьи с уходом мужского элемента на войну потеряли тысячные доходы и пришли в точно первобытное состояние, между тем как русские семьи процветают по-прежнему. Татары слишком много потеряли от того, что до сих пор не могли разрешить практически и теоретически женский вопрос», — заключает он9. Помимо проданного скота и неумения женщин вести хозяйство, жизнь некоторых из них была обременена долгами. Например, в Куллеки-минской волости Царевококшайского уезда Казанской губернии в 83 семьях солдат, призванных на войну в 1914 г., имелись недоимки перед земскими органами самоуправления. В зависимости от состава семьи каждая должна была заплатить от 4 до 30 рублей10.
В городах, по замечанию Х. Атла-си, резкого отличия между русскими солдатскими женами и татарскими нет. Вероятно, и те, и другие работали в основном на фабриках и заводах, либо трудились в качестве прислуги. Эти
62
XX ВЕК: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 3/4, 2014
женщины не имели своего хозяйства и жили исключительно за счет жалованья.
Доминирование женского труда во всех отраслях производства, очевидно, послужило причиной того, что наступившие экономические трудности переживались обществом гораздо острее, а реакция на них в силу особенностей женской психологии была более эмоционально окрашенной, резкой и не всегда обдуманной. Не случайно основной силой фабрично-заводских стачек и продовольственных бунтов были женщины. Так, на Алафузовских предприятиях в Казани, где трудилось в том числе большое количество татарок, губернские власти пугали работниц тем, что отправят их родственников на фронт. Казанский губернатор предлагал всем военнообязанным рабочим завода ходить в погонах и с кокардой, чтобы «это служило постоянным им напоминанием, что они приравнены к тем, кто призван в войска»11. Военная служба стала своеобразным инструментом влияния (шантажа) работников предприятий. Вследствие того, что многие на заводах и фабриках работали целыми семьями, власти таким образом хотели через мужей и родственников подействовать на бастующих работниц. При этом многих женщин администрация хотела уволить, однако никто из них не спешил получить расчет. Основным требованием стало увеличение заработной платы в связи с постоянным ростом цен на продукты. Работа на фабрике для многих женщин была единственным источником доходов, а о поиске нового места в военное время не было и речи: Казань и так была заполнена бывшими сельчанами, беженцами и военнопленными.
Кроме стачек работниц фабрик и заводов, не меньшую известность получили так называемые «антиотрубные бабьи бунты», разыгравшиеся во многих местностях Казанской губернии12. Впрочем, продовольственные беспорядки или хлебные бунты, инициируемые женщинами, были характерны в то время для всей Российской империи13.
В ноябре 1915 г. в Казанском окружном суде рассматривалось дело 24 татарских крестьянок с. Верхние Отары
Ново-Чурилинской волости Мамадыш-ского уезда Казанской губернии. Все они являлись солдатскими матерями и женами в возрасте от 26 до 38 лет. Солдатки вступили в конфликт с губернским землемером Грундманом, который должен был выделить отрубной участок. Женщины просто не дали ему это сделать, заявив, что нужно дождаться «возвращения их мужей и сыновей с войны», «ногами и имевшимися у некоторых из них палками отбрасывали измерительную ленту»14. Землемер обратился за помощью к местному уряднику, и бунтовщиц привлекли к судебной ответственности. 21 солдатку обвинили в сопротивлении властям и арестовали на срок от трех до семи дней с оплатой судебных издержек15. Этот эпизод, несмотря на всю проявленную женскую агрессию, демонстрирует растерянность представительниц слабого пола. Даже при официальном делении земли государственным чиновником крестьянки не хотели полагаться только на себя, а все еще ссылались на авторитет мужей и сыновей.
Война заставила многих татарских женщин осваивать неизвестные ранее виды работ, в том числе и в области сельского хозяйства, и в сфере торговли и т. д. «У нас начали наблюдаться некоторые перемены в жизни женщин. В этом году в татарских деревнях женщины исполняли такие работы, за которые они до сих пор никогда не принимались. Хотя наши женщины уже с давних пор исполняли такие полевые работы, как жатва или молотьба, однако такие работы, как сеять, косить, снопы возить, ставить стога — всем этим до сих пор заведовали исключительно мужчины»16, — констатировал факты анонимный корреспондент уфимской газеты «Тормыш» (Жизнь) в 1916 г. Кроме того, этот же автор писал о том, что некоторые татарки начали работать в качестве приказчиц, например, в магазине уфимского купца Усманова; возросло количество женщин, торгующих в бакалейных лавках, а некоторые «молодые девушки поступали в кон-торы»17. Это уже был немного другой уровень в профессиональной иерархии.
ТАТАРСКИЕ ЖЕНЩИНЫ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОИ ВОИНЫ
.63
Татарский базар. Казань, конец XIX — начало ХХ в.
Например, среди казанских татарок мещанского и крестьянского сословий со второй половины XIX в. распространенным промыслом стало изготовление национальных головных уборов — ка-ляпушей. Изделия сбывались на Сенном базаре Казани, где их за небольшие деньги скупали местные торговцы, перепродавая затем с большой наценкой. Более того, татарские предприниматели не всегда платили женщинам «живые» деньги, а предпочитая расплачиваться товаром, причем по завышенной стои-мости18. Это было унизительно, но мастерицы каляпушей не знали другого способа выживания.
Поэтому для большинства татарок, еще несколько десятилетий назад прятавшихся за стенами дома от внешнего мира, служба в конторах и лавках действительно стала небывалым прогрессом. Хотя работающие татарские женщины скорее всего принадлежали к бедным семьям, именно материальные трудности толкали их на такой смелый шаг, способствуя эмансипации. Кроме того убыль мужского населения приводила к освобождению рабочих мест, и женщина осваивала совершенно новые для себя занятия. Такое явление, как татарская женщина-служащий, говорит о существовании определенной
профессиональной квалификации, т. е. грамотности, владении основами счетоводства, умении говорить по-русски и т. д., а значит о распространении среди женщин начального образования. Довольно внушительную профессиональную группу составляли татарские учительницы. Они были первыми ласточками социокультурных преобразований начала XX в., исходивших как от идей джадидизма, так и буржуазных изменений пореформенного времени.
Иной род деятельности выбрали для себя женщины из состоятельных семей. Нужда не заставляла их идти работать. Но и они не хотели оставаться в стороне от социальных проблем военного времени. Представительницы купеческих и дворянских фамилий занимались общественной работой, собирали пожертвования в пользу раненых и беженцев, устраивали различные благотворительные акции и т. д. К примеру, именно в годы Первой мировой войны реализовалась давняя мечта купеческой дочери Ф. Аитовой: в 1916 г. в Казани открылась первая татарская женская гимназия. Фа-тиха ханум долгие годы ходатайствовала перед различными органами власти о преобразовании своей частной школы в гимназию. «Узкая домашняя жизнь с заботами о хозяйстве, о воспитании
ТУ XX ВЕК: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ_
«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 3/4, 2014
детей, посвященная исключительно интересам замкнутой семьи, меня не удовлетворяла»19, — писала она о себе. Фатихе очень повезло, свою общественную работу она смогла осуществить благодаря моральной и материальной поддержке мужа — купца С. Аитова. Немало внимания уделяла Ф. Аитова и благотворительности. Она была в числе тех немногих женщин, которые купили на свои средства кровати для устроенного в Казани мусульманского госпиталя. По сообщению женского журнала «Сю-юмбике», ученицы школы Ф. Аитовой приготовили 120 мешков для отправки на фронт, в них были собраны предметы первой необходимости: сахар, чай, мыло, табак, иголки с нитками, носовые платки, бинты и т. п.20
На эмансипацию женщин, на их профессиональную деятельность оказывало влияние не только отсутствие конкуренции мужчин на трудовом рынке, но и отсутствие партнеров для создания семьи. Если в довоенное время для многих девушек именно замужество становилось гарантом материального благополучия, то с уходом молодых людей на войну резко сократились возможности заключения брака. «С уходом мужчин на войну в этом году не стало и браков. Нет женихов для девушек, с уходом на войну мужей уменьшилась и рождаемость»21, — писал в 1914 г. ахун Г. Гизатуллин. Не трудно догадаться, что положение ухудшалось с каждой последующей мобилизацией. Некоторые девушки так и не вышли замуж, сохранив в сердце память об ушедших на фронт женихах, и направив свои силы на общественную деятельность, посвятив жизнь профессиональной карьере.
При рассмотрении семейно-брач-ных взаимоотношений военного периода вырисовывается еще одна характерная тенденция — увеличение количества разводов. С одной стороны расторжение брака имело место в татарском обществе и в довоенное время. С другой — война, вероятно, обострила некоторые внутренние семейные конфликты. Э. Салаховой был проведен специальный анализ по этому вопросу на основе метрических книг.
Она пришла к выводу, что среди татар количество разводящихся увеличилось именно в годы Первой мировой войны22. Несоответствие количества мужчин количеству женщин порождало определенную конкуренцию между представительницами слабого пола. Даже относительно небогатые татарские предприниматели в этот период могли себе позволить двух жен. Так, в 1916 г. привел в свой дом вторую жену казанский мастер часовых дел З. Аб-дулкадыров. Две женщины не ужились в одной тесной квартире, а своего дома у часовщика не было. В результате первая супруга М.-З. Назмутдинова была вынуждена оставить мужа23. Наиболее частыми причинами развода, как и в довоенное время, оставались злоупотребление мужа спиртными напитками и его внебрачные интимные связи.
Случались и юридические казусы. Военное делопроизводство было столь несовершенным, что легко могли сообщить о смерти живого солдата. Встречались случаи, когда мусульманки после таких известий скоропалительно выходили замуж, а через некоторое время выяснялось, что «погибший» или же «пропавший без вести» первый супруг жив. Поэтому Оренбургское магометанское духовное собрание постановлением от 9 ноября 1916 г. запретило женщинам, чьи мужья погибли или пропали без вести на фронте, выходить замуж до окончания военных действий24. Справедливости ради надо отметить, что достаточным было и количество татарок, разыскивающих своих без вести пропавших мужей через различные органы власти. Губернские канцелярии и военные присутствия были завалены подобными прошениями25.
Получившая все большее распространение в татарском обществе эмансипация оказывала влияние на поведение женщин. Наряду с расторжениями браков имели место и конфликты с родителями: не все девушки готовы были подчиняться их воле. Довольно громкую огласку в 1915 г. в татарской прессе получил семейный скандал, разгоревшийся в с. Азеево Рязанской губернии. З. Бурнашева (Гиффэт туташ) опубли-
ТАТАРСКИЕ ЖЕНЩИНЫ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОИНЫ
.65
Казань, вид на татарскую часть города (о. Кабан и Апанаевская мечеть). Конец XIX — начало ХХ в.
ковала свои стихи в различных татарских газетах. Когда об этом узнали родители, они запретили дочери не только печататься, но и вовсе посадили под домашний арест. Но юная особа не стала мириться с этим и сбежала. Родители начали разыскивать ее через волостное правление, а поэтесса написала об этом в газете «Вакыт» (Время) и попросила защиты. История девушки вызвала сочувствие общественности, ее родители были признаны темными и невежественными людьми. Открытое письмо Бурнашевой перепечатала и газета «Иолдыз». В числе тех редких лиц, кто пытался образумить З. Бурнашеву и вернуть ее к родителям был богослов М. Бигиев. Но девушка решила поступить по-своему. Она уехала в Москву, активно участвовала в женском движении до октябрьских событий 1917 г., а после смены власти занялась продвижением коммунистических идеалов в народные массы26.
В годы Первой мировой войны для девушек из интеллигентных и состоятельных семей открылись новые возможности в образовательной сфере. Впервые женщины получили разрешение на обучение в университетах в годы первой российской революции. Позднее
их права стали ограничивать, удалось завершить учебу только тем, кто поступил в эти годы. Первая мировая война изменила сложившиеся правила. На освободившиеся места в некоторых университетах начали принимать и представительниц женского пола. Одним из первых таких прогрессивных учебных заведений стал Казанский университет. В 1915 г. его студентками стали две девушки-татарки Г. Апанаева (медицинский факультет) и А. Мухутдинова (юридический). Последняя в годы революции была видным общественно-политическим деятелем, занимала руководящие должности в советское время27.
Некоторые татарские девушки стремились попасть на фронт, записавшись сестрами милосердия. Эта практика была распространена среди российских студенток, образованных и увлеченных романтикой войны девушек. Так, на Кавказском фронте пропала без вести талантливая художница, студентка Строгановского художественного училища Х. Акчурина. Возможно, представительница известной фамилии промышленников из Симбирской губернии вдохновилась примером Г. Камаловой (Чистополь), Р. Юнусовой (Петербург), М. Якуповой (Ташкент) и М. Паташевой
66
XX ВЕК: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 3/4, 2014
(Ростов), работавших сестрами милосердия в Турции во время Балканской войны 1912 г. Интервью и фотографии этих девушек были опубликованы во многих татарских периодических изданиях. Девушки делились своими впечатлениями о турецком обществе, рассказывали о работе в госпиталях28. Но в отличие от судьбы участниц Балканской кампании, жизнь Х. Акчуриной оборвалась на фронтах Первой мировой войны.
Служила сестрой милосердия во время Первой мировой войны и Г. Иж-бирдаева (родом из Санкт-Петербурга). На войну она отправилась вслед за мужем. Ее супруг, купеческий сын и врач И. Усманов, был призван на войну сразу после ее начала. Всю Первую мировую супруги провели в военных госпиталях, выезжая и в районы боевых действий29.
По данным О. Н. Сенюткиной и Ю. Н. Гусевой жительницы д. Ишеево Нижегородской губернии С. Хакимова и Х. Рахимова также «ушли на войну, рука об руку со своими родными»30. Обращает на себя внимание то, что эти женщины были как раз из тех самых центральных губерний Российской империи, где эмансипированных татарок встречалось гораздо больше.
Участие женщины в войне было вызовом и для европейского общества, а не только для мусульман. Женщина, которая всегда являлась хранительницей домашнего очага, покинула пределы своего традиционного пространства и проникла в самую гущу мужского мира. Конечно же, подобные примеры вдохновляли татарок на решительные действия во всех сферах жизни.
24-28 апреля 1917 г. в Казани проходил 1-ый Всероссийский съезд мусульманок. В президиум вошли З. Ахмерова, Ф. Алкина, С. Ахмерова, М. Губай-дуллина, Х. Мустафина, З. Салехова, Х. Таначева. Делегатки представляли самые разные регионы России, кроме них в зале присутствовало более 300 женщин-гостей. Поднимались вопросы равноправия мужчин и женщин, отмены многоженства и калыма, право женщины на развод и другие социальные проблемы, было избрано Центральное
бюро мусульманок России31. Схожие вопросы поднимались и в женской секции 1-го Всероссийского мусульманского съезда в Москве в мае того же года.
К 1917 г. в тылу повсеместно работали татарские женские медресе, различные курсы, открылась гимназия в Казани. Женщины могли посещать библиотеки, театры, литературно-музыкальные вечера. Выпускался даже женский журнал на татарском языке «Сююмбике». Но мусульманкам все же предписывалось соблюдать определенные правила поведения в обществе. В публичной жизни все же долгое время сохранялось разделение на мужскую и женскую сферы. В читальнях выделяли отдельные дни и часы для женщин, чтобы они не сталкивались с лицами противоположного пола. При устройстве городских мероприятий (например сабантуев) организовывались отдельные буфеты для дам и кавалеров. Разграничивали зрительские места при просмотре татарских представлений.
Патриархальные традиции соблюдались и в сельской местности, когда дело касалось торжественных мероприятий. Так, в 1915 г. в д. Каракаш-лы Бугульминского уезда Самарской губернии открылась женская школа, названная в честь односельчанки журналистки и педагога Ф.-Ф. Наурузовой. Новое учебное заведение женщины и мужчины посещали в разное время, отдельно для каждого пола были организованы и торжественные обеды по случаю открытия школы32.
К 1917 г. работающая женщина, будь она врач или учительница, уже не воспринималась как предательница религиозных устоев. Но многие стереотипы еще сохранялись. Например, татарки-учительницы несмотря на свою материальную независимость и профессиональное положение вели в городах, как правило, обособленную жизнь. Они избегали мужского общества, не участвовали в совместных общественных собраниях. Особенно это было характерно для учительниц казанских татарских школ33.
Такое отношение к работающим женщинам было присуще не только му-
ТАТАРСКИЕ ЖЕНЩИНЫ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОИ ВОИНЫ
.67
сульманскому сообществу. Этими представлениями в начале XX в. и в годы войны руководствовалось большинство россиян вне зависимости от нации или религиозной принадлежности. «В России, несмотря на призыв большевиков к рабочим обоих полов трудиться бок о бок и помочь женщинам, мужчины сопротивлялись признанию равных с ними способностей женщин, — пишет британская исследовательница Л. Абрамс. — В военной промышленности России было занято очень много женщин, но практически все они работали на производствах, не требующих квалификации, и платили им меньше. Даже в экстраординарных обстоятельствах военного времени было трудно преодолеть стереотип, распространенный в XIX веке»34.
Необходимость модернизации ислама и изменения положения женщины признавали даже сами религиозные деятели. Однако они еще не были готовы к отмене многоженства, к пересмотру правил развода и наследования. «Казанские татары сильно ссорятся из-за того, что устроители русской революции дали свободу не только лицам мужского пола, но и женщинам, почему казанские татарки по русскому обычаю стали ходить, не закрывшись от мужчин, на общественные гулянья и даже на разные собрания. А этого мусульманская религия не допускает», — записал свои наблюдения в дневнике в 1917 г. известный миссионер Е. Малов35. В этих условиях отдельные примеры из истории татарского общественно-политического движения демонстрируют невиданную прогрессивность мыслей и поступков мусульман. Так, в 1917 г. гласной Уфимской городской думы была избрана татарская певица А. Сайфи. Она представляла социальный блок народных избранников. Всего в Думу того созыва прошли три женщины36. А. Сайфи стала единственной женщиной, которую включили в состав национального законодательного собрания — Милли мед-жлисе37. Другая женщина — М. Буби — стала казыем (судьей) Оренбургского магометанского духовного собрания.
Между тем татарские феминистки
своими смелыми выступлениями на различных съездах и на страницах национальной печати выражали уже наметившиеся тенденции эмансипации мусульманского общества. Как отмечал в 1920-е гг. Г. Ибрагимов в своей статье «Татар хатыныньщ тарихи Yсеше» (Историческое развитие татарской женщины), тяготы германской войны вынудили женщин отбросить прежние жизненные привычки, из-за материальной нужды они начали и пахать, и косить, и в одиночку ходить в лес за дровами. А деревенские старики, еще недавно державшие своих жен взаперти, смотрели на это, как на привычное дело38.
Первая мировая война стала рубежом между домашней жизнью татарки и ее деятельностью вне дома (поле, завод, фабрика, торговля, промыслы). Многие женщины именно в данный период изменили стиль поведения и стали более независимыми. Эмансипация стала необходимым, но в то же время вынужденным шагом. Первая мировая война значительно ускорила запущенные еще в конце XIX в. процессы по раскрепощению татарской женщины.
С окончанием войны положение не изменилось. Осталось много вдов, а среди вернувшихся домой солдат немало было инвалидов. Безногие и безрукие, они уже не могли помочь по хозяйству... По данным Д. М. Исхакова, по переписи 1926 г. в крупных городах на 100 татарок приходилось лишь 98 мужчин. По сравнению с 1897 г. количество вдов к этому времени среди татарок выросло в 1,8 раза39. В этих условиях и военное поколение женщин вело себя уже иначе, их дочери воспитывались также по-другому.
Сама тыловая жизнь внесла значительные коррективы в повседневность людей, во взаимоотношения полов, в трудовую сферу жизни. Спустя тридцать лет мы видим уже совершенно другую картину: женщины прошли колоссальный путь от традиционного понимания своей роли до полной эмансипации. Этот путь татарской женщины от мирных домашних забот до солдатской жизни берет начало с той самой забытой Первой мировой войны.
68,
XX ВЕК: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 3/4, 2014
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Биктимирова Т. А. Ступени образования до Сорбонны. - Казань, 2003. - 183 с.
2. Махмутова А. Х. Пора и нам зажечь зарю свободы (Джадидизм и женское движение). - Казань, 2006. - 254 с.
3. Неджиб Г. Пробуждение русских татар и их литература // Современник. - 1911. - Кн. 4. - С. 171.
4. Штейнфельд Н. П. Малмыжские татары, их быт и современное положение // Календарь и памятная книжка Вятской губернии на 1894 год. - Вятка, 1894. - С. 262.
5. Сухарев А. А. Казанские татары (уезд Казанский). Опыт этнографического и медико-антропологического исследования. - СПб., 1904. - С. 40.
6. Потехин А. А. Сочинения. - СПб., 1917. - Т. 12. - С. 23.
7. Гафури М. Эсэрлэр: 4 т. - Казан, 1983. - 3 т. - Б. 269.
8. Атласов Х. Война и татарки // Инородческое обозрение, приложение к журналу «Православный собеседник» за март 1915 года. - Казань, 1915. - Кн. 10. - С. 736.
9. Там же.
10. Государственный архив Республики Марий Эл, ф. 119, оп. 1, д. 481, л. 2, 5-8 об.
11. История Казани в документах и материалах: XX век. - Казань, 2004. - С. 362-363.
12. Царская армия в период мировой войны и Февральской революции. (Материалы к изучению истории империалистической и гражданской войны). - Казань, 1932. - С. 182.
13. Энгл Б. Не хлебом единым: женщины и продовольственные беспорядки в Первую мировую войну // Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. - 2010. - Т. 4. -№1. - С. 148-178.
14. НА РТ, ф. 41, оп. 2, д. 3330, л. 2.
15. Там же, л. 51-54.
16. Г. Х. Война и женщины // Инородческое обозрение, приложение к журналу «Православный собеседник» за сентябрь и декабрь 1916 года. - Казань, 1917. - Т. II. - № 4-5. - С. 298.
17. Там же.
18. Казанский телеграф. - 1893. - 17 ноября. - № 208.
19. НА РТ, ф. 74, оп. 1, д. 1, л. 2-3.
20. Хайрутдинова Д. Р. Благотворительность и милосердие татарских женщин в годы Первой мировой войны // Общественно-политическая мысль и духовная культура народов Поволжья и Приура-лья (XIX-XX вв.). - Казань, 2008. - С. 421.
21. НА РТ, ф. 969, оп. 1, д. 46, л. 6.
22. Сэлахова Э. XIX-XX йез башы татар гаилэсе // Гасырлар авазы - Эхо веков. - 2008. - № 1. -С. 267-273.
23. НА РТ, ф. 41, оп. 3, д. 5344, л. 73.
24. История Башкортостана во второй половине XIX — начале ХХ века: в 2 т. - Уфа, 2007. - Т. II. -С. 24.
25. НА РТ, ф. 1, оп. 5, д. 1547, л. 1-4.
26. Гайнуллин М. Татарская литература и публицистика начала XX века. - Казань, 1983. - С. 155157.
27. Биктимирова Т. А. Указ. соч. - С. 112-115.
28. Сибгатуллина А. Контакты тюрок-мусульман Российской и Османской империй на рубеже XIX-XX вв. - М., 2010. - С. 134.
29. Султанбеков Б. Исмагил-доктор // Гасырлар авазы - Эхо веков. - 1997. - № 1/2. - С. 253.
30. Сенюткина О. Н., Гусева Ю. Н. Нижегородские мусульмане на службе Отечеству (конец XVI — начало XX вв.). - Нижний Новгород, 2005. - С. 37.
31. Фаизов С. Движение мусульманок России за права женщин в 1917 г.: страницы истории. - Нижний Новгород, 2005. - С. 25-28.
32. Медресе Казанской губернии второй трети XIX — начала XX в.: Сб. док. и матер. - Казань, 2012. - С. 210.
33. Центральный исторический архив Республики Башкортостан, ф. Р-4767, оп. 1, д. 2, л. 221.
34. Абрамс Л. Формирование европейской женщины новой эпохи. 1789-1918. - М., 2011. - С. 352.
35. Центр письменного и музыкального наследия Института языка, литературы и искусств им. Г. Ибрагимова АН РТ, ф. 56, оп. 1, д. 5, л. 61.
36. Уфимская жизнь. - 1917. - 12 июля.
37. Фаизов С. Указ. соч. - С. 58.
38. ИбраЬимов Г. Эсэрлэр: 8 т. - Казан, 1984. - 7 т. - Б. 219.
39. Исхаков Д. М. Динамика численности и особенности размещения татар в Волго-Уральском регионе в XVI — начале XX вв. // Материалы по истории татарского народа. - Казань, 1995. - С. 290-291.
Фото из личного архива Р. Хайрутдинова.
Лилия Габдрафикова,
доктор исторических наук
ТАТАРСКИЕ ЖЕНЩИНЫ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОИ ВОИНЫ
.69
