CC BY
53
ТАРХАН КИПЧАКСКОЙ ВОЛОСТИ ИШМУХАМЕТ ДАВЛЕТБАЕВ КАК ПРЕДСТАВИТЕЛЬ БАШКИРСКОЙ ЭЛИТЫ НОГАЙСКОЙ ДОРОГИ
© Б.А. Азнабаев,
доктор исторических наук, заведующий кафедрой, Башкирский государственный университет,
г Уфа, ул. Заки Валиди, д. 32, 450076, Российская Федерация, e-mail: azbulattt@rambler.ru
В имеющейся исторической литературе отсутствуют специальные исследования, посвященные отдельным представителям башкирской элиты XVII в. Проблема заключается в большой фрагментарности, а в ряде случаев и противоречивости сведений сохранившихся источников. Без воссоздания исторических портретов конкретных представителей башкирской знати XVII в. будет сложно не только осмыслить причины и ход башкирских восстаний XVII в., но и понять специфику функционирования институтов власти в башкирском обществе. Исследование деятельности Ишмухамета Давлетбаева показывает, что башкирские тарханы в первую очередь являлись военными лидерами своих общин. С функцией военного руководителя тесно смыкалась и политическая деятельность башкирских тарханов. Они вступали в переговоры с возможными союзниками и представляли интересы народа во взаимоотношениях с российскими властями.
В статье утверждается, что Ишмухамет Давлетбаев является типичным для башкир Ногайской дороги лидером. В отличие от вождей Сибирской или Казанской дорог у южных башкир в XVII в. еще сохранялись политические варианты решения проблем, возникающих во взаимоотношениях с российскими властями. В ходе восстаний это обстоятельство проявлялось в том, что тарханы Ногайской дороги предпочитали массовым вооруженным выступлениям откочевку к калмыкам или позицию пассивного наблюдателя. В отличие от башкир Сибирской и Осинской дорог башкиры Ногайской дороги раньше прекратили активное сопротивление и подтвердили свое подданство. Обладая свободным выходом за пределы южной границы государства, башкиры Ногайской дороги балансировали между различными центрами силы, каковыми в тот период являлись Русское государство, калмыки и сибирские султаны. К тому же башкирские роды были объединены в организацию племенного ополчения. Российская администрация не имела влияния на его руководителей. Статус подданного определяется соотношением между защитой и повиновением. Российские власти, вменяя башкирам в обязанность защищать свою территорию, должны были мириться с определенным уровнем политической субъектности башкирского народа.
Ключевые слова: башкирские тарханы, калмыки, сибирские султаны, башкирские восстания, Уфимский уезд, Ногайская дорога, статус башкирского подданства, политическая субъектность, племенное ополчение
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ /
/
2019, том 32, № 3(95)
© B.A. Aznabaev
TARKHAN OF THE KIPCHAK VOLOST ISHMUKHAMET DAVLETBAEV AS A REPRESENTATIVE OF THE BASHKIR NOGAY ROAD ELITE
Bashkir State University, 32, ulitsa Zaki Validi,
450076, Ufa, Russian Federation, e-mail: azbulattt@rambler.ru
In the available historical literature there are no special studies devoted to individual representatives of the Bashkir elite of the 17th century. The problem lies in the great fragmentation, and in some cases, the inconsistency of information from the sources that have remained. Without recreating the historical portraits of particular representatives of the Bashkir nobility of the 17th century, it will be difficult not only to comprehend the causes and course of the Bashkir uprisings of that time, but also to understand the specificity of functioning of the institutions of power in Bashkir society. A study on Ishmukhamet Davletbaev's activities shows that the Bashkir tarkhans were primarily military leaders of their communities. The political activity of the Bashkir tarkhans was closely connected with the function of the military leadership. They entered into negotiations with possible allies and represented the interests of the people in relations with the Russian authorities.
The article states that Ishmukhamet Davletbaev was a typical leader for the Bashkirs of the Nogai Road. Unlike the leaders of the Siberian or Kazan Roads, the southern Bashkirs in the 17th century still preserved political options for solving problems arising in relations with the Russian authorities. During the uprisings, this circumstance manifested itself in the fact that the tarkhans of the Nogay Road preferred to migrate to the Kalmyks or take a passive position rather than hold mass armed demonstrations. Contrary to the Bashkirs of the Siberian and Osa roads, the Bashkirs of the Nogay Road stopped active resistance and confirmed their citizenship. Having a free exit beyond the southern border of the state, the Bashkirs of the Nogay Road balanced among various centres of power represented at that time by the Russian state, the Kalmyks and the Siberian sultans. In addition, the Bashkir clans were united in the tribal militia organization. The Russian administration had no influence on its leaders. The status of a subject is determined by the mutual relation between protection and obedience. Imposing on the Bashkirs a duty to protect their own territory, the Russian authorities had to tolerate a certain level of political subjectivity of the Bashkir people.
Key words: Bashkir tarkhans, Kalmyks, Siberian sultans, Bashkir uprisings, Ufa uyezd, Nogai road, status of the Bashkir citizenship, political subjectivity, tribal militia
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ
/
2019, том 32, № 3(95)
Изучение башкирской служилой элиты докантонного периода, к сожалению, не имеет обширной историографии. Монографические исследования В.В. Вельяминова-Зернова и А.З. Асфандиярова, написанные на фундаментальной базе источников, тем не менее, ограничивались одной целью - показать особенности сословного статуса башкирских тарханов. В итоге мы много знаем о правовом положении тарханов, имеем представление об их материалом положении и социальном статусе. Однако роль отдельных представителей служилой элиты в конкретных исторических событиях до сего времени рассмотрена лишь эпизодически [1, с. 78]. В данной статье исследуется деятельность одного из наиболее влиятельных представителей башкирской тарханской элиты второй половины XVII в. - Ишмухамета Давлетбаева. Сложность задачи обуславливается большой фрагментарностью сведений источников. В ряде случаев мы столкнулись с противоречиями в показаниях делопроизводственных материалов. Наиболее интересные сведения о Ишмухамете Давлетбаеве извлечены из архивных фондов Посольского приказа и Уфимской приказной избы Российского государственного архива древних актов.
Ишмухамет Давлетбаев - представитель потомственного тарханского рода Кипчакской волости. Это выясняется из двух челобитных, в которых эти тарханы отстаивали свои сословные привилегии. В 1628 г. отец Ишмухамета - тархан Кипчакской волости Давлетбай Сарбаев просил у правительства Михаила Федоровича оберегательную грамоту, освобождающую его от подводной повинности. При этом тархан сослался на примеры поволжских уездов: «А в Казани-де и в Свияжском и в Чебоксарах и во всех понизовых городех по нашему указу с ых братьи с служилых тарханов подвод не ем-лют» [2, л. 23-24]. В 1645 г. тарханский сын Ишмухамет Давлетбаев пожаловался на казанского дворянина С.Т. Аристова, который «наложил мимо государева указа ясак два бобра да ярец своим насильством» [3, л. 3]. В последнем документе сомнение вызывает определение сословного статуса челобитчика. В 1645 г. Ишмухамет отмечен в качестве тарханского сына. Однако в 1684 г. уже пре-
старелый тархан подал челобитную, в которой сообщал властям, что «служит де он нам великим государем лет с шездесят» [4, л. 2], т. е. с 1624 г. Преувеличение срока службы в официальных прошениях строго пресекалось, так как на основе сведений челобитных составлялись указы и царские грамоты. Как соотнести тот факт, что Ишмухамет начал служить в тарханах в 1624 г., а в 1645 г. еще значился «тарханским сыном». Предположим, что служба в тарханах могла начинаться до официальной записи в тарханский список. Именно таким образом приступало к службе большинство провинциальных дворян в XVII в. При верстании недорослей в дворянский список величина служилого оклада новика зависела и от службы, которую выполнял дворянский сын до официальной записи в городовые десятни.
Впрочем, это не первое трудное место в источниках, касающееся биографии Иш-мухамета Давлетбаева. В 2006 г. были переведены и опубликованы некоторые турецкие архивные источники, характеризующие взаимоотношения калмыцкого лидера Аюки с турецким султаном Ахмедом III. В их дипломатической переписке 1703 г. упомянут некий доверенный человек Аюки - Иш-Му-хаммед-ага. Он был отрекомендован Аюкой в качестве «главы мусульман нашей страны» [5, с. 55]. В комментариях к публикации делается предположение, что упомянутый Иш-Мухаммед-ага, по-видимому, то же лицо, что и влиятельный башкирский тархан Ногайской дороги Уфимского уезда Иш-Мухаммет Девлетбаев. Начнем с того, что в тарханы мог быть записан только вполне созревший для станичной и дипломатической службы человек. У дворянских недорослей этот возраст наступал в 16-17 лет. Ишмухамет начал службу в 1624 г. Таким образом, Ишмухамет родился приблизительно в 1607-1608 гг. В 1703 г. ему исполнилось бы 96-97 лет. Представить, что столь престарелый человек мог проделать тяжелый и небезопасный путь из Южной Башкирии в Стамбул, довольно сложно.
В 1649 г. Ишмухамет Давлетбаев отмечен в источниках Посольского приказа в связи с разгромом башкирами калмыцкого отряда Чокулы под Соловарным городком.
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ /
' 2019, том 32, № 3(95) |||||||||||||||||||||||||||||||||||
Башкирское ополчение, участвовавшее в этом событии, состояло из двух частей - небольшого отряда тарханов Ногайской дороги (140 человек) и конного войска башкир Иц-ких волостей (560 человек). Ополчение Ногайской дороги возглавляли братья Девлет-баевы - Ишумхамет, Конкас и Девеней [6, л. 24]. Последний в сражении был ранен ранен в правую руку повыше запястья по обе стороны [6, с. 26].
Однако главным событием в жизни Иш-мухамета Давлетбаева стало участие в восстании 1662-1664 г. В ряде ситуаций он во взаимоотношениях с российской администрацией представляет не только башкир Ногайской дороги, но и всех участников восстания. Вместе с тем, позиция, которую занимал этот тархан во время восстания, требует разъяснения. В марте 1663 г. 300 представителей башкир всех дорог обратились воеводе к Г.С. Черкасскому с письмом, в котором указали на трех человек, по вине которых началось восстание. Это уфимский дворянин А.И. Приклонский, толмач В.И. Киржацкий (Алабаш) и московский дьяк И.С. Горохов. В случае с Приклонским и Киржацким никаких вопросов не возникает. Они стояли во главе отряда, изымавшего у башкир захваченных калмыцких пленных и скот. Однако И.С. Горохов никогда в Башкирии не был. Находясь с посольской миссией в калмыцком улусе тайши Мончака в 1660 г., он столкнулся с группой башкир (30 семей), которые бежали из Уфимского уезда. Во главе этих башкир стояли Гаур Ахбулатов, Тиммамет Юлаев и Байдак Атикеев. Горохову удалось уговорить башкир принести клятву в верности российскому государю и вернуться в Уфимский уезд. До этого башкиры предупредили Горохова, что они опасаются возмездия со стороны уфимских властей, так как перед уходом к калмыкам они совершили тяжкие преступления. В ноябре 1663 г. уфимский воевода А.М. Волконский, оправдываясь перед восставшими за санкционирование им казни аманатов, обратился к Ишмухамету и Конкасу Давлет-баевым с претензией: «.. .на нас пеняете, что мы воров заводчиков ваших велели пове-шать, а иных повоевали. И мы велели пове-шать заводчиков Гоурка да Улекейка Криво-ва с товарыщи, и нам было их почему знать,
что оне заводчики, а сказали вы все про них Иш-Мамет Кривой, да Конкас, да Сарымбет, да Карабаш с товарыщи, и выдали их вы нам в руки; а ты ж, Иш-Мамет, говорил нам во многих местах и стольника Федора Сомова вором наказанья никакова не учинено, потому де от тех воров и измена зачалась и тех воров Гоурка и Улекейка с товарищи и нельзя было нам и не повесить, потому что вы их выдали, а великому государю о том не бивали челом, чтобы им ничего не учинить» [7, с. 164]. Таким образом, вернувшиеся от калмыков беглецы во главе Гауром Ахбулатовым были выданы уфимским властям тарханами Кипчакской волости во главе с братьями Давлетбаевыми. Впоследствии Гаур Ахбулатов был казнен, несмотря на гарантию безопасности, которую ему обещал И.С. Горохов. Таким образом, возложение башкирами вины за восстание на Горохова имеет определенное логическое основание. Но как объяснить то, что Давлетбаевы сами выдали Гаура уфимским властям? В 1663 г. юртовские астраханские татары, побывавшие в Уфимском уезде, передали Г.С. Черкасскому сообщение от Девенея Давлетбаева: «Да после Дайчина тайши к ним же башкирцом присыльщики для призывания их к себе приезжали и они башкирцы тем присыльщиком тоже отказали и присыльщики пошли назад к себе в улусы с большой боязнью, а с тем калмыцким присыльщиком приезжали и уфимские башкирцы Гаурко и наговаривал на всякое дурно и изменить великому государю велел и они все того Гаурко ни в чем не послушали и во всем отказали, а опричь Гаурко и иных баш-кирцов у калмык не живет никто» [8, л. 172]. «Раскаявшийся» беглец Гаур Ахбулатов свое возвращение в Уфимский уезд использовал для агитации среди башкир, призывая их откочевать к Дайчину. Весной 1663 г. он еще жил у калмыков, а к осени был уже выдан Давлетбаевыми в Уфу и казнен по приказу А.М. Волконского. Вместе с тем, нельзя сказать, что в истории с Гауром Ахбулатовым в источниках имеется полная ясность. В 1668 г. уже в годы восстания С. Разина какой-то отряд башкир напал на Пензинский гарнизон и нанес ему сокрушительное поражение: «. пензенских служилых людей побили человек с 70, да взяли де пушку да 2 борабана, 2 зна-
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ
'2019, том 32, № 3(95) llllllllllllllllllllllllllllllllllEU
мя, и воевода де сидит на Пензе в осаде» [9, с. 269]. Относительно предводителей отряда в документе отмечено: «И Мончак де, государь, тайша головщиков Тоурка да Коробаш-ка изменников уфимских башкирцев с товарищи пот твои, великого государя, украин-ные городы, под Инсару и под иные городы войною отпустил. И те, государь, головщики Таурко да Коробайка с товарищи своими, башкирцы, и с татары большим собраньем пошли войною под Инсару и под иные твои великого государя украинные городы» [9, с. 109]. Согласится с тем, что в улусе тайши Мончака в 60-е гг. XVII в. находились два башкирских предводителя по имени Гаур и Таур, к тому же являвшихся принципиальными противниками русских властей, сложнее, чем предположить, что при прочтении на скорописи нерусского имени была допущена типичная ошибка.
Следует отметить, что не все башкиры, встреченные Гороховым у Мончака, были впоследствии арестованы и доставлены в Уфу. В статейном списке посольства упомянут товарищ Гаура Ахбулатова - Тиммамет Юлаев [10, л. 23]. В 1664 г. башкир Юрматин-ской волости Тиммамет (Тин-Мамет) Юлаев вместе с Ахтаем Досумбетевым был отправлен от всех башкир Ногайской дороги к царскому двору в Москву «для отпущения вин» и получения жалованной грамоты [7, с. 175]. В 1663-1664 гг. Тиммамет Юлаев выступал как последовательный сторонник примирения с российскими властями.
Поздней осенью 1663 г. Ишмухамет Давлетбаев уже не стремился к активным действиям, предпочитая прибегать к дипломатическим маневрам, вступая во взаимоотношения не только с уфимским воеводой, но и с султаном Кучуком, тайшей Дайчином и даже принимая эмиссаров из Крыма. Уфимский служилый новокрещен И. Тогонаев сообщил уфимскому воеводе, что братья Дав-летбаевы с 300 сторонников вознамерились объединиться с Кучуком для последующего нападения на Уфу [7, с.168]. Примечательно, что подобная тактика тарханов Кипчакской волости далеко не у всех башкир находила понимание. Один из авторитетных лидеров башкир-мингцев Ахтай Досумбетев дал нелицеприятную характеристику Ишмухаме-
ту Давлетбаеву. В переговорах с уфимским воеводой Волконским Ахтай, стремясь устранить Ишмухамета Давлетбаева из переговорного процесса с Москвой, фактически обвинил его в трусости: «Я-де к тебе приехав, говорил всякие речи неустрашась, а Иш-Мамет и к черным людей приедет, так не станет говорить, пужлив, не посылай ево» [7, с. 173]. По мнению Досумбетева с кипчакским тарханом вообще нельзя вести дел, поскольку он не в состоянии контролировать даже свою молодежь: «...тархан Иш-Мамет с товарыщи большие люди ныне стоят подле горы Курман, а для того вдали и стали и при-казывал-де с ними Иш-Мамет, стали де оне в дальних местех для того, что ево Иш-Ма-метя своя братья молодые люди не слушают; и ведают-де оне, что многие руские люди на рыбной ловле, а иные по деревнам и для сен поехали, чтоб де над ними какова дурна не учинили, потому что де оне люди безначальные» [7, с. 171].
Тем не менее, именно тарханы Давлетба-евы руководили военными действиями башкир Ногайской дорог в период наивысшего подъема восстания. В послужном списке уфимского дворянина И. Тогонаева отмечено, что в июне-июле 1663 г. осадой Уфы руководил Конкас Давлетбаев. 10 августа И. Тогонаев был послан воеводой за реку Белую для приведения к присяге башкир Ногайской дороги [11, л. 4]. Именно от лица Ишмуха-мета Давлетбаева реквизировалось продовольствие у населения Уфимского уезда для снабжения повстанческих войск. В своем ярлыке, датированном февралем 1664 г., башкирскому пятидесятнику Татлы-баю султан Кучук отмечает только двух лидеров, которые могли производить сборы продовольствия - Дайчин и Ишмухамет Давлетбаев (Ишимбет) [7, с.180]. Однако к началу февраля 1664 г. вожди башкир Ногайской дороги окончательно склонились к решению начать мирные переговоры с российскими властями. Уже 1 марта 1664 г. в списке аманатов, содержащихся в Уфе, значится родной брат Ишмухамета - Конкас Давлетбаев [7, с. 192]. Интересно, что Конкас в аманатном списке упомянут в качестве тархана. Однако только в сентябре 1665 г. Конкас, его братья и племянники официально были восстановлены в
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ /
' 2019, том 32, № 3(95) |||||||||||||||||||||||||||||||||||
этом звании. Было отмечено, что они заслужили тарханство тем, что «вспомня нашу Государскую к себе премногую милость и жалованье и шерть свою, от измены обратились и в винах своих нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, добили челом, и пришли жить в Уфимской уезд на прежния свои житвы» [12, с. 2-3].
Прекращение сопротивления башкир Ногайской дороги не следует связывать с отсутствием личной храбрости у Ишмуха-мета Давлетбаева, о чем сообщал Волконскому Тиммамет Юлаев. Ишмухамет не только лично явился на переговоры с Волконским, но и сопровождал его по пути в Мензелинск. Не убедительно выглядит и мнение историков советского периода о том, что в ходе народных выступлений башкирские феодалы вели себя непоследовательно и при первой возможности склонялись к компромиссу. Башкирское восстание 1662-1664 гг. имело ясную цель - восстановление нарушенных в результате реализации положений русско-калмыцкого соглашения 1660-1661 гг. условий башкирского подданства. После того, как тайша Дайчин поддержал выступление башкир в 1663 г., российская сторона сочла себя свободной от обязанности соблюдать все пункты русско-калмыцкого соглашения 1661 г. Эта новая реальность нашла свое отражение в наказе уфимскому воеводе Ф.И. Сомову от 15 мая 1664 г. В 1661 г. башкирам были предъявлены ультимативные требования вернуть калмыкам весь ясырь, захваченный скот и прекратить нападения на калмыцкие улусы. Для реализации этих требований были предприняты беспрецедентные военно-административные действия, повлекшие за собой массовое вступление башкир. В 1664 г. требования 1661 г. перестали быть актуальными. Правительство подтвердило незыблемость вотчинного права башкир, ограничив даже срок аренды башкирских угодий, предложив башкирам военную помощь в борьбе с калмыками [13, с. 58].
Однако Ишмухамет Давлетбаев и после восстания 1662-1664 г. продолжал оппонировать российским властям. В мае 1675 г. башкиры-мингцы, не желая отправляться по требованию властей поход на Крым, откочевали к Ишмухамету Давлетбаеву. Они на-
деялись найти у него защиту от возможных репрессий [7, с. 202]. Сам тархан в этот момент послал двух своих сыновей к султану Кучуку. В 1678 г. уфимские сборщики ясака, посланные в Кипчакскую волость к Ишма-мет-тархану, натолкнулись на открытое неповиновение. Башкиры заявили, что выплатят все необходимые подати только в том случае, если воевода Венедикт Хитрово лично подтвердит требования ясачных сборщиков [14, с. 25]. В 1688 г. братья Ишмухамет и Девеней отказались признать решение суда и передать спорную вотчину по реке Коргаште башкирам Тангаурской волости [15, л. 12]. В 1692 г. последовал указ, в котором отмечалось «по челобитной уфимского уезда ногайской дороги кипчакской волости тархана Ишимбетка Давлетбаева да Сибирской дороги Каскачка Идилбаева да Казанской да Осинской дорог всех четырех дорог с бобылями дворянам и стрельцам и подьячим и никому по дорогам на заставах у них быть не велено, чтобы им от посыльных людей нигде не было бою и грабежу и обид не было» [16, л. 431]. Это последнее упоминание в документах имени Ишмухамета Давлетбаева. По нашим расчетам в 1692 г. ему было 85-86 лет.
Обобщая фрагментарный биографический материал о Ишмухамете Давлетбаеве, следует отметить, что фигура этого исторического лица в значительной степени является типичной для башкирских лидеров Ногайской дороги. В отличие от вождей Сибирской или Казанской дорог, перед южными башкирами в XVII в. еще не стоял вопрос о борьбе, говоря словами К. Шмитта, за последнюю экзистенцию [17, с. 558]. Обладая свободным выходом за пределы южной границы государства, башкиры Ногайской дороги балансировали между различными центрами силы, каковыми в тот период являлись Русское государство, калмыки и сибирские султаны. К тому же башкирские роды были объединены в организацию племенного ополчения. Российская администрация не имела влияния на его руководителей. Статус подданного определяется соотношением между защитой и повиновением. Российские власти, вменяя башкирам в обязанность защищать свою территорию, должны были мириться с определенным уровнем политической субъектности башкирского народа.
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ / __
'2019, том 32, № 3(95) |||||||||||||||||||||||||| 11111111Е3
Л И Т Е Р А Т У Р А
1. Акманов И.Г. Алдар Исянгильдин // Башкортостан: краткая энциклопедия. Уфа: Башкирская энциклопедия, 1996. 672 с.
2. НА УФИЦ РАН. Ф. 3. Фонд Д.С. Волкова. Оп. 5. Д. 298 а.
3. РГАДА. Ф. 1173. Уфимская приказная изба. Оп. 1. Д. 668.
4. РГАДА. Ф. 1173. Уфимская приказная изба. Оп. 1. Д. 84.
5. Мустакимов И.А. Новые документы по истории Волго-Уральского региона начала XVIII в. // Эхо веков. Казань: Государственный архив Республики Татарстан, 2006. № 2 (45). С. 4355.
6. РГАДА. Ф. 119. Калмыцкие дела. Оп. 1. Д. 1649. № 1.
7. Материалы по истории Башкирской АССР. М.-Л.: АН СССР, 1936, Т. 1.
8. РГАДА. Ф. 119. Калмыцкие дела. Оп. 1. Д. 1663. № 1.
9. Швецова Е.А. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. 1666 - июнь 1670 гг. М.: АН СССР, 1954. 324 с.
10. РГАДА. Ф. 119. Калмыцкие дела. Д. 1660. № 4.
11. РГАДА. Ф. 1173. Уфимская приказная изба. Оп. 1. Д. 566.
12. РГАДА. Ф. 1173. Уфимская приказная изба. Оп. 1. Д. 608.
13. История башкирского народа. Сборник документов (1574-1798 гг.). Уфа: Гилем, 2012. 566 с.
14. Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб.: 1842. Т. 5. 545 с.
15. РГАДА. Ф. 1173. Уфимская приказная изба. Оп. 1. Д. 953.
16. РГАДА. Ф. 233. Печатный приказ. Оп. 1. Д. 324.
17. Шмитт К. Номос земли в праве народов jus publicum europaeum. СПб.: Владимир Даль, 2008. 670 с.
R E F E R E N C E S
1. Akmanov I.G. Aldar Isyangildin [Aldar Isyangildin]. Bashkortostan: kratkaya encyclopedia [Bashkortostan: Brief Encyclopedia[ Ufa, Bashkirskaya Entsiklopediya, 1996, p. 97. (In Russian).
2. Scientific Archive of the Ufa Federal Research Centre of the Russian Academy of Sciences. Fond 3, fond D.S. Volkova, opis 5, delo 298 a. (In Russian).
3. Russian State Archive of Ancient Acts. Fond 1173, Ufimskaya prikaznaya izba, opis 1, delo 668. (In Russian).
4. Russian State Archive of Ancient Acts. Fond 1173, Ufimskaya prikaznaya izba, opis 1, delo 84. (In Russian).
5. Mustakimov I.A. Novye dokumenty po istorii Volgo-Uralskogo regiona nachala xViiI v. [New documents on the history of the Volga-Ural region in the early 18th century]. Ekho vekov [Echo of the ages]. Kazan, State Archive of the Republic of Tatarstan, 2006, pp. 43-55. (In Russian).
6. Russian State Archive of Ancient Acts. Fond 119, Kalmyk affairs, opis 1, delo 1649, no. 1. (In Russian).
7. Materialy po istorii Bashkirskoy ASSR [Materials on the history of the Bashkir ASSR]. Moscow-Leningrad, USSR Academy of Sciences, 1936, vol. 1. 631 p. (In Russian).
8. Russian State Archive of Ancient Acts. Fond 119, Kalmyk affairs, list 1, delo 1663, no. 1. (In Russian).
9. Shvetsova E.A. Krestyanskaya voyna pod predvoditelstvom Stepana Razina [Peasant war led by Stepan Razin]. Collected documents. 1666 -June 1670]. Moscow, USSR Academy of Sciences, 1954. 324 p. (In Russian).
10. Russian State Archive of Ancient Acts. Fond 119, Kalmyk affairs, list 1, delo 1660, no. 1. (In Russian).
11. Russian State Archive of Ancient Acts. Fond 1173, Ufimskaya prikaznaya izba, list 1, delo 566. (In Russian).
12. Russian State Archive of Ancient Acts. Fond 1173, Ufimskaya prikaznaya izba, list 1, delo 608. (In Russian).
13. Istoriya bashkirskogo naroda [The history of the Bashkir people]. Collected documents (1574— 1798). Ufa, Gilem, 2012. 566 p. (In Russian).
14. Akty istoricheskie, sobrannye i izdannye Arkheograficheskoy komissiey [Historical acts collected and published by the Archaeographic Commission]. St. Petersburg, 1842, vol. 5, 545 p. (In Russian).
15. Russian State Archive of Ancient Acts. Fond 1173, Ufimskaya prikaznaya izba, list 1, delo 953. (In Russian).
16. Russian State Archive of Ancient Acts. Fond 233, Pechatnyy prikaz, list 1, delo 324.
17. Shmitt K. Nomos zemli v prave narodov jus publicum europaeum [The nomos of the Earth in the international law of the jus publicum europaeum]. Russian edition. St. Petersburg, Vladimir Dal, 2008. 670 p.
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ
/
2019, том 32, № 3(95)
