CC BY
43
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 321.351.12(470.67)
ТАНАТОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВЫ ЛИРИКИ Н.А. НЕКРАСОВА В КАВКАЗСКОЙ ПОЭЗИИ Х1Х-ХХ ВВ.
И.А. Гасанов
DOI 10.18522/2072-0181-2018-95-3-69-72
В современном литературоведении изучению танатологической проблематики уделяется большое внимание. Многие учёные рассматривают танатологические мотивы как важные компоненты текстов, выражающие точки зрения как персонажей, так и определённые грани мироощущения самих авторов, они функционируют и как сюжето- и смыслообразующие структурные элементы [1-3].
Идея смерти тесно связана с идеей жизни. Эрос и Танатос сопряжены невидимой крепкой духовной связью. Подобные мотивы являются одними из ключевых в русской литературе, они особенно значимы в поэзии Некрасова, которого К. Чуковский даже называет «могильщиком по самой своей природе» [4] из-за его пристального внимания к проблеме смерти и погребальных ритуалов.
Некрасовская муза оказала большое влияние на кавказскую литературу, эта проблема стала объектом размышлений на конференции в Ереване, организованной Ереванским университетом совместно с Институтом мировой литературы им. М. Горького в 1971 г. [5].
Влияние некрасовских традиций на кавказскую поэзию Х1Х-ХХ вв. многоаспектно, воздействие обнаруживается и на уровне использования танатологической проблематики, однако эта проблема в литературоведении не обсуждалась. Попытаемся проанализировать влия-
Гасанов Ибрагим Абакарович - кандидат филологических наук, преподаватель русского языка и литературы Большеарешевской средней школы Кизлярского района Республики Дагестан, 368807, Республика Дагестан, Кизлярский район, с. Большая Арешевка, ул. Молодёжная, 18, e-mail: [email protected].
ние некрасовской художественной танатологии на творчество кавказских поэтов Х1Х-ХХ вв.
В последнее время появился ряд исследований, посвящённых описанию смерти в лирике Некрасова [6, 7].
Некрасовские мортальные образы нашли отражение в лирике А. Церетели, В. Пшаве-лы, П. Дуряна, И. Иоаннисиана, Ш. Кургиняна, С. Габиева, К. Хетагурова, С. Шаншиашвили, А. Цатуряна и др.
Однако нужно подчеркнуть, что установление интертекстуальных связей в литературе -дело сложное. Речь идёт о двух типах заимствований - случайных и осознанных. А.В. Кремнева заявляет, что «интертекстуальная перекличка может носить как преднамеренный, так и непреднамеренный, случайный характер» [8, с. 243].
Порой трудно определить источник заимствований, претекст, но в нашем случае задача облегчается тем, что все вышеназванные кавказские поэты испытали воздействие образов Некрасова, и это является доказанным фактом в литературоведении.
Мортальный тон задаётся Некрасовым уже в ранней лирике. А.А. Яшина пишет: «В основе представлений о смерти, выраженных в ранней лирике Н.А. Некрасова, лежит христианская метафизика. Смысловыми доминантами этих представлений являются вера в бессмертие души, благость физической смерти и стремление к ней. Образы и мотивы, воплощающие эти представления, традиционны (мотив посмерт-
Ibragim Gasanov - Bolshaya Areshevka, Secondary school in Kizlyar district, republic of Dagestan, 18 Molo-dezhnaya Street, Bolshaya Areshevka village, Kizlyar district, Republic of Dagestan, 368807, e-mail: ardgyna.gasanoff@ yandex.ru.
ной встречи душ, образы ангела, смерти и т.п.) [6, с. 75]. Название самих стихотворений Некрасова являются «говорящими»: «Ангел смерти», «Встреча душ», «Смерти» и т.д.
Некрасовский романтический мотив смерти находит отклик в стихотворении П. Дуряна. Н. Некрасов «Ангел смерти»: И снидет ангел к изголовью, Крестом трикраты осеняя... Тоскливо скажет: «Решено!» Под солнцем жизнь не беззакатна Чрез час ты - мира не звено.
[9, с. 205].
П. Дурян «Моя смерть»:
Если ангел смерти придёт за мной, Милосердный меч обнажив, Отделится от тела душа, скорбя, И, однако, я буду жив.
[10, с. 396].
Оба стихотворения сближаются как по семантике, так и по мотивно-образным элементам, поэтическому синтаксису и тональности. Несомненна имплицитная интертекстуальная перекличка образов стихотворения Дуряна и Некрасова, в частности на уровне аллюзий. Мотивное сближение (приход ангела смерти и отделение души от тела - смыслообразующие компоненты обоих текстов) позволяет вести разговор о схожей типологии образов.
Мотив переселения души на небо озвучивается Некрасовым и в стихотворении «Смерти»: Душа, покинув жизни бремя, Без страха в небо перейдёт.
[9, с.189].
Известно, какое благотворное влияние оказал Некрасов на А. Церетели.
Определённое влияние танатологических мотивов Некрасова, особенно заметное в «Последних песнях», ощущается в стихотворениях А. Церетели «Ты горька, моя жизнь бесталанная», «Седина», «Думы умирающего».
У Некрасова и А. Церетели частое обращение к смерти вызвано как социальными, так и экзистенциальными мотивами:
а) социальными (рабство народа, невозможность увидеть народ свободным);
б) экзистенциальными (ощущение близкого конца и сомнений в своей востребованности).
В стихотворении А. Церетели «Ты горька, моя жизнь бесталанная» присутствуют отголоски некрасовских «Последних песен» на концептуальном уровне (призывы к скорейшему прекращению жизни, жалобы на жестокую судьбу, одиночество).
Н. Некрасов:
Скоро стану добычею тленья Тяжело умирать, хорошо умереть Ничьего не прошу сожаленья Да и некому будет жалеть.
[11, с. 176].
A. Церетели:
Ты горька, моя жизнь бесталанная Ты глуха моя боль непрестанная. Ад в душе у меня. Смерть. Агония.
[10, с. 357].
В кавказской поэзии XIX в. широкое распространение получил жанр завещаний, который даёт возможность поразмышлять над социальными и философскими проблемами, открывает литературный простор для обобщений и аксиологических оценок. Таковы, например, стихотворения В. Пшавелы «Завещание», С. Шаншиашвили «Потомству завещаю», С. Га-биева «Завещание» и т.д. Все они в той или иной мере содержат в структурно-семантическом плане некрасовские аллюзии: наряду с переживаниями, вызванными ощущением близкого конца, в них находит отзвук трагедия неуслышанности. Этот мотив звучит во многих стихотворениях Некрасова («Умру я скоро...», «Последние элегии», «Уныние», «Зине» и т.д.).
Трижды переживший близость смерти (в ранний период творчества, в конце 50-х годов и в 70-е годы), Некрасов стремится преодолеть недуг и физическую смерть, но мортальное напряжение создаётся сомнениями в востребованности своей лиры народу:
Я умру - моя померкнет слава, Не дивись - и не тужи о ней!
[11, с.175].
Размышления о смерти в стихотворении
B. Пшавелы «Завещание» тесно связываются с мечтой о свободе народа. Интертекстуальное взаимодействие с некрасовскими стихотворениями танатологического цикла обнаруживается в тональности, ритмико-интонационном строе, нарративной поэтике.
B. Пшавела:
Забудь, поэт, свои печали, Загробных слёз своих не лей: Сыны отцов мы тоже встали За дело родины своей.
[10, с. 376].
Стихотворениям А. Церетели, В. Пшавела,
C. Шаншиашвили передается некрасовская авто-реферерентность. Обращения к себе, к окружающим, авторефлексия, самоистязания свойствен-
ны и некрасовским, и кавказским текстам жанра завещаний.
Художественный отпечаток некрасовских стихотворений ощущается и в «Завещании» С. Габиева, которое по форме и некоторым элементам поэтики напоминает «Завещание» Т. Шевченко, но в тексте С. Габиева присутствует то, чего нет у украинского поэта: призыв к борцам за народное дело (некрасовский призыв) действовать.
Особое место в лирике Некрасова занимает погребальная, кладбищенская тема, которая находит отзвук и в лирике С. Габиева. Схожее название стихотворений у Некрасова «Я посетил твоё кладбище» (первоначальное название «Кладбище»), у С. Габиева «На кладбище» ещё может ни о чём не говорить, но интертекстуальная перекличка осуществляется на других уровнях - мотивно-образных и экзистенциальных. Сближаются стихи мотивом прихода на кладбище, скорбью по умершему и покаянием.
Некрасовский и габиевский кладбищенский хронотоп сопрягается с сакральным вечным временем. Элементами хронотопа выступают у Некрасова «храм высокий», «сырая могила», «часовня», «ограда» [9, с. 247], у С. Габие-ва - надгробья.
Япосетил твое кладбище
Подруга трудных, трудных дней.
[11, с. 33].
У С. Габиева:
На кладбище зелёном я вижу надгробья,
Мелькают они у изголовья ушедших навек.
Среди них есть печальное одно
Плачу я, сидя на могиле родной.
[12, с. 382].
К кладбищенской проблематике примыкает и стихотворение К. Хетагурова «За заставой», точнее, к теме могил самоубийц (скудельниц). Суицидальный мотив как элемент общих танатологических мотивов в поэзии Некрасова нашёл отражение в науке. Так, некрасововед А.А. Яшина замечает, что «самоубийство стало популярной темой художественной литературы. Некрасов оказался одним из первых авторов, попытавшихся подвергнуть это явление системной эстетической рефлексии». [6, с. 69].
Проблема суицида рассматривается Некрасовым в стихотворении «Давно отвергнутый тобой», «Вино», «Офелия» и т.д. и трактуется поэтом преимущественно как социальный недуг (причина в социальном унижении человека), отчасти - в психологическом плане («Давно отвергнутый тобой»).
Некрасовские суицидальные аллюзии ясно слышатся в стихотворении А. Цатуряна «Мрачна, темна душа моя» (перекликается с стихотворением Некрасова «Давно отвергнутый тобой»). Оба стихотворения носят печать автобиографичности. Мотив схож: лирические герои приходят на берег моря с тайной целью совершить суицид:
Н. Некрасов:
И, полон думой роковою,
Мгновенно кинулся к волнам.
[14, с. 145].
А. Цатурян:
Измучен безнадёжным горем,
На берег моря вышел я.
[10, с. 405].
У Хетагурова причиной суицида становится нищета и безнадёжность борьбы («За заставой»).
Мортальный код некрасовских посвящений нашёл отклик в стихотворении Хетагурова «На смерть горянки», в котором просматривается прямое поэтико-синтаксическое влияние некрасовского стихотворения «Не рыдай так безумно над ним». Интертекстуальная связь хетагу-ровского стихотворения с некрасовским обеспечивается на уровне интерполяций, однотипной лексики и семантики.
Н. Некрасов:
Не рыдай так безумно над ним
Хорошо умереть молодым.
[11, с. 61].
К. Хетагуров:
Не рыдайте безумно над ней...
Хорошо умереть в её годы.
[13, с. 28].
В другом посвящении К. Хетагурова «На смерть М.Э. Кипиани» слышен отголосок стихотворения Некрасова «Памяти Добролюбова»:
Н. Некрасов:
Плачь, русская земля! но и гордись.
[14, с. 173].
К. Хетагуров:
Плачь! Потерял ты достойнейшего сына.
[13, с. 48].
Интертекстуальная связь обоих текстов определяется как на композиционном, мотивном уровне, так и на уровне топики, интерполяций.
В последние годы жизни, измученные тяжёлыми болезнями, и Н. Некрасов, и К. Хе-тагуров пишут произведения, в которых звучат отчаяние, призывы покинуть бренный мир.
Страдания обоих поэтов усугубляются и народным горем, которому не видно конца. В этом контексте некрасовскому стилю и ми-
роощущению особенно близко стихотворение К. Хетагурова «Да, я уже стар», а одна из главных причин скорби Некрасова точно выражена в строках:
В созерцанье народных страданий
И в сознанье бессилья умри.
[14, с. 195].
Духовная близость некрасовских стихотворений последнего периода и К. Хетагурова несомненна:
Н. Некрасов:
Чёрный день! Как нищий просит хлеба,
Смерти, смерти я прошу у неба.
[14, с. 206].
К. Хетагуров:
И смерти лишь прошу теперь у неба в дар.
[13, с. 9].
Таким образом, влияние некрасовских традиций на кавказскую поэзию выявляется не только в аспекте социальной и философской проблематики, но и в использовании танатато-логических мотивов. Воздействие мортальных проблем на кавказскую литературу происходит как на уровне концептуального обобщения проблематики смерти, так и уровне поэтического синтаксиса и мотивно-образных влияний.
ЛИТЕРАТУРА
1. Красильников Р.Л. К вопросу о танатологических началах в художественной литературе // Сюжето-логия и сюжетография. 2014. № 1. С. 16-21.
2. Семикина Ю.Г. Художественная танатология в творчестве Л.Н. Толстого 1850-1880-х годов: образы и мотивы. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2002. 27 с.
3. Сливицкая О.В. Чувство смерти в мире Бунина // Русская литература, 2002. № 1. С. 64-78.
4. Чуковский К.И. Кнутом иссечённая муза // К.И. Чуковский Собр. Соч.: В 15 т. Т.8. Литературная критика. 1918-1921. М.: Изд-во худож. лит., 2012. С. 406.
5. Некрасов и литература народов Советского Союза. Ереван: Изд-во Ереванского ун-та, 1972. 603 с.
6. Яшина А.А. Метафизика смерти в ранней лирике Н.А. Некрасова // Вестник Вятского государственного университета. 2016. № 8. С. 69-75.
7. Яшина А.А. Романтизация смерти в стихотворениях Н.А. Некрасова. Ш MEMORIAM // Преподаватель ХХ1 век. 2016. № 4. С. 589-596.
8. Кремнева А.В. Образ как одна из форм интертекстуальной переклички // Критика и семиотика. 2015. № 2. С. 242-248.
9. Некрасов Н.А. Полное собр. соч. и писем: В 15 т. Т. 1. Л.: Наука - Ленингр. отд-е, 1981. 719 с.
10. Поэзия народов СССР Х1Х - начала ХХ века. М.: Изд-во худож. лит., 1977. 832 с.
11. Некрасов Н.А. Полное собр. соч. и писем: В 15 т. Т. 3. Л.: Наука - Ленингр. отд-е, 1982. 512 с.
12. Габиев С.И. Стихи // Антология лакской поэзии: В 5 т. Т. 2. Махачкала. 2006. 456 с.
13. Хетагуров К.Л. Собр. соч.: В 3 т. Т. 2. М.: Изд-во худож. лит., 1974. 148 с.
14. Некрасов Н.А. Собр. соч. и писем: В 15 т. Т. 2. Л.: Наука - Ленингр. отд-е, 1981. 448 с.
REFERENCES
1. Krasil'nikov R.L. Syuzhetologiya i syuzhetografiya, 2014, no.1, pp. 16-21.
2. Semikina Yu.G. Khudozhestvennaya tanatologiya v tvorchestve L.N. Tolstogo 1850-1880-kh godov: obrazy i motivy. Avtoref. dis. ... kand. filol. Nauk [A thesis submitted for the degree of Candidate of Philology]. Volgograd, 2002, 27 p.
3. Slivitskaya O.V. Russkaya literatura, 2002, no. 1, pp. 64-78.
4. Chukovskiy K.I. Knutom issechennaya muza [The whip excised muse]. In: K.I. Chukovskiy. Sobr. Soch. [Coll. Works: in 15 volums. Vol. 8. Literature. Criticism. 1918-1921]. Moscow, Khudozh. lit., 2012, p. 406.
5. Nekrasov i literatura narodov Sovetskogo Soyuza [Nekrasov and literature of the peoples of the Soviet Union]. Yerevan, Publishing house of Yerevan University, 1972, 603 p.
6. Yashina A.A. Vestnik Vyatskogo gosudarstvennogo universiteta, 2016, no. 8, pp. 69-75.
7. Yashina A.A. Prepodavatel' 21 vek, 2016, no. 4, pp. 589-596.
8. Kremneva A.V Kritika i semiotika, 2015, no. 2, pp. 242-248.
9. Nekrasov N.A. Polnoe sobr. soch. i pisem [Full collection. op. and letters]. In 15 volums. Vol. 1. Leningrad, Nauka, Leningrad branch, 1981, 720 p.
10. Poeziya narodov SSSR 19 - nachala 20 veka [Poetry of the peoples of the USSR 19th - early of the 20th century]. Moscow, Khudozh. lit., 1977, 832 p.
11. Nekrasov N.A. Polnoe sobr. soch. i pisem [Full collection. op. and letters]. In 15 volums. Vol. 3. Leningrad, Nauka, Leningrad branch, 1982, 512 p.
12. Gabiev S.I. Stikhi [Verses]. In: Antologiya laks-koy poezii [Anthology of Lak poetry]. In 5 volums. Vol. 2. Makhachkala, 2006, 456 p.
13. Khetagurov K.L. Sobr. soch. [Collected Works]. In 3 volums. Vol. 2. Moscow, Khudozh. lit., 1974, 148 p.
14. Nekrasov N.A. Sobr. soch. i pisem [Coll. op. and letters]. In 15 volums. Vol. 2. Leningrad, Nauka, Leningrad branch, 1981, 448 p.
31 августа 2018 г.
