CC BY
9УДК 93
Т. Г. Масарик о возможном влиянии России на решение чешского вопроса
О.В. Пекарш
ots7@yandex.ru
Самарский национальный исследовательский университет
Самара, Россия
Резюме. Известный чешский ученый и политик, первый президент Чехословакии Т. Г. Масарик еще в 1880 - 1890-е гг. выступил со своим достаточно дискуссионным видением сущности и возможных путей решения так называемого чешского вопроса. Важным элементом его рассуждений по этой проблеме стало изучение российской тематики вообще и возможного влиянии России на чешскую политику и культуру в частности.
Ключевые слова: Т. Г. Масарик, чешский вопрос, чешская политическая программа, русофильство, панславизм, славянофилы, католичество, чешская реформация.
Для цитирования: Пекарш О. В. Т. Г. Масарик о возможном влиянии России на решение чешского вопроса. Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. 2020;40(4):76-86.
Томаш Гарриг Масарик (1850-1937) стал одной из самых ярких фигур чехословацкой истории XX в. Являясь автором целого ряда книг по философии, социологии, истории и став одним из видных чешских идеологов, Масарик одновременно был и политиком - практиком. То, что Масарик соединял в себе качества как политика, так и мыслителя, позволяет исследователям оценивать его как личность уникальную если не в мировой истории, то в истории государств Восточной Европы межвоенного периода (Hajek, 1992, s. 28-38; Шерлаимова, 1996, с. 254).
Впрочем, представляющаяся столь уникальной карьера Масарика отражает характерную черту чешской общественной жизни второй половины XIX в. - неразрывную связь между вопросами политики и культуры. Это хорошо видно на примере спора о подлинности Краледворской и Зеленогорской рукописей, роль Масарика в котором освещали многие исследователи фоиЬек, 1999, s. 30-41; Ора^ 1990, s. 136-191; Лаптева, 1985). Дискуссия о двух поддельных литературных памятниках приобрела для чешского общества совершенно особое моральное и политическое значение, став «ревизией всей современной культурной жизни» (Чапек, 2000, с. 81). Масарик утверждал позднее, что именно споры вокруг Рукописей ввели его в сущность проблем чешской политики (Чапек, 2000, с. 76). А попав в орбиту чешской и славянской политики, он стал уделять больше внимания российской проблематике, которая была важной частью славянского вопроса.
Обратившись к попыткам решения чешского и славянского вопросов, Масарик в 1880-х гг. пришел к убеждению, что чехи должны преодолеть проблемы своей малочисленности глубокой продуманностью своей национальной программы, ясностью и систематичностью действий. Для выработки такой программы необходимо было серьезное научное изучение славянства, и особенно России, поскольку, как писал И. Горак, надежды чешских русофилов устремились тогда к «славянской партии в России», но при этом знания об этой партии были неясными, и идейные основы славянофильства не были подробно изучены (1931б, s. 7).
Сознавая это, Т. Г. Масарик обратился к исследованию тех философских и литературных систем, которые, на его взгляд, могли помочь в объяснении так называемого славянского вопроса. Прежде всего он имел в виду русскую и польскую литературу (Masaryk, 1893, s. 1). Результатом теоретических изысканий, дополненных личными впечатлениями во время двух поездок в Россию в 1887 и 1888 гг., стала статья «Славянофильство Ивана Васильевича Киреевского», опубликованная впервые в 1889 г.
Работа эта получила высокую оценку современников как в Австро-Венгрии, так и в России. В 1889 г. в «Славянских известиях» были опубликованы отрывки из «Славянофильства». В предисловии к публикации говорилось, что, хотя с некоторыми суждениями
чешского ученого можно не согласиться, «за трудом профессора Масарика следует признать достоинство объективности и ясности изложения» (Учение Ивана Васильевича Киреевского, 1889, с. 496). К. Велеминский подчеркивал, что Масарик приблизил Киреевского к чехам, рассматривая его учение через призму чешских проблем (1910, s. 144).
Последнее замечание кажется особенно важным, поскольку изучение России не было для Масарика самоцелью, оно было ему необходимо именно для взвешенного решения чешского и, в более широком контексте, славянского вопросов. Обращение в «Славянофильстве» к чешскому вопросу было для него вполне естественным.
Масарик рассматривал развитие современного ему общества как результат столкновения двух тенденций - католической и протестантской. Но при этом у всех западных народов сохранялась естественная преемственность этих двух мировоззрений. И лишь чешский народ, как утверждает Масарик, в этом отношении отличается: здесь сохранил свою непрерывность только католицизм, а протестантские течения утратили ее.
Реформационное движение у чехов было так сильно, что захватило подавляющее большинство народа, и Масарик не сомневался, что именно это движение чехи могут считать своим главным вкладом в просвещение, в нем можно видеть проявление чешского духа. Однако «народ гуситов» вернулся опять к католицизму, а от гуситства и Общины чешских братьев остались лишь слабые следы. Таким образом, чехи для Масарика - это единственный из всех христианских народов, который утратил историческую преемственность именно в том, что мог и должен был считать идеалом и своим наиболее самобытным достижением. Именно в этом заключалась его «злополучная раздвоенность и половинчатость». Но одновременно это заставляло Масарика верить, что чехи многому должны научиться в своем прошлом: «Каждый образованный и сознательный чех, который хочет понять сущность и развитие своего народа, естественно и необходимо встает перед вопросом, как смотреть на прошлое, и особенно на гуситское движение и Общину чешских братьев, как идеи и чаяния того времени примирить с идеями и устремлениями нынешнего времени?» (1893, s. 87-88).
Что касается надежд чешского общества, возлагаемых определенной его частью на Россию, внимательное изучение славянофильства не могло их подтвердить. Масарик подчеркивал, что славянофильство не является ни культурным, ни, тем более, политическим панславизмом. Он констатировал: «Нерусские славяне, можно сказать, не были известны Киреевскому, а потому он о них и не размышлял» (1893, s. 67). Да и остальные славянофилы, на его взгляд, решали славянский вопрос «очень романтически», то есть весьма некритично и неточно, поскольку были мало знакомы с бытом и развитием славянских народов (1893, s. 105).
Подтверждение тому, что Россия не может стать помощником в решении чешского вопроса, Масарик нашел и в ходе дискуссии по поводу статьи В. И. Ламанского «Западный славянский вопрос». Известный русский славист в этой статье высказал мысль, что чешский вопрос не может быть решен «в положительном для славянства смысле», а потому из сферы славянского вопроса он должен быть исключен (Ламанский, 1887). Вокруг этой публикации в 1888 г. разгорелась дискуссия, в ходе которой Ламанско-го обвиняли в антиславянских настроениях и желании принести чехов в жертву немцам. Эта дискуссия отразилась на страницах «Известий Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества» и чешских газет «Народни листы» и «Час» (Лаптева, 1997, с. 122).
Вступил в обсуждение и Масарик, который склонен был рассматривать позицию Ламанского как следствие непроработанности чешского и вообще славянского вопроса в России. Желание исключить чешский вопрос из круга славянского вопроса объяснялось, по мнению Масарика, желанием упростить проблему, ибо, и в этом он был согласен с Ламанским, чешский вопрос среди других славянских действительно был наиболее сложным. Однако Масарик был убежден, в противоположность русскому слависту, что, «принося чехов в жертву», «славянский мир» не упростит свои проблемы, и если бы в России лучше знали чешскую историю, подобных идей там бы не возникло.
В 1890-е гг. Масарик продолжил разработку чешского вопроса в неразрывной связи с вопросом религиозным. Он все чаще обращался к проблеме, названной И. Гораком вопросом «чешского
национального предназначения» (1931а, s. 31). Именно этой теме были посвящены появившиеся одна за другой работы: «Чешский вопрос» и «Наш современный кризис» в 1895 г., «Ян Гус» и «Карел Гавличек» в 1896 г.
Так как и чешский, и славянский вопросы для Масарика являлись прежде всего вопросами «философскими и культурно-религиозными» (НготМка, 1931, s. 24), неудивительно, что эволюция его политических взглядов была тесно связана с религиозной проблемой в Австро-Венгрии, точнее с утверждением политического клерикализма. Учреждение Христианско-социальной партии Чехии и Моравии в 1894 г., оформление самостоятельной Католической народной партии Моравии в 1896 г. свидетельствовали об усилении позиций клерикализма (Ненашева, 1994, с. 55), и с этого времени началась «эпоха великой битвы Масарика против философской, государственной и церковной теократии, австрийской, немецкой и русской» (НготМка, 1931, s. 13).
Анализ названных выше произведений Масарика, посвященных развитию духовных течений в Чехии и становлению чешской политической программы, показывает, что изучение истории России и российской общественной жизни, как и жизни других европейских стран, для решения чешской проблемы было необходимо, поскольку и чешское, и российское развитие Масарик рассматривал как часть общеевропейского процесса.
В «Чешском вопросе» он подчеркивал это на примере литературы и философии: «Ведущие идеи были везде одинаковы, мы, славяне, перенимали то, что создали наши идущие впереди соседи. Вольтера, писавшего для Европы, в равной мере читали в Париже, Берлине, Праге и Петербурге. Руссо выразил чаяния всех народов, а Гердер, а позднее Кант, Шеллинг и Гегель стали учителями не только немцев, но и славян...» (Masaryk, 1990а, s. 22).
Общность направлений философского и литературного развития не оставляла у Масарика сомнений в том, что славянское возрождение, начавшееся в ХУШ в., было естественной частью европейского развития. И именно изучение этого возрождения сделало неизбежным для него обращение к российской тематике, поскольку, и Масарик признает это, со времен Коллара и Добровского традиционно сильным в чешском обществе стало русофильство.
Причем Масарик был убежден, что русофильство не было исключительно чешским или славянским явлением. Скорее его можно было рассматривать как преломление идеи об особой мировой роли России, у истоков которой стояли немцы, прежде всего Гер-дер. Именно он, по мнению Масарика, был учителем Коллара не только в философии истории, но и в надежде на культурную миссию России (1990а, s. 27-30).
Но русофильство конца ХУШ - начала XIX в., и особенно русофильство чешское, было далеко от взвешенного критического анализа, от реального знания России. В представлении чехов о славянстве и о России было тогда много поверхностного и фантастичного. Лучшим доказательством этого для Масарика служит факт, что чешские русофилы 30-40-х гг. XIX в. искали у немцев то, что они уже могли получить в русской и польской литературе, что в чешской литературе XIX в. не ощущалось влияния Крылова, Грибоедова, Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, а в чешской философии - влияния Чаадаева, Киреевского, Мицкевича (Masaryk, 1990а, s. 46).
Чрезвычайно важным поэтому Масарику показался поворот к более критическому восприятию России, который осуществили Гавличек и Палацкий. Автор «Чешского вопроса» считал, что российское государство и православную церковь с отрицательной точки зрения Палацкому и Гавличку открыли политические и философские идеалы свободомыслия (1990а, s. 106).
Эти «чешские вожди 1848 г.», по мнению Масарика, «были и хотели быть партией либеральной и демократической. Быть либеральной означало быть за политическую свободу, быть против абсолютизма» (1996, s. 80). Естественно, что такие устремления невозможно было совмещать с надеждами на помощь в решении своих национальных проблем от абсолютистской России.
В предисловии ко второму изданию монографии «Карел Гав-личек» Масарик подчеркивал, что, хотя он с симпатией относился к деятельности Гавличка и даже в определенной мере был его последователем, их взгляды нельзя считать идентичными (1996, s. 15). Были между ними различия и в восприятии российской проблематики, но мы смело можем говорить, что отношение двух чешских мыслителей к российским политическим реалиям было близким.
Не раз мы встречаемся с утверждением Масарика, что в своем критическом познании России он следовал заветам Гавличка, который первым показал чехам Российскую империю такой, какой она являлась в действительности. И первая мысль, которая привлекла Масарика совпадением с его собственными взглядами, заключалась в том, что «Россия имеет для нас столь важное значение, что если мы будем иметь о ней неправильное и ложное мнение, то это может повести к ошибочным и вредным для нас самих последствиям, потому что неверные мнения всегда ведут к ошибочным действиям» (Гавличек-Боровский, 1950, с. 116). Вслед за Гавлич-ком Масарик писал о своей любви к русскому народу и считал, что отношение к народу и к официальным российским кругам может и должно быть различным. Как и Гавличек, он видел в России деспотическое государство, и этот деспотизм выступал главной причиной того, что остальные славяне должны с осторожностью относиться к идее российского политического влияния и видеть в Российской империи скорее противника, чем союзника в борьбе за политическую и национальную свободу (1996, s. 248, 282).
Тему российского политического деспотизма Масарик продолжил в своих газетных выступлениях. В статье «Студенческие беспорядки в России» он подчеркивал, что именно деспотизм являлся причиной роста политизированности и оппозиционности российского общества: «российский студент ежедневно ощущает воздействие реакционного режима; это же воздействие ощущают печать и литература - они, если не принадлежат к лагерю полиции и правительства, стоят рядом со студенчеством... Любое общество не станет мириться с принципами деспотизма, тем менее - общество европейское, христианское, и в России литература, несмотря на светскую и церковную цензуру, несмотря на полицию, тюрьмы и Сибирь, взяла на себя политическое руководство народом» (1901б, s. 1).
Другая статья, посвященная взглядам К.П. Победоносцева, завершалась суровым приговором: Масарик признавал, что парламентаризм и демократия не лишены недостатков, но критику их считал допустимой из уст представителей лишь тех народов, у которых парламент и демократия уже есть, а никак не русского, который с парламентом и его недостатками знаком только по за-
падной литературе. Что же касается защиты Победоносцевым самодержавного абсолютизма, то попытку подвести под этот режим историко-философские и даже религиозные основания Масарик назвал литературным преступлением (1901а, s. 114-117).
Мы видим, что в работах Масарика 90-х гг. XIX - начала XX вв. Россия предстает государством, которое в силу деспотичности своего режима не может стать для чехов желанным политическим союзником. Уже в 1910 г., развивая ту же идею в венском парламенте, он отмечал, что России необходимо ввести конституцию, изменить свою национальную политику и стать великой державой не только в географическом, но и в культурном отношении (Каго1а, 1997, s. 143). То есть в решении чешского вопроса надежды можно было связывать лишь с демократически трансформированной Россией. Впрочем, Масарик высказывал сильные сомнения в том, что сама Россия стремилась к политическому союзу с чехами. Он не был уверен, что православной России нужны 6-10 миллионов католиков, которые, скорее всего, объединятся с поляками. К тому же политические взоры России, по его убеждению, были устремлены в Азию и на Балканы (1990б, s. 233).
Однако невозможность и нежелательность политического союза с Российской империей не означали для Масарика отсутствие необходимости внимательного изучения российского материала. Ведь чешский вопрос никогда не был для него лишь политическим. Это одновременно была для Масарика философская, культурная и религиозная проблема. И именно с этих точек зрения российский опыт представлялся чрезвычайно интересным и полезным.
Источники и литература
Гавличек-Боровский К. Русские люди // Гавличек-Боров-ский К. Сатира и статьи. М., 1950. С. 114-117.
Ламанский В. И. Западный славянский вопрос // Известия Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества. 1887. № 11-12.
Лаптева Л. П. В. И. Ламанский и славянская тема в русских журналах рубежа XIX - XX вв.// Славянский вопрос: Вехи истории. М., 1997. С. 118-129.
Лаптева Л. П. Письменные источники по истории Чехии периода феодализма. М., 1985. 200 с.
Ненашева З. С. Общественно-политическая мысль в Чешских землях в конце XIX - начале XX в. М., 1994. 151 с.
Чапек К. Беседы с Т. Г. Масариком. М., 2000. 280 с. Шерлаимова С. А. Т. Г. Масарик и литература // Версаль и новая Восточная Европа. М., 1996. С. 254-267.
Doubek V. T. G. Masaryk a ceskâ slovanskâ politika. (1882-1910). Praha, 1999. 191 s.
Hajek J. Cim je pro nas T. G. Masaryk dnes // Masarykûv sbornik VII. TGM a nase soucasnost. Praha, 1992. S. 28-38.
Horâk J. Masaryk a Dostojevskij. Praha, 1931. 59 s. Horâk J. T. G. Masaryk a slovanské literatury. Praha, 1931. 72 s. Hromâdka J. Dostojevskij a Masaryk. Praha, 1931. 63 s. Karola J. Rusky aspekt v Masarykove koncepci Ceske otâzky // Sto let Masarykovy Ceske otâzky. Praha, 1997. S. 140 - 148.
Masaryk T. G. Ceskâ otâzka // Masaryk T. G. Ceskâ otâzka. Nase nynejsi krize. Praha, 1990. 352 s.
Masaryk T. G. Karel Havlicek. Praha, 1996. 381 s. Masaryk T. G. K. P. Pobedonoscev // Cas. 1901. C. 114-117. Masaryk T. G. Nase nynejsi krize. // Masaryk T. G. Ceskâ otâzka. Nase nynejsi krize. Praha, 1990. 352 s.
Masaryk T. G. Slavjanofilstvi Ivana Vasiljevice Kirejevského. Praha, 1893. 110 s.
Masaryk T. G. Studentske nepokoje v Rusku // Cas. 1901. C. 98. Opat J. Filozof a politik T. G. Masaryk. 1882-1893. Praha, 1990. 472 s.
Veleminsky. Slovanské studie Masarykovy // T. G. Masarykovi k sedesâtim narozeninâm. Praha, 1910. S. 143-147.
Автор публикации
Пекарш Ольга Валентиновна - к. и. н., доцент Самарского национального исследовательского университета, ots7@yandex.ru
T. G. Masarik on possible Russian influence on the solution of the czech question
Peckarsh O.V.
Samara National Research University Samara, Russia
Summary. As early as 1880 - 1890-s T. G. Masaryk, famous Czech scientist and politician, the first president of Czechoslovakia, made his rather controversial view of the essence and possible ways of solving the so-called Czech question. An important element of his reasonings on this issue was the study of Russian subjects in general and of the possible influence of Russia on Czech politics and Czech culture in particular.
Keywords: T. G. Masaryk, the Czech question, the Czech political program, Russophilia, Pan-Slavism, Slavophiles, Catholicism, the Czech Reformation.
For citation: Peckarsh O.V. T. G. Masarik on possible Russian influence on the solution of the czech question. Proceedings of the Society for Archaeology, History and Ethnography at the Kazan University. 2020;40(3):76-86.
References
Gavlichek-Borovskii, K. 1950, Russian people. In Gavlichek-Borovskii, K. Satira i stat'i, Moskva, pp 114-117. (In Russ)
Lamanskii, V. I. 1887, Western Slavic question, Izvestiya Sankt-Peterburgskogo slavyanskogo blagotvoritel'nogo obshchestva [Bulletin of the St. Petersburg Slavic Charitable Society], vol. 11-12. (In Russ)
Lapteva, L.P. 1997, V. I. Lamansky and the Slavic theme in Russian journals at the turn of the XIX - XX centuries. In Slavyanskii vopros: Vekhi istorii [Slavic question: Milestones in history], pp. 118 - 129. (In Russ)
Lapteva, L. P. 1985, Pis'mennye istochniki po istorii Chekhii perioda feodal-izma [Written sources on the history of the Czech Republic during the feudal period], Moskva. (In Russ)
Nenasheva, Z. S. 1994, Obshchestvenno-politicheskaya mysl'v Cheshskikh zem-lyakh v kontse XIX - nachale XX v. [Socio-political thought in the Czech lands in the late 19th - early 20th centuries], Moskva. (In Russ)
Chapek, K. 2000, Besedy s T. G. Masarikom [Conversations with T. G. Masaryk], Moskva. (In Russ)
Sherlaimova, S. A. 1996, Masaryk and literature. In Versal'inovaya Vostochnaya Evropa [Versailles and new Eastern Europe], Moskva, pp. 254 - 267. (In Russ)
Doubek, V. 1999, T. G. Masaryk a ceska slovanska politika. (1882-1910), Praha,
1999.
Hajek, J. 1992, 'Cim je pro nas T. G. Masaryk dnes' InMasarykûv sbornik, VII, Praha, 1992, pp. 28-38.
Horak, J. 1931, Masaryk a Dostojevskij, Praha, 1931.
Horak, J. 1931, T. G. Masaryk a slovanské literatury, Praha, 1931.
Hromadka, J. 1931, Dostojevskij a Masaryk, Praha, 1931.
Karola, J. 1997, 'Rusky aspekt v Masarykove koncepci Ceske otazky' In Sto let Masarykovy Ceske otazky, Praha, 1997, pp. 140 - 148.
Masaryk, T. G. 1990, 'Ceska otazka' In Masaryk, T. G. Ceska otazka. Nase nynejsi krize, Praha, 1990.
Masaryk, T. G. 1996, KarelHavlicek, Praha, 1996.
Masaryk, T. G. 1901, K. P. Pobedonoscev, Cas, 1901, vol. 114-117.
Masaryk, T. G. 1990, 'Nase nynejsi krize' In Masaryk, T. G. Ceska otazka. Nase nynejsi krize, Praha, 1990.
Masaryk, T. G. 1893, SlavjanofilstviIvana Vasiljevice Kirejevskeho, Praha, 1893.
Masaryk, T. G. 1901, Studentske nepokoje v Rusku, Cas. 1901, vol. 98.
Opat, J. 1990, Filozof apolitik T. G. Masaryk. 1882-1893, Praha, 1990.
Veleminsky. 1910, 'Slovanske studie Masarykovy' In T. G. Masarykovi k sedesatim narozeninam, Praha, 1910, pp. 143 - 147.
Author of the publication
Peckarsh Olga V. - candidate of history (PhD), docent in the Samara National Research University, Samara, Russia. ots7@yandex.ru
Дата поступления 16.12.2020.
