CC BY
28
СИМВОЛЫ И ЗНАКИ РАЗЛИЧНЫХ КУЛЬТУР
Т.А. Агапкина
КАТЕГОРИЯ ЗАВЕРШЕННОСТИ / НЕЗАВЕРШЕННОСТИ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ СЛАВЯН*
В определенных контекстах незавершенность воплощает в себе представление о неуничтожимости и возобновляемости жизни. У славян существовал обычай оставлять нетронутой часть урожая во время уборки - несколько колосьев на поле (так называемая жатвенная «борода»), несорванных яблок, слив, гроздьев винограда, немного необмолоченного зерна на току и т.д. Все эти «остатки» понимались как средоточие производительной силы, плодородия и расценивались как залог будущего урожая.
Ритуальная незавершенность характерна и для строительных обрядов. Так, у русских, белорусов, украинцев, поляков, болгар и сербов существовал обычай оставлять в новом доме, церкви или хозяйственной постройке что-то недоделанное, чтобы избежать преждевременной смерти кого-либо из членов семьи и строителей. Русские, например, оставляли дом на целый год не до конца покрытым, чтобы через эти отверстия вышло всё зло; в Галиции в течение года не «дошивали» немного крышу над сенями, через эту дыру «все беды вылетали». Поляки обмазывали глиной заднюю часть дома только через семь дней после окончания строи-
* Агапкина Т.А. Категория завершенности / незавершенности в традиционной культуре славян // Текст славянской культуры. - М.: Ин-т славяноведения РАН, 2011. - С. 35-43. 130
тельства. На Украине не белили потолок в новой хате в течение всего первого года, а потом непременно оставляли недобеленным кусочек над образами. Широко известный восточным славянам обычай не забеливать кусок стены или потолка во время вторичных побелок жилища объясняется поверьями о пребывании душ предков в этих местах: по небеленым кусочкам якобы ходит душа.
Синонимичны идее неуничтожимости, заложенной в категории незавершенности, также представления о продолжении жизни, вечности, бессмертии. Известен обычай использовать в поминальном обряде недоделанные, незавершенные или сделанные наспех вещи. В частности, у восточных славян небрежно обтесывали гроб; саван шили на живую нитку, крупными стежками и без узелков; у подушки, которую клали под голову умершего, сшивали только три стороны и т.д. К числу правил, соблюдаемых наиболее последовательно, относилось требование ритуальной недопечености хлебов, приготовляемых к поминкам. Общеизвестен, в частности, обычай оставлять недопеченными хлебы к троицкой субботе, а также делать их из не до конца выбродившего теста. Что касается смертной одежды, то, как известно, пожилые люди готовили ее для себя заранее, однако заготовленную рубаху женщины шили не конца, оставив, например, невырезанным ворот (вероятно, чтобы не ускорять наступление смерти). Незавершенность как отличительная черта похоронной и поминальной обрядности фактически является магическим способом противодействия смерти и одновременно условием продолжения жизни.
Требование незавершенности встречается и в других сферах традиционной магии и быта. У сербов роженица оставляла последний кусочек хлеба от первой послеродовой трапезы, чтобы у нее не кончалось молоко; в Полесье недотканными нитками шили рубашечку для новорожденного в тех семьях, где умирали дети; такие же нитки клали в подушечку ребенку, чтобы он не плакал, под голову хозяевам - чтобы жили дружно; ими же обвязывали гребни и другие предметы, когда давали их взаймы, обмахивали ими скот в день первого выгона и т.д. Незавершенность в отдельных случаях связывается с успехом, удачей, долей и т.п. Эта семантика, в частности, присутствует в приметах, касающихся судьбы младенцев, рожденных недоношенными, но здоровыми. Согласно славянским верованиям, такой ребенок, как и ребенок из
неполной семьи, будет счастлив в жизни, а переношенный будет «безчастен» и долго не проживет.
В других контекстах незавершенность символизирует урон, ущербность и потому расценивается как предвестие потерь, убытка, неудачи, смерти и т.п. К безусловно негативным и/или опасным относились проявления незавершенного жизненного цикла или одного из его этапов. Например, беременная женщина в известном смысле олицетворяет саму идею незавершенного жизненного этапа, причем не только ее собственного («недоматеринст-во»), но и ребенка («недоребенок»). В славянской традиции много запретов, призванных уберечь от неприятностей и ребенка, и будущую мать. В Полесье беременной не разрешали приближаться к недостроенному дому, так как считалось, что ребенок может родиться калекой («недоделанным», как и дом).
Хилого и слабого ребенка на короткое время помещали в теплую печь (часто прямо на хлебной лопате), чтобы он, подобно хлебу, допекся в печи, символизирующей материнскую утробу.
Широко известен восточно- и южнославянский обычай «по-хорон-свадьбы», или «мертвой свадьбы». Ритуал погребения молодого парня или девушки включал ряд элементов и эпизодов, характерных для собственно свадьбы, - это и свадебная одежда, и выбор условного «партнера» для умершего, и изготовление свадебного реквизита (венков, свадебного деревца, каравая), и др.
Наконец, незавершенность жизненного пути в целом становилась причиной неуспокоенности души умершего на «том» свете, он продолжал являться своим близким, беспокоил их и нарушал естественный ход вещей. Причиной могли быть нераскаянный грех, недоделанное дело, невыполненное обещание, долг. В этом случае родственники должны узнать у явившегося к ним покойника причину его беспокойства и исправить ситуацию: отдать за него долг, доделать начатое им дело, сообщить о гнетущем его грехе священнику и т.д.
Определенные этапы и виды хозяйственной и ремесленной деятельности (такие, как, например, жатва и строительство), согласно мифопоэтической логике, часто оставались незавершенными, что, как считалось, способствовало умножению производительных сил и рассматривалось как залог продолжения жизни. Но в традиционных верованиях присутствует целый пласт рекомендаций, примет и запретов, предписывающих обязательно за-
канчивать хозяйственные или ремесленные работы или отдельные их этапы. Мифопоэтические обоснования подобных рекомендаций довольно разнообразны.
В части земледельческих обрядов наиболее выразительно требование не оставлять во время полевых работ невозделанных участков земли. У восточных славян считалось, что оставленный незасеянным загон (так называемый обсевок) предвещает смерть одного из домашних. Предвестие смерти могло приобретать метафорический характер: говорили, например, что если оставить незасеянным кусок земли, то человеку, совершившему такой промах, в будущем не понадобятся ни хлеб из недосеянного зерна, ни рубаха из недосеянного льна, что косвенно указывает на мотив доли и ее недостачи.
Среди работ, которые не должны были оставаться незавершенными, чаще других упоминаются различные этапы ткачества. Поскольку основные работы этого цикла (прядение, снование и тканье) символизируют жизненный путь человека, то невозможность их завершения в срок угрожает нарушением целостности и законченности самого этого пути, т.е., в частности, может привести к тому, что эти работы придется доделывать на «том» свете. Так, в Полесье избегали оставлять основу на лето, а также на время праздников: если бы ткачиха умерла, не доткав, на «том» свете она должна была бы таскать основу за собой или могла запутаться в нитках основы, поэтому родственницы умершей старались завершить начатое ею дело. Согласно восточно- и южнославянским поверьям, не выпряденный до весны лен, не вытканная до Пасхи основа или недотканые кросна, оставшиеся на лето в доме, могли вызвать засуху.
Запреты оставлять незавершенной какую-либо работу могли иметь и совершенно иные мотивации. Согласно некоторым из них, такая недоделанная работа уязвима для вмешательства нечистой силы. У русских, украинцев и белорусов повсеместно считалось, например, что домовой, кикимора, мара, св. Евдокия, Пятница или другие мифологические персонажи ночью доделывают за хозяев оставленную неоконченной работу и при этом портят ее (путают нитки в ткацком станке, пачкают кудель и т.п.); демоническое существо мара по ночам прядет, путает и рвет оставленную без благословения кудель, гремит прялкой или шьет недошитую вещь; чтобы докончить кудель, которую пряла мара, или вещь, которую
она шила, приходится тратить гораздо больше времени. В разных славянских традициях, уходя с недожатого участка поля, было принято класть с краю две горсти колосьев крест-накрест в качестве оберега от ведьм, которые могли отобрать урожай.
Наконец, не только различные виды работ, но даже процесс обучения должен был быть пройден полностью. В Пермском крае, например, бытовало убеждение, что колдуна, не завершившего своего «обучения» - «не доучился, не дочитал черную книгу, не забрал все слова, не прошел всех положенных обрядов» (цит. по: с. 40), преследовали жизненные неурядицы и несчастья.
Совсем иной смысл приобретает в традиционных верованиях категория завершенности. Наиболее известным примером ритуальной завершенности являются так называемые обыденные вещи, весь процесс изготовления которых вмещается в одни сутки (обыденный, однодневный). Обыденная вещь воплощает представление об «изжитом веке», об исчерпанности жизненного пути; такая вещь равна полному жизненному циклу (рождение - жизнь -смерть) и потому используется в традиционной культуре для символического обмана смерти, разрыва череды смертей и в более широком контексте - в функции универсального оберега. Обыденная детская рубашечка отвращала смерть малышей в семье; мужчины брали обыденную рубаху, отправляясь на войну; обыденные полотна и кресты изготовлялись для прекращения эпидемий; для того же село опахивали быками, впряженными в обыденный лемех; рубаха из обыденного полотна защищала человека от чумы, а поля и скот - от ведьм и т.д.
Категория завершенности также лежит в основе многочисленных фольклорных текстов. В играх, хороводах, заговорах и песнях на сюжеты «повести конопли» или «повести хлеба» последовательно перечисляются все этапы роста и переработки культурных растений (конопли, зерна, винограда и др.), т.е. «воспроизводится» их «жизненный путь» от сева до создания рубахи, хлеба, вина и т.п. «Тексты такого содержания, отсылающие к образу завершенного круга жизни, энергии "спрессованного" времени, христианскому культу праведных мук, наделялись магическим значением и использовались в качестве заговоров в охранительных, лечебных и отгонных ритуалах» (цит. по: с. 41). Так, в нижегородском заговоре от зубной боли говорится: «Аз семь алфа и амегла, начало и конец. Исцели, господи, от болезни зубов раба твоего и.р.
Аминь» (цит. по: с. 42). Представление жизненного процесса «от альфы до омеги», от рождения до смерти, завершенность жизненного цикла придают подобным текстам большую магическую силу.
Итак, ни один из членов оппозиции завершенности / незавершенности, в отличие от большинства других оппозиций, структурирующих традиционный универсум, не связывается безусловно с комплексом положительных или отрицательных значений.
С.А. Гудимова
