CC BY
21
150
ВЕСШК МДПУ імя I. П. ШАМЯК1НА
УДК 811.161
СВОЕОБРАЗИЕ РЕАЛИЗАЦИИ ИНТЕНСИОНАЛЬНО-ВАЛЕНТНОСТНЫХ СВОЙСТВ НЕОДНОСЛОВНЫХ ПРЕДИКАТОВ В ТЕКСТЕ
В. С. Сидорец
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка УО МГПУ им. И. П. Шамякина
Исследуются структурные свойства, семантическое наполнение и функционирование вербоидов (неоднословных наименований действия с десемантизированным компонентом) и вербоидных комплексов.
Введение
Предикатнъш признаком обладают те различные по протяжённости сегменты структурносемантической системы, которые способны реализовывать, номинировать процессуальные факты объективно-субъективного мира с позиции глагола, являющегося ядром этой системы, потому что «глагол представляет как процесс (процессуальный признак) и действия (бежать, грузить, рыть), и состояния (лежать, спать, страдать), и отношения (иметь, преобладать, принадлежать)» [1, 582J.
Процесс номинации в функционально-семантической сфере процессуальности осуществляется различными речевыми средствами: цельнооформленными единицами -
глаголами; неоднословными наименованиями предикатного признака (в нашей терминологии -вербоидами) с десемантизированным, фазовым или другим компонентом (глаголом) на уровне функционального форманта - дериватора [2, 107], [3, 115], [4, 72], или, точнее, дериванта [5, 36], [6, 111], [7, 143-147] типа вести репортаж, наносить поражение, оказывать демпфирующее действие, начинать монтаж, обмениваться информацией, отказать в выдаче лицензии; словосочетаниями типа играть на скрипке, перевязывать бинтом, покрывать асфальтом; делаться темно-зеленым, становиться-стать безразличным. Особая значимость такой предикатной номинации в процессе коммуникации заключается в том, что она «представляет собой творческий процесс проникновения в суть конкретного явления, его познания» [8, 332].
Один из принципов исследования того, как происходит появление этих разноструктурных средств, породил целое научное направление в функциональной грамматике, опирающееся на метод номинативной деривации [9].
Результаты исследования и их обсуждение
Весьма актуальной в современной лингвистической науке продолжает оставаться проблема исследования в аспекте номинативной деривации и функционирования в тексте вербоидов, берущих своё начало с глубокой древности и основательно расширяющих границы употребления в современных восточнославянских языках, поскольку эти аналитические единицы играют большую роль в процессе коммуникации, могут значительно увеличивать информационную плотность текста, которую достаточно просто формулирует Г. А. Золотова: «Берётся текст, в нём определяется количество предикативных единиц, которое делится на количество предложений. Получаем коэффициент плотности» [10, 221]. Информационной плотности текста способствует сама семантико-деривационная структура этих дискретных единиц -результат взаимодействия двух частей: дериванта и лексического центра вербоида - предикатнопризнакового существительного или субстантивного словосочетания.
В зависимости от коммуникативных задач грамматическая инициатива в вербоидах может исходить от деривантов: вести эксперимент, нести вахту, производить ремонтные работы, совершать акты вандализма. Она может исходить и от лексических центров вербоидов. При этом лексический центр либо постоянен в проявлении грамматической инициативы, либо непостоянен: происходит перестрелка, идут ремонтные работы, произошла авария; вести агитацию -ведется агитация, совершать акты вандализма - совершаются акты вандализма [6, 111].
Мобильность, таким образом, компонентов вербоидов, ёмкость их семантики и деривационной структуры [2, 107-108] позволяют создавать в соответствии с замыслом
ФІЛАЛАГІЧНЫЯ НАВУКІ
151
коммуникантов различные по содержанию и объёму текстовые фрагменты, особенно в сфере художественного текста.
Дериваты фигурируют как слова-экспликаторы, называющие «отношение между субъектом и его признаком» [11, 40]: заниматься (он занимается ремонтом), совершать (он совершил ошибку). Особо выделяются Всеволодовой слова-классификаторы -«существительные, определяющие категориальный класс явлений действительности» [11, 46]: чувство радости, состояние болезни, свойство сохранять форму и др. При этом «не контекст “проясняет” смысл слова, а слово “выбирает” свой контекст и своих контекстпартнёров, в связке с которыми оно передаёт необходимый говорящему смысл, или иначе, сочетаемость слова определяется его ЛСВ, концептуальной значимостью, частеречной принадлежностью и способностью нести те или иные субъективные смыслы... Связь слова “со своим” контекстом позволяет уточнить собственное значение слова, раскрыть его концепт в данном языке» [11, 26].
Слова-классификаторы значительно расширяют структурно-семантические границы вербоидов и в сочетании с другими речевыми средствами превращают их в объёмные структурно-семантические комплексы, которые широко употребляются в художественном тексте.
Обратим внимание на вербоиды, включающие в свой состав в качестве классификактора существительное чувство, обладающее в русском языке сложной и ёмкой содержательной структурой [12, 1150]: 1) «Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колёс экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкетёры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперёд рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятерённой радости жизни, какого он не испытывал с самого детства» [13, 199]; 2) «Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма» [14, 87]; 3) «Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления» [14, 185]; 4) «И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними» [16, 163]; 5) «Кроме общего отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи» [16, 186].
В каждом из примеров фигурируют контекстпартнёры классификаторов -непосредственно или опосредствованно связанные с ними прилагательные, которые представляют интенсифицированный эмоционально-экспрессивный признак. В качестве интенсификатора-распространителя категориально-концептуальной семантики классификатора в первом примере используется также синтаксическая конструкция-повтор, включающая в свой состав акцентирующий компонент: какого не испытывал. Кроме того, в первом примере часть, заключающая смысл, в которую входит вербоидная структура и грамматически зависимая от неё конструкция, является своеобразным итогом предшествующей части, характеризующейся объёмным реальным содержанием и повышенной коннотацией. Это свидетельствует о том, что вербоидная структура испытывать чувство обновления - естественный и необходимый компонент в данном текстовом сегменте.
По существу то же можно сказать и о других вербоидах, приведенных выше. Так, теоретическая возможность, но практическая абсурдность трансформаций этих дескрипций, особенно в однословные компоненты (вызвать чувство умиления - почувствовать умиление -умилиться; испытывать чувство обновления - чувствовать обновление - обновляться; не отдаться чувству жалости - не почувствовать жалость - не пожалеть; испытывать чувство отчуждения - чувствовать отчуждение - «отчуждаться») наглядно подтверждается контекстом, его стилистическими рамками и литературной нормой. Так, например, коммуникативно допустимые, находящиеся на одной стилистической линии с вербоидом не отдаться чувству жалости синонимические коммуникативные эквиваленты не почувствовать жалости и не пожалеть не воспринимаются текстом: препятствие на пути включения их в текст создает словосочетание бывшему в них, подчеркивающее, выделяющее семантику классификатора чувство.
Комплексы вербоидов, включающие в себя классификаторы, характеризуются более сложным структурно-смысловым рисунком: 1) «Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов
152
ВЕСШК МДПУ імя I. П. ШАМЯК1НА
и общественных занятии было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого-то блага» [13, 257]; 2) «Но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни» [14, 75]; 3) «Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому-нибудь маленькому животному» [15, 408]; 4) «Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности» [16, 177]; 5) «При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха» [16, 24];
Весьма удачно передается психическое состояние Пьера в первом предложении, особенно той его частью, которую представляет комплекс вербоидов «испытывал чувство отуманенности, торопливости, ... блага». Семантическое разнообразие этой конструкции, выражаемое всеми ее компонентами, а также цельность, монолитность структуры создают своеобразный смысловой «фокус», направленный на сознание читателя и вызывающий у него ответную мощную реакцию. Понятно, что попытки определенным образом трансформировать эту конструкцию безуспешны, так как они могут значительно уменьшить её эмоционально-экспрессивный «заряд», ослабив авторское воздействие на читателя.
Не могут быть заменены однословными коммуникативными эквивалентами - глаголами -структурные части комплекса вербоидов испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения (успокоился, обновился, возвратился). Этому не способствует особый, книжный характер именных компонентов успокоение, обновление, возвращение, элементы семантической градации этих компонентов, прилагательное радостный перед классификатором чувство.
Не подвержено трансформации предложение в третьем примере. Во-первых, центр вербоидного комплекса - классификатор чувство - закреплён структурно и семантически адъективным словосочетанием подобное тому, получающем логическое продолжение придаточной частью, в составе которой функциональный и смысловой дубликат отмеченного комплекса которое испытывал. Во-вторых, отсутствует однословный коммуникативный эквивалент вербоидной конструкции охватило чувство гадливости, который мог бы быть структурно-семантической параллелью к глаголу ужаснуло, коммуникативному эквиваленту вербоидной конструкции охватило чувство ужаса.
В четвёртом примере, кроме семантически нарастающей градации именных компонентов вербоидов, наличия прилагательного тяжелый, препятствующего структурным изменениям всей конструкции, сохранению ее монолитности способствует отсутствие однословного коммуникативного эквивалента к вербоидной конструкции испытывать чувство неясности («неяснуться»). Не изменяет ситуации существование в языке однословных коммуникативных эквивалентов досадовать, удовлетворяться, которые по стилистическим и дистрибутивным свойствам остаются за пределами данного комплекса.
В пятом примере деривационный комплекс «испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха» цементируется адъективным словосочетанием непонятное для него самого.
В одном из отрывков 27-го раздела третьей части Ш-го тома раскрывается характер концепта чувство с позиции Пьера Безухова, обдумывающего план покушения на Наполеона. Весьма красноречиво начало отрывка: «Два одинаково сильные чувства (выделено мною. - В. С.)
неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25-го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения... другое - было то неопределённое, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира» [15, 372]. Л. Н. Толстой с точки зрения своего художественного замысла основательно конкретизирует второе чувство следующей далее частью отрывка, в которой, наряду с другими речевыми средствами, активную роль играет вербоид испытать чувство: «В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце... »; «С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но только теперь нашёл ему полное удовлетворение» [15, 372].
Широко используется активизация структурно-семантических возможностей вербоидов И. А. Буниным, которая также осуществляется включением в их состав слов-классификаторов,
ФІЛАЛАГІЧНЫЯ НАВУКІ
153
определяющих «категориальный класс явлений действительности»: «Забегала и Катя к Мите, в его студенческие номера на Молчановке, и свидания их, как и прежде, почти сплошь протекали в тяжком дурмане поцелуев» [17, 183]; «И Мите стало приходить в голову, что теперь директор имеет виды на Катю, которая, хотя и не виновата в этом, всё-таки, вероятно, это чувствует, понимает и поэтому уже как бы находится с ним в мерзких, преступных отношениях (отношениях мерзости, преступности)» [17, 185]; «Душа Кати или тело доводило его почти до обморока, до какого-то предсмертного блаженства (блаженства предсмертного состояния. - В. С.), когда он расстёгивал её кофточку и целовал её грудь, райски прелестную и девственную, раскрытую с какой-то душу потрясающей покорностью, бесстыдностью чистейшей невинности» [17, 188]; «Катя даже заплакала, - а она никогда не плакала, - и эти слёзы вдруг сделали её страшно родною ему, пронзили его чувством острой жалости и как будто какой-то вины перед ней» [17, 189]; «Когда Митя на другой день по приезде, проспавши двенадцать часов, вымытый, во всём чистом, вышел из своей солнечной комнаты, - она была окнами в сад, на восток, - и прошёл по всем другим, он живо испытал чувство их родственности и мирной, успокаивающей и душу и тело простоты» [17, 196].
Слова-классификаторы используются И. А. Буниным для категоризации определённых объектов ментально-психического мира Мити. В процессе категоризации стимулируется привлечение экспрессивной и образной лексики, прежде всего прилагательных, для укрепления смысловых позиций классификаторов. «Рассылка» таких прилагательных (мерзкий, преступный, предсмертный) на соответствующие участки вербоидных структур, привлечение дополнительных конкретизаторов вербоидных компонентов (тяжкий, острый, мирный, успокаивающий) значительно усиливает рематическую значимость этих компонентов в тексте, выражающих в основном активизацию и закрепление неотвратимого в судьбе Мити. В качестве классификаторов выступают, как видим, существительные дурман, отношения, блаженство, чувство.
Своеобразной «передышкой» в приближении роковой развязки - смерти Мити - является содержание последнего предложения с рематическим центром - классификатором вербоидного комплекса чувство, который эксплицируется зависящими от него существительными родственность и простота. Последнее выступает с конкретизатором, весьма ёмким по семантике многочленным определением мирной, успокаивающей и душу и тело, содержательная насыщенность которого передаётся как семантикой его компонентов, так и причинноследственными отношениями между прилагательным и распространённым причастием: мирная, поэтому успокаивающая.
Как отмечалось выше, для интенсификации коммуникативной значимости денотативного процессуального или статального факта привлекаются вербоиды, у которых грамматическая инициатива идёт от именного компонента: «И вот праздник наконец наступал, - ночью с субботы на воскресенье в мире совершался некий дивный перелом (совершать перелом - С. В.), Христос побеждал смерть и торжествовал над нею» [18, 27]; «Замолаживает - это слово употреблялось когда-то на винокурнях, и человек выпивший хотел им сказать, что в него вступает нечто молодое, радостное, что в нём совершается некое сладкое брожение (совершать брожение. - С.В.), некое освобождение (совершать освобождение. - С.В.) от рассудка, от будничной связанности и упорядоченности» [18, 84]; «Каким счастьем были для меня балы, если на них не страдала моя ревность!» [18, 220]; «Но охватывал такой страх опять даром потратить день, охватывало такое нетерпение как можно скорей - и нынче уже как следует! - засесть за стол, что я кидался к звонку, настойчиво гнал по коридору его зовущее дребезжание» [18, 236].
Выводы
Итак, неоднословные предикаты с десемантизированным компонентом - вербоиды -весьма важные элементы в приведённых выше текстовых фрагментах. Распространяемые словами-классификаторами и их контекстпартнёрами, они превращаются в интенсионально ёмкие по семантике и весьма динамичные в деривационно-валентностном отношении вербоидные комплексы, организуют языковой материал в различные по содержанию, структуре и информационной плотности семантические блоки, что способствует выявлению новых смыслов в процессе реализации разнообразнейших фактов из ментально-психической сферы человеческой деятельности.
154
ВЕСНІК МДПУ імя I. П. ШАМЖІНА
Дальнейшее разноаспектное исследование этих образований позволит наметить и определить закономерности их семантического наполнения, типы деривационно-структурных изменений через функционирование в речи.
Литература
1. Русская грамматика : в 2 т. /Н. Ю. Шведова (гл. Ред..) [и др.]. -М. : Наука, 1980. - Т. 1. - 784 с.
2. Сідарэц, В. С. Трыванне і спосабы дзеяння ў сферы сучасных усходнеславянскіх вербоідау / В. С. Сідарэц // Весщ АН Беларусь Сер. гуматт. навук. - 1995. -№ 1. -С. 104-109.
3. Сідарэц, В. С. Праблемы размежавання вербоіда і фразеалагізма / В. С. Сідарэц // Весщ АН Беларусь -Сер. гумашт. навук. 1996. -№ 3. -С. 115-121.
4. Сидорец, В. С. Современные восточнославянские неоднословные наименования действия с десемантизированным компонентом в системно-функциональном сопоставительном аспекте / В. С. Сидорец // Вопросы языкознания. - 1999. - № 6. - С. 66-78.
5. Сидорець, В. С. Проблема статусу вербоідів у східнослов’янськйх мовах: стан і перспективи дослідження / В. С. Сидорець // Мовознавство. - 2003. - № 6. - С. 33^11.
6. Сідарэц, В. С. Статус неаднаслоуных найменняу дзеяння ва усходнеславянскіх мовах / В. С. Сідарэц // Весці НАН Беларусі. - 2006. - № 4. - С. 111-122.
7. Сидорец, В. С. Предпринимать, вдаватися (до), распачынаць'. функционально-деривационные сходства и различия / В. С. Сидорец // Веснік Мазырскага дзярж. ун-та імя I. П. Шамякша. - 2012. -№4 [37].-С. 143-148.
8. Языковая номинация. (Виды наименований) / Б. А. Серебренников, А. А. Уфимцева (отв. ред.). -М. : Наука, 1977. - 360 с.
9. Никитевич, В. М. Основы номинативной деривации / В. М. Никитевич. - Минск : Выш. школа, 1985.- 157 с.
10. Золотова, Г. А. Коммуникативная грамматика русского языка / Г. А. Золотова, Н. К. Онипенко, М. Ю. Сидорова. -М., 1998. - 528 с.
11. Всеволодова, М. В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса / М. В. Всеволодова. -М. : изд-во МГУ, 2000. - 504 с.
12. Словарь современного русского литературного языка : в 17 т. / Л. С. Ковтун, В. П. Петушков (ред-ры тома) [и др]. - М. - Л. : Наука, 1965. - Т. 17. - Ст. 2126.
13. Толстой, Л. Н. Война и мир : роман : в 4 т. / Л. Н. Толстой // Собр. соч. в 22-х томах. - Т. 4. - М. : Художественная литература, 1979. - 400 с.
14. Толстой, Л. Н. Война и мир : роман : в 4 т. / Л. Н. Толстой // Собр. соч. в 22-х томах. - Т. 5. - М. : Художественная литература, 1980. - 429 с.
15. Толстой, Л. Н. Война и мир : роман : в 4 т. / Л. Н. Толстой // Собр. соч. в 22-х томах. - Т. 6. - М. : Художественная литература, 1980. -447 с.
16. Толстой, Л. Н. Война и мир : роман : в 4 т. / Л. Н. Толстой // Собр. соч. в 22-х томах. - Т. 7. - М. : Художественная литература, 1981. - 431 с.
17. Бунин, И. А. Повести и рассказы. 1917-1930 / И. А. Бунин // Собр. соч. в 9-ти томах. - Т. 5. - М. : Художественная литература, 1966. - 544 с.
18. Бунин, И. А. Жизнь Арсеньева. Юность / И. А. Бунин // Собр. соч. в 9-ти томах. - Т. 6. - М.: Художественная литература, 1966. - 340 с.
Summary
Structural abilities, semantic feeling and functioning of verboids (multiword names of action with a desemantised component) and verboids complexes are investigated.
Поступила в редакцию 11.11.13
