CC BY
127
JURISPRUDENCE
Научная статья УДК 34
https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-1-309-314 N11014: 2003-0059-1/22-191 M0SURED: 77/27-003-2022-01-390
Свобода оценки доказательств в уголовном процессе: об истории и современном состоянии правового регулирования
Михаил Владиславович Химичев
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, Москва, Россия, mih.him@mail.ru
Аннотация. Статья посвящена интерпретации оценки доказательств в трех основных исторически сложившихся доказательственных доктринах (теории формальных доказательств; теории доказывания по внутреннему убеждению (свободного доказывания); англо-саксонской теории доказательств). Проанализирована сущность свободы оценки доказательств в современном российском уголовном процессе, показаны тенденции ее развития в свете изменений уголовно-процессуального закона.
Ключевые слова: свобода оценки доказательств, доказывание, оценка доказательств, принципы уголовного процесса, модели уголовного судопроизводства, упрощенное производство в уголовном процессе Для цитирования: Химичев М. В. Свобода оценки доказательств в уголовном процессе: об истории и современном состоянии правового регулирования // Вестник Московского университета МВД России. 2022. № 1. С. 309-314. https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-1-309-314.
Original article
Freedom of evaluation of evidence in criminal proceedings: about the history and current state of legal regulation
Mikhail V. Khimichev
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia, mih.him@mail.ru
Abstract. The article is devoted to the interpretation of the evaluation of evidence in three main historically established evidentiary doctrines (theory of formal evidence; theory of proof by internal conviction (free proof); Anglo-Saxon theory of evidence). The essence of freedom of evaluation of evidence in the modern Russian criminal process is analyzed, the trends of its development in the light of changes in the criminal procedure law are shown.
Keywords: freedom of evaluation of evidence, proof, evaluation of evidence, principles of criminal procedure, models of criminal proceedings, simplified criminal proceedings
For citation: Khimichev M. V. Freedom of evaluation of evidence in criminal proceedings: about the history and current state of legal regulation. Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022;(1):309-314. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-1-309-314.
Под принципами уголовного процесса обычно понимаются основные, базовые положения, на которых строится все уголовное производство. Они имеют большое значение для регламентации всех его стадий, форм и институтов, определяя «облик» этого вида государственной деятельности. В литературе справедливо подчеркивается, что «понимание принципов процесса помогает законодателю обеспечить согласованность уголовно-процессуальных норм
<...>, знание принципов помогает правоприменителю толковать закон и применять его по аналогии при восполнении пробелов правового регулирования...» [7, с. 272].
В связи с этим свобода оценки доказательств, закрепленная в ст. 17 УПК РФ, не только выступает в качестве одного из принципов российского уголовного процесса, но также имеет определяющее значение и для всего уголовно-процессуального доказывания.
© Химичев М. В., 2022
Нельзя не отметить, что трактовка понятия «оценка доказательств» весьма неодинакова в определенное время в конкретном государстве и зависит от той или иной модели уголовного процесса. В рамках исторических моделей (форм) уголовного процесса выделяются три доктринальных подхода к теории доказательств: 1) теория формальных доказательств;
2) теория свободного доказывания (т. е. доказывание по внутреннему убеждению); 3) англосаксонская теория доказательств [7, с. 432].
Так, в Средние века в рамках инквизиционного процесса возникла и получила свое развитие система формальных доказательств, состоявшая «в стремлении к максимальной регламентации в законе или ином правовом акте ценности каждого вида доказательств» [15, с. 124], т. е. доказательства оценивались законом, а не судом.
При этом формальной была не только оценка доказательств, но их собирание, поскольку закон устанавливал исчерпывающий перечень как источников доказательств, так и способов их получения. Тем не менее, «формализм» особенно ярко проявлялся именно в оценке доказательств, которые подразделялись, по мнению профессора И. Я. Фойницкого, «на совершенные, когда они исключают всякую возможность признать невинность осужденного в том смысле, что они вполне заменяют собой собственное признание, и несовершенные; одного совершенного доказательства достаточно для осуждения, из нескольких несовершенных может образоваться совершенное» [16, с. 182].
Примером оценки доказательств с позиций формальной теории может служить Уголовно-судебное уложение императора Карла V (Каролина), которое предусматривало силу доказательств — например, «царицей доказательств», способной полностью изобличить преступника в содеянном преступлении, в Каролине считалось его собственное признание» [8, с. 70].
Отмечая недостатки формальной теории, Л. Е. Владимиров писал, что «при суждении об изнасиловании уголовный суд должен определять положенное законом наказание не иначе, как: 1) при точном удостоверении в действительности насилия; 2) когда свидетели будут утверждать, что изнасилованная криком своим призывала на помощь посторонних;
3) когда у нее или обвиняемого, или у обоих окажутся кровавые знаки, синие пятна или изорванное платье, свидетельствующее о сопротивлении; 4) ког-
да объявление о том подано будет тотчас или до истечения дня» [2, с. 87]. Рассматривая приведенные признаки, можно заключить, что совокупность всех из них может не подтверждать совершение преступления, а отсутствие какого-либо из них не означает, что изнасилование не имело места [14, с. 133-134]. Формальная теория оценки доказательств показала свою несостоятельность и отрицается современной уголовно-процессуальной наукой.
Вместе с тем, формализация доказывания и минимизация судейского усмотрения при оценке доказательств были обусловлены исторически типом инквизиционного уголовного процесса, состоящим в отсутствии разделения уголовно-процессуальных функций и их сосредоточения в одном субъекте — судье. Жесткие формальные требования, установленные законом, были призваны предупредить судейский произвол и обеспечить единообразие оценки доказательств. На эти обстоятельства более столетия лет назад обращал внимание профессор Санкт-Петербургского университета И. Я. Фойницкий [16, с. 180].
Отказ от инквизиционных начал и переход к смешанной и состязательной моделям уголовного процесса обусловил возникновение и развитие новой концепции доказывания, не связанной с обилием формальных предписаний.
Применительно к смешанному (континентальному) типу уголовного производства система формальных доказательств уступила место теории свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению. Впервые это произошло во Франции и связано с реформами Великой Французской революции, а в последующем затронуло всю Европу.
Авторы Курса уголовного процесса отмечают, что «теория формальных доказательств потеряла также свое значение противовеса всемогуществу следователя-судьи» [7, с. 435] и связано это с разделением в досудебном производстве функции уголовного преследования и предварительного следствия, а также появлением в судебном разбирательстве отделенных от суда сторон обвинения и защиты. Фактически, это означает, что судью освободили от жестких формальных правил собирания и оценки доказательств, обязав лишь руководствоваться внутренним убеждением (этот термин также впервые появился по Франции).
Свободу оценки доказательств по внутреннему убеждению характеризуют отсутствие исчерпываю-
JURISPRUDENCE
щего перечня доказательств и способов их собирания (кроме случаев, прямо запрещенных законом), а также равенство всех доказательств и отсутствие преимущества одного из них над другим.
Англосаксонская теория доказательств, сложившаяся в рамках состязательной модели уголовного процесса, обладает определенной спецификой, по сравнению с континентальной. Это обусловлено рядом факторов, в частности, наличием суда присяжных, прецедентного права, а также тем, что теория формальных доказательств отсутствовала в уголовном процессе государств этой правовой семьи. Данная теория, как мы можем заметить, включает как элементы свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению, как и составляющие формальной теории.
Ученые-процессуалисты, исследовавшие англосаксонскую систему доказывания, выделяют следующие ее черты [7, с. 437-438]:
1) в целом эту систему вряд ли можно отнести к теории формальных доказательств, она ближе к теории свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению (отличие состоит в критерии оценки доказательств: в англосаксонской системе — это «вне разумных сомнений» (beyond reasonable doubt); а в континентальной — «внутреннее убеждение»);
2) поскольку стороны обвинения и защиты сами собирают доказательства, это обязывает их соблюдать требования об относимости и допустимости, чтобы доказательства были допущены судом. Интересно, что основным критерием признания доказательства допустимым выступает его способность непосредственно доказывать обстоятельства, подлежащие установлению в суде, а не строгое соблюдение закона при его получении [11, с. 13-14; 5, с. 88-89];
3) доказывание подчинено принципу состязательности сторон (в странах-приверженцах континентальной модели — принципу материальной истины).
Континентальная теория свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению была заимствована российским уголовным производством в ходе Судебных реформ середины XIX столетия. Так, ст. 766 Устава уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г. устанавливала: «судьи должны определять вину или невинность подсудимого по внутреннему своему убеждению, основанному на обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела».
Советский законодатель также не отказался от идеи «внутреннего убеждения» в отношении оценки доказательств (об этом шла речь в ст. 61 УПК РСФСР 1922 г., ст. 57, 319 УПК РСФСР 1923 г.). Согласно ст. 71 УПК РСФСР 1960 г. «Оценка доказательств» предусматривалось: «Суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении обстоятельств дела в их совокупности, руководствуясь законом и социалистическим правосознанием. Никакие доказательства для суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание, не имеют заранее установленной силы».
Ученые-процессуалисты советского периода считали, что внутреннее убеждение — это «свободное от внешнего принуждения и не связанное формальными предписаниями искание истины, является необходимым условием оценки доказательств, характеризует сам подход к оценке доказательств» [12, с. 477].
Надо отметить, что еще в советские временя в теории уголовного процесса сложилось понимание того, что свободной является не вся доказательственная деятельность, а только оценка доказательств, при этом собирание доказательств подчинено строгим формальным правилам, согласно которым к способам, процедуре получения доказательств закон предъявляет весьма жесткие требования.
Этот подход сохраняется и в современном уголовном процессе, что свидетельствует о наличии в нем элементов всех трех указанных выше доказательственных теорий. Своеобразие отечественного уголовного судопроизводства «заключается в строгом следовании принципу свободы доказывания по внутреннему убеждению, но исключительно в части оценки доказательств. Собирание доказательств свободе доказывания не подчинено» [7, с. 440].
Если обращаться к понятию «оценка доказательств», то она определяется как «мыслительная, логическая деятельность, направленная на определение допустимости, относимости и достоверности отдельного доказательства и достаточности всей совокупности доказательств для разрешения уголовного дела» [14, с. 167].
Эта мыслительная деятельность не может быть урегулирована законом, однако в ней содержится целый ряд положений, позволяющих утверждать о ее свободном характере [15, с. 124-125].
Согласно ст. 17 УПК РФ свобода оценки доказательств состоит в ее осуществлении по внутреннему убеждению. Внутренне убеждение весьма многогранное понятие, но, прежде всего, означает свободу, самостоятельность, независимость, исключение всякого внешнего принуждения [12, с. 475].
В то же время, внутреннее убеждение должно быть основано на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств (ч. 1 ст. 17 УПК РФ), т. е. оно должно иметь объективное основание. Профессор Л. М. Карнеева обращала внимание, что внутреннее убеждение, являясь субъективным фактором оценки, должно быть связано с «объективным основанием: доказательствами, собранными в ходе практической деятельности следователя, прокурора, судьи, и источником их получения. Таким образом, не внутреннее убеждение, а практика выступает как способ познания фактов <.. .> и как критерий истинности сложившегося на основании фактов убеждения» [6, с. 17]. Таким образом, при принятии решения, основанного на определенной оценке доказательств, «субъект процесса должен обосновать его, т. е. привести те доказательства и факты, которые лежали в основе внутреннего убеждения» [13, с. 143].
Свобода оценки доказательств предполагает, что ее субъекты должны руководствоваться не только законом, но и совестью. В оценке доказательств закон в одних случаях «четко устанавливает правила (правила признания доказательства недопустимым), в других — дает только общие ориентиры (оценка относимости и достаточности доказательств)» [14, с. 169]. Совесть же принято понимать как «чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми, обществом» [9, с. 739]. А само требование руководствоваться совестью предполагает возложение обязанности строго соблюдать как закон, так и нормы нравственности на тех, кому доверено принимать ответственные решения, связанные с привлечением людей к уголовной ответственности [15, с. 125].
Наконец, свободу оценки доказательств нельзя представить без важнейшей нормы, содержащейся в ч. 2 ст. 17 УПК РФ: «никакие доказательства не имеют заранее установленной силы». Уголовно-процессуальный закон «не устанавливает ценности того или иного доказательства, ограничиваясь определением их надлежащей процессуальной формы» [7, с. 304-305]. Эта составляющая принципа свободной
оценки доказательств наиболее ярко отличает свободную оценку от формальной: прямое или косвенное преимущество одних доказательств перед другими не может свидетельствовать об их свободной оценке.
Надо признать, что в последние годы в отечественном уголовном судопроизводстве появился целый ряд упрощенных форм уголовного судопроизводства (особый порядок рассмотрения дела при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением и при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, дознание в сокращенной форме), которые предполагают особые правила доказывания, что, по сути, означают определенные изъятия из принципа свободной оценки доказательств.
Профессор А. В. Победкин вполне обоснованно отмечает несовершенство формулировки положений УПК РФ, предусмотренных ч. 2 ст. 77, где речь идет о том, что признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по делу доказательств. Александр Викторович поясняет: «признание может подтверждаться не только совокупностью доказательств виновности, но и доказательствами правдивости показании" обвиняемого. Однако недостатки формулировки ч. 2 ст. 77 УПК РФ — ничто перед воспроизведением законодателем самого опасного элемента формальной оценки — заведомого преимущества признания обвиняемым своей вины перед иными доказательствами на судебных стадиях, а также при производстве дознания в сокращенной форме» [10, с. 107].
Отечественный законодатель в качестве одного из условий применения упрощенного производства по уголовным делам устанавливает признание обвиняемым своей вины (что прямо предусмотрено в законе — п. 2 ч. 2 ст. 2261, ч. 1 ст. 314 УПК РФ) и согласие обвиняемого с предъявленным обвинением влечет возможность прекращения исследования доказательств судом (в порядке гл. 40 УПК РФ) либо существенное упрощение доказывания (как при дознании в сокращенной форме).
К слову, существовавшее в советском уголовном процессе иное упрощенное производство — протокольная форма досудебной подготовки материалов по делам о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности, таких исключений не содержало. Особенностей доказывания, подобно установленным для дознания в сокращенной форме
JURISPRUDENCE
(ст. 2265 УПК РФ), в данной форме производства не было. Более того, к проверке обстоятельств, подлежащих доказыванию, в протокольной форме существовали повышенные требования, на что справедливо указывали Ю. Н. Белозеров и Л. М. Карнеева [1, с. 17]. Иными словами, при протокольной форме сокращенным был лишь срок производства — десять суток, но не правила доказывания, как при дознании в сокращенной форме. Не случайно профессор Б. Я. Гаврилов предлагает возродить данную форму производству в связи с ее очевидными преимуществами [3, с. 12-18].
На наш взгляд, сокращенные порядки могут существовать лишь по строго ограниченным категориям уголовных дел о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности. Распространение таких процедур на уголовные дела о тяжких и особо тяжких преступлениях грозит ущемлением права подозреваемого, обвиняемого на защиту (не случайно, благодаря изменениям ч. 1 ст. 314 УПК РФ в июле 2020 г. постановление приговора без проведения судебного разбирательства в общем порядке стало допустимым только по уголовным делам о преступлениях небольшой или средней тяжести). Кроме того, мы считаем, что изъятий из уголовно-процессуального доказывания, в том числе самого принципа свободной оценки доказательств, в таких производствах быть не должно.
Профессор Л. В. Головко справедливо указывает: «распространив особый порядок на еще большее количество дел, мы получим некий эфемерный экономический результат, но зато продолжим уничтожать классический уголовный процесс... <...> Подобное упрощенчество в такой важной сфере, как правосудие, может иметь серьезные последствия для страны в целом» [4, с. 32-40].
Как видим, традиционный для отечественного уголовного судопроизводства подход к доказыванию в последнее время подвергается трансформации. Вероятно, этот процесс неизбежен: ученые-процессуалисты, изучая уголовный процесс в разных государствах, усматривают устойчивую тенденцию к сближению содержания и формы уголовно-процессуальных институтов и их гармонизации [5, с. 34]. В то же время, нельзя не согласиться с профессором С. А. Шейфером в том, что «заимствование процессуальных форм возможно до определенных пределов, пока такое заимствование не равнозначно изменению
типа процесса, если, конечно, подобное реформирование не признано обществом и государством необходимым» [17, с. 32-40]. Поэтому полагаем, что установленное в качестве принципа уголовного процесса правило о свободе оценки доказательств должно оставаться незыблемым.
Список источников
1. Белозеров Ю. Н., Карнеева Л. М. Протокольная форма досудебной подготовки материалов органами дознания в советском уголовном процессе: учеб. пособие. М. : МССШМ МВД СССР, 1987.
2. Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. 3-е изд. 1910. Тула : Автограф, 2000.
3. Гаврилов Б. Я. Протокольная форма досудебного производства — генезис, современное состояние, перспективы развития // Вестник экономической безопасности. 2016. № 5. С. 12-18.
4. Головко Л. В. В ходе реформы судебных инстанций можно исправить ошибки в построении проверочных стадий // Уголовный процесс. 2013. № 12. С. 32-40.
5. Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Уголовный процесс западных государств. 2-е изд, доп. и испр. М. : Зерцало-М, 2002.
6. Карнеева Л. М., Кертэс И. М. Источники доказательств (по советскому и венгерскому законодательству). Будапешт-М. : Юрид. лит., 1985.
7. Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. 3-е изд., испр. и доп. М. : Статут, 2021.
8. Лысенко О. Л. Каролина 1532 г. — памятник права средневековой Германии (цивилизационный подход к изучению) // Вестник Московского университета. 2014. № 5. С. 52-74.
9. Ожегов С. И. Словарь русского языка: 70 000 слов / под ред. Н. Ю. Шведовой. 22-е изд. М., 1990.
10. Победкин А. В. Принцип свободы оценки доказательств и его влияние на законность досудебного производства // Труды Академии управления МВД России. 2017. № 1 (41).
11. Сущенко С. А. Недопустимость доказательств в уголовном процессе Российской Федерации и зарубежных государств англо-американской и континентальной правовых семей: сравнительно-правовое исследование: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2020.
12. Теория доказательств в советском уголовном процессе / отв. ред. Н. В. Жогин. 2-е изд., испр. и доп. М. : Юрид. лит., 1973.
13. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П. А. Лупинская, Л. А. Воскобитова. 4-е изд., перераб. и доп. М. : Норма: Инфра-М, 2019.
14. Уголовный процесс. Проблемы теории и практики: учебник для студентов вузов / под ред. А. В. Ен-дольцевой, О. В. Химичевой. М. : Юнити-Дана, 2019.
15. Уголовный процессФ: учебник для студентов юридических вузов и факультетов / под ред. К. Ф. Гу-ценко. 5-е изд., перераб. и доп. М. : Зерцало-М, 2004.
16. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 2. М., 1910., СПб. : Альфа, 1996.
17. Шейфер С. А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. М. : Норма: Инфра-М, 2012.
References
1. Belozerov Yu. N., Karneeva L. M. Protocol form of pre-trial preparation of materials by the bodies of inquiry in the Soviet criminal process: textbook. manual. M. : MSSSM of the Ministry of Internal Affairs of the USSR, 1987.
2. Vladimirov L. E. The doctrine of criminal evidence. 3rd ed. 1910. Tula : Autograph, 2000.
3. Gavrilov B. Ya. Protocol form of pre-trial proceedings — genesis, current state, development prospects // Bulletin of Economic Security. 2016. No. 5. Р. 12-18.
4. Golovko L. V. During the reform of judicial instances, it is possible to correct errors in the construction of verification stages // Criminal process. 2013. No. 12. Р. 32-40.
5. Gutsenko K. F., Golovko L. V., Filimonov B. A. Criminal process of Western states. 2nd ed., add. and ispr. M. : Zertsalo-M, 2002.
6. Karneeva L. M., Kertes I. M. Sources of evidence (according to Soviet and Hungarian legislation). Buda-pest-M. : Jurid. lit., 1985.
7. The course of criminal procedure / edited by L. V. Golovko. 3rd ed., ispr. and add. M. : Statute, 2021.
8. Lysenko O. L. Karolina 1532 — monument to the law of medieval Germany (civilizational approach to the study) // Bulletin of the Moscow University. 2014. No. 5. P. 52-74.
9. Ozhegov S. I. Dictionary of the Russian language: 70,000 words / edited by N. Y. Shvedova. 22nd ed. M., 1990.
10. Pobedkin A.V. The principle of freedom of evaluation of evidence and its impact on the legality of pre-trial proceedings // Proceedings of the Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2017. № 1 (41).
11. Sushchenko S. A. Inadmissibility of evidence in the criminal proceedings of the Russian Federation and foreign states of the Anglo-American and continental legal families: comparative legal research: abstract. diss. ... cand. jurid. M., 2020.
12. Theory of evidence in the Soviet criminal process / ed. by N. V. Zhogin. 2nd ed., ispr. and add. M. : Legal lit., 1973.
13. Criminal Procedural law of the Russian Federation: textbook / ed. P. A. Lupinskaya, L. A. Voskobitova. 4th ed., reprint. and additional M. : Norm: Infra-M, 2019.
14. Criminal proceedings. Problems of theory and practice: textbook for university students / edited by A. V. Endoltseva, O. V. Khimicheva. M. : Unity-Dana, 2019.
15. Criminal process: textbook for law students and faculties / edited by K. F. Gutsenko. 5th ed., reprint. and EXT., M. : Zertsalo-M, 2004.
16. Foinitsky ij the Course of criminal proceedings. Vol. 2. M., 1910., SPb. : Alpha, 1996.
17. S. A. Shafer Evidence in criminal cases: problems of theory and legal regulation. M. : Norma: Infra-M, 2012.
Информация об авторе М. В. Химичев — студент 4 курса юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.
Information about the author M.V. Khimichev — 4th year student of the Faculty of Law of Lomonosov Moscow State University.
Статья поступила в редакцию 02.11.2021; одобрена после рецензирования 24.01.2022; принята к публикации 01.02.2022.
The article was submitted 02.11.2021; approved after reviewing 24.01.2022; accepted for publication 01.02.2022.
