CC BY
316
УДК 123+124.5
СВОБОДА И РАВЕНСТВО КАК АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА
В. И. Филатов
Рассматривается соотношение двух фундаментальных ценностей общественного сосуществования - свободы и равенства, их содержание, функциональные особенности и взаимосвязь как условие обеспечения демократичности и гражданской идентичности современного общества.
Ключевые слова: ценности, свобода, равенство, демократия, солидарность, равноправие, функционирование, гражданская идентичность.
Соотношение свободы и равенства, ввиду их функциональной противоречивости (равенство содержит компонент «уравнивания», что вызывало бурю возмущения у Ницше), составляет принципиальнейшую проблему в тематике содержания фундаментальных ценностей общественного сосуществования, решение которой является априорным условием обеспечения солидарности и гражданской идентичности. Кровная заинтересованность граждан в сохранении индивидуальных свобод на основе равноправия подводит их к признанию взаимозависимости и солидарной ответственности субъектов свободопользования. Историческое свидетельство этого знаменитый лозунг Великой французской революции - «Свобода, равенство, солидарность» - не просто звучный революционный призыв с набором социальных ценностей «к случаю», а выстраданный народом идеал. Однако освободительное движение нового времени все-таки разделило эти ценности, породив соответственно два самостоятельных и даже враждебных друг другу политических направления: одно из них ориентировано на индивидуального человека и свободу (либерализм), другое - на социального человека и тотальное управление обществом (эгалитаризм).
Вопрос о соотношении и приоритетах внутри двуединства свободы и равенства и сегодня содержит противоречия и продолжает дебатироваться. Так, например, Милтон Фридман, с одной стороны, констатирует: «Понятие свободы есть часть понятия определения понятия равенства и никаким образом не вступает с ним в противоречие» [1, с. 71], с другой стороны он же заявляет: «Равенство возможностей, как и личное равенство, не противоречит свободе, наоборот, оно представляет собой существенную составную часть свободы» [Там же, с. 75]. Так что же частью чего является? Неясность, по нашему мнению, разрешается определением социального статуса свободы, которая всегда должна соотноситься с обществом в целом. Человеческая свобода, справедливо отмечал К. Маркс, есть свобода всеобщая, родовая. Отсюда степени освобождения человечества - это степени освобождения всех, без различия. При этом восхождение к освобождению «всех» начинается снизу, с освобождения конкретно-
го «каждого», поскольку без свободной личности не может быть и свободного общества. «Новое, прогрессивное, - писал Н.М. Коркунов, - всегда является сначала как индивидуальное достояние и только мало-помалу завоевывает себе общее признание. Поэтому общество, где вовсе была бы подавлена индивидуальная свобода, было бы по необходимости обречено на застой, и, следовательно, на обессиливание» [2, с. 449]. Именно при такой постановке вопроса личность становится выше общества, а общество - выше государства. Перестановка приоритетов приводит к противоречию в стремлении обеспечить гражданскую идентичность, так же как и попытка внедрить равенство без свободы. Подлинное равенство людей может являться лишь итогом их освобождения и никогда наоборот. Социологическое и историческое обоснование этого вывода помогает раскрыть обращение П.А. Сорокина к проблеме эволюции равенства в обществе, которая была обусловлена освобождением индивидуума от гнета кастового и сословного, затем политико-правового, наконец, социального и в перспективе - экономического. При этом, подчеркивает П. А. Сорокин, в различные исторические эпохи на передний план выходили те социальные группы, которые имели наиболее ценимые в то время заслуги пред обществом, постепенно подводя к новому принципу общественной значимости человека: «каждому по степени его личного социально полезного труда» [3, с. 259-261].
Исторический опыт показал, что радикальный разрыв диалектической связи свободы и равенства порождает эгалитаризм, в том числе и профашистского толка. Так, еще в начале XX века итальянский идеолог неофашизма Ю. Эвола для себя давно и однозначно решил, что при равенстве не может быть никакой свободы, ибо истинная свобода существует только в иерархии [4, с. 54]. Подобное решение проблемы автоматически подводит к утверждению «свободы деспота», к отрицанию самой возможности демократии, ибо демократия - есть форма существования свободы в равенстве.
Закономерно поэтому, что и в настоящее время данная диада продолжает составлять костяк программных документов большинства политических партий демократической ориентации. Вместе с тем, естественны и различия в приоритетах внутри двуединства свободы и равенства. Так, например, признание юридической свободы и связанного с нею равенства перед законом является отличительной чертой политического консерватизма; юридической и политической свобод - классического либерализма; политической свободы, социальной справедливости и солидарности - демократического социализма. Приверженцы всех обозначенных вариантов являются демократами, но каждый из них отражает определенный уровень демократии, соответствующий социально-экономической системе. В этой связи следует, на наш взгляд, учесть не только особенности развития современной демократии, но и преемственность и перспективы обретения ею
нового качества на основе комплексного подхода и компаративного анализа фундаментальных ценностей общественного сосуществования.
Современная демократия берет начало на рубеже ХУШ-Х1Х вв. Первые кирпичики в ее фундамент заложили гуманистические идей просветителей и принципы Великой французской революции, по выражению К. Маркса, самой индивидуализированной революции в мировой истории. Никто не вправе вмешиваться в частную жизнь человека, если он не делает этого по отношению к другим - стало «золотой формулой» революционной Франции. В эпицентре революционных преобразований того времени находилась личность, человек, свободный распоряжаться собой и своими поступками. Личная свобода человека была провозглашена категорией абсолютной и непререкаемой. Каждый волен поступать согласно своим желаниям, но при условии, что они не ущемляют права и свободы остальных. Принципы французской революции, получив законодательное оформление, образовали первичную группу прав и демократических свобод (свобода совести, печати, собраний, инакомыслия и т.д.). Принципиальное отличие подобного рода свобод, заложивших фундамент современной демократии, заключалось в том, что они ограничивались только юридическими и политическими правами личности, не признавая за ней право на равенство в социально-экономической сфере, встав на позицию «естественного неравенства». Более того, свобода предпринимательства без каких бы то ни было ограничений, составила один из краеугольных камней либеральной демократии. Однако ее ограниченность состояла в том, что личность, ущемленная социально, вряд ли может считаться свободной. Следствием этого стало зарождение и развитие освободительных движений, направленных на то, чтобы охватить принципами равенства и свободы социально-экономическую сферу жизни человека. Они положили начало формированию второго уровня демократического устройства общества, ориентированного на основные ценности социального государства. Первостепенное влияние на его развитие в западноевропейских странах оказала Октябрьская революция в России.
Становление модели социальной демократии было положено в 30-е годы прошлого века. Она формировалась в ряде стран Скандинавии и Западной Европы, отчасти в США. Например, «новый курс» Ф. Рузвельта можно отнести к мирной социальной революции сверху, заложившей основы социализации капитализма. Также достаточно вспомнить систему социальной защиты и перераспределения в Швеции - модель, вошедшую в историю как «шведский социализм». Она представляет собой компромисс между свободой частного предпринимательства и относительным равенством социального состояния граждан. Именно на данном этапе развития современной демократии обозначилось новое разрешение антиномии свободы и равенства. Более того, о том, что целостность отмеченных ценностей обладает значимостью общечеловеческого уровня, свидетельствует Всеобщая декларация прав человека 1948 года, которая, «принимая во
внимание, что признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира», провозглашает в первой статье: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства» [5, с. 134 - 135].
В результате в условиях гражданских свобод, при общем высоком стандарте жизни, дополненном целым рядом социальных гарантий, реали-зовывались принципы социального государства и демократии. Однако, как показали последующие события, устойчивого развития демократии в этом направлении обеспечить не удалось. Дело в том, что нереализованным остается один из основных компонентов гражданской свободы - экономическая свобода человека. Речь идет не только о предпринимательской свободе, но и об экономическом освобождении массового производителя в условиях рыночных отношений, превращения их из «поденщиков» в действительных, заинтересованных хозяев производства. В противном случае, как справедливо отмечают исследователи, автоматически свобода для одних превращается в несвободу других и приводит к диктатуре [6, с. 152]. Не случайно в периоды экономических кризисов даже в демократических странах Запада в первую очередь страдают социальные права малоимущих граждан, поскольку данные права не имеют экономической основы, произрастающей из характера собственности. Сегодня данная проблема является исторически приоритетной и доминирующей. Ибо без демократического обустройства общества, основанного на свободе экономической, и соответствующем ей уровне социального равенства не может быть социальной справедливости. Такая демократизация общества, отвечающая интересам многочисленной категории граждан, ставящих их в положение активных участников рыночных отношений, определяется «экономикой участия».
Как показывает опыт постиндустриального развития ряда стран, именно данный путь экономического освобождения ныне обретает все более зримые черты. Например, заслуживает внимания «японская модель», воплощающая в практику философию корпоративности с ее атрибутами: «моя фирма - моя семья», пожизненного найма, акционирование собственности предприятия среди его сотрудников, совместных консультаций и ответственности. При этом в основе происходящих процессов лежит отнюдь не «просвещенный альтруизм», а сугубо меркантильное соображение -прибыль, ожесточение конкурентной борьбы, требующие качественно новой мотивации труда, основанной на преодолении барьеров отчуждения труда. Отказ от «тейлоризма» и поиск более эффективных форм организации и мотивации труда, вызванный особенностями производства высоких технологий, создают все новые формы «экономики участия» («экономики солидарности», «долевой экономики» и др.), суть которых состоит в развитии экономической демократии на основе групповых (трудовых) форм
частной собственности (кооперативной, паевой, акционерной и т.п.), в том числе и участия работников в принятии решений, распределении прибыли.
Таким образом, в процессе исторической эволюции социально-экономических моделей и соответствующих им уровней демократии проблема соотношения ценностей свободы и равенства находила разрешение не через отрицание и взаимоуничтожение, а посредством социально-правового компромисса, цель которого не допустить ущемления как свободы отдельно взятого субъекта демократического процесса, так и свободы поведения других граждан со стороны этого субъекта. Это дает шанс обеспечить не просто равенство возможностей, а равенство выбора возможностей свободным субъектам демократических отношений.
Вместе с тем, признавая в том или ином виде совместимость свободы и равенства, современные подходы различаются пониманием меры ограничения индивидуальной свободы принципами равенства, в формах такого ограничения, в их соотношении и взаимодействии, но подчеркиваем в рамках единой структуры, основанной на компромиссе сторон. Характер же их взаимоотношений определяется своеобразием функциональных особенностей каждой из этих частей.
Остановимся вначале на функциональных особенностях свободы. В «чистом» виде она представляет собой выбор из различных возможностей, в процессе взаимодействия которых происходит естественная селекция наиболее жизнеспособных (оптимальных) социальных вариантов. Свобода выбора через разнообразие является главным условием общественной эволюции. Таким образом, важнейшая социальная функция свободы заключается в том, что она является средством адаптации человека и сообщества людей к существующим условиям. Одновременно адаптация и самореализация человека средствами свободы естественным образом переходит в историческое развитие.
Итак, свобода это то, без чего невозможен исторический прогресс, как эффективный способ адекватного приспособления общества к новым реалиям бытия. Благодаря ей личность реализуется через раскрепощение инициативы, творчества и самоутверждения на основе множественности и состязательности, от единичного к целому и всеобщему. Глубоким свидетельством тому является этико-философские идеи Л.Н. Толстого о свободе как совершенствовании, обусловленные высшим моральным законом жизни человека, который и утверждается как закон свободы [7, с. 325]. То есть свобода несет в себе то, без чего, в конечном счете, обречена любая общественная система, в которой как бы заключен «социальный ген» саморазвития. Именно в этом ее свойстве и состоит принципиальная ценность свободы, переходящая в самоценность, цель и средство исторического развития.
Так в чем же тогда состоит социальная ценность равенства, без которого невозможно само существования свободного общества? Во-первых,
она выступает своеобразным регулятором, балансиром, без которого человеческая свобода никогда не обретет родовую общественную величину. Без равенства это может быть свобода лишь для некоторых, но никогда она не станет свободой для всех. Во-вторых, индивидуальная свобода, лишенная каких бы то ни было ограничений, накладываемых равенством, легко превращается из созидательной в деструктивную силу, грозя самому существованию социокультурной целостности и гражданской идентичности. Поэтому свободу, чтобы не дать ей перерасти в произвол, закрепляют нормами права на основе принципа равенства, ибо мера моей свободы должна соответствовать такой же свободе окружающих. В-третьих, определяя меру гражданской свободы, мы не случайно акцентируем внимание на равноправии, а не просто на равенстве. Ибо понятие «равенство» может трактоваться как в «натуральном» (обеспеченное природным естеством), так и в социальном значении, что дает основание некоторым авторам искажать смысл, намеренно путая их принципиальное отличие. Как правило, говоря о невозможности утверждения равенства в обществе, они обращаются к «натуральному» варианту его толкования: физиологическому, биологическому и т.д. Действительно, можно ли возразить на утверждение, что в мире не существует двух совершенно одинаковых людей. Но если рассматривать не «натуральное», а социальное равенство, то оно вполне поддается общественной корректировке, регулируется традициями, нормами морали и права. Таким образом, равенство и равноправие - категории однопорядковые, но вовсе не тождественные.
Рассмотрение функциональных особенностей свободы и равенства естественным образом подводит к вопросу о приоритете, о характере их взаимодействия в рамках существующего двуединства. Даже простой эмпирический анализ свидетельствует о том, что в историческом контексте, ввиду отмеченных выше «генетических свойств», свобода всегда предшествовала равенству. Подлинное равенство может являться лишь итогом освобождения и никогда наоборот. Только освобождаясь от каких-то ограничений, общество приходит к последовательному уравниванию людей: сначала перед богом, затем перед законом и в сфере политических отношений, в области социальных гарантий и экономики. Как показывает исторический опыт, любая попытка поступить «от обратного» порождала вымороченные социальные системы, лишенные внутренних стимулов к саморазвитию. Можно сказать, что аксиомой гражданского освобождения является правило: свобода - уравнивает, уравнение не освобождает. Поэтому не случайно, что порядок очередности основных ценностей триады - «свобода, равенство, солидарность» начинается именно со свободы. Равенство дополняет и укрепляет свободу, солидарность же выступает в этой связи как синтез, а общим итогом развития становится гражданская идентичность.
Таким образом, данный подход к соотношению таких фундаментальных ценностей человечества, как свобода и равенство, на наш взгляд,
дает шанс обеспечить необходимое условие гражданской идентичности современного российского общества. Тем самым в процесс модернизации без ломки и насилия будет вовлечено подавляющее большинство граждан, вырастит средний класс и утвердится подлинное гражданское общество, преодолев крайности свободы без равенства, а равенство без свободы.
Список литературы
1. Фридман и Хайек о свободе / Под ред. А. Бабича. Минск: Полифакт-Референдум, 1990. 128 с.
2. Коркунов Н.М. Русское государственное право: Введение и общая часть. СПб.: Б.и., 1914. Т.1. 623 с.
3. Сорокин П. А. Человек, цивилизация, общество. М.: Политиздат, 1992. 543 с.
4. Эвола Ю. Языческий империализм. М.: Арктогея, 1994. 168 с.
5. Права человека. Основные международные документы: сб. документов. М.: Международные отношения, 1989. 160 с.
6. Мирошина Е. Ю. Понимание экономической свободы в современном обществе. // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. Вып. 3. 2016. С. 148-155.
7. Гельфонд М.Л. Нравственно-религиозное учение Л. Н. Толстого. М.: ИФ РАН, 2009. 343 с.
Филатов Виктор Иванович, канд. ист. наук, доц., vikt.filatow@yahdex.ru, Россия, Тула, Тульский филиал Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова
FREEDOM AND EQUALITY AS AXIOLOGICAL PROBLEM OF MODERN SOCIETY
V.I. Filatov
The article discusses the relationship between the two fundamental values of social co-existence - freedom and equality, their content, functional-functional features and the relationship as a condition for democracy and social identity in modern society.
Key words: values, freedom, equality, democracy, solidarity, equality, functioning civil identity.
Filatov Victor Ivanovich, candidate of historical science, docent, vikt.filatow@yahdex.ru, Russia, Tula, Шla Branch of Plekhanov Russian University of Economics.
