CC BY
97
17. Гладышева Е. Воспитать миллиардера: как обучить детей бизнесу.
URL: http://www.forbes.ru/svoi-biznes-photogallery/istorii-uspekha/_281669-
vospitat-milliardera-kak-obuchit-detei-biznesu?photo=3 (дата обращения: 16.03.2018).
18. Финк Т. А. Малый и средний бизнес: зарубежный опыт развития // Молодой ученый. 2012. №4. С. 177-181. URL: https://moluch.ru/archive/39/4640/ (дата обращения: 16.03.2018).
Понявина Мария Борисовна, канд. экон. наук, доц., mbponyavina@fa.ru, Россия, Москва, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации.
TRAINING OF SCHOOLCHILDREN TO ENTREPRENEURSHIP WITHIN FRAMEWORKS OF
STATE EDUCATIONAL POLICY
M.B. Ponyavina
The article is devoted to the analysis of education in the field of entrepreneurship among school-age children in developed countries. The article proves the relevance and the urgent need to implement this type of education in the state educational policy of the Russian Federation.
Key words: educational system, entrepreneurship, state educational policy, education, small enterprises.
Ponyavina Maria Borisovna, candidate of economical sciences, docent, mbponyavina@fa. ru, Russia, Moscow, Financial University under the Government of the Russian Federation.
УДК 123.1
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА
В.И. Филатов
Рассматривается проблема становления социального государства в контексте отечественной и мировой социально-философской и этической мысли. Анализируется соотношение между экономической свободой, государственным регулированием и социальной справедливостью, производством и распределением, экономическим ростом и социальным равенством. Обращено внимание на имеющийся теоретический и практический опыт ведущих социальных государств, с учетом которого предпринята попытка выявления тенденций синтеза свободного экономического развития и устойчивого социального государства.
Ключевые слова: социальное государство, социальная справедливость, социальное равенство, экономическая свобода, экономика участия.
Бурные события последних десятилетий новейшей истории существенно изменили условия существования социального государства. Экономические кризисы, цивилизационный раскол, конфликты, рост социальных рисков не только
вызвали большие трудности экономического порядка, но и остро поставили вопрос о судьбе социального государства. Осмысление проблемы существования социального государства, причин его кризиса обозначило разнообразие подходов к феномену социального государства, вплоть до его отрицания. Вместе с тем статус социального государства имеет конституционное закрепление в основном законе многих стран. В Конституции Российской Федерации говорится: «Российская Федерация - социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». Поэтому реализация принципов социального государства имеет не только теоретическую, но и политическую значимость, и должна охватывать все сферы общественной жизни, ключевым условием организации которой должна стать свобода [1]. Принципиальный вопрос заключается в том, какая стратегия социального государства позволит соединить экономическую свободу и социальную справедливость в единую социально-экономическую модель общественного развития [2]. Философский ракурс этой проблемы является только одним из аспектов многогранного научного поиска ее решения. Для выбора оптимальной стратегии, ее практической реализации необходимо изучение и учет практического опыта развитых стран мира, не копируя какую-либо модель, а выявляя тенденцию с учетом своеобразия российской действительности.
Мечта о государстве, которое установит в обществе социальную справедливость, уходит корнями в далекое прошлое. Многие выдающиеся мыслители разрабатывали модель идеального общества и государства. Ярким свидетельством тому служит знаменитый диалог Платона «Государство», центральной темой которого стала справедливость как самое великое и необходимое в государстве. Вместе с тем философское понимание справедливости сразу же поставило множество проблем [3], среди которых антиномия свободы и равенства, взаимоотношения государства - общества - личности. Обсуждение этих вопросов по-прежнему занимает важное место в академических и политических дебатах.
Впервые подобные идеи получили завершенное оформление в эгалитарной концепции Ж.-Ж. Руссо. «Ни один гражданин не должен обладать столь значительным достатком, - полагал Ж.-Ж. Руссо, - чтобы иметь возможность купить другого, и ни один - быть настолько бедным, чтобы быть вынужденным себя продавать...Именно потому, что сила вещей стремится уничтожить равенство, сила закона всегда должна стремиться сохранить его» [4, с. 124-125]. При этом автор отнюдь не считал необходимым полное уравнивание имущества и упразднение частной собственности. Речь шла лишь о более справедливом перераспределении доходов, их выравнивании с помощью законов и институтов государственного управления, принципов солидарности. Оборотной стороной этих процессов являлась растворение индивидуального человека в едином и неделимом социальном теле народа.
Первыми попытались осуществить концепцию Ж. -Ж. Руссо о всеобщем равенстве при сохранении частной собственности и жестком социальном регулировании со стороны государства французские якобинцы. Однако социальное
государство в то время объективно не являлось исторической необходимостью. В связи с этим оно, как и любая другая социальная утопия, переведенная в плоскость реальной политики, обернулась насилием над собственным народом [5]. Термидор прекратил якобинский эксперимент, а французская революция устоялась именно в тех социально-экономических берегах, которые действительно отвечали ее объективным возможностям. Они ограничивались только юридическими и политическими правами личности, не признавая за ней право на равенство в социально-экономической сфере.
Неудовлетворенность итогами Великой французской революции вызвала оформление социалистического движения, направленного на распространение прав человека и на социально-экономическую сторону его жизни. В значительной мере это было обусловлено конкретной исторической обстановкой. В эпоху первоначального накопления капитала, когда с особенным размахом проявился социально-экономический произвол и цинизм новых нуворишей-капиталистов, стремление к социальной справедливости и гражданская совесть подталкивали сторонников социализма встать на защиту многочисленного сословия экономически слабых и угнетенных. К. Маркс видел свою задачу в том, чтобы охватить принципами равенства и свободы материальную сферу жизни личности и освободить человека от всех конкретных форм гнета отчужденных производственных отношений и возвращение человеку отчужденной человеческой сущности. Ключевым вопросом ее решения он считал уничтожение частной собственности. Как полагал К. Маркс, присвоение всей совокупности производительных сил объединившимися индивидами уничтожает частную собственность.
Под влиянием социалистических идей и анализа капитализма XIX в. общественная мысль обратилась к поиску путей совершенствования общественного устройства посредством усиления социальной роли государства. В 1850 г. немецкий экономист Лоренц фон Штейн впервые вводит понятие «социальное государство». Социальное государство, по его мнению, должно восстановить равенство и свободу в интересах всех классов.
Идея социальной государственности получила широкую поддержку рабочего движения. Исторической попыткой перехода на принципы социальной государственности была политическая программа основателя первой рабочей партии Германии Ф. Лассаля. Он рассматривал государство как некое надклассовое учреждение, призванное быть выразителем стремления человека к социальной справедливости. Именно государство, считал он, должно было выступать своего рода арбитром между капиталистами и рабочими для справедливого решения социального вопроса в Германии. Это побудило провести в стране социальные реформы, широкое внедрение государственного социального страхования и повсеместной социальной помощи. В результате граждане получили социальные права, а государство было наделено социальной ответственностью.
Другой исторической попыткой становления социальной государственности стали революционные события в России начала прошлого столетия. В результате этих потрясений наша страна прошла путь от попыток либерального
реформирования, затем стремления прорваться к государственному социализму до отхода на тот рубеж, который был реально востребован конкретной ситуацией - новой экономической политики. Нэп - прототип социального государства, начавший утверждаться в передовых западных странах лишь десятилетие спустя. Советская Россия первой заложила основы новой, прогрессивной для своего времени социально-экономической модели, пусть несовершенной и в чем-то даже уродливой, но все же представляющей собой прообраз социальной государственности. Даже такой суровый критик советской власти, как П. Сорокин, вынужден был признать, что в конце 1920 г. русская революция вступила в конструктивную фазу. «Ее внешняя и внутренняя политика гораздо более продуктивна и конструктивна, чем политика многих современных западных и восточных стран. Чрезвычайно обидно, - писал он, - что эти изменения продолжают игнорироваться политиками и правящей элитой других держав» [6, а 223]. И сегодня нам не следует игнорировать советский опыт формирования социального государства.
Уроками русской революции воспользовались ведущие западные государства. Все свидетельствовало о том, что классический капитализм, сложившийся в XIX веке, не переживет бесконтрольного произвола монополизма и что формационные возможности его исчерпаны. Для спасения товарно-денежных отношений и демократических институтов власти необходимо было перейти на новые основы общественного развития. Они должны были пойти на сознательное ущемление рыночных отношений за счет социализации сверхприбыли в пользу многочисленных слоев малоимущих граждан. В противном случае мог произойти социальный взрыв в той или иной форме с последующим изменением политического режима.
Началом перехода западных стран на позиции социальной государственности принято считать «новый курс» провозглашенный в 30-е годы в США Франклином Д. Рузвельтом, «подошедшим к капитализму не как палач, а как хирург». В основе данного курса лежала концепция известного экономиста Д. М. Кейнса о роли государства в экономике и его социальной ответственности. Началось систематическое планирование национальной экономики, резко увеличилось число государственных служащих и расширились функции правительства. Уже к 1938 г. около 20 % национального дохода США было «социализировано», а к 1940 г. этот процент поднялся до 25 [7, а 92]. В результате произошла социализация капитала, но при сохранении его системообразующих признаков.
Именно в 1929 -1939 гг. стали вырисовываться и основные черты «шведской модели» развития социального государства. В 1932 г. к власти в Швеции на долгие годы пришла социал-демократическая партия, сразу осуществившая ряд важных социальных перемен. Основу реформ составили идеи теоретиков шведской социал-демократии Алвы и Гуннара Мюрдалей, а также премьер-министра П.-А. Ханссона. Они считали, что справедливое распределение благ позволит простым людям жить в условиях братства и равенства. Демократический социализм в Швеции с их точки зрения должен был стать аль-
тернативой государственному социализму в СССР. Главная цель шведской модели социального государства - достижение «социального согласия», провозглашенная Салтсйобаденовским договором 1938 г., что подразумевало и решение политических проблем.
Особую роль в создании основ социального государства в западных странах сыграл так называемый «План Бевериджа», представленный в конце 1942 г. британскому парламенту председателем одного из его комитетов Уильямом Бевериджем и начавший осуществляться лейбористским правительством с 1945 г. Ядром плана была тесная связь социальной политики с государственной экономической политикой, нацеленной на обеспечение полной занятости.
Важной вехой в развитии представлений о государстве и о его социальной сущности стало приобретение социальным государством правового закрепления. Конституция ФРГ 1949 г. впервые зафиксировала правовое обеспечение статуса социального государства, содержавшим понятие «социальное правовое государство». Понятия справедливости, равенства, солидарности, прав и обязанностей личности и общества получили формальное закрепление, ставшее основой дальнейшей эволюции социальной государственности. Оттуда начало распространяться и понятие «социальная рыночная экономика», популяризатором которой явился Людвиг Эрхард. Смысл такой экономики, получившей широкое распространение в современном мире, заключается в дуализме социальных и рыночных целей, когда одни из них являются механизмом достижения других, а социальные показатели достигаются за счет экономических, и наоборот. Считается, что она позволяет наиболее полно сочетать принцип свободного рыночного хозяйствования с принципом социальной справедливости, «социального выравнивания».
Однако практический опыт западных стран свидетельствует о существенном противоречии их социально-экономической политики. Она постоянно вынуждена балансировать между необходимым и возможным, то натягивать, то отпускать вожжи налогов на прибыль, стремясь, с одной стороны, - изыскать средства для социальных программ, с другой стороны, - окончательно не подорвать силы тех, кто приносит средства для этих программ. В тех случаях, когда социальные налоги становятся непосильным бременем для бизнеса, происходит экономический спад. Если экономический спад все-таки произошел, на смену партиям социальной защиты приходят либеральные или неоконсервативные политики: рейганомика в США, тетчеризм в Великобритании и т.д. Цель их политики заключалась в повышении эффективности и конкурентоспособности национальной экономики. А когда экономическое развитие приобретает достаточный динамизм, ущемляя при этом социальные завоевания малоимущих граждан, начинает возрастать политическая активность и влияние партий социальной защиты и государственного регулирования экономики. В результате такого чередования власти обеспечивали поддержание внутреннего баланса между производством и распределением, социальной политикой и экономическим ростом. Но все же это чередование, а не соединение.
Особенно ярко данная политика проявилась в 50-60 годы, когда стало ясно, что шведский вариант социализма ограничивается сферой перераспределения без национализации средств производства. Это был компромисс между свободой частного предпринимательства и относительным равенством социального состояния граждан. Политическая демократия, частная собственность, основные принципы рыночной экономики, независимые от правительства профсоюзы и объединения предпринимателей, огромный государственный сектор в сфере перераспределения обеспечивали либерализм в области экономической деятельности и эгалитаризм в сфере государственного перераспределения. Результаты труда должны социализироваться через налоги и другие выплаты, что составит мощный общественный сектор социального государства. Используя мощную систему подоходных налогов и социального страхования, шведы добились самого существенного в западном мире сокращения различий в доходах. Основными этапами этого пути были: жесткий валютный контроль, последовательная сельскохозяйственная и жилищная политика, реформы народного образования и дополнительного пенсионного обеспечения, создание в 80-х годах «рабочих фондов». Наконец правящая социал-демократическая партия в своей программе предусматривала преодоление инфляции, бюджетного дефицита и уничтожение безработицы. Все эти меры позволили государству успешно сочетать экономическую эффективность и социальную справедливость.
Однако «шведская модель» отнюдь не является эталоном социальной справедливости. Она представляет собой компромисс между свободой частного предпринимательства и относительным равенством социального состояния граждан. Слабой стороной этой модели является то, что социальное равенство достигается не путем экономического освобождения производителей, а посредством администрирования в сфере перераспределения. В результате внутренняя эклектика подобной модели ограничивает ее стабильность и эволюционный рост, свидетельствует о переходном и незавершенном характере.
На рубеже 80-90-х гг. образ Швеции в качестве образцовой страны социального государства существенно померк, она вновь оказалась на перепутье, что было вызвано обострением внутренних противоречий, изначально заложенных в «шведской модели» социального государства. В Швеции цены росли значительно быстрее, чем в других странах Запада, а производительность труда почти не увеличивалась. Препятствием для роста производительности стала чрезвычайно разросшаяся структура государственного сектора. В результате экономический рост был небольшим, а инфляция неуклонно увеличивалась, ослабевали позиции Швеции в международной конкурентной борьбе, а шведские компании предпочитали вкладывать капиталы в иностранные инвестиции. Перед лицом экономических трудностей правительство стало склоняться к необходимости скорректировать приоритеты, пересмотреть такие ориентиры, как полная занятость, уравнение заработной платы.
Таким образом, в условиях гражданских свобод и при общем высоком стандарте жизни, дополненном целым рядом социальных гарантий, реализовы-вались принципы социального государства, конституционное закрепление его
статуса и сложились различные модели в разных странах. Ведущей идеей в социальной теории и практике 50-60-х годов развитых стран становится «государство всеобщего благоденствия». Его основными принципами стали солидарность и распределительная справедливость.
С учетом неодинаковых уровней социализации рынка выделяются разновидности социального государства. Так, ведущие исследователи «государства благосостояния» Томас Маршалл, Коста Эспин-Андерсон, Тимоти Тилтон, Норман Фёрнис в 70-е годы ХХ в. выделили три его разновидности:
1) «Позитивное государство социальной защиты» - государство, ориентированное на уравнивание шансов на благосостояние всех граждан, обеспечение и гарантирование «равных возможностей»; примером такого государства является США;
2) «Государство социальной безопасности» - в дополнение к обеспечению равных шансов граждан создает условия полной занятости и гарантирует всем гражданам без исключения получение доходов не ниже прожиточного минимума; пример - Великобритания;
3) «Социальное государство всеобщего благосостояния» - обеспечивает полную занятость, сглаживает различия в доходах всего населения, создает многочисленные постоянные государственные и общественные социальные службы; пример - Швеция.
Однако, как показали последующие события, устойчивого развития социального государства обеспечить не удалось. В 80-е годы прошлого века обозначился кризис социального государства. Дело в том, что необеспеченным оставалось одно из основных условий реального существования социального государства - экономическая свобода человека [8]. Речь идет не только о предпринимательской свободе, но и об экономическом освобождении массового производителя в условиях рыночных отношений, превращении их из «поденщиков» в действительных, заинтересованных хозяев производства. Это обеспечит достойную жизнь и свободное развитие человека. Сегодня данная проблема является исторически приоритетной и доминирующей. Без демократической экономики, основанной на свободе экономической, и соответствующем ей уровне социального равенства не может быть социальной справедливости. Такая демократизация общества, отвечающая интересам многочисленной категории граждан, ставящих их в положение активных участников рыночных отношений, определяется «экономикой участия».
Как свидетельствует опыт постиндустриального развития ряда стран, именно данный путь экономического освобождения ныне обретает все более зримые черты. Например, заслуживает внимания «японская модель», воплощающая в практику философию корпоративности с ее атрибутами: «моя фирма -моя семья», пожизненного найма, акционирования собственности предприятия среди его сотрудников, совместных консультаций и ответственности. При этом в основе происходящих процессов лежит отнюдь не «просвещенный альтруизм», а сугубо меркантильное соображение - прибыль, ожесточение конку-
рентной борьбы, что требует качественно новой мотивации труда, основанной на преодолении барьеров его отчуждения.
Все более популярными во многих странах мира становятся народные предприятия. На таких предприятиях трудятся 10-15 % служащих и рабочих разных стран. Данная коллективная форма хозяйственной жизни показала не только социально-психологическую значимость владения сотрудниками акциями предприятия, но и экономическую эффективность. Став собственниками предприятия, сотрудники становятся рачительными хозяевами, заинтересованными в модернизации предприятия, увеличивают производительность труда, сокращают издержки, внедряют рационализаторские предложения. В результате развития предприятия растет заработная плата, повышается доход от акций и социальный статус работника. В какой-то степени такая модель опробована и на отечественной почве. Серьезным аргументом в пользу такого выбора может служить опыт развития коллективных форм хозяйствования в Липецкой области [9]. Однако таких предприятий в России пока совсем не много - около 200. Их поддержка и развитие позволит разрешить целый ряд острейших и не разрешимых сейчас проблем. В том числе преодолеть отчуждение работника от труда, сократить имущественное неравенство, обеспечить социальную стабильность, соединение труда и капитала.
Об эффективности системы экономики участия свидетельствует японский опыт. Главным регулятором экономической жизни современной Японии является не государственный диктат, а рыночные конкурентные отношения на основе раскрепощенного творчества и личного интереса предпринимателей и массовых производителей. Эта проблема разрешается в рамках отдельных предприятий, фирм, корпораций. В Японии попробовали поставить производителя в такие условия, когда он оказывается в положении не просто наемного работника, но заинтересованного коллективного соучастника рыночных отношений. Японец стремится всю жизнь трудиться в одной компании, постепенно наращивая свою долю в ее акционерном капитале и занимая в ней разные посты. Фирма воспринимается ее сотрудниками не как временный наниматель, а как общее дело, некая «семейная собственность». Корни такого подхода лежат в исторической традиции японской семьи. Она нашла свое воплощение на ином уровне общественных образований в рамках производственных компаний. Руководство японской фирмы тщательно оберегает и поощряет такого рода «семейный патриотизм»: создается особая обстановка единения на основе общих задач, корпоративной ответственности, широко практикуются такие атрибуты корпоративности, как совместный отдых, обучение и переподготовка, собственный гимн, используется акционирование собственности предприятия среди его сотрудников, проявляется забота о социальной стороне их жизни. Японец работает не просто много и интенсивно, он остается после работы, чтобы принять участие в деловых совещаниях, постоянно озабочен повышением своей квалификации. Это происходит потому, что метод «корпоративистской мотивации» способствует преодолению отчуждения труда, раскрепощению личной активности и творческой инициативы массового производителя.
Вместе с тем, характеризуя «японскую модель», не следует забывать, что в Японии процветают в основном крупные финансово-промышленные группы, связанные с обрабатывающим высокотехнологичным производством, практически не знающие свободной конкуренции на внутреннем рынке. Налицо стремление перенести «семейные» условия существования и корпоративизма на макроэкономический национальный уровень. «Японская модель» - лишь первый шаг на пути к «экономике участия». В последнее время наметились иные подходы к данной проблеме, которые ориентируются на участие работников в совладении собственностью.
Отказ от «тейлоризма» и поиск более эффективных форм организации и мотивации труда, вызванный особенностями производства высоких технологий, создает все новые формы «экономики участия» («экономики солидарности», «долевой экономики», «менеджмент участия» и др.). Их суть состоит в развитии экономической демократии на основе групповых (трудовых) форм частной собственности (кооперативной, паевой, акционерной и т.п.), в том числе и участия работников в принятии решений, распределении прибыли.
Участие в прибыли в той или иной форме практиковалось на Западе уже давно, однако именно конец 70-х - начало 80-х гг. - период перехода к новому этапу НТР - стал временем бурного развития программ участия работников в управлении. Одной из таких программ получила название ESOP. Согласно этой программе часть прибыли должна отчисляться в социальный фонд, средства которого предназначены для выкупа акций фирмы и передачи их рабочим. Данная программа получила подтверждение американских законодательных органов. Привлекательной стороной данной программы является создание для работников как кратковременных, так и долгосрочных стимулов, значительно повышающих производительность труда, улучшение социального климата, большая выживаемость в условиях кризиса. Мощным стимулом для предпринимателей явилось утверждение конгрессом США налоговых льгот для компаний, внедряющих планы ESOP, на том основании, что расходы, вызванные данной программой, представляются одним из видов социального обеспечения трудящихся. Определенный успех планов акционерной собственности связан с целью спасения компании от краха в условиях спада или нарастающего банкротства.
В отличие от США, где экономика участия рассматривается сугубо прагматически, в европейских странах акцент делают на традициях рабочей демократии путем широкого развития самоуправляющихся кооперативных предприятий, принятии законов об обязательном участии рабочих в советах (наблюдательных) директоров с правом голоса.
В настоящее время существуют различные уровни участия работников во владении и управлении собственностью предприятий. Согласно типологии Д. Джонсона, выделяются три формы соучастия работников:
- все наемные работники фирмы являются ее совладельцами и полностью осуществляют контроль над управлением;
- наемные работники владеют большей частью капитала и осуществляют контроль большинства;
- наемные работники владеют меньшей частью капитала фирмы, рамки контроля и участия в управлении минимальны.
Итак, участие работников во владении и управлении предприятием чрезвычайно разнообразно и продолжает динамично развиваться. Это обусловлено возрастающей ролью человеческого фактора, ролью творческой личности в инновационном производстве. Различные программы «соучастия» получили распространение именно там, где со всей остротой встал вопрос стимулирования высокопроизводительного творческого труда. Кроме того, поиск выхода из кризиса должен учитывать объективную необходимость преодоления отчуждения работника от средств производства, экономического освобождения человека. Рассматривая становление различных форм соучастия работников и путей экономического освобождения, мы не утверждаем приоритет лишь одной из них. Все они будут присутствовать и взаимодействовать, но лишь одна из них может задать общий тон развития. Поэтому важно осваивать не только опыт отдельных стран, но и тенденции, которые определяют развитие социального государства в современных условиях.
При этом не следует игнорировать то обстоятельство, что идея социального государства, помимо экономической и правовой составляющей, включает в себя также существенный этический аспект. Последний находит свое выражение в широком применении принципов прикладной этики в различных областях социальной практики профессиональной деятельности и реализации корпоративных интересов [10]. Изучение и практическое овладение навыками «этичного поведения» в сфере государственно-правовых и рыночных отношений должны стать одним из приоритетных направлений в рамках гуманитарной составляющей современного образования [11].
Это может стать путем к примирению, казалось, непримиримых начал -экономической свободы и социального равенства человеческого существования. Иными словами, вопреки убежденности А. Швейцера в неизбежной оппозиционности морального субъекта и институтов общества, концепция социального государства может рассматриваться как этически допустимый компромисс между реализацией партикулярных интересов и общих моральных императивов [12].
При этом следует учесть, что проблема эффективности, успешности [13, 14] и саморегулирования в условиях рыночной экономики, как правило, разрешается на уровне макроэкономических отношений, а проблема социальной справедливости, корпоративной солидарности и ответственности - в малых группах, на микроэкономическом уровне [15]. Основная задача государства сводится при этом к обеспечению права как меры свободы и гаранта социальной справедливости и поддержанию динамичного равновесия между экономической свободой и социальным равенством. Тем самым, антиномия социального государства - «человек индивидуальный и человек социальный» - находит разрешение не через отрицание и взаимоуничтожение, а через примирение и симбиоз. Гегелевская триада получает еще одно подтверждение: освобождение
рынка в XVIII - XIX вв. - тезис; ограничение рынка во имя социальной справедливости в середине XX в. - антитезис; новое раскрепощение рынка, через экономическое освобождение и одновременно утверждение подлинного социального государства в XXI в. - синтез. Данная только наметившаяся тенденция дает возможность освободиться от целого ряда острейших проблем модификации социального государства.
Список литературы
1. Филатов В.И. Свобода и равенство как аксиологическая проблема современного общества // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. Вып. 1. 2017. С. 169-175.
2. Филатов В.И. Эволюция свободы: ценностное измерение // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. Вып.1. 2016. С. 117-124.
3. Гельфонд М.Л. Парадоксы справедливости // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. Вып. 4. 2015. С. 151-161.
4. Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М.: Наука, 1969. 704 с.
5. Гельфонд М.Л., Мищук О.Н. Идея ненасилия: философские и лингвистические аспекты (по работам и выступлениям М.Л. Кинга) // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. Вып. 2. 2016. С. 160-172.
6. Сорокин П. А. Человек, цивилизация, общество. М.: Политиздат, 1992. 543 с.
7. Фридман и Хайек о свободе / под ред. А. Бабич. Минск: Полифакт: Референдум, 1990. 128 с.
8. Мирошина Е.Ю. Понимание экономической свободы в современном обществе // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. Вып. 3. 2016. С. 148-155.
9. Гришина Е. А. Народные предприятия в современной России. URL: http: //human. spauka. ru/2017/0624141 (дата обращения: 25.04.2018).
10. Философская этика и ее перспективы в современном мире / А.А. Гусейнов, А.В. Разин, А.Г. Гаджикурбанов, А.И. Бродский, В.О. Лобовиков, Р.Г. Апресян, М.Л. Гельфонд // Этическая мысль. 2012. № 12 (12). С. 5-71.
11. Гельфонд М.Л., Мищук О.Н., Мирошина Е.Ю. Гуманитарная составляющая экономического образования в современном российском вузе: цели, содержание, перспективы // Научно-методический электронный журнал «Концепт». 2017. Т.3. С. 201-208.
12. Клюзова М.Л. Л.Н. Толстой и А. Швейцер: о рационализме и мистике в этике // Вопросы философии. 2006. № 4. С. 119-127.
13. Гельфонд М.Л., Мищук О.Н., Мирошина Е.Ю. Философско-терминологический анализ понятия «успех» // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. Вып.1. 2017. С.161-168.
14. Мирошина Е.Ю., Мищук О.Н., Гельфонд М.Л. Феномен успеха: лингвистический, философский и социально-экономический аспекты // Научно-методический электронный журнал «Концепт». 2017. Т. 31. С. 416-420.
15. Развитие идеи солидарности в традициях западной и русской политической философии / Г.Ж. Бадзагуа, Е.О. Межуева, М.Л. Клюзова, С.С. Охен-душко, С.Ф. Володин, К.А. Подрезов: под общ. ред. Г.Ж. Бадзагуа. Тула: ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2006. 172 с.
Филатов Виктор Иванович, канд. ист. наук, доц., vikt.filatow@yahdex.ru, Россия, Тула, Тульский филиал Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова,
THE SOCIAL-ECONOMICAL PROBLEMS OF THE FORMATION AND DEVELOPMENT OF A SOCIAL STATE
V.I. Filatov
The problem of the formation of a social state in the context of domestic and world social, philosophical and ethical thought is considered. The correlation between economic freedom, state regulation and social justice, production and distribution, economic growth and social equality is analyzed. Attention is drawn to the available theoretical and practical experience of leading social states, taking into account the attempt to identify trends in the synthesis of free economic development and a stable social state.
Key words: social state, social equity, social equality, economic freedom, economic participation.
Filatov Victor Ivanovich, candidate of historical sciences, docent, vikt.filatow@yahdex.ru, Russia, Tula, Branch of Plekhanov Russian University of Economics,
