CC BY
17
Владимир Ахмедов,
кандидат исторических наук
СВЕТСКОЕ И РЕЛИГИОЗНОЕ НАПРАВЛЕНИЯ
В АРАБСКОМ НАЦИОНАЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ
(Окончание)
Сирийскому руководству, несмотря на многочисленность конфессий и течений в них, некоторое время удавалось обеспечивать, в том числе и силовыми методами, межконфессиональное согласие в стране. Поэтому положение на религиозном фронте и в стране в целом можно было оценивать как стабильное и контролируемое. В отношениях между правящим режимом и сирийскими «Братьями-мусульманами» (БМ) едва ли сразу могли произойти принципиальные сдвиги, в том числе в вопросе о массовом и организованном возвращении «исламистов» и легализации их политической деятельности. В целом же в этот период власти удавалось придать процессу исламизации контролируемый характер, не несущий в себе угрозы режиму.
Приход к власти в САР нового президента Башара Асада в июне 2000 г. внес определенные коррективы в отношения нового политического руководства САР с исламскими организациями. Б. Асад отменил изданный в 1983 г. указ, запрещающий ученицам и студенткам одевать хиджаб. В 2003 г. был издан указ, согласно которому военнослужащим срочной службы разрешалось молиться в военных лагерях. Данный шаг противоречил всей прежней практике властей, которые стремились искоренить в армейской среде любые проявления религии. Хафез Асад никогда не ассоциировался в армии с религией. Отношение к исламу в армии ограничивалось присутствием в Омеядской мечети Дамаска ряда крупных сирийских военачальников вместе с президентом по праздникам. Сразу же вслед за кончиной X. Асада ряд лидеров зарубежной исламской оппозиции в лице «БМ» обратились к Б. Асаду с предложением начать диалог о примирении с властью и возвращении в Сирию. В ноябре 2000 г. Б. Асад распорядился выпустить из сирийских тюрем около 400 членов организации. Несмотря на то, что после прихода к власти в стране Б. Асада большинство членов сирийской «БМ» отреклись от насилия как средства политической борьбы, власти опасались, что в случае легализации их политической деятельности в Сирии они смогут очень быстро объединиться с леволиберальным движением. Перспектива объединения или тес-
ного сближения исламистских оппозиционных организаций с либерально-демократическими силами представлялась весьма тревожной для власти. Поэтому, несмотря на то, что в последние несколько лет много членов «БМ» было выпущено на свободу, вряд ли можно уверенно утверждать, что власти готовы легализовать их политическую деятельность. Появление «исламистской партии» вне рамок и контроля власти, особенно если она опирается на широкую социальную базу, было неприемлемо с точки зрения политического руководства САР. Поэтому в редакции нового закона о партиях (пока еще окончательно не принят - А. В.) запрещается создавать партии по этническому и конфессиональному признакам. Тем более что исламское сообщество Сирии не является единым. Там есть приверженцы жесткой линии, сторонники вооруженной борьбы с властью. Некоторые в сирийских политических кругах, в том числе и руководстве САР, были склонны рассматривать серию вооруженных выступлений небольших вооруженных исламских групп типа «Джунд Аш-Шам» в 2004-2006 гг. как «один из результатов фундаментализма». Другие представители исламского движения призывали к созданию «демократического исламского государства», «демократизации ислама». Они были готовы сотрудничать с властью и поддерживали реформаторские преобразования сирийского руководства. Об этом, в частности, говорилось в «Политическом проекте будущей Сирии» - своеобразной программе реформ, предложенной сирийскими «братьями» общественности САР. В последние несколько лет попытки «БМ» наладить контакт с официальным Дамаском активизировались. В начале декабря
2004 г. руководитель зарубежного филиала сирийских «БМ» С. Байянуни заявил о том, что «БМ» скорректировали свою прежнюю позицию в отношении полного неприятия возможности «политического решения» проблемы Голанских высот. Он также выразил готовность сотрудничать с любыми политическими силами в САР и за рубежом в «деле перестройки САР на демократических началах». Этот 214-й страничный документ, изложенный в кратком варианте на пресс-конференции сирийских «братьев» в Лондоне 16 декабря 2004 г., содержал предложения по строительству в Сирии «исламского демократического государства». С конца 1960-х годов вплоть до событий в г. Хама 1982 г. сирийские «БМ» неоднократно направляли подобные сигналы властям Сирии. В последние несколько лет попытки «БМ» наладить контакт с официальным Да-
маском активизировались. Еще в 2002 г. лидер сирийских «БМ» С. Байянуни вместе с союзническими организациями зарубежной сирийской оппозиции подписал так называемую «Почетную хартию», где обратился к сирийским властям с предложением о сотрудничестве, поддержал идеи демократии и политического плюрализма, свободного голосования и т.п. По оценке ведущих сирийских экспертов, международная организация «БМ» и ее сирийский филиал с середины 1980-х годов приняли решение начать работу с правящими на Арабском Востоке режимами, несмотря на существующие разногласия по вопросам о роли и функции государственной власти. Такая работа проводилась «БМ» не только в Сирии, но и в других арабских странах: Египет, Йемен, Иордания, Кувейт, Ирак. В рамках сирийской организации «БМ» действовала группа прагматиков, ограничивающих свою деятельность исключительно практической работой, не вдаваясь глубоко в вопросы реформирования прежнего мировоззрения «братьев». Сирийские власти не верили этим посланиям и не хотели иметь дело с «БМ» как с организацией. Таким образом, власть в Сирии не видела необходимости сотрудничать с радикальными исламскими группировками типа «БМ». Тем более что подобный скептицизм сирийских властей оказался полностью оправдан, когда в 2006 г. в Лондоне был создан так называемый «Фронт спасения Сирии», в руководство которого вошли бывший вице-президент САР А.Х. Хаддам и С. Байянуни, заявившие о необходимости свержения действующего режима в САР и силового решения проблемы Голанских высот. В то же время процесс роста политического ислама в САР ставил перед сирийским руководством вопрос о неизбежности допуска представителей патриотического исламского движения к участию в государственных делах. Однако подходить к решению этого вопроса власти намеревались очень осторожно и селективно.
В этой связи обращает на себя внимание трех дневная конференция, которая проходила под девизом «Сирия и международные вызовы» в конце марта 2006 г. в Высшей военной академии САР. Характерно, что министр обороны САР X. Туркмани не только контролировал ход подготовки данной конференции, но и принял в ее работе личное участие. Наряду с военной верхушкой Сирии на этом форуме было достаточно широко представлено сирийское духовенство: шейх Ахмед Хасун, архиепископ Исидор Батыха, шейх М. Хабаш и ряд других. Стержневым вопросом дискуссий стала
проблема политического ислама в Сирии и его взаимоотношений с армией. Сам факт организации подобной конференции, ее повестка показали принципиально новый подход военного руководства Сирии к проблемам политического ислама и выявили готовность сирийских военачальников как можно тщательнее и глубже разобраться в позициях представителей разных религиозно-политических течений по проблемам политической роли исламских движений и их взаимоотношений с национальными вооруженными силами. Наибольший интерес вызвал доклад М. Хабаша под названием «Сирия противостоит вызовам. Миссия исламской улицы». Докладчик, в частности, критиковал поведение отдельных командиров армейских частей, которые, как он считает, демонстрируют пренебрежительное, отрицательное отношение к религии и делают упор в морально-воспитательной работе с личным составом на факторе личного мужества. По мнению М. Хабаша, это может отрицательно сказаться на моральном и боевом духе сирийских солдат и офицеров. Речь идет, прежде всего, о выходцах из традиционных, малоимущих слоев общества, составляющих более половины личного состава сирийских вооруженных сил. Подобное отношение к исламу и недоучет роли религии в воспитательной работе могут подтолкнуть военных к тому, чтобы встать на путь экстремизма. Вероятность этого особенно повышается в условиях сохраняющегося в регулярных армейских частях запрета на совершение молитв (за исключением солдат срочной службы) и упоминание призыва «Аллах Акбар» во время боевых тренировок. В этой связи М. Хабаш поставил вопрос, насколько эффективно сможет укрепляться моральный дух сирийских военнослужащих исключительно за счет военной маршевой музыки, особенно в условиях реального боя.
Сегодня рост религиозных настроений в Сирии виден на каждом шагу. Можно сказать, что Сирия испытывает растущую религиозную экспансию в общественной и культурной жизни. В моду вошли домашние собрания женщин, на которых обсуждают вопросы религии, изучают религиозные дисциплины. Руководителям религиозных общин было предоставлено больше свободы для обсуждения актуальных политических вопросов. Характерно, что если настоятели крупных мечетей как прежде находятся под контролем местных спецслужб, то в малых городах и сельской местности эта практика сегодня не действует. Судебные органы значительно жестче, чем прежде, реагируют на нарушение религиозных норм
поведения и исламской морали, особенно в Рамадан. Все чаще встречаются случаи, когда привычная государственная цензура произведений искусства и науки направляется религиозными деятелями. Верховный муфтий САР Салах Кефтару - сын покойного сирийского муфтия Ахмеда Кефтару - каждую пятницу выступал с проповедью перед 10-тысячной толпой в дамасской мечети «Абу-Нур». Он также руководил крупнейшей в Сирии религиозной образовательной организацией, число учащихся в которой выросло с 2002 по 2005 г. с 5 до 7 тыс. человек. По мнению С. Кефтару, «возрождение» ислама в САР имеет мало общего с событиями 11 сентября в Нью-Йорке, а является результатом полного провала политики светских властей арабских стран, что вынуждает молодежь искать альтернативу официальной идеологии. Подобное заявление, сделанное еще несколько лет тому назад, неминуемо бы привело к аресту муфтия. На протяжении последних 40 лет правящая партия - ПАСВ, основанная на светских идеях арабского национализма, вела непримиримую борьбу против любых проявлений радикального ислама. Сегодня же ее отношение к исламским организациям меняется. Ряд высокопоставленных партийных функционеров считают, что «баасистам» необходимо сблизиться с патриотическим исламским движением для того, чтобы таким образом повысить свою популярность среди широких слоев сирийского населения, прежде всего молодежи. Независимый сирийский парламентарий Мухаммад Хабаш, представляющий интересы патриотических исламских движений, выступает за диалог власти с «умеренными» исламским организациями. По его оценке, около 80% «современной исламской улицы» на Арабском Востоке - это традиционалисты-консерваторы, которые не признают другой веры, кроме ислама, 20% - «реформаторы», считающие, что к вере в Бога «ведет не одна дорога». И только 1% - это радикалы и экстремисты. В то же время он не видит необходимости в создании исламской партии, хотя и не исключает возможность создания в Сирии исламского государства в случае полной победы демократии. Сегодня представители исламских движений Сирии наиболее активно действуют в сфере идеологии. На практике это выражается в поддержке ими правозащитной деятельности в стране. Некоторых сирийских правозащитников даже стали ассоциировать в последнее время с исламистами. Однако по мере изменения политической конъюнктуры в стране риторика исламских движений может измениться, а сфера их деятельности расшириться. Тем более что за последние годы в
социальной структуре Сирии укрепились позиции так называемого исламского среднего класса, который может обеспечить финансово-экономическую основу своим представителям во власти. Это заставило руководителей христианских общин Сирии, привыкших находиться под защитой светской идеологии и крепкой центральной власти, в ходе неоднократных встреч с Б. Асадом выразить свою озабоченность по данному поводу. Однако в поисках основы легитимности власти в условиях сложных региональных процессов режиму не остается ничего иного, как позволять развиваться указанным явлениям. В то же время институты государства, формально сохраняя монополию на инструменты манипулирования общественным мнением и контроля над ним, на деле все больше играют второстепенную роль в сфере идеологии, где ситуацию на практике определяют религиозные авторитеты, формирующие новое мировоззрение сирийского общества. Сегодня достаточно сложно предсказать, как долго властям, опирающимся на мощный аппарат спецслужб и армию, удастся контролировать действие «исламского фактора» в стране. В то же время ряд сирийских интеллектуалов считает, что если демократические реформы в Сирии продолжатся, то «исламистам» вряд ли удастся занять лидирующие позиции в политической системе САР. Тем более что традиционный ислам в Сирии в отличие от Ирака и Египта не несет в себе заряда насилия. За исключением незначительного меньшинства сирийские мусульмане не склонны к насилию и могут принять участие в будущих демократических процессах в САР. Приход же к власти приверженцев воинствующего ислама может произойти только в том случае, если в стране возникнет сочетание целой группы факторов социально-экономического и политического характера.
Под влиянием поражений в войне с Израилем и провалом неоднократных попыток «светских» арабских национальных правительств добиться арабского единства в 70-80-х годах XX в. усилился процесс исламизации арабского национального движения. Позиции сторонников исламского выбора особенно укрепились после победы исламской революции в Иране. Во многом этому способствовала деятельность мусульманских реформаторов, которые под влиянием происходящих социально-политических процессов на Ближнем Востоке и в мире в целом активно стремились проводить в жизнь идеи мусульманского обновленчества. Они пытались сделать их созвучными идеям реформаторов-модернистов светского и националистического направлений с тем,
чтобы «перепрограммировать» их секулярные идеи в богословском ключе и таким образом перехватить инициативу у секулярных на-циона-листов.
Процессы глобализации и связанные с ними демократизация и реформы, основной вектор которых во многом определялся Западом, зачастую интерпретировался арабским общественным сознанием как попытка западных держав, прежде всего США, перекроить политическую карту Ближнего Востока и утвердить там свое господство. Подобное восприятие действительности объективно подкреплялось политикой США в регионе и ходом развития событий на Ближнем Востоке. В этой связи, несмотря на то, что в теории светский в своей основе процесс глобализации должен был бы усиливать тенденцию к секуляризации в арабо-мусульманском мире, на практике зачастую происходило обратное. Сопротивление традиционалистских и националистических сил социально-политическим последствиям глобализации в ближневосточном регионе провоцировало активизацию исламизма и канализировало исламскую идеологию в русло поддержки движений социального и политического протеста, будь то в отдельных государствах или регионе в целом.
Сегодня некогда популярные идеи арабского национализма, панарабизма, основанные на представлении об арабах как о единой нации, а в дальнейшем персонифицированные на уровне арабских лидеров в лице Г.А. Насера, X. Асада, С. Хусейна, и проводимого ими политического курса постепенно утрачивают свою привлекательность в широких слоях населения арабских стран. Это особенно заметно в условиях активизации процессов смены власти в арабских странах, борьбы за лидерство и передел собственности как внутри отдельных стран, так и на Арабском Востоке, в целом.
Тем более что служившие на протяжении нескольких последних десятилетий секулярные идеи панарабизма, арабского национализма в качестве идеологической и легитимизирующей основы (будь то в виде насеризма в Египте или баасизма в Сирии и Ираке) для правящих арабских режимов, не нашли своего практического воплощения. Арабские правительства не смогли решить главные для своих стран и региона проблемы: преодолеть экономическую отсталость, вернуть оккупированные территории на справедливой общеарабской основе, обеспечив создание палестинского государства, защитить арабские народы от угроз внешней
агрессии и междоусобных конфликтов. Тем более начавшийся на Ближнем Востоке в 90-е годы XX в. мирный процесс сопровождался демилитаризацией сознания правящих арабских элит и укоренением оборонительной установки в военных доктринах вооруженных сил арабских стран. Гуманитарные ценности Запада и западный стиль жизни стали для многих представителей арабских элит если не modus vivendi в их повседневном быту, то фетишем, определявшим их поведенческий стереотип в политике. Сегодня большинство политической арабской элиты и помыслить не может о начале войны с Израилем, тем более с Америкой. В отличие от поколения арабских военных 50-60-х годов XX в. сегодня весьма затруднительно найти арабского генерала и политика, ликующего при мысли о приближающейся войны с Израилем. Как свидетельствуют недавние заявления ряда арабских лидеров и их практические шаги во время ливанской войны 2006 г., приоритетность внешних угроз для них изменилась: Израиль явно уступает место Ирану.
«Социально-политические процессы в арабских странах Ближнего Востока» М, 2008 г., с. 82-90.
А. Лукоянов,
кандидат исторических наук СОВРЕМЕННЫЙ ИРАН: ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ СТРАНЫ
На нашей планете не так много государств, которым средства массовой информации всего мира уделяли бы так много места и внимания, как Исламская Республика Иран (ИРИ). Тому много причин: и «нетрадиционный» путь развития, который страна избрала почти три десятилетия назад, и ее ядерная программа, которой даются самые разные оценки, и огромные запасы нефти и газа, которые делают ее влиятельным игроком на международном топливно-энергетическом рынке, а также откровенное желание лидеров страны играть более заметную роль в международных делах. Однако в СМИ редко дается объективная картина положения в этой стране и происходящих в ней процессов. Иран подходит к 28-й годовщине исламской революции с хорошими показателями
