CC BY
98
В. Ахмедов,
кандидат исторических наук ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИСЛАМ В ЕГИПТЕ И СИРИИ
Важные политические события, охватившие государства Арабского Востока в XX в., затронули различные сферы экономической, политической и духовной жизни арабов. Это привело к серьезным сдвигам в сознании людей и способствовало созданию материальных предпосылок для формирования новых элементов общественно-политического сознания. В XX столетии арабские страны Ближнего Востока оказались вовлечены в две мировые войны. Пережили распад Османской империи, колониальное господство Запада, подъем национально-освободительной борьбы, завоевание политической независимости, создание Государства Израиль и несколько арабо-израильских войн. После исламской революции 1979 г. в Иране арабские страны столкнулись с активизацией движений политического ислама, которые особенно усилились в условиях изменившейся геополитической ситуации в регионе в результате распада СССР. Все эти и другие не менее важные события наложили определенный отпечаток на процесс эволюции современной социально-политической мысли на Арабском Востоке и поведенческий стереотип арабских народов.
На рубеже XX-XXI вв. развитие общественно-политического сознания в арабских странах Ближнего Востока детерминировалось рядом взаимовлияющих факторов. С одной стороны, это и опыт тысячелетнего противостояния христианскому миру, и историческая память о победах над крестоносцами, и горечь поражения перед лицом европейской колониальной экспансии, и глубоко укоренившиеся в массовом арабском сознании идеи межарабской и исламской солидарности. С другой стороны, процессы модернизации и «вестернизации», начало которым было положено еще в XIX в., оказывали серьезное воздействие на мировоззрение различных социальных групп и слоев арабского общества. Это было связано с тем, что в каждой арабской стране есть свой так называемый субкультурный код, обусловленный ее историей, этноконфессио-нальным составом населения, его национальными обычаями, традициями и языком.
Значительная часть населения арабских стран отрицательно относилась к навязанным Западом глобализации и форсированной
политической модернизации. С их точки зрения, эти процессы могли оставить не у дел местную элиту и полностью разорить неимущие сельские и городские слои, составляющие в ряде арабских государств более половины населения. Состояние перманентной социальной напряженности становится сегодня характерным явлением практически для всех арабских стран Ближнего Востока, даже таких внешне благополучных, как нефтедобывающие монархии Персидского залива.
Данное явление порождено рядом факторов как внутреннего, так и внешнего характера. В первом случае речь идет о маргинализации значительной части населения арабских стран в результате быстрых темпов демографического роста и развития процессов урбанизации. Пауперизация населения сопровождается сверхобогащением части руководящей верхушки, контролирующей основные финансовые потоки страны. Так, к 2004 г. общий объем личных капиталов зажиточных людей на Ближнем Востоке составил 1-1,3 трлн. долл. США. При этом данный показатель демонстрирует значительно более быстрый рост, чем в каком-либо ином регионе мира. Ежегодные темпы прироста числа богатых людей в Ближневосточном регионе могут составить в ближайшие несколько лет 9,1%. Одновременно растет уровень грамотности и образования арабского населения, а вместе с этим объективно меняется и общественное сознание людей. Подобные изменения во многом обусловлены развитием процессов модернизации, которые могут иметь и «нежелательные» последствия. Например, неприятие исходящих с Запада идей демократии и реформ.
Война США против терроризма, зачастую ассоциирующаяся у мусульманского населения с войной против ислама, присутствие американских войск в Ираке, палестино-израильский конфликт способствуют росту общественной напряженности и недовольства как Западом, так и собственными политическими режимами. На практике это выражалось в росте исламистских настроений в арабских странах и активизации в них радикальных исламских движений, представители которых стремились под флагом демократии и реформ (в исламистской трактовке) утвердиться во властных структурах государства. Идеология возврата к «истинному» или «первоначальному» исламу во многом питается наступлением западной культуры и образа жизни, которые оказали влияние на изменение быта, нравов, характера социальных связей между людьми, ослабляя скрепы традиционного общества.
В основе организации современной политической жизни большинства арабских стран лежит принцип национализма, под знаменем которого они боролись против колониального господства. И в этом смысле их политическая организация представляла собой так называемую «нацию-государство». С другой стороны, национализм в многоконфессиональных и полиэтнических обществах таил в себе скрытую угрозу государственной децентрализации, поскольку под воздействием ряда факторов внутреннего и внешнего характера мог быть использован крупными этническими и религиозными сообществами в их борьбе за самостоятельность. В этих условиях единственным средством преодоления дезинтеграцион-ных тенденций становился авторитарный характер власти, базировавшийся на силе и принципе лояльности руководству.
Легитимность нации-государства заключалась, прежде всего, в ее способности обеспечивать защиту жизни своих граждан и их цивилизационных ценностей. Однако по мере втягивания арабских стран в процессы глобализации эта способность стала подвергаться постепенной эрозии. К тому же немалое число из вновь образованных государств на Арабском Востоке на деле оказались слабыми в политическом и военном отношении, несамостоятельными экономически. Изменение геополитической обстановки в конце XX -начале XXI в. нарушило сложившийся баланс сил на Ближнем Востоке. Силовые методы в политике США и ряда других стран Запада по форсированной демократизации государств региона на фоне борьбы с исламским терроризмом привели к существенному ослаблению авторитарного характера власти в государствах Ближнего Востока и ее способности контролировать ход социально-политических процессов в своих странах. Возникший таким образом в регионе «вакуум авторитаризма» стал заполняться движениями политического ислама и этноконфессионального сепаратизма.
В этих условиях прежний принцип национализма как основы государственного порядка, его основной легитимизирующий элемент, уже не мог служить эффективным инструментом политической организации общества, принципом его действия и сохранения стабильности. Правительствам арабских государств сегодня все труднее обеспечивать внутреннюю стабильность и поддерживать сбалансированные отношения со своими более могущественными соседями по региону (Иран, Турция) и внерегиональными державами. Эти тревожные тенденции в политике создают угрозу не только Ближнему Востоку, но и всему миру, с учетом геополитиче-
ской, энергетической, транспортной и коммуникационной значимости Ближневосточного региона.
Египет
Правительство Египта, пытаясь вывести за рамки политического процесса радикальных исламистов и одновременно взять под контроль умеренных представителей исламского движения, начиная с 70-х годов XX в. стало проводить политику «исламизации сверху». Вследствие этого существенно расширилась сфера влияния государства на деятельность Министерства вакуфов, мечетей, медресе. В рамках этой политики власти выстраивали свои отношения с самым влиятельным исламским движением Египта - «Братья-мусульмане». Несмотря на то что в Египте деятельность «братьев» была запрещена с 1948 г., власти фактически закрывали глаза на благотворительную, просветительскую и социальную работу членов организации. Они печатали книги и брошюры, налаживали широкую сеть социальной помощи по всей стране. В глазах правительства тактика сближения с «братьями» была оправдана стремлением властей удержать настроения египетской «улицы» в определенных рамках. Это стало особенно важно в условиях растущего социального напряжения в стране, осложненного неоднозначным отношением большинства египтян к позиции египетских властей в связи с войной в Ираке, событиями в Палестине и Ливане. В то же время все попытки лидеров организации добиться легализации наталкивались на неизменный отказ. В декабре 2003 г. в ходе довыборов депутатов парламента представители «Братьев-мусульман» не были допущены к выдвижению своих кандидатур в ряде округов. В январе 2004 г. к руководству организацией пришел М. Акеф. Он считался одним из наименее консервативных ее лидеров. Многие его высказывания и действия наглядно свидетельствовали о его «реформаторской ориентации». Сразу же после своего избрания Акеф взял курс на сближение с правительством. Новый лидер хорошо, осознавал, что добиться поставленных задач в условиях конфронтации с властью не удастся и это неизбежно приведет к репрессиям. В организации усиливалось влияние молодого поколения «братьев», стоявших на позициях «либерально-реформаторского» толка.
За последние 30 лет социальный облик египетских исламистов сильно изменился. В их рядах значительно увеличилось коли-
чество молодых людей, почти половина из них с высшим образованием. Они выступали против применения насилия, за проведение радикальных реформ внутри организации, отказ от ставки на «старшее поколение» и за расширение социально ориентированных программ под эгидой «братства». В результате, деятельность организации приобрела более активный и наступательный характер. «Братья-мусульмане» стремились обеспечить себе легальные условия для ведения политической борьбы. Укрепляли свои позиции в профсоюзах, государственных учреждениях, университетах, местных органах власти, создавая тем самым политический плацдарм для проникновения в парламент и правительство, силовые структуры. Прошедшие в 2003 г. выборы в правления профсоюзов адвокатов и журналистов показали, что исламисты пользуются большим авторитетом среди их рядовых членов. Не без согласования с правительством в августе 2004 г. организация выступила за проведение более масштабных социально-экономических преобразований в Египте. Реакция на предложение «братьев» дала возможность властям лучше узнать настроения широких масс населения и внести определенные коррективы в собственный проект реформирования Египта.
Инициатива «Братьев-мусульман» активно освещалась в официальных СМИ и была поддержана различными партиями Египта. При этом лидеры организации выразили готовность сотрудничать с властями. В свою очередь, власти посредством так называемого «национального диалога» стремились расширить социальную базу режима и одновременно добиться большей подконтрольности исламской оппозиции. Х. Мубарак и его ближайшее окружение, возможно, рассчитывали, что «братья» окажут поддержку президентскому курсу, в том числе и в вопросах преемственности власти. В то же время египетское руководство по-прежнему рассматривало «Братьев-мусульман» как своего основного политического соперника и сдержанно относилось к перспективе трансформации организации в политическую партию. Одновременно режим опасался, что в борьбе за власть «братья» не остановятся перед использованием насильственных методов. Поэтому в отношениях с ними власть стремилась проводить политику «кнута» и «пряника»: то делая шаги навстречу исламистам, то периодически проводя аресты. Развитие политических процессов в Египте и регионе в целом повлияло на изменение взаимоотношений в треугольнике: власть, исламисты, армия. В случае легализации
«братьев» и их блокирования с другими фракциями парламента они могли бы реально влиять на изменение законодательства и выдвигать своего кандидата на будущих президентских выборах. Значительный успех представителей «Братьев-мусульман» на парламентских выборах в ноябре-декабре 2005 г., когда они получили 88 из 454 мест в Народном собрании, не обеспечивает им, однако, необходимую треть голосов (в соответствии с действующей Конституцией) для выдвижения своего кандидата.
Сирия
История взаимоотношений власти и исламских организаций в современной Сирии, а также алгоритм их взаимодействия определялись совокупностью политических, экономических, социально-культурных и исторических факторов. Первыми гражданскими правительствами, пришедшими к власти в Сирии после обретения политической независимости в 1943 г., предпринимались попытки создать новую социально-политическую систему по либеральным образцам прежней метрополии. Эти попытки, хотя и длились недолго, прерываясь серией военных переворотов, оказали определенное воздействие на традиционный консерватизм сирийского общества, усилив в нем светскую идеологию. В то же время политические реформы и культурные преобразования периода конца 40-50-х годов XX столетия не подрывали основу традиционного общества. Наряду с созданием «светских» партий религиозные организации пользовались значительной свободой в выражении своих политических взглядов. Несмотря на усиливающийся авторитаризм, военные перевороты и приход к власти в стране партии Баас в марте 1963 г., в стране на базе национальной платформы происходило объединение светских и религиозных политических сил и движений. После свержения диктаторского режима А. Шишекли и возобновления в САР парламентской жизни в демократически избранном в сентябре 1954 г. сирийском парламенте заседали представители религиозной организации «Братья-мусульмане». Однако к середине 1970-х годов мирное сосуществование власти и «братьев» завершилось. В период с 1976 по 1982 г. движение «Братьев-мусульман», часть отрядов которого пыталась вооруженным путем добиться свержения действующей власти, было полностью разгромлено. Апофеозом борьбы режима с воинствующими исламистами стала войсковая операция в г. Хама в 1982 г., в результате
которой ценой многочисленных жертв среди жителей этого города был ликвидирован вооруженный оплот «братьев». В этот же период был принят не отмененный до сих пор закон № 49, согласно которому сама принадлежность к «братству» карается смертной казнью.
Свою деятельность сирийские «братья» продолжили в ряде соседних арабских стран и западноевропейских государств. По оценке ведущих сирийских экспертов, международные ячейки организации «Братьев-мусульман», в том числе ее сирийский филиал, с середины 1980-х годов приняли решение начать работу с арабскими правящими режимами, несмотря на существовавшие разногласия по вопросам о роли и функции государственной власти. Такая работа проводилась «братьями» не только в Сирии, но ив Египте, Йемене, Иордании, Кувейте, Ираке. В рамках сирийской организации «братьев» действовала группа прагматиков, ограничивавших свою деятельность исключительно практической работой по внедрению своих представителей в органы государственной власти и в армию, не вдаваясь глубоко в вопросы реформирования прежнего мировоззрения «братьев». Однако по мере того как идеологические скрепы (социализм и арабский национализм в их сирийской трактовке) мобилизационной модели общества стали давать сбои, власть решила приспособить «умеренный» ислам в качестве одной из идеологических подпорок для манипуляции общественным сознанием, в котором все заметнее усиливались консервативные настроения. В 80-90-е годы XX в. в сирийском политическом дискурсе все чаще начинает появляться религиозная риторика. Все более заметным становится религиозный элемент в социально-культурной деятельности государства. Строились новые мечети, общее число которых в 90-е годы приблизилось к 3 тыс. В условиях постепенной исламизации общественной и культурной жизни светская составляющая национальной идеологии все больше отходила на задний план. В практическом плане это выражалось в заметном увеличении числа одетых в хиджабы женщин в общественных местах и сочинений религиозного характера на полках книжных магазинов. Религиозные дисциплины стали шире внедряться в образовательные программы высших учебных заведений страны, особенно на гуманитарных факультетах. Обязательным элементом оформления научных работ становится цитирование трудов исламских богословов. Крупнейшим государственным центром религиозного обучения являлся шариатский факультет Да-
масского университета. Во второй половине 1990-х годов в нем училось около 4 тыс. студентов.
Основными причинами активизации деятельности исламистов послужили ухудшающееся экономическое положение в стране, снижение жизненного уровня населения и, как следствие, рост социальной напряженности. Сыграли свою роль и активизировавшиеся в 1990-е годы переговоры о мире с Израилем, что привело к формированию определенного «комплекса поражения» среди широких сирийских масс. Существенное влияние оказал и внешний фактор - выступления исламистов в Алжире и Египте. В сирийском руководстве осознавали, что рост религиозных настроений в стране невозможно было повернуть вспять, и главной задачей в этой связи становилось придание процессу исламизации контролируемого характера, не несущего в себе угрозы режиму. Одновременно сирийским спецслужбам была поставлена задача усилить работу в национальных и зарубежных исламских центрах с целью нейтрализации их усилий, контроля над их деятельностью и предотвращения провокаций. Режим в большей степени был обеспокоен не столько радикальной внутренней исламской оппозицией, которая, несмотря на ряд накладок, в целом уверенно контролировалась органами безопасности, сколько ее связями с зарубежными исламскими экстремистскими организациями и активно развивавшимся процессом массовой реисламизации сирийского общества. Освобождение из тюрем около 2400 политзаключенных в середине 1990-х годов (на условиях их письменного отказа от продолжения борьбы с властью и занятия политической деятельностью), большинство из которых принадлежало к группировке «Братья-мусульмане» и обвинялось в причастности к незаконной деятельности, стало значимым явлением в отношениях между властями и исламской оппозицией. Сирийское руководство стремилось окончательно закрыть досье «Братьев-мусульман» за рубежом. Активную посредническую роль между Дамаском и «братьями» за рубежом выполняли возвратившиеся в Сирию верховный контролер сирийских «братьев» Абу Гуда и один из лидеров организации Амин Якин, которые не раз обращались к сторонам с призывом нормализовать свои взаимоотношения. Удалось также наладить контакты с представителями «братьев» в Саудовской Аравии и их лидером Хаса-ном Хувейди, известным своей умеренной позицией в религиозных вопросах. Однако после ухода Хувейди в 1996 г. со своего поста сирийский режим лишился важного канала воздействия на нахо-
дящихся в изгнании в Саудовской Аравии сирийских «братьев», к руководству которыми пришли экстремистски настроенные элементы в лице Али Садруддина Аль-Байнуни, согласные на возвращение в Сирию при условии, что им будет разрешено заниматься политической деятельностью. В этот период в сирийском руководстве полагали, что страна не может себе позволить легализовать деятельность исламских радикалов. Дамаск считал, что в случае каких-то осложнений или катаклизмов в стране «братья» могли бы вновь оказаться «по другую сторону баррикад». В то же время режиму при посредничестве тогдашнего министра культуры Сирийской Арабской Республики (САР) Наджаха Аттара (нынешнего вице-президента CAP) удалось договориться с ее братом М. Аттаром, возглавлявшим зарубежный филиал «братьев» в ФРГ, об отказе от враждебных режиму политических акций внутри САР и за ее пределами. Определенные подвижки наметились и в переговорах с лидером созданного в феврале 1990 г. в Париже проиракского Национального фронта спасения Сирии Аднаном Саадэддином. Серьезное внимание сирийское руководство уделяло работе по каналам внешних связей (МИД, ПАСВ, спецслужбы) с радикальными исламскими организациями в арабских странах, прежде всего в Алжире и Судане, а также в Иране и Турции. Предпринимавшиеся режимом попытки по созданию так называемой исламской партии, преимущественно из числа суннитов, во главе с известными представителями религиозного истеблишмента САР М. Шейхо и Р. Бути окончились неудачей. Власти планировали в дальнейшем интегрировать ее в существующую политическую структуру (НПФ) и таким образом канализировать исламские настроения. Выражая полную лояльность режиму и лично президенту, бывший верховный муфтий САР Ахмед Кефтару, а также М. Шейхо и Р. Бути высказались против подобной идеи, мотивируя свою позицию тем, что большинство членов НПФ - мусульмане, а создание подобной партии при наличии в стране представителей других религий неминуемо привело бы их к стремлению создать свои собственные партии и, как следствие, возможному обострению конфессиональной обстановки.
В целом, сирийскому руководству, несмотря на множество конфессий и религиозных течений в обществе, удавалось обеспечивать, в том числе и силовыми методами, межконфессиональный баланс в стране. В отношениях между правящим режимом и сирийскими «братьями» едва ли сразу могли произойти принципи-
альные сдвиги, в том числе в вопросе о массовом и организованном возвращении исламистов и легализации их политической деятельности. Тем не менее в этот период власти сумели придать процессу исламизации стабильный и контролируемый характер. Приход к власти в Сирии президента Башара Асада в июне 2000 г. после кончины его отца Х. Асада внес определенные коррективы в отношения нового политического руководства с исламскими организациями. Б. Асад отменил изданный в 1983 г. указ, запрещавший ученицам и студенткам одевать хиджаб. В 2003 г. был издан указ, согласно которому военнослужащим срочной службы разрешалось молиться в военных лагерях. Данный шаг противоречил всей прежней практике властей, которые стремились искоренить в армейской среде любые проявления религии. Отношение к исламу в армии ограничивалось присутствием в Омеядской мечети ряда крупных сирийских военачальников вместе с президентом по праздникам.
Ряд лидеров зарубежной исламской оппозиции в лице «Братьев-мусульман» обратились к Б Асаду с предложением начать диалог о примирении с властью и возвращении в Сирию. В ноябре 2000 г. Б. Асад распорядился выпустить из сирийских тюрем около 400 членов организации. Несмотря на то что после прихода к власти в стране Б. Асада большинство сирийских «братьев» отреклись от насилия как средства политической борьбы, власти опасались перспективы объединения или тесного сближения исламистских оппозиционных организаций с либерально-демократическими силами. В последние несколько лет попытки «братьев» наладить контакт с официальным Дамаском активизировались. В 2002 г. руководитель саудовского филиала сирийских «братьев» А.С. Аль-Байнуни вместе с союзническими организациями зарубежной сирийской оппозиции подписал так называемую «Почетную хартию», в которой обратился к сирийским властям с предложением о сотрудничестве, поддержал идеи демократии и политического плюрализма, свободного голосования и т. п.
В начале декабря 2004 г. Байнуни заявил о том, что «братья» скорректировали свою прежнюю позицию в отношении полного неприятия возможности «политического решения» проблемы Го-ланских высот. Он также выразил готовность сотрудничать с любыми политическими силами в САР и за рубежом в «деле перестройки САР на демократических началах». В «Политическом проекте будущей Сирии» - своеобразной программе реформ, выдвину-
той в 2004 г. сирийскими «братьями», содержались предложения по строительству в Сирии «исламского демократического государства». Тем не менее сирийские власти не хотят иметь дело с «братьями» как с организацией и не считают целесообразным сотрудничать с радикальными исламскими группировками. Подобный скептицизм сирийских властей вполне объясним. В 2006 г. в Лондоне был создан так называемый «Фронт спасения Сирии», в руководство которого вошли бывший вице-президент САР А.Х. Хаддам и А.С. Аль-Байнуни, ранее выступавший за диалог, которые заявили о необходимости свержения действующего режима в САР и силового решения проблемы Голанских высот.
С другой стороны, процесс роста политического ислама в САР ставил перед сирийским руководством вопрос о неизбежности допуска представителей патриотического исламского движения к участию в государственных делах. Однако подходить к решению этого вопроса власти намеревались очень осторожно и избирательно. В конце марта 2006 г. в Высшей военной академии САР прошла трехдневная конференция «Сирия и международные вызовы». Характерно, что министр обороны САР Х. Туркмани не только контролировал ход подготовки данной конференции, но и принял в ее работе личное участие. Наряду с военной верхушкой Сирии на этом форуме было достаточно широко представлено сирийское духовенство: шейх Ахмед Хасун, архиепископ Исидор Батыха, шейх Мухаммед Хабаш и ряд других. Стержневым вопросом дискуссий стали проблема политического ислама в Сирии и его взаимоотношения с армией.
Наибольший интерес вызвал доклад М. Хабаша «Сирия противостоит вызовам. Миссия исламской улицы». Докладчик, в частности, критиковал поведение отдельных командиров армейских частей, которые, как он считает, демонстрируют пренебрежительное, отрицательное отношение к религии и делают упор в морально-воспитательной работе с личным составом на факторе личного мужества. По мнению М. Хабаша, это может отрицательно сказаться на моральном и боевом духе сирийских солдат и офицеров. Речь идет, прежде всего, о выходцах из малоимущих слоев общества, составляющих более половины личного состава сирийских вооруженных сил. Подобное отношение к роли религии в воспитательной работе может подтолкнуть военных к тому, чтобы встать на путь экстремизма. Вероятность этого особенно повышается в условиях сохраняющегося в регулярных армейских частях запрета
на совершение молитв (за исключением солдат срочной службы) и на произнесение призыва «Аллах Акбар» во время боевых тренировок. В этой связи М. Хабаш поставил вопрос: насколько эффективно сможет укрепляться моральный дух сирийских военнослужащих исключительно за счет военной маршевой музыки, особенно в условиях реального боя?
Сегодня рост религиозных настроений в Сирии виден на каждом шагу. Можно сказать, что Сирия испытывает растущую религиозную экспансию в общественной и культурной жизни. В обиход вошли домашние собрания женщин, на которых обсуждают вопросы религии, изучают религиозные дисциплины. Руководителям религиозных общин предоставлено больше свободы для обсуждения актуальных политических вопросов. Настоятели крупных мечетей находятся под контролем местных спецслужб, однако в малых городах и сельской местности эта практика уже не действует. Судебные органы значительно жестче, чем прежде, реагируют на нарушение религиозных норм поведения и исламской морали, особенно в течение месяца Рамадан. Все чаще встречаются случаи, когда привычная государственная цензура произведений искусства и науки определяется религиозными деятелями. Верховный муфтий САР Салах Кефтару - сын покойного муфтия Ахмеда Кефтару, в 2005 г. каждую пятницу выступал с проповедью перед 10-тысячной толпой в дамасской мечети «Абу Нур». Он также руководил крупнейшей в Сирии религиозной образовательной организацией, число учащихся в которой выросло с 2002 по 2005 г. с 5 до 7 тыс. человек. По мнению С. Кефтару, возрождение ислама в САР является результатом полного провала политики светских властей арабских стран, что вынуждает молодежь искать альтернативу официальной идеологии. Подобное заявление, сделанное еще несколько лет назад, неминуемо привело бы к аресту муфтия.
На протяжении последних 40 лет правящая партия - ПАСВ, основанная на светских идеях арабского национализма, вела непримиримую борьбу против любых проявлений радикального ислама. Сегодня же ее отношение к исламским организациям меняется. Ряд высокопоставленных партийных функционеров считают, что баасистам необходимо сблизиться с патриотическим исламским движением для того, чтобы таким образом повысить свою популярность среди широких слоев сирийского населения, прежде всего молодежи. Шейх М. Хабаш, член парламента, представляющий интересы патриотических исламских движений, выступает за
диалог власти с «умеренными» исламскими организациями. По его оценке, «около 80% современной исламской улицы на Арабском Востоке - это традиционалисты-консерваторы, которые не признают другой веры, кроме ислама; 20% - реформаторы, считающие, что к вере в Бога "ведет не одна дорога". И только 1% - это радикалы и экстремисты». Сегодня представители исламских движений Сирии наиболее активно действуют в сфере идеологии. На практике это выражается в поддержке ими правозащитной деятельности в стране. Некоторых сирийских правозащитников даже стали ассоциировать в последнее время с исламистами. Однако по мере изменения политической конъюнктуры в стране риторика исламских движений может измениться, а сфера их деятельности расшириться. Тем более что за последние годы в социальной структуре Сирии укрепились позиции так называемого исламского среднего класса, который может обеспечить финансово-экономическую основу своим представителям во власти. Это заставило руководителей христианских общин Сирии, привыкших находиться под защитой светской идеологии и крепкой центральной власти, в ходе неоднократных встреч с Б. Асадом выразить свою озабоченность по данному поводу.
* * *
Таким образом, история взаимоотношений власти и общества в лице исламских организаций современных Сирии и Египта носила неоднозначный и не всегда ровный характер. В настоящее время речь идет о постепенном изменении авторитарных методов государственного управления и механизмов манипулирования обществом в интересах правящего меньшинства в пользу большей либерализации действующей политической системы. Подобная трансформация основных парадигм существующей социально-политической системы Сирии и Египта необходима для обеспечения стабильности действующих там режимов, преемственности руководства, поступательности развития, сохранения внутреннего порядка и безопасности страны, особенно на этапе смены власти. Сегодня власть и общество в Сирии и Египте фактически признали факт наличия в их странах движений политического ислама и пытаются адаптировать их умеренное крыло к действующей государственной системе преимущественно в социальной и интеллектуальной сфере. Тем более что в отличие от периода 1940-1950-х годов в Египте и
1976-1982 гг. в Сирии «Братья-мусульмане» в основном отказались от активной вооруженной борьбы с режимом. Президенты Египта и Сирии больший упор в планах развития своих стран делают не столько на распространение демократии, сколько на экономические реформы и частичную политическую либерализацию, не затрагивающие правящих режимов. В условиях складывающейся на Ближнем Востоке политической ситуации достаточно сложно предсказать, как долго властям Египта и Сирии, опирающимся на мощный аппарат спецслужб и армию, удастся контролировать действие исламского фактора в своих странах. С учетом этого арабским руководителям уже очень скоро придется решать, что может представлять бульшую опасность их власти: политическое взаимодействие с «умеренным» исламом либо подавление при помощи армии, последствия которого могут оказаться абсолютно непредсказуемыми.
«Азия и Африка сегодня», М., 2008 г., № 6, с. 20-24.
Е. Богучарский,
публицист
ДИПЛОМАТИЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА НЕЗАВИСИМОГО АЛЖИРА: ЭВОЛЮЦИЯ ГЛАВНЫХ НАПРАВЛЕНИЙ И ПРИОРИТЕТОВ
В последнее время возрос интерес к процессам глобализации в мире и порождаемым ими проблемам. При этом актуальным и важным остается изучение позиций отдельных стран, анализ эволюции их роли и места в международных и региональных системах, через которые они взаимодействуют с государствами, расположенными в других частях планеты, и активно участвуют в жизни мирового сообщества. В силу характера борьбы и путей, которым следовал Алжир, добиваясь независимости, а затем укрепления политической и экономической самостоятельности, он занял одно из лидирующих мест среди стран «третьего мира». С момента достижения независимости внешнеполитический курс Алжира основывался на принципах позитивного нейтралитета, неприсоединения к блокам, поддержки национально-освободительных движений, был направлен на развитие двусторонних отношений со всеми государствами на основе полного и реального равноправия, уважения суверенитета и невмешательства во внутренние дела других. Его
