CC BY
57. Vinogradov S.V., Eshchenko E.V., Savel'eva Yu.G., Turicyn I.V. Znachenie trudovoj migracii v osvoenii okrainnyh territorij Rossijskoj imperii v 1861-1914 gg. (na primere Volgo-Kaspijskogo rybolovnogo rajona) // Bylye gody. - 2021. - № 16(2). - S. 750-759.
8. Revizskie skazki o vojskovyh zhitelyah Chernoyarskogo uezda Astrahanskoj gubernii za 1823 god // GAAO. F.687. Op.2. D.876; Delo o pereselenii krest'yan Voronezhskoj gubernii v Astrahanskuyu guberniyu 1824-1833 gg. // GAAO. F.687. Op.1a. D.4.; Revizskie skazki naseleniya seleniya Vyazovskogo (Vyazovka) Chernoyarskogo uezda Astrahanskoj gubernii i pripisannyh k nemu byvshih voennosluzhashchih, a tak zhe pereselencev iz Voronezhskoj, Tambovskoj i Samarskoj gubernij za 1858 god // GAAO. F.687. 0p.10. D.20.; Revizskie skazki semejstv gosudarstvennyh krest'yan, otstavnikov i bessrochnyh otpusknikov voennogo vedomstva, prichislennyh k selam Chernoyarskogo uezda Astrahanskoj gubernii za 1858 - 1879 gody // GAAO. F.687. Op.2. D.2222.
9. Vostok. - 1867. - №1. - S.7-9.
10. Sviridenko L.E. Osnovnye vekhi istorii kazachestva Prienisejskogo regiona // Molodyozh' Sibiri - nauke Rossii: Materialy mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii, Krasnoyarsk, 19 aprelya 2023 goda / Sost. L.M. Ashihmina. T. II. - Krasnoyarsk: Sibirskij institut biznesa, upravleniya i psihologii, 2023. - S.110-114.
11. Lyskov V.M. Istoricheskie i ekonomicheskie predposylki vozniknoveniya artelej staratelej pri dobyche zolota // Problemy social'no-ekonomicheskogo razvitiya Sibiri. - 2018. - № 3(33). - S. 54-56.
12. Komleva E.V. \"Narod molodoj i zdorovyj\": russkie poselency v Turuhanskom krae v konce XVIII - pervoj polovine XIX veka // Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. Elektronnyj nauchnyj zhurnal. - 2017. - № 3(23). - S. 132-143.
13. Homenko D.Yu. Korennye narody Sibiri v usloviyah frontira i modernizacionnyh processov (XIX - nachalo XX vv.)// Sibir' v izmenyayushchemsya mire. Istoriya i sovremennost': materialy vserossijskoj nauchno-teoreticheskoj konferencii, posvyashchennoj 100-letiyu so dnya rozhdeniya professora V.I. Dulova, Irkutsk, 26-27 aprelya 2013 goda. - Irkutsk: Vostochno-Sibirskaya gosudarstvennaya akademiya obrazovaniya, 2013. - S. 89-92.
14. Komleva E.V. \"Kraya sego nedostatki\": zapiska tomskogo grazhdanskogo gubernatora V. S. Hvostova o problemah vverennoj emu gubernii (1806 g.) // Bibliografiya. Arheografiya. Istochnikovedenie: Sbornik statej i materialov. - Vyp. 4. - SPb.-M.: OOO \"Staraya Basmannaya\", 2019. - S. 58-65.
15. Latkin N.V. Enisejskaya guberniya, ee proshloe i nastoyashchee. - SPb.: Tip. V.A. Tihanova, 1892. - 466 s.
16. Chudnovskij S. Enisejskaya guberniya k trekhsotletnemu yubileyu (statistichesko-publicisticheskie etyudy). - Tomsk: tipografiya «Sibirskoj gazety», 1885. - 195 s.
17. Tret'yakov P.I. Turuhanskij kraj, ego priroda i zhiteli. - SPb.: tip. V. Bezobrazova i K°, 1871. - 316 s.
18. Sibirskij vestnik. - 1820. - Ch. XII. - S. 14-15.
19. Gajdin S.T., Burmakina G. A. Vliyanie parohodstva na razvitie rybolovnogo i ohotnich'ego promyslov v Enisejskoj gubernii (1863-1917 gody) // Vestaik Severnogo (Arkticheskogo) federal'nogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye i social'nye nauki. - 2016. - № 3. - S. 14-23.
20. Hvostov V.S. O Tomskoj gubernii i o naselenii bol'shoj sibirskoj dorogi do Irkutskoj granicy. - SPb., 1835.
21. Stepanov A.P. Enisejskaya guberniya: [ch. 1-2]. - SPb.: Tip. Konrada Vingebera, 1835. - 364 s.
22. Komleva E.V. Seleniya Turuhanskogo kraya v zapiskah dekabrista F.P. Shahovskogo // Istoricheskij kur'er. - 2020. - № 6 (14). - S. 128-137.
23. Kytmanov A.I. Kratkaya letopis' Enisejskago uezda i Turuhanskago kraya Enisejskoj gubernii, 1594-1893 god. - Krasnoyarsk: SFU, 2016. - 850 s.
24. Lender N. Volga: ocherki i kartiny: s kartoj Povolzh'ya. - SPb.: tipografiya A.S. Suvorina, 1889. - 299 s.
25. Krivoshapkin M.F. Enisejskij okrug i ego zhizn'. - SPb.: Tip. V. Bezobrazova, 1865. - T. 2. - 666 s.
26. Komleva E.V. «Mesto zloupotreblenij i bezzakonij»: Turuhansk v konce XVIII - nachale XIX v. // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. - 2017. - № 424. - S. 74-79.
ВИНОГРАДОВ СЕРГЕЙ ВАДИМОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Центра изучения истории Нижнего Поволжья советского периода, профессор кафедры истории России, Астраханский государственный университет им. В.Н. Татищева (vinogradov-7@yandex.ru).
КУЛАКОВА НАТАЛИЯ ИГОРЕВНА - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России, Астраханский государственный университет им. В.Н. Татищева (vol-na1986@yandex.ru).
VINOGRADOV, SERGEY V. -Doctor of History, Professor, Chief Researcher of the Center of Research of History of Lower Volga Region during Soviet Period, Professor of Department of Russian history, Astrakhan Tatishchev State University (vinogradov-7@yandex.ru).
KULAKOVA, NATALIA I. - Ph.D. in History, Associate Professor of Department of Russian history Astrakhan Tatishchev State University (vol-na1986@yandex.ru).
УДК 908:728.03 DOI: 10.24412/2308-264X-2023-4-18-22
ЯНДИЕВА А.И.
СВЕДЕНИЯ О БАШЕННЫХ ПОСТРОЙКАХ ИНГУШЕТИИ В ТРУДАХ ИНОСТРАННЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ XVIII - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВВ.
Ключевые слова: Ингушетия, Северный Кавказ, ингуши, история, башенная культура, иностранные исследователи.
В статье рассматриваются и анализируются сведения об ингушской башенной культуре, представленные в трудах таких иностранных исследователей как Гюльденштедт, Штедер, Энгельгардт, Бэддели, Плечке. Отмечается, что данные материалы, в которых отражены особенности восприятия иностранными учеными самобытной башенной архитектуры ингушей, малоизвестные детали и иллюстрации, имеют важное историческое значение. Показано, что если до XVIII в. сведения о башенных постройках были поверхностными и крайне редкими, то с последней трети XVIII в., когда наблюдается активизация исследовательской деятельности в Ингушетии, связанная с развитием русско-кавказских отношений, местные архитектурные памятники все чаще упоминаются в научных трудах и воспоминаниях. Главным образом ученые выделяли их основные виды и предназначение. Разумеемся, в основном это были скорее общие описания, отражавшие общие впечатления путешественников.
YANDIEVA, A I.
INFORMATION ABOUT THE TOWER BUILDINGS OF INGUSHETIA IN THE WORKS OF FOREIGN RESEARCHERS OF THE XVIII - FIRST THIRD OF THE XX CENTURIES
Key words: Ingushetia, North Caucasus, Ingush, history, tower culture, foreign researchers.
The article examines and analyzes information about the Ingush tower culture, presented in the works of such foreign researchers as Guldenshtedt, Steder, Engelhardt, Baddeley, Plechke. It is noted that these materials, which reflect the peculiarities of the perception
by foreign scientists of the original tower architecture of the Ingush, little-known details and illustrations, are of great historical importance. It is shown that if before the XVIII century. information about tower buildings was superficial and extremely rare, but since the last third of the 18th century, when there has been an intensification of research activities in Ingushetia associated with the development of Russian-Caucasian relations, local architectural monuments are increasingly mentioned in scientific works and memoirs. Mostly scientists singled out their main types and purpose. Of course, these were mostly general descriptions reflecting the general impressions of travelers.
Культура народов Северного Кавказа, в том числе ингушей, довольно часто оказывалась в центре внимания российских и иностранных исследователей. В имперской России среди иностранцев преобладали немецкие ученые (И. Гюльденштедт, Я. Рейнеггс, Л. Штедер, Ю. Клапрот, М. Энгельгардт и др.), находившиеся на русской службе и выполнявшие поручения правительства или научных учреждений. Некоторые из них отправлялись на Кавказ во главе научных экспедиций, организованных Петербургской Академией наук. Также этот регион посещали английские, французские, итальянские и другие европейские ученые и путешественники, сохранившие в своих дневниках и научных работах важные сведения о жизни местных народов. Однако нередкими были и случаи, когда европейцы писали о северокавказских горцах, не посетив территорию их проживания [1, с. 4].
Уникальные памятники средневековой башенной архитектуры, свидетельствующие о высоком уровне мастерства ингушских строителей, также на протяжении веков являются объектом изучения различных исследователей. Впрочем, вплоть до XVIII в. сведения о них были поверхностными и крайне редкими [2, с. 74]. Лишь с последней трети XVIII в. происходит заметная активизация исследовательской деятельности, обусловленная интенсивным развитием русско-кавказских отношений. В данном контексте и местные архитектурные памятники также все чаще упоминаются в научных трудах, мемуарной литературе и пр. [1, с. 4]. В литературе, как правило, выделяются их основные виды, предназначение. Разумеемся, в основном это были скорее общие описания, отражавшие впечатления путешественников. Начало комплексному историко-культурному изучению феномена было положено лишь в XX в. К этому времени относится деятельность научных экспедиций, в том числе археологических, подготовивших научное описание и классификацию архитектурных памятников [2, с. 77]. Так, в рамках разработанной в 1920-е гг. Л.П. Семеновым классификации башнни подразделялись на три группы -оборонительные, религиозные и погребальные [3, с. 5]. Исходя из этого, Е.И. Крупнов предложил свою классификацию, включив в первую группу не только оборонительные, но и жилые сооружения, а также замки и остатки заградительных стен [2, с. 78].
С учетом функционального назначения, башенные постройки делятся на жилые, полубоевые и боевые. Жилые, достигающие в высоту, в среднем, 8-10 метров, имеют прямоугольное основание и 2-3 этажа. Полубоевые сооружения, имеющие 3-4 этажа и почти квадратное основание, представляют собой переходную форму от жилых к боевым башням и сочетают в себе элементы и тех, и других. Их высота составляет 12-16 м. Боевые башни с четырехскатной пирамидально-ступенчатой кровлей и квадратным основанием строились в 5-6 этажей. Средняя высота боевых сооружений - 25-26 м [4, с. 13].
Несмотря на широкое освещение темы башенного строительства, сегодня по-прежнему остаются открытыми многие вопросы, требующие всестороннего изучения. Например, к их числу отнесем вопрос датировки башенных построек, так как ученые до сих пор не пришли к общему мнению по этому вопросу (датировки варьируются от XIII-XIV до XVII-XVIII вв.) [5, с. 130]. В качестве другого примера можно привести множественность интерпретаций петроглифов, сохранившихся на стенах башен, склепов и других архитектурных памятников горной Ингушетии.
Одно из первых упоминаний ингушских башен можно встретить в работе естествоиспытателя, доктора медицины, профессора Иоганна Антона Гюльденштедта [6, с. 102], ставшего членом Петербургской Академии наук в 1771 г.: «В ингушских селениях имеются каменные башни. Во время войны мужчины обороняются с верхних этажей, а женщины и дети укрываются в нижней части башни» [7, с. 37]. Очевидно, речь идет о боевых башенных сооружениях, предназначенных для обороны и отражающих характер той эпохи, когда постоянные военные столкновения были обычным явлением.
Более подробное описание башни представлено в «Дневнике путешествия...» немецкого подполковника Леонтия фон Штедера, состоявшего на российской военной службе [8]. Ингушетию немец посетил в 1781 году [5, с. 191]. Он пишет: «Здесь каждая фамилия насчитывает
от 40 до 70 человек и имеет возле своего жилища собственную башню из необработанного камня высотой от 6,5 м до 8,5 м, в центральный вход которой можно попасть по приставной лестнице. Крыша, выложенная из досок, в военное время может быть разобрана. Стены башни не очень прочные; в них имеются небольшие отверстия, но не на всех сторонах; фундамент отсутствует. Каждую башню окружает скромный двор с плохими хижинами» [8, с. 197-198]. По мнению археолога Д.Ю. Чахкиева, в данном случае речь идет о башнях, расположенных в современном ингушском селении Даттых [9].
Горную Ингушетию Штедер описал так: «Область большая и неровная; все склоны гор заселены. Сложно представить себе более прекрасную и романтическую картину. Скалы и холмы усеяны древними замками и коническими, словно пирамиды, башнями». Главной причиной, по которой ингуши возводят свои жилища из камня, а не из дерева, Штедер называет безлесье высокогорной зоны [1, с. 217]. Данное предположение вызывает сомнения, если учитывать географические особенности расположения памятников: горные районы Ингушетии богаты такими каменными породами как известняк, сланец, песчаник и др., которые использовались местными жителями в качестве строительного материала с древних времен. Подтверждением этому служат остатки мегалитических жилых построек в горной Ингушетии, наиболее ранние из которых датируются второй половиной II тыс. до н.э. [10, с. 103].
Кроме того, башенные сооружения, как уже было отмечено ранее, должны были обеспечивать защиту населения от возможных нападений, и использование камня для их строительства представляется более целесообразным. В работе Штедера примечательно также упоминание пограничного укрепления: «Спустившись к реке, мы наткнулись на стену с частично обвалившейся башней, протянутую поперек узкого ущелья между двумя неприступными скалами» [11, с. 129].
Об этой древней заставе в книге «Путешествие в Крым и на Кавказ...», изданной в Берлине в 1815 году, рассказывает и немецкий ученый Моритц фон Энгельгардт. Он отмечает, что уже заброшенная крепость все еще в хорошем состоянии, и в случае военной угрозы несколько опытных стрелков способны воспрепятствовать проникновению значительной силы, поскольку приближаться к воротам, расположенным в узком ущелье, противники смогут лишь по очереди, один за другим Историческую ценность представляет его рисунок, изображающий это место [12].
Рис. 1. Древняя застава в Галга (рисунок Энгельгардта). 1815 г.
Среди ученых бытует мнение, что оба исследователя имеют в виду башенный коплекс Гагиево, постройки которого в настоящее время находятся в полуруинированном или сильно поврежденном состоянии. В районе этого поселка, в наиболее узкой части ущелья, в эпоху позднего Средневековья действительно была воздвигнута каменная заградительная стена высотой около 4 м с широкими воротами, у которых постоянно дежурила вооруженная стража, контролировавшая древнюю торгово-транспортную и военную магистраль - так называемую «Дорогу ингушей» [13, с. 29]. Однако эту точку зрения опровергает У.Б. Гадиев, который
указывает на следующие несоответствия: во-первых, Энгельгардт зафиксировал заставу на левом берегу Ассы, в то время как крепость Гагиево расположена на правом; во-вторых, в Гагиево насчитывается всего одна боевая башня, а на рисунке немецкого ученого их две [14, с. 190].
В конце XIX - начале XX вв. Ингушетию посещал английский путешественник и этнограф Джон Бэддели. В двухтомнике «Суровые склоны Кавказа», изданном в 1940 году, две главы посвящены ингушам - жителям гор и равнины. Англичанин посетил такие горные аулы как Фуртоуг, Эрзи, Бялган, Верхний Хули, Гарак, Салги, Пуй, Хяни и др. [15]. По дороге к Эрзи один из его спутников, Таги Котиев, рассказал легенду об основании этого башенного поселения. «Однажды один человек решил проведать своего друга-кузнеца, но застал его спящим в своей кузнице. Вскоре он заметил, как из ноздри приятеля выползло черное насекомое, пересекло емкость с водой при помощи металлических клешней и исчезло в земле. Проснувшись, кузнец рассказал, что видел сон, в котором он, миновав мост, обнаружил полную сокровищ пещеру. Тогда гость, поразмыслив, обратился к нему с необычной просьбой - позволить построить на месте кузницы башню и обосноваться здесь. Получив согласие, он осуществил задуманное и действительно нашел сокровища, которые, согласно традиции, до сих пор остаются нетронутыми». Главный герой повествования - Янд, легендарный строитель башен и родоначальник фамилии Яндиевых. По словам Бэддели, эта фамилия с тех пор является главной в Эрзи [15, с. 208-209].
Исследователь изучил внутреннее устройство башни, расположенной в западной части селения: «Преодолев ненадежный мост, сооруженный из полусгнивших стволов дерева, я очутился у башни и поднялся на ее самый верхний, пятый этаж при помощи веревочной лестницы. Вход в башню находился на высоте около 3,5 м. Самый высокий потолок в виде крещатого свода имел второй этаж (если считать подвал первым)» [15, с. 209]. Примечательно, что Бэддели сравнивает в своей работе ингушскую башню с ирландской, отмечая, что обе служили для защиты и выполняли роль убежища в неспокойное время. «Это, конечно, не отменяет того факта, что ирландские башни в первую очередь выполняли функции колоколен, но осмелюсь предположить, что они были построены монахами для защиты от врагов. На их верхних этажах всегда имелись три окна и более, и эти верхние помещения предназначались для дозора. В случае приближения неприятеля сторож звоном колокола или другим сигналом оповещал остальных о приближающейся опасности» [15, с. 209-210].
Бэддели также отмечает, что и башни, и склепы были построены одними и теми же людьми, о чем свидетельствует конструкция обоих видов строений. На каждом этаже боевой башни он обнаружил бойницы, а на самом верхнем - боевые проемы, из которых на врага обрушивались камни и другие тяжелые предметы. Он обращает внимание на разный размер камней, из которых сложены стены. Подобные, по его словам, использовались при строительстве саксонских, норманнских и раннеанглийских зданий [15, с. 210-211].
В работе Бэддели затрагивается и вопрос датировки башенных построек: «Некоторые исследователи, например, Вертепов, относят начало их строительства к VII-VIII вв., чему нет никаких доказательств, хотя более вероятным представляется период с XIV по XV вв.» [15, с. 210].
Изучив каменные постройки ингушей и их соседей, исследователь пришел к выводу, что ингушские зодчие славились не только на территории современной Ингушетии, но и за ее пределами: «...ингуши с давних времен были настолько известными строителями боевых башен и склепов, что к ним часто обращались осетины. Судя по всему, речь идет о более широких, низких и массивных постройках, встречающихся на территории Осетии, где более изящные и стройные ингушские башни неизвестны» [15, с. 211]. Впоследствии эта точка зрения нашла подтверждение в научных трудах других исследователей.
Среди них - Бруно Плечке, немецкий этнограф и географ, посвятивший Кавказу десятки научных статей и монографий, опубликованных по результатам научных экспедиций 1920-1930-х гг. Он также отмечает этот факт: «Доказано, что ингуши были известны благодаря своему искусству строительства башен и что они как зодчие привлекались соседними народами для консультаций, в частности, чеченцами и в более редких случаях - осетинами. Судя по всему, Ингушская область является центром зарождения башенной культуры» [16, с. 114].
Оценивая вклад иностранных исследователей XVIII - первой трети XX вв. в изучение истории ингушской башенной культуры, стоит отметить, что они были в числе первых ученых,
которые письменно зафиксировали информацию о малоизученных на тот момент исторических памятниках. Несмотря на явные недостатки, такие как фрагментарность и недостаточная информативность, в целом, принадлежащие им работы имеют важное историческое значение для воссоздания картины прошлого. Они содержат не только интересные сведения, но и иллюстрации в виде зарисовок и фотографий. Роль последних сложно переоценить, поскольку в настоящее время большое число памятников находится в разрушенном и полуразрушенном состоянии.
Литература и источники
1. Кавказ: европейские дневники XIII-XVIII веков / Сост. В. Аталиков. - Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2010. Вып. III. - 304 с.
2. Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. - Магас: Сердало, 2011. - 256 с.
3. Семенов Л.П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925-27 гг. // Известия ИНИИК. Владикавказ, 1928. Вып. 1. - 32 с.
4. Мужухоев М.Б. Ингуши: Страницы истории, вопросы материальной и духовной культуры: Сборник статей. - Саратов: Детская книга, 1995. - 123 с.
5. История Ингушетии / Авт. кол.: М.Б. Долгиева и др. - Магас - Нальчик: Тетраграф, 2011. - 483 с.
6. ПолиевктовМ.А. Европейские путешественники XIII-XVIII веков по Кавказу. - М.: Юрайт, 2022. - 184 с.
7. Гильденштедт И.А. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. - СПб., 2002. - 512 с.
8. Штедер Л. Дневник путешествия в 1781 году от пограничной крепости Моздок во внутренние области Кавказа // Аталиков В.М. - Нальчик, 1996.
9. Информатор: Чахкиев Джабраил Юрьевич, 1955 г.р., г. Магас.
10. ЧахкиевД.Ю. Древности горной Ингушетии. Т.1. - Назрань, 2003. - 143 с.
11. Хадзиева М.М. Ингуши и их соседи в трудах немецких исследователей XVIII-XX веков. - Ростов-на-Дону: Южный издательский дом, 2020. - 304 с.
12. Reise in der Krym und den Kaukasus von Moritz von Engelhardt und Friedrich Parrot. - Berlin, 1815.
13. Чахкиев Д.Ю. Древности горной Ингушетии. Т.2. - Нальчик: Эль-Фа, 2010. - 95 с.
14. Гадиев У.Б. Несколько слов о замке-крепости Гагиево // Кавказ: перекресток культур. - СПб: МАЭ РАН, 2015. - С. 186191.
15. Baddeley J.F. The Rugged Flanks of Caucasus. - L.: Humphrey Milford, 1940.
16. Plaetschke B. Die Tshetshenen. Forschungen zun Volkerkunde des nordostlichen Kaukasus. - Hamburg: Friederichsen, de Gruyter & Co.m.b.H., 1929.
Literature and Sources
1. Kavkaz: evropejskie dnevniki XIII-XVIII vekov / Sost. V. Atalikov. - Nal'chik: Izdatel'stvo M. i V. Kotlyarovyh, 2010. Vyp. III. - 304 s.
2. Krupnov E.I. Srednevekovaya Ingushetiya. - Magas: Serdalo, 2011. - 256 s.
3. Semenov L.P. Arheologicheskie i etnograficheskie razyskaniya v Ingushetii v 1925-27 gg. // Izvestiya INIIK. Vladikavkaz, 1928. Vyp. 1. - 32 s.
4. Muzhuhoev M.B. Ingushi: Stranicy istorii, voprosy material'noj i duhovnoj kul'tury: Sbornik statej. - Saratov: Detskaya kniga, 1995. - 123 s.
5. Istoriya Ingushetii / Avt. kol.: M.B. Dolgieva i dr. - Magas - Nal'chik: Tetragraf, 2011. - 483 s.
6. Polievktov M.A. Evropejskie puteshestvenniki XIII-XVIII vekov po Kavkazu. - M.: Yurajt, 2022. - 184 s.
7. Gil'denshtedt I.A. Puteshestvie po Kavkazu v 1770-1773 gg. - SPb., 2002. - 512 s.
8. Shteder L. Dnevnik puteshestviya v 1781 godu ot pogranichnoj kreposti Mozdok vo vnutrennie oblasti Kavkaza // Atalikov V.M. - Nal'chik, 1996.
9. Informator: Chahkiev Dzhabrail Yur'evich, 1955 g.r., g. Magas.
10. Chahkiev D.Yu. Drevnosti gornoj Ingushetii. T.1. - Nazran', 2003. - 143 s.
11. Hadzieva M.M. Ingushi i ih sosedi v trudah nemeckih issledovatelej XVIII-XX vekov. - Rostov-na-Donu: Yuzhnyj izdatel'skij dom, 2020. - 304 s.
12. Reise in der Krym und den Kaukasus von Moritz von Engelhardt und Friedrich Parrot. - Berlin, 1815.
13. Chahkiev D.Yu. Drevnosti gornoj Ingushetii. T.2. - Nal'chik: El'-Fa, 2010. - 95 s.
14. Gadiev U.B. Neskol'ko slov o zamke-kreposti Gagievo // Kavkaz: perekrestok kul'tur. - SPb: MAE RAN, 2015. - S. 186-191.
15. Baddeley J.F. The Rugged Flanks of Caucasus. - L.: Humphrey Milford, 1940.
16. Plaetschke B. Die Tshetshenen. Forschungen zun Volkerkunde des nordostlichen Kaukasus. - Hamburg: Friederichsen, de Gruyter & Co.m.b.H., 1929.
ЯНДИЕВА АЗА ИСМЕИЛХАНОВНА - аспирант кафедры истории, Ингушский государственный университет. YANDIEVA, AZA I - Ph.D. Student, Department of History, Ingush State University (azayand2991@mail.ru).
УДК 929Ядринцев: 1(091) Б01: 10.24412/2308-264Х-2023-4-22-26
ГОЛОВИНОВ А.В., ГОЛОВИНОВА Ю.В. СИБИРСКИЕ ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ ИХ РЕШЕНИЯ В РАННЕМ ИДЕЙНО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ Н.М. ЯДРИНЦЕВА (1870-е гг.)
Ключевые слова: сибирское областничество, Н.М. Ядринцев, Российская империя, история журналистики, провинция.
В статье представлена палитра сибирских проблем и путей их решения, в освещении известного «областника» Н.М. Ядринцева, созданная им в рамках сотрудничества с центральными периодическими изданиями. Анализу подвергаются по преимуществу опубликованные источники - непосредственно произведения Н.М. Ядринцева. Руководствуясь методологическим инструментарием культурной антропологии и новой интеллектуальной истории авторы отмечают, что проблематику экономического подъёма и материального благосостояния отчего края сибирский интеллектуал активно рассматривал на столбцах журнала «Дело». Не ускользнул от внимания Н.М. Ядринцева и вопрос о сибирской железной дороге. Это была тема государственной важности, так как рельсовые пути должны были крепко связать Азиатскую и Европейскую часть Российской империи. Результаты исследования позволили авторам утверждать, что оформление дискурса
