CC BY
5УДК 94(47).05/07:16/18:325.1 DOI: 10.24412/2308-264X-2023-4-10-18
ВИНОГРАДОВ С.В., КУЛАКОВА Н.И. ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ И ТРАНСФОРМАЦИИ МИГРАЦИОННЫХ МОДЕЛЕЙ В АСТРАХАНСКОЙ ГУБЕРНИИ И ТУРУХАНСКОМ КРАЕ
В XVII-XIX вв.1
Ключевые слова: Астраханская губерния, Туруханский край, Енисейская губерния, трудовая миграция, мигрант, переселение, освоение, рыбный промысел, золотодобыча, пушной промысел
В статье проведен сравнительный анализ миграционных моделей, сложившихся в Астраханском и Туруханском краях в XVII
- начале XIX вв. Данные территории, вошедшие в состав Российского государства, несмотря на различия в природно-климатических условиях, имели ряд общих признаков - наличие значительных природных ресурсов, отдаленность от центра, низкую плотность населения. Эти факторы обусловили схожесть миграционных процессов, особенно на первом этапе освоения указанных земель. Эффективным инструментом государственной политики по заселению Астраханского и Туруханского краев в исследуемый период являлась вольная миграция. Она поддерживалась за счет богатых промысловых ресурсов - пушнины в Восточной Сибири и рыбы в Волго-Каспийском районе. Однако авторы приходят к выводу об ограниченности возможностей данных ресурсов: или по объективным причинам их быстрой исчерпаемости (с чем столкнулся Тураханский уезд), или по субъективным причинам отсутствия свободной рабочей силы (в Астраханской губернии). В обоих случаях потребовались коррекция государственной политики и апробация новых механизмов, способных искусственно продлить вольную миграцию или заменить ее на принудительную.
Важную роль в освоении анализируемых территорий сыграл рыбный промысел, доходы от которого привлекали новых переселенцев, способствуя, тем самым, росту населения. Этот сценарий развития был характерен для Астраханской губернии, в экономике которой он являлся доминирующим. В Туруханском крае, также богатом рыбными запасами, их освоение представлялось не менее перспективным. В исследуемый период наметилось даже определенное сотрудничество между двумя этими регионами в сфере развития рыбной промышленности.
VINOGRADOV, S.V., KULAKOVA, N.I.
FEATURES OF FORMATION AND TRANSFORMATION OF MIGRATION MODELS IN THE ASTRAKHAN PROVINCE AND TURUKHAN REGION IN THE 17th-19th CENTURIES
Key words: Astrakhan province, Turukhansk region, Yenisei province, labor migration, migrant, resettlement, development, fishing, gold mining, fur trade.
The article provides a comparative analysis of the migration patterns that developed in the Astrakhan and Turukhansk regions in the 17th - early 19th centuries. These territories that became part of the Russian state, despite differences in natural and climatic conditions, had a number of common features: the presence of significant natural resources, remoteness from the center, and low population density. These factors determined the similarity of migration processes, especially the first stage of their development. Free migration was an effective tool of state policy for the settlement of these areas in the period under study. It was supported by rich commercial resources: furs in Eastern Siberia and fish in the Volga-Caspian region. However, the authors come to the conclusion that its capabilities are limited: either for objective reasons of their rapid exhaustion (which the Turakhansky district faced), or for subjective ones: the lack of a free labor force (in the Astrakhan province). In both cases, it was necessary to correct the state policy and test new mechanisms capable of artificially prolonging free migration or replacing it with forced migration. n important role in the development of these territories was played by fishing, the income from which attracted new settlers, thereby contributing to population growth. This development scenario was typical for the Astrakhan province, in whose economy it was dominant. In the Turukhansk region, also rich in fish stocks, their development seemed no less promising. During the period under study, there was even some cooperation between these two regions in the development of the fishing industry.
XVI в. в истории Российского государства ознаменовался стратегически важными территориальными приобретениями. Первостепенной задачей Русского правительства стало освоение данных пространств и вовлечение их в орбиту государственных отношений. В этом аспекте интересен опыт заселения и освоения побережий крупнейших рек страны Волги и Енисея
- в Астраханской губернии и в Туруханском (до 1780 г. Мангазейском и Новомангазейском) уезде, соответственно. В обывательском восприятии, а также в официальной делопроизводственной переписке за ними закрепилось устойчивое наименование - край, так как это были территории, далекие от центра и слабо с ним связанные. Несмотря на различные природные условия эти два региона имели много общего с точки зрения государственной политики по освоению окраинных территорий. В экономическом плане обе административные единицы привлекали внимание правительства своими богатствами: пушным зверем в Туруханске, рыбой и солью - в Астрахани.
1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 23-28-00547 «Модель регулирования трудовой миграции в Российской империи в 1861-1914 гг. (на примере формирования промышленно-промысловых кластеров Волго-Каспийского рыболовного района)», This work has been supported by the grants the Russian Science Foundation № 23-28-00547 "Model of regulation of labor migration in the Russian Empire in 1861-1914 (by the example of the formation of industrial and commercial clusters of the Volga-Caspian fishing region)" https://rscf.ru/project/23-28-00547/.
Хозяйственное освоение территорий осложнялось неблагоприятными климатическими условиями, в которых они располагались, и отдаленностью от центра страны, где проживала основная часть населения.
Астраханская губерния располагалась в полупустынной и пустынных зонах, с высокими летними температурами, сопровождающимися затяжной засухой, и холодными зимами, усугубляющимися сильными степными ветрами. Немногочисленное население селилось вдоль крупной речной артерии - Волги. В состав Астраханской губернии входили обширные земли кочевых народов: калмыцкого и киргизского, ведущих традиционный образ жизни, основу которого составляло скотоводство.
Территория Туруханского уезда относилась к арктической зоне Восточной Сибири и в несколько раз превосходила площадь остальной части Енисейской губернии. Суровые климатические условия и слабое транспортное сообщение с другими регионами делали этот район сложным для принудительного заселения и невыгодным для вольной миграции. Основу населения края составляли коренные (автохтонные) сибирские народы: ненцы, селькупы, кеты, энцы, тунгусы (эвенки), якуты, слабо вовлеченные в структуру экономических связей страны, так как они вели традиционное хозяйство. В самых сложных северных районах уезда кочевали коренные самодийские народы (предки нганасан).
До конца XVII в. низовья Енисея мало привлекали русских промышленников и переселенцев, сосредоточением их интересов являлся город Мангазея. Он располагался в районе реки Таз, в междуречье Оби и Енисея, его называли богатейшим городом России, центром пушной торговли не только русских, но и европейских купцов. Значимую роль этот город сыграл и в освоении сибирских территорий. В поисках новых богатых пушным зверем земель промышленники спонсировали казацкие экспедиции в труднодоступные районы. Таким образом был освоен Енисейский волок, которым из Мангазеи в Туруханский край пришли русские промышленники и торговцы. Русскими первопроходцами были основаны в начале XVII в. Туруханское, Хантайское и Инбацкое зимовья, ставшие точками сбора налога-ясака. В течение века количество таких зимовий увеличивалось, достигнув к середине XVIII в. 68 поселений [1, с. 16].
Первоначально сложившаяся модель освоения края была стихийной и мало контролируемой, но, в целом, приемлемой для властей. Основное население края являлось пришлым и было представлено казаками, осваивавшими край в XVI-XVII в., и беглыми, направлявшимися сюда в поисках лучшей жизни и заработка на пушнине. Мигранты заселяли приенисейские территории самостоятельно, и власти закрывали глаза на их происхождение в обмен на бесперебойную поставку пушнины, организацию и поддержание торгового тракта. Эта модель заселения окраинной территории была схожа с освоением Волго-Каспийского рыболовного региона, куда также стекались в большом количестве беглые крестьяне, каторжники, старообрядцы, казаки и др. Они образовывали самовольные поселения в низовьях Волги или на побережье Каспийского моря и составляли важную, хоть и нелегальную, часть трудовых ресурсов региона. Несмотря на многочисленные жалобы и требования их возвращения, адресованные астраханским губернаторам вплоть до середины XIX в., власти региона старались сохранить и легализовать самовольные поселки (если не удавалось отрицать их существование в официальных отчетах) [2, с. 33]. Причина была банальна: для того чтобы выполнять государственный заказ на поставку рыбной продукции (балыка, икры, клея и т.д.) в центральные регионы страны и на экспорт, Астраханской губернии нужна была рабочая сила, нехватка которой остро ощущалась. Попытка властей обеспечить рыбные промыслы крепостными крестьянами, то есть применить привычную для других регионов крепостническую модель освоения, продемонстрировала свою неэффективность [3, с. 1570]. В результате помещики были вынуждены отдавать рыболовные воды в аренду местным рыбопромышленникам, которые, в свою очередь, нанимали рабочих из самовольных поселков.
Притоку трудовых мигрантов в Волго-Каспийский регион потенциально способствовала прямая транспортная артерия - Волга, связывавшая страдающие от перенаселения земледельческие губернии Средней и Верхней Волги с Волго-Каспием. Но максимальная эксплуатация этого маршрута оказалась возможной только после отмены крепостного права. Кроме того, устье Волги изобиловало сложными для судоходства мелями и перекатами, что
создавало препятствия для быстрой доставки и обработки выловленной рыбы, что было особенно важно в условиях жаркого климата. Поэтому заготовка рыбы должна была происходить в непосредственной близости от мест лова, что повлекло за собой создание на побережье обрабатывающих предприятий со значительным количеством рабочих рук. Возможность использования богатых рыбных запасов Волго-Каспийского района сдерживалась слабой заселенностью этой территории, что требовало целенаправленной программы освоения, находившейся в прямой зависимости от переселенческой политики государства.
Транспортная связь в Восточной Сибири, в том числе с отдаленными областями Туруханского края, также поддерживалась за счет водного пути - по рекам Енисею, Пясине, Хатанге. В сравнении с Волгой, это сообщение было гораздо сложнее, дорога шла не только по руслу рек, но и по суше с помощью волока. Существовал и морской путь, его в 1610 г. открыл «торговый человек» Семен Куркин. Он возглавил экспедицию на кочах из Туруханска в низовья Енисея, выйдя в Карское море и пройдя вдоль берега, С. Куркин вошел в реку Пясину. В 1616 г. эта новость стала известна в Тобольске, а позже - в Москве. Опасаясь возможности использования этого маршрута иностранными кораблями, правительством было принято решение о запрещении мангазейского морского хода из Архангельска под угрозой смертной казни [4, с. 54]. Это решение, в числе прочего, сказалось на дальнейшем развитии региона. Следующим видом транспортного сообщения была зимняя дорога, которая повторяла летний водный путь и проходила по замерзшему льду, но уже не на судах, а на упряжках (оленьих, лошадиных, чаще собачьих). Эта дорога получила название Хатангского тракта, созданного и контролируемого государством. Он был важнейшей частью сибирской инфраструктуры, по тракту в центр страны шло «мягкое золото» - пушнина, в обратном направлении доставлялись продовольственные товары, почта и т.д. Русские промышленники размещали свои зимовья на незаселенном побережье между Енисейским заливом и устьем р. Пясина. Переселенцы максимально оседали по пути следования тракта, образовывая небольшие поселки (станы) из нескольких домов. Оказавшись в суровых условиях севера, когда привычный хозяйственный уклад оказался малоприменимым, русское население активно перенимало традиции коренных народов: в охоте, рыбалке, приготовлении пищи и т.д. Процесс ассимиляции привел к тому, что в начале XIX в. проживавших вдоль Енисея потомков русских первопроходцев называли затундринскими крестьянами, а расселившихся рядом с Хатангским трактом - долганами. К началу XX в. они и внешне перестали отличаться от коренных народов Сибири.
Таким образом, два этих региона были похожи сложностью своих климатических условий, резко выделявших их из остальных экономических районов страны, богатством природных ресурсов, удаленностью от центральных территорий страны, сочетавшейся со слабой заселенностью и освоенностью русским населением. Вольная миграционная модель в XVI-XVII в. выполнила свою основную задачу. Она позволила быстро проникнуть вглубь окраинных районов и проложить маршрут к их основным богатствам. Но со временем потребовалось обновление существовавшей модели, поскольку она не могла обеспечить дальнейшее освоение территорий. Ее слабая эффективность была связана с господствовавшим в стране крепостным правом, которое существенно ограничивало возможности вольной миграции.
Потоки вольной трудовой миграции могли поддерживаться только при наличии стабильного источника дохода для переселенцев. Для Астраханской губернии это были рыбная и соляная добыча, для Туруханского уезда - пушниной промысел. И если освоение рыбных богатств происходило постепенно, объемы рыбодобычи наращивались в прямой зависимости от количества рабочих, то приносивший баснословный доход пушной промысел, в который было вовлечено как пришлое, так и автохтонное население Туруханского края, развивался стремительно. Добровольная миграция «за мягкой рухлядью» продолжалась вплоть до начала XIX в., но, в отличие от остальных территорий Восточной Сибири, пик охотничьего бума в Туруханском крае пришелся на первую половину XVIII в. Это было связано с кризисом пушного промысла в таежной части Сибири, где значительно сократилась численность дававшего дорогостоящий мех соболя, после чего основной промысел сосредоточился на добыче более дешевого песца. Промысел из тайги сместился на север, в тундровую часть Туруханского края - районы рек Хеты, Хатанги, Анабар, известные изобилием песца с высоким качеством меха [5, с. 75]. Промысловый кризис привел к быстрому экономическому упадку г. Мангазеи, и в 1672 г. Туруханское зимовье стало
административным центром Мангазейского уезда и точкой сбыта пушнины. Туруханская ярмарка, несмотря на непродолжительные сроки своей работы, собирала не только енисейских, но и московских, архангельских и др. купцов [6, с. 423]. На короткий срок это обеспечило развитие города и приток населения в рамках вольной миграции. Но вслед за популяцией соболя, быстро оказалась истреблена и популяция песца, а торговля пушниной и торговый центр - Туруханск -постепенно пришли в упадок. Это остановило дальнейшее проникновение в край промышленников и торговцев, а вместе с ними и русских переселенцев.
Следующей апробированной переселенческой моделью освоения окраинных территорий, справедливой для XVII в. в Сибири и XVIII в. в Астраханской губернии, являлось создание казачьих поселений. Как правило, казачья миграция использовалась для приграничных районов, где, во-первых, остро стоял вопрос внешней угрозы, и на переселенцев возлагалась задача защиты территорий, и, во-вторых, была возможность занятия земледелием, являвшимся традиционным для казачьего уклада. Такой сценарий был характерен для государственной политики по заселению Астраханской губернии в XVIII в., в частности, по заселению пути следования Астраханского почтового тракта, граничившего с бескрайними степными пространствами и кочевавшими киргизами и калмыками. Именно так в середине XVIII в. были образованы станицы Грачевская, Ветлянская, Копановская, Косикинская и др. [7, с.754]. Рядом с ними на севере Астраханской губернии в Черноярском и Царевском уездах образовались поселки переселившихся с западной части страны (Воронежской, Тамбовской, Харьковской губерний) государственных крестьян: однодворцев и войсковых обывателей (села Болхуны, Тамбовка, Харабали др.) [8]. Новопоселенцы из-за сложных условий ведения сельского хозяйства, частых засух, перенесли основной упор с земледелия на скотоводство, начав разводить адаптированные к местному климату породы овец и переняв у кочевников способы ведения хозяйства. И если жители казацких станиц активно осваивали рыболовство, то крестьяне, даже имевшие во владении рыболовные воды, основным своим занятием считали земледелие и овцеводство, в то время как рыбная ловля носила вспомогательный характер, осуществлялась для внутреннего потребления и была очень незначительной. В качестве другого вида подсобного хозяйства, приносящего большую прибыль, енотаевские крестьяне занимались перевозкой грузов на волах на Урюпинскую и Карповскую ярмарки [9, с. 7-9].
В Восточной Сибири, как указывалось выше, освоение территорий казаками происходило параллельно с вольной миграцией промышленников, и было связано с обложением местного населения ясаком. Образование непосредственно казачьих поселений и заселение ими территорий также обуславливалось необходимостью контроля за поступлением налога в казну, а также для обеспечения безопасности в регионе. Таким образом, первоначально образовывались ясачные зимовья - центры уплаты ясака коренными народами. Зимовья не требовали большого и постоянного населения. Укрепленными же пунктами казачьих поселений с постоянным воинским контингентом являлись остроги. Их число быстро росло на протяжении XVII-XVШ вв., но количество служилых людей в этот период значительно колебалось: к концу XVII в. их численность в Сибири составила более 5,5 тыс. чел., к середине следующего века эта цифра уменьшилась на тысячу человек [10, с. 112].
В низовьях Енисея условия для ведения сельского хозяйства практически отсутствовали, что ограничивало освоение края в рамках казачьей и крестьянской миграционных моделей. Поэтому была сделана ставка на принудительную миграцию ссыльного элемента. В течение 18191859 гг. ежегодное количество отправленных в ссылку в Сибирь колебалось от 6,6 до 7,8 тыс. человек, в 1837 г. в Енисейской губернии насчитывалось до 31 тыс. ссыльных [11, с. 56]. Еще одним способом пополнения населения стало перемещение в низовья Енисея старообрядцев и сектантов [12, с. 134]. Несмотря на предпринятые усилия, к середине XIX в. демографическая ситуация в Туруханском крае изменилась слабо: русское население продолжало составлять меньшую часть от всех жителей уезда [13, с. 89]. Государственная помощь переселенцам была незначительна и малоэффективна, работа казенных запасных хлебных магазинов, призванных спасти население от голода, и поставки хлеба в целом, превращались в доходное дело для чиновников всех уровней [14, с. 60]. Властями предоставлялись денежные ссуды для покупки скотины, но в условиях суровых зим и отсутствия запасов корма, скот забивался на мясо в первый же год [15, с. 119]. Частная торговля не покрывала потребностей местного населения в продуктах,
поскольку цены на них, с учетом доставки и отсутствия конкуренции или контроля властей, были завышены. Особенно они взлетали в годы голода и эпидемий. Предложенные правительством послабления переселенцам по выплате податей и исполнению рекрутской повинности, не являлись мотивирующим фактором для людей, согласных идти даже на каторгу, но не оставаться жить в таких условиях [12, с. 135].
В отличие от Туруханского края, поток добровольных переселенцев в остальные уезды Енисейской губернии к началу XIX в. вырос в несколько раз, что было связано с обнаружением и разработкой в 1830-х гг. другого ценного природного ресурса - золотых приисков. Наиболее благодатными в этом отношении оказались Ачинский, Канский, Красноярский и Минусинский уезды. На протяжении первой половины XIX в. сибирская «золотая лихорадка» увеличила количество работников приисков в этих уездах со 190 чел. в 1839 г. до 19 757 чел. в 1846 г. В последующие десятилетия численность занятых на приисках рабочих несколько колебалась, но в среднем держалась на уровне 17 000 чел. в год [16, с. 102-103].
Несмотря на то, что енисейское понизовье и Туруханский уезд не были вовлечены в «золотую лихорадку» и не могли сравниться по численности добровольных переселенцев с другими уездами губернии, данная территория имела еще один важный биоресурс - богатые запасы рыбы, в том числе ценных пород. Расширение числа потребителей рыбной продукции за счет новоприбывшего на золотодобычу населения, позволяло получать высокие доходы как рыбопромышленникам, так и ловцам - коренному населению, что, в свою очередь, могло способствовать возвращению привлекательности уезда для потенциальных переселенцев. К 1830-м гг. относится время начала попыток перевода рыбной ловли из подсобного занятия коренного населения в самостоятельный промысел.
Одним из первых, кто обратил внимание на рыбные богатства края с позиции перспективности их промышленной разработки, был первый губернатор образованной в 1804 г. Томской губернии, в состав которой вошел и Туруханский уезд, - Василий Семенович Хвостов. Он предложил первый план разработки рыбных запасов, для которого требовалось всего два больших парусных судна. Одно из них ранней весной отправлялось в устья Енисея с двумя или тремя артелями ловцов и засольщиков и необходимыми годовыми запасами продовольствия, рыболовных снастей, соли. В течение всего года команда вместе с судном оставалась на промысле, и только следующей весной, когда взамен ему приходил второй корабль, артельщики завершали свою работу и отправлялись в Енисейск вместе с заготовленной продукцией [17, с. 265]. Этот проект так и остался в бумажном виде, поскольку в качестве основного заказчика и спонсора губернатор видел государство, у которого не нашлось средств на его осуществление.
Выполнить нереализованный план местных властей смогла частная инициатива сибирских купцов-перекупщиков, отправлявших парусно-гребные лодки в низовья Енисея с продовольственными запасами и с нанятыми специалистами - засольщиками рыбы [18, с. 14-15]. Несмотря на то, что снаряжение крупного судна с экипажем обходилось до 1500 руб., енисейские торговые экспедиции приносили купцам хорошую прибыль. В низовья Енисея суда доставляли засольщиков рыбы с необходимым инвентарем, солью, бочками и т.п., а также ткани, чай, табак, оружейные припасы и другие необходимые населению товары. Обратно суда доставляли рыбу, купленную на вырученные от продажи продуктов и товаров деньги. Прибыль купцов складывалась из разницы цен покупки рыбы на промыслах и ее продажи оптовым или индивидуальным покупателям. По утверждению М.Ф. Кривошапкина, осетров в Енисейске они продавали в 3 раза дороже, чем покупали на промыслах, а муксунов, которые лучше хранились и пользовались большим спросом, продавали дороже даже в 6-10 раз [19, с. 15].
Вопрос заселения края не мог быть решен исключительно переселением населения в регион, ключевая проблема заключалась в адаптации пришлого контингента к природным условиям и возможности самостоятельно обеспечивать себя необходимыми для жизни ресурсами. Этим вопросом задавались как представители местной власти губернии и уездов - В.С. Хвостов, А.П. Степанов, Н.Н. Муравьев, так и исследователи края, например, Ф.П. Шаховский [20-22]. И здесь ставка делалась как раз на развитие рыбного промысла. Отмечалось, что привычные навыки сельскохозяйственной деятельности переселенцев были бесполезны в новых условиях, где залогом выживания были успешно апробированные коренными жителями рыбная ловля и охота. Ссыльный декабрист Ф. П. Шаховской, оставивший богатый материал о природе и условиях
жизни в Туруханском крае, считал, что выбирать потенциальных поселенцев было необходимо из числа жителей рыбных регионов, так как они смогли бы адаптироваться к жизни в данном крае.
Власти же сделали ставку на развитие рыбного промысла и освоение новых технологий обработки рыбы для ее длительного хранения. Это предложение было высказано в ежегодном всеподданнейшем отчете по управлению Восточной Сибири, составленном генерал-губернатором Н.Н. Муравьевым. Предлагалось найти заинтересованных инвесторов среди местных промышленников и купцов, которые финансировали бы приезд с Волги или Урала специалистов, умевших солить рыбу, заготавливать икру, клей и проч. Эта идея понравилась императору, и он собственноручно оставил комментарий: «Сообразить, нельзя-ли таковых приискать» [17, с. 267]. Заинтересованное лицо нашлось: им стал золотопромышленник Пакулев, который стремился развивать новые перспективные отрасли промышленности, ввиду истощения золотых приисков и падения доходов от них. Он выделил на приезд, проживание и работу специалиста из Астрахани 3 000 руб. [23, с. 373].
В 1850-х гг. в Туруханский уезд приехал астраханский рыбопромышленник. То, что его деятельности придавали самое важное значение, доказывает тот факт, что его работу курировал лично енисейский губернатор. За полгода своего пребывания в крае астраханцем были проведены многочисленные опыты засолки местной рыбы и изготовления икры. Наиболее успешным оказался традиционный для Волго-Каспийского района способ соления рыбы с помощью крепкого соляного раствора, или тузлука. Пробная партия (400 пудов) была продана в губернском центре Енисейске «нарасхват» [17, с. 18]. Однако в целом работа астраханского специалиста была признана неудовлетворительной, причиной чему стал неудачный посол осетровой икры и сельди. Сказывалась видовая специфика рыбы: сибирский осетр был более жирным и мелким, как следствие его обитания в холодных арктических речных водах (а не в теплых морских как астраханский осетр). Поэтому способ приготовления самого ценного рыбного продукта -осетровой икры - должен был различаться. Слабосоленная икра по астраханскому рецепту по своим вкусовым характеристикам была высокого уровня, но долго не хранилась, что делало невозможной ее транспортировку. А хорошо просоленная для долгого хранения жирная енисейская икра приобретала горький вкус и не пользовалась спросом. Этот случай показал, что полного переноса астраханской рецептуры на енисейскую почву не получится, несмотря на одинаковые породы промысловых рыб: осетровые, лососевые, карповые.
Что касается сельди, то до начала 1870-х гг. в Астраханской губернии ее ловили исключительно для вытопки жира и не употребляли в пищу (из-за особенностей нерестового хода каспийская сельдь в простонародье называлась бешенка, и в поверьях волжских рыбаков у употреблявших ее в пищу людей могло случится расстройство сознания) [24, с. 242]. Несмотря на то, что первые рецепты и опытные засолы были проведены экспедицией К.М. Бэра, массовое изготовление соленой сельди началось лишь с развитием транспортной инфраструктуры, способной доставить продукт до основного потребителя - растущего городского населения центральной части страны. Стоимость соленой сельди была достаточно низкой, что сделало этот продукт популярным среди небогатых слоев населения.
Таким образом, у приехавшего в 1850-х гг. в Енисейскую губернию астраханского рыбопромышленника отсутствовал опыт в посоле сельди, и получившийся неудачный результат был вполне закономерен. Кроме того, как позже было доказано исследованиями ихтиологов, енисейская сельдь относилась к семейству сиговых, и, таким образом, к ней не могли быть применены астраханские методы засола. Важное значение в засолке играло и качество используемой соли. Для опытных засолов астраханцу была предоставлена соль не местного, а томского производства, качеством превосходившая более распространенную в Тураханске соль Троицкого солеварного завода. Несмотря на то, что солеварня обеспечивала солью всю губернию, качество ее было низкого уровня: она содержала много примесей, была крупной и для засола рыбы ее требовалось намного большее количество, чем было предусмотрено астраханскими рецептами [25, с. 184]. Но несмотря на ряд неудач, метод засолки с помощью тузлука оказался востребованным и позднее использовался местными рыбопромышленниками.
Важное значение, в отрицательной оценке работы астраханца сыграло и личное отношение местного начальства в Туруханске. По сведениям дореволюционного исследователя П.И. Третьякова, городской глава решил не продолжать работу астраханского специалиста, поскольку
был уверен в ее нерентабельности. Он считал, что приготовленная по астраханскому рецепту рыба не будет пользоваться спросом у покупателя. Местные жители привыкли к специфичному вкусу рыбы, «с душком», приготовленной по способу коренных сибирских народов. Так как местные народности рыбу не хранили, а употребляли в пищу сразу после улова, они практически не использовали соль для консервации продуктов: зимой рыбу ели сырой - строганина, а летом особенно были популярны такие способы приготовления как сушение, вяленье и закваска. Еще одной яркой енисейской особенностью обработки рыбы была минимальная ее разделка: рыбу не потрошили и не чистили. Приготовленная таким образом рыба (квашенная) и сегодня пользуется спросом у коренных народов, считаясь блюдом их традиционной кухни. Но именно этот вид ее приготовления вызывал наиболее стойкое неприятие у русских переселенцев и, особенно, у приезжих чиновников, из-за своего специфического запаха и вкуса. Местные власти видели причины этого или в необразованности местных жителей, или в плохом качестве соли, настаивая, что для засолки должна использоваться самосадочная соль. Вот как описывал подобный способ приготовления рыбы П.И. Третьяков: рыба складывалась в емкость или земляную яму и оставлялась на несколько дней «кваситься», а затем употреблялась в пищу.
Отдельно стоит отметить, что обработка рыбы на Волго-Каспийских рыбных промыслах -это сложный процесс, требовавший большого опыта и мастерства, а также узкой специализации работника. Существовали отдельно неводчики, солельщики, резальщики, икорщики и т.д. Поэтому универсального специалиста, владевшего всеми навыками, найти было сложно. Такие мастера высоко ценились в самой Астраханской губернии, поэтому заинтересовать их на переезд в другую губернию было сложно.
Несмотря на все усилия властей, в 1860-х гг. Туруханский край продолжал оставаться слабо освоенным и мало интегрированным в общероссийское экономическое пространство. Туруханск настолько стремительно терял свое значение в экономике Восточной Сибири, что томский гражданский губернатор В.С. Хвостов предлагал упразднить его совсем и не тратить ресурсы на его содержание [26, с. 75]. Но эта инициатива шла вразрез с общегосударственной политикой. Заселению и развитию удаленных от центра территорий уделялось особое внимание российского правительства. Включение таких районов в торгово-экономическую и социокультурную жизнь страны способствовало решению стратегической задачи закрепления в составе Российской империи окраинных и приграничных территорий, населенных преимущественно нерусским населением, их стабильного развития и общественного спокойствия.
За период XVI-XIX вв. в рассматриваемых регионах было апробировано несколько миграционных моделей. Несмотря на разные природно-климатические условия, сравнительный анализ, проведенный в исследовании, выявил общие тенденции в формировании миграционных моделей, что особенно применимо к периоду XVI-XVII вв.
Вольная миграционная модель была, своего рода, универсальной. Она позволяла освоить любую территорию с наличием природных ресурсов, вне зависимости от ее географических особенностей, развитости транспортного сообщения, удаленности от центра и т.п. Модель показывала свою эффективность в обоих рассматриваемых регионах, несмотря на ряд их отличий, вплоть до XVIII в., когда она достигла своих максимально возможных в условиях крепостного права показателей: объем свободных людских трудовых ресурсов, которые можно было вовлечь в миграционный процесс, был ограничен.
Поэтому с XVIII в. на государственном уровне начинается поиск новой стратегии заселения окраинных территорий, которая показала бы большую эффективность по сравнению с вольной миграцией. В Астраханской губернии такими вариантами решения проблемы заселения края стали казачья и крестьянская миграции, инициированные центральной властью. Для Туруханского уезда данные типы миграционных моделей оказались неприменимы, поэтому местные власти пытались искусственно стимулировать и продлить вольную миграцию с помощью освоения рыбных ресурсов региона. Но преобладающей с начала XIX в. стала принудительная миграция, состоявшая из ссыльных и каторжников.
В цедом, в дореформенный период государство активно искало возможные виды миграционных моделей для заселения окраинных территорий, но не одна ткая модель не могла быть универсальной.
Литература и источники
1. АуэрбахН.К. Заселение и развитие промыслов в низовьях реки Енисея. - Красноярск: Краснояр. гостип., 1929. - 30 с.
2. Ещенко Ю.Г., Красноженова Е.Е. Проблемы обустройства вольных мигрантов в Волго-Каспийский рыболовный район в пореформенный период // Вопросы истории. - 2023. - № 5-2. - С. 30-43.
3. Виноградов С.В., Ещенко Ю.Г., Лихолет О.В., Савельева Е.В. Проблемы освоения окраинных российских территорий в XVIII в.: поиск стратегии (на примере Волго-Каспийского рыболовного района)// Былые годы. - 2022. - №№17(4). - С.1564-1574.
4. Визе В.Ю. Русские полярные мореходы их промышленных, торговых и служилых людей XVII-XIX вв. Биографический словарь. - М-Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948. - 72 с.
5. Дьяченко В.И. "Большая русская дорога" - территория этнокультурного взаимодействия на Таймыре // Социальные отношения в историко-культурном ландшафте Сибири: Сборник научных статей. - СПб.: Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН, 2017. - С. 72-135.
6. Степанова О.Б. Антропогенный ландшафт бассейнов Таза и Турухана в XVII-XIX вв.: история vs теория// Человек и Север: Антропология, археология, экология: материалы Всероссийской научной конференции, Тюмень, 02-06 апреля 2018 года. -Вып. 4. - Тюмень: Тюменский научный центр Сибирского отделения Российской академии наук, 2018. - С. 422-425.
7. Виноградов С.В., Ещенко Е.В., Савельева Ю.Г., Турицын И.В. Значение трудовой миграции в освоении окраинных территорий Российской империи в 1861-1914 гг. (на примере Волго-Каспийского рыболовного района) // Былые годы. - 2021. - № 16(2). - С. 750-759.
8. Ревизские сказки о войсковых жителях Черноярского уезда Астраханской губернии за 1823 год // ГААО. Ф.687. Оп.2. Д.876; Дело о переселении крестьян Воронежской губернии в Астраханскую губернию 1824-1833 гг. // ГААО. Ф.687. Оп.1а. Д.4.; Ревизские сказки населения селения Вязовского (Вязовка) Черноярского уезда Астраханской губернии и приписанных к нему бывших военнослужащих, а так же переселенцев из Воронежской, Тамбовской и Самарской губерний за 1858 год // ГААО. Ф.687. 0п.10. Д.20.; Ревизские сказки семейств государственных крестьян, отставников и бессрочных отпускников военного ведомства, причисленных к селам Черноярского уезда Астраханской губернии за 1858 - 1879 годы // ГААО. Ф.687. Оп.2. Д.2222.
9. Восток. - 1867. - №1. - С.7-9.
10. Свириденко Л.Е. Основные вехи истории казачества Приенисейского региона // Молодёжь Сибири - науке России: Материалы международной научно-практической конференции, Красноярск, 19 апреля 2023 года / Сост. Л.М. Ашихмина. Т.
11. - Красноярск: Сибирский институт бизнеса, управления и психологии, 2023. - С.110-114.
11. Лысков В.М. Исторические и экономические предпосылки возникновения артелей старателей при добыче золота // Проблемы социально-экономического развития Сибири. - 2018. - № 3(33). - С. 54-56.
12. КомлеваЕ.В. "Народ молодой и здоровый": русские поселенцы в Туруханском крае в конце XVIII - первой половине XIX века // Вестник Оренбургского государственного педагогического университета. Электронный научный журнал. - 2017. - № 3(23). - С. 132-143.
13. Хоменко Д.Ю. Коренные народы Сибири в условиях фронтира и модернизационных процессов (XIX - начало XX вв.)// Сибирь в изменяющемся мире. История и современность: материалы всероссийской научно-теоретической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора В.И. Дулова, Иркутск, 26-27 апреля 2013 года. - Иркутск: ВосточноСибирская государственная академия образования, 2013. - С. 89-92.
14. Комлева Е.В. "Края сего недостатки": записка томского гражданского губернатора В. С. Хвостова о проблемах вверенной ему губернии (1806 г.) // Библиография. Археография. Источниковедение: Сборник статей и материалов. - Вып. 4. - СПб.-М.: ООО "Старая Басманная", 2019. - С. 58-65.
15. ЛаткинН.В. Енисейская губерния, ее прошлое и настоящее. - СПб.: Тип. В.А. Тиханова, 1892. - 466 с.
16. Чудновский С. Енисейская губерния к трехсотлетнему юбилею (статистическо-публицистические этюды). - Томск: типография «Сибирской газеты», 1885. - 195 с.
17. Третьяков П.И. Туруханский край, его природа и жители. - СПб.: тип. В. Безобразова и К°, 1871. - 316 с.
18. Сибирский вестник. - 1820. - Ч. XII. - С. 14-15.
19. Гайдин С.Т., Бурмакина Г. А. Влияние пароходства на развитие рыболовного и охотничьего промыслов в Енисейской губернии (1863-1917 годы) // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. - 2016. - № 3. - С. 14-23.
20. ХвостовВ.С. О Томской губернии и о населении большой сибирской дороги до Иркутской границы. - СПб., 1835.
21. СтепановА.П. Енисейская губерния: [ч. 1-2]. - СПб.: Тип. Конрада Вингебера, 1835. - 364 с.
22. Комлева Е.В. Селения Туруханского края в записках декабриста Ф.П. Шаховского // Исторический курьер. - 2020. - № 6 (14). - С. 128-137.
23. Кытманов А.И. Краткая летопись Енисейскаго уезда и Туруханскаго края Енисейской губернии, 1594-1893 год. -Красноярск: СФУ, 2016. - 850 с.
24. ЛендерН. Волга: очерки и картины: с картой Поволжья. - СПб.: типография А.С. Суворина, 1889. - 299 с.
25. КривошапкинМ.Ф. Енисейский округ и его жизнь. - СПб.: Тип. В. Безобразова, 1865. - Т. 2. - 666 с.
26. Комлева Е.В. «Место злоупотреблений и беззаконий»: Туруханск в конце XVIII - начале XIX в. // Вестник Томского государственного университета. - 2017. - № 424. - С. 74-79.
References and Sources
1. Auerbah N.K. Zaselenie i razvitie promyslov v nizov'yah reki Eniseya. - Krasnoyarsk: Krasnoyar. gostip., 1929. - 30 c.
2. Eshchenko Yu.G., Krasnozhenova E.E. Problemy obustrojstva vol'nyh migrantov v Volgo-Kaspijskij rybolovnyj rajon v poreformennyj period // Voprosy istorii. - 2023. - № 5-2. - S. 30-43.
3. Vinogradov S.V., Eshchenko Yu.G., Liholet O.V., Savel'eva E.V. Problemy osvoeniya okrainnyh rossijskih territorij v XVIII v.: poisk strategii (na primere Volgo-Kaspijskogo rybolovnogo rajona)// Bylye gody. - 2022. - №17(4). - S.1564-1574.
4. Vize V.Yu. Russkie polyarnye morekhody ih promyshlennyh, torgovyh i sluzhilyh lyudej XVII-XIX vv. Biograficheskij slovar'. - M-L.: Izd-vo Glavsevmorputi, 1948. - 72 s.
5. D'yachenko V.I. \"Bol'shaya russkaya doroga\" - territoriya etnokul'turnogo vzaimodejstviya na Tajmyre // Social'nye otnosheniya v istoriko-kul'turnom landshafte Sibiri: Sbornik nauchnyh statej. - SPb.: Muzej antropologii i etnografii im. Petra Velikogo (Kunstkamera) RAN, 2017. - S. 72135.
6. Stepanova O.B. Antropogennyj landshaft bassejnov Taza i Turuhana v XVII-XIX vv.: istoriya vs teoriya// Chelovek i Sever: Antropologiya, arheologiya, ekologiya: materialy Vserossijskoj nauchnoj konferencii, Tyumen', 02-06 aprelya 2018 goda. - Vyp. 4. - Tyumen': Tyumenskij nauchnyj centr Sibirskogo otdeleniya Rossijskoj akademii nauk, 2018. - S. 422-425.
7. Vinogradov S.V., Eshchenko E.V., Savel'eva Yu.G., Turicyn I.V. Znachenie trudovoj migracii v osvoenii okrainnyh territorij Rossijskoj imperii v 1861-1914 gg. (na primere Volgo-Kaspijskogo rybolovnogo rajona) // Bylye gody. - 2021. - № 16(2). - S. 750-759.
8. Revizskie skazki o vojskovyh zhitelyah Chernoyarskogo uezda Astrahanskoj gubernii za 1823 god // GAAO. F.687. Op.2. D.876; Delo o pereselenii krest'yan Voronezhskoj gubernii v Astrahanskuyu guberniyu 1824-1833 gg. // GAAO. F.687. Op.1a. D.4.; Revizskie skazki naseleniya seleniya Vyazovskogo (Vyazovka) Chernoyarskogo uezda Astrahanskoj gubernii i pripisannyh k nemu byvshih voennosluzhashchih, a tak zhe pereselencev iz Voronezhskoj, Tambovskoj i Samarskoj gubernij za 1858 god // GAAO. F.687. 0p.10. D.20.; Revizskie skazki semejstv gosudarstvennyh krest'yan, otstavnikov i bessrochnyh otpusknikov voennogo vedomstva, prichislennyh k selam Chernoyarskogo uezda Astrahanskoj gubernii za 1858 - 1879 gody // GAAO. F.687. Op.2. D.2222.
9. Vostok. - 1867. - №1. - S.7-9.
10. Sviridenko L.E. Osnovnye vekhi istorii kazachestva Prienisejskogo regiona // Molodyozh' Sibiri - nauke Rossii: Materialy mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii, Krasnoyarsk, 19 aprelya 2023 goda / Sost. L.M. Ashihmina. T. II. - Krasnoyarsk: Sibirskij institut biznesa, upravleniya i psihologii, 2023. - S.110-114.
11. Lyskov V.M. Istoricheskie i ekonomicheskie predposylki vozniknoveniya artelej staratelej pri dobyche zolota // Problemy social'no-ekonomicheskogo razvitiya Sibiri. - 2018. - № 3(33). - S. 54-56.
12. Komleva E.V. \"Narod molodoj i zdorovyj\": russkie poselency v Turuhanskom krae v konce XVIII - pervoj polovine XIX veka // Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. Elektronnyj nauchnyj zhurnal. - 2017. - № 3(23). - S. 132-143.
13. Homenko D.Yu. Korennye narody Sibiri v usloviyah frontira i modernizacionnyh processov (XIX - nachalo XX vv.)// Sibir' v izmenyayushchemsya mire. Istoriya i sovremennost': materialy vserossijskoj nauchno-teoreticheskoj konferencii, posvyashchennoj 100-letiyu so dnya rozhdeniya professora V.I. Dulova, Irkutsk, 26-27 aprelya 2013 goda. - Irkutsk: Vostochno-Sibirskaya gosudarstvennaya akademiya obrazovaniya, 2013. - S. 89-92.
14. Komleva E.V. \"Kraya sego nedostatki\": zapiska tomskogo grazhdanskogo gubernatora V. S. Hvostova o problemah vverennoj emu gubernii (1806 g.) // Bibliografiya. Arheografiya. Istochnikovedenie: Sbornik statej i materialov. - Vyp. 4. - SPb.-M.: OOO \"Staraya Basmannaya\", 2019. - S. 58-65.
15. Latkin N.V. Enisejskaya guberniya, ee proshloe i nastoyashchee. - SPb.: Tip. V.A. Tihanova, 1892. - 466 s.
16. Chudnovskij S. Enisejskaya guberniya k trekhsotletnemu yubileyu (statistichesko-publicisticheskie etyudy). - Tomsk: tipografiya «Sibirskoj gazety», 1885. - 195 s.
17. Tret'yakov P.I. Turuhanskij kraj, ego priroda i zhiteli. - SPb.: tip. V. Bezobrazova i K°, 1871. - 316 s.
18. Sibirskij vestnik. - 1820. - Ch. XII. - S. 14-15.
19. Gajdin S.T., Burmakina G. A. Vliyanie parohodstva na razvitie rybolovnogo i ohotnich'ego promyslov v Enisejskoj gubernii (1863-1917 gody) // Vestaik Severnogo (Arkticheskogo) federal'nogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye i social'nye nauki. - 2016. - № 3. - S. 14-23.
20. Hvostov V.S. O Tomskoj gubernii i o naselenii bol'shoj sibirskoj dorogi do Irkutskoj granicy. - SPb., 1835.
21. Stepanov A.P. Enisejskaya guberniya: [ch. 1-2]. - SPb.: Tip. Konrada Vingebera, 1835. - 364 s.
22. Komleva E.V. Seleniya Turuhanskogo kraya v zapiskah dekabrista F.P. Shahovskogo // Istoricheskij kur'er. - 2020. - № 6 (14). - S. 128-137.
23. Kytmanov A.I. Kratkaya letopis' Enisejskago uezda i Turuhanskago kraya Enisejskoj gubernii, 1594-1893 god. - Krasnoyarsk: SFU, 2016. - 850 s.
24. Lender N. Volga: ocherki i kartiny: s kartoj Povolzh'ya. - SPb.: tipografiya A.S. Suvorina, 1889. - 299 s.
25. Krivoshapkin M.F. Enisejskij okrug i ego zhizn'. - SPb.: Tip. V. Bezobrazova, 1865. - T. 2. - 666 s.
26. Komleva E.V. «Mesto zloupotreblenij i bezzakonij»: Turuhansk v konce XVIII - nachale XIX v. // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. - 2017. - № 424. - S. 74-79.
ВИНОГРАДОВ СЕРГЕЙ ВАДИМОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Центра изучения истории Нижнего Поволжья советского периода, профессор кафедры истории России, Астраханский государственный университет им. В.Н. Татищева ([email protected]).
КУЛАКОВА НАТАЛИЯ ИГОРЕВНА - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России, Астраханский государственный университет им. В.Н. Татищева ([email protected]).
VINOGRADOV, SERGEY V. -Doctor of History, Professor, Chief Researcher of the Center of Research of History of Lower Volga Region during Soviet Period, Professor of Department of Russian history, Astrakhan Tatishchev State University ([email protected]).
KULAKOVA, NATALIA I. - Ph.D. in History, Associate Professor of Department of Russian history Astrakhan Tatishchev State University ([email protected]).
УДК 908:728.03 DOI: 10.24412/2308-264X-2023-4-18-22
ЯНДИЕВА А.И.
СВЕДЕНИЯ О БАШЕННЫХ ПОСТРОЙКАХ ИНГУШЕТИИ В ТРУДАХ ИНОСТРАННЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ XVIII - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВВ.
Ключевые слова: Ингушетия, Северный Кавказ, ингуши, история, башенная культура, иностранные исследователи.
В статье рассматриваются и анализируются сведения об ингушской башенной культуре, представленные в трудах таких иностранных исследователей как Гюльденштедт, Штедер, Энгельгардт, Бэддели, Плечке. Отмечается, что данные материалы, в которых отражены особенности восприятия иностранными учеными самобытной башенной архитектуры ингушей, малоизвестные детали и иллюстрации, имеют важное историческое значение. Показано, что если до XVIII в. сведения о башенных постройках были поверхностными и крайне редкими, то с последней трети XVIII в., когда наблюдается активизация исследовательской деятельности в Ингушетии, связанная с развитием русско-кавказских отношений, местные архитектурные памятники все чаще упоминаются в научных трудах и воспоминаниях. Главным образом ученые выделяли их основные виды и предназначение. Разумеемся, в основном это были скорее общие описания, отражавшие общие впечатления путешественников.
YANDIEVA, A I.
INFORMATION ABOUT THE TOWER BUILDINGS OF INGUSHETIA IN THE WORKS OF FOREIGN RESEARCHERS OF THE XVIII - FIRST THIRD OF THE XX CENTURIES
Key words: Ingushetia, North Caucasus, Ingush, history, tower culture, foreign researchers.
The article examines and analyzes information about the Ingush tower culture, presented in the works of such foreign researchers as Guldenshtedt, Steder, Engelhardt, Baddeley, Plechke. It is noted that these materials, which reflect the peculiarities of the perception
