CC BY
290
УДК 347.441.4
СУЩНОСТЬ (СУЩЕСТВО) СМЕШАННОГО ДОГОВОРА
© Уралова А. А., 2012
Рассматривается вопрос о сущности (существе) смешанного договора в контексте п. 3 ст. 421 ГК РФ. Выводы автора сделаны на основании исследования каузы сделки (договора), рассмотрения способов толкования договора и с учетом особенностей правового регулирования смешанных договоров.
Ключевые слова: смешанный договор; сущность договора; толкование договора; цель договора; кауза договора; правовое регулирование.
В п. 3 ст. 421 ГК РФ [1] закреплено положение о том, что к отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора.
Решая вопрос о правовом регулировании отношений, возникающих из смешанных договоров, законодатель употребляет в числе прочих понятие «существо» смешанного договора. Стоит отметить, что приведенная норма — не единственный случай отсылки законодателя к существу каких-либо правовых явлений. Так, в одних случаях ГК РФ прямо ссылается на существо обязательства, как на критерий применимости тех или иных норм (ст. 170, 310, 311, 313, 314, 315, 316, 406, 417, 421, 451 и др.).
В других случаях, подразумевая обращение к сущности договора, законодатель не делает об этом специального указания, но только потому, что оно является излишним, так как в противном случае само применение соответствующих норм становится невозможным. Эти случаи, так или иначе, связаны с проблемой разграничения видов (типов) договоров: купли-продажи, аренды, подряда и т. д. Очевидно, что для того, чтобы отношения сторон регулировались, например, правилами главы ГК РФ о договоре купли-продажи, необходимо, чтобы они являлись таковыми, что не всегда следует из названия договора, так как стороны могут совершить ошибку в его квалификации, или он может быть притворным [2].
В контексте формулировки п. 3 ст. 421 ГК РФ нас интересует рассмотрение не
«сущности» (существа) в широком смысле как универсального понятия, адаптированного под любое правовое явление в гражданском праве, а понятия «сущности» (существа) именно договора, т. е. в узком смысле. В данном случае мы имеем дело с «каучуковой» (абстрактной) категорией. О. А. Покровский указывал, что выделение сущности сделки имеет под собой объективные основания, ее интуитивное отыскание, отличаясь неопределенностью и неустойчивостью, повышенной зависимостью от субъективного усмотрения, противоречит сути нормативного регулирования, а также интересам устойчивости гражданского оборота, заключает в себе опасность судейского произвола [3].
И. О. Иоффе отмечал, что для всестороннего ознакомления с сущностью договора он должен быть изучен и как юридический факт, и как правоотношение, и как форма, используемая при его заключении [4]. В данном случае, исходя из цели исследования, мы используем иной метод познания.
Начнем с общего понимания «сущности». Согласно словарю С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой, понятие «существо» («что-тость» — от лат. цтййИа§) означает сущность, внутреннее содержание чего-нибудь, суть [5]. В связи с тем, что, согласно многим толковым словарям [6] понятия «сущность» и «существо» являются синонимами, в дальнейшем по тексту мы будем использовать категорию «сущность» как наиболее соответствующую целям настоящего исследования.
Категория «сущность» является преимущественно философской. Если обратиться к пониманию «сущности» (существа) в философии, то можно еще раз убедиться в «раз-
мытости» и абстрактности данного понятия. А именно «сущность» — это то, что составляет суть вещи, совокупность ее существенных свойств, субстанциональное ядро [7]. Сущность — это внутреннее содержание предмета, выражающееся в единстве всех его многообразных свойств и отношений [8]. Как верно заметил Б. Рассел, сущность — это «безнадежно сбивающее с толку понятие. По-видимому, понятие сущности вещи имело в виду те из ее свойств, которые нельзя изменить, чтобы она не перестала быть сама собой... В действительности, вопрос о сущности есть вопрос о том, как употреблять слова. Мы употребляем одно и то же имя в различных случаях для довольно разнообразных явлений, которые рассматриваем как проявление одной и той же “вещи” или “лица”. Фактически, однако, это лишь создает удобство словоупотребления... Вопрос этот чисто лингвистический: слово может иметь сущность, но вещь — не может» [9].
Вышеизложенное частично объясняет тот факт, что в юридической литературе практически отсутствуют систематизированные исследования, посвященные непосредственно сущности договора. Думается, такая ситуация сложилась еще и в силу того, что вопросы о сущности договора косвенно затрагиваются при изучении «каузы» сделки (в том числе при раскрытии особенностей (правовой природы) тех или иных договоров [10]), а также при рассмотрении вопросов толкования гражданско-правового договора [11]. Полагаем, что изучение сущности договора посредством рассмотрения вопросов о понятии «каузы» сделки и о толковании договора позволит нам увидеть проблему с разных ракурсов.
Понятие «кауза» в российской цивилисти-ческой доктрине тоже весьма неоднозначно. Напомним, что «кауза» в классическом понимании — это основание сделки, ее направленность на определенный юридический результат. Каузу как правовое понятие следует отличать от экономических, психологических, эмоциональных и иных мотивов совершения той или иной сделки [12].
Все чаще данный термин стали привязывать не только к делению сделок на каузальные и абстрактные, но и к понятию гражданско-правового договора [13]. И. В. Бекленищева, основываясь на логике дореволюционных и современных авторов [14], справедливо приходит к выводу, что
каузу нужно рассматривать в узком и широком смыслах. Под каузой сделки в широком смысле следует понимать основание сделки, т. е. направленность на достижение определенных правовых последствий (установление, изменение или прекращение правовых отношений сторон). В этом смысле юридическое значение каузы состоит в том, чтобы отграничить сделку от иных нравственных, так называемых «джентельменских» соглашений. Под каузой же сделки (договора) в узком смысле следует понимать цель отдельно взятого вида сделки, как-то: направленность на возмездную передачу в собственность по купле-продаже, на оказание услуг и т. п. [15]. Тем самым каузу в узком смысле отождествляют с правовой целью конкретного договора (или признаком направленности [16]).
Определение договора не может быть обусловлено требованием о выделении конкретного основания, или каузы в узком смысле, в качестве его признака. Таким образом, кауза сделки в широком смысле — это необходимое условие ее существования и действительности, а кауза сделки в узком смысле (далее по тексту просто — кауза) есть основание для научной классификации, систематизации отдельных видов договорных обязательств [17] и, как нам видится, для выявления сущности договора в целях осуществления правового регулирования.
Применительно к смешанным договорам можно отметить, что их особенностью является то, что определение сущности всего смешанного договора в целом будет, как правило [18], опосредовано выявлением двух, а иногда и более кауз. К примеру, если смешанный договор содержит в себе элементы договоров купли-продажи и возмездного оказания услуг, то сущность данного договора будет определяться объединением двух кауз на передачу имущества в собственность и на оказание услуг. Именно смешение нескольких кауз (их влияние друг на друга) образует специфику существа смешанного договора.
В этом смысле следует согласиться с тем, что «принцип свободы договора исключает замкнутость устремлений относительно юридического результата и соответственно теоретически исключает “окончательный” набор кауз» [19].
Российское гражданское право относится к правовым системам, не признающим юридический формализм в качестве ведущего
своего принципа. Отдавая должное форме сделки, оно требует, чтобы суду представляли не чисто формальную, а реальную экономическую операцию между сторонами. Тем самым в процессе правоприменения имеет место исследование сущности отношений сторон договора, соответствие которых заявляемой операции является условием применения норм о ней [20].
Соответственно, думается, что существо договора (каузу) можно выявить посредством применения ст. 431 ГК РФ, посвященной толкованию договора. Заметим, что в данной статье не содержится самого термина «существо» договора, но используются такие сходные понятия, как «смысл» договора, «цель» договора. На основании ст. 431 ГК РФ можно раскрыть механизм выявления сущности того или иного договора (в том числе и смешанного).
При рассмотрении вопроса о толковании договора используются, как правило, три теории о приоритете воли или волеизъявления, достаточно глубоко раскрытые в российской цивилистике. А именно: теория воли [21], теория волеизъявления [22] и теория единства воли и волеизъявления [23].
Согласно ст. 431 ГК РФ о воле контрагентов следует судить по буквальному значению содержащихся в договоре слов и выражений. То есть суд обязан буквально толковать договор (по принципу «теории волеизъявления»), и только в том случае, когда содержание последнего не может быть установлено посредством буквального толкования, ему предписано выяснить действительную общую волю сторон с учетом цели договора (по принципу «теории воли»). Последовательная реализация данной нормы на практике приводит к тому, что суд ограничивается использованием только одного способа — грамматического, игнорируя при этом все остальные [24].
По мнению многих исследователей [25], такая позиция законодателя в отношении толкования договора весьма непоследовательна и противоречива. На практике часто встречаются случаи, когда из-за каких-либо искажений текста (опечаток) воля контрагента неправильно отражена. Особенно это актуально при заключении нетипичных договоров, в том числе смешанных. Продемонстрируем это на следующем примере.
ОАО и ООО заключили смешанный договор, в соответствии с которым ОАО должно было поставить второму 1500 тыс.
куб. м леса хвойных пород по себестоимости, а ООО обязывалось выделить ОАО одну четырехкомнатную квартиру, одну двухкомнатную и произвести строительные работы на определенную сумму [26]. Обязательство по поставке леса было выполнено, в ответ на что данному юридическому лицу была выделена одна четырехкомнатная квартира. Предоставить еще одну квартиру и выполнить соответствующие работы ООО отказалось, ссылаясь на то, что свои обязательства по поставке леса поставщик выполнил частично. Поставщик обратился с иском в суд о понуждении ООО к исполнению обязательства в полном объеме, то есть о передаче второй квартиры и выполнении работ, обосновывая это тем, что в договоре была допущена опечатка. Фактически при заключении договора речь шла о поставке 1500 куб. м леса. Арбитражный суд в иске отказал. Основным доводом в принятии такого решения было то, что при толковании договора принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем выражений. Таким образом, все аргументы относительно того, что воля не соответствовала волеизъявлению, были отклонены [27].
В приведенном примере судебные инстанции не придали должного значения очевидной разнице в стоимости объема поставок леса и стоимости квартир вместе с работами. В данном случае получилась довольно странная ситуация, когда, проявив свободу определения условий договора, сторона лишилась того, на что была вправе рассчитывать, из-за опечатки. Единственной защитой для добросовестной стороны здесь является собственный доскональный контроль текста договора [28], что тоже не всегда помогает.
По мнению А. Д. Корецкого, применение теории волеизъявления при толковании плохо согласуется с требованиями иных нормативных актов. Суду при рассмотрении спора так или иначе приходится выяснять действительную общую волю сторон, что обусловлено следующими причинами. Сам закон предписывает суду выяснить обстоятельства рассматриваемого спора полно и всесторонне (этот вывод следует из анализа ст. 168 АПК РФ [29]; ст. 195, 196 ГПК РФ [30]). Вместе с тем выполнение подобного требования невозможно без установления истинной воли сторон договорного отношения. Без выяснения действительной воли сторон иногда вообще невозможно
правильно разрешить спор, вследствие чего высшие судебные инстанции вынуждены в ряде случаев рекомендовать нижестоящим судам отступать от правил толкования [31], установленных ст. 431 ГК РФ [32].
Несмотря на названные преимущества, теория воли также подвергается критике в литературе. Во-первых, в силу спорности самого понятия воли. Как отмечает А. В. Ка-шанин, основная проблема заключается в том, что ни одно из общепринятых в цивилистике значений категории воли не вписывается в полной мере в систему правовых конструкций и не позволяет эффективно ее использовать для указанных выше целей. Во-вторых, основной причиной непригодности конструкции воли для права является ее сугубо субъективный характер. Она относится к области внутреннего, психического, что делает недоступным ее непосредственное восприятие человеком (в том числе судьей).
Также примечательно, что в различных ситуациях законодатель не требует согласования абсолютно всех вопросов, касающихся отношений между контрагентами. Для признания договора заключенным достаточно достичь соглашения по его существенным условиям. Стороны могут не предвидеть многие юридические последствия, в связи с чем часть вопросов остается неурегулированной, причем не все из них решаются в нормах права, относящихся к договору соответствующего вида [33]. Кроме того, в случае возникновения споров относительно нетипичных договорных отношений (в том числе при заключении непоименованных и смешанных договоров) воля участников по существенным условиям выражена, в основном, косвенным путем, неконкретно или в неустановленной форме, путем одностороннего волеизъявления либо вопреки подлинной воле [34].
Именно на суде лежит обязанность обеспечить правильное применение права вне зависимости от заблуждения сторон по поводу содержания заключенного ими договора. Эффективность применения положений о смешанных договорах во многом зависит от тщательности рассмотрения материалов соответствующего дела, прежде всего, от глубины анализа условий договора судом. Вне этих предпосылок правила о смешанном договоре оказываются неэффективными [35].
Следовательно, считаем, что судам при рассмотрении споров со смешанными договорами следует использовать все способы
толкования, опираясь при этом на теорию воли и на теорию волеизъявления в совокупности. Судьи должны пытаться установить действительные намерения сторон, поскольку в большей степени именно намерения сторон иллюстрируют существо любого договора.
Как мы указывали выше, наличие нескольких кауз, которые должны быть правильно выявлены (квалифицированы) в процессе толкования, порождает некоторые сложности при осуществлении правового регулирования. В частности, смешанный договор может содержать в себе элементы договоров, которые содержат взаимоисключающие системные признаки.
Ю. В. Романец справедливо замечает, что далеко не всегда такое сочетание ограничивается беспроблемным совокупным применением к сложному договору правил о соединенных в нем обязательствах. Соответственно, во многих случаях нормы одного договорного института противоречат нормам другого. Имеется в виду то, что «нередко соединение элементов различных договоров исключает применение “родных” норм об этих договорах, требует их изменения» [36]. В связи с этим, естественно, возникает вопрос о том, какие положения приоритетны.
Для решения данной проблемы приоритета норма в смешанных договорах любопытным является мнение Е. В. Татарской о том, что целесообразно путем толкования положений действующего законодательства выявить существующую иерархию системных признаков в смешанном договоре с целью их поэтапного применения при возникновении спора. Каждый системный признак занимает свою ступень и имеет свою значимость, заранее определенную для случаев, когда сочетаемые признаки субъективно равнозначны, и нормы, определяемые этими системными признаками, противоречат друг другу. Автор полагает, что иерархию системных признаков гражданских договоров можно выстроить следующим образом: 1) направленность; 2) возмездность/безвозмездность; 3) объект; 4) субъект [37].
Наибольшие сложности в определении его места в системе квалифицирующих признаков вызывает признак объекта и его соотношение с признаком субъекта. Законодатель в некоторых случаях выделяет по указанному признаку объекта договорные типы, а в других случаях — виды. По при-
знаку же субъекта выделяются лишь виды. Особенности правового регулирования правоотношения, вызванные спецификой его субъектного состава, можно расценивать как менее значимые, нежели обусловленные системным признаком объекта [38].
Вызывает сомнения, насколько обозначенный подход будет эффективен в правоприменительной практике и насколько он сможет служить интересам добросовестной стороны. Но предложенная теория явно заслуживает внимания и дальнейшего подробного изучения. Можно предположить, что универсальным данный подход не будет являться в связи с неограниченным количеством возможных сочетаний системных признаков в составе смешанного договора. На практике заключались и заключаются договоры, содержащие в себе равноценные по значению системные признаки. Например, договоры между предпринимателями (т. е. равными субъектами) относительно по «весу» равноценных объектов (например, часть вещей по договору передается в собственность, часть в пользование). Получается неразрешимая ситуация.
В дореволюционной литературе в отношении определения приоритетов в смешанном договоре существовали различные точки зрения. Имелись в виду, в частности, теория преобладающего типа или поглощения одних элементов (побочных) другими (главными); теория комбинирования с подчинением относящихся к различным договорным типам положений закона единому принципу и др. [39]. Применительно к комбинируемым законодательным нормам, касающимся разнотипных элементов договора, выдвигалась теория соизмерения законодателем норм с тем значением, какое в составе договора имеет предусмотренный ими элемент [40].
В настоящее время [41] в п. 3 ст. 421 ГК РФ закреплен принцип комбинирования, так как к отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора. Учитывая упомянутые выше споры, возникающие в правоприменительной практике, можно сделать вывод, что в чистом виде применение принципа комбинирования не всегда эффективно. Соответственно, в случаях, когда возникают противоречия между
применяемыми нормами к элементам смешанного договора, нужно в качестве субсидиарного (дополнительного) использовать принцип поглощения. То есть суды должны определить в смешанном договоре преобладающий элемент и подчинить весь договор его правовому режиму. Думается, преобладание элементов нужно выделять еще и с использованием экономических факторов, в частности, какой из элементов договора в составе смешанного имеет большее значение, в том числе и по стоимости, тот и будет являться доминирующим. То есть мы наделяем категорию «сущность договора» еще и экономическим содержанием.
Подводя итоги, на основании вышеизложенного, в целях применения п. 3 ст. 421 ГК РФ можно дать следующее обобщенное определение сущности смешанного договора. Это совокупность кауз (признаков направленности отдельных элементов смешанного договора на определенный правовой результат и иных системных признаков), выявленных посредством толкования договора судом с целью установления приоритета того или иного элемента смешанного договора для осуществления правового регулирования, в случае если иное не предусмотрено соглашением сторон. Так как если стороны установят в договоре, какие нормы приоритетны, то отыскание сущности смешанного договора становится уже нецелесообразным в связи с возможностью применения норм, указанных сторонами. Следовательно, если стороны пропишут в смешанном договоре с элементами оказания услуг и купли-продажи, что в случае возникновения коллизии приоритетное значение будут иметь нормы о купле-продаже, то в случае спора отпадает сама необходимость выявления сущности смешанного договора. И
1. Гражданский кодекс РФ (часть первая) : принят Гос. Думой РФ 30 окт. 1994 г. № 51-ФЗ // Собр. законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
2. Кашанин А. В. Кауза гражданско-правового договора как выражение его сущности // Журн. рос. права. 2001. № 4. С. 93.
3. Покровский О. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 89—106.
4. Иоффе О. С. Обязательственное право. М., 1975. С. 26-27.
5. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 702.
6. См. также: Толковый словарь русского языка : в 4 т. / под ред. Д. Н. Ушакова. М. : Сов. энциклопедия ; ОГИЗ (т. 1); Гос. изд-во иностр. и нац. словарей (т. 2-4), 1935-1940 г.
7. Философский энциклопедический словарь. М., 1998. С. 467.
8. Советский энциклопедический словарь / гл. ред. А. М. Прохоров. М., 1984. С. 1287.
9. Цит. по: Философия : энцикл. словарь / под ред. А. А. Ивина. М. : Гардарики, 2004. С. 798.
10. См., например: Ламм Т. В. Многосторонние договоры в гражданском праве. Общие положения. Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2002. С. 6-12.
11. См., например: Корецкий А. Д. Теоретикоправовые основы учения о договоре / отв. ред. П. П. Баранов. СПб., 2001. С. 175-179.
12. См.: Гражданское право : учебник : в 3 т. Т. 1 / С. С. Алексеев и др. ; под общ. ред. С. А. Степанова. М. ; Екатеринбург : Ин-т частного права, 2010. С. 213.
13. См., например: Кашанин А. В. Указ. соч. С. 94; Полуяхтов И. К вопросу о делении сделок на абстрактные и каузальные // Цивилистическая практика. Вып. 4. Екатеринбург, 2002. С. 105-113; Гражданское право : учебник. Т. 1 / под ред. Е. А. Суханова. М., 2004. С. 453-454.
14. Четко терминологически не дифференцируя,
В. С. Ем рассматривает каузу сначала в части общих признаков понятия сделки, а затем в части делений сделок на виды (Гражданское право : учебник. Т. 1 / под ред. Е. А. Суханова. М., 2004. С. 442-444, 453-455). Подобный подход использовали и некоторые дореволюционные авторы (см., например: Шер-шеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С. 305, 309-310).
15. Бекленищева И. В. Гражданско-правовой договор : классическая традиция и современные тенденции. М., 2006. С. 47-48.
16. См. подробнее о признаках направленности: Романец Ю. В. Указ. соч. С. 83-106.
17. Бекленищева И. В. Указ. соч. С. 49.
18. В некоторых случаях может быть и одна кау-
за, если смешались, например, договор купли-продажи недвижимого и движимого имущества.
19. Полуяхтов И. Указ. соч. С. 105-113.
20. Кашанин А. В. Указ. соч. С. 94.
21. См.: Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. Л. : Изд-во ЛГУ, 1960. С. 7; Шахматов В. П. Основные проблемы теории сделок по советскому гражданскому праву : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1951. С. 8-9.
22. См.: Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 22.
23. См.: Агарков М. М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Сов. гражданское право. М., 1946. № 3 (4). С. 46; Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. С. 98.
24. См., например: Постановление ФАС ВолгоВятского округа от 27 ноября 2008 г. по делу № А79-1479/2008; Постановление ФАС Московского округа от 30 декабря 2008 г. № КГ-А40/10742-08 по делу № А40-3167/08-110-20 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.
25. Например: Уруков В. Н. Толкование договора (к вопросу о применении статьи 431 ГК РФ) // Право и экономика. 2009. № 6; Корецкий А. Д. Теоретико-правовые основы учения о договоре / отв. ред. П. П. Баранов. СПб., 2001. С. 175-176.
26. Имел место смешанный договор с элементами мены и подряда.
27. См.: Богданов Е. В. В чью пользу толковать сомнение? // Рос. юстиция. 2001. № 9. С. 53.
28. См.: Щетинкина М. Ю. Толкование судом гражданско-правовых договоров как основа реализа-
ции принципа свободы договора: некоторые проблемные аспекты // Рос. судья. 2009. № 2.
29. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ / / Собр. законодательства РФ. 2002. № 30. Ст. 3012.
30. Гражданский процессуальный кодекс РФ от 14 ноября 2002 г. № 138-Ф3 // Собр. законодательства. 2002. № 46. Ст. 4532.
31. К примеру, в п. 9 Постановления Пленума ВАС РФ № 18 от 22 окт. 1997 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением положений ГК РФ о договоре поставки» (КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система) судам предписывается выяснять действительную волю сторон при решении вопроса о порядке распределения транспортных расходов. Несмотря на то, что данные разъяснения касаются толкования лишь отдельных условий, а не всего договора в целом, сам факт их существования свидетельствует о том, что буквальное толкование само по себе не всегда обеспечивает правильное разрешение спора.
32. Корецкий А. Д. Указ. соч. С. 175—179. Подобный опыт толкования уже сложился в сфере международного права. Например, в ст. 31 Венской конвенции «О праве международных договоров» (Вена, 23 мая 1969 г.); в ст. 8 Конвенции ООН «О договорах международной купли-продажи товаров» (Вена, 11 апреля 1980 г.) // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.
33. Кашанин А. В. Кауза гражданско-правового договора как выражение его сущности // Журн. рос. права. 2001. № 4. С. 94.
34. См.: Ойгензихт В. А. Нетипичные договорные отношения в гражданском праве. Душанбе, 1984.
С. 18.
35. См.: Огородов Д. В., Челышев М. Ю. Смешанный договор и вопросы теории правового регулирования // Законодательство и экономика. 2007. № 3.
36. См.: Романец Ю. В. Указ. соч. С. 75.
37. См. подробнее о системных признаках в системе договоров: Романец Ю. В. Указ. соч.
38. Татарская Е. В. Правовое регулирование смешанных договоров // Проблемы современной юридической теории : сб. науч. ст. М., 2010. С. 353—374.
39. См.: Брагинский М. И. Основы учения о непоименованных (безымянных) и смешанных договорах. М., 2007. С. 68.
40. См.: Синайский В. И. Русское гражданское право. Киев, 1912. С. 358.
41. Проект ГК РФ не привносит никаких изменений в данные положения [Электронный ресурс]. URL: http://www.arbitr.ru/press-centr/news/31202.html.
The Essence (Being) a Mixed Contract © Uralova A., 2012
The article discusses the essence (being) a mixed contract in the context of paragraph 3 of Art. 421 of the Civil Code. The author's conclusions are made on the basis of research cause transaction (contract), to consider ways of interpreting the contract and taking into account the peculiarities of legal regulation of mixed contracts.
Key words', mixed contract; the essence of contract; the interpretation of contract; the purpose of the contract; cause of contract; legal regulation.
