CC BY
110
УДК 802.0
Е.Д. МАЛЁНОВЛ
Омский государственный университет имени Ф.М. Достоевского
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ
ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА?_
В данной статье рассматривается взаимосвязь таких явлений, как картина мира и язык, приводятся различные точки зрения на возможность существования языковой картины мира, корректности употребления данного термина. Выводы делаются на основании анализа различных подходов к проблеме.
В настоящее время многие ученые-лингвисты и философы уделяют большое внимание таким понятиям, как картина мира человека, наивная картина мира, понимая под этими явлениями целостный облик мира, обладающий свойством системности, формирующийся посредством человеческого опыта на основе исходных мировоззренческих установок. Естественно, что интерес исследователей вызывают вопросы взаимосвязи этого облика мира с такими категориями, как мышление и язык. Целью данной статьи не является рассмотрение тесной связи мышления как с языком, так и с картиной мира, она достаточно очевидна и предполагает связь картины мира с языком. Стоит, однако, упомянуть о том, что мышление есть тот процесс, который обуславливает появление картины мира человека, соответственно язык, как вторичная система отражения действительности, закрепляя глубинные знания человека о мире, формулируя выводы, полученные из человеческого опыта и фиксируя в словаре результаты познания, является своеобразным материальным выражением картины мира. Все представления человека о действительности оказываются, в конечном счете, запечатленными в языковой форме и передаются, таким образом, последующим поколениям. Можно сказать, что картина мира существует в мыслительно-языковой форме — мышление помогает человеку осмыслить собственные представления о мире, сформулировать цели своего бытия и определенные модели поведения и отношения к действительности, а язык запечатлевает результаты этой деятельности в форме универсального кода, предполагающей возможности хранения и передачи информации. Недаром многие исследователи отмечают двойственный характер существования картины мира — существование «не-объективированное», как неопредмеченный элемент сознания и жизнедеятельности человека, и «объективированное» в виде опредмеченных образований — различных «следов», случайных или намеренных, оставленных человеком в процессе жизнедеятельности» (10, с.21). Такими «следами» могут считаться произведения живописи и архитектуры, материальные ценности, орудия труда. Однако в первую очередь именно язык выполняет функцию «объективации индивидуального человеческого сознания лишь как отдельной монады мира» (5, с, 15). Но почему именно язык, а не любая другая знаковая системы выбирается субъектом для отражения частной (наивной) и концептуальной (общей) картин мира? Данный выбор обусловлен, по нашему мнению, двумя аспектами существова-
ния языка. Первый — онтологический аспект, который состоит в том, что язык наиболее адекватно способен охватить материальное единство мира, в нем наиболее полно отражены все поверхностные и глубинные знания и представления о мире, которыми обладает человечество на определенном этапе своего развития. Второй — гносеологический аспект. Язык является тем универсальным средством, которое способно упорядочить весь объем опыта, полученного человеком в результате взаимодействия с действительностью. То есть язык дает возможность выразить, запечатлеть две основные составляющие любой картины мира - глубинные знания о бытие и мировоззренческие установки, и результаты человеческого опыта. Однако стоит быть осторожным, дабы не преувеличить роль языка в процессе формирования концептуальной картины мира. В частности, В.Б. Касевич называет язык одним из средств формирования картины мира и утверждает, что «в языке и средствами языка вырабатывается и фиксируется картина мира, как она складывается у данного языкового коллектива на данном этапе его развития» (4, с. 16). Данную точку зрения ученый аргументирует тем фактом, что человек постоянно подвержен влиянию огромного числа информационных потоков, которые имеют как вербальный, так и невербальный характер. Инструментом, преобразующим невербальную информацию в вербальную, является язык. Естественно, что при таком преобразовании часть невербальной информации теряется, так как она подвергается компрессии (сжатию) со стороны языка, ведь набор выразительных средств языковой системы ограничен. Но чем руководствуется человек в отборе элементов информации, которые являются, на его взгляд, наиболее важными и должны быть зафиксированы в языке? Конечно же, своими глубинными знаниями и представлениями о действительности, моделью поведения, то есть картиной мира. Исходя из этого, можно повториться и сказать, что одна из основных функций языка — преобразовывать информацию, чтобы она была передана другому индивиду и адекватно им воспринята. Отсюда В.Б. Касевич делает вывод, что «окончательный вид, который приобретает передаваемая информация, в известной и немалой степени определяется именно языком» (4, с. 15) и именно язык влияет на то, какой предстанет окружающая действительность, отраженная в сообщении. То есть нельзя исключить возможность, что действительность, находящая свое отражение в языке, может в значительной мере отличаться от той действительности, которая нас окружает, а картина мира, отра-
женная в языке, отличается от картины мира, существующей в реальности. Но выше мы утверждали, что именно язык является материальным выражением концептуальной картины мира. Данное противоречие поворачивает вопрос о содержании понятия картины мира таким образом, что «картина мира как совокупность знаний человека о мире подменяется на картину мира, существующую в языке, то есть языковую картину мира» (5, с. 16). В связи с этим мы обратимся к рассмотрению одной из наиболее важных проблем в свете рассмотрения взаимосвязи языка и картины мира, а именно, к проблеме существования отдельной языковой картины мира.
В трудах ведущих российских лингвистов, посвященных проблеме взаимодействия языка и картины мира, ведется скрытая полемика относительно корректности употребления термина «языковая картина мира». Одни ученые полагают, что данное понятие не существует в действительности и является лишь метафорой (Г.В. Колшанский, В.А. Масло-ва, Н.Б. Мечковская и др.), а, по мнению других, языковая картина мира реально существует и оказывает значительное влияние на концептуальную картину мира (Г.А. Брутян, Н.С. Новикова, Н С. Черемисина, В.Б. Касевич и др.). Таким образом, можно выделить две противоположные точки зрения, которые мы определим как монистический и дуалистический подходы к решению данной проблемы.
Приверженцы монистического подхода считают, что «вряд ли можно полагать, что язык помимо мышления создает еще свой мир, содержание которого терминизируется им самим, то есть его системой и структурой»(5, с.28). Они уверены, что объективный мир един, человек познает его, и результаты данного познания отражаются в языке. Различие понятийных систем разных языков и следующие из этого различия в их семантических системах не могут служить основанием для утверждения, что язык имеет свойство преобразовывать объективный мир в отдельную, языковую реальность в соответствии со своими внутренними законами, так как мышление у людей, говорящих на разных языках, в своих главных очертаниях остается сходным или одинаковым... многочисленные языки, существующие в мире, — это различные пути, способы духовного освоения действительности, в основе которых лежат одинаковые принципы человеческого мышления» (13, с.24). А источник специфического речевого развития того или иного народа, по мнению приверженцев монистического подхода, следует искать в общественной практике носителей того или иного языка, а язык просто выражает практику в знаковой форме, но не формирует ее. «Язык не столько преобразует действительность, сколько отражает ее в своих формах. Внешние условия жизни, материальная действительность определяют сознание людей и их поведение, что находит отражение в грамматических формах и лексике языка» (9, с. 119). Другими словами, монистический подход к проблеме существования языковой картины мира заключается в убеждении, что различие языков обусловлено исходными различиями условий жизни и картины мира народов, что находит свое отражение в языке. Язык не модулирует реальность, он лишь отражает ее.
Противоположную точку зрения высказывают . последователи дуалистического подхода, счита-I ющие, что существует два отдельных мира — поня-
тийный (логический) и языковой (семантический). Например, Г.А. Брутян считает, что результат отражения действительности преломляется через призму языка, который является не только способом осуществления познания, но и активно влияет на результаты последнего, оставляя специфический след на знании. «Познающий субъект пытается отобразить в своих мыслях возможно полную реальную картину мира. В качестве одного из способов можно предложить раздвоение картины мира на мыслительную и языковую модели» (7, с.59). По мнению сторонников данного подхода, семантика языка самостоятельно формирует представления человека о себе и о мире, заставляя человека, по выражению Г.В. Колщанского, носить «языковые очки», через которые он смотрит на мир. В данных утверждениях чувствуется влияние гипотезы Сэпи-ра-Уорфа, согласно которой мышление целиком и полностью зависит от языка и не может существовать отдельно от него. Последователями дуалистического подхода так же предлагается новый тип исследования бытия — посредством словаря, «от слова — к вещи, обозначаемой словом или, иначе, путь познания сущего «через слово», с помощью осмысления его семантики» (8, с.41). Таким образом, можно сказать, что сторонники данной точки зрения считают, что в слове уже представлен некий аспект познания — семантика, который существует обособленно от логической картины мира и формирует свою модель действительности, языковую картину мира.
Для того, чтобы утвердиться в истинности того или иного подхода, необходимо прежде всего рассмотреть определение языковой картины мира, которое предлагает один из наиболее новых и полных источников на сегодняшний день — электронная энциклопедия «Россия он-лайн». «Языковая картина мира, исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности» (14). Под концептуализацией в данном случае подразумевается способ восприятия и организации мира, которая отражается в каждом отдельно взятом языке. Однако следует ли из этого, что язык сам концептуализирует мир, или он просто механически фиксирует специфическое восприятие мира человеком? Обратимся к мнению величайшего лингвиста XIX века, основоположника идеи «языкового мировидения», Вильгельма фон Гумбольдта, чьи идеи были в последствии развиты и интерпретированы неогубольдтианцами. Он считал, что «большинство предметов создано обозначающими их словами и только в них находит свое бытие (это можно распространить на все предметы в том смысле, что они мыслятся в словах и в мысли воздействуют через язык на дух)» (3, с.324). Таким образом, с помощью языка человек создает предметы, которые, в свою очередь, составляют определенный мир, который является нам исключительно через язык. Однако не стоит забывать, что Гумбольдт исходил из утверждения, что язык это изначально заложенное в человеке явление: «язык следует рассматривать, по моему глубокому убеждению, как непосредственно заложенный в человеке, ибо сознательным творением человеческого рассудка язык объяснить невозможно» (3, с. 313). Соответственно, он делает вывод о влиянии языка на человеческое мышление и картину мира. Однако мы установили, что множество объектов реальности
находят свое отражение, прежде всего в мыслях, а затем выражаются средствами языка. Более того, утверждение о непосредственной изначальной данности языка как свойства человека не выдерживает никакой критики. Зависимость человека от языка подчеркивали и другие исследователи языка, такие как Эрнст Кассирер, предметом изучения которого была философия культуры. «Исходя из взаимообусловленности существа человека и культуры, Кассирер во «Введении в философию культуры» анализирует основные из существовавших в истории концепций человека и приходит к выводу, что «символ — ключ к природе человека»(12, с. 1). Из философии Кассирера пеогумбольдтианцы (Л. Вайс-гербер, К. Фосслер и другие) делают вывод о зависимости человека от семиотической системы, что человек создает с помощью языка свой особый мир, отличающийся от того, который их окружает. Опираясь на принцип «языкового мировидения», ученые-лингвисты начинают активно интересоваться вопросами типологии языков и обнаруживают, что действительность приобретает различные формы в зависимости от языка, на котором говорит то или иное сообщество людей. Из этого делается вывод, что «с помощью языка не только воспроизводится логическая, мысленная картина окружающей нас действительности, но что в этот, исключительно сложный процесс, язык вносит свои своеобразные коррективы, оставляет свой отпечаток на познании» (2, с.41).Тоестьврезультатеотражениядейст-вительности появляется не только логическая, понятий пая картина мира, но и лингвистическая картина мира, которая не всегда вполне соответствует логической картине мира. В качестве примера Г.А. Бру-тян приводит сравнительный анализ различия в наименовании подснежника в разных языках (2, с.44). В русском языке на появление данного названия в форме «подснежник» повлиял временной фактор, в русском языке наибольшее внимание привлекло свойство цветка появляться ранней весной, как бы «из-под снега». В немецком языке подснежник звучит как "Schneeglöckchen" — «снежный локоль-чик», то есть доминантным признаком здесь является форма цветка. В английском языке то же самое растение именуется как "snow-drop" — «снежная капля», то есть наиболее важным признаком цветка в процессе номинации посчиталось сходство с каплей. Наконец, во французском языке то же растение носит название "perce-neige" — «просверливающий снег», то есть во главу угла ставятся динамические характеристики процесса появления цветка. Данные примеры подчеркивают, что в каждом из языков происходят различные взаимоотношения между внутренней формой слова и понятием, этим словом выраженным. Однако Н.Г. Комлев, например, критикует лингвистов, которые делают из подобных примеров вывод о том, что «каждый язык имеет свое мировоззрение», они не совсем правы, так как «этимологическая структура неточно отражает мировоззрение нации» (6, с.122). Если русские называют определенный цвет волос «русым», а немцы называют его "braun", значит ли это, что представители этих двух наций по-разному различают цвета? Конечно же нет, такое употребление обусловлено различной языковой традицией, но не физиологическими различиями наций. Ведь если продолжить мысль о наличии двух самостоятельных картин мира — языковой и логической, можно прийти к выводу, что в человеке существует и два отдельных типа мировоззрения — собственно мировоззрение чело-
века и мировоззрение лексико-этимологическое, или, как его еще называют, структурно-языковое мировоззрение. Однако известно, что мировоззрение — стержень сознания и самосознания личности, следовательно, имеется вероятность существования двух и более стержней личности, каждый из которых обладает определенными свойствами и заключает в себе различные ценностные установки, принципы, убеждения. Но такое состояние личности классифицируется как патологическое. Почему же возникает подобное противоречие, в чем причина разделения изучения проблемы взаимосвязи языка и картины мира на два противоположных подхода?
Наиболее полный ответ на данный вопрос дает, по нашему мнению, Ю.С. Степанов. Дело в том, что в лингвистической науке язык рассматривается как абстрактное явление, система, существующая сама по себе: «современная лингвистика различает в языке наблюдаемый уровень и представляемый, или абстрактный уровень» (11, с.216). Ценность данного подхода заключается в том, что подобное абстрагирование позволяет изучать не просто видимый, а глубинный слой языка, выделять синтаксические категории, подразделять язык на подсистемы, членить его на элементы (фонемы, морфемы и т.д.), которые не существуют в наблюдаемом уровне языка в качестве отдельных образований. Подобным методом пользуются и другие науки. В частности Ю.С. Степанов приводит высказывание великого физика Исаака Ньютона, говорившего о понятии времени: «Абсолютное, истинное, математическое время само по себе и по самой своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему протекает равномерно и иначе называется длительностью. Относительное, кажущееся или обыденное время есть или точная, или изменчивая, постигаемая чувствами, внешняя, совершаемая при посредстве какого-либо движения мера продолжительности, употребляемая в обычной жизни вместо истинного математического времени, как-то: час, день, месяц, год» (11, с. 215). Однако, на наш взгляд, подобный подход абсолютно неприемлем в отношении такого понятия, как картина мира, ведь в нем теряется основная черта, связывающая картину мира с языком — антропологический фактор. Не стоит забывать, что язык — не самостоятельная саморазвивающаяся система, а продукт человеческого сознания, «язык создается вследствие развития человека, его взаимодействия с миром, его наполнение — результат активного практического освоения человеком действительности» (5, с.26). Само обращение к теме взаимосвязи языка и картины мира подразумевает переход от «имманентной» (термин Б.А, Серебренникова) лингвистике, изучающей язык сам в себе, к «антропологической» лингвистике, изучающей язык в непосредственной связи с человеком. Язык — единственное средство отображения наглядной картины действительности, он помогает передать накопленные знания другим поколениям, замещает в познании человека предметы, связи и отношения мира. Язык отражает формы бытия объектов так, как они видятся человеку, отражает любой результат его мыслительного процесса - от фантазий до научных сентенций. «Язык не выступает в качестве самостоятельной креативной силы и не создает, следовательно, своей собственной картины мира — он лишь фиксирует концептуальный мир человека, имеющий своим первоначальным источником реальный мира и деятельность в этом мире» (5, с.32).
Мы, конечно, не оспариваем тот факт, что язык, в свою очередь, влияет на картину мира, отчасти определяет нормы и модели поведения человека, в каждом языке «отражается определенный способ восприятия мира, навязываемый в качестве обязательного всем носителям языка. В способе осмысления мира воплощается цельная коллективная философия, своя для каждого языка» (1, с. 626). Однако язык не выступает в качестве создателя своей, обособленной языковой картины мира, он лишь выражает понятийное содержание общей, концептуальной, или частной картины мира. «Язык является как бы звуковой книгой, в которой запечатлены все пути понятийного усвоения мира человеком на всем протяжении истории» (5, с. 24). Специфичность, которую приобретает картина мира, выраженная в языке, объясняется фактом компрессии, о котором говорилось выше, частичной потерей информации в процессе ее отражения. Б.А. Серебренников не раз обращал внимание на тот факт, что «любая экспликация картины мира всегда по необходимости носит случайный характер, будучи не в состоянии охватить всех богатых смысловых оттенков, связанных с ее реальной жизнью» (10, с. 24). Однако с данным фактом приходится мириться, так как никакая семиотическая система, кроме языка, не может дать наиболее полного, адекватно-. го отражения знаний человека о действительности.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что термин «языковая картина мира» метафоричен, язык не создает своей обособленной картины мира, отличной от объективно существующей, он лишь придает ей специфическую национально обусловленную окраску, определяющуюся избирательностью в выделении доминантных признаков предметов и явлений в процессе компрессии информации, различием в условиях и образе жизни народа, своеобразием его национальной культуры. Тем не менее язык тесно связан с явлением картины мира, выступает ее материальным выражением и отчасти влияет на ее развитие. Картина мира, рисуемая языком в целом, совпадает с логическим отображением мира в сознании человека, поэтому неверным будет говорить о различии понятийного и языкового миг ра. Однако термин «языковая картина мира» достаточно широко используется различными автора-
ми, в связи с чем мы не можем полностью отказаться от него, поэтому сразу оговоримся, что под языковой картиной мира нами подразумевается не собственно отдельная картина мира, а «языковое отражение картины мира».
Библиографический список
1. Апресян Ю.Д. Избранные труды: Том 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. — М.: «Языки русской культуры», 1995.
2. БрутянГ.А. Гипотеза Сэпира-Уорфа. - Ереван: «Луйс», 1968.
3. Гумбольдт Вильгельм фон. Избранные труды по языкознанию. - М.: «Прогресс», 2000.
4. КасевичВ.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. — М.: «Наука», 1988.
5. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. — М.: «Наука», 1990.
6. КомлевН.Г. Компоненты содержательной структуры слова. - М.: Издательство Московского университета, 1969.
7. Методологические проблемы анализа языка. — Ереван: Издательство ереванского университета, 1976.
8. Новикова Н.С. Черемисина Н.В. Многомирие в реалии и общая типология языковых картин мира. — «Филологические науки» №1, 2000. с.40-49.
9. Общее языкознание: Структура языка. Типология языков и лингвистика универсалий: Учеб. пособие / Н.Б. Мечковская, Б.Ю. Норман, Б.А. Плотников, А.Е. Супрун; под общ. ред. А.Е. Супруна. — Минск: «Вышэйшая школа», 1983.
10. Рольчеловеческого фактора в языке: язык и картина мира/ Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И, Постовалова и др. - М.: «Наука», 1988.
11. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. Учебное пособие для студентов филол. специальностей пед. ин-тов. — М,: «Просвещение», 1975.
12. Философия культуры. Становление и развитие. С.-Пб.: «Лань», 1998.
13. Храпченко М.Б. Язык художественной литературы. -«Новый мир». - №9, 1983, с. 235-248.
14. Языковая картина мира. / Энциклопедия Россия-онлайн. — www.krugosvet.ru.
МАЛЁНОВА Евгения Дмитриевна, преподаватель кафедры английской филологии.
удк31642 Н.П.САЛОХИН
Омский государственный технический университет
СОЦИАЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ САМОУПРАВЛЕНИЯ
В ТРАНСФОРМИРУЕМОЙ РОССИИ_
Статья посвящена анализу оснований, определяющих процесс становления самоуправления в посттоталитарной России.
Россия второе десятилетие находится в стадии трансформации. Провозгласив целью социального развития утверждение отношений демократии и гражданского общества, страна пытается осущест-
вить постиндустриальный проект. Но практика реформирования показывает, что на функциональном уровне указанная схема дает сбой. Причину, не позволяющую преодолеть полосу затянувшегося
