Научная статья на тему 'Существует ли «Рецепт» иронии? (на материале русского и итальянского языков)'

Существует ли «Рецепт» иронии? (на материале русского и итальянского языков) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
236
84
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ВЕРБАЛЬНАЯ ИРОНИЯ / КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ / КОГЕРЕНТНОСТЬ / НЕКОГЕРЕНТНОСТЬ / ДЕОНТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА / NON-BONAFIDE МОДУС КОММУНИКАЦИИ / VERBAL IRONY / CONCEPTUAL INTEGRATION / COHERENCE / INCOHERENCE / DEONTIC EVALUATION / NON-BONA FIDE MODE OF COMMUNICATION

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Кашкин Вячеслав Борисович, Шилихина Ксения Михайловна

В статье обсуждаются два подхода к описанию вербальной иронии: экстенсиональный и интенсиональный. Рассматривается их связь с декларативным и процедурным знаниями. Авторы предлагают интенсиональную модель иронии, основными компонентами которой являются намеренная некогерентность (т.е. нарушение смысловой целостности информационного потока), выражение деонтической оценки и non-bonafide модус коммуникации. В качестве теоретической базы для объяснения того, как создается некогерентность, используется теория концептуальной интеграции Ж. Фоконье и М. Тернера.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

IS there a “cooking guide” to irony? (evidence from Russian and Italian)

The aim of the paper is to offer a dynamic model of verbal irony and to elucidate the creation and understanding of irony in discourse. The paper starts with a discussion of two approaches to verbal irony – extensional and intensional. Extensional approach underlies the majority of modern linguistic theories of irony. However, as it focuses mainly on non-unified manifestations of irony, it cannot offer an overarching framework for ironic discourse. In contrast, intensional approach focuses on those components that unite all varieties under a cover term of “irony”. The authors propose an intensional model of irony that includes the following components: deliberate incoherence (which means breaking the semantic or pragmatic unity of the informational flow), deontic appraisal and the non-bona fide mode of communication. In the second part of the paper we give special attention to the concept of intended incoherence. Fauconnier and Turner's theory of blending and conceptual integration is applied to ironic utterances to explain the emergence of incoherence. Intended incoherence alone, however, does not constitute irony. The two other characteristics of ironic discourse are deontic appraisal and non-bona fide behavior of the speaker. The third section of the paper discusses how these three features interact in the creation of irony. We illustrate the theoretical discussion by a range of examples from Russian and Italian mass-media and computer-mediated discourse.

Текст научной работы на тему «Существует ли «Рецепт» иронии? (на материале русского и итальянского языков)»

МАТЕРИАЛЫ И СООБЩЕНИЯ

УДК 81'42:811.111+811.131.1

В.Б. Кашкин, К.М. Шилихина

СУЩЕСТВУЕТ ЛИ «РЕЦЕПТ» ИРОНИИ? (на материале русского и итальянского языков)

В статье обсуждаются два подхода к описанию вербальной иронии: экстенсиональный и интенсиональный. Рассматривается их связь с декларативным и процедурным знаниями. Авторы предлагают интенсиональную модель иронии, основными компонентами которой являются намеренная некогерентность (т.е. нарушение смысловой целостности информационного потока), выражение деонтической оценки и non-bonafide модус коммуникации. В качестве теоретической базы для объяснения того, как создается некогерентность, используется теория концептуальной интеграции Ж. Фоконье и М. Тернера.

Ключевые слова: вербальная ирония, концептуальная интеграция, когерентность, некогерентность, деонтическая оценка, non-bonafide модус коммуникации.

1. Экстенсиональное У8. интенсиональное описание иронии

Окружающий мир поражает многообразием веществ. Однако, несмотря на очевидные различия в свойствах и внешнем виде, вещества не слишком различаются по химическому составу: хорошо известно, что все наблюдаемое многообразие может быть сведено к относительно небольшому числу химических элементов. Пользуясь «кулинарной» метафорой, мы можем описывать процесс создания веществ как процесс приготовления еды: имея некоторый конечный набор ингредиентов (химических элементов) и разнообразные рецепты (химические реакции), меняя пропорции компонентов и последовательность их обработки, можно приготовить практически бесконечное количество «блюд» (т.е. веществ и материалов). При этом вещества, состоящие из нескольких химических элементов, не наследуют свойства этих элементов, а приобретают собственные.

Аналогичную ситуацию наблюдают и лингвисты: известно, что любой носитель языка может создавать неограниченное количество высказываний и текстов (т.е. блюд на любой вкус) из ограниченного количества языковых элементов (фонем, морфем или слов). При этом значение высказывания неаддитивно, т.е. практически не может быть сведено к сумме значений входящих в него элементов. Это означает, что семантический принцип ком-позициональности не является универсальным; скорее, наоборот: гораздо чаще мы сталкиваемся с

примерами некомпозиционального использования языка, когда значение высказывания не совпадает со значением говорящего.

Ирония - яркий пример такой «некомпози-циональной» организации дискурса. Продолжая пользоваться кулинарной метафорой, мы можем сказать, что ирония - это «блюдо», в котором «ингредиенты», на первый взгляд, известны. Это обычные слова и выражения естественного языка. Однако «вкус» у этого «блюда» достаточно необычный - не зря для описания иронии носители разных языков активно используют синестетиче-скую метафору. Ирония в речи собеседника может быть горькой, пикантной, острой, кислой. Аналогичный синестетический перенос встречается и в других языках. В английском языке ирония воспринимается как bitter, bitter-sweet, sour. В итальянском подобным же образом l 'ironia бывает amara/amarognola, acida, piœante (хотя итальянцу легче, по-видимому, воспринимать исходный неметафорический смысл этого слова: «колкая», от глагола piccare «колоть» и даже caustica «едкая»).

[1] Il romanzo è intessuto di amara ironia e rabbia cosí come di una morale dannosa e di sentimenti infidi «В ткань романа вплетена горькая ирония и ярость, наряду с ложной моралью и неверными чувствами».

[2] Spazi chiusi che si aprono solo con le parole struggenti dell 'amore e dell'ironia amara, che rimandano la morte «Закрытые пространства, от-

крывающиеся только мучительными словами любви и горькой иронией, которые откладывают смерть».

Интересно, что метафора и метонимия, которые со времен античности стоят в одном ряду с иронией, в повседневной коммуникации не описываются через вкусовую метафору: вряд ли можно считать приемлемым словосочетание «сладкая метафора» или «кислая метонимия». Этот факт еще раз доказывает, с одной стороны, что ирония принципиально отличается от других способов некомпозиционального использования языка, а с другой - что ее свойства не зря привлекают к себе внимание исследователей на протяжении многих веков.

До сих пор не существует общепринятой модели иронической коммуникации. Проблема заключается в том, что, по сложившейся за много веков традиции, исследователи идут по пути ее экстенсионального описания: авторы либо перечисляют примеры иронии в текстах, либо анализируют лексические и/или грамматические особенности иронических высказываний. Такие описания необходимы на этапе накопления и классификации данных. С другой стороны, следствием такого описания становятся чрезмерно образные определения иронии как тумана [Миеске 1980], или зеркала [Янкелевич 2004]. Ср. мнение И.Б. Шатунов-ского: «То, что называют иронией и к чему применимы характеристики иронический, сказал иронически, с иронией и т.п., представляет собой чрезвычайно обширную и размытую область» [Шатунов-ский 2007: 340]. Кроме того, экстенсиональное описание не позволяет ответить на вопрос, каким образом носителям языка удается создавать и понимать иронию в различных ситуациях, и это еще один существенный недостаток такого подхода.

Моделирование может идти и по другому пути - по пути интенсионального описания. По сравнению с экстенсиональным подходом оно оказывается гораздо более экономным и наглядным. В точных науках примером интенсионального описания являются формулы и уравнения. Однако далеко не каждый объект окружающего мира может быть описан с помощью формулы. Особенно трудоемким оказывается создание формальных моделей для нежестких знаковых систем (именно такой системой является любой естественный язык): некомпозициональность «не позволяет» успешно описывать естественно языковую семантику на языке формул и уравнений.

Экстенсиональный и интенсиональный подходы к описанию дискурса хорошо соотносятся

с двумя видами знания - декларативным и процедурным. Экстенсиональный подход позволяет накапливать информацию о свойствах и фактах некоторой предметной области (в нашем случае -иронии). Именно на основе декларативного знания создаются классификации и описываются основные свойства иронии. Процедурное знание может быть представлено интенсионально (в виде алгоритма, формулы или рецепта). Применительно к ироническому дискурсу процедурное знание необходимо для объяснения процессов порождения и понимания иронии.

Очевидно, в силу некомпозициональности значения иронического высказывания, мы не сможем предложить «формулу» иронии, но можно предложить менее жесткую модель, «рецепт», в котором будут обязательные «ингредиенты» (то, что объединяет различные случаи иронической коммуникации) и «приправы», с помощью которых говорящий делает иронию тонкой или явной, смешной или, напротив, приближает ее к откровенному сарказму.

2. Когерентность и некогерентность: свойство текста или когнитивная способность?

Мы предполагаем, что определяющим ингредиентом иронического высказывания/текста является намеренная некогерентность. В самом общем виде некогерентность можно определить как нарушение связности информационного потока. Чтобы выяснить природу некогерентности, обратимся к тому, что изучено гораздо лучше - к понятию когерентности.

Термин когерентность используется в лингвистическом анализе текста для объяснения его (текста) смысловой целостности. Интуитивно понятное носителям языка, в обыденной коммуникации представление о целостности текста описывается как логичность, ясность, осмысленность.

Теория текста - не единственное научное направление, которое использует понятие когерентности. Оно востребовано в физике, математике, финансовом анализе, философии, информатике, теории музыки. При всех различиях в определении когерентности, во всех научных направлениях это понятие связано с тем, как мы воспринимаем и связываем информацию, поступающую из различных источников. В когнитивной науке с его помощью описывают важнейшее свойство нашего сознания - умение устанавливать связи между объектами окружающего мира, процессами и состояниями. Обобщая опыт различных наук, можно сказать, что понятие когерентности не-

обходимо для объяснения того, каким образом человек создает в своем сознании целостную картину окружающего мира.

Текст, будучи отражением нашего восприятия действительности, в этом смысле является особым объектом. С одной стороны, текст - это источник информации о том, каким образом человек осмысляет происходящее вокруг него. При таком подходе когерентность - это результат действий адресата по интерпретации текста. С другой стороны, текст как сложный объект с многоуровневой иерархической структурой сам может быть объектом исследования. В этом случае когерентность может быть одним из возможных параметров описания текста-как-объекта. Поэтому изучение когерентности может вестись в двух встречных направлениях, которые можно условно обозначить «от пользователя к тексту» и «от текста к пользователю».

Примером подхода «от текста к пользователю» является лингвистический анализ текста. Когерентность считается характеристикой, в норме присущей тексту «по умолчанию» [Beaugrande, Dressler 1986]. Для сторонников подхода «от текста к пользователю» одним из самых сложных является вопрос о том, какие свойства позволяют нам характеризовать текст как связный или несвязный.

Для объяснения того, как именно обеспечивается связность между отдельными элементами текста, в теории текста используется еще один термин - когезия. Когезия - понятие, которое легче поддается формализации, поскольку характеризует линейную связность входящих в текст элементов на грамматическом и лексическом уровнях [Кашкин 2010: 50].

В наиболее ранних исследованиях структуры текста когезия, т.е. линейная упорядоченность предложений, считалась необходимым условием для достижения общей семантической целостности текста. Однако далее такая точка зрения была отвергнута, поскольку когезия характеризует способы обеспечения связности соседних элементов текста, но не объясняет, каким образом достигается глобальная семантическая и прагматическая целостность текста. Ср. мнение Р. Гиоры: «Coherence, unlike cohesion, cannot be pursued linearly in the form of sequential relation between pairs of sentences. Coherence is not a transitive property» («Когерентность, в отличие от когезии, нельзя проследить, опираясь на линейную последовательность пар предложений. Свойство когерентности не передается по цепочке») [Giora 1985: 17] (перевод наш - В.К., К.Ш.).

Многочисленные примеры реальной коммуникации показывают, что когезия не является ни необходимым, ни достаточным условием для обеспечения когерентности текста [Lenk 1998]: известно, что смежные фрагменты дискурса с точки зрения лексико-грамматический структуры могут не быть связными, но при этом на глобальном уровне (в более широком контексте) когерентность текста не нарушается [Bublitz 2011], ср. диалог:

[3] [А] - Телефон звонит!

[В] - Я в ванной!

Также можно обнаружить случаи, когда при наличии связи между соседними предложениями текст не обладает свойством общей целостности, например:

[4] Летом мы плавали по Волге. В слове Волга пять букв. Пять - это нечетное число. Чисел много, всех не упомнишь.

Приведенная последовательность предложений не обладает целостностью, поскольку, несмотря на наличие лексической и грамматической связи между соседними клаузами, смысловая целостность оказывается нарушенной в первую очередь из-за очевидного отсутствия референциаль-ного и тематического единства. Таким образом, внутритекстовая когезия не гарантирует смыслового единства всего текста. Скорее, роль когезии сводится к тому, чтобы служить сигналом предпочитаемого способа интерпретации текста. Иными словами, когезия характеризует связность дискурса-как-продукта (т.е. текста), в то время как когерентность описывает дискурс-как-процесс, в котором адресат устанавливает связи между текстом и ситуацией [Louwerse, Graesser 2005].

Определение того, какие элементы текста могут служить показателями когерентности - задача нетривиальная. Поэтому объяснения типа: «данный текст Х имеет смысл, следовательно, он когерентен. В отличие от него текст Y смысла не имеет, поэтому он не является когерентным», - нельзя считать убедительными в первую очередь потому, что они не опираются на какие-либо критерии когерентности. Кроме того, очевидная субъективность такого суждения противоречит исходной идее о том, что когерентность является объективным свойством текста.

Поскольку подход «от текста к пользователю» не объясняет, каким образом адресат восстанавливает смысловую целостность высказывания/текста, необходимо обратить внимание на второй подход к когерентности - «от пользовате-

ля к тексту». Этот подход более характерен для когнитивных исследований, причем исследований не только языковой способности, но процессов познания и категоризации объектов окружающего мира в целом.

В рамках когнитивного подхода термином когерентность обозначают умение создать целостную репрезентацию фрагмента окружающего мира: «Когерентность - это субъективное состояние разума, которое является результатом генерирования идей или оценки взаимосвязей между ними» [Trabasso, Suh, Payton 1995: 190] (перевод наш - В.К., К.Ш.).

В повседневной жизни когерентность информационного потока воспринимается нами как данность; размышления над тем, как объекты или события окружающего мира связаны между собой, характерны только для ситуаций, когда эти связи неочевидны [Hellman1995] или по каким-то причинам оказываются нарушенными, намеренно или непроизвольно. Кроме того, важным следствием обнаружения некогерентности является эмоциональная реакция воспринимающего информационный поток. Нарушение целостности текста/высказывания приводит к появлению специфической эмоции - недоумения (confusion) и удивления (amusement). По мнению М. Хёрли, Д. Деннетта и Р. Адамса, недоумение - это одна из основных эмоций, сопровождающих познавательные процессы: недоумение позволяет обнаруживать конфликты в оперативной памяти и подвергать сомнению противоречащие убеждения. Для разрешения противоречия каждое из убеждений должно быть сразу же пересмотрено, а самому противоречию должно быть найдено рациональное объяснение [Hurley, Dennett, Adams 2011].

При том, что в повседневной жизни мы достаточно часто сталкиваемся с идеями, высказываниями, ситуациями, которые «не стыкуются» друг с другом, некогерентности в когнитивных и лингвистических исследованиях почти не уделяют внимания. Заметим, что умение найти «нестыковки» в семантической структуре текста - проблема не менее интересная и по своей сложности сопоставима с выделением показателей семантической целостности. Несовместимость соседних элементов текста не всегда препятствует его целостному восприятию; напротив, появление некогерентных элементов близко друг к другу может быть интерпретировано как сигнал наличия скрытых смыслов.

Каковы критерии, которые помогают отличить семантически целостный текст от текста не-

когерентного? Это, пожалуй, самый сложный вопрос для сторонников когнитивной трактовки когерентности. В самом общем виде можно сказать, что текст воспринимается как когерентный, если между референтами, которые упоминаются в соседних клаузах, абзацах или более крупных сегментах текста, можно установить связь без обращения к дополнительной информации. Некогерентным является текст, в котором рядом оказываются объекты, относящиеся к разным когнитивным областям. Определить, какими отношениями связаны данные объекты, без обращения к широкому контексту и привлечения дополнительной информации, бывает трудно.

Существует несколько теорий, которые пытаются объяснить, каким образом мы устанавливаем связи между объектами и явлениями окружающего мира. На основе этих теорий можно также предложить объяснение, как читатель обнаруживает некогерентность и какие варианты объяснения отсутствия семантической связи могут при этом использоваться. Одна из таких теорий - теория концептуальной интеграции Ж. Фо-конье и М. Тернера.

3. Юмор и ирония как результаты некогерентной концептуальной интеграции

Теория концептуальной интеграции сходит из идеи о том, что метафоры, метонимии, новые категории - это результат не переноса, а интеграции свойств объектов. Теория когнитивной интеграции объясняет творческие процессы, в том числе творческое использование языка (к языковому творчеству можно отнести и иронию). Творчество, в том числе и создание новых текстов, основано на установлении связей между когнитивными областями, которые прежде не были связаны [Fauconnier, Turner 2002].

Предложенная Фоконье и Тернером модель хорошо объясняет, каким образом мы понимаем тексты, насыщенные метафорами:

[5] Ядовитые жала пропагандистских ТВ-пчелок с кремлевской пасеки, пущенные в тело главного пчеловода Москвы и его жены, к великому сожалению и вопреки мнению многих наблюдателей, не дискредитируют российскую власть.

В приведенном фрагменте, описывающем информационную травлю Ю.М. Лужкова перед его отставкой с поста мэра Москвы, интегрируются свойства двух понятийных областей, которые можно условно назвать «пчеловодство» и «государственная власть». Мы устанавливаем соответствия между пасекой и президентской адми-

нистрацией, пчелами и журналистами, возможными действиями тех и других, и это обеспечивает нам понимание того, о чем идет речь. В результате мы получаем сложную метафору, которую, тем не менее, понимаем достаточно легко.

[б] Un quaquaraquà che per ventura siede in parlamento, fedele pasdaran del berlusconismo, arriva a dire che è del tutto lecito prostituirsi per la carrier politica. Mentre il sultano satireggia indisturbato, con buona pace di una destra che sa essere ora bigotta, quando si tratta di difendere i sacri valori della ^ famiglia tradizionale, ora libertina, quando invece sono in questione i privilegi di un Potere... «Трепло, шестёрка, что по воле случая сидит в парламенте, верный страж (ср.: страж исламской революции) берлусконизма, вдруг говорит, что вполне можно заниматься проституцией в целях политической карьеры. А в это время сам султан спокойно предается разврату при молчаливом согласии правых, которые умеют позволить себе то ханжество, когда речь идет о защите священных ценностей традиционной семьи, то вольнодумство, когда, напротив, под сомнение ставятся привилегии Власти... ».

По мнению Ж. Фоконье и М. Тернера, процессы концептуальной интеграции лежат не только в основе творчества, но и в основе человеческого мышления в целом. Эти процессы протекают неосознанно, и результатом становится создание в оперативной памяти временных когнитивных структур, которые обладают свойствами динамичности и изменяемости [Fauconnier, Turner 2002].

Языковая система позволяет пользователям осуществлять довольно сложные варианты интеграции, которые затрагивают как форму, так и значение единиц языка. Фактически многие объекты лингвистических исследований - это результаты концептуальной интеграции, часто интеграции нетривиальной, творческой. Примером творческого комбинирования морфем можно считать окказионализмы (ср., напрмер, ироническое название статьи А. Колесникова «Стратегический бананоносец», опубликованной в газете «Коммерсант» 23.03.2010 г.). Более сложные варианты интеграции языковых форм и значений - метафорические переносы, нетривиальная лексическая сочетаемость - также являются обязательной составляющей повседневной коммуникации. Важно, что языковая система позволяет экспериментировать и с формой, и с содержанием единиц языка: именно на «проверке прочности» языковой системы строится любая языковая игра. К игровой

составляющей иронической коммуникации мы вернемся чуть позже. Пока же попробуем дать ответ на вопрос о том, как модель концептуальной интеграции может быть применена к вербальной иронии.

Не всегда имеющиеся у нас представления интегрируются в когерентную когнитивную структуру, которая полностью удовлетворяла бы уже имеющимся у нас знаниям. Неудачная интеграция может быть результатом попытки комбинирования понятийных областей, не содержащих элементов, между которыми можно установить соответствие. В случае неудачи можно говорить о некогерентности новой когнитивной структуры. Иногда некогерентная структура возникает помимо воли говорящего, и тогда мы имеем высказывания типа «Играйте воздушно, как флейта в кустах» (в данном случае трудно обнаружить элементы двух исходных пространств, между которыми можно установить соответствие), либо, если говорящий намеренно создает некогерентную структуру, возникает юмористический эффект:

[7] Обсудив законы Ньютона, депутаты внесли ряд поправок и решили вернуть автору на доработку.

Благодаря многозначности слова закон текст шутки содержит референцию к двум понятийным областям - «законы физики» и «законотворчество». В результате комбинирования возникает когнитивная структура, содержащая противоречащие компоненты: физические законы объективны и действуют в природе независимо от воли человека, в то время как юридические законы создаются людьми и действуют в социуме. Это принципиальное различие между двумя видами законов позволяет считать результат концептуальной интеграции некогерентным. Кроме того, некогерентным оказывается и перенесение законов Ньютона во времени и пространстве: очевидно, процедура обсуждения и одобрения их в современном российском парламенте к ним неприменима. Для разрешения некогерентности необходимо рациональное объяснение - юмористическая интерпретация: все, что сказано - это игра, смысл которой состоит в том, чтобы соединять несовместимое:

[8] - Che differenza c 'e tra Dio e Berlusconi? -Dio non crede di essere un Berlusconi... «В чем разница между Богом и Берлускони? - Бог не считает, что он - Берлускони...»; пресуппозиция в данном случае: Berlusconi crede di essere un Dio «Берлускони считает себя Богом» (особые смыслы придает использование неопределенных артиклей

un Dio «божество» и un Berlusconi «один из Берлускони»).

Еще один пример творческой интеграции, в результате которой возникает некогерентная структура, затрагивает не только семантику, но и форму языковых единиц:

[Я] Теперь женская красота измеряется в анжелино-джоулях.

Некогерентным оказывается объединение знания об измерениях реально существующих физических объектов и о красоте как абстрактном понятии. В тексте эта некогерентность маркируется окказионализмом анжелино-джоули.

Вот итальянский пример:

[10] Sapete chi era il popolo che poteva fare a meno delle donne? Gli Ottomani «Знаете, какой народ мог обходиться без женщин? Оттоманы (досл. «восьмирукие»)».

В данном тексте название народонаселения оттоманской империи как бы «разлагается» на два слова (otto «восемь» и mani «руки»). Когнитивной интеграции подвергаются сферы национальности и нетривиального сексуального удовлетворения.

На странице Фейсбука иронично относящиеся к надоевшему политику итальянцы соревновались в искусстве иронии на тему Berlusconi restituisce cose «Берлускони возвращает прежние вещи (ср. также юридический термин реституция)». Серия опубликованных там кратких анекдотов-лозунгов, последовавших за неосторожным предвыборным обещанием Берлускони «вернуть налоги» в случае его избрания, также содержит многочисленные примеры лексической языковой игры:

[11] vi restituirá Napoleone, non tutto, ma Bonaparte «я вам верну Наполеона, не всего целиком, но большую часть (это дословный перевод buonaparte, также ср.: добрую часть)».

Примеры [7] - [11] показывают, что некогерентность при восприятии текста может быть значимой, а ее интерпретация - порождать новую информацию, если адресат меняет правила интерпретации с bonafide на non-bonafide. Отсутствие корреляции между пропозицией высказывания и реальностью - это основное свойство non-bonafide модуса коммуникации [Шилихина 2012]. По сути, действия говорящего - это игра со смыслами и/или языковыми формами, и non-bonafide интерпретация этой игры позволяет найти рациональное объяснение несоответствия сказанного реальному положению вещей.

Идея несовместимости когнитивных структур лежит в основе многих теорий юмора (напри-

мер, Онтологическая теория вербального юмора В. Раскина [Raskin 2012]). Но юмор - не единственный эффект, который возникает в результате non-bonafide интерпретации некогерентной концептуальной структуры. Если к некогерентности добавляется еще один «ингредиент» - деонтическая оценка - объяснением такого сочетания может быть ирония говорящего. «Деонтическая оценка представляет собой квалификацию чего-либо с позиции противопоставления данного и должного. Этот тип оценки является одним из базовых аксиологических модусов наряду с гедонистической эстетической и утилитарной разновидностями оценки» [Карасик 2012: 139]. Таким образом, оценка по шкале «данное - должное» является третьим необходимым «ингредиентом» иронического дискурса наряду с намеренной некогерентностью и non-bonafide модусом коммуникации.

В нашем последующем анализе мы будем обращать внимание на то, какими языковыми средствами говорящий выражает некогерентность, маркирует переключение в non-bonafide модус и оценивает объект/ситуацию по шкале «данное - должное».

Некогерентность, основанная на нетривиальной семантической организации высказывания, подобна детской игре: говорящий «проверяет на прочность» языковую систему, помещая рядом словоформы, которые в норме вместе не встречаются, поскольку отсылают нас к несовместимым когнитивным областям:

[12] Давайте теперь представим себе, хотя бы на минуточку, украдкой, ночью под одеялом с фонариком, что РПЦ и правда станет «стержнем, столпом» модернизации на государственном уровне. Эти ребята, как мы знаем, вообще не очень хорошо относятся к критике в свой адрес. Не понравились школьникам поставленные по госзаказу какие-нибудь богоугодные ОС? А как вам умные холодильники, соблюдающие пост? Тут у вас один выход - открыть окно православного браузера и пожаловаться разве что в уютный дневничок. И то, если вам к нему доступ за богохульственные материалы и ересь не закроют.

Игровой характер нетривиальных коллока-ций - сигнал non-bonafide модуса. Кроме того, на основе неожиданной лексической сочетаемости в сознании адресата активируются некогерентные структуры. Именно их несовместимость (в данном случае можно говорить о регулярном противопоставлении религиозной и обыденной картины мира) вызывает эмоциональную реакцию (недо-

умение + удивление), и эта реакция требует разрешения. Новая структура расходится с нашим знанием о том «как все должно быть», и это расхождение оценивается автором негативно. В данном случае «работают» все три компонента иронии: некогерентность, оценка, языковая игра.

Лексическая сочетаемость - самый простой способ обозначения некогерентности: благодаря ей говорящий осуществляет референцию к непересекающимся понятийным областям:

[13] Вот, оказывается, в чем была проблема с коррупцией: мы сортов взяток не различали. Многие думали, что эта беда вырастает на плохих законах и удобряется неработающими государственными институтами, а оно вон как!

Метафора, основанная на интеграции знаний из экономической и биологической сфер, сама по себе не является некогерентной: мы привычно говорим о «росте цен». Однако в данном примере эксплицитно выражена деонтическая оценка ситуации (плохие законы, неработающие государственные институты); кроме того, присутствует очевидный элемент игрового поведения говорящего (притворство несведущим - прием создания иронии, известный еще античным философам. Такое поведение традиционно связывают с именем Сократа). Все вместе - высокая степень метафоричности, притворство и деонтическая оценка - позволяют сказать, что мы имеем дело с иронией.

Иногда указание на расхождение между данным и должным является основным источником иронии. Хорошо иллюстрирует процесс сравнения ситуации с эталоном следующий фрагмент:

[14] 29мая 2010 года представители творческой интеллигенции встретились в Санкт-Петербурге с Владимиром Путиным. Премьер-министру было задано немало острейших вопросов: не передохнут ли в ближайшее время все уссурийские тигры, не слишком ли уязвлены в своих правах домашние животные и можно ли артистке Арбениной кормить своих детей грудью? Премьер-министру были сообщены ошеломляющие факты: оказывается (кто бы мог подумать!), проект газпромовского небоскреба составлен с нарушением законов и не учитывает мнение общественности! [URL: http://esquire.ru/ed_letter-57].

Очевидно, вопросы и факты, охарактеризованные в тексте как «острейшие» и «ошеломляющие», таковыми считаться не могут. В тексте создается противоречие между значимым и незначимым, известной и новой информацией, и именно оценочное отношение автора к ситуации

становится источником некогерентности. Совмещая негативную оценку с игровым поведением (на non-bonafide модус указывает комментарий кто бы мог подумать!), говорящий иронизирует по поводу содержательности общения интеллигенции и политика.

Ср. также итальянский пример, включающий элемент притворства, «сократовской иронии»:

[15] E noi libertari sotto scacco con che diritto osiamo protestare, visto che la libertà dell'individuo è principio indiscutibile? Siamo forse diventati dei moralisti? «А что же мы, загнанные в угол либертарианцы? По какому праву мы посмели протестовать, если известно, что свобода личности является принципом, не подвергаемым сомнению? Мы что, превратились в моралистов?».

Игровой момент, маскировка под положительную оценку и поддержку политика, вместе с негативным отношением автора явно прослеживаются и в итальянском примере обращения к Берлускони, которого автор сравнивает с известными диктаторами в истории.

[16] Caro Presidente Berlusconi, hai tutta la mia comprensione !!! Chi infatti avrebbe permesso al Fuhrer di essere interrotto? o Stalin o Mao? Quando parlano personaggi cosí eccellenti è DOVEROSO star zitti !! Tu sei stato la nostra guida per quasi 20 anni in cui ci hai portato nella situazione attuale: i nostril figli disoccupati perchè non vogliono fare le OLGETTINE! «Дорогой председатель Берлускони, я полностью тебя понимаю! Кто в самом деле посмел бы прервать фюрера? А Сталина или Мао? Когда говорят такие выдающиеся личности, просто НЕОБХОДИМО молчать!! Ты был нашим вожаком почти 20 лет, за которые привел нас в нынешнее состояние: наши дети без работы, потому что не хотят ПРОДАВАТЬСЯ (досл. «не хотят быть 'ольджеттинками'» - от названия улицы via Olgettina, где расположен бордель, связанный с любовными похождениями итальянского премьера).

Является ли некогерентность ведущим компонентом или в ряде случаев оценка оказывается более важной для понимания иронии? Посмотрим на следующие примеры:

[17] Подписал закон о защите детей от информации, вредящей здоровью и развитию. Однако вещание 1 канала, «России», НТВ и ТНТ прекращено не будет.

Александр Ткачев готов покинуть губернаторский пост. Он сожалеет, что позволил кому-то еще нарушать закон на вверенной ему территории.

Согласно опросу ВЦИОМ, 72 % респондентов испытывает облегчение, когда незнакомец вытаскивает из-за пазухи нож, а не удостоверение [URL: http://twitter.com/kermlinrussia].

Сигналы некогерентности в данных фрагментах менее заметны по сравнению с предыдущими примерами. Понять, как создается ирония, можно только на основе инференции. Так, в первом случае сигналом некогерентности является логическое противопоставление двух высказываний, из которого следует, что именно эти телеканалы распространяют вредную для детей информацию. Следовательно, две пропозиции противоречат друг другу. Во втором - логическая импликация словосочетания «кроме себя» противоречит нашему знанию о том, «как должно быть» (губернатор как представитель государства не только не должен нарушать закон, но и служить образцом законопослушания для граждан). Наконец, некогерентность третьего фрагмента складывается из противоречия между чувством опасности, которое обычно вызывает нож в руках незнакомца, с информацией о чувстве облегчения. Это противоречие также устанавливается путем логического вывода. Результирующая структура всех этих фрагментов не соответствует нашим представлениям о том, «как должно быть», и, поскольку мы не считаем это полной бессмыслицей, рациональным объяснением будет игровая, несерьезная коммуникация. Но перед нами не юмор, поскольку новая ситуация не соответствует системе норм и ценностей и потому оценивается негативно.

Заключение

Подведем некоторые итоги. Очевидно, объяснение («рецепт») иронии не может быть исключительно лингвистическим. Умение создавать и понимать иронию объясняется нашими когнитивными способностями. В предлагаемой модели иронического дискурса обязательными являются три компонента: некогерентность, оценка по шкале долженствования и non-bonafide модус коммуникации (игровое поведение говорящего).

Когерентность/некогерентность - это понятия, с помощью которых описывается когнитивная способность устанавливать связи или обнаруживать противоречия между объектами, событиями, действиями окружающего мира. Именно некогерентность (точнее, ее отсутствие) объясняет, почему в контекстах, подобных следующему примеру, имплицитная негативная оценка и игровое поведение говорящего есть, а иронии нет:

[18] Заметив остановившийся в левом ряду «Опель», этот, с позволения сказать, водитель начал уходить от столкновения [НКРЯ].

Поскольку говорящий в примере [18] остается в рамках одной понятийной области - «вождение автомобиля», интеграции двух когнитивных структур не происходит. С помощью комментария с позволения сказать говорящий показывает, что он называет объект речи водителем «понарошку», т.к., по его мнению, объект в силу отсутствия некоторых важных свойств не может быть отнесен к некоторой категории, в данном случае - к категории водителей. Напротив, в похожем контексте (пример [19]) ирония возникает в результате противоречия между имеющимся у нас представлением об объеме талии и данными, приводимыми в тексте. На то, что категоризация объекта условна (т.е. мы имеем дело с игрой), указывает метакомментарий автора:

[19] Рик Браун (родился 4 апреля 1960 года), известный среди друзей под кличкой Гризли, обладает бицепсами, имеющими размер более 63,5 см в расслабленном состоянии. Объем груди составляет 167,6 см, ширина плеч - 83,8, объем талии (если можно так выразиться) - 129,5 см. Вес атлета - 166 кг [НКРЯ].

Таким образом, ироническая интерпретация -способ разрешения некогерентности, поскольку ирония объясняет, почему говорящий намеренно нарушает семантическую и прагматическую целостность текста. Некогерентность - это семантическая составляющая иронии. Прагматическими «ингредиентами» являются non-bonafide модус общения и деонтическая оценка, которая дается объекту иронии на основе наших знаний об окружающем мире в целом или при соотнесении сказанного с некоторой социальной нормой.

Список литературы

Карасик В.И. Деонтическая оценка в поэтическом тексте // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 10. Воронеж: НАУКА-ЮНИ-ПРЕСС, 2012. С. 139-161.

Кашкин В.Б. Введение в теорию дискурса. М.: Восточная книга, 2010.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

НКРЯ - Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru

Шатуновский И.Б. Ирония и ее виды // Логический анализ языка. Языковые механизмы комизма. М.: Индрик, 2007. С. 340-372.

Шилихина К.М. Два модуса коммуникации: проблема границ интерпретации // Язык, комму-

никация и социальная среда. Вып. 10. Воронеж: НАУКА-ЮНИПРЕСС, 2012. С. 290-308.

Янкелевич В. Ирония. Прощение: пер. с франц. М.: Республика, 2004.

Beaugrandе R., Dressier W. Introduction to Text Linguistics. Longman, 1986.

Bublitz W. Coherence and Cohesion // Discursive Pragmatics / ed. by J. Zienkowski, J.-O. Ostman & J. Verschueren. Amsterdam: John Benjamins, 2011. P. 37-49.

Corpus di italiano scritto - CORIS/CODIS. URL : http : //sciling .dslo .unibo. it/coris_itaProgett.html

Fauconnier G., Turner M. The Way We Think. Conceptual Blending and the Mind's Hidden Complexities. N.Y.: Basic Books, 2002.

Giora R. Notes towards a theory of text coherence // Poetics Today. 1985. № 6/4. P. 699-715.

Hellman C. The Notion of Coherence in Discourse // Focus and Coherence in Discourse Processing / ed. by G. Rickheit, C. Habel. Berlin: Walter de Gruyter, 1995. P. 190-202.

Hurley M., Dennett D., Adams R. Inside Jokes: Using Humor to Reverse-Engineer the Mind. Cambridge, MA: MIT Press, 2011.

Lenk U. Marking Discourse Coherence: Functions of Discourse Markers in Spoken English. Tübingen: Gunter NarrVerlag, 1998.

Louwerse M.M., Graesser A.C. Coherence in discourse // Encyclopedia of Linguistics / ed. by P. Strazny. Chicago: Fitzroy Dearborn, 2005. P. 216-218.

Muecke D.C. The Compass of Irony. Routledge, 1980.

Raskin V. The Hidden Media Humor and Hidden Theory // Language and Humour in the Media. Newcastle: Cambridge Scholars Publishing, 2012. P. 45-64.

Trabasso T., Suh S., Payton P. Explanatory Coherence in Understanding and Talking about Events // Coherence in Spontaneous Text / ed. by M.A. Gernsbacher and T. Givon. Amsterdam: John Benjamins, 1995. P. 189-214.

URL: http://esquire.ru/ed_letter-57

URL: http://twitter.com/kermlinrussia

V.B. Kashkin, K.M. Shilikhina

IS THERE A "COOKING GUIDE" TO IRONY? (evidence from Russian and Italian)

The aim of the paper is to offer a dynamic model of verbal irony and to elucidate the creation and understanding of irony in discourse. The paper starts with a discussion of two approaches to verbal irony - extensional and intensional. Extensional approach underlies the majority of modern linguistic theories of irony. However, as it focuses mainly on non-unified manifestations of irony, it cannot offer an overarching framework for ironic discourse. In contrast, intensional approach focuses on those components that unite all varieties under a cover term of "irony". The authors propose an intensional model of irony that includes the following components: deliberate incoherence (which means breaking the semantic or pragmatic unity of the informational flow), deontic appraisal and the non-bona fide mode of communication. In the second part of the paper we give special attention to the concept of intended incoherence. Fauconnier and Turner's theory of blending and conceptual integration is applied to ironic utterances to explain the emergence of incoherence. Intended incoherence alone, however, does not constitute irony. The two other characteristics of ironic discourse are deontic appraisal and non-bona fide behavior of the speaker. The third section of the paper discusses how these three features interact in the creation of irony. We illustrate the theoretical discussion by a range of examples from Russian and Italian mass-media and computer-mediated discourse.

Key words: verbal irony, conceptual integration, coherence, incoherence, deontic evaluation, non-bona fide mode of communication.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.